CC BY
77УДК 295:(316:94/3)
Чернышева Е.В.
ОСОБЕННОСТИ МЕЖКОНФЕССИОНАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ В СРЕДНЕВЕКОВОМ КРЫМУ И ЭЗОТЕРИЧЕСКИЕ УЧЕНИЯ
Аннотация. Формирование особой духовной атмосферы, идейной основой которой являлась веротерпимость, было одной из ярких особенностей средневекового Крыма. На эту атмосферу оказали особое влияние представители эзотерических учений - суфизма, каббалы, православного мистицизма - исихазма.
Ключевые слова: суфийские братства, исихазм, каббала, веротерпимость, Крымское ханство, княжество Феодоро, книги кадиев.
Chernysheva E.V.
FEATURES OF INTERFAITH RELATIONS IN THE MEDIEVAL CRIMEA AND ESOTERIC TEACHINGS
Summary. Forming a special spiritual atmosphere, the ideological basis of which is tolerance, was one of the highlights of medieval Crimea. Representatives of esoteric teachings like Su-fism, Kabbalah, Orthodox mysticism - Hesychasm exerted a special influence on this ath-mosphere.
Keywords: Sufi brotherhoods, hesychasm, Kabbalah, tolerance, Crimean Khanate, Theodoro principality, qadis books.
Хранящий наследие эпохи эллинизма и встречавший первых христиан Крым - полуостров, который был местом проживания «и эллина, и скифа, и иудея» - в эпоху Великого переселения народов, а затем в эпоху средневековья столкнулся с представителями чрезвычайно разнообразных этнических культур. Модели развития государственности и соци-
альных отношений, присущие гото-аланскому племенному союзу, Византии, Хазарскому каганату, итальянским городам-государствам существенным образом отличались. На полуострове столкнулись смысловые миры, имеющие отношение к разным цивилизациям и эпохам, историческим традициям, картинам мироздания. Неизбежные территориальные конфликты в последующем не препятствовали экономическому и культурному взаимодействию, а в некоторых случаях - этногенетической миксации. К XVI столетию в Крымском ханстве под воздействием Османской Турции, с учетом местных традиций и исторических реалий, были соответствующим образом переформатированы социальные институты кочевой империи, причем сложившаяся система взаимодействия религиозных и социальных групп выгодным образом отличалась от аналогичных систем множества средневековых государств.
О доброжелательном и терпимом отношении населения средневекового Крыма к иностранным путешественникам можно найти сведения во множестве письменных источников [8, 30, 27], в работах дореволюционных историков В.Д. Смирнова [37], Г.И. Радде [34], В.Х. Кондараки [24, 25], у современных авторов - В.Е. Возгрина [11], О. Гайворонского [12].
Цель статьи - охарактеризовать некоторые особенности межконфессиональных отношений в средневековом Крыму; указать ряд факторов формирования традиций толерантности, в качестве одного из них рассмотреть сходство религиозно-мистических учений, распространенных в указанном регионе.
Не касаясь в данной статье всего многообразия аспектов определения понятия, отметим, что толерантность как терпимость, уважение, понимание могла проявляться в отношении к представителям другой культуры, к женщине, к зависимому и подчиненному субъекту, к иному государству. Толерантность - это и проявление общечеловечески значимой добродетели гостеприимства. Терпимость, уважение к другому можно увидеть и в мелочах (таких как незначительные особенности этикета), и в принятии сложных и неординарных геополитических решений.
О гостеприимстве крымскотатарского населения рассказывало множество путешественников. Например, у французского автора XVII ст. Жана де Люка говорится: «Татары радушно принимают иностранцев. Когда кто-нибудь приходит в аул, то идет в мечеть, куда ему приносят съестное. Если же это их знакомый, то они помещают его у себя, предоставляя ему особое помещение» [27, с. 336]. Исследователь XIX века Г. Радде отмечал, что «Гостеприимство они (крымские татары) оказывают не только единоверцам, но всякому, кто только пожелает войти к ним в дом» [34, с. 381].
Обычаи татарского населения Крыма XIV ст. несколько отличались от обычаев других мусульманских народов. Арабский путешественник Ибн-Баттута описывает любопытный случай. Он узнал у татар на привале, что пристрастие к сладкому у них считается позором для мужчины. Но позабыв об этом, Ибн-Баттута на пире у хана Узбека угостил всех привезенной халвой. Но хан не подал виду, благожелательно поднеся к губам привезенное гостям лакомство [5].
Крымское ханство проводило активную внешнюю политику, представляя собой значительную силу. Во время войны с Польшей хан Ислям Герай нанес королю поражение; польская армия была окружена в крепости Хотин. На государственном совещании, которое собрал хан, многие эмиры говорили: «Нельзя упускать такой случай» и предлагали разбить короля, разграбить Польшу и уничтожить ее как государство. Однако Ислям Герай сказал: «Каждая страна - это родина и очаг какого-либо народа. Они обращаются к нам и просят мира. Нельзя разрушать чужие очаги» [13].
В этих словах крымского правителя, опередивших свою эпоху, мы видим уважение к Другому - к другому историческому пути, к иному выбору и иной истории - ко всему, что связано с идеей суверенитета.
Что касается межконфессиональных отношений на полуострове, путь их развития был достаточно самобытным. Еще в XI столетии в Судаке «совместное жительство кыпчаков (половцев) с христианским населением этого города в непродолжительный срок самих их
(кыпчаков) преобразовало». Как отмечает В.Д. Смирнов, «наглядным свидетельством такого подчинения служит тот факт, что в известных синодальных приписках к греческому Синаксарю в числе упомянутых там разных покойников можно найти очень много тюркских имен» [37, с. 462]. То есть после контактов с греками, аланами, готами многие половцы в Х1-Х11 ст. принимали христианство.
Причем, как указывает ученый, многие эпитеты указывают, что эти люди принадлежали церковному клиру. Например: иеромонах Султан, монах Алачи, попадья Сююнчук, жена попа Антипы эконома. К местной знати принадлежали, по-видимому, Алачук, дочь Се-васта, Барак, дочь Севаста Пула и жена Аба, Токтемир, сын Севаста Стефана. Изучая родословные, - полагал В.Д. Смирнов, - можно сделать вывод: «Немало встречается... предков с тюркскими именами, тогда как дети их являются с именами христианскими, как например, Антоний, сын Кылыджа, Петр, сын Сункура, Фотий, сын Гази, Анастасий, сын Сунку-ра, Пантелеймон, внук Яхьи и др.» [37, с. 462].
Вполне объяснимо, что, как замечал живший во второй половине XVI века в Крыму М. Броневский, отношение южнобережных татар к христианам-соседям гораздо более дружелюбно, чем к татарам-степнякам. То есть сыграла свою роль предшествующая ассимиляция, с которой был связан обычай доброжелательного отношения к христианам. Веротерпимость, - отмечает М.Н. Араджиони, - приводила к многочисленным смешанным бракам, которые развивали интеграционные процессы [3, с. 204].
Исследователь приводит факты из судейских книг XVII ст., в которых зафиксировано: мусульманка Фатьма из села Богатырь, дочь Гавриила, просила, чтобы из ее дома христиане вынесли крест, оставшийся после отца, и этот крест был перенесен в дом христианки Вении, дочери Мухаммеда, жены христианина Балабана. В другом случае христианка Иниша усыновила татарского ребенка и оставила ему все свое имущество. К разным конфессиям могли принадлежать члены одной семьи. Так в селе Георги христианин Бий-гельди, сын Бийберди, судился с женой своего брата, мусульманкой Хангельди, дочерью Трандафила. Из родных братьев Сеита, Магомета, Тона и Бетия первые два были мусульманами, а два вторые - христианами. Джантемир, сын Димитрия, был христианин, а сестра его Сайме - мусульманка; у мусульманина Мустафы жена Десфина и дочь их Феодора были христианами [там же].
Не менее любопытный факт, на который обращает внимание исследователь, - распространение у греков тюркских имен и прозвищ. В XVII веке в книге судейских решений Мангупского кадылыка фиксировались имена: Тимурка, сын Гавриила, Алагез, сын Константина, Арслан, сын Христодула (с. Богатырь); Никола, сын Арслана, Мамут, сын Константина (с. Ени-Сала); Тимур, сын Дмитрия, Александр, сын Шери, Аман, сын Мануила (с. Шуры) [3, с. 203].
Первые лица государства зачастую становились примером для своих подданных. Так Хаджи Герай (1441-1461), по характеристике польского хрониста, это «человек, исполненный гуманности, добронравия и скорый на доброе дело». Ко всем христианам, что тянулись к нему со всех сторон, он проявлял такую человечность и благородство, что трудно было признать в нем варвара, воспитанного в вере магометанской [12, с. 20].
По сообщению А.И. Лызлова, Хаджи Герай, «воюя против супостатов своих, просил помощи от Пресвятые Богородицы (в Успенском монастыре), обещающе знаменитое приношение и честь образу ее воздати и творяще тако: егде бо оттуда с корыстию и победою возвращащеся, тогда избрав коня или двух елико наилучших, продавши и накупивши воску и свеч сделавши и поставляше тамо через целый год, еже и наследники его, крымские ханы, многажды творяху» [26, с. 54].
Не касаясь всей совокупности фактов, обусловивших формирование религиозной терпимости у населения средневекового Крыма, отметим, что многое из них было обусловлено здравым смыслом, связано с рациональным выбором.
Прежде всего, это возможность получение прибыли от международной торговли, в которой принимали участие христианские купцы. Сыграло роль и право каждой этноконфес-сиональной группы занять свое место в экономической системе.
Экономические интересы, предупреждающие возникновение религиозной нетерпимости у населения региона, - эта историческая ситуация была повторением аналогичных процессов в Хазарском каганате и Волжской Булгарии - в кочевых империях, которые в ходе событий, названных Ш.Д. Гонтейном «великой буржуазной революцией IX века» [15, с. 12], превратились в процветающие государства, не только ведущие активную торговлю, но и сумевшие вовлечь в процессы производства и распределения практически все свободное население, получающее максимальную выгоду.
Отметим, что в XV-XVI столетиях терпимое и уважительное отношение к христианам и иудеям в было характерно для Османской Турции, оказывающей на Крым значительное влияние. По мнению турецкого историка Г. Иналджика, Османское государство стало настоящей приграничной империей, космополитическим государством, которое одинаково относилось ко всем народам и расам и стремилось объединить православные христианские Балканы и мусульманскую Анатолию в одной политической системе [17, с. 17]. Эта империя, - считает ученый, - возникла как покровительница православной церкви и миллионов православных христиан, причем, живя в приграничных районах приходящей в упадок Византии и свободно взаимодействуя с христианами, турки внедряли основы ислама с максимальным либерализмом и толерантностью.
Итак, толерантность в средневековом Крыму была продиктована желанием сохранить экономическое процветание, международные связи и авторитет. И в то же время отношение крымских мусульман - религиозного большинства - к иноверцам само несло в себе нечто сакральное и, как это ни парадоксально, было связано с религиозным мировоззрением.
Сопоставим с тем, что в Западной Европе с начала XVI века и в течение почти полутора столетий продолжались жестокие религиозные войны. Им положил конец Вестфальский мир 1648 г. Он был, по словам А. Тойнби, символом и политическим выражением «рискованного вывода о том, что религия, от разделенного и спорного имени которой протестанты и католики вели неубедительную и братоубийственную столетнюю войну, становилась неактуальным элементом их культурного наследства. Почему бы молчаливо не согласиться устранить религиозные войны устранением самой религии и не сконцентрироваться на применении естественной науки к практическим делам?» [42]. Таким образом, новому европейскому нормативно-ценностному порядку придан новый облик и значение. Следует отметить иррелигиозный и арелигиозный характер данного компромисса.
В отличие от Западной Европы, в Крыму появление новой религиозной идеологии насилием не сопровождалось. Так принятие христианства частью половцев в XI столетии, а затем - в XIII веке - частью золотоордынских воинов, было результатом активного взаимодействия пришельцев с аборигенами. Предки упоминаемых в Синаксаре лиц называются именами христианскими, а они сами носят тюркские имена. Например, Токтемир, сын Стефана, Меликэ, дочь попа Антония, Сонкур, сын Макария, Икучач, дочь Дмитрия Иогана и т.п. [37]. В более поздний период появляются такие обозначения, как «Иоанн татарин, христианин» или «Параскева, татарка, христианка». В.Д. Смирнов полагает, что это указывает на национальность появившихся тогда собственно татар, в то время как прочие лица с тюркскими именами настолько стали своими прочему христианскому населению Судака, что многие из них сами были глубокими христианами, носили духовный сан. Автор приписок к «Синаксарю» нисколько не скандализовался их басурманскими именами, всех одинаково чествуя эпитетом «Раб божий» [там же].
Обращение в ислам крымских татар происходит во время правления золотоордынского хана Берке (1255 г.) и завершается в правление Узбека (1313-42). В распространении религии особую роль сыграли многочисленные дервишские группы, появившиеся на полуострове в связи с монгольским продвижением на запад. Хан Берке принял ислам от ал Бахри-зи, суфийского шейха. Посетив шейха в Бухаре, хан, как говорится у Эльбахези, «.. .простоял у дверей скита до утра, затем вошел и поцеловал ноги шейха». Об этом правителе сообщали, что он «... презирал излишества в пролитии крови и непомерность в разорении страны, отличался простотою, снисходительностью и миролюбием» [41, с. 205].
Принятие ислама, по-видимому, способствовало улучшению нравов. Как сообщал впоследствии Мартин Броневский: «Кажется, что прежде вторжения своего в Тавриду этот степной народ был гораздо грубее и диче, что и теперь видно из обычаев черни; потому, что в те времена они еще не имели ни законов магомедовых, ни гражданских постановлений, ни письмен. Но заимствовав от турков просвещение и ложную их веру, они по большей части стали мягче, гостеприимнее».
По свидетельству М. Броневского, он жил там (в Крыму XVI в.) более девяти месяцев, но не слыхал ни об одном уголовном преступлении, «никто не поступал вопреки законам, никто не делал ни доносов, ни сплетен, чтобы повредить врагу» [8]. Польский автор также отмечал, что на полуострове «путешественников и бедных странников принимают с большим человеколюбием и гостеприимством» [8].
Кое-что от великодушного настроя раннего ислама всегда было живо в сердцах его последователей, - полагал историк Ш.Д. Гонтейн [15, с. 70]. Как известно, при условии, что это не будет оскорбительно для мусульман, христианам и иудеям разрешалась свободная практика своей религии. Так в Кафе «.две католические церкви и армянские остались целы, потому что турки издревле оставляли им право иметь собственных священников для отправления богослужения».
На полуострове крымский хан, - утверждал М. Броневский, - нашел князей греческих, с которыми преемники ханские постоянно и ненарушимо сохраняли мирные договоры и дружбу и даже имели с ними общую монету [8].
Превратившие Крым в район широкого распространения суфизма многочисленные дервишские группы сыграли колоссальную роль в процессах формирования новой системы социальных отношений.
Анализируя источники [49; 5; 13], Е.В. Бахревский приходит к выводу, что суфийские братства функционировали во всех городах Крыма [39]. В частности у Э. Челеби упомянуты 9 обителей в Бахчисарае, 7 - в Кафе, 4 - в Карасубазаре. «На Крымском острове, - сообщает путешественник, - находится всего 21 тысяча соборных и квартальных мечетей. В этих молельнях ночью и днем татарские суфии предаются молитве и зикру. Там очень много единобожия и экстаза» [49].
На полуострове продолжало проживать множество христиан. Еще в VIII-IX столетиях Крым превратился в центр эмиграции православных монахов из Византии. Согласно археологическим данным, на протяжении эпохи средневековья наибольшая концентрация оседлого земледельческого населения наблюдалась на территории между Херсонесом и верхним течением р. Альма, где находились пещерные города [14, с. 29]. Междоусобица в Орде в конце XIII века способствовала объединению земледельцев-христиан, в основном грекоязычных, под властью провинциальной византийской аристократической фамилии, предположительно трапезундского происхождения. Объединительным центром государства, упоминаемого под названием «Феодоро», становится Мангуп, где в 20-е годы XV в. было завершено строительство оборонительных укреплений.
Государство Феодоро занимало территорию от Балаклавы до Алустона, а на севере доходило до реки Качи. Население состояло из крымских готов, греков алан, исповедующих православие, и армян. Как указывают исследователи, на Мангупе также существовали еврейская и караимская общины [32, с. 222].
Т.М. Фадеева полагает, что княжество Феодоро было одним из главных центров распространения исихазма - древней традиции духовной практики, составляющей основу православного мистицизма [46]. Исихазм (от греч. «исихия» - «покой, безмолвие») связывают с развитием восточными отцами церкви идей кумранитов, ессеев и терапевтов. «Практика духовного делания, - говорится у Е.А. Торчинова, - была у монахов-анахоретов с глубокой древности. Евагрий Понтийский и Макарий Египетский знали практику так называемой «умной молитвы», составляющей суть исихазма» [43].
В свете широкого распространения в средневековой Таврике как исихазма, так и суфизма, некоторые авторы рассматривают суфийские обряды зикр, сома как связанные с христианским православным прошлым. Аналогичная ситуация имела место на соседней территории Турции и в ряде регионов Кавказа [38].
Итак, в XIV-XV столетиях в Бахчисарае, Акмесджитте, Кафе, других городах и поселениях предавались молитве суфии; и в это же время только лишь в крепости Каламита действовало до 28 пещерных монастырей и скитов и до 13 пещерных храмов [7, с. 13-25]. Г.М. Прохоров отмечает, что большинство из них составляли пещерные лавры с маленькими часовнями, традиционные для молитвенных собраний или одиночных молений, что, по мнению исследователя, указывает на их связь с традициями исихастского отшельничества [32, с. 329]. В Инкерманской долине сложился развитый средневековый монашеский центр, подобный Олимпии, Афону, Метеоре, Вулканической долине. По мнению Т.М. Фадеевой, во второй половине XIV века кафедру митрополии Готии тоже занимали сторонники ис-ихазма [46].
Сторонниками исихазма были также представители ряда знатных византийских семей, многие из которых входили в окружение императора Иоанна Кантакузина (1347-1354), руководившего борьбой византийских подданных против генуэзцев.
Политическая борьба на полуострове сочеталась со стремительно меняющейся ситуацией вокруг него. В XIII-XIV столетиях из-за преследований со стороны Абассидских правителей, а затем и правителей Хулагидской династии, происходит миграция в Крым евреев из Персии и Ирака. Одновременно, в связи с внутренними неурядицами, начинается переселение иудеев из Византии. А в конце XV в. на полуострове оказываются жертвы двух великих волн массовых еврейских изгнаний - испанского и киевского. Поскольку татарские правители (а с конца XV века - османские власти) не преследовали иудеев, а поощряли эмиграцию, в Крыму XVI столетия проживали персидские, вавилонские (иракские), немецкие, польские, русские, итальянские, испанские, византийские и уже успевшие тюркизиро-ваться местные представители иудейской конфессии [21, с. 202]. Иудейская община насчитывала несколько сотен человек, которые проживали в основном в Кафе и Судаке. Многим из переселенцев политика крымских правителей позволила сохранить жизнь.
1278 годом датируется первое достоверное свидетельство о пребывании в Крыму караимов; караимские поселения оседают в таких городах, как Кафа, Солхат. С середины XIX столетия караимы поселяются в Кырк-Оре.
Молитвенный ритуал иудеев Крыма, романиотский (византийский) в своей основе, содержал элементы самых разных традиций того времени. Тут были сочинения вавилонских (иракских), сефардских, арабских, палестинских, египетских, крымских и многочисленных европейских (еврейских) авторов. Как отмечает М. Кизилов, исключительно сильное влияние на формирование молитвенника (в редакции Давида бен Элизера Лехно) оказало мистическое учение каббалы [21, с. 236].
Каббала («традиция», «передача и получение учения» от глагола «кибел» - «получать», «принимать») - эзотерическое учение, которое было перенесено в Крым в XIV столетии известным ученым - богословом-законоучителем Моше-а- Голе [там же].
В XVI-XVII столетиях в Крымский ритуал проникают все новые и новые мистические веяния. «Ритуал крымских евреев, - говорится у И. Берлина, - не только изобилует цитатами из памятников немецкой мистической школы, испанской и сефардской каббалы, но и в своих законоположениях всецело проникнут каббалой - черта, сказывающаяся лишь у наиболее крайних последователей каббалы» [6].
Таким образом Крымский полуостров стал регионом, где обрели родину и смогли свободно развивать свое учение представители самых различных мистических направлений, среди которых были различные течения суфизма, православные мистики-исихасты, иудеи-последователи каббалы. Географическая близость предполагает возможность связи этих явлений.
Митрополит Каллист (Уэр) обращает внимание, что «.метод, выработанный византийскими исихастами, поразительно схож с практикой, существующей в йоге и суфизме. Простое ли это совпадение, и развивались ли эти тенденции независимо одна от другой? -задается вопросом ученый. - Сам суфизм и исихазм связаны напрямую (а порой две тенденции так близки, что простое совпадение покажется невероятным). Все эти вопросы открывают захватывающие перспективы для научных исследований» [45].
Под влиянием христианского догмата о троице, - полагает Г. Иналджик, - у суфиев появился постулат «Бог, пророк Мухаммед и Али составляют единое целое» [17, с. 200]. Кроме этого, для дервишей, живущих в текие, был обязателен целебат; новичкам во время приема в орден и проведения соответствующего ритуала давали хлеба, вина и сыра [17, с. 212]. Ученики исповедовались в своих грехах перед шейхом. Местные (христианские) влияния проявлялись и в выборе священных для христиан мест для текие и дервишских гробниц, в заимствовании древних христианских и языческих легенд, связанных с этим местом [там же].
Аналогией молитвенной практики исихазма считается зикр хафи [38].
Многие ученые констатировали сходство между мусульманским и иудейским мистицизмом.
Как отмечает Ш.Д. Гонтейн, и хасиды, и мусульмане-пиетисты были одинаково добросовестны, доброжелательны по отношению ко всем людям, выступали против роскоши, избегали контакта с властями («всякая власть преступна», - как у Булгаковского Иешуа), проводили ночи в молитвах [15, с. 154-155]. По мнению исследователя, на своей ранней стадии суфизм является прямым продолжением аскетического направления, доминирующего в самом раннем исламе и позднее обогащенного материалом чужеземных источников, имеющих отношение к христианству, буддизму и иудаизму [4]. К проблеме происхождения суфизма существует множество иных подходов [50]. Некоторые исследователи предполагают, что суфизм можно считать мусульманским аналогом каббалы. Так, Е.А. Торчинов отмечает, что сходство между мистическими учениями можно объяснить не типологической, а генетической близостью (библейской скриптуральной традицией, родственностью языков и т.д.), а также различными взаимовлияниями. Носители каббалистической традиции в течение столетий жили в мусульманской среде как на Ближнем Востоке, так и в средневековой Испании, где как раз протекал процесс формирования каббалы [43].
У суфиев мудрецов-каббалистов называли «благочестивцы из числа детей Израиля» [15, с. 154].
Для характеристики представителей эзотерических учений чрезвычайно важным является отношение к иным религиозным конфессиям. О контакте между суфиями и христианскими мудрецами сообщает Ибн-Баттута: суфийский шейх Эльхарасани говорит путешественнику, что «за чертою этого города живет монах христианский... служа Богу и усердно молясь». Шейх очень желал, чтобы Ибн-Баттута сопровождал его при посещении этого монаха, но тот отказался, а потом «раскаивался, что не видел его» [5].
А.В. Васильев полагает, что этот факт указывает на мусульманско-христианский симбиоз в Крыму. Любопытно, что Ибн-Баттута упоминает о церкви в районе города Керчи, на одной из стен которой он «увидел изображение мужчины арабского в чалме, опоясанного мечом и с копьем в руке. Перед ним горела лампада». Когда путешественник спросил у монаха: «Что это за изображение?». Тот ответил, что это изображение пророка Али [5].
Отношение к иноверцам у суфиев было обусловлено непосредственными особенностями формирования этого учения. Как отмечает И.М. Фельштинский, жизненный социально-исторический опыт населявших арабо-мусульманскую империю народов столкнул их с фактом сосуществования самых различных религиозных доктрин (иудейской, христианской, зороастрийской, а в недавнем прошлом и языческой). В связи с этим постоянно стоял вопрос о степени правомерности или ложности чужих им вероучений. Как полагает ученый, специфика понимания религиозного опыта различных конфессий и вытекающая из этого толерантность суфизма связана с трактовкой притч и мусульманского закона как необходимой экзотерической адаптации божественных истин, которые по природе своей эзо-теричны - т.е. постижение их доступно только просвещенному мистику [47, с. 28].
По Ал-Халладжу (857-922), все религии - многочисленные ветви [ствола], имеющего единый корень [2].
Поэт-суфий Ибн аль-Фарид (1181-1235) в поэме «Путь праведника» («Назм ас-сулук»), обращаясь к ученому рассказывает об открывшемся ему знании:
«Если михраб мечети освящен моим откровением, тогда Не бесполезен и храм с Евангелием,
Не напрасны также книги Торы, открытые Мусою его народу, Ученые мужи которого размышляют над ней еженощно».
Ибн аль-Фарид Г Иналджик соотносил этноконфессиональные отношения в Малой Азии с идеями стихотворения одного из известнейших в мире писателей-мистиков Джал-ал-ад Дина Руми (1207-1273), в котором он рассказывает, как в мистическом экстазе он видел, как исчезают отличия рас, религий и убеждений, как он возносится над установлениями шариата [17, с. 214].
Разделяющие и поддерживающие идеалы православного мистицизма правители в борьбе с политическими противниками часто прибегали к поддержке мусульман. Так, в 1343 г. Иоанну Кантакузину приходит на помощь айдынский эмир с 30-тысячным войском и тремя сотнями кораблей. Вместе они разгромили армию болгар. В последующем византийский правитель нашел нового союзника в лице Османского эмира Орхана, которому в 1347 г. отдал в жены свою дочь.
Княжество Феодоро - оплот исихазма - заключало союз с Крымским ханством против генуэзцев, а затем против Турции.
Вспомним, что в восточнославянской культуре традиции исихазма можно проследить в философском творчестве Паисия Величковского, оказавшего, в свою очередь, влияние на Г.С. Сковороду, а в философии последнего ясно прослеживается влияние православного мистицизма. Примечательно, что до Сковороды ни в украинской, ни в русской культуре никто с такой терпимостью не относился к иноверцам, полагая, что «язычество - лишь преддверие истины, во всей полноте раскрывшейся во Христе».
Моше бен Иаков (Моше а-Голе - Моше Изгнанник), занимавшийся в Крыму составлением молитвенника и привнесшим на полуостров традицию каббалы, считал своим учителем Абрахама Абулафию (1240-1291) - иудейского мистика из Южной Франции [10, с. 203-205].
Абулафия, говоря об отношении к иноверцам, утверждал, что встречал христиан, превосходивших в крепости веры евреев, к которым Бог посылал пророков, прежде всего. Мудрец упоминал о своей связи с нееврейскими мистиками; имея с последними доверительный разговор, он увидел, что принадлежат они к «праведникам народов мира», и что не следует остерегаться слов глупцов любого вероисповедания, ибо Тора была передана учителям истинного познания. Абулафия сообщил о своем диспуте с христианским ученым, в чью душу вселил желание понять имя божие [51].
В 1280 г. иудейский мистик Абулафия отправился к папе римскому. Тот, узнав об этом, распорядился его арестовать и сжечь. Несмотря на то, что ученый был предупрежден о замыслах понтифика, он упрямо продолжал свой путь. Однако когда Абулафия вступил в городские ворота, папа (Николай III) внезапно умер. По-видимому, каббалист хотел предпринять попытку начать хоть какой-нибудь диалог между конфессиями. Но такой возможности не предоставилось. Двадцать восемь дней его держали в коллегии францисканцев, потом - освободили [51].
Анализируя различные аспекты целостной парадигмы эзотерических учений, можно отметить, что:
1. В суфизме важную роль играет мотив бескорыстной любви к Богу, учение о растворении в Боге, слияние с божественной сущностью [50].
В исихазме - учение о связи с миром в любви к Богу и о состоянии всеобщей устремленности к Всевышнему, трактуемое как соединенность человеческих энергий с Божественной энергией, благодатью. Эта соединенность - претворение человеческой энергии, обожание.
У мистиков-каббалистов движение к Богу - девкут - есть отражение процесса эманации, при котором мы возникли из него [19].
2. Во всех учениях особую роль сыграли требования морально-этического порядка, как правило, предъявляемые к посвященному.
3. Упоминаемым учениям присущ антропологизм, стремление к совершенствованию внутреннего мира человека. В частности, в суфизме - это идея воспитания человека, сумевшего возвыситься над негативными качествами своей природы. Содержанием и смыслом каббалы является возвышение низменного человечества до тех пор, пока оно не будет достойно необыкновенного величия - связи с Творцом.
4. Для каббалы, суфизма, исихазма была характерна традиция обучать посредством устного слова, передавая смыслы только лишь посвященным. Существовал институт духовных наставников, старцев.
5. Мистический анализ языка - ключ к сокровенным тайнам Творца и творения, - полагали иудейские мистики, постоянно прибегавшие к различным методам толкования Торы. Суфии с IX в. также истолковывали Коран, используя символы и символические категории. В исихазме символы также играют значительную роль. В частности, в иконописи символом божественной энергии становятся красный и зеленый цвета; синий цвет - символом вещественной природы [36].
6. Благодаря учению Аль-Газали суфизм был интегрирован в ортодоксальный ислам. Обители были центрами религиозной пропаганды и религиозной жизни. Исихазм получает соборное признание и богословское обоснование в творчестве Григория Паламы.
Каббала всегда признавалась всеми направлениями ортодоксального иудаизма как дополнение к традиционному религиозному образованию.
7. Школа молитвенного делания у исихастов стоит на двоякой основе: собственно молитвенное делание (творение молитвы) и «внимание» (контроль сознания). Это духовный процесс, имеющий восходящий, направленный характер, членящийся на ступени: покаяние -борьба со страстями - исихия - сведение ума в сердце - бесстрастие - чистая молитва - созерцание тварного света - преображение и обожение, содержание которого - в трансформации энергийного состояния человека. Этот духовный процесс, в котором выделяется 7 этапов, можно сопоставить с «7 небосводами» и «7 дворцами» в важнейших документах еврейской мистики - книгах «Хехалот». В «Больших Хехалот» описывается путь посвященного через 7 дворцов, расположенных на последнем, 7 небе. То есть через 7 небосводов восходит душа после смети тела или в состоянии экстаза к своему первобытию [51].
8. Религиозные гимны еврейских мистиков торжественны и безсодержательны; вызывают экстаз в молящихся монотонность ритма и нарастание звуковой силы. В традиционной коллективной литургии происходит некое мистическое переосмысливание традиционного коллективного богослужения и преобразование его в символ мистического пути и самого мирового процесса. Это богослужение напоминает суфийский зикр, в частности, «тихий зикр» ордена Накшбандийа, а тот, в свою очередь, - моление православных мистиков-исихастов с их особою школой и техникой молитвы «Господи Иисусе Христе, помилуй мя грешного».
Примечательно, что исихасты называли свое моление «духрана», а так называют свою молитву сирийские христиане, а зикр - мусульмане-суфии.
9. Особая техника дыхания со специальной его задержкой существовало в богослужении исихастов, иудейских мистиков и суфиев. В частности, у братства ясавийа зикр со специфической задержкой дыхания назывался зикром пилы.
10. Высший гнозис суфиев часто был выражен в световой символике. У Ас-Сараджа (ум. в 988 г.) говорится: «Некоторые суфии думают, что они видят свет, они говорят о том, что в их сердцах живет свет, считая, что это один из видов света, который Бог сам упомянул в числе своих символов». Более того они считают этот свет сравнимым со светом солнца и луны и верят, что он принадлежит свету познания, признания единственности и величия, а эти виды света, по их мнению, не сотворенные [31].
Учение о несотворенности созерцаемого света соотносимо с паламистской доктриной нетварных энергий. Божественный свет был показан на горе Фавор. Концепт света обретает особый смысл - свет не был чувственным и тварным.
В Каббале образы факела, горящей свечи или солнца, излучающих свет, часто символизировали Бога и 10 сефирот (божественных сущностей) [19]. Символом иудаизма стала ме-
нора - мозаичный семисвечник, описанный в книге «Исход». Семисвечник означает божественное присутствие, а также олицетворяет Семь Церквей Малой Азии [36].
11. У христианских мистиков человек рассматривается как энергийная конфигурация, которая, проходя серию определенных жизненных форм, преобразуется к особому сверхъестественному типу, когда все энергии устремляются к Богу.
На теле человека, - полагали иудейские и мусульманские мистики, - существуют определенные точки тонкости восприятия, через которые сознание способно перейти в более тонкие слои. Во время молитвы на них концентрируются, переводя сознание с одного уровня на другой [50].
12. Исихасты полагали: низведение ума в сердце - путь к созерцанию световых феноменов - нетварной божественной энергии, при помощи которой осуществляется соединение с Богом. У суфиев сердце - сосредоточение души и сущности, первая латифа, через которую проходит уничтожение обусловленности. В каббале - точка в сердце является результатом нисхождения души в наш мир, а душа - символ сосредоточения эмоций, желания ощутить высший мир.
13. Мистики всех трех конфессий особое значение придавали музыке. «Пение связано с пробуждением и развитием «слёзного дара», - говорится у Василия Великого. «Будучи плодом сокрушения о грехах», оно способно «омыть человека ветхого» и обнаружить истинный образ человека - образ Божий. «Ибо псалом и из каменного вынуждает слезы» (Василий Великий). «Песнопения позволяют, - говорится у Нила Сорского, - внутри сердца глаголы сия утвердити и углубити и бывает необходимо как весла остановившейся от безветрия ладьи, несущейся через море страстей» [28].
Обычай суфиев - сома, ритуальное распевание мистических стихов. «Музыка, - говорится у суфийского поэта-мистика Дж. Руми, - пробуждает дух, заставляя вспомнить о своем подлинном отечестве» [50]. Музыка была главным в учении Руми, основателя ордена Мавлавийа - братства «вертящихся дервишей». «В музыкальных каденциях скрыта тайна, -писал он, - <.> если бы я ее открыл, она перевернула бы мир» [10].
Иудейские мистики полагали, что музыка помогает «снять печаль с души, развязать перегородки, опутавшие ее». Абрахам Абулафия, предложив еврейский алфавит в качестве объекта для медитации, полагал, что этот метод можно сравнить со звучанием музыки. «Если звуки соединяются, ухо слушателя испытывает наслаждение, замечая их различие <. > И через ухо звук проникает в сердце <. > и то же справедливо в отношении комбинированных букв. И тайны, выражаемые в этих комбинациях, услаждают сердце, которое познает таким образом своего Бога и исполняется новой реальностью» [51].
14. Исихазм, каббала, суфизм оказали значительное влияние на политическую жизнь. В особенности это касалось суфизма. В частности, в Крыму существовало четыре центра распространения этого учения, характеризуемые как четыре столпа государственного трона и блюстители окна правительственных дел Крымской области [1]. Это - Колледж под Кафой, Чоюнджи в окрестностях Акмесджитта, Кача в долине одноименной реки и Башлы (Шейх-Эли) в степном Крыму. Ханы пользовались советами шейхов, которые назначались на государственные посты, возглавляли посольства, были воспитателями принцев. В соответствии с суфийскими традициями была построена деятельность ремесленных организаций. Членами суфийских братств были Ислам II (1584-88), Мехмед IV (1641-44; 1654-67), Хаджи Селим (1671-78; 1684-91; 1692-99; 1702-04), Шехбаз (1787-89) и многие другие представители династии [1].
Выводы.
1. В средневековом Крыму, полиэтничность которого складывалась исторически, относительно гармонично сосуществовали как представители великих культур, втягивающих в орбиту влияния другие народы, так и жители культурного пограничья. На контактной зоне неизбежно должны были отразиться межцивилизационные конфликты, противоречия и борьба между государствами.
2. Одной из ярких особенностей исторического и культурного развития Крымского полуострова было формирование особой духовной атмосферы, идеологии, основой которой
являлась веротерпимость. На эту духовную атмосферу оказали воздействие представители эзотерических учений - суфизма, каббалы, православного мистицизма - исихазма.
3. Формирование мировоззрения, основанного на толерантности, воспитание людей опиралось на личный авторитет духовенства, сохранявшего с древности крупицы эзотерических знаний. Диалогу между представителями различных конфессий способствовало сходству картины мира у тех, кто исповедовал аврамические религии.
4. В средневековом Крыму сформировался один из вариантов преодоления свойственных средневековью нетерпимости, религиозного фанатизма. Этот вариант:
- был идеационным, т.е. основанным на принципах сверхчувственности и сверхразумности, и построенным на приоритете психотехнического опыта по отношению к вербальному и понятийному выражению и описанию;
- являлся мистической альтернативой ренессансу, основанному на гуманизме с рационализацией, во многом приводящей к отказу от религии.
ЛИТЕРАТУРА
1. Абдульвап Н.Р. Суфизм в Крыму и крымскотатарская религиозная литература: основные направления исследований [Электронный ресурс] / Н.Р. Абдульвап. - Режим доступа: http://www.KocalliQrimJatariDernegiwQirimdamilli-ilmlprojelery:JotoreportajfromJahirKerim/ilmiyqirim. blogsport.com/2011/07/chtml.
2. Ал-Халладж. Китаб ат-Тавасин (Сад знания) [Электронный ресурс] / Абу-л-Мугис ал-Хусайн ибн Мансур ал Халладж. - Режим доступа: http://vk.com/doc2842447_370886314?hach=bof28df 9ЬЬс2725с198.
3. Араджиони М.А. Греки / М.А. Араджиони // Храпунов И.Н. От киммерийцев до крымчаков (Народы Крыма с древнейших времен до конца XVIII века) / И.Н. Храпунов, А.Г. Герцен. - 6 изд., испр. - Симферополь: ЧП «Предприятие «Феникс», 2014. - С. 192-208.
4. Арберри А.Дж. Суфизм. Мистики ислама [Электронный ресурс] / А.Дж. Арберри; пер. с англ. М.О. Авдейчик, В.А. Литковской. - М.: Сфера, 2008. - 274 с. - Режим доступа: http://www.Platonanet.org.ua/load/knigi_po_filosofii/istorija_filosofii_arabskaya/arberri_a_dgh_sufism _mistiki_islama/59.1.
5. Ибн-Баттута. Книга путешествий [Электронный ресурс] / Мухаммад ибн Аддуллах ибн Мухам-мад ат-Танджи. - Режим доступа: http://www.vostitut.info/Texts/rus5/Battuta/wedli.phtml?in=554.
6. Берлин И. Исторические судьбы еврейского народа на территории Русского государства [Электронный ресурс] / И. Берлин. - Режим доступа: http://www.lib.rgo/reader//fipping/Resonrs-2451/002^^x^1.
7. Бобровский Т.А. К вопросу о характере пещерных комплексов Инкерманской долины / Т.А. Бобровский, Е.Е. Чуева // Судейский сборник. Вып. 11 / Национальный заповедник «София Киевская». - К.-Судак: Академпериодика, 2005. - С. 12-24.
8. Броневский М. Описание Татарии [Электронный ресурс] / М. Броневский; пер. И.Г. Шершене-вича; прим. Н.Н. Мурзакевича. - Режим доступа: http://www.vostitut.info/Text/Dokumenty/Krym/ XVI/Bronevskij /frametext.htn.
9. Васильев А.В. Загадка княжества Феодоро / А.В. Васильев, М.Н. Автушенко. - Севастополь: Библекс™, 2013. - 416 с.
10. Васильев А.В. Священные тайны Крыма / А.В. Васильев. - Севастополь: Библекс™, 2013. - 256 с.
11. Возгрин В.Е. Исторические судьбы крымских татар / В.Е. Возгрин. - М.: Мысль, 1992. - 246 с.
12. Гайворонский О. Повелители двух материков. Том 1: Крымские ханы XV-XVI столетий и борьба за наследство Великой Орды / О. Гайворонский. - К.: Майстерня кныгы; Бахчисарай: Бахчисарайский историко-культурный заповедник, 2010. - 400 с.
13. Герай Халим. Розовый куст ханов [Электронный ресурс] / Халим Герай. - Режим доступа: http://www.vostitut.info/Texts/Dokumenty/Krym/XV/Rosovyi_kust_chanov/1.phtml?id=12921.
14. Герцен А.Г. Мангуп. Путеводитель / А.Г. Герцен. - Симферополь: Историко-археологический благотворительный фонд «Наследие тысячелетий», 2010. - 64 с.
15. Гонтейн Ш.Д. Евреи и арабы [Электронный ресурс] / Ш.Д. Гонтейн. - М.: Мосты культуры; Иерусалим: Гешарим, 2001. - Режим доступа: http://www.vk.com/doc704697-162153458?hash= 080c5c878ifBbe768ai=ca24.
16.Ал-Идриси. Отрада страстно желающего пересечь мир [Электронный ресурс] / Абу Абдаллах Мухаммад Ибн Ибрис Ибн Идрис Ал-Хаммуди Ал-Хасани. - Режим доступа: http://www.vostitut.info/Texts/r10s 17/Idris/text3.
17.1налджик Галшь. Османська iMnepiH Класична доба 1300-1600 / Галшь 1налджик; пер. з англ. Олександр Галенко. - К.: Критика, 1998. - 286 с.
18. Исихазм [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.azbuka.ru/tserkov/duhovnaya_zhizn/ molitva/isihazm_iisusova_molitva.
19. Каббала [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.emerkar.com/myth/25_kabbala_do_ kabbaly.
20.Каждан Л. Франциск Ассизский, русский исихазм и исламский суфизм [Электронный ресурс] / Л. Каждан. - Режим доступа: http://www.falangeoriental.blogpost.com/2013/03/blog-post_14.html.
21.Кизилов М.Б. Крымская иудея. Очерки истории евреев, хазар, караимов и крымчаков в Крыму с античных времен до наших дней / М.Б. Кизилов. - Симферополь: ДОЛЯ, 2011. - 336 с.
22.Кизилов М.Б. Крымчаки / М.Б. Кизилов // Храпунов И.Н. От киммерийцев до крымчаков (Народы Крыма с древнейших времен до конца XVIII века) / И.Н. Храпунов, А.Г. Герцен. - 6 изд., испр. - Симферополь: ЧП «Предприятие «Феникс», 2014. - С. 270-283.
23.Кириллина С.А. Культо-обрядовая практика суфийских братств Египта XIX-XX вв. / С.А. Кириллина // Суфизм в контексте мусульманской культуры / под ред. Н.И. Пригарина. - М.: Наука; Гл. ред. вост. литературы, 1989. - С. 80-94.
24.Кондараки В.Х. Городские татары / В.Х. Кондараки // Универсальное описание Крыма. - СПб.: Типография В. Велиева, 1875. - Ч. 11. - С. 11-17.
25.Кондараки В.Х. Степные татары / В.Х. Кондараки // Универсальное описание Крыма. - СПб.: Типография В. Велиева, 1875. - Ч. 9. - С. 98-106.
26.Лызлов А.И. Скифская история [Электронный ресурс] / А.И. Лызлов. - Режим доступа: http://www.royalib.com/book/lizlov_andrey_skifskaya_istoria_html.
27. Де Люк Жан. Описание Перекопских и ногайских татар, черкесов, мингрелов и грузин, Жана де Люка, монаха Доминиканского ордена (1625 г.) / Жан де Люк // ЗООИД. - 1879. - Т. 11. -С. 473-503.
28.Мещерина Е.Г. Метафизика молчания и «безмолвное пение» в традиции исихазма [Электронный ресурс] / Е.Г. Мещерина. - Режим доступа: http://www.hesychasm.ru/library/creation/meschina.htm.
29. Паллас Петр Симон. Наблюдения, сделанные во время путешествия по южным наместничествам Русского государства в 1793-94 гг. / Петр Симон Паллас; пер. с нем.; отв. ред. Б.В. Левшин; сост. Н.К. Ткачева. - М.: Наука, 1999. - 246 с.
30.Пейсонель Шарль де. Записка о состоянии гражданском и военном Малой Татарии [Электронный ресурс] / Шарль де Пейсонель. - Режим доступа: http://www.-oostitut.info/Texts/Dokumenty/ Kavkaz/XVIn/1740-1760/Peysonell_C/text.htm.
31. Просветление. Суфизм [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.Maha-bon.blogspot.com/2013/06/blog-post-html.
32.Прохоров Г.М. Публицистика Иоанна Кантакузина 1367-1371 гг. / Г.М. Прохоров // Византийский временник. - 1968. - Т. 29. - С. 318-341.
33.Прохоров Д.А. Краткая история Крыма / Д.А. Прохоров, Н.И. Храпунов. - Симферополь: ДОЛЯ, 2013. - 400 с.
34.Радде Г.И. Крымские татары / Г.И. Радде // Вестник РГО. - 1856-1857. - Т. 18-19. - С. 290-380.
35. Рубрук В. Путешествие в Восточные страны Вильгельма де Рубрук в лето Благодати 1253 [Электронный ресурс] / Вильгельм де Рубрук. - Режим доступа: http://www.hist.msu.ru/ER/Etext/rubruk.htm.
36.Селас А. Тайнопись древней иконы [Электронный ресурс] / А. Селас // Наука и религия. - 2013. -№ 1, 2. - Режим доступа: http://www.n-i.su/modules.php.name.
37.Смирнов В.Д. Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты до начала XVIII в. / В.Д. Смирнов. - СПб.: Университетская типография, 1887. - 824 с.
38. Суфизм [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.ru.vikipedia.ru.org/wiki/Суфизм.
39. Суфизм в Крыму (по материалам книги путешествий Э. Челеби) [Электронный ресурс] / сост. Е.В. Бахревский; Специально для сайта «Qrim tatarlar». - Режим доступа: http: //www. Qrimtatar .by.ru/sufizm .htm.
40.Сыроечковский В.Е. Мухаммед-Герай и его вассалы / В.Е. Сыроечковский // Ученые записки МГУ. Вып. 61. История. - М., 1940. - С. 3-71.
41.Тизенгаузен В. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Извлечения из сочинений арабских: в 2-х томах / В.Г. Тизенгаузен. - СПб.: Издано на ижд. графа Строганова, 1884. - Т. 1. - 230 с.
42.Тойнби А. Постижение истории [Электронный ресурс] / А. Тойнби. - Режим доступа: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Toynbee/indephp.
43. Торчинов Е.А. Религии мира: опыт запредельного [Электронный ресурс] / Е.А. Торчинов. - Режим доступа: http://www.psilib.org.ua/books/torchtxt15htm.
44. Тунманн И. Крымское ханство [Электронный ресурс] / И. Тунманн. - Режим доступа: http://www.oostitut.info/Texts/rus5/Tunmann/frametext.htm.
45.Уэр Каллист. Сила имени [Электронный ресурс] / Каллист Уэр. - Режим доступа: http: //www .goggle .com/search '.neooюindoю.
46. Фадеева Т.М. Византия, Крым, Русь путями странствующего царства [Электронный ресурс] / Т.М. Фадеева. - Режим доступа: http://www.rus-istoria.ru/component/K2/item/1282-rus-istoria-krym-rus-putyami-stranstvuyuschego-tsarstva.
47. Фильштинский И.М. Концепция единства религиозного опыта арабских суфиев / И.М. Фильш-тинский // Суфизм в контексте мусульманской культуры / под ред. Н.И. Пригарина. - М.: Наука, Гл. ред. вост. лит-ры, 1989. - С. 28-34.
48. Фильштинский И.М. Поэзия как форма самовыражения арабо-мусульманских мистиков / И.М. Фильштинский // Суфизм в контексте мусульманской культуры / под ред. Н.И. Пригарина. - М.: Наука, Гл. ред. вост. лит-ры, 1989. - С. 222-240.
49. Челеби Э. Книги путешествий [Электронный ресурс] / Э. Челеби. - Режим доступа: http://www.oostitut.info/Textsrus5/Cele82/frametext.lhtm.
50.Шах И. Путь суфиев [Электронный ресурс] / Идрис Шах. - Режим доступа: http://www.lib.ru/filososufi/HIDAYAT/sufii.tyt_coith_big_picture.html.
51. Шолем Г. Основные течения в еврейской мистике [Электронный ресурс] / Г. Шолем. - Режим доступа: http://www.royallib.com/read/sholem_gershom/osnovnie_techeniy_v_evreyckoy_mystike. html#81920.
