CC BY
84
филологические науки -языкознание
Гашарова Аида Руслановна ОСОБЕННОСТИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ...
УДК 811.351.32 + 398
ОСОБЕННОСТИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ТОПОНИМОВ В ФОЛЬКЛОРЕ ЛЕЗГИН
© 2018
Гашарова Аида Руслановна, кандидат филологических наук, научный сотрудник отдела фольклора Институт языка, литературы и искусства имени Г. Цадасы Дагестансого научного центра РАН (367032, Россия, Махачкала, улица М. Гаджиева, 45, e-mail: aida.2015@yandex.ru)
Аннотация. В данной статье рассматривается топонимия, содержащаяся в фольклорных текстах лезгин. Актуальность выбранной темы определяется тем, что исследование топонимических единиц в составе фольклорных текстов является одной из значительных и неизученных тем в фольклоре лезгин. Использование топонимов в устно-народном творчестве приводит к лучшему восприятию реалистичной картины окружающей действительности в данном контексте. В этом случае представляется нетрудным проследить связь между фольклором и топонимикой. При анализе топонимических единиц в фольклоре лезгин представлены различные методы и приёмы исследования, в основе которых комплексный подход, объединяющий самостоятельные научные приёмы. Наибольшее применение получили описательный и историко-культурный методы. В своей исследовательской работе мы не ставим целью охватить все имеющиеся топонимы в фольклорных текстах, а лишь пытаемся дать примерную картину бытования топонимов, выявляем цели и способы использования, определяем связь между фольклором и топонимикой. Проанализировав топонимы в фольклорных текстах лезгин, мы пришли к следующему выводу: топонимы указывают на особенности структуры и семантики языка данного этноса, на традиции и этнокультуру народа; становятся неким источником для историков и этнографов, хотя это и является ложной этимологией.
Ключевые слова: топонимы, микротопонимия, ономастическая лексика, фольклорная ономастика, фольклор лезгин, предания и легенды, лезгинский эпос, семантика, ложная этимология, парэтимология, псевдоэтимология, прецедентное имя, национальная специфика.
FEATURES OF FUNCTIONING TOPONYMS IN THE FOLKLORE LESGIN
© 2018
Gasharova Aida Ruslanovna, candidate of philological sciences, researcher at the department of folklore Institute of Language, Literature and Art, G. Tsadasa Dagestan Scientific Centre Russian Academy of Sciences (367032, Russia, Makhachkala, M. Gadzhiev street, 45, e-mail: aida.2015@yandex.ru)
Abstract. This article deals with the toponymy contained in folklore texts of Lezgins. The relevance of the chosen topic is determined by the fact that the study of toponymic units in the composition of folklore texts is one of the most significant and unexplored themes in Lezgin folklore. The use of toponyms in oral-folk art leads to a better perception of a realistic picture of the surrounding reality in this context. In this case, it seems easy to trace the connection between folklore and toponymy. When analyzing toponymic units in Lezgin folklore, various methods and methods of research are presented, based on an integrated approach that unites independent scientific methods. Descriptive and historical-cultural methods were used most. In our research work we do not aim to cover all available toponyms in folklore texts, but only try to give an approximate picture of the existence of toponyms, identify the purposes and methods of use, determine the relationship between folklore and toponymy. After analyzing the toponyms in folklore texts of Lezgins, we came to the following conclusion: toponyms indicate the features of the structure and semantics of the language of this ethnos, the traditions and ethno-culture of the people; become a source for historians and ethnographers, although this is a false etymology.
Keywords: toponyms, microtoponymy, onomastic vocabulary, folklore onomastics, folklore of Lezgins, story and legends, Lezgian epic, semantics, false etymology, parietmology, pseudoethymology, case-law name, national particularity.
Являясь наиболее древней и устойчивой частью ономастики, топонимы в безымянном народном творчестве отражают национальную специфику, культурные традиции народа, способствуя лучшему восприятию текста.
Первой наиболее значимой публикацией, где лезгинские ойконимы подверглись структурно-семантическому анализу и классификации, была работа Р.И. Гайдарова «О названиях лезгинских аулов (к вопросу о топонимике лезгин)» [1].
В относительно полном и систематизированном виде лезгинский топонимический материал был впервые собран и опубликован в «Лезгинско-русском словаре» [2].
Небольшое количество топонимов и микротопонимов лезгинских сёл структурно классифицированы в монографии С.М. Молла-заде «Топонимия северных районов Азербайджана» [3], в которой лезгинской топонимии отведён отдельный параграф.
Лезгинские топонимы стали предметом исследования и в монографии Р.И. Гайдарова «Введение в лезгинскую ономастику» [4]. Нельзя сказать, что работа последовательно выдержана в пропедевтическом плане, потому что некоторые секторы лезгинской ономастической лексики не затронуты вообще. К таковым относятся: космонимы, мифонимы, зоонимы и др.
Неоценимая работа по анализу и структурированию лезгинских ойконимов, на основе ранее известных письменных источников и личного полевого материала, проделана М.Н. Меликмамедовым в книге «Лезгинские
языки» [5].
Впервые словарь топонимов, к которому прилагается транслитерация на русском языке, издан в 2017 году [6]. Материалы по топонимической лексике, данные в словаре, могут послужить фундаментом для дальнейших историко-лингвистических исследований.
В разные годы в периодической печати появилось немало статей и очерков, посвящённых топонимике отдельных сёл, их традициям, истории, культуре. В основном это были публикации этнографического характера без какой-либо доказательной базы и углубленного анализа.
Все вышеназванные работы в своей основе носят чисто лингвистический характер, где анализу подвергается семантика и структура топонимов.
«Лезгинская топонимика многослойна, в ней представлен целый ряд пластов, различающихся по времени появления, по мотивам номинации, по арсеналам, по принадлежности к языку» [4, с. 12]. В состав топонимических единиц лезгин входят ойконимы, гидронимы и оронимы. Особую часть топонимической лексики занимают микротопонимы. Следует отметить, что микротопонимы, как и впрочем вся топонимия, малоизученная часть ономастики. Возникновению и распространению микротопонимов способствовали ряд обстоятельств: малоземелье, тяжёлые условия проживания в горной и высокогорной местности и др. В связи со сменой старшего поколения, урбанизацией микротопонимы подвержены
Gasharova Aida Ruslanovna philological sciences -
FEATURES OF FUNCTIONING ... linguistics
исчезновению. Микротопонимам чаще остальных ономастических единиц свойственна информативность, где прослеживается нарицательное значение. В связи с не-географичностью данных терминов, некоторые микротопонимы недолговечны в обиходе. Изучение микротопонимов отдельно взятого населенного пункта порой может быть единственным надежным источником, раскрывающим историю, быт, культуру данной местности. «Лезгинские топонимы представляют собой лингвистический источник, изучение которого раскрывает многие стороны языка» [6, с. 7].
Топонимы лезгинского языка разнообразны по структуре и способам их образования. К примеру, названия большинства высокогорных лезгинских сёл состоят из двух слогов, потому что «самым древним слоем среди топонимов являются географические названия с простой основой. Деривационное же образование географических названий относится к более позднему периоду» [7, с. 323].
Для более поздних по времени топонимических единиц характерны относительно сложные по структуре названия. В этом случае, в основе лезгинских топонимов имеют место и топонимические эпитеты. К таковым относятся: ц1ийи 'новый', куьгьне 'старый'; вини 'верхний', агъа 'нижний', кьулан 'средний, серединный'; шуьк!уь 'узкий', ч1ехи 'большой' и др.
В составе сложных топонимов выявляются также и топонимические индикаторы: хуьр 'село', уба 'хутор', къеле 'крепость, укрепление', къазмаляр 'хижина, землянка', к1ам 'овраг, ложбина, ущелье'.
При употреблении этих топонимов в разговорной речи допускается использование сокращенной формы ойконима, т.е. первую часть ойконима употребляют во множественном числе с заимствованными окончаниями -ар, -яр, -лар, -лер. Так, вместо Яраг-казмаляр (Ярагъ-къазмаяр) употребляют Яраг+ар (Ярагъар), Бут-казмаляр (Бут-къазмаяр) - Бут+ар, Гапцах-казмаляр (Гъепцегь-къазмаяр) - Гапцах+ар (Гъепцегьар) и т.д. В процессе контаминации от двух терминов образуется новый ойконим. Подобное выпадение топонимического индикатора характерно не всем ойконимам: Кьасумхуьр, Мегьарамдхуьр и др.
Топонимы лезгин тесно связаны не только с языком, но и с фольклором и историей народа. Выявление причин традиционного использования топонимов в фольклорных текстах можно начать с детального осмысления традиций и культуры данного этноса. Связь ономастической лексики и устно-поэтического творчества лезгин - это феномен, в основе которого содержатся исторические реалии, культурные ценности, национальное своеобразие лезгинского народа. Фольклорная ономастика - это народное изображение объективного, народная «игра» над ономастическими нормами, «отображение мира с помощью имен, которая и содержит секрет и тайну художественности» [8, с. 112].
Употребление топонимов в устно-народном творчестве лезгин в разных жанрах происходит не в равной степени. Ряд фольклорных произведений входит в тесную взаимосвязь с топонимикой. Топоним в фольклорном тексте является символом, в связи с этим исторические топонимы приобретают символическое значение.
Топонимы мы находим во всех жанрах фольклора лезгин, однако более продуктивно они представлены в топонимических, исторических и религиозных преданиях и легендах.
В народе широкое распространение получили топонимические предания, так как каждое селение имеет свою историю происхождения. Топонимические предания разнообразны по своему содержанию. Главной отличительной особенностью топонимических преданий является их тесная связь с происхождением многих населенных пунктов, селений, в широком смысле, и кварталов, тухумов (прим. - родственная группа у всех народов Северного Кавказа), в более узком понимании. 18
Тематика таких фольклорных текстов носит локальный характер, связанный с какой-либо определённой местностью. Специфика топонимических преданий заключается ещё и в том, что «рассказчик ограничен рамками передачи сведений об одном селении, художественная форма почти не допускает вымысла или таких словесных украшений, которые встречаются в сказках и легендах» [9, с. 192]. Среди преданий и легенд лезгин можно выделить тексты с толкованием происхождения названий гор, рек, ущелий, хребтов и т.д. Часть текстов народ связывает с историческими событиями, которые происходили в данной местности. Таким образом, в неразрывной связи с топонимическими преданиями находятся исторические предания, повествующие о реальных исторических лицах или событиях. Иногда в подобных текстах посредством применения топонимов народ пытается дать полноценную картину изображаемых событий, стремясь конкретизировать то место, где развёртываются действия. Такого рода произведения условно можно отнести к историко-топонимическим. По справедливому высказыванию К.В. Чистова, «исторические предания часто одновременно являются и топонимическими» [10, с. 23].
Топонимические легенды лезгин также можно условно разделить на топонимы исторического и мифологического содержания. В них встречаются различные толкования происхождения тех или иных географических названий. Примером такого толкования может послужить мифологическое повествование о неразлучных влюбленных «Ущелье парня и девушки» («Рушанни гададин к/ам») [11, с. 123]. Герои легенды, якобы обладавшие магическими способностями, проклинали жителей тех сёл, кто им отказывал в помощи. Этим народ и объясняет неблагополучие села Хал; неурожайность сёл Калук и Хурюг, вынужденных искать себе пропитание на стороне после того, как не дали молодым влюблённым куска хлеба. Даже река Самур стала бесшумной по их просьбе.
После гонений и долгих скитаний они умерли, и их похоронили вместе. Это место и называют «ущельем парня и девушки». Это больше макротопоним, потому как в разных лезгинских сёлах встречается подобного рода ущелье с идентичным названием. Соответственно, в каждом селе бытуют свои варианты данного повествования, лишь с несущественным изменением в самом термине.
Немалый интерес с точки зрения топонимической ономастики вызывает и легенда «Невеста, превратившаяся в камень» («Къван хьайи свас») [12, с. 37], в котором повествование начинается со следующих слов: «Выше селения Курах, в овраге Мухах, находятся скалы, похожие на невесту верхом на лошади и двух её подруг. Это каменное изваяние, люди с давних пор называют «Невеста, превратившаяся в камень»». Далее развёртывается сюжет о том, почему невеста превратилась в камень. С этой легендой перекликается легенда «Стоянка Надир-шаха» («Надир-шагь акъвазай т/ул»). Чтобы удержать Надир-шаха от нападения, жители села Ахты решили пойти к нему на переговоры и преподнести шубу из шкур выдры. Далее в легенде говорится «... шах спросил: «Где она у вас водится?» - «Вот в этой реке», -ответили послы. «Пусть эта река зовется Самур», - сказал шах.
С тех пор река называется Самуром, а площадь, на которой он остановился - стоянка Надира-шаха» [13, с. 16].
Что касается приводимых нами фольклорных текстов, то можно отметить, что они в какой-то степени указывают на полное или частичное соотношение описываемых событий с действительностью. Следует отметить, что «легенды, хотя и касаются некоторых действительных событий и лиц, тем не менее, подобно всем другим произведениям, не знают и не преследуют исторической верности» [14, с. 2]. Так, к примеру, в лезгинской рели-Baltic Humanitarian Journal. 2018. Т. 7. № 3(24)
филологические науки -языкознание
Гашарова Аида Руслановна ОСОБЕННОСТИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ...
гиозной легенде «Святой Сулейман присутствует конкретизация. В частности, «это - упоминание местных святынь ('п/ир') в селении Мискинджа: Кп1ун п1ир 'Пир для совершения намаза', Мун-суф-п/ир 'Мун-суф-пир'» [15, с. 368]. Во втором случае мы ограничились фиксацией данного названия с русской транслитерацией без буквального перевода, потому что в составе лезгинских топонимических названий встречаются и «окаменелые» термины, т.е. слова, которые на современном этапе утратили своё значение и практически не поддаются переводу. Характер данной местности возможно узнать или из контекста, а в ряде случаев и по месту расположения данного объекта. Семантика подобных топонимов определяется в ходе этимологических исследований.
Несмотря на то, что вышеназванные жанры фольклора держат ориентир на историзм, на котором строится народная этимология, в науке её считают за научно неверную этимологию, т. е. парэтимологию.
Историческое событие, которое на начальном этапе воспринимали за истину, реальность, претерпев изменения в основе фольклорного текста, приобретает символичную суть. С течением времени к этому топониму могут срастаться различные фольклорные образы. Тогда, определенное событие, известное носителю данного языка воспринимается как прецедентное имя. Прецедентные феномены отражают национальную специфику, культурные традиции народа, способствуют лучшему восприятию исторических лиц, событий, мифологических образов, произведений устного народного творчества в целом. Таковым является имя героя лезгинского эпоса - Шарвили. Эпический образ богатыря представлен во многих жанрах лезгинского фольклора. И в каждом из этих текстов получили применение множество топонимов и микротопонимов. Основываясь на географических данных и принимая во внимание описываемые реальные объекты, родиной легендарного героя считается село Ахты. Более того, в народе указывают даже на дом, в котором, судя по всему, жил Шарвили. Эти топонимы и микротопонимы по сей день бытуют в народе.
Как в жанрах несказочной прозы, так и в исторических песнях встречаются несуществующие или же вымышленные топонимы, поэтому в фольклорных текстах встречаются топонимы реального и выдуманного характера. Семантика последних случайна. В этом случае в фольклоре применимо понятие псевдоэтимологии топонимов. Наглядным примером может послужить легенда «Счастливая» («Бахтавар») (прим. - из фольклорных материалов, собранных автором работы) о смелой девушке, которая вышла на поединок с пехлева-ном Гаргари, чтобы освободить жителей своего села от непомерной дани. По сюжету легенды в единоборстве победила девушка Бахтавар (буквально переводится - 'счастливая') и «хан очень разозлился, но обещание свое выполнил: освободил село от дани. Сельчане же, дали селу имя девушки. С тех пор село стали называть Бахтавар».
Топонимы характерны и для лезгинских народных сказок. В изложении повествования сказитель стремился к достоверности, и нередко путём использования географических названий старался выдать фантастическое за реальное. В некоторых из них мы находим упор на хронологию событий, произошедших в прошлом. К примеру, в большинстве лезгинских сказках о животных действие происходит в обстановке, напоминающую реальную местность, в которых жили сами создатели сказок. Так, в сказке «Лис и волк» («Сик/ни жанавур») повествование начинается со слов, что «у государя страны Хатай-Хутай был прекрасный сад, где росли самые разнообразные плоды...» [16, с. 91]. В фольклоре некоторых народов Дагестана, а именно лезгин и кумыков, страна Хатай-Хутай воспринимается как сказочный топоним с неясной семантикой. Впервые перевод этого топонима мы встречаем у К.Х. Акимова, по мнению которого
страна Хатай-Хутай - это не иначе как Китай [6, с. 85].
Другим примером может послужить локализованная сказка «Старушка» («Къари баде») [13, с. 154], где действие протекает в горных селениях Ахты и Луткун. В сказочных жанрах «точная локализация, - по справедливому утверждению Д.С. Лихачёва, - характерна для более позднего периода - у русских, например, в Х1Х-ХХ вв.» [17, с. 254].
Нередко топонимы встречаются и в четверостишиях. По В.Я. Проппу, «народный художник слова ставил перед собой целью описать действительность. Такие требования находят своё место в исторических песнях и в фольклоре рабочих» [18, с. 115].
Я бахтавар зул мус атуй, Хъипи пешер авадариз? Зунни къведа Билиджиз кьван, Яр машинда акьадариз. [13, с. 65]
Когда наступит счастливая осень, Роняя жёлтые листья? И я пойду до Белиджи, Провожать любимого до машины.
(Здесь и далее подстрочные переводы наши. - А. Г.)
В лезгинском устно-поэтическом творчестве топонимы чаще всего встречаются в песнях об отходничестве, отличавшиеся «прежде всего лаконичностью, реализмом в изображении действительности, что было обусловлено конкретными условиями, в которых возник и развивался данный жанр». Так отдельным циклом в песнях об отходничестве выделены четверостишия в адрес города Баку.
Москвадихъай атай машин Бакудихъди уьтмиш хьуй ман. Залзалаяр гзаф хьана, Баку шегьер батмиш хьуй ман! [13, с. 63]
Машина со стороны Москвы Пусть поедет в сторону Баку. Пусть от частых землетрясений Город Баку разрушится!
Кроме того, встречаются и упоминания о Грозном, Астрахани, Дербенте и др. В фольклорных текстах отмечаются и диалектные особенности топонимических единиц, видоизменяясь они пишутся и произносятся немного иначе. Так, например, Аштерхан - 'Астрахань', Кьвевар (в букв. переводе 'два ворота') - 'Дербент', Кьулан вац/ (в букв. переводе 'серединная река') - 'река Самур' и др.
Основываясь на текстах лезгинского народно-поэтического творчества, мы можем утверждать, что самое многочисленное употребление топонимов и микротопонимов мы наблюдаем в топонимических преданиях, в которых приводятся объяснения происхождения названий тех или иных географических названий с установкой на достоверность. Каждое предание, которое является носителем определённой информации, интересна по своей сути. Если же в фольклорном тексте отсутствует реалистичное указание места, времени, то такой текст больше воспринимается как некая абстракция.
Основная функция использования топонимов в различных жанрах фольклора - это не только отображение специфики географического пространства, выявление топонимических терминов, но и ряд других факторов. Топонимы являются надёжным источником для выявления исторического прошлого, смены религиозных воззрений, развития экономики и культуры исследуемой местности, а порой они помогают восполнить те или иные раннее имеющиеся данные о данной местности новыми фактами. Отражение действительности в фольклорных текстах является одной из центральных про-
Gasharova Aida Ruslanovna
FEATURES OF FUNCTIONING .
philological sciences -linguistics
блем всего устного народного творчества. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Гайдаров Р.И. О названиях лезгинских аулов (к вопросу о топонимике лезгин). Учёные записки ДГУ им. В. И. Ленина. Выпуск XIII, Махачкала, 1963. С. 111-133.
2. Лезгинско-русский словарь. / Сост. Б.Б. Талибов, М.М. Гаджиев. М: «Советская энциклопедия», 1966. 604 с.
3. Молла-заде С.М. Топонимия северных районов Азербайджана. Баку: Маариф, 1979. 206 с.
4. Гайдаров Р.И. Введение в лезгинскую ономастику. Махачкала, 1996. 111 с.
5. Меликмамедов М.Н. Лезгинские языки (Научные статьи и очерки). Баку, 2008. С. 16-190. На лезг. яз.
6. Акимов К.Х. Словарь топонимов Лезгистана. Махачкала: «Мавел», 2017. 88 с.
7. Никонов В.А. География русских суффиксов // Onomastica. Краков, 1959. № 9. С. 321-345.
8. Немировская Т.В. Некоторые проблемы литературной ономастики // Актуальные вопросы русской ономастики. Киев, 1988. С. 112-122.
9. Ганиева А.М. Очерки устно-поэтического творчества лезгин / отв. ред. Г.Г. Гашаров. М.: Наука, 2004. 239 с.
10. Чистов К.В. Прозаические жанры в системе фольклора. // Прозаические жанры народов СССР. / Отв. ред.
B.К. Бондарчик. Минск, 1974. С. 6-31.
11. Рукописный фонд ИЯЛИ ДНЦ РАН ф. 2, оп. 1, д.
366, л. 37.
12. Рукописный фонд ИЯЛИ ДНЦ РАН ф. 9, оп. 1, д. 366, л. 123.
13. Лезгинский фольклор. / Сост. А. Гаджиев. Махачкала: Даггосиздат,1941. 276 с. На лезг. яз.
14. Афанасьев А.Н. Русский народ. Полная иллюстрированная энциклопедия. Сказания, легенды и притчи. М.: Издательство: «Эксмо», 2005. 256 с.
15. Гашарова А.Р. Легенды о святом Сулеймане в лезгинском фольклоре // Фольклор народов Северного Кавказа в контексте евразийского диалога культур. Материалы Международной научно-практической конференции, к 75-летию ученого-фольклориста, профессора А.М. Аджиева. Махачкала: ИЯЛИ ДНЦ РАН, 2017.
C. 367-378.
16. Свод памятников фольклора народов Дагестана: в 20-ти томах. Т. 1. Сказки о животных / под ред. акад. Г.Г. Гамзатова; Институт языка, литературы и искусства имени Г. Цадасы ДНЦ РАН. М.: Наука, 2011. 378 с.
17. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. Л., 1979. 360 с.
18. Пропп В. Я. Фольклор и действительность: Избранные статьи / сост., ред., предисловие и примеч. Б. Н. Путилова. М.: Наука, 1976. 327 с.
Статья поступила в редакцию 13.07.2018 Статья принята к публикации 27.08.2018
20
Baltic Humanitarian Journal. 2018. Т. 7. № 3(24)
