CC BY
46
УДК 811.351.32
ОСОБЕННОСТИ ИМЕН СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ КУБИНСКОГО ДИАЛЕКТА ЛЕЗГИНСКОГО ЯЗЫКА
PECULIARITIES OF NOUNS OF THE KUBA DIALECT OF THE LEZGHIN LANGUAGE
© 2016 Бабаев В. А., Ашурбекова С. И.
Дагестанский государственный педагогический университет
© 2016 Babaev V. A., Ashurbekova S. I.
Dagestan State Pedagogical University
Резюме. Статья посвящена описанию морфологических особенностей имени существительного одной из локальных единиц (кубинского наречия) лезгинского языка. В ней раскрываются особенности кубинского диалекта в образовании форм множественного числа и склонении имен существительных.
Abstract. The article deals with the description of the morphological peculiarities of the noun in one of the local units (the Kuba dialect) of the Lezgin language. The specific features of the Kuba dialect in forming the plurals and declension of nouns are considered in it.
Rezjume. Stat'ja posvjashhena opisaniju morfologicheskih osobennostej imeni sushhestvitel'nogo odnoj iz lokal'nyh edinic (kubinskogo narechija) lezginskogo jazyka. V nej raskryvajutsja osobennosti kubinskogo dialekta v obrazovanii form mnozhestvennogo chisla i sklonenii imen sushhestvitel'nyh.
Ключевые слова: лезгинский язык, кубинское наречие, яргунский говор, число имен существительных, склонение имен существительных, основные падежи, местные падежи, типы склонения.
Keywords: the Lezghin language, the Kuba dialect, the Yargun patois, number of nouns, declension of nouns, basic cases, local cases, declension types.
Kljuchevyeslova: lezginskij jazyk, kubinskoe narechie, jargunskijgovor, chislo imen sushhestvitel'nyh, sklonenie imen sushhestvitel'nyh, osnovnye padezhi, mestnye padezhi, tipy sklonenija.
1. Образование формы множественного числа. В кубинском диалекте и в лезгинском языке в целом имя существительное регулярно различает формы немаркированного единственного числа и множественного числа.
Форма единственного числа имен существительных грамматически не оформлена, т. е. она представляет собой чистую, ничем не осложненную основу, например: ви^ерц1[] «яйцо» (лит. кака[]), шак1ук1а[] «хлеб - ватрушка с яичницей или творогом» (лит. алуга[]), нэхирхъан[] «пастух» (лит. нэхирбан[]), къэлэт«ошибка, промах» (лит. гъалат1[]) и т. д.
Множественное число большинства имен существительных в описываемом диалекте образуется при помощи тех же формантов, что и в литературном языке (-ар, -эр, -йар (-яр)), однако в употреблении их здесь наблюдаются различия.
«Флексиями множественного числа для подавляющего большинства имен существительных являются -ар, -эр, -йар, присоединение одной из которых целиком и полностью зависит от фонетической и редко от морфемной структуры слова» [1. С. 22].
В кубинском диалекте и литературном языке у многосложных имен с исходом на согласный множественное число оформляется показателем -ар, например:
В куб. диал.
буьруьш-ар
палкан-ар
зуьлуьм-ар
машар-ар итэм-а р
В лит. языке
бириш-ар
балк1ан-ар
зулум-ар
мишэр-ар итим-ар
«морщина» «лошадь» «гнет, злодеяние» «пила» «мужчина»
и др.
В диалекте формант -ар функционирует более интенсивно, чем в других локальных
единицах и литературном языке. Так, в говоре нередко односложные имена существительные с согласным исходом, имеющие в основе один из переднерядных согласных, принимают показатель множественности -ар вместо -эр (граф. -ер ) литературного языка, например:
В куб. диал.
ичЪ-ар
джуьтЪ-ар
кал-ар
къван-ар
к1вал-ар
В лит. языке
ичh-эр
жуьтЪ-эр
кал-эр
къван-эр
к1вал-эр
«яблоко» «пара» «корова» «камень» «дом, комната»
и др.
Как видно из примеров, в диалекте показатель множественности -ар, в отличие от литературного языка, не находится в строгой сингармонической связи с корневым вокалом. Это позволяет утвердить, что гармонию гласных в лезгинском языке можно считать явлением инновационным.
Однако ряд односложных слов с согласным исходом, имеющих в основе передне-рядные гласные [и], [э], [уь], в диалекте, как и в литературном языке, во множественном числе принимает -эр, ср.:
гъил «рука» - гъил-эр, син «гребень, грань» - син-эр, луьз «белая глина» - луьц-эр (лит. лаз - лац-ар) и др.
Формант -йар (-яр) в кубинском диалекте и литературном языке принимают имена существительные, имеющие на исходе гласный звук:
В куб. диал. В лит. языке
фаьгьлэ-йар фаьлэ-йар «рабочий,
мастер»
кЪут1а-йар к1утhа-йар «молоток»
и т.д.
Морфема -йар (-яр) также восходит к -ар (П. К. Услар, Р. И. Гайдаров). Его появление объясняется тем, что лезгинский язык не терпит соседства двух гласных, которое возникает при добавлении аффикса -ар к словам с гласным исходом. «Так как вообще кюринский язык не терпит сближения двух гласных в одном и том же слове, то ] нередко вводится между ними для разделения их. Так, например, существительные, кончающиеся на гласную, вводят ] впереди окончания множественного числа -ар: баба - ба-баjар, дэдэ - дэдэjар» [5. С. 14-15].
Из этого можно заключить, что в лезгинском языке первоначально существовал
единственный показатель множественности -ар, а -эр (-ер) и - йар (-яр) - его варианты, возникшие в силу сингармонической или ассимилятивной связи гласных корня и аффикса в двусложных словах.
В диалекте двукратное добавление форманта множественного числа редко встречается в названиях предметов, которые состоят из двух частей или половинок. Например: ракЪ «дверь»> рик-ар > рикар-ар (лит. рак1-ар > рак1ар-ар); г(у)р-ар «лестница» > гурар-ар; т1ак1 «окошко, ниша в стене» > т1ак1-ар > так1ар-ар (лит. дак1 > дак1-ар > дак1ар-ар) и др. В последнем примере двойное наслоение показателя множественного числа носит лексико-семантиче-скую нагрузку (т1ак1 «окошко, ниша в стене» > т1ак1-ар «окно» > т1ак1ар-ар «окна»).
Проф. У. А. Мейланова считает, что аффиксы множественности -ар, -эр (-ер) «... в определенный период развития языка также выполняли функцию и словообразующего суффикса в словах типа Ыига^апиш» [3. С. 105]. В качестве примеров она приводит слова къакъар «ножны», лавар «верблюд». гъуцЪар «бог», кьуьгъвэр «пашня» и др.
По мнению Н. Д. Сулейманова, суффикс -ар в лезгинских языках, наряду с выражением множественного числа, выступает и в роли словообразовательного форманта. Такая «двуплановость форманта -ар- с одной стороны, выражать множество предметов, а с другой, образовать новые понятия от названий предметов, складывающихся в одно целое - детерминирована самой системой словообразования, очевидно, общей для всех дагестанских языков» [4. С. 23].
2. Склонение имен существительных. Склонение имен существительных в кубинском диалекте обнаруживает значительные расхождения в сравнении с литературным языком. Прежде всего, это касается оформления падежей.
В кубинском диалекте и литературном языке имена существительные склоняются по принципу двух основ: именительный падеж лежит в основе эргатива (или так называемой косвенной основы), от последнего, в свою очередь, образуются косвенные падежи: родительный, дательный и все местные падежи.
Как и в литературном языке, в зависимости от принимаемых эргативным падежом единственного числа флексий имена существительные в кубинском диалекте различают пять типов склонения.
Первый тип склонения. Имена существительные первого типа склонения в эр-гативном падеже принимают флексию, состоящую из одной гласной фонемы: -а, -э (граф. - и), -и, -у, -уь.
Из указанных флексий самым употребительным является -а, остальные выступают как его варианты, обусловленные корневым гласным слова. В описываемом диалекте сингармоническая связь между гласными показателя эргатива и корня (основы) в многосложных словах менее последовательна.
Например, в диалекте встречаются случаи образования эргатива односложных имен существительных с переднерядным гласным посредством форманта -а вместо -э литературного языка, ср.: кИич1 > ккч1а, ккиц1 > ккиц1и «собака»; къуьр> къуьра, къуьр > къуьрэ «заяц»; кьин > кьина, кьин > кьинэ «клятва»; пир > пира, п1ир > п1ирэ «могила святого» и т. д.
Второй тип склонения. Из флексий эргатива литературного языка -ди и -ци, а также звуковых вариантов последней -жи, -ц1и, -чи, -ч1и, ассимилятивно связанных с препозитивным согласным корня, в диалекте распространены только три: -ди, -чи, -ч1и.
Помимо названных, только в единичных случаях в говоре выступают отсутствующие в литературном языке показатели эргатива
- цу, -цуь, -ц1у (лит. -ци), ср.:
В куб. диал. В лит. языке
цурцу цИурци «медь»
цуьлцуь цуьлци «сноп»
ц1арц1у ц1арц1и «линия»
В последнем слове флексия -ц1у использован вместо литературного варианта -ц1и. Редко -ц1и вытесняется в кубинской речи флексией -ч1и: кьэвч1и - лит. кьэвц1и «вторая жена (по отношению к первой)»; кьенч1и
- лит. кьенц1и «лоза».
Отличительной особенностью диалекта является использование флексии -чи вместо
- ци (в диалекте -ци отмечен лишь в слове цэл «бурдюк» - эрг. п. цэлци (лит. сэлци). Приведем примеры:
В куб. диал. В лит. языке
ванчи ванци «голос»
гъэлчи гъэлци «сани»
лаьйчи лаьйци «ястреб»
сварчи фэрци «щель»
и т. д.
В данном случае имеет место проявление общей тенденции кубинского наречия, за-
ключающейся в использовании альвеолярных аффрикат [ч, чИ, ч] вместо зубных [ц, цИ, ц1].
Третий тип склонения. В кубинском диалекте эргативный падеж имен существительных оформляется посредством морфов -уни, -ини, -уьни, -уьнуь, -эни, из которых в литературном языке зафиксировано только три: -уни, -ини, -уьни. Кроме того, морф -ини в диалекте распространен гораздо шире, чем в литературном языке.
Целый ряд слов с моносиллабической структурой (третье склонение воспроизводят только односложные слова) в кубинском диалекте принимает показатель эргатива -ини вместо литературного -уни, например:
В куб. диал. В лит. языке
ватИини ватИуни «катушка»
гафини гафуни «слово»
гъалини гъалуни «нитка»
гьарфини гьарфуни «буква»
и др.
Посредством морфа -уьнуь (лит. -уьни) в диалекте образуют форму эргативного падежа односложные существительные с переднерядным гласным [уь], ср.:
В куб. диал. В лит. языке
гуьрзуьнуь гуьрзуьни «меч»
уьфтуьнуь уьфтуьни «свист»
уькИуьнуь экИуьни «свет»
Материальное расхождение в приведенных словах кубинского диалекта и литературного языка заключается в звукосоответ-ствии уь-иь в структуре флексии (-уьнуь,
- уьни). Таким образом, в диалектных формах устанавливается полная гармония гласных, охватывающая вокалы всех слогов.
Четвертый тип склонения. Имена существительные четвертого типа склонения в кубинском диалекте характеризуются рядом особенностей.
Имена существительные с закрытой односложной структурой вместо флексий
- эди, -ади литературного языка в единичных случаях в эргативном падеже принимают показатели с иной огласовкой: -иди, -оди:
В куб. диал. В лит. языке
чИ(и)ч1иди чИич1эди
нокьоди
ногъоди
накьвади
нагъвади
«ворс, шерстинка» «земля, почва, грунт» «мелкая солома»
В отличие от литературного языка, выбор одной из флексий не всегда зависит от глас-
ного основы слова. Более широкое распространение в диалекте получила флективная морфема -ади, которая нередко противопоставляется форманту -эди, например:
В куб. диал.
гьисади
uhuAKhadu
мастади
В лит. языке
гьисэди
чШркэди
мэфт1эди
«копоть»
«грязь»
«мозг»
и т.д.
Пятый тип склонения. Флексии эргатива (-ра, -рэ) имен существительных данного типа склонения в диалекте и литературном языке идентичны, различие наблюдается лишь в их употреблении.
Так, в ряде слов диалекта вместо флексии -рэ литературного языка, сингармонично связанной с вокалом основы, функционирует -ра. Можно сказать, что в кубинском диалекте немало слов данного склонения сохранили первичный морф флексии эргатива -ра:
В куб. диал. В лит. языке
кЪихра кЪихрэ «сойка»
нуц1ра нуьк1рэ «воробей»
ч1изра
ч1ижрэ
и т.д.
Как видно из примеров, в данном случае в диалектных формах закон гармонии гласных абсолютно не действует.
Посредством флексии -рэ форму эргатива в диалекте и в литературном языке имена существительные образуют неодинаково: в кубинском диалекте этот процесс сопровождается еще и переходом корневого гласного [э] в [и], реже - в [уь], ср.:
В куб. диал.
вuчhрэ вит1рэ т1уьт1рэ цуьцрэ
В лит. языке
вэчhрэ вэт1рэ т1вэт1рэ цвэкрэ
«курица» «комар» «муха» «муравей»
Помимо сказанного, следует отметить, что в говоре некоторые имена существительные в единственном числе склоняются по парадигмам двух разных склонений.
Литература
1. Гайдаров Р.И. Морфология лезгинского языка. Учебное пособие. Махачкала, 1987. 2. Мейланова У. А. Очерки лезгинской диалектологии. М., 1964. 3. Мейланова У. А. Гюнейский диалект - основа лезгинского литературного языка. Махачкала, 1970. 4. Сулейманов Н. Д. Словообразование и структура слова в восточно-лезгинских языках. Махачкала: ДНЦ РАН, 2000. 5. Услар П.К. Этнография Кавказа. Языкознание. VI. Кюринский яз. Тифлис, 1896.
References
1. Gaydarov R. I. The Lezghin Morphology. Textbook. Makhachkala, 1987. 2. Meylanova U. A. Essays on the Lezghin dialects. M., 1964. 3. Meylanova U. A. The Gyuney dialect, the basis of the Lezghin literary language. Makhachkala, 1970. 4. Suleymanov N. D. Word-building and the word structure in the Eastern Lezghin of the Lezghin languages. Makhachkala: DSC RAS, 1980. 5. Uslar P. K. The Ethnography of the Caucasus. Linguisitcs. VI. The Kyuri language. Tiflis, 1896.
Literatura
1. Gajdarov R.I. Morfologija lezginskogo jazyka. Uchebnoe posobie. Mahachkala, 1987. 2. Mejlanova U. A. Ocherki lezginskoj dialektologii. M., 1964. 3. Mejlanova U. A. Gjunejskij dialekt - osnova lezginskogo litera-turnogo jazyka. Mahachkala, 1970. 4. Sulejmanov N. D. Slovoobrazovanie i struktura slova v vostochno-lezginskih jazykah. Mahachkala: DNC RAN, 2000. 5. Uslar P.K. Jetnografija Kavkaza. Jazykoznanie. VI. Kjurinskij jaz. Tiflis, 1896.
Статья поступила в редакцию 30.06.2015
