CC BY
83
Особенности правового регулирования прекращения залога в случае приобретения заложенного имущества добросовестным лицом
М.В. Рудов доцент кафедры гражданского и корпоративного права Института управления в экономических, экологических и социальных системах Южного федерального университета (г. Таганрог) И.Л. Бурова доцент кафедры отправления правосудия в судах общей юрисдикции Российского государственного социального университета, председатель Коллегии адвокатов города Москвы «Лебедева, Бурова и партнеры» (г. Москва)
Михаил Викторович Рудов, [email protected]
В современном гражданском законодательстве продолжают реализовываться идеи, заложенные в Концепции развития гражданского законодательства (далее -Концепция), одобренной в окончательной редакции 7 октября 2009 года Советом при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства.
В Концепции было уделено внимание такому значимому субинституту гражданского законодательства, как залог. В документе было сформулировано несколько стратегических направлений реформирования нормативного регулирования положений о залоге, которые должны соответствовать прежде всего определенным социальным запросам и политике правового регулирования в этой сфере. В частности, в рамках пункта 3.1.4 Концепции было зафиксировано положение, о том, что в Гражданский кодекс Российской Федерации (далее -ГК РФ) целесообразно ввести норму, направленную на защиту прав третьих лиц, которые в момент приобретения движимого имущества не знали и не должны были
знать, что оно находится в залоге. Авторы Концепции полагали, что на такое имущество залогодержатель не должен иметь права обращать взыскание на основании пункта 1 статьи 353 ГК РФ, а залог следует считать прекращенным 1. Помимо этого, видимо в целях соблюдения баланса интересов залогодержателя и третьего лица, являющегося добросовестным приобретателем заложенного имущества, в пункте 3.1.5 Концепции было предложено закрепить правило, образующее основу для создания системы учета залогов движимого имущества, что позволило бы залогодержателям вносить в эту систему информацию о залоге, а третьим лицам - эту информацию получать 2.
Внесение предложения о прекращении залога обусловлено большим социальным запросом, сформировавшимся в сфере имущественного оборота.
Действительно, в практике правоприменения были весьма распространены споры, когда залогодержатель обращался с требованиями об обращении взыскания на заложенное имущество к третьему
1 Концепция развития гражданского законодательства // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2009. № 11. С. 66.
2 Там же.
лицу, приобретшему имущество, обремененное правами залогодержателя, и не проинформированное об этом (иногда злонамеренно) продавцом. Особенную актуальность приобрели эти споры в сфере купли-продажи авто- и мототранспортных средств, залог которых является средством обеспечения кредита, выданного банком для приобретения такого транспортного средства.
Очевидная несправедливость нормативного регулирования этой сферы отношений, при котором абсолютный приоритет отдается интересам залогодержателя и игнорируются интересы лица, добросовестно приобретшего имущество, обремененное залогом, не вызывало никаких сомнений. Последующая правоприменительная практика только укрепила такую убежденность. Однако такой подход законодателя получил соответствующее нормативное воплощение уже с момента принятия первой части ГК РФ.
В сущности, в сложившейся ситуации единственным юридическим средством защиты интересов третьего лица, приобретшего имущество, обремененное залогом, являлись положения пункта 1 статьи 461 ГК РФ. В этой норме установлено, что при изъятии товара у покупателя третьими лицами по основаниям, возникшим до исполнения договора купли-продажи, продавец вещи обязан возместить покупателю понесенные им убытки, если не докажет, что покупатель знал или должен
был знать о наличии этих оснований. Такое средство защиты интересов покупателя вполне очевидно демонстрирует свои недостатки.
Во-первых, что вполне банально, у такого продавца просто может не оказаться имущества, на которое допускалось бы обращение взыскания в интересах покупателя.
Во-вторых, при применении указанной нормы, в значительной мере сомнительной, представляется перспектива взыскания в интересах покупателя заложенного имущества действительной рыночной стоимости заложенного имущества 3. Обусловлено это тем, что зачастую в документах, подтверждающих совершение и исполнение сделки, фигурируют условия о цене товара, не соответствующие действительной сумме, которую покупатель передал продавцу 4.
В-третьих, правовая природа убытков как универсальной формы гражданско-правовой ответственности порой создает практически непреодолимые препятствия для привлечения недобросовестного продавца к ответственности. Это особенно актуально для сделок купли-продажи, совершающихся между физическими лицами.
Как известно, в соответствии с пунктом 1 статьи 401 ГК РФ необходимым условием ответственности лица, неправомерно нарушившим или не исполнившим обязательство, является его вина. Соответственно,
3 Впрочем, как нам представляется, содержание пункта 1 статьи 461 ГК РФ вкупе с положениями абзаца 1 пункта 2 статьи 15 ГК РФ с формальной точки зрения для этого все возможности представляют. Как известно, убытки, помимо прочего, - это прежде всего расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права. Очевидно, что в случае изъятия у покупателя заложенного имущества имеет место нарушение имущественной сферы покупателя, за которое должен нести ответственность продавец. Восстановление прежнего объема имущества, принадлежавшего добросовестному приобретателю до изъятия заложенного имущества, необходимо предполагает несение расходов в размере рыночной цены вещи, на которую было обращено взыскание залогодержателем. В связи с этим в качестве подтверждения действительного размера таких расходов при рассмотрении этой категории дел следует представлять отчет об оценке изъятой вещи. В таком случае возмещение убытков покупателю в объеме предстоящих ему расходов на приобретение подобной вещи по рыночным ценам не имеет видимых юридических препятствий.
4 Видимо, экономическая обоснованность элементов НДС и НДФЛ вызывает сомнение у весьма широкого круга наших соотечественников. В противном случае будет трудно объяснить столь либеральное отношение к настойчивым предложениям продавца указать в договоре сумму, значительно меньшую, чем та, которая была действительно согласована сторонами в договоре.
отсутствие вины исключает и применение положений статьи 461 ГК РФ 5.
Такая ситуация очень вероятна в случае продажи заложенного имущества уже «цепочке» покупателей и обращения взыскания на заложенное имущество, когда последнее находится в собственности у третьего, четвертого и так далее приобретателя. Несомненно, предпоследний собственник заложенного имущества является таким же добросовестным, как и лицо, у которого в конечном итоге изымают заложенное имущество. Такое стечение обстоятельств, кстати, весьма легко организуемое практически, вообще исключает применение положений статьи 461 ГК РФ. В этом случае незадачливому приобретателю заложенного имущества остается только уповать на возможности уголовного судопроизводства и привлечение недобросовестного залогодателя к уголовной ответственности в соответствии со статьей 159 ГК РФ и защиту своих имущественных интересов уже с использованием норм, регламентирующих деликтные обязательства.
Безусловно, все это делает крайне громоздким механизм правовой защиты интересов добросовестного приобретателя заложенного имущества.
Вполне очевидно, что названные нормативные предпосылки и соответствующая правоприменительная практика актуализировали научные исследования, посвященные правовым средствам защиты интересов добросовестного приобретателя имущества, обремененного залогом. В некоторых из них аргументация причин, по которым нельзя обращать взыскание на такое заложенное имущество, изложена весьма
подробно, иногда даже остроумно 6.
По нашему мнению, весьма глубокое суждение о том, по какой причине не может быть изъята заложенная вещь для реализации с торгов у добросовестного приобретателя, высказал К.И. Скловский. Ученый, критикуя широко распространенный взгляд, сущность которого в том, что залогодержатель, опираясь на свое право следования, может изъять заложенную вещь в целях залога, указывает на то, что в таком случае вещное право залогодержателя сильнее права собственности, поскольку собственник не может виндицировать вещь от добросовестного приобретателя 7.
Далее, аргументируя свою позицию, К.И. Скловский высказывает мнение, суть которого сводиться к тому, что такая позиция противоречит одному из главных постулатов гражданского права, согласно которому право собственности шире любого вещного права и любой их совокупности; собственность - самое широкое вещное право 8.
С.Ю. Вандраков, аргументируя свою позицию относительно того, почему нельзя обращать взыскание на заложенное имущество, приобретенное добросовестным приобретателем, прежде всего полагает, что для квалификации таких правоотношений не применимы положения пункта 1 статьи 353 ГК РФ. Он полагает, что в этом случае спорные правоотношения нельзя квалифицировать как обязательственные. По его мнению, действия истца, не связанного договорными правоотношениями с новым собственником по обращению взыскания на имущество ответчика, являются, по сути, действиями по истребованию имущества у последнего 9.
Исключая, конечно, случаи, если продавцом является субъект предпринимательской деятельности.
В частности, к проблемам защиты интересов добросовестного приобретателя заложенного имущества обращались такие авторы, как К.И. Скловский и С.Ю. Вандраков. Смотри:
Скловский К. И. Гражданский спор. Практическая цивилистика. М. : Издательство «Дело», 2002. С. 66-72; Вандраков С. Ю. Возможность защиты нового собственника от обращения взыскания на заложенное иму-
щество по иску залогодержателя // Гражданский и арбитражный процесс. 2015. № 12. С. 8-12. Скловский К. И. Гражданский спор. Практическая цивилистика. М. : Издательство «Дело», 2002. С. 68. Там же. С. 69.
Вандраков С. Ю. Указ. соч. С. 8.
На наш взгляд, это умозаключение выглядит вполне очевидным, учитывая содержание пункта 1 статьи 461 ГК РФ «Ответственность продавца в случае изъятия товара у покупателя».
Вполне справедливо отмечая, что в рассматриваемой ситуации собственник и банк 10 не связаны между собой договорными обязательствами, а право требования банка основано на положениях пункта 1 статьи 353 ГК РФ, С.Ю. Вандраков полагает, что правоотношения между банком и собственником необходимо квалифицировать именно как вещно-обязательственные, а не как обязательственные 11.
Как нам представляется, точка зрения, указанного автора, в рамках которой он выделяет такую специфическую группу гражданских правоотношений, как «вещно-обязательственные правоотношения», вызывает известные сомнения. Насколько нам известно, вполне устоявшейся и традиционной является точка зрения, согласно которой гражданские правоотношения разделяются на вещные и обязательственные. Правоотношения, которые объединяли бы признаки и обязательственных, и вещных правоотношений, по нашим сведениям, в доктрине гражданского права не выделяются 12.
Вместе с тем некоторые доводы С.Ю. Вондракова позволяют заключить, что его оценка залоговых правоотношений как вещно-обязательственных представляет собой, по-видимому, непреднамеренную ошибку, и автор все-таки склонен рассматривать названные правоотношения именно как вещные, а не как обязательствен-
ные. Подтверждением этому являются его аргументы о том, что в рассматриваемой ситуации истребовать имущество для последующего обращения взыскания можно только в том случае, если собственник заложенного имущества знал о том, что приобретает заложенное имущество, либо в том случае, если указанное имущество выбыло из владения предыдущего собственника помимо его воли 13.
Таким образом, можно заключить, что С.Ю. Вондраков полагает следующее: при разрешении судом дела об обращении взыскания на заложенное имущество, собственником которого является добросовестное лицо, обстоятельствами, подлежащими обязательному установлению по делу, являются обстоятельства, указанные в статье 302 ГК РФ «Истребование имущества от добросовестного приобретателя». Аргументируя приведенную точку зрения, автор достаточно своеобразно толкует положения абзаца 2 пункта 1 статьи 353 ГК РФ, действовавшего в редакции Федерального закона от 30 декабря 2008 года № 306-ФЗ «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием порядка обращения взыскания на заложенное имущество» (далее - Закон № 306-ФЗ). С.Ю. Вандраков полагает, что согласно указанным нормативным положениям у лица, которое становится на место залогодателя, и начинает нести все его обязанности, не возникают залоговые обременения. Аргументом в пользу этого тезиса автор считает то, что такие положения отсутствуют в законе
14
10 Цитируемая работа С.Ю. Вандракова посвящена проблематике защиты интересов добросовестного приобретателя заложенного имущества от обращения на него взыскания со стороны залогодержателя. Судя по содержанию работы, теоретическая актуальность рассматриваемой автором проблематики основана на практической почве защиты интересов добросовестного приобретателя автомобиля, в отношении которого установлен залог для обеспечения выплаты кредита, выданного банком для приобретения этого автомобиля.
11 Вандраков С. Ю. Указ. соч. С. 8-12.
12 Смотри:
Гражданское право : учебник : в 3 т. 6-е изд., перераб. и доп. / под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. М. : Проспект, 2003. С. 102-103;
Российское гражданское право : учебник : в 2 т. / под ред. Е. А. Суханова. М. : Статут, 2014. Т. 1. С. 124-125.
13 Вандраков С. Ю. Указ. соч. С. 8-12.
14 Там же.
На наш взгляд, все же очевидно воспринимаемая несправедливость приведенных нормативных положений, лежащая в основе поиска аргументов, направленных на формирование позиций, позволяющих противостоять такой практике, не может компенсировать ошибочность приведенных рассуждений.
По мнению С.Ю. Вандракова, поскольку залогодержатель и новый собственник не связаны залоговыми правоотношениями (нет договора залога), новый собственник несет обязанности только в пределах обязанностей, которыми обладал правопред-шественник и которые указаны в заключенном между залогодателем (продавцом заложенной вещи) и залогодержателем договоре залога 15. Из этих положений автор делает вывод о том, что в рассматриваемой ситуации за заложенной вещью следует не столько право залога, сколько право залогодержателя требовать обращения взыскания на заложенное имущество 16.
На наш взгляд, несмотря на всю понятность подоплеки, которая лежит в основе приведенных аргументов, с позицией их автора вряд ли можно согласиться. Прежде всего мы полагаем, что, несмотря на то, что в § 3 «Залог» главы 23 ГК РФ и отсутствуют положения, согласно которым было бы предусмотрено формирование залоговых обременений в отношении заложенного имущества, при переходе прав на заложенное имущество к другому лицу последние все же фигурируют. И нормативная подоплека для такого заключения есть. Этот вывод вытекает из системного толкования положений пункта 1 статьи 353, пункта 4 статьи 334 ГК РФ и положений абзаца 3 пункта 1 статьи 1 Федерального закона от 21 июля 1997 года № 122-ФЗ «О государ-
ственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним». Из указанных нормативных положений следует, что залог представляет собой именно ограничение (обременение) права и ничто иное.
Кроме того, весьма спорным выглядит тезис автора о том, что залогодержатель и новый собственник не связаны залоговыми правоотношениями. В основу этого утверждения С.Ю. Вандраков помещает аргумент, содержание которого сводится к тому, что между залогодержателем и новым собственником заложенного имущества отсутствует договор залога 17. Обусловлено это тем, что положения абзаца 2 пункта 1 статьи 353 ГК РФ в редакции Закона № 306-ФЗ 18, анализирует С.Ю. Вандраков, свидетельствуют о том, что между залогодержателем и правопреемником залогодателя формируются правоотношения, юридическим содержанием которых являются права и обязанности залогодателя, перешедшие к его правопреемнику.
На наш взгляд, связывать существование залогового правоотношения только с договором залога было бы неправильно.
Отталкиваясь от приведенных С.Ю. Ван-драковым утверждений и учитывая, что согласно приведенным нормативным положениям имеют место права и обязанности залогодержателя и правопреемника залогодателя, сформировавшиеся по поводу заложенного имущества, возникает закономерный вопрос: какие же тогда правоотношения сформировались между залогодержателем и правопреемником залогодателя? Полагаем, ответ очевиден - сугубо залоговые.
Действительно, между залогодержателем и правопреемником залогодателя не заключался договор залога, но и между
15
Там же. Там же. Там же.
В настоящее время эта норма действует в редакции Федерального закона от 21 декабря 2013 года
№ 367-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и призна-
нии утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации, 2013, № 51, ст. 6687.
кредитором и наследником должника также не заключался договор, и последним не совершались действия, которые могли бы быть квалифицированы как деликт или неосновательное обогащение. Вместе с тем между указанными субъектами формируется обязательственное правоотношение.
В сущности, между залогодержателем и правопреемником залогодателя залоговое правоотношение не возникает вновь, а сохраняется, раз возникнув на основании договора или закона. Аналогичная ситуация характерна для договора аренды или найма в случае смены собственника арендуемого имущества.
Однако все эти обстоятельства не делают менее очевидным дисбаланс интересов добросовестного приобретателя имущества, обремененного залогом, и залогодержателя, решившего обратить взыскание на предмет залога.
Несправедливость этого законодательного подхода, по-видимому, была понятна с момента принятия первой части ГК РФ. Вместе с тем только спустя 17 лет Пленум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации принял постановление от 17 февраля 2011 года № 10 «О некоторых вопросах применения законодательства о залоге», в пункт 25 которого разъяснил, что исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости (п. 2 ст. 6 ГК РФ) не может быть обращено взыскание на заложенное движимое имущество, возмездно приобретенное у залогодателя лицом, которое не знало и не должно было знать о том, что приобретаемое им имущество является предметом залога. Несомненно, принятие этого постановления оказало влияние на судебную практику, отправляемую арбитражными судами. Вместе с тем суды общей юрисдикции, рассматривая такую категорию дел, продолжали твердо придер-
живаться буквального смысла статьи 353 ГК РФ.
Несмотря на некоторый разворот судебной политики в сторону защиты интересов добросовестного приобретателя заложенного имущества, социальный запрос на соответствующие нормативные положения продолжал сохраняться.
С определенной долей уверенности можно сказать, что в некотором смысле предтечей изменений, внесенных в статью 352 ГК РФ Федеральным законом от 21 декабря 2013 года № 367-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации» (далее - Закон № 367-ФЗ), было появление статьи 174.1 ГК РФ «Последствия совершения сделки в отношении имущества, распоряжение которым запрещено или ограничено» 19. Положения пункта 2 указанной статьи ГК РФ включают два важных, взаимосвязанных аспекта.
Во-первых, эта норма устанавливает легитимность сделки, совершенной с нарушением запрета на распоряжение имуществом должника, наложенного в судебном или ином установленном законом порядке, в пользу кредитора или иного управомочен-ного лица.
Во-вторых, эта норма не препятствует реализации прав указанного кредитора или иного управомоченного лица, которые обеспечены запретом, за исключением случаев, если приобретатель имущества не знал или не должен был знать о запрете.
На наш взгляд, анализируемая норма ГК РФ представляет собой наиболее широкое воплощение идеи, заложенной в пункте 3.1.4 Концепции развития гражданского законодательства.
Оценивая эту норму вкупе с положениями пункта 2 статьи 346 ГК РФ, содержащей
19 Статья ведена Федеральным законом от 7 мая 2013 года № 100-ФЗ «О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации».
общий запрет на распоряжение предметом залога, становится очевидной ориентированность пункта 2 статьи 174.1 ГК РФ на защиту интересов добросовестного приобретателя заложенного имущества.
Аналогичная трактовка этой нормы с точки зрения ее целевого назначения дана в пункте 95 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 года № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее - Постановление № 25).
Так, в абзаце 1 пункта 94 Постановления № 25 зафиксировано, что по смыслу пункта 2 статьи 174.1 ГК РФ сделка, совершенная в нарушение запрета на распоряжение имуществом должника, наложенного судом или судебным приставом-исполнителем, в том числе в целях возможного обращения взыскания на такое имущество, является действительной. Ее совершение не препятствует кредитору или иному управомоченному лицу в реализации прав, обеспечивающихся запретом, в частности, посредством подачи иска об обращении взыскания на такое имущество (п. 5 ст. 334, статьи 348 и 349 ГК РФ). Кроме того, в пункте 95 Постановления № 25 обращено внимание на обстоятельства, которые в обязательном порядке подлежат установлению при разрешении вопроса об обращении взыскания на имущество, в отношении распоряжения которым установлен запрет.
Высшая судебная инстанция обращает внимание на то, что в силу положений пункта 2 статьи 174.1 ГК РФ в случае распоряжения имуществом должника с нарушением запрета права кредитора или иного управомочен-ного лица, чьи интересы обеспечивались арестом, могут быть реализованы только в том случае, если будет доказано, что приобретатель имущества знал или должен был знать о запрете на распоряжение имуществом должника, в том числе не принял все разумные меры для выяснения правомочий должника по отчуждению имущества.
Вполне очевидно, что положения пункта 2 статьи 174.1 ГК РФ определенным образом взаимосвязаны с положениями статьи 302 и подпункта 2 пункта 1 статьи 352 ГК РФ. По сути, системное взаимодействие этих норм проявляется, помимо прочего, в сходном подходе законодателя к описанию субъективного отношения лица к наличию или отсутствию обременений в отношении приобретаемого им имущества.
Это субъективное отношение лица может быть кратко выражено словосочетанием «не знал». При этом примечательно, что законодатель описал субъективное отношение приобретателя обремененного имущества в положениях пункта 2 статьи 174.1, подпункта 2 пункта 1 статьи 352 и статье 302 ГК РФ с использованием несколько отличных терминов, которые, по-видимому, должны оттенить более тонкую нюансировку смыслов этих положений.
Так, в пункте 2 статьи 174.1 и подпункте 2 пункта 1 статьи 352 ГК РФ, описывая субъективное отношение приобретателя к обременениям имущества, законодатель использует словосочетание «не знало и не должно было знать», а в статье 302 ГК РФ -словосочетание «не знал и не мог знать».
Очевидно, что в рамках пункта 2 статьи 174.1 и абзаце 2 пункта 1 статьи 352 ГК РФ законодатель делает акцент на какие-либо обстоятельства нормативного характера, которые возлагают на приобретателя некую обязанность «знать», а в статье 302 ГК РФ, очевидно, речь идет уже о некоторых субъективных свойствах приобретателя когнитивного характера. Приведенные терминологические отличия в описании субъективного отношения приобретателя к обременениям полученного им имущества, по-видимому, возможно объяснить хронологией анализируемых норм, отражающих динамику взглядов законодателя на описание субъективного отношения, характерного для добросовестного приобретателя.
Как известно, положения статьи 302 ГК РФ действуют в неизменном виде с мо-
мента принятия первой части ГК РФ, а положения пункта 2 статьи 174.1 и подпункта 2 пункта 1 статьи 352 ГК РФ - это уже нормы, аккумулирующие соответствующие социальные запросы, а также итоги как непосредственного, так и аналогичного применения статьи 302 ГК РФ.
С определенной долей уверенности можно утверждать, что при доказывании добросовестности приобретателя прежде всего обращалось и обращается внимание на обстоятельства объективного характера, на основе которых нормальный разумный субъект может сделать вывод относительно правомочий лица, отчуждающего имущество.
Насколько нам известно, по делам, разрешаемым на основании пункта 2 статьи 174.1, абзаца 2 пункта 1 статьи 352 и статьи 302 ГК РФ, никогда не назначается судебно-психологическая экспертиза для оценки когнитивных особенностей психики приобретателя.
Необходимо отметить, что высшей судебной инстанцией предпринята попытка унифицировать толкование аположений пункта 2 статьи 174.1, статьи 302 и подпункта 2 пункта 1 статьи 352 ГК РФ.
Так, в пункте 37 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 10, Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 22 от 29 апреля 2010 года «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» (далее - Постановление № 10/22) добросовестность приобретателя определяется несколько по иному, нежели это предусмотрено в статье 302 ГК РФ. Как и в положениях пункта 2 статьи 171.1 и подпункта 2 пункта 1 статьи 352 ГК РФ, в пункте 37 указанного документа добросовестность определяется с использованием словосочетания «не знал и не должен был знать».
По нашему мнению, такой подход является более определенным, чем предусмотренный частью 1 статьи 302 ГК РФ, поскольку
ориентирует адресатов таких нормативных правовых положений на более конкретные обстоятельства по сравнению с трудново-спринимаемыми и труднодоказываемыми субъективными свойствами психики приобретателя.
Вместе с тем, как нам представляется, добросовестность приобретателя все же не может исчерпываться только некими обстоятельствами, о которых он, участвуя в гражданском обороте, в силу определенных нормативных положений обязан был знать. Помимо нормативных предпосылок такого знания, следует учитывать субъективные особенности участника гражданского оборота, а также специфику обстановки, в условиях которой осуществлялся акт оборота. Зачастую эти обстоятельства не позволяют приобретателю знать о юридических свойствах приобретаемого имущества.
Несомненно, законодательные правила ориентированы прежде всего на ординарных участников гражданского оборота, не имеющих дефектов органов чувств, и на обычные условия оборота, предполагающие доступ к юридически значимой информации. Однако в нашем обширном отечестве вполне возможны и иные ситуации. А в таком случае лица, лишенные доступа к юридически значимой информации относительно объекта приобретения, в силу особенностей физического состояния либо обстоятельств совершения сделки вообще не смогут защитить свои законные интересы с использованием анализируемых положений ГК РФ.
На наш взгляд, законодатель, сделав акцент на объективные обстоятельства, учет которых вменяется в безусловную обязанность участников гражданского оборота, впал в очередную крайность, игнорируя субъективные особенности участников такого оборота.
Понятно, что в обычных условиях субъективные факторы добросовестности приобретателя будут иметь подчиненный характер по отношению к объективным об-
стоятельствам. Однако как быть с нестандартными случаями?
Мы полагаем, что добросовестность приобретателя должна быть описана в терминах, позволяющих учесть обстоятельства как субъективного, так и объективного характера.
Анализируя круг проблем, связанных с защитой интересов добросовестного приобретателя заложенного имущества, нельзя не обратить внимание на особенности распределения бремени доказывания обстоятельств, с установлением которых законодатель связывает возможность применения пункта 2 статьи 174.1, подпункта 2 пункта 1 статьи 352 и пункта 1 статьи 302 ГК РФ. То есть, в сущности, с наличием обязанности знать об обременениях приобретаемого имущества.
Исходя из буквального толкования рассматриваемых нормативных положений лицо, претендующее на реализацию своих прав, воплощенных в соответствующих имущественных обременениях, должно ссылаться на нормативные предпосылки и доказывать наличие фактов, свидетельствующих о том, что ответчик знал или должен был знать о соответствующих имущественных обременениях.
В свою очередь, лицо, защищающееся от притязаний лица, в чьих интересах установлены такие обременения, должно доказывать факт своего знания и отсутствия обстоятельств, с которыми соответствующие нормативные положения связывают его обязанность знать об этих обременениях.
Такой подход вполне очевидно следует из положений пункта 95 Постановления № 25 и пункта 37 Постановления № 10/22.
Достичь более глубокого понимания, как должно быть распределено бремя доказывания обстоятельств, описанных законодателем в пункте 2 статьи 174.1 и подпункте 2 пункта 1 статьи 352 ГК РФ, позволяет анализ положений пункта 95 Постановления № 25.
Согласно буквальному смыслу этого пункта положения пункта 2 статьи 174.1 ГК РФ
применимы в интересах кредитора только в том случае, если будет доказано, что приобретатель имущества знал или должен был знать о запрете на распоряжение имуществом должника, в том числе не принял все разумные меры для выяснения правомочий должника на отчуждение имущества. В сочетании с содержанием пункта 2 статьи 174.1 ГК РФ приведенные положения свидетельствуют о том, что в случае использования кредитором этой нормы для обоснования своей позиции он обязан доказывать, что приобретатель имущества знал или должен был знать о запрете на распоряжение имуществом должника. В этом случае приобретателю имущества целесообразно доказывать, что он не знал и не должен был знать о запрете на распоряжение имуществом должника.
Определенного внимания заслуживают положения пункта 95 Постановления № 25, в рамках которых высшая судебная инстанция сделала некоторую конкретизацию обстоятельств, при установлении которых считается доказанным, что приобретатель имущества знал или должен был знать о запрете на распоряжение имуществом должника. Названное обстоятельство заключается в том, что приобретатель имущества не принял все разумные меры для выяснения правомочий должника на отчуждение имущества.
Вполне очевидно, что положения пункта 2 статьи 174.1 ГК РФ в первую очередь ориентированы на защиту интересов добросовестного приобретателя обремененного имущества, поэтому применение указанной нормы и доказывание обстоятельств, с которыми законодатель связывает возможность ее применения, - это прежде всего прерогатива лица, защищающегося от иска, в рамках которого заявлены требования, предусмотренные пунктом 1 статьи 174.1 ГК РФ.
Как известно, базовые правила распределения бремени доказывания зафиксированы в части 1 статьи 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Фе-
дерации (далее - ГПК РФ) и части 1 статьи 65 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации. Суть их сводится к тому, что каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений. Из этого следует, что доказывание обстоятельств, свидетельствующих о том, что приобретатель принял все разумные меры для выяснения правомочий должника на отчуждение, лежит исключительно на первом.
Очевидно, что непринятие всех разумных мер для выяснения правомочий должника на отчуждение имущества представляет собой негативный факт. То есть, в сущности, отсутствие обстоятельств, с наличием которых законодатель связывает возможность применения пункта 2 статьи 174.1 ГК РФ, при рассмотрении споров такой категории фигурирует априори. Однако приобретатель имущества, которому адресован соответствующий иск, может и опровергнуть это допущение.
В абзаце 2 пункта 95 Постановления № 25 указано обстоятельство, установление которого вообще исключает необходимость доказывания приобретателем того, что он не знал и не должен был знать о запрете на распоряжение имуществом. Здесь речь идет о факте внесения в соответствующий государственный реестр прав сведений об аресте имущества. Если такой факт будет установлен, то это однозначно будет свидетельствовать о том, что приобретатель не принял все разумные меры для выяснения правомочий должника на отчуждение имущества.
Соответственно, можно сделать вывод о том, что с позиции Верховного Суда Российской Федерации базовым обстоятельством, позволяющим судить о разумности мер, предпринятых для выяснения правомочий должника на отчуждение имущества, является внесение необходимых сведений
в надлежащий государственный реестр, а также наличие для этого соответствующих законодательных предпосылок.
Учитывая очевидную связь положений пункта 1 статьи 174.1 и подпункта 2 пункта 1 статьи 352 ГК РФ, следует заключить, что установление обстоятельств, позволяющих применить указанные положения, должно осуществляться аналогичным образом. При этом в отношении движимых вещей, к которым, в частности, относятся автомобили, следует принимать во внимание положения пункта 4 статьи 339.1 ГК РФ. Из этой нормы следует, что залог движимого имущества может быть учтен путем регистрации уведомлений о залоге, поступивших от залогодателя, залогодержателя или в случаях, установленных законодательством о нотариате, от другого лица, в реестре уведомлений о залоге такого имущества (реестр уведомлений о залоге движимого имущества).
Из приведенных положений следует, что лицу, претендующему на обращение взыскания на заложенное имущество, отчужденное третьему лицу, чтобы доказать отсутствие обстоятельств, предусмотренных подпунктом 2 пункта 1 статьи 352 ГК РФ, достаточно представить полученную в соответствии со статьей 103.7 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате выписку из реестра уведомлений о залоге движимого имущества. Аналогично и приобретатель заложенного имущества может подтвердить указанные обстоятельства путем предоставления такой выписки, не содержащей соответствующие требования.
По нашему мнению, следует признать порочной практику, а судебные решения, которые ей следуют, необоснованными, когда суд устанавливает факт отсутствия сведений о залоге какого-либо имущества в соответствующем реестре только на основании распечатки с сайта reestr-zalogov.ru 20.
Возможно, допуская такое средство доказывания рассматриваемого обстоятель-
20 В частности, это фигурировало в решении Таганрогского городского суда от 19 ноября 2015 года, по делу № 2-6000115. У^: https://taganrogsky--ros.sudrf.ru/modules.php?name=sud_delo
ства таким образом, судебная практика реагирует на злобу дня, настоятельно требующую внесения соответствующих изменений в перечень доказательств, предусмотренных статьей 55 ГПК РФ.
С учетом современных реалий изрядной нелепостью выглядит отсутствие непосредственной возможности у суда вовлечь в процесс данные, фигурирующие на каком-либо интернет-сайте. Согласно существующему законодательству в настоящее время это возможно, только прибегнув к помощи нотариуса, с тем чтобы он осуществил нотариальное действие, именуемое «Обеспечение доказательств» согласно нормам главы XX Основ законодательства о нотариате.
Анализируя положения ГК РФ, ориентированные на защиту интересов добросовестных приобретателей заложенного имущества, обращает на себя внимание несколько своеобразный подход законодателя к регламенту действий во времени, указанных в статье 174.1 и абзаце 2 пункта 1 статьи 352 ГК РФ.
Положения статьи 174.1 ГК РФ внесены в ГК РФ Федеральным законом от 7 мая 201 3 года № 1 00-ФЗ «О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации» (далее - Закон № 100-ФЗ). В соответствии со статьей 3 указанного нормативного правового акта его действие во времени предусмотрено сугубо как перспективное, обратной силы этот закон не имеет. Вместе с тем в части 3 статьи 3 Закона № 100-ФЗ предусмотрены положения, смысл которых сводится к тому, что по правоотношениям, возникшим до дня вступления в силу указанного Федерального закона, положения ГК РФ в его редакции применяются к правам и обязанностям, которые возникнут после вступления его в силу.
В этом случае применительно к залогу, законодатель, по-видимому, связывает эти права и обязанности с судебным решением, в рамках которого будет удовлетворено требование об обращении взыскания на
предмет залога. Соответственно, в случаях приобретения заложенного имущества до введения в действие Закона № 100-ФЗ положения статьи 174.1 ГК РФ применимы только в том случае, если решение об обращении взыскания на заложенное имущество состоялось, вступило в силу после даты введения в действие этого закона. Лица, в отношении которых такие иски были инициированы, и соответствующие требования были рассмотрены до вступления в силу указанного нормативного правового акта, положениями статьи 174.1 ГК РФ для защиты своих интересов воспользоваться не смогут.
В свою очередь, положения Закона № 367-ФЗ, которым, помимо прочего, в гражданское законодательство внесены положения подпункта 2 пункта 1 статьи 352 ГК РФ, предусматривают только перспективное действие во времени.
На наш взгляд, в этом отношении положения Закона № 367-ФЗ не синхронизированы с положениями Закона № 100-ФЗ, который все же предусматривает применение статьи 174.1 ГК РФ к сделкам, которые имели место до введения этого закона в действие.
В связи с этим остается открытым вопрос о судьбе залога в тех случаях, когда судебное решение об обращении взыскания на предмет залога имело место после введения в действие Закона № 100-ФЗ и до введения в действие Закона № 367-ФЗ.
Буквальное толкование положений статей 174.1 и 352 ГК РФ вкупе с положениями указанных нормативных правовых актов свидетельствует о том, что при таких обстоятельствах залог сохраняется, однако своим правом залога залогодержатель воспользоваться не сможет.
ЛИТЕРАТУРА И ИНФОРМАЦИОННЫЕ
ИСТОЧНИКИ
1. Концепция развития гражданского законодательства // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2009. № 11.
2. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) : Федеральный закон от 30 ноября 1994 № 51-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 1994, № 32, ст. 3301.
3. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть вторая) : Федеральный закон от 26 января 1996 № 14-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 1996, № 5, ст. 410.
4. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации : Федеральный закон от 14 ноября 2002 года № 138-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 2002, № 46, ст. 4532.
5. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации : Федеральный закон от 24 июля 2002 года № 95-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 2002, № 30, ст. 3012.
6. Основы законодательства Российской Федерации о нотариате : утверждены Верховным Судом Российской Федерации 11 февраля 1993 года № 4462-1 // Российская газета. 1993. № 49.
7. О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием порядка обращения взыскания на заложенное имущество : Федеральный закон от 30 декабря 2008 года № 306-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 2009, № 1, ст. 14.
8. О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним : Федеральный закон от 21 июля 1997 года № 122-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 1997, № 30, ст. 3594.
9. О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных законодательных актов (положений законодательных актов) Российской Федерации» : Федеральный закон от 21 декабря 2013 года № 367-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 2013, № 51, ст. 6687.
10. О внесении изменений в подразделы
4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации : Федеральный закон от 7 мая 2013 года № 100-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации, 2013, № 19, ст. 2327.
11. О некоторых вопросах применения законодательства о залоге : постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 17 февраля 2011 года № 10 // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2011. № 4.
12. О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации : постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 года № 25 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2015. № 8.
13. О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав : постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 10, Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 22 от 29 апреля 2010 года // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2010. № 6.
14. иЯЬ: reestr-zalogov.ru
15. Решение Таганрогского городского суда по делу № 2-6000115 от 19 ноября 2015 года. иЯЬ: https://taganrogsky--ros.su-drf.ru/modules.php?name=sud_delo
16. Вандраков С. Ю. Возможность защиты нового собственника от обращения взыскания на заложенное имущество по иску залогодержателя // Гражданский и арбитражный процесс. 2015. № 12.
17. Скловский К. И. Гражданский спор. Практическая цивилистика. М. : Издательство «Дело», 2002.
18. Гражданское право : учебник : в 3 т. 6-е изд., перераб. и доп. / под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. М. : Проспект, 2003.
19. Российское гражданское право : учебник : в 2 т. / под ред. Е. А. Суханова. М. : Статут, 2014. Т. 1.
