CC BY
29
УДК 39(=511); 159.9
В.И. Сподина
Особенности отражения психических процессов в традиционной культуре: слуховые ощущения (на материале обских угров и самодийцев)
Аннотация. В статье рассматривается первичный психологический процесс в познании окружающего мира - ощущение и особенности его отражения в традиционной культуре. Анализируются источники слуховых ощущений, качества звука (сила, высота, тембр, длительность), виды звуков (шумовые, речевые, музыкальные). Исследуется роль звуков в ритуальной сфере и в создании акустического пейзажа мироздания. Особо акцентируется значение дуальной оппозиции звук / беззвучие как необходимого маркера своего или иного пространства. Раскрывается роль свиста как аналоговой сакральной речи при общении человека с богами или духами.
Ключевые слова: звуки первотворения, слуховая чувствительность, шумовые и речевые звуки, антропофоны, музыкальные звуки, звукоподражание, традиционная культура.
V.I. Spodina
Peculiarities of reflection of mental processes in the traditional culture: acoustic sensation (on the materials of the Ob-Ugrian and Samoyedic peoples)
Summary. The article deals with primary psychological process in cognition of the world around, sensation, and peculiarities of its reflection in the traditional culture. Sources of acoustic sensation, qualities of sound (intensity, pitch, timbre, duration), types of sounds (noise, speech, musical) are analyzed. The role of sounds in the ritual sphere and in creation of an acoustic landscape of the universe is investigated. It is especially accented the meaning of dual opposition sound / soundlessness, as necessary marker of the space "mine" or "other". The role of the whistle as analog sacred speech at communication of the man with gods or spirits reveals in the paper.
Keywords: sounds of the First Creation, acoustical sensitivity, noise and speech sounds, anthropophon, musical sounds, onomatopoeia, traditional culture.
В мировой науке на протяжении нескольких десятилетий в контексте такого направления, как «телесная антропология», ведется изучение представлений различных народов о строении и развитии человеческого организма. Исследование представлений о теле в традиционной культуре необходимо как для более полной и четкой реконструкции традиционного мировоззрения народа, его картины мира, так и для понимания места человека в контексте данной культуры.
В системе представлений о мире отношение человека к миру и к самому себе с точки зрения анатомии, физиологии, поведенческих характеристик служит отражением концептуальных основ мировоззрения. Важнейшая роль в этом процессе отводится нервной системе человека. Она регулирует деятельность всех органов с целью обеспечения их функционального единства и связи организма как единого целого с окружающей средой. В отечественной психологии выделяются три уров-
ня познания окружающей действительности: элементарный (ощущение и восприятие), промежуточный (представление и воображение) и высший (мышление). В данной статье рассматривается один из пяти видов ощущений -слуховой.
Слуховые ощущения довольно древний вид ощущений. Звучание является для человека необходимым признаком окружающего его мира, а «владение звуком», возможность производить и воспринимать звук - необходимым маркером живого мира. Состояние мертвой, абсолютной тишины в мансийском языке передается идиоматическим выражением акваг палиу суй атим, нёлмыц суй атим (букв. нет никакого звука для уха, нет никакого звука языка) [1, 380], что соответствует характеристике безжизненного мира. Для сравнения укажем на хантыйское слово хоцц1, означающее "безлюдный" (хоцц1 мув 'безлюдная земля') и "тихий" одновременно, хосц1-с1йц1 ' тихо-беззвучно' [2, 297].
Оппозиция звук / беззвучие в пространственном коде соответствует оппозиции жизнь / смерть. Про человека, который ничего не видел и не слышал, аганские ханты говорят: Кавой-хаэмай мац 'Уши-глаза закрыты'. Такое выражение ещё могло означать потерю сознания, то есть невосприятие к коммуникации.
Источником слуховых ощущений являются разнообразные звуки, действующие на органы слуха. Аппаратом слуха является ухо, позволяющее различать звук (сый, шур. хант.; суй, манс.; ше"на, лесн. нен.). В строении уха ханты отчётливо номинируют ушную раковину (пэц ньорэ; кусэ 'ухо-хрящ-дуга', сург. хант., пац вус 'уха дыра', каз. хант..) [3, 79; 2, 210]. Слуховой анализатор различает четыре качества звука:
1. сила (громкость) - ув 'крик', сшэц 'громкий', ' звучный', 'звонкий', ' резкий' (о голосе), хан>щт1 - сильно рычать, издавать страшные звуки (о человеке), харсэмтт1 'хрустнуть' (сильно), рацэнт1 'гаснуть, потухать', 'утихнуть' (о звуке, шуме, боли): каш1 сшэц рацнэс 'боль стихла' (букв. звук боли стих); маяндорт мун -слабый звук, цаданась - издавать громкие зву-
ки, греметь, как гром; царка му' - громкий голос; вабц царка - громкоголосый (букв.: большой голос), нюдя му' - тихий голос; хаса-барць - говорить шепотом;
2. высота - ябта му' - высокий голос; тал-бэй му' - низкий голос;
3. тембр - кумрэц 'глухой' ( о звуке), ябти му' -звонкий голос, не сёраха му' - нежный голос, вареторта му' - хриплый голос, талбэй му' -грубый голос, еванзада её - нежный голос; хай-на - мелодичный, скользящий (мелодичный звук);
4. длительность - yeiù^mi - покрикивать, кричать (время от времени) [2, 111, 238, 248, 307; 4, 19, 21, 61, 68, 105, 158, 162].
Необычайная сила звука, пронзительность характерна для подавляющего большинства звуков периода первотворения. «В исторических хрониках, где зафиксированы рассказы местных жителей, говорится, что у Сорни Най голос был необычайной силы. В определённые моменты она давала о себе знать реальным воплощением. Тогда в радиусе звучания ее голоса все живое умирало. Человек, услышавший ее голос, после долгой и тяжелой болезни умирал с мучениями» [5, 322].
В соответствии со слуховой чувствительностью обские угры и самодийцы различают хорошо слышащего человека (кацы пац тайты 'иметь тонкий слух', хант.; тосцуй 'чуткий'; хэмтана 'чуткий' (хорошо слышащий), 'зоркий'; намтоцта 'слышащий', 'чующий', лесн. нен.) и глухого (паццы 'глу-хой', хант.; кашта нешац 'безухий человек', лесн. нен.) [6, 17; ПМА, стойбище на Тюй-тяхе. 1998]. Хантыйское выражение пацаца хуви(йэ) 'далеко слышащие' (букв. длинные уши [имеющие]) является стойким фольклорным словосочетанием, «смысл ко -торого в том, что длинные уши способны дотянуться очень далеко; означает острый, тонкий слух» [7, 186].
Слуховой аппарат человека различает три вида звуков: шумовые, речевые и музыкальные [8, 108]. В данной связи следует указать на точку зрения А.Г. Маклакова, который все
звуки, воспринимаемые человеческим ухом, подразделяет на две группы, считая, что «человеческая речь, как правило, одновременно содержит звуки обеих групп» [9, 189]. В данной статье мы предпочитаем придерживаться первой позиции, поскольку в дальнейшем будем рассматривать речь в контексте психических процессов.
Шумы и различные звуки природного происхождения сопровождают период первотво-рения. Изображенный в мифах мир шумит, гремит, визжит. Первые звуки («какой-то шум», «слышно кто-то летит») [10, 258, 272] появляются в связи с перемещениями персонажей фольклора по мирам Вселенной. Путешествие персонажей ненецкого фольклора в Верхние миры также сопровождаются какофонией: «Шум восьми ушей звуку грома подобен", золотая птица "с шумом умчалась в небеса» [11, 191, 183, 335]. Гул сопровождает стремительный полет Железной Гагары из мансийской священной сказки Ма тэлум ялпыц мойт "О возникновении Земли" [1, 32, 33]. Казым-ская богиня Калтащ
Вверх, к великому Торуму-отцу Южного ветра свистящим славным звуком, Южного ветра летящим славным звуком Най, я, взымаю [12, 19]. В традиционной культуре достаточно разнообразно представлены шумовые и другие звуки, возникающие в природе и искусственной среде: мерця выварца - ветер воет; выврё -свистящий звук (о ветре), лаб"на - шум, звон; лаб"нэрць - шуметь, греметь (чем-то деревянным), латарць - клохкотать (о куропатке), лэйрась - гудеть (о комарах), мад - лай, мар' (нен.) - шум, гам, мерця выварца - ветер завывает, мерця хырна - ветер шумит, мул - буль-буль (звукоподражание: звук, вызываемый погружением в воду какого-либо предмета, муноць - шуметь, стучать, трещать (издавать разные звуки), мынерць - скулить, царнава -рычание, цурна - звук, шум, яльня - грохот [4, 15, 41, 43, 47, 49, 57 и др.]. Дополним шумовые ощущения данными хантыйского языка: ратхэмтт1 'хрустнуть', савлт 'греметь, звенеть', сацламэт1 'звенеть, звонить', ' бренчать',
сшащт1 'шуметь', 'греметь', 'гудеть', 'звучать', хутшкэт1 'ухать' (о сове, филине), хэшкэт1 'кричать' (об утке), хатшкэт1 'кричать' (о селезне), ш1хэр 'скрип, шум', шоцт 'звенеть', 'бренчать', 'шуршать', шувт 'свистеть' (о ветре), щ1хэр 'скрип', щошт - звук сильного потока воды, щэвт 'стрекотать', вархтэт1 'каркать', цдйт1 'петь, куковать, щебетать' [2, 37, 141, 238, 244, 245, 248 и др.]. Шумовые звуки в основном группируются вокруг понятий:
1. неблагоприятные звуки природного или искусственного происхождения: шум, звон, гам, стук, грохот, шорох, треск, скрип, хруст;
2. звуки, вызываемые погружением в воду какого-либо предмета, звук сильного потока воды;
3. резкие, высокие звуки природного происхождения: свист, вой (о ветре);
4. звуки, издаваемые животными и птицами: клохкотать (о куропатке), ухать (о сове, филине), кричать (об утке), гудеть (о комарах), скулить, рычать, лаять, стрекотать, каркать, куковать, щебетать;
5. звуки, издаваемые мифологическими существами: щелканье, свист.
В традиционной культуре шум и различные звуки природного или искусственного происхождения семиотически окрашены. Одним из наиболее ярких примеров семиотизации звукового пейзажа являются гадания по раскатам грома, голосам птиц и пр. К примеру, по голосу белоклювой гагары [подставное имя дор вой 'озёр животное (птица)'] ханты р. Казым определяли погоду: "если она хорошим голосом кричит - хакх, хакх, будет хорошая погода, если плохим - ху-ув, ху-ув - то плохая" [13, 372]. Желтая птица Патыя у селькупов считалась злым духом, а ее голос являлся предвестником беды. «Чтобы задобрить птицу, и она не уносила душу человека в иной мир, считается, что ее надо перевезти на другой берег реки или озера. Это делается так: обычно ее как бы сажают на корму ветки (долбленки) и назад на нее не смотрят. Из ветки (долбленки) птица сама выпрыгивает на другой берег, издав звон железа. Голоса (чары) у этой птицы разные: она то кричит, как ворон (или ка ястреб), то
крякает, как утка, то лает, как собака, то визжит, как лиса. Подавая разные голоса, она старается человека за собой увести в густой лес, где он может заблудиться» [14, 47].
Звон в ушах традиционно воспринимался как весточка из мира мертвых - «звон колокольчика покойника» (хальмер' сенга). В этом случае тундровые ненцы говорят, что «пока не продырявится мой медный котёл, я не приду к тебе» (нярава едни сима нгэсонд нидм' тут) [15, 134]. Щелкающий звук также символизировал существ иных миров: «Семеро великанов, испугавшись, прыгнули в разные стороны с криком, повыпрыгивали из-под нюков и превратились в искры, издав щёлкающий звук» (Си"ив сюдбянд сейто'хэва'нид сяняха"тёрыць санэйд", тахаё' сивня татуцэ лакада") [4, 42].
Шум (крик), как признак появления персонажей иных миров, сопоставим со звуковой кодировкой ритуально-обрядовой деятельности, в частности сватовства. «Как инверсию к шумовому поведению сватов можно рассматривать обычай, согласно которому невеста выражала свое негативное отношение к предстоящему браку более громким голосом» [цит. по: 16, 28]. В данной связи мы не можем не согласиться с утверждением Т.А. Молдановой, что «основная символическая функция шума (крика) -это отпугивание» [7, 24], а также Е.М. Меле-тинского, что «шум подчёркивает беспорядок, введение чуждого элемента, нарушение синтагматической цепи» [17, 488].
Речевые звуки, а шире - звуки, издаваемые человеком, так называемые антропофо-ны, достаточно разнообразно номинированы в традиционной культуре: голос (му', нен.:; вабц, тундр. нен.), звуки голоса (турсуй, манс.; вабц мун", тундр. нен.), плач, звуки плача (яр, тундр. нен.), плач (хоццэп), плачь-вой (хоццэт!-йэсцэтг 'плакать-выть'), плачь-сте-нание (холцэт1-щэцтг 'плакать-стенать'), вопить, стенать (вощ 'вопль, стенание', хант.), смех (мувиньт, манс.; пи'ш, лесн. нен.).
Среди звуков, позиционируемых как непроизвольные человеческие, следует отметить кашель (хоц, хант.; какв, каквил, манс.; ко", кот, лесн. нен.), причмокивание
(лыбарць 'причмокнуть', тундр. нен.), звук чихания (пыяд, тундр. нен.), чихнуть (няхтаяцкве, манс.; пыдя'тацьш 'чихать', нен.), стон (са-кил, сакнэ суй, манс.; ацэцтг 'стонать', хант.), икота (н>акэтш1, хант.; тур унтнэ нак, манс.), отрыжка (кёральтпи, тёральтпи) [4, 19, 47, 68, 144, 176; 2, 41, 194, 280, 289, 294, 329; 18, 58,108, 310, 350; 19, 207, 282; 20, 50].
Каждый язык по-своему осваивает звучания внешнего мира, в том числе посредством звукоподражаний (ономатопея). Условно звукоподражания делятся на несколько видов:
1. Имитация звучания человеческого голоса;
2. Подражание звукам животных; 3. Имитация звуков неживой природы. Все эти разновидности встречаются в обско-угорских и самодийских языках, образуя звукоподражательные глаголы, типа: вотьцэцтыйэл (вотьцэцтэты) -издавать звуки «воть»; омийэц - звукоподражательный глагол «гудеть», щулэмтыцэт звукоподражательный глагол «звенят» (шул), а также парных междометий, выражающих звукоподражание (шур. кик-кик 'звук, который передает кукушка', ¿ем-ёвц! 'звук, который передает камышевка', {о1-{о№ 'звук, который передает вид кулика', матэу-мгатэу 'звук, который передает ворона'; каз. окц-окц 'крик глухаря', цокЪ-цокЪ-цокЪ 'крик селезня') [21, 25, 48, 116]. Судя по частотности их употребления, они, скорее всего, относятся к детской лексике. Важно подчеркнуть, что от звукоподражаний более активно образуются глаголы, тем самым акцентируется сопроводительная роль звучания при описании действий.
К звукам, не характерным для человека, но демонстрируемым человеком, можно отнести свист. Для ритуальной сферы культуры характерно использование нетрадиционных языковых форм как аналоговой сакральной речи при общении человека с богами или духами. Среди призывных звуков, направленных богам, наиболее часто встречался именно свист. Из-давание звуков, похожих на писк, было отмечено в угорской шаманской традиции XVIII в. К.Ф. Карьялайнен приводит информацию Вит-сена о том, что «остяки вместо молитв попискивают и наклоняют головы», а по рассказам
Избрандта «их молитвы ограничиваются «искажением губ» и свистом, которым обычно подзывают собак». По сообщениям Стрален-берга, «остяки, оказывая почести своим богам, пищат наподобие крыс и мышей». Известный исследователь приводит образец вогульской молитвы, исполняемой писклявым голосом: «Как дикая утка подманивает, так писклявым голосом подманивающей утки плачем мы, как гусь подманивает, так с писклявым голосом подманивающего гуся сидим мы» [22, 79]. Ф.И. Страленберг отмечал, что когда ханты «входили в молельню, они свистели, как вороны или мыши» [цит. по: 23, 84]. Свистом мужчина, сидящий слева от головы медведя во время медвежьих игрищ, подзывает Пелымского духа [7, 186-187]. «К сожалению, - замечает А.М. Сагалаев, - этот тип ритуального поведения зафиксирован отрывочно, как некая непонятная или забавная черта аборигенных культур Севера» [24, 86].
Свист, как правило, сопровождает персонажей иных миров: от троекратного свиста духа «герои», совершившие святотатство, падают замертво [25, 102], «со свистом северного ветра, со свистом южного ветра» несли лесные духи мужчину, нарушившего ритуальные запреты [26, 85]. Во время священных праздников семилетнего цикла тегинских хантов Лунх-ях "Божественные танцы", перед облачением в военное снаряжение семь крепких мужчин «три раза свистят свистом, похожим на свист велика-на-менква». В результате произошедших трансформаций одежда становится легкой и впору тому человеку, который будет ее надевать. Женщина-оборотень в коми-зырянском фольклоре после разрывания ребенка пополам «свистит и убегает прочь» [27, 197-198], т.е. исчезает. В контексте изложения это, с одной стороны, действия по донесению Торуму слова (просьбы, мольбы, призыва) через пространство Среднего мира в Верхний мир богов, а с другой - свист (язык птиц-предков) можно рассматривать не только как оказание почести богам,
но и в качестве аналога диалогового общения с богами при утрате навыков сакральной речи [Устное сообщение С.А. Поповой. Ханты-Мансийск. 2012].
Анализ речевых звуков позволил подразделить их на следующие 4 группы: 1) звуки, характерные для человека: кашель, смех, плачь; 2) звуки, не характерные для человека: звукоподражания, свист; 3) звуки, непроизвольно издаваемые человеком: чихание, икота; 4) звуки речи (речь), как один из видов психических процессов и коммуникационной деятельности.
Музыкальные звуки создаются человеком для искусственных переживаний: звуки пения (эрыг вармаль, манс.), звуки музыкальных инструментов (музыка, манс.) и др. [28, 136, 189]. Древние сказания, мифы нередко упоминают игру на традиционных музыкальных инструментах. В сказке «Ими хилы и слепые старики» повествуется: «Слепой старик стал играть на большом, как оленья лопатка, нарс-юхе. Этот нарс-юх голосом лося стал звучать, когда на нарс-юхе стали играть» [29, 101]. Бубен, обладая ритуально-сакральными функциями, также использовался в качестве музыкального инструмента, но с большими ограничениями, в частности он не участвовал на «Медвежьих игрищах». Ритмичные звуки бубна сопровождали исполнение сказаний или мифов, подчёркивая сакральное назначение фольклорных произведений.
Фольклорное выражение арам хащ йэтшэс, мон>щам хащ йэтшэс 'чуть не умер', буквально означает: песня = моя чуть не кончилась, сказка = моя чуть не кончилась [2, 287]. В шаманских камланиях пение сопровождает путешествие ворожея в иные миры. Селькупская легенда «Человек, ушедший в небо» рассказывает: «Едва раздалось шаманское пение, как полетели в чум лебеди. Поет шаман, а птицы летят на его песню. Наконец, появился пёстрый лебедь. Как только влетел он в чум, так сразу замол-кло шаманское пение, а внутри чума поднялся страшный ветер. Стих ветер, и
шаман исчез. Это дух его превратился в дыхание ветра и улетел вслед за птицами» [14, 45]. Е.М. Мелетинский назвал музыку «маскированной» речью. «Мелодическая фраза служит метафорой речи. При этом акустический код весьма экономичен. Термы этого кода распределяются по трём уровням, снизу вверх: сигналы (зов именной, свист и стук, обращённые человеком к другому существу, например, зверю-соблазнителю), речь (т.е. лингвистическое поведение: свист, вежливые или оскорбительные слова, служащие для разговора с людьми или антропоморфными богами), песни» [17, 493].
Звук, издаваемый колокольчиком, наряду с криком и свистом, является одним из специфических видов обрядовой коммуникации. К примеру, «золотой бубенчик» в «Звериных (медвежьих) песнях» олицетворяет самого медведя, имеющего небесное происхождение. Звоном колокольчиков в медвежьих игрищах отмечены «Песни-молитвы», или «Великие песни». Представляется очевидным, что звон маркирует персонажей верховного пантеона. Схожую символику имеет выкрикивание во время жертвоприношений. «После того, как состоялось угощение, они бьют палками в воздухе и кричат в полную глотку, желая тем самым сопроводить опять в воздух угощенного духа-идола и одновременно поблагодарить его за то, что он согласен довольствоваться угощением» [22, 95]. К сожалению, этот тип ритуального поведения не исследован в полной мере из-за ограниченности фактического материала.
В традиционной культуре сохранились нормы поведения в отношении музыкальной культуры. К примеру, «бубен не передавался другому человеку, он являлся исключительной собственностью хозяина», «нельзя было шуметь, ходить во время исполнения молитвенных, священных песен, мелодий, исполнять эти произведения другому лицу, помогать исполнять музыкальные произведения другому человеку» [30, 607].
Интересно отметить, что вышеперечисленные функции звука, звона, крика находят соответствия в известных семасиологических универсалиях. К примеру, значение «издавать звуки» соотносится с такими понятиями, как: «творить, создавать»; ср. латышск. Skanet «звучать», skana «звук», но и.-е. *konos «творить, создавать»; и.-е. *ker- «издавать звуки», но и.-е. *ker- «создавать, творить»: «издавать звуки» > «бог»: ирл. guth «голос», но др.-англ. god «бог»; и.-е. *bhad - «говорить», но русск. Бог; др.-инд. sura - «бог», но и.-е. *s^er -«говорить» [31, 160, 162, 289].
Резюмируя вышесказанное, можно заключить, что в традиционной культуре обских угров и самодийцев достаточно разнообразно представлена звуковая палитра. Звуку в универсальных мировоззренческих построениях отводится преимущественная роль не только в создании пространственного кода, в «настраивании» освоенного человеком пространства на нужную тональность, но и в его семантическом прочтении. Осваивая мир и осваиваясь в нем, человек производит семиотизацию звукового пейзажа, т.е. отбор и содержательную интерпретацию слышимого. Под интерпретацией звукового пейзажа следует понимать выявление смыслов, которые он приобретает при восприятии и освоении человеком картины окружающего мира и при формировании вслед за этим модели мира.
Таким образом, при помощи ощущений окружающий человека мир оказывался максимально доступным для познания и представлялся той границей, где переплеталось природное со знаковым, где происходило «углубление тела в свои собственные бездны», где человека с миром природы связывали многочисленные (как реальные, так и мифологические) «нити». Ощущения, возникающие под действием определённых раздражителей, отражают свойства объективной реальности в специфически закодированной форме, создавая феномен человека в традиционной культуре.
Литература
1. Мифы, сказки, предания манси (вогулов). Новосибирск: Наука, 2005. 475 с.
2. Соловар В.Н. Хантыйско-русский словарь. СПб.: Миралл, 2006. 336 с.
3. Рябчикова З.С. Соматическая лексика хантыйского языка: монография / З.С. Рябчикова; [отв. ред. Т.Н. Дмитриева]. Ханты-Мансийск: Принт-Класс, 2012. 264 с., ил.
4. Диалектологический словарь ненецкого языка / под ред. Н.Б. Кошкарёвой. Екатеринбург: Изд-во «Баско», 2010. 352 с.
5. Слинкина Т.Д. Мансийские оронимы Урала: научное издание / Т.Д. Слинкина. Ханты-Мансийск: ОАО «Издательский дом «Новости Югры», 2011. 480 с.
6. Рябчикова З.С., Афанасьева К.В., Игушев Е.А. Русско-хантыйско-мансийско-венгерский тематический словарь. Ханты-Мансийск: ООО «Печатный мир г. Ханты-Мансийск», 2012. 116 с.
7. Молданова Т. Пелымский Торум - устроитель медвежьих игрищ. Ханты-Мансийск: Полиграфист, 2010. 224 с.
8. Сорокун П. А. Основы психологии. Псков: ПГПУ, 2005. 312 с.
9. Маклаков А.Г. Общая психология. СПб.: Питер, 2001. 592 с.: ил. (Серия «Учебник нового века»).
10. Мифы, предания, сказки хантов и манси / пер. с хантыйского, мансийского, немецкого языков; сост., предисл. и примеч. Н.В. Лукиной; под общей редакцией Е.С. Новик. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1990. 568 с.
11. Фольклор ненцев / сост. Е.Т. Пушкарёва, Л.В. Хомич. Новосибирск: Наука, 2001. 504 с.
12. Молданов Тимофей, Молданова Татьяна. Боги земли Казымской. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2000. 114 с.
13. Молданова Т. А. Болотные и водоплавающие птицы в фольклоре и верованиях хантов р. Казым // Материалы Международной научной конференции «Сохранение традиционной культуры коренных малочисленных народов Севера и проблема устойчивого развития». Ханты-Мансийск, 2003. С. 365-379.
14. Ириков С.И. Традиции и обычаи селькупов // История и современность народов Ямала. Салехард, 1995. С. 43-47.
15. Харючи Г.П. Традиции и инновации в культуре ненецкого этноса. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2001. 228 с.
16. Семёнов В.А. Путешествие вокруг ступы (к мифологическим истокам коми обряда сватовства) // Традиционная духовная культура народов Европейского Севера: Ритуал и символ. Сыктывкар: Сыктывкарский гос. ун-т, 1990. С. 26-38.
17. Мелетинский Е.М. Мифология и фольклор в трудах К. Леви-Стросса // Структурная антропология. М.: Наука, 1983. С. 467-522.
18. Ромбандеева Е.И. Русско-мансийский словарь: учеб. пособие для уч-ся 5-9 кл. общеобраз. учрежд. СПб.: Миралл, 2005. 360 с.
19. Бармич М.Я., Вэлло И.А. Словарь ненецко-русский и русско-ненецкий (лесной диалект). СПб.: Просвещение, 2002. 288 с.
20. Афанасьева К.В. Русско-мансийский тематический словарь: учеб. пособие для 5-9 кл. общеобраз. учрежд. 2-е изд., дораб. СПб.: Филиал изд-ва «Просвещение», 2008. 152 с.
21. Лонгортова В.П. Щукэм - Щааа йохан=Моё вдохновение - Сыня река. Салехард: Красный Север, 2011. 128 с.
22. Карьялайнен К.Ф. Религия югорских народов. Т. 3. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1996. 247 с.
23. Загребин А.Е. Финно-угорские этнографические исследования в России (XVIII - первая половина XIX в.). Ижевск, 2006. 324 с.: ил.
24. Сагалаев А.М. Урало-алтайская мифология: Символ и архетип. Новосибирск: Наука. Сиб. отд-ние, 1991. 155 с.
25. Молданов Тимофей. Картина мира в песнопениях медвежьих игрищ северных ханты. Томск: Изд-во Том. ун-та, 1999. 141 с.
26. Земля Кошачьего Локотка / пер., сост. и примеч. Т. Молданова. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2003. 230 с.
27. Жилина Т.И., Сорвачёва В. А. Образцы коми-зырянской речи. Сыктывкар, 1971.
28. Ромбандеева Е.И. Этимология названий деревьев и кустарников в мансийском (вогульском) языке // Народы Северо-Западной Сибири. Вып. 9. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2002. С. 46-48.
29. Успенская С.С. Касум мув монат - путрат (Сказки-рассказы земли казымской). Томск: Изд-во Том. ун-та, 2002.
30. Лапина М.А. Этические нормы в музыкальной культуре хантов // Сохранение традиционной культуры коренных малочисленных народов Севера и проблема устойчивого развития. Ханты-Мансийск -Москва, 2004. С. 604-609.
31. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках. Образ мира и миры образов. М.: Гуманитарный издательский центр Владос, 1996. 416 с.
References
1. Mify, skazki, predanija mansi (vogulov). Novosibirsk: Nauka, 2005. 475 s.
2. Solovar V.N. Hantyjsko-russkij slovar'. SPb.: Mirall, 2006. 336 s.
3. Rjabchikova Z.S. Somaticheskaja leksika hantyjskogo jazyka: monografija / Z.S. Rjabchikova; [otv. red. T.N. Dmitrieva]. Hanty-Mansijsk: Print-Klass, 2012. 264 s., il.
4. Dialektologicheskij slovar' neneckogo jazyka/ pod red. N.B. Koshkarjovoj. Ekaterinburg: Izd-vo «Basko», 2010. 352 s.
5. Slinkina T.D. Mansijskie oronimy Urala: nauchnoe izdanie / T.D. Slinkina. Hanty-Mansijsk: OAO «Izdatel'skij dom «Novosti Jugry», 2011. 480 s.
6. Rjabchikova Z.S., Afanas'eva K.V., Igushev E.A. Russko-hantyjsko-mansijsko-vengerskij tematicheskij slovar'. Hanty-Mansijsk: OOO «Pechatnyj mir g. Hanty-Mansijsk», 2012. 116 s.
7. Moldanova T. Pelymskij Torum - ustroitel' medvezh'ih igrishh. Hanty-Mansijsk: Poligrafist, 2010. 224 s.
8. Sorokun P.A. Osnovy psihologii. Pskov: PGPU, 2005. 312 s.
9. Maklakov A.G. Obshhaja psihologija. SPb.: Piter, 2001. 592 s.: il. (Serija «Uchebnik novogo veka»).
10. Mify, predanija, skazki hantov i mansi / per. s hantyjskogo, mansijskogo, nemeckogo jazykov; sost., predisl. i primech. N.V. Lukinoj; pod obshhej redakciej E.S. Novik. M.: Nauka. Glavnaja redakcija vostochnoj literatury, 1990. 568 s.
11. Fol'klor nencev / sost. E.T. Pushkarjova, L.V. Homich. Novosibirsk: Nauka, 2001. 504 s.
12. Moldanov Timofej, Moldanova Tat'jana. Bogi zemli Kazymskoj. Tomsk: Izd-vo Tom. un-ta, 2000. 114 s.
13. Moldanova T.A. Bolotnye i vodoplavajushhie pticy v fol'klore i verovanijah hantov r. Kazym // Materialy Mezhdunarodnoj nauchnoj konferencii «Sohranenie tradicionnoj kul'tury korennyh malochislennyh narodov Severa i problema ustojchivogo razvitija». Hanty-Mansijsk, 2003. S. 365-379.
14. Irikov S.I. Tradicii i obychai sel'kupov // Istorija i sovremennost' narodov Jamala. Salehard, 1995. S. 43-47.
15. Harjuchi G.P. Tradicii i innovacii v kul'ture neneckogo jetnosa. Tomsk: Izd-vo Tom. un-ta, 2001. 228 s.
16. Semjonov VA. Puteshestvie vokrug stupy (k mifologicheskim istokam komi obrjada svatovstva) // Tradicionnaja duhovnaja kul'tura narodov Evropejskogo Severa: Ritual i simvol. Syktyvkar: Syktyvkarskij gos. un-t, 1990. S. 26-38.
17. Meletinskij E.M. Mifologija i fol'klor v trudah K. Levi-Strossa // Strukturnaja antropologija. M.: Nauka, 1983. S. 467-522.
18. Rombandeeva E.I. Russko-mansijskij slovar': ucheb. posobie dlja uch-sja 5-9 kl. obshheobraz. uchrezhd. SPb.: Mirall, 2005. 360 s.
19. Barmich M.Ja., Vjello I.A. Slovar' nenecko-russkij i russko-neneckij (lesnoj dialekt). SPb.: Prosveshhenie, 2002. 288 s.
20. Afanas'eva K.V. Russko-mansijskij tematicheskij slovar': ucheb. posobie dlja 5-9 kl. obshheobraz. uchrezhd. 2-e izd., dorab. SPb.: Filial izd-va «Prosveshhenie», 2008. 152 s.
21. Longortova V.P. MyraM - ^äaa мöхан=Моё - Synja reka. Salehard: Krasnyj Sever, 2011. 128 s.
22. Kar'jalajnen K.F. Religija jugorskih narodov. T. 3. Tomsk: Izd-vo Tom. un-ta, 1996. 247 s.
23. Zagrebin A.E. Finno-ugorskie jetnograficheskie issledovanija v Rossii (XVIII - pervaja polovina XIX v.). Izhevsk, 2006. 324 s.: il.
24. Sagalaev A.M. Uralo-altajskaja mifologija: Simvol i arhetip. Novosibirsk: Nauka. Sib. otd-nie, 1991. 155 s.
25. Moldanov Timofej. Kartina mira v pesnopenijah medvezh'ih igrishh severnyh hanty. Tomsk: Izd-vo Tom. un-ta, 1999. 141 s.
26. Zemlja Koshach'ego Lokotka / per., sost. i primech. T. Moldanova. Tomsk: Izd-vo Tom. un-ta, 2003. 230 s.
27. Zhilina T.I., Sorvachjova VA. Obrazcy komi-zyrjanskoj rechi. Syktyvkar, 1971.
28. Rombandeeva E.I. Jetimologija nazvanij derev'ev i kustarnikov v mansijskom (vogul'skom) jazyke // Narody Severo-Zapadnoj Sibiri. Vyp. 9. Tomsk: Izd-vo Tom. un-ta, 2002. S. 46-48.
29. Uspenskaja S.S. Kasum muv monat - putrat (Skazki-rasskazy zemli kazymskoj). Tomsk: Izd-vo Tom. un-ta, 2002.
30. Lapina M.A. Jeticheskie normy v muzykal'noj kul'ture hantov // Sohranenie tradicionnoj kul'tury korennyh malochislennyh narodov Severa i problema ustojchivogo razvitija. Hanty-Mansijsk - Moskva, 2004. S. 604-609.
31. Makovskij M.M. Sravnitel'nyj slovar' mifologicheskoj simvoliki v indoevropejskih jazykah. Obraz mira i miry obrazov. M.: Gumanitarnyj izdatel'skij centr Vlados, 1996. 416 s.
