CC BY
32Никовская Л.И.
д.соц.н., гл.н.с. Института социологии РАН
ОСОБЕННОСТИ КОНСОЛИДАЦИИ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА (НА ОСНОВЕ АНАЛИЗА РАЗЛИЧНЫХ СРЕЗОВ ОБЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ)
Ключевые слова: плюрализм, консолидация, гражданская идентичность модель развития.
Key words: pluralism, consolidation, civic identity, development model.
Общественно-политическая трансформация российского общества в своей динамике все больше демонстрирует рост гетерогенности идейно-политического спектра состояния общественного сознания. Это подтверждают и исследования Института социологии РАН за последние годы: процессы социокультурной динамики двигаются в направлении усиления дифференциации и плюрализации сосуществующих нормативно-ценностных систем в обществе1. В этом отношении актуальной становится потребность в выявлении возможностей и ограничений в консолидации российского общества, исследования тех оснований, на которых оно может быть едино в отстаивании общего вектора развития.
Сегодня определенно можно выделить те идейно-смысловые доминанты, которые стали общими в выражении ожиданий для всего российского общества. Таких доминант несколько. Это, прежде всего, справедливость, свобода, патриотизм, возврат к национальным традициям. Но в содержательном отношении их наполнение зависит от принадлежности к двум типам социальной адаптации: активному и инертному. Активный тип характеризуется ориентацией на инициативность, предприимчивость, готовность к переменам в жизни, внутренний локус-контроль. Инертный тип, напротив, стремится к закреплению статус-кво, внешнему локус-контролю, к устойчивости и воспроизводству себя в неизменном виде. Согласно суммарным данным2 активный тип составил 40 % населения, инертный - 37%. В смешанный тип вошли 23% респондентов3. Содержательное наполнение общих идейно-смысловых доминант российского общества существенно зависит от принадлежности к выделенным двум типам социальной адаптации. Так, для россиян активного типа социальная справедливость достигается через обеспечение прав человека, демократию и свободу самовыражения личности, а Россия интерпретируется как держава, объединяющая разные народы. Для представителей инертного типа более характерен запрос на твердую власть, которая сможет обеспечить порядок, а также возврат к традиционным ценностям. Но при этом следует отметить, что проблематика социальной справедливости является одной из «осевых» «точек сборки» современного российского социума, которая затрагивает всех без исключения российских граждан. Именно поэтому данная проблема выдвигается на первый план даже в группах, выделенных по разным типам ценностно-мировоззренческих срезов.
Логично также предположить, что основанием для единения различных в своем идейно-политическом многообразии проявлений сознания может быть признание верховенства общественных интересов над личными. Однако в оценке значимости соотношения личных и общественных интересов российское население более склоняется к тому, чтобы на первое место поставить весомость личных интересов и личного благополучия - 56%4. Только чуть более трети населения (36%) готовы пожертвовать своим собственным благополучием ради общественных целей. Выявленное соотношение двух разных взглядов на соотношение «личное-общественное» в интерпретации направленности социальной активности не изменилось за последние 5 лет. В 2009 году оно составляло 45 к 55%. Таким образом, для большинства россиян личные интересы все же имеют явный приоритет перед общественными, и данная установка устойчива во времени. Это коррелирует и с данными исследования состояния гражданского сознания, проводимого Центром по исследованию гражданского общества и некоммерческого сектора НИУ ВШЭ5. Выявляя зависимость
1 См.: Готово ли российское общество к модернизации? / Под ред. М.К. Горшкова, Р. Крумм, Н.Е. Тихоновой. - М.: Весь мир, 2010. - 378 с.; Российское общество и вызовы времени. Кн. 1 / М.К. Горшков и др.: под ред. Горшкова М.К., Петухова В.В.; Институт социологии РАН. - М.: Весь мир, 2015. - 336 с.
2 Российское общество и вызовы времени. Кн. 1 / М.К. Горшков и др.: под ред. Горшкова М.К., Петухова В.В.; Институт социологии РАН. - М.: Весь мир, 2015. - С. 132.
3 Согласно методике, эмпирическое выделение групп происходило на основании выбора респондентами соответствующих суждений, представленных в 4-х альтернативных парах. Для конструирования группы с той или иной доминантой мировоззренческого адаптивного синдрома - активного или инертного) использовалась группировка респондентов, сделавших выбор первых или вторых суждений более, чем в 70% случаев (т.е. в трех или четырех из предложенных пар). Респонденты, которые не проявили явного преобладания активного или инертного мировоззрения, были отнесены к смешанной группе.
4 Российское общество и вызовы времени. Кн. 1 / М.К. Горшков и др.: под ред. Горшкова М.К., Петухова В.В.; Институт социологии РАН. - М.: Весь мир, 2015. - С. 129
5 Гражданское общество в модернизирующейся России: аналитический доклад Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора НИУ ВШЭ по итогам реализации проекта «Индекс гражданского общества - CIVICUS» / Л.И. Якобсон, И.В. Мерсиянова, О.Н. Кононыхина и др. - М.: НИУ ВШЭ, 2011. - С. 1-60.
668
формирования гражданского сознания от роста качества состояния социальной базы гражданского общества в современной России, исследование показало, что только 37% можно отнести к той категории людей, в деятельности которых проявляется ориентация на гражданские интересы, публичные ценности и активистский тип поведения.
Срез общественного сознания, который характеризуется доминантой публичных, общественных ценностей, свидетельствует о росте значимости гражданского сознания, которое характеризуется тем, что придает гражданину предикат субъектности во взаимно ответственном партнерстве с государством, поскольку публичная (социальная) ценность - это результат коллективного запроса граждан, закладывающих в него свои значимые предпочтения и ожидания, которые оформляются и поддерживаются в ходе публичных обсуждений в рамках демократического (делибе-ративного) процесса. Это понятие в последнее время вошло в публичное управление и стало определять ориентацию на значимость коллективного мнения граждан, превратившись в принципиальную альтернативу чисто экономическим критериям при управлении государством и формировании его социальной политики. Отмеченный выше подход знаменует переход к управлению на основе принципов New Value Management. И хотя государственное управление на основе подхода New Public Management все еще не теряет своей актуальности и является основой для госуправленцев во многих странах мира, общемировая тенденция создает основу для ее фундаментального и неизбежного изменения. В чем их главная суть? Общество начинает рассматриваться как определенный набор публичных (социальных) ценностей. Будучи вовлеченными в публичность, лишаясь в значительной мере личностных качеств, граждане превращаются в публичных акторов, решающих публичные задачи. Именно в процессе общественного взаимодействия, решения социальных проблем и в ходе свободной публичной дискуссии формируются публичные ценности, которые в дальнейшем начинают определять и целеориентировать общественно-публичные процессы и управление. Именно в этом процессе формируется и расширяет свое действие социальный капитал, который является важным фактором формирования социально-политической консолидации общества. Таким образом, новая публичность, встроенная в современные системы государственного управления, создает формат интегрирующих институтов социума естественным демократическим путем.
Однако современное российское общество действительно можно рассматривать как крайне индивидуалистическое в том смысле, что граждане все силы тратят на решение проблем выживания своей семьи, понимая, что «в этом жестоком мире каждый за себя и выживает сильнейший». Наибольшее развитие эта тенденция получила в нестабильные 1990-е гг. и в кризисные 2008-2010 гг. Можно говорить, что синдром «негативного фамилизма» (Ф. Фукуяма) снова воспроизводится в условиях нынешнего затяжного финансово-экономического кризиса. Необходимо отметить, что данная тенденция способствовала формированию в современном российском обществе нового типа индивидуализма, в котором высокий уровень автономии по отношению к социуму и его институтам сочетается с противопоставлением им собственных правил, норм и ценностей. По справедливому замечанию В.В. Петухова, «российский индивидуализм - это индивидуализм людей, столкнувшихся с тяжелыми проблемами выживания, поэтому он и не дает пока импульсов к различным формам гражданской и профессиональной консолидации и солидаризма»1. Данная ситуация не изменится в лучшую сторону, если власть на макроуровне «будет замкнута на саму себя, решать свои проблемы в ущерб общественным... Тогда и на микроуровне наиболее ярко будет проявляться адаптационный индивидуализм, не считающийся ни с чем, кроме собственной выгоды»2.
Опасность распространения данного типа индивидуализма в обществе кроется в том, что он способствует усилению как межличностного, так и институционального недоверия. К тому же, как считает Р. Д. Патнем, «при отсутствии в обществе взаимности и структур гражданской вовлеченности вариант итальянского Юга - аморальная семейственность, клиентела, беззаконие, неэффективное управление и экономическая стагнация - представляется более вероятным исходом, чем успешная демократизация и экономический прогресс. В Палермо просматривается будущее Мо-
3
сквы» .
В таких условиях говорить о «накоплении» национального, солидаризирующего общество социального капитала, не приходится, поскольку россияне не стремятся к объединению друг с другом ради решения общих проблем. Как следствие, они постепенно утрачивают способность к коллективному сопротивлению тем силам, которые грубо нарушают их права и свободы, не учитывают, не отстаивают их интересов.
Причиной развития данной тенденции являются не только материально-экономические трудности в жизни людей, но и, что более важно, отсутствие в обществе общей консолидирующей системы ценностей. Можно сказать, что российское общество до сих пор не смогло оправиться от «травмы». По мнению П.Штомпки, «конец травмы означает формирование цельной и органичной системы ценностей: норм, правил, символов и убеждений, т.е. новой культуры, в которой будет закодирована новая традиция, предназначенная для передачи новым поколениям. Это означает новую
4
групповую идентичность» .
Определенные надежды на формирование подобного рода солидаризующей культуры дал феномен «крымской весны», который вызвал всплеск патриотизма и единения нации вокруг лидера. В результате возникло некое подобие национального подъема. Весной 2014 года на фоне событий в Крыму люди поверили, что страна повернулась к русской национальной идее и заботится обо всех русских, проживающих в других странах. «Иначе говоря, что слово
1 Петухов В.В. Политическая активность и гражданская самоорганизация россиян // Общественные науки и современность. -М., 2002. - № 6. - С. 63.
2 Плискевич Н.М. Трансформация системы «власти-собственности» в России: региональный аспект. - М.: Институт экономики РАН, 2014. - С. 45.
3 Putnam R.D., Leonardi R., Nanetti R.Y. Making democracy work: civic traditions in modern Italy. - N.Y., 1993. - P. 228.
4 Штомпка П. Социология. Анализ современного общества. - М., 2005. - С. 488-489.
«русский» - уже не пустой звук. И те, кто в это поверили, ощутили свою причастность к большой истории. Им сказали, что история делается на наших глазах и в какой-то степени нашими руками; мы становимся субъектом мировой политики, нацией, которая уважает себя, и которую будут уважать другие»1.
Самым сильным дифференцирующим критерием, который наполняет разным смысловым содержанием ценно -сти справедливости, патриотизма, свободы, является выделение групп по критерию позиционирования страны в мире и модели ее развития в параметрах этатистско-державной ориентации и либеральной2. В целом, распределение этих групп в современном российском обществе таково: этатисты-державники составили 59%, группа либералов -8%, к смешанному типу было отнесено 33% респондентов3. Вполне очевидно, что содержательная интерпретация представлений о желаемом векторе развития страны в этих группах будет значительно отличаться. Общая доминанта ожиданий в отношении ценности социальной справедливости интерпретируется представителями этатистско-державной группы через возвращение к национальным традициям, православию, к пониманию России как державы, объединяющей разные народы, влияющей на все политические процессы в мире, а либеральное направление - через идеи прав человека, демократию и сближение с Западом, вхождение в общеевропейский Дом. Естественно, что в представлении либералов путь, которым идет Россия в последние 10 лет, является тупиковым (68%) и такая же их доля уверена, что за последние годы страна еще сильнее отстала от ведущих мировых держав в экономическом отношении. Как отмечается в мониторинговом исследовании, помимо того, что этатистско-державные ценности в представлении россиян в настоящий момент явно доминируют, они являются и достаточно устойчивыми во времени. Так, по данным 2012 г., 64% россиян демонстрировали запрос на «твердую руку», 68% считали, что при всех недостатках власть все-таки заслуживает поддержки, 65% поддерживали идею России как великой державы, влияющей на все политические процессы4. А в 2015 г. уже 67% считали, что «Россия должна быть великой державой, с мощными вооруженными силами и влиять на все политические процессы в мире»; 75% полагали, что «Россия - особая цивилизация и в ней никогда не привьется западный образ жизни»; 58% были убеждены, что «России необходима «жесткая рука», которая наведет в стране порядок»; 84% считали, что «при всех недостатках нынешняя власть все же заслуживает поддержки». Для этой группы характерен также достаточно солидный оптимизм: 3/4 ее сторонников считает, что Россия идет по правильному пути, который приведет ее к положительным результатам5. Эти ожидания указывают на социально-консервативные предпочтения большинства россиян. По данным опроса ВЦИОМа, опубликованного в апреле 2014 г., 56% россиян были уверены, что консерватизм не только способствует сохранению традиций и общественного строя, но и помогает стране поступательно развиваться, не совершая резких рывков. Противоположной точки зрения («консерватизм препятствует общественному прогрессу») придерживалось 31% респондентов6. При этом максимальные доли «этатистов-державников» локализуются в социальной структуре среди групп населения старше 60 лет (73%), военнослужащих и сотрудников МВД, прокуратуры (68%) и, что интересно, предпринимателей (66%). Представляется, что именно эти группы являются ведущими в т.н. «путинском большинстве» - 63% ее представителей поддерживает его деятельность (при 3% не поддерживающих), в то время как среди либерально ориентированных групп аналогичные доли составляют 35 и 32%, соответственно.
Вполне логично предположить, что консервативные настроения в современной России пришли «на смену неудавшемуся либеральному проекту, т.е. имели в значительной степени инструментальный характер, заполнив возникший политико-идеологический вакуум. Однако в своих глубинных основаниях консерватизм - будь то в правой, или в левой версии - достаточно органичен политической культуре России. Как политическая элита, заинтересованная в сохранении своего привилегированного положения, так и широкие народные массы, чуждые всяким крайностям революционных экспериментов, в XIX веке превозносили ценности православия, самодержавия, народности как основу ценностного консенсуса российского государства и общества. Однако политические катастрофы, подобные Крымской, русско-японской, а позже - Первой мировой войне разрушали этот консенсус, снова и снова актуализируя спор о характере российской идентичности. В начале XX века консервативная идентичность российского общества не выдержала натиска левых, социалистических идей, главная притягательная сила которых заключалась в обновлении, движении вперед, радикальном изменении всей системы общественных отношений - от экономических оснований до институциональной структуры и социокультурной сферы. Монархия, православие, народная солидарность пали под натиском новых идей и новых политических процессов» .
В каждый переломный, кризисный момент развития российского социума эти два среза общественного сознания напрягаются и никак не могут прийти к определенного рода консенсусу, демонстрируя ценностно-мировоззрен-
1 Бызов Л.Г. Национальный консенсус или общественная аномалия? Об особенностях массового сознания в «посткрымской» России // Свободная мысль. - М., 2015. - № 4. - С. 60-75 - М1р://%г№ми8га8.га/риЫ.Ь1тГ?111=3691
При этом следует отметить условность использования маркера либеральной ориентации. Под либералами в данном случае понимают тех россиян, которые ориентированы, прежде всего, на политические свободы, новые реформы и смену власти, союз с западными странами и антидержавность страны. Такие ориентации, возможно, не вполне отражают либеральную суть умонастроений, но для простоты и ясности интерпретации удобно использовать именно этот термин.
3 Российское общество и вызовы времени. Кн. 1 / М.К. Горшков и др.: под ред. Горшкова М.К., Петухова В.В.; Институт социологии РАН. - М.: Весь мир, 2015. - С. 140.
4 Там же, с. 139.
5 Там же, с. 144.
6 Ремчуков К. От редакции // Независимая газета. - М., 2014. - 8 апреля. - С. 3.
7 Глухова А.В. Консервативная волна: запрос общества или выбор власти? // Социально-политическая трансформация в современной России: поиск модели устойчивого развития: сборник статей / Ин-т «Справедливый мир», Рос. Ассоц. полит. науки, Инт социологии РАН; [редкол.: Л.И. Никовская (отв. ред.), В.Н. Шевченко, В.Н. Якимец]. - М.: ИД «Ключ-С», 2015. - С. 202.
ческий раскол. Показательно в этом отношении рассуждение научного руководителя ВШЭ, убежденного сторонника либерального подхода Е.Г. Ясина: «Те ценности, которые выдвигают вперёд консерваторы, как стабильность, порядок, усиление государства, бесплатные социальные услуги, великая держава с мощными вооруженными силами, - их ныне разделяют 66% опрошенных россиян, а среди консерваторов - 73% (согласно данным ВЦИОМ на 2013 г.), мало что могут сделать для модернизации страны... Другой вариант, который предлагают либералы, делает ставку на свободу, прежде всего, предпринимательства, на минимизацию роли государства, на конкуренцию, верховенство права, гражданское общество и демократию. Стоит вспомнить, что именно эти ценности лежат в основе эффективной рыночной экономики, ради которой в начале 90-х осуществлялись реформы. И они принесли значимые результаты, страна уже во многом стала другой»1. Как видно, налицо наличие двух альтернативных социокультурных картин мира, которые по-разному объясняют, интерпретируют и конструируют социально-политическую реальность. Они сосуществуют в российском обществе много лет, кроются в пластах его исторической памяти и имеют огромный конфликтный потенциал. В благополучные периоды развития страны культурно-ценностные противоречия находятся в «спящем» состоянии. Но как только в обществе возникают существенные проблемы, и нарастает социальное напряжение, этот раскол неминуемо актуализируется. И требуется длительное время и целенаправленная работа всего общества для сближения альтернативных позиций или снижения их деструктивного противопоставления.
Суммируя, обобщим, что нарастающий плюрализм общественного сознания выделяет устойчивые доминанты, которые позволяют принимать их в качестве объединяющих пунктов консолидации российского общества. Но эти объединительные скрепы всегда будут иметь определенные ограничения в своем наполнении, которые тесно коррелируют с размежеванием людей по типу общественного поведения и активности: «активисты и инертные», «общественники-индивидуалисты», а также по различной интерпретации позиционирования страны в мире и модели развития -«либералы и этатисты-державники». Видимо, конвергентные тенденции мышления и поведения, представленные в смешанном типе, только и могут привести к определенному компромиссу и на этой основе консолидации. Напрашивается понятие «консолидации в плюрализме»: все составляющие элементы консолидированного целого автономны по отношению к нему и к его политическим и правовым институтам. В конечном счете, каждый индивид, чтобы быть полноценным гражданином, должен быть наделен автономией. Конечно, в таком обществе должны быть развиты общественная рефлексия и система посредничества. «Скорее, следует говорить о востребованности такой политической системы, в которой консерватизм и либерализм находились бы в динамическом равновесии, не вели бы между собой борьбу на уничтожение, но вынуждены были бы искать компромиссы. Однако действующая власть этот запрос реализовать не пытается и всеми силами усложняет трансформацию системы в сторону большей репрезентативности»2. Не потому ли, что по характеру своему эта система авторитарна и ориентирована «на преодоление плюрализма», а не на поиск «мягких форм» консолидации, сохраняющих различия и раскрывающих их творческий потенциал?
Разделение представителей российского социума по выше приведенному критерию находит отражение и в формировании т.н. гражданской идентичности как важного фактора консолидации российского общества. Современное российское государство заинтересовано в выполнении гражданской идентичностью функции консолидации общества, приверженности к территориальной целостности, обеспечения лояльности стране, государству, сплоченности различных социальных групп общества. Но и само общество заинтересовано в позитивной идентичности для благоприятного социального самочувствия граждан, их солидарности и сплоченности, которые должны стать ресурсом общественного развития. Серьезное отношение со стороны российских властных структур к политике идентичности стало заметным с начала 2000-х гг. Начало было положено федеральной целевой программой «Формирование установок толерантного сознания и профилактика экстремизма в российском обществе (2001-2005 годы)». Несмотря на то, что термин «идентичность» к этому времени уже укоренился в российском социогуманитарном знании, он прокладывал путь в политический лексикон почти все первое десятилетие XXI века. За это время положение дел с российской идентичностью существенно изменилось. Так, если в аналитическом докладе «Российская идентичность в социологическом измерении», подготовленном в Институте социологии РАН в 2007 г., отмечалось, что «граждане современной России испытывают серьезные проблемы с коллективной идентичностью - по большому счету, их мало что объединяет: нет ни общей идеологии, ни общих целей и интересов»3, то уже в аналогичном докладе в 2011 г. этот же исследовательский коллектив приходит к выводу: «Российская идентичность стала не только самой распространённой среди наиболее значимых идентичностей, но и ощущение связи с ней стало наиболее высоким»4. Объяснение столь различным выводам относительно изменений в такой инерционной сфере, какой являются идентификационные процессы, определяется, думается, тем, что сформировался кумулятивный эффект в результате проведения политики, нацеленной на формирование идентичности российского государства. И этот кумулятивный эффект проявился к концу десятилетия. Сегодня утверждение «мы - граждане России» разделяется двумя третями населения страны. Оно стало глубоко устойчивым и воспринимается как русскими, так и представителями других национальностей (74 и 68%, со-
1 Ясин Е.Г. О статье Бызова Л.Г. «Эволюция общественного сознания» / Выступление на «Эхо Москвы». - ЬИр^/^^^.рпжа. га/2015/06/27/654
2 Глухова А.В. Консервативная волна: запрос общества или выбор власти? // Социально-политическая трансформация в современной России: поиск модели устойчивого развития: сборник статей / Ин-т «Справедливый мир», Рос. Ассоц. полит. науки, Инт социологии РАН; [редкол.: Л.И. Никовская (отв. ред.), В.Н. Шевченко, В.Н. Якимец]. - М.: ИД «Ключ-С», 2015. - С. 206.
3 Аналитический доклад «Российская идентичность в социологическом измерении». - М.: ИС РАН, 2007. - Шр://^'^^. isras.ru/analytical_report_Ident_8.html
4 Аналитический доклад «Российская идентичность в социологическом измерении». - М.: ИС РАН, 2011. - http://www.isras. ru/files/File/Doklad/Analit_doc_reforms/Glava_12.pdf
ответственно)1. Олимпиада в Сочи и события «Крымской весны» только более выпукло обозначили консолидацион-ные умонастроения в обществе, социальные и этнические. Как показали последние исследования ИС РАН2, основными консолидирующими факторами формирования гражданской идентичности выступают - общее государство (так считают 66% русских респондентов, 69% других национальности), общая территория и государственный язык (48% и 54%, соответственно) и общий символический капитал (36 и 38%, соответственно). При этом более полвины респондентов (56%), которые ощущают себя гражданами Росси, убеждены, « чтобы отстоять свои права и интересы, за них надо бороться». Однако, по мнению исследователей, гражданскую составляющую в российской идентичности еще предстоит укрепить. «Исходя из анализа факторов, идентифицирующих сейчас граждан России, очевидно, что общероссийская идентичность на данном этапе - гражданско-государственная. Такая идентичность, несомненно, солида-ризирует современное российское общество: около 80% респондентов согласилось с тем, что «в наше время человеку нужно ощущать себя частью общероссийской нации». Важно отметить, что ощущение русских и других национальностей в этом совпали - 79 и 78%, соответственно3. Среди ощущающих связь с гражданами России больше тех, кто «хотел бы быть полезным государству и обществу»: 52 против 41% тех, кто такой связи не ощущает и еще меньше среди тех, кто хотел бы жить так, как самому хочется». Россияне, связывающие себя с гражданами России, в значительной степени чаще ощущают любовь, гордость и уважением к сегодняшней России (75 в сравнении с 55%, не ощущающими такую связь). Таким образом, гражданская идентичность является важным ресурсом сплоченности полиэтнического общества, вносит своей вклад в уверенность людей в движении в позитивном направлении и находит подтверждение в массовых представлениях россиян.
И все же, если вернуться к осмыслению тех последствий и значения, которое будет иметь углубление процесса формирования в стране гражданской идентичности, за которыми, несомненно, стоят процессы социально-политической модернизации и формирования гражданской нации, то «достраивание» «гражданского» начала в этом явлении потребует переоформления договорных отношений гражданской нации с государством. В «повестку дня» сегодня выходит вопрос о формировании альтернативы западному цивилизационному проекту развития, реализация которого была бы способна консолидировать подавляющее большинство российского общества. В настоящее время мы переживаем тот исторический момент, когда становится очевидным, что стратегический курс на сближение с Западом, проводившийся с большей или меньшей степенью настойчивости все постсоветские годы, необходимо, как минимум, скорректировать. Прозападная ориентация постсоветской России была обусловлена не культурно-цивилизационным родством с западной цивилизацией, а той новой геополитической ситуацией, которая сформировалась после развала Советского Союза и окончания «холодной войны». Показательным является тезис одного из идеологов реформ 1990-х годов писателя и философа И.М. Клямкина, который утверждал, что «Россия может сохраниться, только став частью западной цивилизации, только сменив цивилизационный код»4. Этот тезис И.М. Клямкина является одним из наиболее цитируемых в современной российской цивилизациологии, чаще всего в порядке критики, однако важно подчеркнуть, что в первое постсоветское десятилетие в разном терминологическом оформлении он стал одной из господствующих идеологем. Для обывателей, измученных тотальным дефицитом «поздней перестройки», западная цивилизация ассоциировалась с потребительскими ценностями, которые были быстро восприняты как новой российской элитой, так и «неэлитными» массами. Еще одно важное осмысление этого тезиса И.М. Клямкина заключается в том, что он достаточно явно обозначил, что Россия не являлась и не является частью Запада, что у нее другой «цивилизационный код». Ни Запад в широком смысле, ни Европа не воспринимали и не воспринимают Россию в качестве органической части собственного социокультурного пространства. Это выражается как в традиционном наборе стереотипов относительно России, так и в широком спектре предложений, думается, иногда искренних, по «выправлению» ситуации в России, чтобы она стала «нормальной» страной. Примечательно, что отношение элитных групп Запада к России предопределяется не столько их плохой информированностью или устойчивостью шаблонных предубеждений, поверхностно отражающих объективную реальность, сколько их осознанным отрицанием всего связанного с Россией, воспринимаемой как страной, не только чуждой им в культурном и ценностном смысле, но и проводящей политику, ущемляющую интересы Запада5. В таком культурно-коммуникационном контексте трудно найти возможности для действительно интегративных процессов и нынешний раскол между Россией и Западом имеет глубинное социокультурное основание.
Представляется, что все-таки современная Россия не выпадает из общего тренда общемировых процессов социально-политического развития, но явно имеет свои специфические особенности. И особое качество этой модели развития, видимо, будет состоять не в отсутствии в нем институтов демократии или жесткости (авторитарности) самого государства, а в наборе и упорядочении функций этих институтов, и прежде всего, государства. И главная из этих функций, судя по эмпирическим исследованиям6, правильное целеполагание самого государства для оптимального
1 Гражданская, этническая и региональная идентичность: вчера, сегодня, завтра. / Отв. ред. Дробижева Л.М. - М.: РОССПЭН, 2013. - С. 6.
2 Российское общество и вызовы времени. Кн. 2 / М.К. Горшков и др.; отв. ред. Горшков М.К., Петухов В.В. - М.: Весь мир, 2015. - С. 177-196.
3 Там же, с. 184.
4 Соловей В. Д. Русская история: новое прочтение. - М.: АИРО-ХХ, 2005. - С. 21.
5 Вайнштейн Г.И. Рациональное и иррациональное в восприятии России Западом / Агентство Политических Новостей. -http://www.apn.ru/publications/print10945.htm
6 Горшков М.К., Тихонова Н.Е. Социокультурные факторы консолидации российского общества // Информационно-аналитический бюллетень. Научное издание. - М., 2013. - № 1.
стратегического развития нации, в диалоге с обществом, и забота о «вверенном» ему населении. Но эта забота означает не увеличение числа льгот и особых протекций, а создание комплекса условий для успешной самостоятельной экономической и гражданской активности большинства населения, причем такой активности, которая будет реализовы-ваться в условиях соблюдения принципа «равенства шансов», «равенства всех перед законом» и адресной помощи социально слабым группам. Представляется, что именно этот вариант развития, обозначенный самим обществом, составит значительный «коридор возможностей» для российских элит, который позволит обеспечить реальную консолидацию российского общества и придать его развитию устойчивый характер на долгие годы.
