CC BY
191
УДК 82.0:801.6
ОСОБЕННОСТИ ИСПОЛНЕНИЯ СТИХОТВОРЕНИЯ И. БРОДСКОГО «Я ВХОДИЛ ВМЕСТО ДИКОГО ЗВЕРЯ В КЛЕТКУ...»
© 2008 Сулейманова М.С. Дагестанский государственный педагогический университет
На основе анализа языка и стиля стихотворения, его поэтической формы, своеобразия синтаксиса и лексики, развития идеи и темы внутри произведения, его интонационного звучания сформулированы основные требования и рекомендации к исполнению произведения И. Бродского. Автор статьи опирается на факты жизни великого поэта, пытается проникнуть в его психологию и мироощущение. При анализе исполнения учитывается и манера самого поэта читать свои стихотворения.
On the base of the analysis of the language and the style of the verse, its poetical form, syntactic and lexical originality, development of the idea and the subject inside the verse, its intonation sounding the main requirements and recommendations for declamation of I. Brodsky’s verse have been formulated. The author of the article bases herself upon the facts of the great poet’s life, tries to get into his psychology and world outlook. When analyzing the declamation, the poet’s own manner to recite his verses has been taken into account.
Ключевые слова: Бродский, мир несвободы, трагизм, судьба, благодарность, родина, горе, поэт, мотивы, интонация, исполнитель, эмоциональная напряженность, смирение, гордыня.
Keywords: Brodsky, the world of non-liberty, tragism, fate, gratitude, native land, grief, poet, motives, intonation, performer, emotional tension, humility, pride.
Я входил вместо дикого зверя в клетку, выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке, жил у моря, играл в рулетку, обедал чёрт знает с кем во фраке.
С высоты ледника я озирал полмира, трижды тонул, дважды бывал распорот.
Бросил страну, что меня вскормила.
Из забывших меня можно составить город.
Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна, надевал на себя что сызнова входит в моду, сеял рожь, покрывал чёрной толью гумна и не пил только сухую воду.
Я впустил в свои сны воронёный зрачок конвоя, жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.
Позволял своим связкам все звуки, помимо воя; перешёл на шёпот. Теперь мне сорок.
Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь благодарность.
2
Известия ДГПУ, №2, 2007
Это одно из самых любимых стихотворений И. Бродского. Его он читал чаще других на фестивалях и поэтических выступлениях. Оно отличается от многих стихотворений поэта прежде всего тем, что в нём отсутствуют ан-жамбеманы. Отходит Бродский в этом стихотворении и от характерной для него поэтики в сфере синтаксиса: в нём нет ни инверсий, ни конфликтов с ритмом. Каждая строка или завершается семантически полным высказыванием, или совпадает с концом предложения. Простота его напоминает простоту протокольного стиля, его фразы - язык анкеты или ответы на вопросы следователя во время допросов. Такой стиль позволяет исключить невыгодные подробности и чувство проявления слабости.
На первый взгляд, стихотворение «Я входил вместо дикого зверя...» производит впечатление текста с приглушённой риторикой, несмотря на присутствие в нём многочисленных тропов. Это и упрощает, и в то же время усложняет исполнение стихотворения. В чём же его оригинальность?
Прежде всего, она заложена в самом выборе лексики, в присущем Бродскому смешении высокого и низкого стилей, в характерном для него сочетании смирения и гордости, иронии и горести. Этот шедевр поэта можно назвать стихотворением-памятником, так как в нём в афористической форме выражено его жизненное кредо. Его можно рассматривать и как итоговое стихотворение Бродского в биографическом плане: все перечисленные в тексте факты имели место в жизни поэта, здесь нет ничего придуманного. В нём нарисован автопортрет Бродского, человека и поэта одновременно. Написано оно в день сорокалетия поэта. Это позволяет нам считать, что Бродский как бы выясняет отношения со своей судьбой, вспоминая все главные события своей жизни: аресты и тюрьмы, ссылку на Север. А ещё раньше он участвовал в геологических экспедициях и туристических походах, исколесив большую часть страны. Он действительно тонул, бродил пешком по тундре и
«слонялся в степях, помнящих вопли гунна». О вынужденном отъезде из страны в 1972 году говорится как о добровольном решении:
Бросил страну, что меня вскормила... Как о трудном испытании говорит поэт о жизни в свободном мире:
жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок... В душе поэта живёт настойчивая память о мире несвободы, которая неотвязно его преследует. Поэтому с оттенком трагизма звучит стих:
Я впустил в свои сны воронёный зрачок конвоя...
Перечисляя все несчастья, что выпали на его долю, поэт, однако, не жалуется: Позволял своим связкам все звуки, помимо воя...
Следует обратить внимание на выбор предлога «помимо», а не «кроме». Данный предлог указывает на то, что был и вой, и другие звуки. Поэтому логическое ударение с одинаковой силой падает на слова «помимо» и «воя».
Исполнителю важно помнить, что поэт никого не обвиняет, не проклинает безрадостное прошлое, не идеализирует его. Наоборот, он винит самого себя: Бросил страну, что меня вскормила... Вместе с тем поэт благодарит судьбу. А благодарить было за что. В конце 1978 года Бродский перенёс первую операцию на сердце («бывал распорот») и весь
1979 год медленно выздоравливал. В
1980 году вышел третий сборник его стихов в английском переводе, удостоенный самых лестных рецензий, и в том же году его впервые выдвинули на Нобелевскую премию. Об этом он узнал за несколько недель до своего дня рождения.
Стихотворение «Я входил вместо дикого зверя.» итоговое и в плане тематики. В нём присутствуют все основные мотивы творчества Бродского: несвобода, родина, изгнание, жизнь, болезнь, смерть, время, поэтический дар, Бог и человек, поэт и общество. Звучит в нём и одна из главных тем поэзии Бродского -тема горя. В этом стихотворении поэт превращает своё лирическое «я» в наблюдателя, который отстранённо комментирует свою жизнь и пытается объ-
ективно, как бы со стороны, оценить случившееся с ним. Этим и объясняется та бесстрастность, с которой необходимо читать стихотворение Бродского.
Не лишним будет здесь сказать несколько слов и о том, как сам поэт читал свои стихи. Его друзья и просто слушатели говорят о странном, почти гипнотическом действии, которое оказывали его голос и интонации. Многие при этом уточняют, что интонаций не было. Была некая «гнусавая напевность» с понижением голоса в конце строчки и вместе с тем с нарастанием «вольтажа» с каждой новой строфой. Это напоминало молитву или заклинание и приводило слушателей в состояние физического транса. Поэтому те, кто слушал, как читает Бродский, не любят, когда его поют под гитару или декламируют с «качаловским выражением». Да и сам поэт, говорят, раздражался, когда слышал в своих стихах чужие интонации.
Всё это требует от исполнителя подчёркнуто-спокойного, уравновешенного чтения без крикливых и визгливых нот в голосе. При сохранении философско-невозмутимого внешнего спокойствия необходимо передать эмоциональную напряжённость и некоторую мрачность. В интонации чтеца не должны звучать ни осуждение, ни драматизм. Но это ни в коем случае не предполагает абсолютно равнодушного, механического исполнения стихов Бродского, их «выхолащивания».
Доминирующей в стихотворении «Я входил вместо дикого зверя в клетку.» является интонация смирения: принимаю всё, что было и есть в моей жизни. Но нельзя не заметить в позиции самоотрешения (обратите внимание: здесь речь идёт не о самоотречении, а именно о самоотрешении, отстранении от себя) и смирения элемент гордыни: поэт не только принимает всё, что с ним случилось, но и берёт на себя даже то, что ему навязали другие. Этот жест гордой души заметен уже в первом стихе: он не говорит, что его посадили в клетку, как дикого зверя, потому что сочли опасным. «Я входил вместо дикого зверя в клетку», -утверждает поэт. Невольно возникает
ассоциация с другим великим русским поэтом, Борисом Пастернаком, тоже лауреатом Нобелевской премии: «Я пропал, как зверь в загоне...» («Нобелевская премия»). Но обратим внимание на существенную разницу в стихах: «я пропал» у Пастернака и «я входил» у Бродского. Бродский не желает считать себя жертвой, а судьбу свою - несправедливой. Может быть, Бродскому была невыносима сама мысль, что травля, суды, психушки, ссылка - именно эти гонения на родине способствовали его взлёту на недосягаемые вершины мировой славы. Такой же психологический жест можно заметить и во фразе «бросил страну» (а не страна изгнала его). За этими фразами угадывается неимоверное усилие воли, продиктованное этикой самоосуждения и смирения. Поэтому логически важными являются глаголы «входил» и «бросил». Обратим внимание, что именно глаголы составляют сюжетную основу стихотворения, называя самые важные события в жизни поэта. Они вынесены в начало строки или фразы: входил, выжигал, жил, обедал, тонул, бросил, слонялся, надевал, сеял, пил, впустил, жрал, позволял, перешёл, сказать, раздаваться.
Неоднозначна и строка «Из забывших меня можно составить город». Логическое ударение на слове «город» подчёркивает уверенность поэта в том, что его знали тысячи людей. А ударение на фразе «из забывших меня» выражает трагизм забвения и полного отречения от людской любви. И всё же не гордыня позволила поэту возвыситься над горем, а работа над собой и своим поэтическим даром. Психологический жест отстранения от самого себя, результатом чего явилось преодоление гордыни, определяет интонацию данного стихотворения.
В последней строфе вопросительное предложение «Что сказать мне о жизни?» нельзя выкрикивать. Не меняется ни сила голоса, ни темп чтения, лишь слегка повышается голос. Затем совершенно буднично и просто, с интонацией завершённости произнести:
... Что оказалась длинной.
Глухо и совершенно отстранённо, всего лишь как констатация факта, звучит стих:
Только с горем я чувствую солидарность.
Едва заметный перелом интонации намечается лишь в конце стихотворения: Пока мне рот не забили глиной, из него раздаваться будет лишь благодарность.
Здесь впервые в стихотворении загнанные далеко внутрь чувства как бы прорываются наружу. Но их опять-таки нельзя декламировать с высокой патетикой. Она чужда стихам Бродского. Следует сделать короткую психологическую паузу перед словом «благодарность», такой неожиданной в контексте стихотворения.
Глаголы «забили» и «раздаваться» несут на себе основной смысл стихотворения. Именно в них прочитывается этическое кредо Бродского: принятие всех испытаний жизни с благодарностью. Жизнь состоялась; в стихотворении всё опирается на её первоосновы: огонь, вода, лёд, рожь, глина.
Стих «Пока мне рот не забили глиной» вызывает ассоциации со стихами других поэтов. Так, он напоминает строки Гейне из цикла «К Лазарю»:
Так мы спрашиваем жадно Целый век, пока безмолвно Не забьют нам рот землёю...
Его можно прочитать и как перекличку с Мандельштамом:
Да, я лежу в земле, губами шевеля,
И то, что я скажу, заучит каждый школьник...
Стих Бродского отсылает нас и к Ахматовой. В её «Поэме без героя» мы читаем:
И со мною моя «Седьмая»
Полумёртвая и немая,
Рот её сведён и открыт, Словно рот трагической маски,
Но он чёрной замазан краской И сухою землёю набит. Бродский неоднократно признавался, что именно Ахматова наставила его на путь истинный, именно у неё он учился смирению и умению прощать как отдельных людей, так и государство. Таким образом, создаётся ощущение, что всё стихотворение Бродский пишет ради последних двух строк, чтобы поразмыслить над своей судьбой и ещё раз поблагодарить её. Он благодарит судьбу за подлинность этой жизни, несмотря на тюрьмы, ссылку, изгнание. Они не имеют власти над нею. При этом поэт отдаёт себе отчёт в том, что в критические минуты своей жизни сам управлял собственной судьбой и жаловаться ему не на кого. Это трезвое понимание, желание избежать мелодрамы и, главное, смирение, приобретённое в борьбе с гордыней, и христианское умение прощать проявляются в стихотворении Бродского в эмоциональной сдержанности, характерной для всей его поэзии.
Этими особенностями стихотворения определяется и исполнительская задача: сдержанно, без пафоса и надрыва, буднично, соблюдая логические и ритмические паузы, ненавязчиво подчёркивая рифму и музыку звуков внутри поэтических строк, донести до сознания слушателя этическую позицию поэта. Задача не из лёгких, потому что необходимо передать, с одной стороны, смирение и благодарность поэта судьбе и жизни, а с другой стороны - гордость, которая, желает того сам Бродский или нет, присутствует в стихотворении «Я входил вместо дикого зверя в клетку. ».
Примечания
1. Бродский И.А. «Я входил вместо дикого зверя в клетку...» // Иосиф Бродский. Часть речи. Избранные стихотворения. - СПб., 2005. - С. 277. 2. Как работает стихотворение Бродского: Из
исследований славистов на Западе. - М., 2002. 3. Штерн Л. Бродский: Ося, Иосиф, Joseph. -
СПб., 2005.
