CC BY
264
Сидоренко Элина Леонидовна
доктор юридических наук, доцент,
профессор кафедры уголовного права,
уголовного процесса и криминалистики
Московского государственного института (университета)
международных отношений МИД России
(e-mail: 12011979@list.ru)
Особенности квалификации преступлений преюдиционного характера
В статье поднимается проблема целесообразности введения в российское уголовное законодательство института административной преюдиции и определяется алгоритм квалификации ряда преюдиционных преступлений. Основное внимание уделено решению вопросов, связанных с началом процессуальных сроков привлечения лица к административной ответственности и рассмотрением частных вопросов квалификации. Изучение решений судов и доктринальных позиций позволило автору сформулировать ряд выводов относительно противоречивости законодательных конструкций некоторых статей УК РФ.
Ключевые слова: административная преюдиция, уголовная ответственность, преюдицион-ные нормы, дифференциация ответственности, индивидуализация наказания, привлечение к административной ответственности, повторность, постановление по делу об административном правонарушении, сроки давности привлечения к административной ответственности.
E.L. Sidorenko, Doctor of Law, Assistant Professor, Professor of the Chair of Criminal Law, Criminal Procedure and Criminalistics of the Moscow State Institute of International Relations (University) of the Russian Foreign Ministry; e-mail: 12011979@list.ru
Peculiarities of qualification of prejudicial nature crimes
The author is considering the feasibility of introducing into the Russian criminal law institute of administrative prejudice and determined by the algorithm qualification series prejudicial crimes. Emphasis is placed on addressing issues related to the beginning of the procedural deadlines person brought to administrative responsibility and consideration of particular issues of qualification. The study of court decisions and doctrinal positions allowed the author to formulate a number of conclusions regarding the inconsistency of legislative structures of some articles of the Criminal code of the Russian Federation.
Key words: administrative prejudice, criminal liability, prejudicial rules, differentiation of responsibility, individualization of punishment, bringing to administrative responsibility, replication, decision in a case concerning an administrative offense, terms of limitation of bringing to administrative responsibility.
Возвращение в отечественное уголовное законодательство института административной преюдиции было неоднозначно встречено учеными и практиками.
Сторонники ее введения видят в административной преюдиции возможность обеспечения гибкости правового воздействия на правонарушителя. Как отмечено в Концепции развития российского законодательства, «дальнейшая дифференциация уголовной ответственности, определение условий обоснованной индивидуализации применения мер наказания является основной тенденцией развития уголовно-правового регулирования в XXI столетии» [1, с. 58]. При этом в качестве оптимальных средств согласования административных и уголовно-правовых санкций авторы концепции называют расширение сферы
административной преюдиции, внедрение в УК РФ поощрительных норм и «привязку» санкций к отраслевому законодательству.
В числе дополнительных аргументов в пользу введения и расширения административной преюдиции в УК РФ указывается на необходимость сближения положений охранительного законодательства [2, с. 103]; потребность в разработке модели уголовного проступка, прообразом которого могут стать нормы преюдиционного характера [3, с. 578; 4, с. 6].
Не менее обоснованными и аргументированными выглядят и доводы противников включения в УК РФ норм преюдиционного характера. Они, как правило, указывают на высокий риск размывания границ между преступлением и правонарушением. Сущность института административной преюдиции, по их мнению, состо-
60
ит в том, что состав преступления образуется за счет признаков административного правонарушения, а в качестве критерия разграничения преступления и проступка выступает факт предшествующего наложения административного взыскания. Однако административное правонарушение, сколько бы оно ни повторялось, не приобретает сущностных признаков преступления [5, с. 3; 6, с. 27].
На страницах юридической литературы сторонники и противники введения рассматриваемого института достаточно подробно изложили свои аргументы и контраргументы, большинство из которых так или иначе касаются вопроса о том, что важнее: сохранение «отраслевой чистоты» уголовного законодательства или повышение эффективности правоохранительной деятельности за счет перераспределения репрессивного ресурса. Не повторяя известных аргументов на этот счет, отметим, что состав с административной преюдицией уже поздно рассматривать с позиции возможности его введения в УК РФ.
В настоящее время, когда преюдиционные нормы в УК РФ стали обычным явлением, вопрос о необходимости развития института административной преюдиции потерял свою первоначальную значимость. Для современной практики гораздо более актуальной и значимой является проблема выработки алгоритма квалификации такого рода преступлений и определение той грани, за рамками которой правонарушение переходит к разряд уголовно наказуемых деяний.
В действующем УК РФ предусмотрено несколько составов преступлений с административной преюдицией: ст. 151.1 «Розничная продажа несовершеннолетним алкогольной продукции», ст. 212.1 «Неоднократное нарушение установленного порядка организации и проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования», ст. 215.4 «Незаконное проникновение на охраняемый объект», ст. 284.1 «Осуществление деятельности на территории Российской Федерации иностранной или международной неправительственной организации, в отношении которой принято решение о признании нежелательной на территории Российской Федерации ее деятельности», ст. 264.1 «Нарушение правил дорожного движения лицом, подвергнутым административному наказанию» и ст. 314.1 «Уклонение от административного надзора или неоднократное несоблюдение установленных судом в соответствии с федеральным законом ограничений».
К составам с так называемой скрытой (неочевидной) административной преюдицией следует отнести ст. 154 «Незаконное усыновление (удочерение)» и ст. 180 «Незаконное ис-
пользование средств индивидуализации товаров (работ, услуг)».
Несмотря на то, что в каждой из перечисленных выше норм содержится преюдиционный элемент, они существенно отличаются друг от друга по юридической конструкции. В одних составах условием наступления уголовной ответственности называется повторное совершение деяния лицом, подвергнутым административному наказанию за аналогичное деяние в период, когда оно считается подвергнутым административному наказанию (ст. 151.1, ст. 215.4 и ст. 264.1 УК РФ). В других говорится о привлечении лица за совершение аналогичных деяний к административной ответственности (ст. 212.1). И, наконец, в третьих составах законодатель ограничивается указанием на неоднократность незаконных действий и не проводит различий между фактической и юридической повторностью правонарушений (ст. 154 и ст. 180 УК РФ).
Непоследовательность в нормативном оформлении преюдиционных норм (норм, содержащих элемент административной преюди-ции) ставит перед юридической практикой ряд сложных проблем, одной из которых является определение момента, с которого лицо считается привлеченным к административной ответственности.
Решение этого вопроса напрямую связано с оценкой охранительных административных отношений.
Согласно положениям КоАП правонарушитель приобретает статус лица, привлекаемого к административной ответственности, с момента составления протокола. Но юридическим основанием для его привлечения к административной ответственности является не протокол, а постановление по делу об административном правонарушении. Вынесение соответствующего постановления является первоначальным этапом реализации административного наказания.
Указание на привлечение лица к административной ответственности за совершение административного правонарушения более одного (или двух) раз в течение определенного времени как на условие уголовной ответственности ставит перед судебной практикой вопрос о том, с какого срока следует исчислять время привлечения к административной ответственности (ст. 212.1 УК РФ).
Согласно ст. 4.5 КоАП РФ сроки давности привлечения к ответственности исчисляются с момента совершения административного правонарушения до вынесения постановления по делу. Из этого положения можно сделать вывод, что именно постановление по делу является юридическим фактом привлечения к
61
административной ответственности. Вопрос, однако, заключается в том, с какого времени начинает исчисляться этот срок: с момента вынесения постановления или его вступления в юридическую силу.
В судебной практике этот вопрос не имеет однозначного решения.
Так, в одном из решений суд, анализируя положения ст. 4.6 КоАП РФ, пришел к выводу о том, что для установления повторности лицо на момент совершения правонарушения должно быть уже подвергнутым административному наказанию, постановление по делу должно быть вынесено и вступить в юридическую силу [7].
В другом решении суда, напротив, отмечается, что первостепенное значение должно придаваться факту неоднократного привлечения лица к административной ответственности независимо от того, вступили ли соответствующие постановления об этом ко времени принятия решения в законную силу [8].
Таким образом, в судебной практике момент привлечения лица к административной ответственности связывается либо со временем вынесения соответствующего постановления, либо с моментом вступления его в юридическую силу.
Последняя позиция, на наш взгляд, имеет под собой веские основания. Достаточно указать на то, что согласно ст. 4.6 КоАП РФ срок, в течение которого лицо считается подвергнутым административному наказанию, исчисляется не со дня вынесения, а со дня вступления в законную силу постановления о назначении административного наказания.
Правильность этого подхода подтверждается и решением Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда. Разъясняя порядок применения ч. 1 ст. 4.5 КоАП РФ, он указал, что привлечение к административной ответственности состоит в назначении лицу, совершившему административное правонарушение, наказания, предусмотренного соответствующим законом.
Согласно ст. 31.1 КоАП постановление по делу вступает в законную силу: 1) после истечения срока, установленного для обжалования постановления по делу об административном правонарушении, если указанное постановление не было обжаловано или опротестовано; 2) после истечения срока, установленного для обжалования решения по жалобе, протесту, если указанное решение не было обжаловано или опротестовано, за исключением случаев, если решением отменяется вынесенное постановление; 3) немедленно после вынесения не подлежащего обжалованию решения по жалобе, протесту, за исключением случаев, если решением отменяется вынесенное постановление.
Если рассматривать сроки, отводимые на рассмотрение жалобы (ч. 1.1 ст. 30.5 КоАП РФ), время рассмотрения судьей протокола об административном правонарушении (ч. 1.1 ст. 29.6 КоАП РФ) и предшествующие этому сроки составления протокола и направления его на рассмотрение, получается, что решение до жалобе может приниматься по истечении общих сроков давности привлечения к административной ответственности (двух месяцев, а по делу об административном правонарушении, рассматриваемом судьей, - трех месяцев (ч. 1 ст. 4.5)). А в силу того, что сроки рассмотрения жалобы на постановление по делу об административном правонарушении (ст. 30.5 КоАП РФ) могут быть продлены, истечение сроков давности кажется еще более вероятным.
Поскольку постановление по делу об административном правонарушении в случае его обжалования может вступить в силу только после вступления в силу решения по жалобе [9], становится очевидным, что лицо, фактически совершившее в течение установленного в статьях Особенной части УК РФ срока два и более административных правонарушения, «не успевает» быть дважды привлеченным к административной ответственности. Особенно это касается ст. 212.1 УК РФ, где условием наступления уголовной ответственности признается совершение лицом более двух административных правонарушений в течение 6 месяцев.
Предвидя фактические трудности привлечения лица к уголовной ответственности за повторное совершение административного правонарушения, некоторые судьи искусственно переносят момент признания лица привлеченным к административной ответственности на время вынесения постановления по делу об административном правонарушении [7].
Эту позицию легко понять, но сложно поддержать, если закладывать в понятие административной повторности подход судов к оценке уголовно-правовой повторности. Ясность в решение этого вопроса внесло постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 июня 2013 г. № 19 «О применении судами законодательства, регламентирующего основания и порядок освобождения от уголовной ответственности», согласно которому «впервые совершившим преступление следует считать, в частности, лицо: а) совершившее одно или несколько преступлений (вне зависимости от квалификации их по одной статье, части статьи или нескольким статьям УК РФ), ни за одно из которых оно ранее не было осуждено; б) предыдущий приговор в отношении которого на момент совершения нового преступления не вступил в законную силу; в) предыдущий приговор в отношении которого
62
на момент совершения нового преступления вступил в законную силу, но ко времени его совершения имело место одно из обстоятельств, аннулирующих правовые последствия привлечения лица к уголовной ответственности (например, освобождение лица от отбывания наказания в связи с истечением сроков давности исполнения предыдущего обвинительного приговора, снятие или погашение судимости); г) предыдущий приговор в отношении которого вступил в законную силу, но на момент судебного разбирательства устранена преступность деяния, за которое лицо было осуждено; д) которое ранее было освобождено от уголовной ответственности» [10].
Трансформируя положения ч. 2 постановления на составы с административной преюдицией, можно предположить, что ранее совершенное административное правонарушение должно учитываться судом только тогда, когда соответствующее постановление по делу вступило в юридическую силу.
Таким образом, в случаях привлечения к уголовной ответственности по ст. 212.1 УК РФ суд должен исходить из срока, высчитываемого не с момента совершения первого проступка, а с момента вступления в силу первого из двух (или) более постановлений по делу об административном правонарушении.
Что же касается возможного истечения сроков привлечения к административной ответственности в период обжалования постановления, то согласно п. 14 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24 марта 2005 г. № 5 «О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса РФ об административных правонарушениях» «истечение сроков привлечения к административной ответственности не влечет за собой его отмену и прекращение производства по делу, если для этого отсутствуют иные основания» [11].
Значительно меньше вопросов вызывает конструкция, используемая в ст. 151.1, ст. 215.4 и ст. 264.1 УК РФ. Здесь наступление уголовной ответственности связывается со временем, в течение которого лицо считается подвергнутым административному наказанию.
В этих случаях прямому применению подлежит ст. 4.6 КоАП, согласно которой лицо считается подвергнутым данному наказанию со дня вступления в законную силу постановления о назначении административного наказания до истечения одного года со дня окончания исполнения данного постановления.
Если исходить из того, что вступление в силу постановления по делу об административном правонарушении является одновременно и временем привлечения лица к административной ответственности, и началом отбытия им
административного наказания, возникает вопрос о целесообразности использования различных законодательных конструкций для описания одного и того же юридического явления.
Единственно возможным оправданием данного разделения может служить необходимость определения конечного срока для зачета ранее совершенного правонарушения.
Если в конструкции ст. 212.1 УК РФ этот срок составляет 180 дней с момента вступления в силу первого из вынесенных постановлений по делу, то в ст. 151.1, ст. 215.4 и 264.1 УК РФ -1 год со дня окончания исполнения наказания.
Например, ст. 14.16 КоАП за розничную продажу несовершеннолетнему алкогольной продукции предусматривает наказание в виде административного штрафа. Следовательно, конечным сроком, в течение которого лицо будет считаться подвергнутым административному наказанию, будет считаться время полной выплаты штрафа.
Аналогичным образом следует подходить к исчислению сроков привлечения к административной ответственности по ст. 20.17 КоАП РФ «Нарушение пропускного режима охраняемого объекта», где наказание за самовольное проникновение на подземный или подводный объект, охраняемый в соответствии с законодательством Российской Федерации о ведомственной или государственной охране, наказывается штрафом в размере от семидесяти пяти тысяч до двухсот тысяч рублей с конфискацией орудия совершения административного правонарушения. Однако в этом случае альтернативным наказанием выступает административный арест на срок до пятнадцати суток с конфискацией орудия совершения административного правонарушения или без таковой, в связи с чем возникает вопрос о предельном сроке исчисления времени, в течение которого лицо считается подвергнутым административному наказанию.
По общему правилу административный штраф должен быть уплачен в полном размере лицом, привлеченным к административной ответственности, не позднее шестидесяти дней со дня вступления постановления о наложении административного штрафа в законную силу (ст. 32.2 КоАП РФ).
Что же касается административного ареста, то соответствующе постановление судьи исполняется органами внутренних дел немедленно после вынесения такого постановления (ст. 32.8 КоАП РФ).
На основе несложных подсчетов можно заключить, что в зависимости от того, какой вид административного наказания будет назначен, будет зависеть преюдиционный срок. Если назначен штраф, то время, принимающееся в
63
расчет при определении уголовной противоправности деяния, будет исчисляться по формуле: событие преступление + 60 дней исполнения наказания + 1 год. В случае назначения административного ареста эта формула выглядит иначе: событие преступление + 15 суток исполнения наказания + 1 год.
Таким образом, с точки зрения уголовного права лицо, которое было подвергнуто административному аресту, находится в гораздо более выгодном положении, чем лицо, совершившее аналогичное деяние и понесшее наказание в виде административного штрафа.
В данном случае усматривается нарушение принципа равенства граждан перед уголовным законом, равно как и в случае отсрочки отбывания административного наказания.
В соответствии со 31.5 КоАП РФ при наличии обстоятельств, вследствие которых исполнение постановления о назначении административного наказания в виде административного ареста, лишения специального права, принудительного выдворения за пределы Российской Федерации иностранного гражданина или лица без гражданства или в виде административного штрафа невозможно в установленные сроки, судья, орган, должностное лицо, вынесшие постановление, могут отсрочить исполнение постановления на срок до одного месяца.
Значит ли это, что должен быть увеличен и срок, в течение которого лицо считается подвергнутым административному наказанию и, следовательно, может быть привлечено к уголовной ответственности? По общему смыслу закона - да.
Фактически складывается ситуация, когда определение признака уголовной наказуемости деяния зависит от усмотрения судьи, органа или должностного лица, вынесшего постановление об отсрочке, а не от предписаний уголовного законодательства. В этом случае усматривается нарушение не только принципа равенства лиц, обладающих равным правовым статусом и совершивших аналогичные правонарушения , но и принципа законности .
Говоря об исчислении сроков, в течение которых лицо может быть подвергнуто уголовной ответственности за совершение повторного правонарушения, нельзя не упомянуть ст. 154 и ст. 180 УК РФ, где указывается на неоднократное совершение правонарушений без ссылки на нормы КоАП РФ.
На первый взгляд, буквальное прочтение этих норм позволяет говорить об отсутствии в них преюдиционного компонента. По утверждению И.А. Головизниной, «для привлечения лица к уголовной ответственности за совершение преступления, предусмотренного ст. 180 УК РФ, не требуется постановления об ад-
министративном правонарушении, предусмотренном ст. 14.10 КоАП РФ. Таким образом, сам факт незаконного использования товарного знака рассматривается не как правонарушение, а как часть продолжаемого единичного преступления, состоящего из нескольких актов незаконного использования товарного знака» [12, с. 15].
С этим мнением, пожалуй, можно было бы согласиться, если бы в КоАП РФ не была предусмотрена ст. 14.10, практически полностью повторяющая диспозицию ст. 180 УК РФ.
В связи с тождеством юридических признаков административно и уголовно наказуемых деяний возникает ряд закономерных вопросов. Если один из этапов единого продолжаемого преступления содержит в себе законченный состав административного правонарушения, стоит ли говорить об отсутствии административной преюдиции? Будет ли признаваться законным приговор, вынесенный на основании оценки ранее совершенных лицом административных проступков, не получивших соответствующей юридической оценки в виде вступившего в силу постановления по делу об административном правонарушении? Полагаем, что на эти вопросы должен быть дан только отрицательный ответ.
Если же исходить от обратного и связывать уголовную противоправность с совершением лицом деяний, ни за одно из которых оно не было привлечено к административной ответственности, придется существенно расширить границы уголовно-правового воздействия и квалифицировать по ст. 180 УК РФ любые однородные действия, направленные на одинаковые объекты (например, незаконное нанесение маркировки на несколько маек, печатную продукцию, технику и др.).
Аналогичным образом следует квалифицировать и продажу, иное введение в гражданский оборот, хранение и перевозку одного и того же товара, для индивидуализации которого используется чужой товарный знак или обозначение, сходное с зарегистрированным товарным знаком.
Однако данные действия в судебной практике рассматриваются как элементы продолжаемого административного правонарушения и не требуют квалификации по ст. 180 УК РФ.
Так, по мнению суда, сославшегося на п. 8 постановления Пленума ВАС РФ от 17 февраля 2011 г. № 11, из нормы ст. 14.10 КоАП РФ следует, что признаки контрафактности устанавливаются как на момент размещения на товаре и (или) упаковке и т.д. товарного знака или сходного с ним до степени смешения обозначения, так и на момент совершения соответствующего действия, направленного на вве-
64
дение такого товара в хозяйственный оборот, в том числе на момент ввоза (импорта) товара. При этом данные действия квалифицируются по ст. 14.10 КоАП РФ.
Исходя из духа закона, логично предположить, что совершение различных по характеру действий, направленных на причинение вреда одному и тому же объекту интеллектуальных прав, образует единичное продолжаемое правонарушение и квалифицируется по ст. 14.10 КоАП РФ.
Состав ст. 180 УК РФ (по признаку неоднократности) имеет место тогда, когда лицо уже ранее незаконно использовало средства индивидуализации товаров, но деяние было направлено на нарушение интеллектуальных прав на другой товарный знак, знак обслуживания, наименование места происхождения товара и др.
А поскольку речь идет о принципиально ином объекте интеллектуальных прав, единственным основанием для его юридического учета в качестве отдельного признака состава является вступление в силу соответствующего правоустанавливающего акта, которым в данном случае является постановление по делу об административном правонарушении.
Если следовать этой логике, закономерным представляется следующий вывод: квалификация деяния по ст. 180 УК РФ возможна в случаях, когда лицо совершило второе однородное правонарушение в течение года с момента исполнения постановления о назначении административного наказания. Аналогичным образом следует подходить и к квалификации действий по ст. 154 УК РФ.
Не меньше проблем вызывает и ст. 264.1 «Нарушение правил дорожного движения лицом, подвергнутым административному наказанию».
В отличие от общего правила, согласно которому административная преюдиция имеет место тогда, когда лицо совершает аналогичное преступление в указанные законом сроки, в этой норме повторность имеет несколько искаженный характер и связывается с одним из следующих событий:
прежнее привлечение лица к административной ответственности за управление транспортным средством в состоянии опьянения;
прежнее привлечение лица к административной ответственности за невыполнение законного требования уполномоченного должностного лица о прохождении медицинского освидетельствования на состояние опьянения.
Второе из названных условий вызывает вполне обоснованные возражения со стороны ученых и практиков, ибо ставит наступление уголовной ответственности в зависимость от события, имеющего весьма опосредованное отношение к тому, что лицо в настоящий момент управляет транспортным средством в состоянии опьянения. Фактически закон обязывает правоприменителя предполагать, что лицо, уклонившееся от освидетельствования, находилось в состоянии опьянения, но это предположение не имеет под собой доказательственной базы и потому не должно приниматься во внимание при оценке злостности нарушения правил дорожного движения в ст. 264.1 УК РФ.
О невысоком юридико-техническом качестве ст. 264.1 УК РФ говорит и тот факт, что ее название расходится с содержанием. В названии нормы говорится о нарушении правил дорожного движения лицом, подвергнутым административному наказанию, а в содержании одним из условий уголовной противоправности деяния названо наличие у лица судимости, что никак не коррелирует с пониманием административной ответственности.
Однако наиболее дискуссионной по содержанию является ст. 215.4 УК РФ «Незаконное проникновение на охраняемый объект». Согласно ч. 1 данной нормы уголовно наказуемым является незаконное проникновение на подземный или подводный объект, охраняемый в соответствии с законодательством Российской Федерации о ведомственной или государственной охране, совершенное неоднократно.
Характерно то, что в числе квалифицирующих признаков в статье названы совершение того же деяния группой лиц по предварительному сговору или организованной группой (п. «а» ч. 2) и его сопряженность с умышленным созданием угрозы распространения сведений, составляющих государственную тайну (п. «б» ч. 2). Неясно, однако, что разработчики закона понимают в ч. 2 анализируемой статьи под словосочетанием «то же деяние». Идет ли речь о ст. 20.17 КоАП «Нарушение пропускного режима охраняемого объекта» или о ч. 1 ст. 215.4 УК РФ.
Если исходить из правил построения уголовно-правовых норм, вывод очевиден: ответственность за нарушение пропускного режима, совершенное группой лиц либо сопряженное с угрозой разглашения государственной тайны, предполагает неоднократность, т.е. ранее привлечение лица или группы лиц к административной ответственности, но этот факт установить практически невозможно.
65
1. Концепция развития российского законодательства / отв. ред. Т.Я. Хабриева, Ю.А. Тихомиров. М., 2014.
2. Устинова Т.Д. Расширение уголовной ответственности за незаконное предпринимательство // Журн. рос. права. 2003. № 5. С. 103-107.
3. Лапина М.А. Оптимальные приемы юридической техники, обеспечивающие согласование системы юридических санкций ад-министративно-деликтного и уголовного законодательства // Административное и муниципальное право. 2015. № 6. С. 575-581.
4. Бавсун М.В., Бавсун И.Г., Тихон И.А. Административная преюдиция и перспективы ее применения на современном этапе // Административное право и процесс. 2008. № 6. С. 6-9.
5. Зуев В.Л. Особенности доказывания по делам о преступлениях с административной преюдицией. М., 1995.
6. Гогин А. А. Ответственность за нарушение Федерального закона «О рекламе» // Право и политика. 2004. № 5. С. 27-32.
7. Постановление Третьего арбитражного апелляционного суда от 27 мая 2014 г. по делу № А74-407/2014. Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс».
8. Апелляционное постановление Московского городского суда от 17 июня 2015 г. по делу № 10-7485/2015. Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс».
9. Постановление Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 21 февр. 2006 г.№ Ф04-437/2006(19794-А45-20). Доступ из справ. правовой системы «Кон-сультантПлюс».
10. О применении судами законодательства, регламентирующего основания и порядок освобождения от уголовной ответственности: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 июня 2013 г. № 19 // Рос. газ. 2013. 5 июля.
11. О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса РФ об административных правонарушениях: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24 марта 2005 г. № 5 // Рос. газ. 2005. 19 апр.
12. Головизнина И.А. Проблема двусмысленности термина «неоднократность», содержащегося в ст. 180 УК РФ, и пути ее преодоления // Российский следователь. 2006. № 11. С. 15-17.
1. The concept of development of the Russian legislation / resp. ed. T.Ya. Habrieva, Yu.A. Tik-homirov. Moscow, 2014.
2. Ustinova T.D. The expansion of criminal liability for illegal business // Journal of Russian law.
2003. № 5. P. 103-107.
3. Lapina M.A. Optimal methods of legal techniques that harmonize the system of legal sanctions administrative tort and criminal law // Administrative and municipal law. 2015. № 6. P. 575-581.
4. Bavsun M.V., Bavsun I.G., Tikhon I.A. Administrative prejudice and prospects of its application at the present stage //Administrative law and process. 2008. № 6. P. 6-9.
5. Zuev V.L. Features of proof in cases of crimes with administrative prejudice. Moscow, 1995.
6. Gogin A.A. Responsibility for violation of the Federal Law «On Advertising» //Law and politics.
2004. № 5. P. 27-32.
7. Resolution of the Third Appellate Court d.d. May 27, 2014 in case № A74-407/2014. Access from reference legal system «ConsultantPlus».
8. Appeal resolution of the Moscow City Court d.d. June 17, 2015 in case № 10-7485/2015. Access from reference legal system «Consultant-Plus».
9. Resolution of the Federal Arbitration Court of the East Siberian District d.d. Febr. 21, 2006 № F04-437/2006 (19794-A45-20). Access from reference legal system «ConsultantPlus».
10. On application by the courts of legislation regulating the grounds and procedures for exemption from criminal responsibility: resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation d.d. June 27, 2013 № 19 // Rus. newsp. 2013. July 5.
11. On some issues arising in courts in the application of the Code of Administrative Offences: resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation d.d. March 24, 2005 № 5// Rus. newsp. 2005. Apr. 19.
12. Goloviznina I.A. The problem of the ambiguity of the term «repeatedly» contained in art. 180 of the Criminal code of the Russian Federation, and ways to overcome // Russian investigator. 2006. № 11. P. 15-17.
66
