CC BY
80
Обзоры
Пространственная Экономика 2022. Том 18. № 1. С. 148-167
JEL: E71, F21, O15 https://dx.doi.oig/10.14530/se.2022.1.148-167
УДК 330.322 + 330.16
Особенности осуществления российских и китайских прямых инвестиций в Казахстан
А. В. Петров, М. С. Байнова, Жаркын Жалгас
Петров Александр Викторович
доктор социологических наук
профессор кафедры экономической социологии
исполнительный директор Российско-китайского центра сравнительных социальных, экономических и политических исследований факультета социологии
Санкт-Петербургский государственный университет, Университетская наб., 7/9, Санкт-Петербург, 199034, Российская Федерация E-mail: [email protected] ORCID: 0000-0002-9127-2209
Байнова Мария Сергеевна
кандидат социологических наук, доцент
заведующая кафедрой государственного и муниципального управления
Московский финансово-промышленный университет «Синергия», Ленинградский пр-т,
80, корпус Е, Москва, 125190, Российская Федерация
E-mail: [email protected]
ORCID: 0000-0003-2789-4596
Жаркын Жалгас
магистр социологии
аспирант факультета мировой политики
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, Ленинские горы, 1, Москва, 119991, Российская Федерация E-mail: [email protected] ORCID: 0000-0003-1900-0759
Аннотация. Целью статьи является анализ результатов актуальных теоретических и эмпирических исследований социоинституциональной среды осуществления российских и китайских прямых инвестиций в Казахстан. Одной из особенностей осуществления прямых иностранных инвестиций является тот факт, что зарубежные компании-инвесторы всегда вынуждены максимально эффективно адаптироваться к социоинституциональной среде страны, куда инвестируют финансовые средства. Прямые иностранные инвестиции являются важным фактором модернизации производства и развития экономики, могут способствовать росту занятости и доходов населения. Фактически они показывают, насколько зарубежные инвесторы доверяют экономике той или иной страны, и для Казахстана это также важный индикатор роли России и Китая в его современном экономическом развитии. Результаты современных исследований инвестиций позволяют сделать вывод о возрастающей
© ПетровА.В., Байнова М.С., Жаркын Жалгас
конкуренции между Россией и Китаем в продвижении и реализации инвестиционных проектов в Центральной Азии и Казахстане. Однако успех в реализации этих проектов зависит не только от эффективности усилий правительств и корпораций, направленных на их продвижение в регионе в целом, но и от того, каким образом эти инвестиции воспринимаются казахстанским обществом. В статье проанализированы разные точки зрения современных казахстанских, российских, китайских и западных исследователей, анализирующих специфику взаимоотношений общества и бизнеса с государством в условиях глобализирующейся экономики Казахстана, экономико-исторические факторы, социоинституциональные аспекты снижения комплаенс-рисков и особенности организации труда, определяющие стабильность и устойчивость экономического развития.
Ключевые слова: прямые иностранные инвестиции, экономическое развитие, социоинсти-туциональная среда инвестиций, российские инвестиции, китайские инвестиции, Казахстан, Россия, Китай
Для цитирования: Петров А.В., БайноваМ.С., ЖаркынЖалгас. Особенности осуществления российских и китайских прямых инвестиций в Казахстан // Пространственная экономика. 2022. Т. 18. № 1. С. 148-167. https://dx.doi.org/10.14530/se.2022.U48-167
Features of Russian and Chinese Direct Investments in Kazakhstan
A. V. Petrov, M. S. Baynova, Jialihasi Jiaerheng
Alexander Victorovich Petrov Doctor of Sciences (Sociology)
Professor of the Chair of Economic Sociology, Executive Director of the Russian-Chinese Center for Comparative Social, Economic and Political Studies of the Department of Sociology Saint-Petersburg State University, 7/9 Universitetskaya nab., Saint Petersburg, 199034, Russian Federation
E-mail: [email protected] ORCID: 0000-0002-9127-2209
Maria Sergeevna Baynova Candidate of Sciences (Sociology)
Associate Professor, Head of the Department of Public and Municipal Administration Moscow Financial and Industrial University 'Synergy', 80 Leningradsky Prospect, Buildings E, 125190, Moscow, Russian Federation E-mail: [email protected] ORCID: 0000-0003-2789-4596
Jialihasi Jiaerheng Master of Sociology
Postgraduate student of the Department of World Politics
Moscow State University named Lomonosov, 1 Leninskie Gory, Moscow, 119991, Russian Federation
E-mail: [email protected] ORCID: 0000-0003-1900-0759
Abstract. The purpose of the article is to analyze the results of current theoretical and empirical studies of the socio-institutional environment of Russian and Chinese direct investments in Kazakhstan. One of the features of foreign direct investment is the fact that foreign investor companies are always forced to adapt as effectively as possible to the socio-institutional environment of the country where they invest funds. Foreign direct investment is an important factor in the modernization of production and economic development, can contribute to the growth of employment and income of the population. In fact, they show how much foreign investors trust the economy of a particular country, and for Kazakhstan it is also an important indicator of the role of Russia and China in its modern economic development. The results of modern investment research allow us to conclude that there is increasing competition between Russia and China in the promotion and implementation of investment projects in Central Asia and Kazakhstan. However, the success of these projects depends not only on the effectiveness of the efforts of governments and corporations aimed at promoting them in the region as a whole, but also on how these investments are perceived by the Kazakh society. The article analyzes the different points of view of modern Kazakh, Russian, Chinese and Western researchers analyzing the specifics of the relationship between society and business with the state in the globalizing economy of Kazakhstan, economic and historical factors, socio-institutional aspects of reducing compliance risks and features of labor organization that determine the stability and sustainability of economic development.
Keywords: foreign direct investment, socio-economic development, socio-institutional investment environment, Russian investments, Chinese investments, Kazakhstan, Russia, China
For citation: Petrov A.V., Baynova M.S., Jiaerheng Jialihasi. Features of Russian and Chinese Direct Investments in Kazakhstan. Prostranstvennaya Ekonomika = Spatial Economics, 2022, vol. 18, no. 1, pp. 148-167. https://dx.doi.org/10.14530/se.2022.1.148-167 (In Russian)
ВВЕДЕНИЕ
События начала 2022 г. в Казахстане показывают, насколько существенным является всесторонний анализ факторов, оказывающих влияние на устойчивость экономического развития и региональную стабильность.
Прямые иностранные инвестиции (ПИИ) являются важным фактором модернизации производства и развития экономики, могут способствовать росту занятости и доходов населения. Фактически они показывают, насколько зарубежные инвесторы доверяют экономике той или иной страны. И для Казахстана это также важный индикатор роли России и Китая в его современном экономическом развитии. Однако следует отметить, что если финансово-экономические и политико-экономические аспекты российских и китайских инвестиций в Казахстан изучены сравнительно неплохо (см., напр.: Джуманова, 2019а; Джуманова, 20196; Зеленева, 2014; Кучукова, Та-лимова, 2019; Ли Синь, 2012; Лузянин, 2007; Пак, 2021; Посредников, 2017; Раимбеков и др., 2019; Сыроежкин, 2012 и др.), то социоинституциональ-ные, экономико-психологические остаются менее изученными.
Мотивация экономической деятельности, в том числе и инвестиционной, традиционно является предметом экономической психологии и социологии. Деятельность транснациональных корпораций, ПИИ представляют интерес для характеристики взаимосвязи экономических процессов и развития общества, в том числе для комплексного анализа рынков, являющихся не только и не столько «экономическими поглотителями» инвестиций, сколько социальными структурами, погруженными в сложные сети соци-оинституциональных коммуникаций (White, 2002). Иностранные инвесторы всегда вынуждены быть, пользуясь термином классика политэкономии К. Поланьи, «встроенными» («embedded») в общество той страны, куда инвестируют финансовые средства, в его социоинституциональную среду, оказывающую влияние на степень взаимного доверия инвесторов и общества, поскольку при этом происходит экономическое, социальное и культурно-технологическое взаимодействие. Особенно это касается прямых инвестиций, которые оказывают комплексное воздействие на организационную структуру предприятий, многоуровневое администрирование, внедрение технологий, проекты, связанные с корпоративной социальной ответственностью (КСО), и, что также важно, на реакцию и мотивацию стейкхолдеров. Предметом исследования является анализ социоинститу-циональной среды российских и китайских прямых инвестиций в экономику Казахстана. Гипотеза заключается в том, что соцоинстиуциональные факторы, определяющие и мотивацию экономической деятельности, оказывают существенное влияние на риски, связанные с инвестициями в казахстанскую экономику; чем благоприятнее социоинституциональная среда для конкретных компаний-инвесторов из России и Китая, тем выше их доверие к экономике Казахстана, что проявляется в объемах ПИИ. Именно комплекс факторов, обеспечивающих снижение инвестиционных рисков -историческая и социокультурная близость экономик и обществ, поддержка инвесторов со стороны государства и основных стейкхолдеров, благоприятное восприятие страны-инвестора обществом страны, принимающей инвестиции, - является структурной основной механизма, обеспечивающего взимодействие социоинституциональной среды и ПИИ. В статье проанализированы разные точки зрения современных казахстанских, российских, китайских и западных исследователей, изучающих специфику взаимоотношений общества, бизнеса и государства в условиях глобализирующейся экономики Казахстана, экономико-исторические факторы, социоинститу-циональные аспекты снижения комплаенс-рисков и особенности организации труда, определяющие стабильность и устойчивость экономического развития.
ОБЩАЯ ОЦЕНКА ИНВЕСТИЦИОННОЙ ПОЛИТИКИ КИТАЯ И РОССИИ В КАЗАХСТАНЕ
Казахстан является привлекательным для ПИИ, хотя и сильно зависит от своего энергетического сектора. В этой связи справедливо утверждение о том, что «было бы лучше направить прямые иностранные инвестиции в другие сектора, чтобы обеспечить долгосрочный рост в высокотехнологичных секторах» (КЪо^, 2012, р. 525). Он, в частности, анализируя деятельность международных инвесторов в Казахстане за 1993-2010 гг., приводит следующие данные: основными инвесторами являлись Нидерланды (19,38% ПИИ), США (19,25%), Великобритания (8,15%). Россия находилась на седьмом месте (3,81%), Китай на десятом (3,42%). Объемы ПИИ выросли за это время от 1 млрд до 18-20 млрд долл. США. Распределение инвестиций по секторам в 2010 г. добыча и разработка полезных ископаемых - 74,9%, промышленность - 11,3%, сфера услуг - 13,8% (КЪок^ 2012, р. 517-521).
Однако в течение 2010-х гг. роль Китая в экономике Казахстана стремительно усилилась. Сейчас Китай является вторым по величине торговым партнером Казахстана. По данным на 2021 г., Россия находится на четвертом месте по объему ПИИ (704,9 млн долл. (рост на 17,0%)), а Китай остается на пятом месте (508,7 млн долл.), но при существенном приросте на 63,7% (Халдарова, 2021). Причина - активизация реализации больших инвестиционных проектов развития транспортной и энергетической инфраструктуры (которые должны иметь и большую социальную «нагрузку») «Один пояс -один путь» - «Экономический пояс шелкового пути» и казахстанской программы «Светлый путь в будущее» (Тянь, 2019).
Современные исследования формирования инвестиционного климата показывают, что в Республике Казахстан наблюдается определенная неравномерность распределения инвестиций в территориальном, региональном и отраслевом разрезе. Нефтедобывающие регионы по-прежнему имеют недостаточную социальную ориентацию своего развития, прежде всего с точки зрения уровня и качества жизни населения. Эксперты обращают внимание на то, что по сей день основными мотивами прихода инвесторов в страну являются природные ресурсы и дешевая рабочая сила (Akhmetova et а1., 2019, р. 56-57). Социальная эффективность этих инвестиций в регионах пока невысока (Rakhmatu11ayeva et а1., 2019; Taisarinova et а1., 2020).
Что касается инвестиционных проектов России, в частности, связанных с развитием нефтегазового сектора Казахстана, то исследователи отмечают устойчивое их недофинансирование со стороны России ввиду режима западных санкций (Батурин, 2020). Остроту этой ситуации сглаживает лишь сохраняющаяся устойчивость исторически сложившихся культурно-эконо-
мических контактов Казахстана и России, поддерживающих доверие к российским инвесторам (Рамич, 2018). Однако конкуренция между Россией и Китаем стремительно возрастает (Не et а1., 2020; Ohashi, 2018).
Казахстан - единственная страна ЕАЭС, которая имеет положительный торговый баланс с Китаем, и это связано именно с нефтегазовым сектором. А прямые инвестиции из Китая и России реально гораздо больше, чем показывает статистика, так как некоторые «китайские, и особенно российские и казахстанские ТНК нередко осуществляют капиталовложения через фирмы, зарегистрированные на Кипре, Виргинских островах и в иных подобных юрисдикциях» (Кузнецов, 2017, с. 19). Однако Китай лидирует по темпам увеличения инвестиций, инвестиционной активности (Ван, Журавлева, 2015). Этот факт и влияет на формирование устойчивого мнения как в экспертном сообществе, так и среди разных социальных групп казахстанского общества о том, что во внешнеэкономической сфере Казахстан отдает явный приоритет Китаю. Хотя в реальности это не так.
ОСНОВНЫЕ ЭКОНОМИКО-ИСТОРИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ РОССИЙСКИХ И КИТАЙСКИХ ИНВЕСТИЦИЙ В КАЗАХСТАН
Социально-политические аспекты российских и китайских инвестиций в современный Казахстан тесно связаны с экономико-историческими условиями. Республика Казахстан по-прежнему занимает лидирующие позиции среди стран, входящих в СНГ, по объему российских инвестиций (и Di, 2015). Поддержание этих устойчивых связей в течение десятилетий после распада СССР позволяет обеспечивать благоприятную социоинсти-туциональную и организационную среду для инвестиций современных российских компаний. Обусловленные экономической историей хозяйственные связи - важное сравнительное преимущество для российских инвесторов.
Россия была и остается важным торговым партнером своего азиатского соседа. 76 из 85 субъектов РФ имеют прямые торгово-экономические связи с Казахстаном. Опросы общественного мнения в течение 2010-х гг. демонстрируют стабильно положительное отношение казахстанцев к России (более 80%), и россиян к Казахстану (более 50%) (Шибутов, 2016). Что также является во многом общим культурно-экономическим наследием советского прошлого. В настоящее время в Казахстане реализуются проекты «Русской медной компании», компаний Heve1, ПАО «КамАЗ», ПАО «Татнефть», «Петербургский тракторный завод», «ЕвроХим» «Лукойл», «Газпром», «Интер РАО ЕЭС России», «Русал» и других. Российских инвесторов, помимо не-
фтегазового бизнеса, интересуют добыча меди и урана - являющихся ядром горнодобывающей промышленности Казахстана (Cohen, Grant, 2020).
Исходя из информации, представленной на рисунке 1, можно сделать вывод, что за последние 15 лет поток российских прямых инвестиций в Республику Казахстан в целом не уменьшается, сохраняя стабильность, несмотря на глобальный экономический кризис и «великую рецессию», а также определенные геополитические изменения. До 2009 г. приток российских инвестиций всегда опережал китайские. Но в 2009 г. ситуация начала меняться.
3 000,0 2 500,0 2 000,0 1 500,0 1 000,0 500,0
0,0
юсог^оосло — гчсо^гюсог^ооаэо о
ООООО — T---T-T-T-T-T-T-T-CN Ш ОООООООООООООООО 5 CNCNCNCNCNCNCNCNCNCNCNCNCNCNCNCNgj
Россия - — — -Китай о
Рис. 1. Валовый приток иностранных прямых инвестиций в Республику Казахстан от иностранных прямых инвесторов по странам, в млн долл.
Fig. 1. Gross inflow of foreign direct investments to the Republic of Kazakhstan from foreign direct investors by country
Источник: составлено авторами по Валовый..., 2021.
В отличие от России, для КНР острейшим вопросом устойчивого развития является энергетическая безопасность. Согласно данным Национального управления энергетики Китая, зависимость страны от иностранных энергоресурсов достигла 51,3%, и это вызывает серезную обеспокоенность у руководства КНР (National., 2020). Однако объемы производства электроэнергии в Россия далеки от удовлетворения Китайоянно возрастающих
собственных потребностей. Это и побуждает китайские энергетические комп ании активизировать зарубежную инвестиционную деятельность.
Разной является и экономическая мотивация российских и китайски инвесторов. Российские компании, обладая относительно свободными инвестиционными капиталами в связи с невысокими темпами роста промыш ленного производства в стране (около 3%), расширяют свою деятельность именно за границей, и соседний Казахстан стал для них хорошим инвестиционным выбором (Liuhto, 2015). Что касается КНР, то устойчивый эконо-
мическийрост последнихтрех десятилетий, часто именуемый «китайским экономическим чудом», наряду с очевидными успехами привел к появлению феномена, определяемого в китайской экономической литературе как f^- «избыточные мощности» в экономическом развитии Китая (что создает постоянную угрозу «перегрева» финансового рынка и экономики), именно поэтому стимулируемой государственной политикой регулирования глобализации стратегией инвестиционной деятельности китайских компаний стал активный поиск объектов и рынков для инвестиций за грани-цей^ои Yunhan,2016).
Есть отличия и в способах размещения инвестиций. Российские компании инвестируют средства в казахстанскую экономику в основном через приобретение акций казахстанских предприятий, их цель - укрепление позиций на финансовых рынках Центральной Азии (Syuj Yujdun, 2018). В то время как китайские компании предпочитают инвестировать в предприятия реального сектора экономики. При этом китайские компании либо стремятся к замене экспорта прямыми инвестициями, в основном инвестируя в местные предприятия легкой промышленности (что позволяет снизить производственные и транспортные издержки), либо инвестируют в предприятия, связанные с переработкой сырья (например, в производство дорогих или дефицитных в Китае сельскохозяйственных товаров) (Chzhehn Gan, 2008).
Прямые инвестиции стали важным инструментом конкурентной борьбы за влияние в регионе государств ЕС и США. Начиная с 2015 г. Казахстан начал проведение тендеров на получение прав на разведку месторождений на основе принципа «первенства прибытия». Это стало новым импульсом для усиления конкуренции российских и китайских компаний с западными на казахстанскиом рынке. Сейчас компании США при лидерстве корпорации Chevron занимают второе место по инвестициям в Казахстане после Нидерландов. В 2014 г. ЕС и Казахстан подписали новое соглашение о расширении сотрудничества, торгово-инвестиционная часть которого является ключевым разделом этого соглашения. ЕС рассматривает Казахстан как альтернативу странам Ближнего Востока относительно поставок энергоресурсов (Sun Min, 2016).
История прямых иностранных инвестиций Китая в Казахстан началась после распада СССР, в 1993 г. Период с 1993 по 2000 г. можно назвать начальным в инвестиционных отношениях между странами, и в это время общий объем инвестиций был невелик. В 1992 г. КНР было зарегистрировано всего лишь 37 совместных предприятий в Казахстане, а к 2000 г. их число выросло до 700 (но фактически действовало не более 5 компаний), в основном это были малые и средние частные предприятия (Lyu Vehntsuj, Yan Tszinpin, 2014).
Объем китайских инвестиций к 1997 г. достиг 313 млн долл., в основном благодаря подписанию соглашения о сотрудничестве по инвестиционным проектам между Китаем и Казахстаном. CNPC заключила большой контракт на разработку трех нефтяных месторождений, включая Актобе, и проложила 3000-километровый нефтепровод от Уцзиня до Алашанькоу (Chzhou Chun, 2016, p. 17).
С 2001 по 2007 г объем китайских инвестиций в Казахстан рос медленно, но именно в этот период времени были заложены основы для дальнейшего инвестиционного и экономического сотрудничества Китая и Казахстана (Imamu Atszi, Ajbibula, 2012).
Период с 2008 по 2013 г ознаменовался бурным притоком инвестиций из КНР в Казахстан, несмотря на глобальный экономический кризис. А в 2013 г. Председатель КНР Си Цзиньпин совершил свой первый государственный визит в Казахстан, во время которого предложил совместную реализацию проекта «Экономический пояс шелкового пути».
Однако, вопреки ожиданиям, в период с 2014 по 2015 г. объем прямых инвестиций КНР снизился. В 2014 и 2015 гг. они снизились на 17,3 и 76,2% соответственно. Уменьшение масштабов инвестиций в этот период в основном было связано с двумя последовательными девальвациями казахстанской валюты, существенно увеличившими финансовые риски для иностранных инвестров.
Но с 2015 г. благодаря началу реализации китайской инициативы «Один пояс - один путь», а также подписанию ряда соглашений о торгово-экономическом сотрудничестве между ЕАЭС и Китаем поток китайских инвестиций в Казахстан вновь значительно увеличился. По состоянию на конец 2019 г. в Казахстане было зарегистрировано уже 25 000 китайских компаний, из них более 1000 действующих (1,5 миллиарда..., 2021). Среди крупных китайских инвесторов можно отметить ZTE, Huawei, China Nonferrous Mining Corporation, China Railway Second Bureau, China Civil Engineering Corporation.
Что касается отраслевой структуры ПИИ, то и российских, и китайских инвесторов в Казахстане традиционно интересует добыча полезных ископаемых, углеводородов. По данным на 2020 г., инвесторы стран СНГ, основными из которых являются российские компании, больше всего инвестировали в добычу нефти и газа (четверь объема инвестиций), а также в финансовые услуги и транспорт (Деготькова, 2021). Инвесторы же из КНР проявляют, по данным о динамике инвестиций за 2005-2019 гг., большой интерес к энергетике (более 24 млрд долл.), химической промышлености (около 4 млрд), транспорт (около 4 млрд), строительство (350 млн) и сельское хозяйство (240 млн), в меньшей степени к финансовой сфере - чуть более 100 млн долл. (Есеналина, 2019).
Политика инвестирования, способы размещения ПИИ определяются разницей в экономической мотивации российских и китайских инвесторов. Если российские инвесторы, предпочитая инвестировать в акции казахстанских компаний, в высоколиквидные активы финансового сектора, опираясь на свои сравнительные преимущества, рассчитывают на снижение рисков за счет исторически сложившихся устойчивых связей между компаниями (в том числе обусловленных взаимодействием в рамках ЕАЭС), поддержки со стороны структур и институтов казахстанской власти всех уровней, то китайские инвесторы стремятся диверсифицировать риски за счет инвестиций в предприятия реального сектора экономики, непосредственно влияющих на социально-экономическую стабильность в регионах Казахстана (создание новых рабочих мест в легкой промышленности, сельском хозяйстве, транспортных и логистических компаниях), при том что КНР пока не определяет социально-политическую стабильность в Центральной Азии. Обе политики не лишены как определенных достоинств, так и недостатков, обусловленных состоянием экономики Казахстана и основными социоин-ституциональными факторами, рассматриваемыми в данной статье.
СОЦИОИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ СНИЖЕНИЯ КОМПЛАЕНС-РИСКОВ И ОСОБЕННОСТИ ОРГАНИЗАЦИИ ТРУДА
Одним из наиболее серьезных требований для компаний, работающих за рубежом, и для стран, рассчитывающих на получение и увеличение потока прямых ПИИ, является необходимость создания корпоративных и общенациональных систем комплаенс-контроля, которые бы соответствовали международным стандартам этики бизнеса и корпоративной социальной ответственности. Одной из важнейших задач становится создание эффективных систем комплаенс-контроля, минимизирующих совокупность рисков, связанных, в том числе, с нарушением корпоративных этических кодексов, норм организационной культуры и с негативной реакцией общества на деятельность компании и/или отдельных ее представителей, разрушительным образом сказывающихся на деловой репутации компании и принимающей инвесторов страны (Habib, Zurawicki, 2002).
Социокультурные коммуникации оказывают влияние не только на эффективность систем комплаенс-контроля. Важным аспектом является и разница в организационных культурах разных стран. Исследователи, опираясь на концепцию «культурной дистанции», давно пришли к выводу о том, что чем меньше культурная дистанция между транснациональной компанией-инвестром и принимающей страной, тем ниже риски для инвестиций (Din Syanshehn, 2011; Din Shikhao, Chzhan Chunvehj, 2019; Yan Yun et al., 2018).
Данные сравнительных исследований экономической культуры показывают, что при больших культурных и цивилизационных, как в случае Казахстана и Китая, различиях между странами существенным образом возрастают трансакционные издержки, связанные с необходимой адаптацией к социальным условиям принимающей страны. И величина этих издержек прямо пропорциональна интенсивности адаптации к местным условиям посредством найма местного персонала, в достаточной мере ориентирующегося как в местных традициях, так и в культуре страны-инвестора (знание языка, норм общения, формирующих паттерны экономического поведения). В этой связи культурные риски (риски социального недопонимания и неэффективной адаптации к местной специфической социоинституциональ-ной среде), с которыми обычно сталкиваются иностранные инвесторы в принимающ ей стране, могут иметь определяющее значение для принятия решенийкак о размещении прямых инвестиций, так и об увеличении или сокращеаиа их объемов.
Ис слааавания экономической мотивации подтверждают гипотезу о том, что цивашизационная близость культур разных стран, сокращающая культурную дистанцию, может оказывать существенное воздействие на возможность пр ивлечения ПИИ. Этой проблеме было посвящено исследование (Lamelle, Royce, 2020) Центр а Вильа он а (Институт Кенй ан а), осно ванно е на результатах опросои общественного миения (2017и2019 ги.) житеией Центральной Азии об отношении к Китаю,России и США.
Данные показывают, что хотя экономика Китая развивается быстрее и стабильнее, а китайские корпорации обладают большим инвестиционным потенциалом, тем не менее казахстанцам по-прежнему ближе Россия в силу цивилизационных социокультурных коммуникаций стран и тесного взаимодействия еще в эпоху существования СССР (рис. 2).
1ИИ% 8а% ба%
4а%
иа% а%
Россия Китай
Рис. 2. Доля респондентов, оценивающих дружественность России и Китая по отношению к Казахстану
Fig. 2. The percentage of respondents assessing the friendliness of Russia and China
towards Kazakhstan
Источник: Laruelle, Royce, 2020, p. 4.
8с
сй
I I
ОСОБЕННОСТИ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ РОССИЙСКИХ И КИТАЙСКИХ ПРЯМЫХ ИНВЕСТИЦИЙ... ЦЭ
№ 1 2022
Инвестиционная активность больших держав в системе современных глобализирующихся обществ и экономик сопровождается реализацией политики «мягкой силы» - политики расширения социокультурного влияния, сопровождающего международную хозяйственную деятельность их компаний (рис. 3).
70% 60% 50% 40% 30% 20% 10% 0%
58
19
10
Россия
США
Китай
Рис. 3. Доля респондентов в Казахстане, называющих страну, из которой им следует «приглашать больше музыкальных исполнителей, писателей и художников, а также импортировать и переводить больше книг, фильмов, музыки и других культурных произведений» Fig. 3. Proportion of respondents in Kazakhstan naming a country from which their own should 'invite more musical artists, writers, and artists, and import and translate more books, films, music, and other cultural productions'
Источник: Laruelle, Royce, 2020, p. 8.
И Китай, и США прилагают равные и весьма серьезные усилия по реализации такой политики «мягкой силы», в том числе и в Центральной Азии. Оинако данные социологических исследований показывают, что пока их уипехи в реализации подобной политики далеки от достижений России, несмотря на ужесточающуюся геополитическую и геоэкономическую конкуренцию ее влиянию в регионе. Например, Россия по-прежнему является сапромпо пулярным местом для получения образования среди граждан Казахстана (рис. 4).
Принято считать, что наиболее важными критериями, определяющими настроение обществ принимающих инвестиции стран по отношению к странам-инвесторам, являются наличие у них передовых науки и технологий, качественных товаров и услуг Тем не менее социальные и соцокультур-ные факторы также оказывают существенное, сопоставимое вляние на ПИИ России и Китая в современную казахстанскую экономику (рис. 5).
ПЭ1 ■
№ 12022
40% 35% 30% 25% 20% 15% 10% 5% 0%
35
24
_ 19
Россия
США
Китай
Рис. 4. Доля респондентов в Казахстане, которые хотели бы поехать учиться / работать / лечиться за границу
Fig. 4. The percentage of respondents in Kazakhstan who would like to go to study / work / be treated abroad
Источник: Laruelle, Royce, 2020, p. 6.
45% 40% 35% 30% 25% 20% 15% 10% 5% 0%
39
21
Россия
Китай
Рис. 5. Доля респондентов в Казахстане, которые выступают за иностранные инвестиции со стороны России или Китая Fig. 5. The percentage of respondents in Kazakhstan who favor foreign investment
from Russia or China
Источник: Laruelle, Royce, 2020, p. 9.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В 2020 г. налоговые поступления в бюджет Казахстана составили 20,8 млрд долл., треть из которых поступила от 30 крупнейших предприятий с иностранными инвестициями. Среди 30 компаний почти половина занимается нефтегазовым бизнесом, а общая сумма налоговых выплат составляет около 4,6 млрд долл. (One Third..., 2021). Однако Казахстан по-прежнему
сталкивается с «нехваткой ресурсов» и «техническими трудностями» в своем экономическом развитии. Одной из основных проблем является то, что значительные иностранные инвестиции почти никак не сказываются на повышении уровня и качества жизни большинства казахстанцев, особенно в сельских регионах, что не способствует поддержанию социальной и политической стабильности в перспективе.
Китай и Россия - два крупнейших соседа Казахстана, их связывают дружеские отношения, взаимное политическое доверие и углубляющееся сотрудничество в различных областях экономического развития. Однако общие объемы российских и китайских инвестиций в экономику Казахстана пока еще признаются недостаточными для его устойчивого развития. И структура этих инвестиций пока говорит о недоиспользованности потенциала казахстанской экономики инвесторами из России и Китая, поскольку инвестиции в сырьевые отрасли превосходят инвестиции в создание технологий и инфраструктуры.
Результаты исследований казахстанских, российских, китайских и западных экспертов, анализирующих роль ПИИ в экономическом развитии Казахстана, позволяют сделать вывод о том, что основная, сформулирован-ня во введении, гипотеза подтверждается. Социоинституциональные факторы, определяющие мотивацию экономической деятельности, действительно оказывают существенное влияние на восприятие инвесторами рисков, связанных с инвестициями в казахстанскую экономику. Ведь, во-первых, именно эти факторы определяют столь необходимую инвесторам стабильность, являясь структурной основной механизма, обеспечивающего взимо-действие социоинституциональной среды и ПИИ. Во-вторых, доверие конкретных компаний-инвесторов из России и Китая к экономике Казахстана, проявляющееся в росте ПИИ, определяется комплексом равнозначных факторов, обеспечивающих снижение инвестиционных рисков: историческая и социокультурная близость экономик и обществ, поддержка инвесторов со стороны государства и основных стейкхолдеров, восприятие страны-инвестора обществом страны, принимающей инвестиции. В-третьих, именно специфика взаимоотношений общества, бизнеса и государства в условиях глобализирующейся экономики Казахстана, возможности и ограничения для снижения комплаенс-рисков, особенности организации труда в казахстанских компаниях определяют устойчивость экономического развития Казахстана, оказывая влияние на привлечение ПИИ в страну, на эффективную адаптацию компаний-инвесторов к сложившимся непростым социально-экономическим и геополитическим условиям Казахстана.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1,5 миллиарда долларов инвестировал Китай в экономику Казахстана // FinReview. 2019. 29 августа. URL: http://finreview.info/ru/review/1-5-milliarda-dollarov-investiroval-kitaj-v-jekonomiku-kazahstana/ (дата обращения: январь 2022).
Батурин Д.О. Инвестиции Российской Федерации в нефтегазовую промышленность Казахстана // Устойчивое развитие науки и образования. 2020. № 4 (43). С. 32-38.
Валовый приток прямых инвестиций в Казахстан от иностранных прямых инвесторов (по видам экономической деятельности резидентов, по странам, в разрезе регионов Казахстана) / Национальный Банк Казахстана. 2021. URL: https://www. nationalbank.kz/file/download/72791 (дата обращения: февраль 2022).
Ван Г., Журавлева Е.В. Политика «мягкой силы» России и КНР в отношении стран Центральной Азии (на примере Казахстана) // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Международные отношения. 2015. № 1. С. 60-69.
Деготькова И. Российские инвесторы переориентировались на Казахстан и Узбекистан // РБК. 2021. 18 ноября. URL: https://www.rbc.ru/newspaper/2021/11/18/6194f9 809a79475080bec69f (дата обращения: февраль 2022).
Джуманова Р.А. Внешнеэкономическая деятельность Республики Казахстан: участие в международной торговле и в процессах инвестирования // Вестник Института экономики Российской академии наук. 2019а. № 1. С. 175-190.
Джуманова Р.А. Прямые иностранные инвестиции в Республике Казахстан в условиях цифровизации // Инновации. 2019б. № 5 (247). С. 93-99. https://doi. org/10.26310/2071-3010.2019.95.78.013
Есеналина А. Как китайские инвесторы финансируют экономику Казахстана // LS. 2019. 24 июля. URL: https://lsm.kz/investicii-kitaya (дата обращения: февраль 2022).
Зеленева И.В. Перспективы экономического и политического присутствия России и Китая в Центральной Азии // Управленческое консультирование. 2014. № 9. С. 31-38.
Кузнецов А.В. Пределы взаимодействия российского и китайского бизнеса в странах ЕАЭС // Контуры глобальных трансформаций: политика, экономика, право. 2017. Т. 10. № 5. С. 15-29. https://doi.org/10.23932/2542-0240-2017-10-5-15-29
Кучукова Н.К., Талимова Л.А. Финансово-экономическое развитие Казахстана: реализация инвестиционных возможностей // Финансовый журнал. 2019. № 6. С. 108-125. https://doi.org/10.31107/2075-1990-2019-6-108-125
Ли Синь. Экономические интересы России и Китая в Центральной Азии: сравнительный анализ // Вестник Санкт-Петербургского университета. Экономика. 2012. № 3. С. 60-74.
Лузянин С.Г. Китайские «корни» и российские «ветви» в Центральной Азии (К вопросу о соотношении политики КНР и РФ в регионе) // Центральная Азия и Кавказ. 2007. № 3 (51). С. 117-126.
Пак Е.В. Участие КНР в инфраструктурном строительстве на территории России и Казахстана. Инициатива «Один пояс, один путь» // Российский внешнеэкономический вестник. 2021. № 1. С. 93-105. https://doi.org/10.24411/2072-8042-2021-1-93-105
Посредников А.О. Роль инвестиций Китая в Россию и страны Центральной Азии в начале XXI века // Экономические исследования. 2017. № 1. 10 с.
РаимбековЖ.С., СыздыкбаеваБ.У., Азатбек Т.А., СадыковБ.Э. Факторы воздействия китайской инициативы экономического пояса шелкового пути на экономику Казахстана // Бюллетень науки и практики. 2019. Т. 5. № 7. С. 190-202. https://doi. org/10.33619/2414-2948/44/25
РамичМ.С. Выбор Центральноазиатских Республик: Россия или Китай // Постсоветские исследования. 2018. Т. 1. № 8. С. 806-817.
Сыроежкин К. Присутствие Китая в энергетическом секторе Центральной Азии // Центральная Азия и Кавказ. 2012. Т. 15. Вып. 1. С. 23-46.
Тянь Е. Экономические отношения КНР с Республикой Казахстан // 70 лет современному китайскому государству: мат-лы ежегодной науч. конф. Центра политических исследований и прогнозов ИДВ РАН (20-22 марта 2019 г., г. Москва). М.: ИДВ РАН, 2019. С. 274-283. URL: http://old.ifes-ras.ru/images/abook_file/book-2019-70yo.pdf (дата обращения: январь 2022).
Халдарова Д. Какие страны больше всего инвестируют в экономику Казахстана // Zakon.kz. 2021. 5 октября. URL: https://www.zakon.kz/5085394-kakie-strany-bolshe-vsego-investiruyut.html (дата обращения: январь 2022).
Шибутов М.М. Казахстан и Россия: итоги / Центр научной политической мысли и идеологии. 2016. URL: https://rusrand.ru/analytics/kazahstan-i-rossiya-itogi (дата обращения: январь 2022).
Akhmetova G., Kanatova A., Oteshova A., Nurpeiis G., Dariskaliyeva M., Egorova L. Financial Factors of Forming a Favorable Investment Climate in the Republic of Kazakhstan // AD ALTA: Journal of Interdisciplinary Research. 2019. Vol. 9. No. 2. Pp. 54-59.
Chzhehn Gan. Research of Motives, Advantages and Measures Against China's Foreign Investments // Lan'chzhou da syue bo shi syue vehj lun' vehn' = Doctoral Thesis of Lanzhou University. 2008. 205 p. (In Chinese)
Chzhou Chun. Study of the Economic Consequences of Chinese Investments in Kazakhstan // Sin'tszyan tsaj tszin da syue ehr lin i lyu tsze sho shi syue vehj lun' vehn' = 2016 Master's Thesis of Xinjiang University of Finance and Economics. 2016. 62 p. (In Chinese)
Cohen A., Grant J. Foreign Investment in Central Asia: Actors and Drivers / International Tax and Investment Center. Issues Paper. 2020. 32 p. URL: https://static1.squarespace.com/ static/5a789b2a1f318da5a590af4a/t/5fd24cee155b0544238e2482/1607617776581/Foreign +Investment+in+Central+Asia-Actors+and+Drivers.pdf (дата обращения: январь 2022).
Din Shikhao, Chzhan Chunvehj. Does the Socio-Institutional Distance Hinder China's Investments in the Countries Participating in the Implementation of the 'One Belt, One Road' Project? // Go tszi tszin mao tan' so = International Economic and Trade Exploration. 2019. No. 11. Pp. 66-81. (In Chinese)
Din Syanshehn. Incentives for Outbound Investment by TNCs from Developing Countries // Khan e fa chzhan' = Industry Development. 2011. No. 15. Pp. 80-81. (In Chinese)
Habib M., Zurawicki L. Corruption and Foreign Direct Investment // Journal of International Business Studies. 2002. No. 33 (2). Pp. 291-307. https://doi.org/10.1057/palgrave. jibs.8491017
He Z., Chong Z.H., Yang Y., Zhou Y.N., Liu Y. Evolutionary Investment Network and the Emerging Energy Power in Central Asia: From the Perspective of Cross-Border Mergers and Acquisitions // Journal of Geographical Science. 2020. Vol. 30. No. 11. Pp. 1849-1870. https://doi.org/10.1007/s11442-020-1815-7
Imamu Atszi, Ajbibula. Investment Cooperation between China and Kazakhstan // Eh lo sy chzhun ya dun ou shi chan = Russia, Central Asia and Eastern Europe. 2012. No. 3. Pp. 29-37. (In Chinese)
Khoich A. Role of Foreign Direct Investment in Kazakhstan Economy during Independence Years // Actual Problems of Economics. 2012. No. 138 (12). Pp. 517-526.
Laruelle M., Royce D. No Great Game: Central Asia's Public Opinions on Russian, China, and the U.S. // Kennan Cable. 2020. No. 56. 17 p.
Liuhto K. Motivations of Russian Firms to Invest Abroad: How Do Sanctions Affect Russia's Outward Foreign Direct Investment? // Baltic Region. 2015. No. 4. Pp. 4-19. https:// doi.org/10.5922/2079-8555-2015-4-1 Lyu Vehntsuj, Yan Tszinpin. Analysis of the Current Situation and Problems of China's Direct Investments in Kazakhstan // Ou ya tszin tszi = Eurasian Economy. 2014. No. 1. Pp. 90-99. (In Chinese) National Energy Administration: China's Dependence on Foreign Crude Oil Has Reached 51.3%, with a Gap in Hundreds Millions Tons // Tyan' fu tszao bao = Tianfu Morning Post. 2020. 2 April. (In Chinese). Ohashi H. The Belt and Road Initiative (BRI) in the Context of China's Opening-Up Policy // Journal of Contemporary East Asia Studies. 2018. Vol. 7. Issue 2. Pp. 85-103. https://doi.org/10.1080/24761028.2018.1564615 One Third of Kazakhstan's Tax Revenues Come from the 30 Largest Taxpayers - Foreign Companies. URL: http://new.citri.org.cn/nethot/info/202105/t20210511_1117510.html (дата обращения: январь 2022). (In Chinese) Rakhmatullayeva D., Sadykhanova G., Erezhepova A., Kuliyev I. Assessment of the Effect of FDI on the Welfare in the Regions of Kazakhstan // 33rd (IBIMA) Conference (10-11 April, 2019, Granada). Granada, 2019. Pp. 4946-4956. URL: https://ibima. org/accepted-paper/assessment-of-the-effect-of-fdi-on-the-welfare-in-the-regions-of-kazakhstan/ (дата обращения: январь 2022). Sun Min. The Impact of the Great Power Strategy on Investment Cooperation between China and Kazakhstan // Ou ya tszin tszi = Eurasian Economy. 2016. No. 2. Pp. 74-86. (In Chinese)
Syuj Yujdun. The Consequences of Russian Foreign Direct Investment for China: An Analysis of Prospects Based on the Results of Modern Research // Ou ya tszin tszi = Eurasian Economy. 2018. No. 2. Pp. 65-69. (In Chinese) Taisarinova A., Loprencipe G., JunussovaM. The Evolution of the Kazakhstani Silk Road Section from a Transport into a Logistics Corridor and the Economic Sustainability of Regional Development in Central Asia // Sustainbility. 2020. Vol. 12. No. 15. 6291. https://doi.org/10.3390/su12156291 U Di. Study of the Current Situation with Russian Investments in Kazakhstan // Sychuan' chzhi e tszi shu syue yuan' syue bao = Journal of Sichuan Vocational and Technical College. 2015. No. 12. Pp. 35-38. (In Chinese) White H.C. Markets from Networks: Socioeconomic Models of Production. Princeton:
Princeton University Press, 2002. 389 p. Yan Yun, Lyan Chehn, Khu Yuan. The Study of the Influence of Cultural Distance on the Current Performance of Chinese Enterprises Engaged in Foreign Direct Investment -an Empirical Analysis Based on Data from Registered Manufacturing Companies // Go tszi mao i vehn' ti = International Trade Issues. 2018. No. 6. Pp. 27-40. (In Chinese) Zou Yunhan. The Current Situation with Excess Production Capacity in my Country and Policy Recommendations for Regulating Production Capacity. 2021. URL: http://www. sic.gov.cn/News/455/7349.htm (дата обращения: январь 2022). (In Chinese)
REFERENCES
Akhmetova G., Kanatova A., Oteshova A., Nurpeiis G., Dariskaliyeva M., Egorova L. Financial Factors of Forming a Favorable Investment Climate in the Republic of Kazakhstan. AD ALTA: Journal of Interdisciplinary Research, 2019, vol. 9, no. 2, pp. 54-59.
Baturin D.O. Russian Federation Investments of Oil and Gas Industry of Kazakhstan. Ustoychivoe Razvitie Nauki i Obrazovaniya = Sustainable Development of Science and Education, 2020, no. 4 (43), pp. 32-38. (In Russian). China Invested $1.5 Billion in the Economy of Kazakhstan. FinReview, 2019, 29 August. Available at: http://finreview.info/ru/review/1-5-milliarda-dollarov-investiroval-kitaj-v-jekonomiku-kazahstana/ (accessed January 2022). (In Russian). Chzhehn Gan. Research of Motives, Advantages and Measures Against China's Foreign Investments. Lan'chzhou da syue bo shi syue vehj lun'vehn' = Doctoral Thesis ofLan-zhou University, 2008, 205 p. (In Chinese) Chzhou Chun. Study of the Economic Consequences of Chinese Investments in Kazakhstan. Sin'tszyan tsaj tszin da syue ehr lin i lyu tsze sho shi syue vehj lun'vehn' = 2016 Master's Thesis of Xinjiang University of Finance and Economics,. 2016, 62 p. (In Chinese)
Cohen A., Grant J. Foreign Investment in Central Asia: Actors and Drivers. International Tax and Investment Center. Issues Paper, 2020, 32 p. Available at: https:// static1.squarespace.com/static/5a789b2a1f318da5a590af4a/t/5fd24cee155b054423 8e2482/1607617776581/Foreign+Investment+in+Central+Asia-Actors+and+Drivers. pdf (accessed January 2022). Degotkova I. Russian Investors Have Shifted to Kazakhstan and Uzbekistan. RBK [RBC], 2021, 18 November. Available at: https://www.rbc.ru/newspaper/2021/11/18/6194f980 9a79475080bec69f (accessed February 2022). (In Russian). Din Shikhao, Chzhan Chunvehj. Does the Socio-Institutional Distance Hinder China's Investments in the Countries Participating in the Implementation of the 'One Belt, One Road' Project? Go tszi tszin mao tan' so = International Economic and Trade Exploration, 2019, no. 11, pp. 66-81. (In Chinese) Din Syanshehn. Incentives for Outbound Investment by TNCs from Developing Countries.
Khan e fa chzhan' = Industry Development, 2011, no. 15, pp. 80-81. (In Chinese) Esenalina A. How Chinese Investors Finance Kazakhstan's Economy. LS, 2019, 24 July.
Available at: https://lsm.kz/investicii-kitaya (accessed February 2022). (In Russian). Gross Inflow of Direct Investments to Kazakhstan from Foreign Direct Investors (by Type of Economic Activity of Residents, by Country, by Regions of Kazakhstan). National Bank of Kazakhstan. 2021. Available at: https://www.nationalbank.kz/file/download/72791 (accessed February 2022). (In Russian). Habib M., Zurawicki L. Corruption and Foreign Direct Investment. Journal of International Business Studies, 2002, no. 33 (2), pp. 291-307. https://doi.org/10.1057/palgrave. jibs.8491017
He Z., Chong Z.H., Yang Y., Zhou Y.N., Liu Y. Evolutionary Investment Network and the Emerging Energy Power in Central Asia: From the Perspective of Cross-Border Mergers and Acquisitions. Journal of Geographical Science, 2020, vol. 30, no. 11, pp. 1849-1870. https://doi.org/10.1007/s11442-020-1815-7 Imamu Atszi, Ajbibula. Investment Cooperation between China and Kazakhstan. Eh lo sy chzhun ya dun ou shi chan = Russia, Central Asia and Eastern Europe, 2012, no. 3, pp. 29-37. (In Chinese) Jumanova R.A. Foreign Direct Investment in the Republic of Kazakhstan in the Conditions of Digitalization. Innovatsii = Innovations, 2019b, no. 5 (247), pp. 93-99. https://doi. org/10.26310/2071-3010.2019.95.78.013 (In Russian). Jumanova R.A. Foreign Economic Activity of the Republic of Kazakhstan: Participation in International Trade and in Investment Processes. Vestnik Instituta Ekonomiki RAN = The Bulletin of the Institute of Economics of the Russian Academy of Sciences, 2019a, no. 1, pp. 175-190. (In Russian).
Khaldarova D. Which Countries Invest the Most in the Economy of Kazakhstan. Zakon. kz, 2021, 5 October. Available at: https://www.zakon.kz/5085394-kakie-strany-bolshe-vsego-investiruyut.html (accessed January 2022). (In Russian).
Khoich A. Role of Foreign Direct Investment in Kazakhstan Economy during Independence Years. Actual Problems of Economics, 2012, no. 138 (12), pp. 517-526.
Kuchukova N.K., Talimova L.A. Financial and Economic Development of Kazakhstan: Implementation of Investment Opportunities. Finansoviy Zhurnal = Financial Journal, 2019, no. 6, pp. 108-125. https://doi.org/10.31107/2075-1990-2019-6-108-125 (In Russian).
Kuznetsov A.V. Limits of Interaction of Russian and Chinese Business in the Countries of Eurasian Economic Union. Kontury Globalnykh Transformatsiy: Politika, Ekonomika, Pravo = Outlines of Global Transformations: Politics, Economics, Law, 2017, vol. 10, no. 5, pp. 15-29. https://doi.org/10.23932/2542-0240-2017-10-5-15-29 (In Russian).
Laruelle M., Royce D. No Great Game: Central Asia's Public Opinions on Russian, China, and the U.S. Kennan Cabl, 2020, no. 56, 17 p.
Li Xin. Russian and Chinese Economic Interests in the Central Asia. Vestnik Sankt-Peter-burgskogo Universiteta. Ekonomika = St. Petersburg University Journal of Economic Studies, 2012, no. 3, pp. 60-74. (In Russian).
Liuhto K. Motivations of Russian Firms to Invest Abroad: How Do Sanctions Affect Russia's Outward Foreign Direct Investment? Baltic Region, 2015, no. 4, pp. 4-19. https:// doi.org/10.5922/2079-8555-2015-4-1
Luzianin S.G. Chinese 'Roots' and Russian 'Branches' in Central Asia (On the Correlation of Chinese and Russian Policy in The Region). Tsentralnaya Aziya i Kavkaz = Central Asia and the Caucasus, 2007, no. 3, pp. 99-106. (In Russian).
Lyu Vehntsuj, Yan Tszinpin. Analysis of the Current Situation and Problems of China's Direct Investments in Kazakhstan. Ou ya tszin tszi = Eurasian Economy, 2014, no. 1, pp. 90-99. (In Chinese)
National Energy Administration: China's Dependence on Foreign Crude Oil Has Reached 51.3%, with a Gap in Hundreds Millions Tons. Tyan'fu tszao bao = Tianfu Morning Post, 2020, 2 April. (In Chinese).
Ohashi H. The Belt and Road Initiative (BRI) in the Context of China's Opening-Up Policy. Journal of Contemporary East Asia Studies, 2018, vol. 7, issue 2, pp. 85-103. https:// doi.org/10.1080/24761028.2018.1564615
One Third ofKazakhstan's Tax Revenues Comefrom the 30 Largest Taxpayers - Foreign Companies. Available at: http://new.citri.org.cn/nethot/info/202105/t20210511_1117510. html (accessed January 2022). (In Chinese)
Pak E.V. Rethinking Chinese Involvement in Infrastructure Building in Russia and Kazakhstan under The Belt and Road Initiative. Rossiyskiy Vneshneekonomicheskiy Vestnik = Russian Foreign Economic Journal, 2021, no. 1, pp. 93-105. https://doi. org/10.24411/2072-8042-2021-1-93-105 (In Russian).
Posrednikov A.O. The Role of China's Investments in Russia and Central Asian Countries at the Beginning of the XXI Century. Ekonomicheskie Issledovaniya [Economic Research], 2017, no. 1, pp. 4. (In Russian).
Raimbekov Z.S., Syzdykbayeva B.U., Azatbek T.A., Sadykov B.E. Influential Factors of the Chinese Initiative of the Silk Road Economic Belt on the Economy of Kazakhstan. Bulleten Nauki i Praktiki = Bulletin of Science and Practice, 2019, vol. 5, no. 7, pp. 190-202. https://doi.org/10.33619/2414-2948/44/25 (In Russian).
Rakhmatullayeva D., Sadykhanova G., Erezhepova A., Kuliyev I. Assessment of the Effect of FDI on the Welfare in the Regions of Kazakhstan. 33rd (IBIMA) Conference (1011 April, 2019, Granada). Granada, 2019, pp. 4946-4956. Available at: https://ibima.
org/accepted-paper/assessment-of-the-effect-of-fdi-on-the-welfare-in-the-regions-of-kazakhstan/ (accessed January 2022). Ramich M.S. The Choice of Central Asian Republics: Russia or China. Postsovetskie Issle-
dovaniya [Post-Soviet Studies], 2018, vol. 1, no. 8, pp. 806-817. (In Russian). Shibutov M.M. Kazakhstan and Russia: Results. Center for Scientific Political Thought and Ideology, 2016. Available at: https://rusrand.ru/analytics/kazahstan-i-rossiya-itogi (accessed January 2022). (In Russian). Sun Min. The Impact of the Great Power Strategy on Investment Cooperation between China and Kazakhstan. Ou ya tszin tszi = Eurasian Economy, 2016, no. 2, pp. 74-86. (In Chinese)
Syroezhkin K. China's Presence in the Energy Sector of Central Asia. Tsentralnaya Aziya i
Kavkaz = Central Asia and the Caucasus, 2012, vol. 15, pp. 20-43. (In Russian). Syuj Yujdun. The Consequences of Russian Foreign Direct Investment for China: An Analysis of Prospects Based on the Results of Modern Research. Ou ya tszin tszi = Eurasian Economy, 2018, no. 2, pp. 65-69. (In Chinese) Taisarinova A., Loprencipe G., Junussova M. The Evolution of the Kazakhstani Silk Road Section from a Transport into a Logistics Corridor and the Economic Sustainability of Regional Development in Central Asia. Sustainbility, 2020, vol. 12, no. 15. 6291. https://doi.org/10.3390/su12156291 Tian Ye. Economic Relations of the PRC with the Republic of Kazakhstan. 70 Years of Modern Chinese State: The Proceedings of the Annual Conference of the Center for Political Studies and Forecasting IFES RAS (Moscow, 20th and 22th March 2019). Moscow: Institute of Far Eastern Studies of the Russian Academy of Sciences, 2019, pp. 274-283. Available at: http://old.ifes-ras.ru/images/abook_file/book-2019-70yo.pdf (accessed January 2022). (In Russian). U Di. Study of the Current Situation with Russian Investments in Kazakhstan. Sychuan ' chzhi e tszi shu syue yuan ' syue bao = Journal of Sichuan Vocational and Technical College, 2015, no. 12, pp. 35-38. (In Chinese) Wang G., Zhuravleva E.V. Russian and Chinese Policies of Soft Power in the Central Asia (The Case of Kazakhstan). Vestnik RUDN. Seriya: Mezhdunarodnye Otnosheniya = VestnikRUDN. International Relations, 2015, no. 1, pp. 60-69. (In Russian). White H.C. Markets from Networks: Socioeconomic Models of Production. Princeton:
Princeton University Press, 2002, 389 p. Yan Yun, Lyan Chehn, Khu Yuan. The Study of the Influence of Cultural Distance on the Current Performance of Chinese Enterprises Engaged in Foreign Direct Investment - an Empirical Analysis Based on Data from Registered Manufacturing Companies. Go tszi mao i vehn ' ti = International Trade Issues, 2018, no. 6, pp. 27-40. (In Chinese) Zeleneva I.V. Prospects of Economic and Political Presence of Russia and China in Central Asia. Upravlencheskoe Konsultirovanie = Administrative Consulting, 2014, no. 9, pp. 31-38. (In Russian). Zou Yunhan. The Current Situation with Excess Production Capacity in my Country and Policy Recommendations for Regulating Production Capacity, 2021. Available at: http://www.sic.gov.cn/News/455/7349.htm (accessed January 2022). (In Chinese)
Поступила в редакцию / Submitted: 14.02.2022
Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing: 23.02.2022 Принята к публикации / Accepted for publication: 07.03.2022 Доступно онлайн / Available online: 30.03.2022
