CC BY
66
обоснования идеи конечности языка, задействованной в корпусах текстов и в системе управления глобальным контентом, В подобных системах язык признается метрически неограниченным, но при этом конечным. Аналогом воображаемого максимального геометрического расстояния, подлежащего измерению, является воображаемый охват всех грамматических конструкций языка от первой до последней. Поскольку число возможных морфологических / синтаксических связей, заключенных внутри языкового «шара», ингерентно конечно, оно измеримо. Однако это не мешает неограниченно совершать геометрические «путешествия» по неограниченному пространству-поверхности, т.е. неограниченно, собственно говоря, говорить/писать.
Этот вывод не претендует на новизну. Еще В. фон Гумбольдт сформулировал его в виде суждения о том, что язык вынужден бесконечно использовать конечный набор средств. В целом эта идея была и остается бесспорной,, однако теперь мы понимаем, что не стоит ставить во-
прос следующим образом: каким именно образом атрибут конечности перешел с языка как системы отношений, по Соссюру, на язык как совокупность всех текстов, по Г. Паулю?
Подлинная языковая бесконечность складывается из конечного языкового пространства и неограниченного движения по нему. Соответственно, в терминах метафоры «язык - пространство», корпус текстов или система управления глобальным контентом представляют собой «контейнер» для «объема» конечного составляющей языка, и если этот объем достаточно полно представлен, то весь объем неограниченных его реализаций (геометрических путешествий) уже заложен, предопределен в нем независимо от фактической наполненности контейнера (его размера).
Таким образом, метафорическое осмысление языка как пространства позволяет обосновать целесообразность создания корпусов текстов и «облаков» контента.
Литература
1. Бесконечное 1J Новейший философский словарь [Здектронный ресурс]. - URL: http://mirslovarei.com/content newfilo s/beskonechnoe-82 32 3 ,ht ml
2. Бесконечность // Философский словарь [Электронный ресурс] - URL: http://mirslovarei.com/content fil/beskonechnost-7html
3. Степанов Ю.С. В трехмерном пространстве языка (Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства). -М.: Наука, 1985.
4. Неванлинна Р. Пространство, время и относительность: пер. с нем. - М.: Мир, 1966.
5. Плунгян В.А. О (бесконечности языка [Электронный ресурс]. - URL: http://old.mss.ni/kmg/l9991022 plim.html
Мордовии Алексей Юрьевич, докторат кафедры перевода, переводоведения и межкультурной коммуникации Иркутского государственного лингвистического университета, кандидат филологических наук.
Mordovin Alexey Imyevich, doctoral student, department of translation, translation studies and cross-cultural communication, Irkutsk State ringuistic University, candidate of philological sciences. Т&Я.: +7-9021760441; e-mail: [email protected]
УДК 81:616
&Т.Г. Кярымтакова
Особенности манипулятивного воздействия в асимметричном медицинском дискурсе
На примере медицинского дискурса в статье рассматриваются особенности манипулятивного воздействия представителя дискурса Экспертного сообщества на представителя дискурса различий, в результате которого достигается дискурс согласования, оптимальный режим готовности пациента понять и принять необходимое лечение.
Ключевые слова: манипуляция, аргументация, дискурс экспертного сообщества, дискурс согласования.
T.G. Karymshakova
Peculiarities of manipulative impact in asymmetrical medical discourse
On the example of medical discourse the article focuses on peculiarities of manipulative impact made by a representative of discourse of expert community towards diversity discourse representative. The impact results in a state of concord discourse, the state conducive for a patient to understand and accept proper treatment.
Keywords: manipulation, argumentation, discourse of expert community, concord discourse.
В современной лингвистике широкую популярность получают проблемы, связанные с употреблением и использованием языка в целях речевого воздействия. На первый взгляд, может показаться избыточным утверждение об актуальности исследования воздействующей (апел-лятивной) функции языка. Но наука последнего десятилетия, изучая соотношение языка и закономерностей его использования, выделяет комплекс языковых средств, влияющих и определяющих поведение людей, принятие того или иного решения. Это аргументация и манипуляция, а также соответствующие типы дискурса. «В контексте классической и частично модернистской эпох формулировка различий между аргументацией и манипуляцией не представляется сложным делом. Достаточно опереться на привычное понимание принципа рациональности, чтобы получить, хотя бы в первом приближении, адекватные определения. Аргументация соответственно будет определяться как рациональный способ воздействия на иное мнение, удовлетворяющий принципам причины и следствия, достаточного основания и тождества, а манипуляция - как воздействие, нарушающее указанные принципы» [1, с. 5]
Проанализировав и уточнив на основе существующих определений понятие манипуляции, можно выделить следующие ее системные признаки:
1) отношение манипулятора к другому как средству достижения собственных целей
2) стремление получить односторонний выигрыш;
3) скрытый характер воздействия;
4) использование силы, в том числе и психологической;
5) мастерство в осуществлении манипуля-тивных действий.
В результате манипуляция определяется как вид сложного психологического взаимодействия, направленного на неявное побуждение другого человека к совершению нужных для манипулятора действий. Цель манипуляций - скрывая свои истинные намерения, побудить другого человека к совершению определенных действий, изменению ценностных установок, представлений и мнений и т.п., одновременно сохраняя у него иллюзию независимости, самостоятельности принимаемых решений или действий. Иными словами, побудить человека к тому, чего он делать не хочет, или отвратить от того, к чему он стремится, но при этом создать у него уверенность, что он действует по собственной воле.
В статье анализу подвергается медицинский
дискурс, асимметричность которого определяется неравным статусом врача и пациента, как представителей Дискурса Экспертного Сообщества (ДЭС) и Дискурса Различий (ДР) соответственно. Чтобы эффективно взаимодействовать между собой, носители ДЭС и ДР должны согласовать свои точки зрения, т.е. перейти к Дискурсу Согласования (ДС). Охарактеризуем эти три вида дискурса более подробно.
Дискурс различий - это множество дискурсов, в которых выражаются расхождения в суждениях и оценках в определенных областях социальной практики. Целью участников ДР является «установление признаков всеобщего, вылавливание их в бесконечности феноменологических рассуждений, интерпретаций» [1, с. 119]. Применительно к медицине это может быть различный опыт переживания, мнения, оценки по поводу тех или иных аспектов здоровья, образующих у каждого свой уникальный дискурс. Совокупность таких дискурсов образует ДР. Как отмечает А.М. Каплуненко, «организуясь вокруг одного и того же концепта, дискурс обнаруживает многочисленные различия, которые вызваны индивидуальными контекстами интерпретации», т.е. каждый интерпретатор, представитель дискурса различий (пациент), обладает разным опытом, следовательно, интерпретации одних и тех же явлений у разных интерпретаторов не будут совпадать [1, с. 5]. Как следствие, А.М. Каплуненко подчеркивает, что «общего языка в дискурсе различий не бывает» [1, с. 10]. По терминологии Э. Гуссерля представитель ДР воспринимает объекты профессиональной (медицинской) субкультуры в соответствии с собственным внутренним временем ego.
Основой феноменологического восприятия пациента является концепт «боль», который характеризуется скудным содержанием и неопределенно большим объемом. Концепт имеет несколько общих признаков «тупая, режущая, острая и др.» и намного больше различий. Но объем концепта огромен, поскольку у каждого пациента свой опыт переживания сущности боли.
Дискурс экспертного сообщества. Дискурс сообщества объединяет людей по роду занятий или интересов. Понятие дискурсивного сообщества, контролирующего дискурсивную деятельность субъекта, получило развитие в работах ряда зарубежных исследователей [Swales, 1990; Freed, 1987; Bizzell, 1992; Porter, 1992; Johns, 1997; Wenger, 1998; и др.]. A.M. Каплуненко ввел новый термин - дискурс экспертного сообщества - для обозначения объединения носи-
телей специального знания, порождающих дискурс, в котором образуется, развивается и модифицируется термин [1, с. 6]. Представители экспертного сообщества овладели силой термина за многие годы специального образования и, что немаловажно в медицине, в клинической практике. Экспертное сообщество определяется нами как иерархически организованная группа экспертов в той или иной области, подчиняющихся определенным конвенциям. Опираясь на теорию Дж. Суэйлза, можно определить сообщество медиков-специалистов как дискурсивное сообщество, закрытую субкультуру производственного типа [2, р. 22]. В процессе коммуникации члены сообщества оперируют медицинскими терминами, которые являются способом выражения идей, доступных интерпретации только в профессиональной медицинской среде. Существующий фонд экспертного знания позволяет участникам полностью не описывать предмет разговора, а употреблять медицинскую терминологию, а в случаях вовлеченной коммуникации (здесь и сейчас) обходиться невербальными средствами.
Специфика медицинского дискурса заключается в асимметрии общения врача и пациента как носителей ДЭС и ДР соответственно. Для полноценного общения именно врач, приближаясь к ДР пациента, создает ДС - Дискурс Согласования. Однако носитель ДР не может входить в ДЭС, что объясняет одностороннюю направленность коммуникации, ее асимметричность. Достаточно часто врач пресекает попытки больного вступать с ним в дискуссию по поводу аспектов заболевания, что еще раз подтверждает тезис о закрытости субкультуры ДЭС. В медицинском дискурсе наличие непрофессиональных оценок чревато серьезными последствиями для самого же больного. То есть одной из характеристик медицинского дискурса является его асимметричность. Покажем это на примере.
Пациент: Тиниловая проба завышена, да?
Врач: ТинОлоеая проба? Нет.
Пациент: 4,3.
Врач: До четырех же.
Пациент: Норма же 0,4. А у меня 4,3...
Врач: Ноль - тире - четыре.
Пациент: А у меня 4,3.
Врач : Ну и что?
Пациент: А, ничего страшного?
Из примера понятно, что носитель ДР - пациент не владеет терминологией, неправильно называет анализ, его предельные величины, что заставляет врача показать легкую степень раздражения и резко прекратить обсуждение, дав
паралогический ответ: «Ну и что?» Таким образом, в процессе общения врача как представителя ДЭС и пациента- носителя ДР очевидна асимметрия, обусловленная институциональным статусным неравенством участников медицинского дискурса. Экспертное знание, клиническая практика врача определяют его доминантное положение в общении в пациентом.
Дискурс согласования. Адресант научного медицинского дискурса (врач, фельдшер) воспринимает пациента как субъекта, находящегося за пределами своего экспертного сообщества. С точки зрения адресанта пациент не обладает специальными знаниями для правильной интерпретации медицинских терминов. Чтобы выйти на продуктивный диалог с пациентом-неспециалистом, медики вынуждены отойти от терминов и выйти на уровень дискурса согласования (ДС), в центре которого находятся понятия. «Понятия - это то, о чем ЛЮДИ договариваются, их ЛЮДИ конструируют для того, чтобы иметь общий язык при обсуждении проблем, опираясь на логические соображения» [3, с. 5]. Адресат-пациент представлен человеком, который не является членом экспертного сообщества, потому он не может адекватно интерпретировать специфические термины ДЭС. Но поскольку профессиональное предназначение медика-профессионала требует ДС, необходимо постоянное взаимодействие адресанта и адресата с целью выработки общего контекста интерпретации. Это позволяет сформировать у адре-сата-пациента адекватную интерпретанту описываемого объекта независимо от знаний медицины. Увеличение объема общего контекста интерпретации в ДС достигается путем перехода от терминов к понятиям за счет использования метафор, дескрипций при описании терминов. Примеры приводятся из скриптов терапевтических приемов, сделанных в медицинских учреждениях г. Улан-Удэ в 2011 г.
Врач: Жалобы-то есть?
Пациент: Да не-е, так-то все нормально, да только вот дурной-то глаз-то проверить надо, потому что, нет-нет, да это... какая-то... звездочки летать начинают.
Врач: Звездочки летают от того, что давление повышается.
В данном примере адресант и адресат не имеют общего контекста интерпретации, вследствие чего больной, не владея медицинским знанием, ошибочно полагает, что звездочки летать начинают из-за проблем со зрением. Врач, зная историю болезни, обладая экспертными медицинскими знаниями, объясняет при-
чину состояния больного (повышение артериального давления) и использует его же метафору. Этим он добивается создания Дискурса Согласования. Больному понятна причина недуга, и он готов принимать соответствующее лечение повышенного артериального давления, а не лечить глаз.
Часто для создания более тесного коммуникативного пространства с адресатом-пациентом адресант-врач прибегает к аргументации и манипуляции. Врач должен умело аргументировать выбор лечения, ведь от успеха его аргументации может зависеть результат последующей терапии. Очень важно убедить пациента в своевременности, необходимости, правильности проводимого лечения. В медицинском дискурсе есть место аргументации как средству разумного убеждения, отвечающему трем логическим принципам: причины и следствия, тождества и достаточного основания.
Врач: Будем профилактику гриппа делать, чтобы ты зимой не болела. Понятно? Тебе же болеть нельзя, чтобы вегетация... на клапанах не образовалась.
В данном примере врач аргументирует для пациентки, перенесшей операцию на клапанах сердца, необходимость вакцинации от гриппа. Аргумент отвечает логическому принципу причины и следствия. Нельзя болеть по причине проведенной операции, следствие - нужна профилактическая вакцинация (чтобы не образовалась вегетация на клапанах сердца). Аргументация врача вполне корректна, достигнут ДС, пациентке понятна причина и цель и последствия вакцинации. В следующем примере врач аргументирует диагноз с помощью очевидного симптома заболевания.
Пациент: А-а-а, мне сказали... мне направление к аллергологу нужно.
Врач: К аллергологу вам не надо, у вас вирус простого герпеса. Сначала пузыри были, а потом они вскрылись, да?
Пациент: Да нет, никаких пузырей не было.
Врач: Ну вот... это же все пузыри!
Врач владеет достаточным фондом экспертного знания для диагностики вируса простого герпеса. Это экспертное знание и личный клинический опыт позволяют ему идентифицировать вскрывшиеся пузыри как мокнущие эрозии и язвочки вируса простого герпеса. Для создания большего контекста интерпретации и перехода к ДС врач использует понятие «пузыри». Для аргументации применен принцип достаточного основания и тождества.
В медицинском дискурсе есть также место и для манипуляции как попытки скрытого воздействия с целью достижения необходимого перло-
кутивного эффекта, а именно побуждения адресата к совершению некоторых действий в его (протагониста) интересах. Манипулятивное речевое воздействие в медицинском дискурсе регламентировано по времени и способам. Известно, что нормативный амбулаторный прием терапевта составляет 10 минут. Способы диагностики, лечения также являются предметом строгой регламентации медицинского характера. Манипуляция обязана симулировать ДС, создавать видимость согласованности. Это основное условие скрытого воздействия на носителей концептуальных различий - пациентов. Манипуляция -чаще всего запрещенный, нерациональный прием аргументации. Самый высокопрофессиональный манипуляционный прием - вхождение в дискурс различий, когда носитель ДЭС находит путь в ДР («втираться в доверие»).
Рассмотрим основной способ манипулирования, характерный для асимметричного медицинского дискурса, где врач, институционально занимая доминирующее положение, входит в доверие через ДР пациента. В течение болезни пациент переживает разные психические состояния: отчаяние, страх, агрессию, безразличие, апатию и др. В таком состоянии больные легко поддаются манипуляции, внушению. Врач на протяжении всего текста периодически контролирует, насколько хорошо пациент ориентируется в вопросах медицины, не применяет термины, задает вопросы, поощряет пациента и манипулирует им. Он целенаправленно работает на формирование ДС, не применяя никаких терминов. Он показывает, что он - эксперт. Отсутствие общего контекста интерпретации заставляет врача пользоваться разговорными формулами в примере, где с помощью метафор врач объясняет пациенту действие назначаемых лекарств.
Врач: Нужны лекарства: 25 мг пьете вы метап-ралол, он не только снижает давление, он урежает пульс. За счет этого урежения он хорошо крово-снабжает сердце. Вы тогда пейте геротон, оставим ту же дозировку, а метапралол ‘А 2 раза пейте. Хорошо? И контроль пульса, в общем- то... А то если будет ниже, у вас будет головокружение.
Пациент: Остальное все так же? Кардиомаг-нил?
Врач: Кардиомагнил до конца своей жизни. Он разжижает кровь. Учитывая ваше основное заболевание - тромбофлебит, и ... с годами кровь становится густой.
Здесь врач образует окказиональные формы глаголов от прилагательных редкий - урежатъ, жидкий - разжижать, от существительного кровоснабжение образован окказиональный
глагол кровоснабжатъ. Намеренно отступая от литературной нормы, в данном случае врач проникает в ДР пациента и адекватно его личному дискурсу доносит суть назначаемого лечения, чему также способствует метафора густой применительно к описанию крови. В двух следующих примерах для создания Дискурса Согласования врач поясняет пациенткам медицинские термины в понятиях, доступных для них. Таким образом он входит в их ДР.
Врач: Дипроспан вам назначили...
Пациент. Да. Да.
Врач: А вы делали?
Пациент: Да.
Врач: В сустав прямо?
Пациент: Нет, в это... внутри-и-и-и... а кто мне? Муж... Чо ходить-то из-за одного укола сюда?
Врач: Тут написано: перартикулярно дипроспан 7 мг, то есть в сустав. В сустав надо было.
Пациент: Ах! В сустав надо было, что ли? Ё-моё!
Врач - У вас камень в желчном пузыре.
Пациент: Ну вот я спросила у доктора...
Врач: Хронический панкреатит.
Пациент: Это чего такое?
Врач: Воспаление поджелудочной железы.
Врач обладает специальным знанием терминов перартикулярно и хронический панкреатит. Он снимает основное препятствие для пациента, используя соответствующие понятия из ДР пациента: воспаление поджелудочной железы и то есть в сустав. Таким образом достигнут ДС, так как с этими понятиями пациенты знакомы.
В следующем примере врач, осуществляя акт манипуляции, намеренно выбирает нелогичный способ и момент подачи информации, переводя разговор на личную, но, казалось бы, неуместную тему, т.е. нарушает принцип логики диалога. Применена стратегия перемены темы в дискурсе.
Врач: Ольга Петровна, напиши ей направление на массаж поясничного отдела позвоночника.
Медсестра: Массаж платный. Будете?
Пациент: Платный, да? А сколько будет?
Медсестра: Ну, не знаю, сколько там...
Пациент: Хорошо.
Врач: Куда в отпуск собираетесь ?
Пациент: Ну, все заканчивается, сейчас видимо проболеем, да и на работу...
Таким образом врач манипулирует пациенткой, легко входит в ее ДР, отвлекая внимание от неудобной темы платных услуг.
Особым преимуществом при манипулировании для врача-билингва (владеющего двумя языками) при лечении пациентов-билингвов является использование родного языка, в нашем
случае бурятского. Интенция врача-манипулятора - создать тесное коммуникативное пространство, где врач и пациент находятся на максимально близком расстоянии. Здесь используется психолингвистический эффект эмпатии, в результате которого адресат должен поверить в общность проблемы с адресантом.
Врач: Сейчас у вас жалобы-то есть?
Пациент: Вы знаете, халуунэ би ядалдщэг болоб (стала страдать от приливов).
Врач: Би тоже ядалднэмдаа (да я тоже страдаю).
Пациент: Да?!
Врач: Конечно!
Пациент: Прямо вообще не могу!
В данном примере пациентка переходит на бурятский язык, говоря о деликатной проблеме женского недуга. Врач также переходит на бурятский язык, констатируя наличие общего опыта, общность проблемы, языковую общность и эмпатию, применив технологический аналог реального переживания. Использован манипуля-тивный прием «подмена автора -использование маски» Устанавливается атмосфера непринужденного общения, беседа «на равных». В результате врач входит в ДР пациентки и манипулирует ею.
Итак, в статье проведен анализ актов манипуляции в асимметричном медицинском дискурсе на одном из начальных этапов коммуникации - этапе установления доверия между врачом и пациентом. Функционально для этого этапа необходимо создание общего контекста интерпретации между коммуникантами. Доминирующий участник коммуникации, носитель ДЭС - врач. Главной особенностью манипуляции в асимметричном дискурсе на начальном этапе коммуникации является уникальный набор манипулятивных приемов, позволяющий врачу - носителю ДЭС - входить в ДР пациента. Специфической особенностью врачей и пациентов-билингвов является регламентированное использование родного языка, дающее особое преимущество для успешного вхождения в ДР пациентов и достижения высокой степени доверия врачу. Полученные результаты позволяют определить дальнейшее поле исследования, в котором находятся следующие этапы медицинской коммуникации - этап, когда врач применяет стратегию власти, используя ресурсы ДЭС, и этап ухода из медицинского дискурса вообще. Каждому этапу характерны свои стратегии манипуляции.
Литература
1. Каплуненко А.М. Концепт - понятие - термин: эволюция семиотических функций в контексте дискурсивной практики // Азиатско-Тихоокеанский регион: диалог языков и культур. - Иркутск: Изд-во ИГЛУ, 2007.
2. Swales J. Genre. - New Albany, 1990.
3. Демьянков В.З. Когниция и понимание текста // Вопросы когнитивной лингвистики. - 2005. - № 3.
Карымшакова Татьяна Геннадьевна - старший преподаватель кафедры перевода и межкультурной коммуникации БГУ, аспирант кафедры перевода и межкультурной коммуникации БГУ.
Karymshakova Tatyana Gennadyevna - postgraduate student, department of translation and cross-cultural communication,
Buryat State University. Тел.: +7-9021689862; e-mail: ktanva 123@,inbox.ru
УДК 81.373
© Т.Ю. Щуклина
О роли социокультурных факторов в семантическом развитии прилагательных в русском языке
Выявляется социокультурная обусловленность специфики семантического развития прилагательных в русском языке. На примере языковых единиц, относящихся к лексической группе адъективов-вкусообозначений, развитие семантики слов рассматривается в направлении от древнего синкретизма имени (как начального этапа семантического процесса) к полисемии (как промежуточному этапу в истории слов) и деривации (как закономерному этапу в развитии семантики в результате распада древнего синкретизма).
Ключевые слова: лексическая семантика, социокультурная обусловленность, семантическая структура слова, семантический признак, семантический синкретизм, синкрета, синтагма, модели сочетаемости, семантическая деривация, полисемия, семантико-словообразовательные модели.
Т. Yu. Tschouklina
On the role of sociocultural factors in the semantic development of adjectives in the Russian language
In this article sociocultural conditionality of specific semantic development of adjectives in the Russian language is revealed. Word semantics development is examined on the basis of language units, from ancient syncretism of a name (as initial stage of semantic process) to polysemy (as intermediate stage of the history of the words) and derivation (as natural stage in the development of semantics as a result of ancient syncretism desintegration).
Keywords: lexical semantics, sociocultural conditionality, semantic structure of words, semantic marker, semantic syncretism, syncret, syntagma, combinability patterns, semantic derivation, polysemy, semantic word-formative patterns.
Специфика языковой семантики определяется как собственно лингвистическими, так и экс-тралингвистическими факторами (этно- и социокультурной ситуацией в обществе, связью языка с бытом, моралью, экономикой, производством и т.д.). Подобная обусловленность становится очевидной при рассмотрении лексической семантики, самым непосредственным образом отражающей и одновременно проявляющей поступательное развитие человеческого общества, специфику менталитета того или иного народа, последовательную смену его мыслительных действий, связанных с процессом познания.
Отличительной чертой раннего периода в истории славянского общества был древний синкретизм, связанный с мифологическим этапом в развитии человеческого мышления, когда человек не различал субъекта и объекта, предмета и его свойства, имени и вещи и т.п. [1, с. 90].
Свойственные первобытному мышлению целостность и нерасчлененность восприятия образа, неспособность «разложения на субстанцию и предикат или атрибут» [1, с. 90] непосредственно отразились на характере семантики древнерусского слова. Слово как одна из форм выражения мифологического сознания Древней Руси представляло собой неделимое семантическое целое. Оно сосредоточивало в себе множество равноценных сем (или потенциально возможных «значений»), проявление которых было связано с конкретной речевой ситуацией или конкретным текстом. Подобная синкретичность была свойственна, к примеру, древним языковым знакам, являющимся различными видами номинации вкусовых ощущений, типа сладъкыи, горь-кыи, кыслыи, бридъкыи, прэсныи, солоныи. Семантический синкретизм данных «слов» заключался в недифференцированном характере
