CC BY
122
УДК 342.727 ББК 67.400.3
ОСОБЕННОСТИ КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВОГО ОГРАНИЧЕНИЯ СВОБОДЫ СЛОВА
ТАТЬЯНА НИКОЛАЕВНА КОЛМАКОВА,
Адъюнкт кафедры конституционного и муниципального права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя
E-mail: 203.019@mail.ru
Научная специальность 12.00.02 — конституционное право; конституционный судебный процесс; муниципальное право Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Вопрос ограничения свободы слова исследуется с позиции правовой интерпретации категории свободы. Представлены возможные ограничения свободы слова. Дана конституционно-правовая характеристика такого ограничения.
Ключевые слова: права человека, свобода слова, ограничения, Конституция.
Annotation. The question of restricting freedom of expression is investigated from a position of legal interpretation of the category of freedom. The article presents possible limitations of freedom of speech. Given the constitutional and legal description of such restrictions.
Keywords: human rights, freedom of expression, restrictions that the Constitution.
Свобода мысли и слова, выражения своего мнения чрезвычайно важна для реального проявления свободы человека. Но эта свобода не может быть абсолютной, безграничной. Слово как главное средство человеческого общения оказывает сильнейшее воздействие на сознание и поведение людей. Оно может созидать и разрушать, звать к социальному прогрессу и призывать к насилию, обогащать внутренний мир человека и унижать личное достоинство. Этим объективно обусловлена необходимость определенных нравственных и правовых ограничений, связанных с осуществлением свободы слова.
Чтобы охарактеризовать возможные ограничения свободы слова, следует уяснить значение самой свободы с правовой точки зрения как возможности выбора. Свобода в онтологическом смысле — это фактически доступный индивиду или коллективу объем социальных возможностей в рамках определенной модели культуры. Свобода в аксиологическом смысле — это та возможность поведения, которая является желаемой для субъекта и представляет собой предмет его рационального целепо-лагания или эмоционального тяготения1.
В связи с этим в сфере правового поведения наиболее распространенной является так называемая телеологическая детерминация, которая не только не отвергает свободы воли, но непосредственно на ней основывается. Телеологическая детерминация означает, что деятельность субъекта обусловливается не просто сочетанием внешних обстоятельств, но и конкретной целью, которую он ставит перед собой с учетом этих условий; «он полагает определенный эффект в качестве «цели», т.е. соединяет с ним некоторую ценность». При этом правовые установления представляют собой один из тех факторов, под действием которого люди формируют свою систему правовых ценностей (благ) и выбирают способ достижения этих благ2.
Свобода слова есть коммуникационное правовое явление, в состав которого включены такие права, как право на свободу придерживаться мнений, право на свободу распространять информацию и свободу получать информацию и идеи.
В российской науке конституционного права нет единой точки зрения по вопросу о содержании и соотношении понятий «границы конституционных нрав и
свобод» и «пределы конституционных прав и свобод». В научной литературе наибольшее признание получило определение понятия пределов прав и свобод, предложенное Л.Д. Воеводиным. Под пределами конституционных прав и свобод автор понимает характерную для каждого исторически конкретного государства совокупность критериев и ориентиров, сложившихся на основе социальных ценностей, существующих в исторически конкретном обществе3. К таким критериям и ориентирам относят общественные интересы, долговременные интересы государства, утверждение гражданского мира и согласия, утверждение суверенной государственности, стремление обеспечить благополучие граждан. Эти критерии (ориентиры) носят универсальный характер.
В то же время, исследователи обоснованно указывают на то, что определение, сформулированное Л.Д. Воеводиным, не позволяет установить конкретные пределы осуществления конституционных прав и свобод. Попытка решить данную проблему в науке конституционного права предпринята В.В. Лапаевой, Л.П. Глухаревой, Б.С. Эбзеевым и рядом других авторов.
По мнению Б.С. Эбзеева, пределы основных прав должны быть тождественны конституционному строю4; они задаются, как отмечает В.В. Лапаева, конституционным принципом формально-юридического равенства (ч. 3 ст. 17 Конституции РФ)5. Ответ на вопрос о пределах осуществления субъективных прав человека, подчеркивает Л.И. Глухарева, позволяет точно обозначить формальное положение человека в системе общественных отношений, его возможности с учетом развития общества.
В связи со сказанным подчеркнем, что в решении вопроса о пределах прав и свобод человека и гражданина следует, во-первых, исходить из того, что права и свободы должны быть соотнесены с ценностями гл. I Конституции РФ, закрепляющий основы конституционного строя. Данное положение находит обоснование в требовании ч. 2 ст. 16 Конституции РФ, в соответствии с которой никакие другие положения Конституции РФ (в том числе и положения о правах и свободах) не могут противоречить основам конституционного строя.
Пределы прав и свобод определяются основными статусными положениями личности. Согласно ст. 64 Конституции РФ права и свободы, закреплен-
ные в гл. II Конституции РФ, составляют основы правового статуса личности в Российской Федерации. Основы правового статуса личности — это конституционный контур прав и свобод, фиксирующий место и роль человека в общественной жизнедеятельно сти6.
Пределы прав и свобод определяются с учетом их непосредственного действия, обеспечиваемого деятельностью законодательной, исполнительной, судебной власти и местным самоуправлением (ст. 18 Конституции РФ).
Таким образом, пределы прав и свобод человека и гражданина определяются разноуровневыми ориентирами (критериями): 1) основы конституционного строя (гл. I Конституции РФ); 2) основы правового статуса личности (гл. II Конституции РФ); 3) конституционными условиями их непосредственного действия, обеспечиваемыми институтами публичной власти (ст. 18 Конституции РФ).
Разграничение круга вопросов указанных прав позволяет идентифицировать имманентные границы права на свободу слова.
Имманентные ограничения конституционных прав определяются как ограничения по существу. Такие ограничения обнаруживает и Б.С. Эбзеев. Автор отмечает, что границы конституционных прав представляют собой допускаемые Конституцией РФ изъятия из конституционного статуса человека и гражданина.
В этом смысле к ограничениям свободы слова по существу следует отнести: запрет на сбор и распространение информации о частной жизни лица без его согласия (ч. 1 ст. 24 Конституции РФ); запрет определенных видов агитации и пропаганды (ч. 2 ст. 29 Конституции РФ). Кроме того, сюда же относится устанавливаемая Конституцией РФ в ч. 2 ст. 51 обязанность давать свидетельские показания.
С учетом сказанного следует признать еще одно весьма важное обстоятельство, связанное с ограничением права на свободу слова по существу. Как представляется, установление ответственности за сокрытие информации, указанной в ст. 41 и 42 Конституции РФ, предполагает принуждение к ее раскрытию (разглашению), т.е. по существу принуждение к коммуникации'.
Следует также выделить ограничения свободы слова по форме. Среди ограничений по форме
выделяют юридически определенные рамки для осуществления права на свободу слова. Эти рамки устанавливаются не прямыми запретами, а исходя из соотношения права на свободу слова с иными конституционно защищаемыми ценностями. При этом следует иметь в виду, что свободы, которые предоставляются конституционными правами, неизбежно сталкиваются с ограничениями, которые содержатся в различных конституционных положениях.
Но тогда возникает вопрос об источниках ограничения: кто определяет границу свободы? Ведь она существует и является ценностью лишь внутри социальных рамок, которые должны носить вполне конкретный характер, а значит, кем-то должны устанавливаться и контролироваться. Здесь можно предложить условную структурную модель свободы как своеобразного тройственного обмена, в котором участвуют: первая сторона — сам субъект, обладающий свободой; вторая сторона — те лица, чьи интересы затрагиваются в процессе реализации его свободы; третья, скрытая сторона — тот, кто определяет границы свободы, т.е. решает, что позволено свободному человеку. Естественно, что субъект, принимающий решения в отношении других лиц, может идентифицироваться как носитель власти. Третья, скрытая сторона свободы — это власть, и только она может установить предел свободы.
Таким образом, свобода в обменных категориях может рассматриваться как беспрепятственное циркулирование обменных отношений, урегулированное властью; свобода без властной регуляции непредставима, невозможна как социальный факт. Юридическая свобода существует для того, чтобы быть использованной, а сам акт свободного поведения направлен на достижение конкретных социальных благ. Свобода не беспредельна, а ограничена общественно допустимыми целями, иначе говоря, ее конкретный объем определяется иными социально-правовыми ценностями.
Конечно, нельзя отрицать, что правовые предписания в каком-то смысле ограничивают свободу субъектов, сужая круг альтернатив и подталкивая к определенному выбору. Но сами по себе ограничения вовсе не являются препятствием для человеческой свободы. Как верно подчеркнул Н.О. Лосский, «наличность таких необходимых форм не есть уничтожение свободы»8.
Свобода здесь определяется не столько тем, в каком отношении находятся действия субъекта к объективным ограничениям, сколько тем, принимает ли он решения самостоятельно или под давлением чужой воли. Право задает условия и границы, в которых протекает свободная активность субъектов правовой жизни, но человеческая воля в сфере права остается свободной и часто непредсказуемой. Участники играют по правилам, которые не ими установлены, но в рамках этих правил имеют достаточную свободу выбора. Хотя правила остаются одинаковыми, ходы всякий раз делаются разные, и поэтому практически не бывает совершенно одинаковых шахматных партий. Точно так же в государственно-правовой жизни юридические нормы, будучи опосредованы человеческой волей, все время реализуются по-разному9.
В связи с этим является непреложным требование, согласно которому границы конституционных прав должны устанавливаться не только исходя из предмета их гарантии, но в соответствии с требованием целостности Конституции и, соответственно, с учетом их объективного значения — понимания в качестве элемента общей системы конституционного строя.
Ограничения по форме могут устанавливаться, в частности, конституционным требованием государственной охраны достоинства личности (ч. 1 ст. 21 Конституции РФ), правом на неприкосновенность частной жизни, на личную и семейную тайну, на защиту чести и доброго имени (ч. 1 ст. 23 Конституции РФ) и др. Принимая во внимание конституционные положения, можно сделать вывод о необходимости обеспечения равновесия между свободой мысли, слова, массовой информации, правом свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом, правом на обращение в государственные органы, с одной стороны, и правом граждан на защиту чести и достоинства, на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, с другой.
Исчерпывающий перечень конституционных ограничений в данном случае может быть сделан на основе специального системного анализа положений Конституции РФ, поскольку различия между свободой слова и иными конституционно защищаемыми ценностями не всегда являются явными: они возникают в конкретных жизненных условиях и при определенных обстоятельствах10.
В связи с этим Конституцией РФ допускаются ограничения прав и свобод в соответствии с общей оговоркой, закрепленной ч. 3 ст. 55 Конституции РФ. Данное положение означает то, что Конституция РФ наделяет федерального законодателя полномочием самостоятельно устанавливать такие границы. Ч. 3 ст. 55 Конституции РФ предоставляет законодателю полномочие ограничивать основные права федеральным законом в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
Другая оговорка закреплена в ч. 1 ст. 56 Конституции РФ. В отличие от первой данное положение Конституции РФ предоставляет право на отдельные ограничения на основании закона, при определенных условиях и при наличии конкретных обстоятельств. Так, ч. 1 ст. 56 Конституции РФ предусматривает, что в условиях чрезвычайного положения для обеспечения безопасности граждан и защиты конституционного строя в соответствии с федеральным конституционным законом могут быть установлены отдельные ограничения прав и свобод.
При этом в Конституции РФ закреплены конституционные основания введения чрезвычайного положения (ч. 2 ст. 56). Кроме того, устанавливается перечень прав и свобод, ограничение которых невозможно в условиях чрезвычайного положения (ч. 3 ст. 56 Конституции РФ). Обратим внимание на то, что в данном перечне право на свободу слова отсутствует11.
Указанные ограничения обеспечивают действие основных прав с учетом необходимости защиты других конституционных ценностей. При этом Конституция РФ не может предусмотреть все возможные и необходимые ограничения основных прав, т.е. раз и навсегда определить парадигму соотношения между гарантированными свободами и другими конституционными ценностями в конкретных условиях жизнедеятельности.
Конституция РФ ставит свободу слова в один ряд с большинством конституционных прав и не подчеркивает ее особую важность. Поэтому отсутствует возможность установить, считает ли Конституция РФ свободу слова такой свободой, которая требует большей защиты. Свобода слова в Российской Федерации может ограничиваться в случаях,
предусмотренных самой Конституцией РФ, в том числе согласно ч. 3 ст. 55 Конституции РФ. При этом конкретные жизненные условия и обстоятельства, подпадающие под действие ч. 3 ч. 55 Конституции РФ определяются федеральным законодателем.
Вместе с тем, нельзя не отметить, что практика во многом подвержена влиянию политических пристрастий, обусловленных конкретным обстоятельством. Это в полной мере относится к изменению значимости права на свободу слова и необходимости тех или иных его ограничений в определенных условиях жизнедеятельности. В силу этого решение вопроса о границах права на свободу слова во многом может определяться свободой усмотрения. Это, в свою очередь, привносит элемент нестабильности12. С учетом сказанного на первый план выдвигается вопрос об общеправовых критериях законодательной деятельности в указанной сфере.
В завершении следует отметить, что границы свободы слова, установленные непосредственно в Конституции РФ, имеют более высокий статус по сравнению с теми, которые установлены федеральным законодательством. Последние всегда подлежат проверке на предмет соразмерности целям, установленным в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ в демократическом обществе. Реализация конституционных норм о свободе слова, выражения своего мнения предполагает как беспрепятственное осуществление каждым этой свободы, создание государством необходимых для этого правовых и организационных механизмов, так и решительное пресечение злоупотреблений данной свободой.
1 Ромашов Р.А. Право — язык и масштаб свободы. СПб., 2015. С. 108.
2 Рыженков А.Я. Товарно-денежные отношения в советском гражданском праве. Саратов, 1989. С. 10.
3 Воеводин Л.Д. Юридический статус личности в России. М.: Инфра-М, 2007. С. 39.
4 Эбзеев Б.С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации. М.: Юрид. лит., 2005. С. 46.
5 ЛапаеваВ.В. Конституция РФ об основаниях и пределах прав и свобод человека и гражданина. М.: Экономика, 2010. С. 53.
6 Эктумаев А.Б. Свобода слова в Российской Федерации (конституционно-правовое исследование). Дисс. к.ю.н., 2012. С. 87.
7 Эктумаев А.Б. Указ. соч. С. 95.
8 ЛосскийН.О. Свобода воли. Избранное. М., 1991. С. 554.
9 Ромашов Р.А. Право — язык и масштаб свободы. СПб., 2015. С. 137.
10 Герасимова С.А. Культурология и теория коммуникации. М.: Гардарики, 2013. С. 28.
11 Эктумаев А.Б. Указ. соч. С. 112.
12 Казначеев П. Прагматизм и либеральное мировоззрение. М.; Институт экономики переходного периода, 2013. С. 62.
