CC BY
84
ОСОБЕННОСТИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ЩИТОВИДНОЙ ЖЕЛЕЗЫ В РАННИЕ СРОКИ ИНДУЦИРОВАННОЙ БЕРЕМЕННОСТИ
С.Г. Перминова1, М.Х. Ибрагимова1, Т.А. Назаренко1, В.В. Фадеев2, Э.Р. Дуринян1, Е.Б. Станкович1
1 Федеральное Государственное Учреждение «Научный центр акушерства, гинекологии и перинатологии
им. академика В.И. Кулакова Федерального агентства по высокотехнологичной медицинской помощи» ул. Академика Опарина, 4, Москва, Россия, 117997
2 Федеральное Государственное Учреждение «Эндокринологический Научный центр Росмедтехнологий»
ул. Дмитрия Ульянова, 11, Москва, Россия, 117036
В работе представлены результаты динамической оценки функции щитовидной железы (ЩЖ) в ранние сроки индуцированной беременности у женщин трех групп: без патологии ЩЖ; с АТ-ТПО без нарушения функции ЩЖ, компенсированным гипотиреозом. Показано, что стимуляция функции яичников в программах вспомогательных репродуктивных технологий приводит к гиперстимуляции ЩЖ в ранние сроки индуцированной беременности, что связано с высокими концентрациями гормонов, многоплодием, гиперстимуляцией яичников. У женщин без патологии ЩЖ эти изменения носят транзиторный характер и не требуют лечения. У пациенток с носительством АТ-ТПО с ранних сроков беременности до родоразрешения отмечается относительная гипотироксинемия, обусловленная снижением компенсаторных возможностей ЩЖ, пораженной аутоиммунным процессом. У женщин с компенсированным гипотиреозом уже на 4—5-й неделе беременности отмечена потребность в увеличении дозы L-тироксина, что обусловлено супрафизиологическими уровнями эстрогенов. Транзиторный гестационный гипертиреоз в 3,6 раза чаще встречается в группе женщин с многоплодной беременностью по сравнению с одноплодной как индуцированной, так и спонтанной беременностью, напрямую зависит от уровня Р-ХГ, сочетается с клиническим проявлениями раннего токсикоза беременных и не требует специфической терапии.
Ключевые слова: вспомогательные репродуктивные технологии, индуцированная беременность, щитовидная железа, антитиреоидные антитела, гипотиреоз, гипотироксинемия, транзитор-ный гестационный гипертиреоз.
Заболевания щитовидной железы (ЩЖ) являются самой распространенной патологией у женщин репродуктивного возраста и нередко способствуют развитию патологии в репродуктивной системе женщины чаще всего в виде нарушений менструального цикла, бесплодия или субфертильности, а в случае субклинического течения могут рассматриваться как факторы риска невынашивания беременности или аномалий развития плода и новорожденного [2, 3, 4, 6, 7, 13]. Беременность является периодом повышенной стимуляции ЩЖ, обусловленной воздействием ряда механизмов адаптации, направленных на увеличение пула тиреоидных гормонов на 30—50% для обеспечения адекватного эмбриогенеза, и, прежде всего, развития головного мозга плода, которые напрямую зависят от нормального уровня тиреоидных гормонов беременной и адекватного их метаболизма, поскольку ЩЖ плода начинает адекватно функционировать лишь с 15—16-й недели беременности [4, 6, 8].
Совершенствование программ вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ), а также синтез и внедрение в клиническую практику прямых и непрямых индукторов овуляции привели к тому, что доля индуцированных беременностей (ИБ) за последние годы значительно возросла, а проблема сохранения этих беременностей и рождения здоровых детей приобрела особую актуальность, поскольку течение ранних сроков ИБ имеет существенные особенности, связанные с супрафизиологическими гормональными нагрузками и сопровождается высоким риском угрозы прерывания, многоплодия, развития синдрома гиперстимуляции яичников (СГЯ) и ранних репродуктивных потерь [5, 12, 13]. Контролируемая ова-риальная гиперстимуляция может приводить к нарушению функционирования гипоталамо-гипофизарно-тиреоидной системы и влиять на метаболизм тиреоид-ных гормонов у женщин с патологией ЩЖ, оказывая негативное воздействие на течение беременности и развитие плода.
Цель исследования — изучение особенностей функционирования ЩЖ на фоне ИБ у женщин с учетом исходного состояния ЩЖ.
Материал и методы исследования. Под наблюдением находились 109 беременных, в том числе 70 женщин с ИБ: 20 — без патологии ЩЖ (I группа), 25 — с носительством антител к тиреопероксидазе (АТ-ТПО) без нарушения функции ЩЖ (II группа), 25 — с первичным гипотиреозом в стадии медикаментозной компенсации (III группа). Контролем служили 39 фертильных женщин со спонтанной беременностью (СБ) (IV группа). Женщины всех групп были сопоставимы по возрасту (средний возраст — 30,3 ± 0,7 лет). В структуре причин бесплодия преобладал трубно-перитонеальный фактор — 44,6%, доля эндокринных причин инфертильности (СПКЯ) составила 20%, мужского фактора — 21,4%, гениталь-ного эндометриоза — 10%, бесплодия неясного генеза — 4%. Сочетание факторов бесплодия отмечено в 17% случаев.
Исследование уровней ТТГ, свободной фракции тироксина — 1Т4, эстрадиола (Е2), прогестерона (П) и хорионического гонадотропина (ХГ) в сыворотке крови оценивали исходно, в день переноса эмбрионов в полость матки (ПЭ), через 2— 3 недели после ПЭ (в период констатации биохимической беременности при определении Р-субъединицы ХГч (р-ХГ)), в 6—7, 10—12, 14—16, 20—26, 30—40 недель беременности. В группе женщин со CБ указанные гормональные параметры определяли до наступления беременности, в день констатации беременности и в вышеуказанные сроки беременности.
Результаты исследования. Исходные уровни ТТГ достоверно не отличались во всех группах (2,0 ± 0,2 мЕд/л; 2,1 ± 0,2 мЕд/л; 2,0 ± 0,3 мЕд/л и 1,8 ± 0,1 мЕд/л, p > 0,05). К дню ПЭ уровень ТТГ в трех группах с ИБ достоверно повысился по сравнению с исходными уровнями (I — 2,0 ± 0,2 мЕд/л и 2,4 ± 0,5 мЕд/л, p < 0,05), (II — 2,1 ± 0,2 мЕд/л и 3,2 ± 0,4 мЕд/л, p < 0,05), (III — 2,0 ± 0,3 мЕд/л и 3,9 ± 0,5 мЕд/л, p < 0,05) и продолжал расти, достигая пика через 2 недели после ПЭ (2,9 ± 0,3 мЕд/л; 3,5 ± 0,3 мЕд/л; 4,0 ± 0,5 мЕд/л), что достоверно превышало аналогичный показатель в группе СБ (2,0 ± 0,1 мЕд/л) ф < 0,05). Характерно, что уровень ТТГ в I группе был существенно ниже, чем во II и III группах в день ПЭ
(2,4 ± 0,5 мЕд/л; 3,2 ± 0,4 мЕд/л; 3,9 ± 0,5 мЕд/л; p < 0,05), а также через 2 недели после ПЭ (2,9 ± 0,3 мЕд/л; 3,5 ± 0,3 мЕд/л; 4,0 ± 0,5 мЕд/л), но достоверно превышал аналогичный показатель в группе СБ в день определения Р-ХГ (2,0 ± ± 0,1 мЕд/л) ф < 0,05), что свидетельствовало о сохранении компенсаторных возможностей ЩЖ на фоне стимуляции суперовуляции у здоровых женщин по сравнению с женщинами с носительством АТ-ТПО и компенсированным гипотиреозом и о более выраженной стимуляции ЩЖ у женщин с ИБ по сравнению со СБ. В группе беременных с компенсированным гипотиреозом мы обнаружили самое существенное повышение уровня ТТГ в день ПЭ (3,9 ± 0,5 мЕд/л) и в день определения Р-ХГ (4,0 ± 0,5 мЕд/л) по сравнению с исходным (2,0 ± 0,3 мЕд/л, р < 0,05), что послужило основанием для повышения дозы L-тироксина ^-Т4) на 50% (примерно на 50 мкг/сут). Повышенный уровень ТТГ (3,9 ± 0,8 мЕд/л) все еще определялся в 6—7 недель, в то время как его полная нормализация отмечена лишь к 12—14 неделям беременности, и в дальнейшем он не претерпевал существенных изменений.
Исходные значения 1Т4 не различались во всех группах. В I группе уровень 1Т4 недостоверно снижался в день ПЭ и через 2 недели после ПЭ по сравнению с исходным, но в целом не претерпевал существенных изменений в динамике. Во II группе через 2 недели после ПЭ отмечалась относительная гипотироксин-емия (при нормальном уровне ТТГ уровень 1Т4 был ниже исходного, формально находясь в пределах нормы для небеременных), отмечавшаяся до исхода беременности. У пациенток III группы отмечался умеренно сниженный уровень 1Т4, который после увеличения дозы L-T4 постепенно восстановился к 10—12-й неделе беременности и оставался практически неизменным до ее завершения. Характерно, что в 20—26 и 30—40 недель беременности средний уровень 1Т4 в III группе достоверно превышал аналогичный показатель в II и IV группе (17,4 ± 0,8 пмоль/л; 15,5 ± 0,4 пмоль/л и 15,8 ± 0,5 пмоль/л; 17,3 ± 0,6 пмоль/л; 15,4 ± 0,5 пмоль/л и 15,6 ± 0,4 пмоль/л соответственно, р < 0,05), что свидетельствовало об адекватной компенсации гипотиреоза на фоне ИБ. В IV группе уровень 1Т4 практически не изменялся в динамике, однако после 20-й недели беременности отмечалось некоторое его снижение при нормальных уровнях ТТГ.
Исходные уровни Е2 были сопоставимы во всех группах, однако уже к дню ПЭ отмечен достоверный рост уровня Е2 во всех трех группах по отношению к исходным показателям (I — 198 ± 28,9 пмоль/л и 3358 ± 512,3 пмоль/л; II — 196 ± ± 31,5 пмоль/л и 2788 ± 688,7 пмоль/л; III — 178 ± 35,8 пмоль/л и 2985,9 ± ± 540,2 пмоль/л; р < 0,05). В IV группе уровень Е2 был достоверно выше исходного со дня подтверждения биохимической беременности (203,8 ± 18,8 пмоль/л и 1970 ± 282,7 пмоль/л; р < 0,05) и в дальнейшем отмечался его прогрессивный рост во всех группах с ИБ, существенно превышавший аналогичный показатель в группе СБ во все сроки беременности до завершения гестационного процесса.
Средние уровни П исходно не отличались во всех исследуемых группах, однако через 2—3 недели после ПЭ они достоверно повысились по сравнению с исходными показателями во всех группах женщин с ИБ (I — 46,7 ± 5,5 нмоль/л
и 330,5 ± 70,5 нмоль/л; II — 49,4 ± 6,3 нмоль/л и 296,5 ± 45,4 нмоль/л; III — 42,9 ± ± 6,2 нмоль/л и 318,6 ± 47,2 нмоль/л; р < 0,05) и в группе СБ (56,2 ± 5,2 нмоль/л; 322 ± 32 нмоль/л, р < 0,05), однако в IV группе были достоверно ниже аналогичных показателей в I, II и III группах (р < 0,05).
Уровень ß-ХГ во всех группах женщин увеличивался по мере прогрессиро-вания беременности, но был достоверно выше у женщин с ИБ по сравнению со СБ во все периоды исследования, что было обусловлено многоплодием у 29 (41,4%) пациенток, в том числе у 24 (34,2%) имели место беременности двойней, у 5 (7,2%) — тройней, в то время как все СБ были одноплодными.
Лабораторно подтвержденный транзиторный гестационный гипертиреоз (подавленный уровень ТТГ в сочетании с высоконормальным или повышенным 1Т4) отмечен у 8 (27,5%) из 29 женщин с многоплодной беременностью в сроке 8— 11 недель беременности, тогда как среди беременных одним плодом он отмечался примерно в 3,6 раз реже и встречался с равной частотой как при ИБ (3/7,3%), так и при СБ (3/7,7%), (р < 0,001), т.е. напрямую зависел от уровня ХГч. Об этом свидетельствовали результаты динамической оценки уровней ТТГ и 1Т4 у пациенток с многоплодной ИБ трихориальной триамниотической тройней накануне операции редукции эмбрионов в сроке 8—11 недель беременности, затем через 4 и через 8 недель после редукции эмбрионов. Практически у всех беременных тройней накануне редукции отмечались подавленный уровень ТТГ (0,1 ± 0,01 мЕд/л) и повышенный уровень 1Т4 (29,6 ± 1,4 пмоль/л), существенно отличавшиеся от исходных показателей (ТТГ — 1,6 ± 0,2 мЕд/л, 1Т4 — 16,7 ± 0,5 пмоль/л), (p < 0,05). Через 4 недели после проведенной редукции все еще отмечались низконормальный уровень ТТГ(0,4 ± 0,3 мЕд/л) и нормальный уровень 1Т4 (19,1 ± 0,9 пмоль/л) (p < 0,05), тогда как полностью указанные параметры восстанавливались только через 8 недель после проведенной редукции (ТТГ — 1,2 ± 0,4 мЕд/л, fr4 — 16,8 ± ± 1,2 пмоль/л).
Обсуждение полученных результатов. Результаты проведенного исследования продемонстрировали достоверное повышение среднего уровня ТТГ во всех группах женщин с ИБ уже к дню ПЭ и дальнейшее его увеличение в день подтверждения биохимической беременности, что свидетельствовало о повышенной стимуляции ЩЖ в программе ЭКО и ранние сроки ИБ [13, 14]. Однако во всех исследуемых группах мы отметили некоторые особенности тиреоидной функции в динамике ИБ. Так, в группе женщин без патологии ЩЖ ко дню ПЭ отмечалось повышение уровня ТТГ, достигавшее пика через 2—3 недели после ПЭ, после чего он снижался уже к 6—7 неделе беременности, оставаясь в нормальных пределах вплоть до родоразрешения. Уровень fr4 несколько снижался к периоду ПЭ и через 2 недели по сравнению с исходным, что совпадало с данными A. Muller и соавт. [11], однако после 6—7 недели он восстанавливался до исходных значений и существенно не изменялся до исхода беременности. Наши данные противоречат результатам работы Л.Л. Бостанджян [1], отметившей повышение уровней ТТГ, Т4, Т3, fr3 и снижение уровня fr4 в сыворотке крови пациенток ко дню ПЭ и через 14 дней после него, так как в указанном исследовании не было разделения пациенток в зависимости от наличия антитиреоидных антител, что затрудняло
интерпретацию полученных результатов. Кроме того, мы намеренно не определяли общие фракции Т4 и Т3, поскольку известно, что они всегда повышены в ранние сроки беременности за счет гиперэстрогении и повышения тироксинсвязывающей способности плазмы [4, 10]. Также мы не считали целесообразным исследование уровней 1Т3 в динамике индуцированного цикла, используя его лишь в ряде случаев в рамках диагностики тиреотоксикоза на этапе обследования женщин с бесплодием. Наши данные согласуются с результатами работы K. Рoppe и коллег [13, 14], отметивших повышение уровней ТТГ и 1Т4 через 2 недели после ПЭ у женщин без патологии ЩЖ в программе ЭКО. По их мнению, гиперстимуляция ШЖ была обусловлена ФСГ-индуцируемой гиперэстрогенией, приводящей к повышению ТСГ, связыванию с ТСГ свободных тиреоидных гормонов и, как следствие, снижению их уровней. Введение ХГч в качестве триггера овуляции, вероятно, противодействовало выраженному снижению уровня 1Т4, оказывая прямое стимулирующее влияние на ЩЖ.
В группе женщин с носительством АТ-ТПО уровень ТТГ повышался более существенно, чем в I группе, по сравнению с исходными показателями, достигая, пика в день констатации биохимической беременности и возвращался к исходному уровню лишь к 10—12 неделе беременности, т.е. практически после разрешения гиперстимуляции яичников, которая в той или иной степени всегда сопутствует беременности после ЭКО. Характерно, что уровень 1Т4 в этой группе начал снижаться уже в день ПЭ, после чего в течение всей беременности был существенно ниже исходных значений, т.е. у этих женщин отмечалась относительная гипотироксинемия, сохранявшаяся до исхода беременности. Сходные результаты получены K. Рoppe и соавт. [13], которые отметили у женщин с АТ-ТПО более выраженное повышение уровней ТТГ и снижение уровней fr4, в отличие от женщин без антител, что может свидетельствовать о снижении тиреоидного резерва, обусловленного аутоиммунным процессом.
Наиболее уязвимой к повышенным гормональным нагрузкам программ ВРТ была группа женщин с компенсированным гипотиреозом, в которой отмечался самый высокий уровень ТТГ и самый низкий уровень 1Т4 как отражение гиперстимуляции неполноценной ЩЖ. Поскольку верхний допустимый уровень ТТГ, принятый в настоящее время для ранних сроков беременности — 2,5 мЕд/л [10], мы увеличили дозу L-T4 на 50%, однако, даже после ее увеличения, уровень ТТГ полностью восстанавливался лишь к 10—12-й неделе беременности, после чего оставался практически неизменным до ее завершения, достоверно превышая аналогичный показатель в группе с АТ-ТПО и в группе женщин со СБ, что свидетельствовало об адекватной компенсации гипотиреоза. Наши результаты в целом совпадают с данными K. Alexander и коллег [8], показавших существенное повышение потребности в увеличении дозы LT4 на 47% у 85% пациенток, отмеченное между 4—5-й и 16-й неделями беременности (в среднем к 8-й неделе), однако в этом исследовании, в отличие от нашей работы, было только 3 пациентки с беременностью после ВРТ. L.B. Davis и соавторы [9] также показали необходимость повышения дозы LT4 у беременных с гипотиреозом, причем степень этого повышения не различалась как при СБ, так и при ИБ. Выраженное повышение уровня ТТГ к 4—5 неделе ИБ по сравнению с исходными уровнями, отмеченное нами,
свидетельствовало о гиперстимуляции ЩЖ и более раннем повышении потребности в увеличении дозы LT4 в группе пациенток с ИБ. Очевидно, что стимуляция суперовуляции в программе ЭКО приводит к повышению уровня эстрогенов при ИБ, более быстрому и более выраженному, чем при CБ. Таким образом, у женщин с компенсированным гипотиреозом перед вступлением в программы ВРТ следует обсуждать увеличение дозы LT4, которое необходимо проводить уже на этапе стимуляции суперовуляции или не позднее 4—5 недели беременности, особенно если мы прогнозируем гиперответ яичников на основании оценки параметров овариального резерва. Это дает нам основания пересмотреть существующую практику увеличения дозы LT4 у женщин с компенсированным гипотиреозом, которое обычно проводится в сроки до 10—12 недель при СБ в зависимости от времени первого посещения женщиной врача акушера-гинеколога. В этом нас убедил проведенный сравнительный анализ уровней Е2 в исследуемых группах в динамике ИБ, продемонстрировавший у всех женщин с ИБ супрафи-зиологические уровни Е2, в 2—3 раза превышавшие аналогичный показатель при СБ. Аналогично уровни П и Р-ХГЧ существенно повышались в динамике по мере прогрессирования беременности во всех группах женщин, однако при ИБ они были достоверно выше, чем при СБ. Таким образом, у беременных с гипотиреозом (несмотря на его адекватную компенсацию перед вступлением в программу ЭКО) отмечается снижение тиреоидного резерва, т.е. ЩЖ, пораженная аутоиммунным процессом, не в состоянии адекватно реагировать на возросшие потребности в ти-реоидных гормонах в ответ на стимуляцию функции яичников в программах ВРТ.
Мы оценили частоту транзиторного гестационного гипертиреоза (сниженный или подавленный уровень ТТГ в сочетании с высоконормальным или повышенным уровнем 1Т4) — лабораторного феномена, нередко сочетавшегося с клиническими проявлениями тяжелого раннего токсикоза беременных (выраженная рвота беременных (hyperemesis gravidarum), приводящего к снижению массы тела, дегидратации, нарушению электролитного баланса, кетонурии, что требовало проведения общепринятой комплексной интенсивной терапии. Развитие транзи-торного гестационного гипертиреоза связывают с высокими уровнями ХГч, который обладает структурной гомологией с ТТГ и в больших количествах способен оказывать ТТГ-подобные эффекты, приводя к стимуляции ЩЖ продукции тире-оидных гормонов. В первом триместре беременности за счет эффектов ХГ происходит существенное увеличение продукции тиреоидных гормонов, что, в свою очередь, по механизму отрицательной обратной связи, обусловливает подавление продукции ТТГ. При многоплодной беременности уровень ХГ достигает очень высоких значений, поэтому сниженный или подавленный уровень ТТГ в первой половине беременности может определяться у значительной части женщин [4, 10]. По нашим данным, при ИБ транзиторный гестационный гипертиреоз отмечался в 2 раза чаще, чем при СБ (11 — 15,7%) и (3 — 7,7%), р < 0,05), причем в 3,6 раза чаще при многоплодной беременности (8 — 27,5%), чем при одноплодной как ИБ (3 — 7,3%), так и СБ (3 — 7,8%), и напрямую зависел от уровня ХГч в крови, так как отмечался у всех беременных с трихориальной триамниотической тройней и купировался полностью только через 8 недель после проведенной операции редукции эмбрионов.
Заключение.
Стимуляция функции яичников в программе ЭКО приводит к выраженной стимуляции ЩЖ, о чем свидетельствует достоверное повышение уровня ТТГ у женщин в ранние сроки ИБ, существенно превышающее аналогичный показатель в группе СБ. У здоровых женщин с сохранными компенсаторными механизмами ЩЖ указанные изменения носят транзиторный характер и не приводят к гипотироксинемии. У женщин с носительством АТ-ТПО с ранних сроков беременности до родоразрешения прослеживалась относительная гипотироксине-мия, что свидетельствовало о снижении компенсаторных возможностей ЩЖ, пораженным аутоиммунным процессом. У женщин с компенсированным гипотиреозом на 4—5-й неделе ИБ отмечена потребность в увеличении дозы L-T4, что обусловлено супрафизиологическими уровнями эстрогенов.
Транзиторный гестационный гипертиреоз в 3,6 раза чаще встречается в группе женщин с многоплодной беременностью по сравнению с одноплодной как ИБ, так и СБ, напрямую зависит от уровня ß-ХГ в крови, сочетается с клиническим проявлениями раннего токсикоза беременных и не требует специфической терапии. У беременных тройней транзиторный гестационный гипертиреоз лабора-торно манифестирует в сроке 8—10 недель и полностью купируется через 8 недель после проведенной операции редукции одного эмбриона из тройни. Выявленные особенности обусловливают целесообразность необходимости проведения скрининга нарушений функции ЩЖ перед проведением программ ВРТ. У женщин с компенсированным гипотиреозом дозу L-T4 следует повышать на этапе стимуляции суперовуляции. У пациенток-носительниц АТ-ТПО с высоконормальным уровнем ТТГ (>2,5 мЕд/л) при вступлении в программы ЭКО и ПЭ необходимо обсуждение вопроса о целесообразности назначения заместительной терапии L-T4.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Бостанджян Л.Л. Влияние контролируемой стимуляции суперовуляции у пациенток программы ЭКО на функциональное состояние тиреоидной системы // Проблемы репродукции. — 2004. — № 5. — С. 22—24.
[2] Дедов И.И., Мельниченко Г.А., Фадеев В.В. Эндокринология. — М.: ГЭОТАР-Медиа, 2007. — 632 с.
[3] Клинические рекомендации. Эндокринология / Под ред. И.И. Дедова, Г.А. Мельниченко. — М.: ГЭОТАР-Медиа, 2007. — 304 с.
[4] Мельниченко Г.А., Фадеев В.В., Дедов И.И. Заболевания щитовидной железы во время беременности. Диагностика, лечение, профилактика. Пособие для врачей. — М.: Мед. Эксперт. Пресс, 2003. — 48 с.
[5] Назаренко Т.А. Стимуляция функции яичников. — М.: МЕДпресс-информ, 2008. — 272 с.
[6] Фадеев В.В., Мельниченко Г.А. Гипотиреоз. Руководство для врачей. — М.: РКИ Северо-пресс, 2002. — 216 с.
[7] Фадеев В.В., Лесникова С.В. Аутоиммунные заболевания щитовидной железы и беременность // Пробл Эндокринол. — 2003. — Т. 49. — № 2. — С. 23—31.
[8] Alexander E.K., Marqusee E., Lawrence J. Timing and magnitude of increases in levothy-roxine requirements during pregnancy in women with hypothyroidism // N Engl J Med. — 2004. —351. — P. 241—249.
[9] Davis L.B., Lathi R.B., Dahan M.H. The effect of infertility medication on thyroid function in hypothyroid women who conceive // Thyroid. — 2007. — Vol. 17. — № 8. — P. 773—777.
[10] Management of Thyroid Dysfunction during Pregnancy and Postpartum: An Endocrine Society Clinical Practice Guideline // J Clin Endocrinol Metab. — 2007. — Vol. 92. — N 8. — Suppl. — P. 1—47.
[11] Muller A.F., Verhoeff A., Mantel M.J. Decrease of free thyroxine levels after controlled ovarian hyperstimulation // J Clin Endocrinol Metab. — 2000. — Vol. 85. — P. 545—548.
[12] Poppe K., Velkeniers B. Female infertility and the thyroid // Best Pract Res Clin Endocrinol Metab. — 2004. — Vol. 18. — N 2. — P. 153—165.
[13] Poppe K., Velkeniers B., Glinoer D. Thyroid disease and female reproduction // Clin. Endocrinol. — 2007. — Vol. 66. — P. 309—321.
[14] Poppe K., Velkeniers B., Glinoer D. The role of thyroid autoimmunity in fertility and pregnancy // Nat Clin Pract Endocrinol Metab. — 2008. — № 4. — P. 394—405.
PECULIARITIES OF THYROID FUNCTIONING IN EARLY INDUCED PREGNANCY
S.G. Perminova, M. H. Ibragimova, T. A. Nazarenko, V.V. Fadeyev, E.R. Dourinjan, E.B. Stankovich
Research Centre of Obstetrics, Gynecology and Perinatology Akademika Oparina str., 4, Moscow, Russia, 117997
Federal Endocrinological Research Centre of Russian Federation
Dmitrija Uljanova str., 11, Moscow, Russia, 117036
The paper presents the results of dynamic assessment of thyroid functioning in early induced pregnancy of three groups of women: without thyroid pathology; euthyroid with thyroid peroxidase antibodies (AT-TPO), with compensated hypothyroidism. Stimulation of ovarian function in assisted reproductive programs was found to lead to thyroid hyperstimulation at early stages of induced pregnancy associated with superphysiological hormonal concentrations, plural pregnancy and hyperstimulation of the ovaries. Women without thyroid pathology have transitory character of these changes and don't need treatment. AT-TPO carriers are found to have relative hypothyroxinemia from early pregnancy till delivery caused by autoimmune process. Women with compensated hypothyroidism at 4—5 weeks of gestation were noted to need an elevated L-T4 dose that is related to superphysiological level of estrogens, Transitory gestational hyperthyroidism is registered 3.6 times as often in the cohort of women with plural pregnancy, depends directly on chorionic gonadotropin levels, coexists with the clinical signs of early gestosis and doesn't demand specific therapy.
Key words: assisted reproductive technologies, induced pregnancy, thyroid, thyroid antibodies, hypothyroidism, hypothyroxinemia, transitory gestational hyperthyroidism.
