CC BY
161
Д.Ю. Ефремова, Т.Б. Никитина.
ОСОБЕННОСТИ ПОГРЕБАЛЬНОГО ОБРЯДА РУСЕНИХИНСКОГО
МОГИЛЬНИКА
В статье вводятся в научный оборот данные, полученные в ходе раскопок Русенихинского марийского могильника, который отличает нетипичное топографическое расположение, особенности в погребальном обряде, отсутствие трупосожжений, наличие большого количества жертвенных комплексов. Возможно, эти особенности связаны с тем, что памятник относится к переходному периоду от хорошо изученных могильников IX-XI вв. к следующим XII-XIII вв.
Ключевые слова: археология, эпоха средневековья, древнемарийская культура, могильник
D.Yu. Efremova, T.B. Nikitina CHARACTERISTICS OF THE BURIAL RITE OF THE RUSENIKHINSKIY BURIAL
GROUND
The paper introduces data, retrieved from the excavations of the Rusenikhinskiy burial ground of Mari, which is atypical due to its topography, peculiarities of the burial rite, no signs of cremations, and occurrence of a considerable number of sacrificial complexes. These peculiarities could be explained by the fact that the site belongs to the transition periodfrom the well-studied burial grounds of the IX-XI to the XII-XIII centuries.
Key-words: archaeology, the Middle Ages, the Old Mari culture, burial ground
На протяжении нескольких лет Третьим отрядом Марийской археологической экспедиции Государственного гуманитарного научного учреждения при Правительстве Республики Марий Эл «Марийский научно-исследовательский институт языка, литературы и истории им. В.М. Васильева» проводились раскопки Русенихинского марийского могильника IX-XI вв. в Воскресенском районе Нижегородской области. Финансирование работ осуществлялось за счет средств РГНФ в рамках проектов 10-01-18045е «Русенихинский могильник - новый памятник древнемарийской культуры IX-XI вв.», 11-01-18023е «Русенихинский могильник древнемарийской культуры IX-XI вв: междисциплинарный подход к изучению памятника.
Русенихинский могильник располагается в 180 м к ССВ от северо-восточной окраины д. Русениха в Воскресенском районе Нижегородской области на высокой коренной террасе правого берега р. Ветлуги на мысу, образованном берегом реки и правым берегом глубокого оврага, выходящего на р. Ветлугу (рис. 1).
Памятник открыт в 2009 г. отрядом Т.Б. Никитиной и установлено, что место в течение нескольких лет разрушается черными «археологами», о чем свидетельствуют траншеи, многочисленные ямы от ограбленных могил и «закопушки» различных размеров, образованные при извлечении отдельных вещей. Опрос местных жителей также показал, что на этом месте регулярно каждую осень и весну появляются незнакомые люди с металлоискателями, а также копают местные мальчишки из любопытства (Никитина, 2009). В 2010-2011 гг начаты археологические раскопки. На территории памятника вскрыто 508 кв.м.: 48 кв. м в северной части раскопа и 460 кв. м в южной части раскопа. Северная часть полностью разрушена обрывом реки, кладоскательскими вко-пами и здесь не обнаружено ни одного погребения. На территории раскопа в южной
Статья выполнена в рамках проекта РГНФ № 11-01-18023е © Ефремова Д.Ю., Никитина Т.Б., 2012
Рис. 1. Ситуационный план Русенихинский могильника.
Раскоп 4 7 Раскоп 2 Г В Б А А'
М н 6 Л К ■ 6 . Iе 0 2 м 4 Б' В'
о л
остат] ЖК9 си г? ^ЖК8 С ЖК7 Ж — ЖК 1 О
*1 ¥ яма 2 1Л р
жкЮ о Г"- с= ; 7Т( X < КуМ1 1 ямаЗ
н м л к ЖК4( > * -■3 ос® ^/С7
И 3 Ж Е 0 |жк 3 йма 9
ь
Д Г
Раскоп 3
Рис. 2. План расположения объектов на Русенихинском могильнике.
части памятника изучен 21 комплекс эпохи средневековья, среди которых выделяется 11 погребений и 10 жертвенных комплексов (рис. 2).
Памятник относится к марийской культуре X-XI вв. Культурная принадлежность определена преимущественно по женским украшениям головного убора, груди и ног, а также отдельным деталям костюмного комплекса и погребального обряда. При этом особое внимание уделено не только типу украшения, но и его месту в составе костюмного ансамбля.
В состав костюма входили: браслетообразные височные кольца, калачевидные серьги и серьги со змеевидным окончанием, коньковые подвески с трапециевидной основой или литые с прорезью в центре, круглые ажурные подвески, очковидные подвески, наборные пояса. Головные цепочки, височные кольца с заходящими концами, один из которых отогнут и имеет утолщение, сочетание обувных умбоновид-ных и очковидных подвесок, трапециевидные нагрудные коньковые украшения соответствуют находкам из известных марийских средневековых могильников 1Х-Х вв. (Архипов, 1973. С. 12-16, 19, 20; Никитина Т.Б., 2002. С. 61-88, 97-98) и являются этнооопределяющими признаками марийского костюма.
Значительный интерес представляет погребальный обряд.
Погребения зафиксированы на глубине 26-35 см от уровня современной дневной поверхности. Угли в могильной засыпи зафиксированы только в пп. 1, 2, 8.
Из 11 раскопанных погребений в 9 обнаружены слабый тлен и небольшие фрагменты костей, что подтверждает обряд ингумации. В 2-х погребениях: пп. 3 и 8 кости не обнаружены, но, возможно, из-за плохой сохранности костной ткани. Расположение и особенности залегания вещей свидетельствуют в пользу того факта, что вещи (браслеты, кольца) были одеты на погребенного, а не положены ему в дар. Положение рук вытянутое или одна из них имеет небольшой изгиб в локтевом суставе.
При расчистке погребений выявлено, что погребенные лежат в лубяной колоде или плотно завернутые в луб, поэтому заполнение внутри лубяной оболочки и вещи
располагаются очень компактно. Под верхним слоем луба всегда находится слой меха. Это может быть одежда или дополнительное покрытие погребенного. Умершие были одеты в специальный расшитый бронзовой нитью костюм с полным набором украшений (вероятно, обрядовый).
В каждом погребении обнаружены дополнительные комплексы вещей: в изголовье и ногах - пп.1, 3, 5, 7, 8, 9, 11; в изголовье - пп. 2, 4, 6. Погребение 10 частично разрушено корнями деревьев, но, судя по всему, в ногах стоял котел. Дополнительные комплексы состоят из производственного и бытового инвентаря в женских погребениях; бытового инвентаря и оружия (топоров, наконечников стрел, копья) в мужских погребениях.
Жертвенные комплексы вещей в межмогильном пространстве устраивались в небольшой яме диаметром до 20 см, в большинстве случаев на небольшой глубине до 20 см, иногда могла быть более значительная глубина до 40 см (жк 6 и 7). Ямы имели отвесные стенки и ровное дно. Три комплекса (жк 2, 3, 5) представляли две спаренные ямы одинакового диаметра, каждая из которых имела свой набор украшений, которые не дополняли друг друга, а часто и повторяли (например, в обоих комплексах поясные наборы или их детали и т.д.). Внутрь ям помещался туес, в котором лежали вещи, преимущественно украшения, завернутые в одежду из ткани, меха, кожи. Сверху туес закрыт деревянной чашей. По составу инвентаря комплексы можно разделить на мужские и женские. Состав комплексов очень богат и большинство из них содержат украшения, которые соответствуют этномаркерам средневековой марийской культуры. Во время раскопок удалось обнаружить большое количество вышивки на одежде и впервые проследить орнаментальные мотивы. Уникальной находкой являются расшитые красной ниткой войлочные подстилки.
Основные черты погребального обряда находят аналогии в погребальных памятниках Ветлужско-Вятского междуречья. Особенно выразительными являются жертвенные комплексы в межмогильном пространстве. Состав комплексов, их устройство и частое распространение являются особенностью погребального обряда средневековых могильников Ветлужско-Вятского междуречья, которые мы связываем с древнемарийской культурой (Никитина, 2001; 2002. С. 80-83; Никитина, Ефремова, 2010. С. 55-57).
При общем сходстве в погребальном обряде и инвентаре с могильниками Ветлужско-Вятского междуречья Х-ХІ вв. Русенихинский могильник имеет ряд отличий.
Во-первых, могильник отличается топографическими особенностями. Это единственный могильник, расположенный на правобережной коренной террасе, все остальные ранее изученные средневековые марийские могильники располагаются в левобережных поймах рек Ветлуги, Волги и, как правило, на малых притоках этих рек. Известные ранее могильники (Веселовский, «Черемисское кладбище», Юмский, «Нижняя стрелка») находятся на небольших возвышениях дюнного характера, границы их ограничены топографически, основная масса могил занимает край возвышенности со стороны водоема (это может быть река, небольшой ручей или болотина). Ручьи и болотины были более предпочтительными, чем открытое течение реки. Могильники помещаются преимущественно в небольшом удалении от реки. На коренных террасах или высоких гривах марийские могильники начинают располагаться только с XII в. (Руткинский на очень высокой дюне и Починковский на коренной террасе) (Архипов, 1986. Рис. 6).
Во-вторых, судя по расположению вещей и сохранившимся фрагментам костей, погребенные были положены в вытянуто головой в южном направлении (178210 градусов). Среди известных марийских синхронных захоронений известно лишь
несколько случаев с южной ориентировкой: пп. 1, 11, 14, 31, 32 Веселовского могильника. Судя по расположению вещей можно считать, что головой на ЮВ было совершено п. 7 Юмского могильника. По погребальному инвентарю и другим особенностям погребального обряда такие захоронения ничем не отличаются от остальных на этих же могильниках. Все указанные погребения, включая могилы Русенихинского могильника, совершены вдоль небольших пологих склонов. Вероятно, при устройстве этих могильных ям учитывался рельеф местности, потому как голова погребенного размещалась выше, чем ноги.
На Русенихинском могильнике есть одно захоронение (п. 10) с северной ориентировкой. Оно сильно повреждено корнями деревьев, но явных отличий по инвентарю от остальных погребений не обнаружено. При анализе костного материала методом атомной абсорбции, проведенном доцентом кафедры биохимии и физиологии МарГУ, кандидатом биологических наук Е.А. Пузаткиной и инженером кафедры химии МарГТУ В.И.Таланцевым, установлено завышенное содержание стронция, что является свидетельством в пользу растительного питания индивида. Остальные костяки на этом могильнике в костной ткани имели стронция намного меньше (от 13,35 до 67,8 единиц), что соответствует низкой или средней (нижняя ее граница) норме. Из чего можно заключить, что члены этой общины имели животный рацион питания. Следует отметить, что п. 10 располагается на западной окраине раскопанной части могильника. Дальнейшие исследования позволят выяснить, является северная ориентировка случайным исключением или знаменует начало новой группы захоронений.
В-третьих, отличительной особенностью погребального обряда Русенихинского могильника является обилие жертвенных комплексов: почти 50 % от раскопанных объектов. Жертвенные комплексы на могильнике имеют определенное местоположение: размещаются с южной стороны от погребений, образуя самостоятельные ряды. Расположение их от погребений на значительном расстоянии позволяет считать, что они могут быть не связаны с последними, а представлять самостоятельные объекты. Во-четвертых, на данном памятнике не обнаружено ни одного трупосожжения. Датировка памятника произведена на основании находок монет и привозных вещей, имеющих достаточно четкие хронологические рамки на территории их основного распространения. Нумизматический материал определен старшим научным сотрудником Болгарского государственного историко-архитектурного музея-заповедника, кандидатом исторических наук Д.Г. Мухаметшиным. Обнаруженные монеты и подражания монетам в количестве 19 экз. относятся Х в. Наиболее ранние из них датируются периодом правления Джафара бин Абдаллаха 10 - первой половиной 20-х годов
Х века. На наиболее поздних читается имя Ат-Таи биллаха (974-991 гг) чекана 980 и 989 гг В п. 6 в качестве датирующего материала могут быть использованы бусы. Полосатая лимоновидная бусина имеет аналогии в бусах 1 группы Мининского археологического комплекса (Захаров, Кузина, 2008. Табл. 168/1, с. 196), которые относчтся ко второй половине Х - началу XI в., что соответствует датировке аналогичных бус в Старой Ладоге (Львова, 1968. С. 85)
В п. 7 обнаружен витой с завязанными концами браслет. Аналогичные изделия наиболее широко бытовали на Руси в Х-Х1 вв., но известны и в памятниках XII в. (Арциховский, 1930. С. 144-145; Левашова, 1967. С. 219; Седова, 1997. С.74). Витые завязанные браслеты из серебра встречаются в русских кладах Х-Х1 вв., в погребении на Старорязанском городище XI в. (Даркевич,1974. С. 73).
В п. 8 датировке подлежат гривна «радимичского типа» и завязанный перстень,
украшенные орнаментом «волчий зуб». Гривны «радимичского типа» в основном бытовали в бассейне р. Сожа (Седова, 1997. С. 66) и датируются XI в. (Фехнер, 1967. С. 64). Завязанные перстни появляются в конце Х в. и бытуют до XII в. (Комаров, 2002. С. 158, рис. 6/16, 7/8; Недошивина, 1967. С. 256, 257).
В п. 11 Русенихинского могильника в состав комплекса входит витой браслет из трех проволок с несомкнутыми обрубленными концами. По данным В.П.Левашовой, находки браслетов данного типа концентрируются в древнерусских памятниках северо-запада Новгородской земли (Левашова, 1967-а. С. 20). Многочисленны их находки в Новгороде в напластованиях от последней трети XI в. до начала XIV в., время наибольшего употребления приходится на 70-е годы XII в. - 60-70 годы XIII вв. (Седова, 1981. С. 96). Много таких браслетов в курганах на Ижорском плато и восточном Причудье (Рябинин, 2001. С. 71-72). Аналогии имеются в курганах Залахтовья в наземных захоронениях XП-XШ вв. (Хвощинская, 2004. С. 89, 141). Аналогичные браслеты обнаружены на территории Латвии (Мугуревич, 1965. С. 92.), в небольшом количестве в Пскове (Королева Э.В. 1996. Табл. Х/4-5), в Изборске (Седов, 2007. С. 374) . В.В. Седов считал, что находки таких браслетов отчетливо указывают на связи с Новгородом. Один браслет можно отнести к широким ленточным браслетам с расширяющимися концами. Имеют аналогии в курганах Залахтовья второй половины XI в. и XI-XII вв. (Хвощинская, 2004. С. 135-140. Табл. XII/16, 27, 31; XIX/13, 18; XXXIX/18, ХШ/7). Один браслет относится к типу пластинчатых с расширенными концами, аналогии которым встречаются в курганах Южного При-ладожья, Тверского, Угличского и Ярославского Поволжья XI-XII вв., Белоозера (Левашова, 1967. С. 237; Макаров, 1997. С. 342. Табл. 130/10; Зайцева, 2008. С. 118). В курганах Плешково браслеты с расширенными концами залегают совместно с монетами Х в., начала
XI в., но, в целом, по вещевому комплексу курганы датируются XI-XII вв. (Комаров, 2002. Рис. 7, 8). В могильнике Оленино на Верхней Волге аналогичные браслеты встречены во второй половине XI в. (Кашкин, 2003. Рис. 1/22; с. 121).
В п. 11 обнаружена гривна с плоскими концами, в основе которой находился железный дрот, сверху аккуратно перевитый тонкой, чуть выпуклой бронзовой лентой. Близкие аналогии обнаружены в кургане 20 могильника Залахтовье, датированного Н.В.Хвощинской рубежом XI-XII вв. (Хвощинская, 2004. С. 138), в котором подобная гривна найдена в одном комплексе с широким ленточным браслетом с расширяющимися концами. От нашей она отличается только наличием плетеного переви-тья (Хвощинская, 2004. С. 64. СХХ/19). Похожие гривны (из-за плохой сохранности мы их не можем точно идентифицировать), покрытые бронзовой пронизью частично или по всей длине, обнаружены в пп. 31 и 41 могильника Нефедьево не позднее третьей четверти XI в. (Макаров Н.А. 1997. С. 125-126). В п. 41 вместе с гривной был ленточный браслет, аналогичный браслетам из Залахтовья. В п. 31 такая гривна находилась совместно с гривной радимичского типа.
Таким образом, п. 11 можно отнести ко второй половине XI в. или к рубежу XI-XП вв.
Исходя из проведенного анализа, можно заключить, что на исследованном участке могильника погребения датируются второй половиной X - XI вв., при этом наибольшая часть объектов второй половиной XI в., п. 11, возможно, - рубежом XI-XII вв. Вероятно, что памятник (или его часть) относится к переходному периоду от хорошо изученных могильников IX-XI вв. к следующим XII-XIII вв. Возможно, этой хронологической позицией объясняются такие особенности в обряде, как расположение на высокой коренной террасе и отсутствие трупосожжений.
Полученные в результате изучения Русенихинского могильника органические материалы позволили провести ряд лабораторных исследований. Образцы меха от одежды и подстилок проанализированы доцентом кафедры зоологии МарГУ В.И. Дроботом и криминалистом Н.С.Курочкиным. Для анализа взято 13 образцов из трех погребений (пп. 3, 5, 6) и жертвенного комплекса 2. Исследования показали, что образцы волос обладают диагностическими признаками, характерными для волосяного покрова Бобра (Castor fiber). В полевых отчетах 1957-58 гг. и публикациях о раскопках аналогичных могильников указывалось, что найденные в погребениях фрагменты кафтанов были из овчины и телячьей (или молодой лосиной) шкуры (Халиков, Бе-зухова, 1960. С. 32, 33, 45). Следует сделать замечание, что ни в одном отчете нет ссылки на заключения специалистов. Вероятно, определения проводилось археологами визуально. Для уточнения результатов, полученных по материалам Русенихинского могильника, были проведены анализы фрагментов меха еще из двух марийских могильников IX-XI вв.: Нижняя стрелка на левобережье Волги и «Черемисское кладбище» в верховьях Ветлуги, которые также оказались остатками бобровых шкур. Это обстоятельство дает новые данные для характеристики погребального обряда и раскрытия значения и места бобра в духовной культуре средневекового марийского населения.
Определение образцов древесины от погребальных конструкции и покрытий произведено профессором кафедры управления природопользования и лесозащиты МарГТУ по специальности «Защита растений и древесиноведение», доктором сельскохозяйственных наук И.А. Алексеевым. Для анализа взято 7 образцов из пп. 4, 5, 6. По результатам заключения следует, что подстилки изготовлены из коры дуба (Quercus robur Lin), липы мелколистной (Tilia cordata Lin) и ивы древовидной (ветлы) (Salix alba Lin). В отчетах предшественников о раскопках аналогичных могильников в качестве подстилок обычно указывалась береста, реже дуб; ссылок на лабораторные исследования нам найти не удалось. Возможно, за бересту (березовая кора) была принята липовая кора. Значение липы в верованиях марийцев довольно обстоятельно подтверждается данными этнографии.
Полученные результаты существенно дополняют духовную культуру марийского населения эпохи средневековья новыми ранее не изученными данными: роли бобра и липы в представлениях о потустороннем мире.
Список литературы:
Архипов Г.А., 1973. Марийцы IX-XI вв. К вопросу о происхождении народа. -Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во. - 198 с.
Архипов Г.А., 1986. Марийцы XII-XIII вв. (К этнокультурной истории Поветлу-жья). - Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во. - 115 с.+60 ил.
Арциховский А.В., 1930. Курганы вятичей. - М.: РАНИОН. - 222 с.
Даркевич В.П., 1974. Раскопки на Южном городище Старой Рязани (1966-1969 гг.) // Археология Рязанской земли. - М.: Наука, 1974. - С. 19-71.
Зайцева И.Е., 2008. Изделия из цветных металлов и серебра // Археология севернорусской деревни X-XIII веков. Т. 2. - М.: Наука. - С. 57-142.
Захаров С.Д., Кузина И.Н., 2008. Изделия из стекла и каменные бусы // Археология севернорусской деревни X - XIII вв. Т. 2. - М.: Наука. - С. 142-215.
Кашкин А.В., 2003. Могильник Оленино на Верхней Волге // Археология: ис-
тория и перспективы. Первая межрегиональная конференция. Сборник статей. -Ярославль. - С. 112-121.
Комаров К.И., 2002. Раскопки курганного могильника у д. Плешково Тверской области) // Археологические статьи и материалы. Сборник участников Великой Отечественной войны. - Тула. - С. 141-184.
Королева Э.В., 1996. Результаты спектрального анализа ювелирных изделий средневекового Пскова // Археологическое изучение Пскова. Вып: Раскопки в древней части части Среднего города (1967-1991): Материалы и исследования. - Псков-С. 229-300.
Левашова В.П., 1967-а. Браслеты // Очерки по истории русской деревни X-XIII вв. Труды ГИМ. Вып. 43. - М.: «Советская Россия». - С. 207-252.
Фехнер М.В., 1967. Шейные гривны // Очерки по истории русской деревни XXIII вв.: Труды ГИМ. Вып. 43. - М.: «Советская Россия». - С. 55-87.
Львова З.А., 1968. Стеклянные бусы Старой Ладоги. Часть 1 // Археологический сборник. Вып. 10. - Л.: Советский художник, 1968. - С. 64-94.
Макаров Н.А., 1997. Колонизация северных окраин Древней Руси в XI-XIII веках. По материалам археологических памятников на волоках Белозерья и Поонежья. -М.: Скрипторий. - 368 с.
Мугуревич Э.С., 1965. Восточная Латвия и соседние земли в X-XIII вв.: Экономические связи с Русью и другими территориями: Пути сообщения. - Рига: «Зинат-не». - 145 с.
Недошивина Н.Г., 1967. Перстни // Очерки по истории русской деревни X-XIII вв. Труды ГИМ. Вып. 43. - М.: «Советская Россия» - С. 253-274.
Никитина Т.Б., 2001. Жертвенно-поминальные комплексы как этноопределяю-щий признак погребального обряда марийцев в эпоху средневековья // Древности Поволжья и Прикамья. АЭМК, вып. 25. - Йошкар-Ола: МарНИИЯЛИ - С. 42-51.
Никитина Т.Б., 2002. Марийцы в эпоху средневековья (по археологическим материалам). - Йошкар-Ола: МарНИИЯЛИ - 430 с.
Никитина Т.Б., 2009. Отчет о работах III отрояда МарАЭ в 2009 г. / НРФ МарНИИЯЛИ. Оп. I, д. 1143.
Никитина Т.Б., Ефремова ДЮ., 2010. Отражение культа предков марийцев в погребальном обряде могильников Поветлужья // Культ предков вождей, правителей в погребальном обряде. Тезисы докладов Всероссийской научной конференции. - М.: ИА РАН. - С. 55-56.
Рябинин Е.А., 2001. Водская земля Великого Новгорода: (результаты археологических исследований 1971-1991 гг.). - СПб: ИИМК. - 262 с., илл., табл.
Седов В.В., 2007. Изборск в раннем Средневековье. М.: Наука. - 413 с.
Седова М.В., 1981. Ювелирные изделия древнего Новгорода (X-XV вв.). - М.: Наука. - 193 с.
Седова М.В., 1997. Украшения из меди и сплавов // Древняя Русь. Быт и культура. -М.: Наука. - С. 63-78.
Хвощинская Н.В., 2004. Финны на западе Новгородской земли. - СПб.: ИИМК РАН. - 290 с., табл.
