CC BY
63
ЛИНГВИСТИКА
Теория языка. Русский язык: история и современность. Языковое разнообразие России. Вопросы славянского языкознания
Анализ языковых единиц разных уровней: диахрония и синхрония.
Компаративные аспекты языкознания. Дискурс. Лингвокультурологические характеристики языкового материала
УДК 811.161.1-112
Р. А. Аникина
ОСОБЕННОСТИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ФОРМ НА -О В ДРЕВНЕРУССКОМ ЯЗЫКЕ: ЛЕТОПИСНЫЙ И ЕВАНГЕЛЬСКИЙ ТЕКСТЫ*
Статья посвящена изучению особенностей функционирования качественных наречий на -о в евангельском и летописном текстах. Делаются выводы о том, что главной особенностью формирования и функционирования группы неизменяемых слов (в данном случае форм на -о) в период с XI по XIV в. является процесс перехода именной формы в приглагольный определитель, зависимый от глагольного центра.
The article is concerned with the functioning of qualitative adverbs ending in -o in the annalistic and Gospel texts. The author makes a conclusion that the main feature of the uninflected words (especially forms ending in -o) in the 11—14th centuries is the transition of the nominal form to an adverbial qualifier dependent on the verbal core.
Ключевые слова: качественное наречие, синкрета, приглагольный определитель, летописный и евангельский тексты.
Keywords: qualitative adverb, syncretic word, adverbial qualifier, annalistic and Gospel texts.
Проблема происхождения и становления наречия как особой грамматической категории в истории русского языка, несмотря на большое количество исследований, изучена до сих пор недостаточно полно. Единого мнения о данной проблеме нет. «История формирования наречия как части речи в настоящее время представляется очень спорной, - отмечает В. В. Иванов, - в современных исследованиях высказываются самые разные мнения о путях образования наречий в русском языке. Поэтому окончательно решить вопрос об истории складывания и развития этой части речи в русском языке пока не представляется возможным» [1]. Большая часть научных работ о наречиях посвящена исследованию словообразовательной базы данного класса слов (см.: [2]). Многое на сегодняшний день выявлено и доказано. Однако одним из самых сложных вопросов остается вопрос о становлении наречия как особой части речи. Многие исследователи говорят о появлении наречий еще в праславянский период. По их мнению, в исторический период наречия уже существуют как особый лексико-грамматический класс слов: «Большая часть наречий и наречных словообразовательных моделей сложилась в дописьменную эпоху и представлена наряду с древнерусскими в других славянских языках» [3], см. также: [4].
* Работа выполнена в рамках научного проекта «Лингвистическое обеспечение аннотированного корпуса древнерусских Евангелий Х1-Х111 вв.» (номер контракта 14.740.11.0568) (федеральная целевая программа «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России на 2009-2013 годы» Министерства образования и науки Российской Федерации).
© Аникина Р. А., 2012
Как известно, наиболее многочисленной является группа качественных наречий. Существует несколько точек зрения на их происхождение: 1) образование от предложно-падежных форм существительных; 2) образование из имени прилагательного; 3) образование на базе первичного синкретичного имени.
Отсутствие понимания формирования и развития качественных наречий как одного из центральных разрядов этой части речи приводит в ряде случаев к трудностям различения в древнейших и средневековых славянских текстах омонимичных форм качественных наречий, существительных и прилагательных, наличие которых обусловлено разрушением древнего синкретичного имени и сложным развитием и синтагматическим и парадигматическим взаимодействием таких словоформ.
Вопрос о существовании грамматической синкреты в русском языке не только в доисторический, но еще в исторический период не решен окончательно. По мнению некоторых ученых, синкретизм является характерной чертой древнерусского языка, причем эта черта может проявляться на различных уровнях языка, так, в частности, древнее имя предстает перед нами как семантическое единство в разнообразии синтагматических единиц [5].
Работы, посвященные описанию синкреты, в большинстве своем направлены на изучение происхождения имени прилагательного и имени существительного.
По мнению проф. В. А. Баранова, «с самого начала дифференциации существительного и прилагательного одним из основных факторов, определяющих и направляющих этот процесс, был фактор синтагматический. Известно, что формирование имени прилагательного непосредственно связано с выполнением характеризующим именем функции синтаксического определения. Синтаксическая связь двух имен стала основой для актуализации характеризующего компонента семантики в одном из сополагаемых имен, а затем грамматикализации этого имени. <...> Вопрос заключается в том, насколько синкретично его грамматическое значение, каково соотношение в семантически недифференцированном имени грамматической нерасчлененности и синкретичности» [6].
Однако для некоторых исследователей понятие грамматической синкреты как речевой реальности не существует (В. М. Марков, В. В. Колесов). Так, например, проф. В. В. Колесов разделяет синкретизм форм и синкретизм значений. При этом он скорее выделяет синкретизм значений, а не синкретизм форм. Исследователь замечает, что синкретизм формы либо не существует, либо имеет другое название. И напротив, говорит о том, что «совпадение значений рода, числа, падежа и типа склонения в одной общей флексии -омь творительного падежа единственного числа мужского рода первого склонения - это все тот же синкретизм значений» [7]. А то, что традиционно называют синкретизмом падежной формы, по мнению В. В. Колесова, «всего лишь перемаркировка форм, возникающая в целях наилучшей специализации конкретных значений грамматической формы. Они по-прежнему различаются в контексте, отсюда и их сходство с семантическим синкретизмом, который также опознается по контекстам» [8].
Проф. В. М. Марков также не выделяет понятие грамматической синкреты как отдельную речевую реальность: «Трудно, например, усомниться в предметном значении таких слов, как право и лево, в известном "не знает, где право, где лево". Разумеется, только существительные можно видеть в образованиях красно и черно в такой, например, пословице, указанной В. И. Далем: От красна до черна недалече» [9].
Разрушение первичного понятийного единства синкретичного имени - одновременно имени-признака и имени-субстанции, где функция определяется в первую очередь семантически и синтагматически, стало базовым для формирования и развития наречия. Процесс становления многочисленной группы качественных наречий происходит позже, чем окончательное формирование имени прилагательного. Появление и активизация наречия связаны с функционированием имени прилагательного, связанного с понятием о приименном признаке.
Аналогичного взгляда на происхождение наречия (на основе качественных прилагательных) придерживается Е. И. Янович. Автор, анализируя материал древнерусского (Х11-ХУ вв.) и старорусского (ХУ-ХУ11 вв.) периодов, отмечает, что наречия появились в результате лексико-семантической конденсации адъективно-субстантивных словосочетаний [10].
В основу данной работы положено мнение о том, что адвербиализация может осуществляться двумя путями: 1) образованием наречия из синкретичного имени; 2) образованием наречия на основе прилагательных.
По наблюдениям некоторых ученых, качественные наречия на -о, которые составляют объект данного исследования, начинают активно формироваться и функционировать в древнерусский и старорусский периоды (Х1-ХУ вв.) и в средневековых памятниках постепенно становятся одной из самых продуктивных и многочисленных групп в соотношении с наречиями других разрядов [11].
Явления, происходившие в языке в тот или иной период его развития, реализуются в изменении активности использования и в особенностях функционирования конкретных слов (форм слов) в письменных памятниках различных жанров. В связи с этим значимым представляется изучение процесса формирования группы качественных наречий в разножанровых памятниках. Материалом для исследования послужили электронные корпусы летописных и евангельских текстов, представленные на портале «Манускрипт: славянское письменное наследие» (URL: manuscripts.ru). Нами проанализирована первая часть летописного текста - «Повесть временных лет». Исследование проводилось на материале его ранних списков, а именно Лаврентьевском (РНБ, Кп.1У2), Ипатьевском (БАН, 16.4.4) и Радзивиловском (БАН, 34.5.30). Списки древнейших славянских евангелий XI-XIV вв. представлены тремя рукописями краткого апракоса - Остромирово евангелие (РНБ, Б.п.1.5), Архангельское евангелие (РГБ, М.1666) и Саввина книга (РГАДА, ф. 381 (Син. тип.), № 14); тремя рукописями полного апракоса - Пантелеймоново евангелие (РНБ, Соф. 1), Симоновское евангелие (РГБ, Рум. 105), Музейное евангелие (РГБ, Рум. 104) и одним тетром - Типографское евангелие (РГАДА, ф. 381 (Син. Тип.), № 1) [12]. В качестве основного метода исследования в данной работе использовался корпусный метод, позволяющий на основе выбранных в текстах всех интересующих единиц сопоставить разновременные и разножанровые старославянские и древнерусские памятники между собой в количественном соотношении исследуемых форм. Другим методом исследования послужил контекстный анализ, в результате которого были выявлены особенности функционирования форм на -о в летописных и евангельских текстах.
В ходе сплошной выборки интересующих форм выявлены все текстовые прецеденты, выяснены количественные данные их употребления, а также предпринята попытка классификации всех имеющихся в списках ПВЛ анализируемых форм, в результате которой было выделено несколько групп форм на -о: собственно наречия, имена существительные, имена прилагательные, имена в предикативной функции [13] и морфологически неопределенные образования [14]. В рамках данной работы предложена классификация исследуемых форм, проведен анализ особенностей функционирования качественных наречий, имен в предикативной функции и образований, морфологически неопределенных, представлены количественные данные их употребления: наречия:
А1|16 АН ДБУеСКЪ ПОЛЪ то бо^доать • н прнл-ьжно БЪСПНТАНТЬ (РЛ, 7.2); н (Порше прд^дннкъ прл^ днобаша сбитло (ЛЛ, 61.1); Н МНрЬНО ПреЕЪ1БАТН Б СОБОКуПЛеНННН БЬ^ДрАБЬН (ИП, 52.2); Н hayacta ЖНТН МНрЬНО HS ЕрАТОЛНБНН (ИП, 56.1);
имена в предикативной функции:
н рГ*Б0л0днмеръ се не донро есть мало городоБъ u/коло къ1еба (ИЛ, 45.2);
не довро есть лежлИ • wipo нлшему ■ -o-ew досьеБн (РЛ, 121,1);
т — т sr
бъ1 бс-в^съ л-втъ егокыАжеынылг- се же лньщ есть iakow болъ^бобаннш ск-ыьле-гсА YApoа*встьо
(ИЛ, 15.2);
(РЛ, 73,2);
рГ*стослдБъ кг мтрн СБОен ■ н кг Болдкроклъ сбонмъ • не лмко 1лн есть б кнеБ-в е-ытн (ЛЛ, 20.1). морфологически неопределенные образования:
се слгшдкш! людье с рллостыо ндл^у ■ рлдутр!!« н глТре ■ ai|ie е-ы се не Аокро е-ыло -не eu
сего кна^ь н Боллре приняли (ЛЛ, 40.2); се же ^НАменне не Aospo ет.1 (ИЛ, 61.1);
тАкоже н кг пеу:н«гдмъ посла ■ паболокн н ^лато много ■ (ЛЛ, 10.2).
Количественные данные представлены в таблице (акцентировано внимание на относительном количестве форм) (см. табл. 1).
Из таблицы видно, что при относительно равном количестве форм на -о в рукописях количество наречных образований на -о от более раннего списка ЛЛ к позднему списку РЛ летописи увеличивается. При этом следует отметить, что количество имен в предикативной функции и морфологически неопределенных образований уменьшается. Небольшое отклонение наблюдается лишь в соотношении Лаврентьевского и Ипатьевского списков. Несмотря на более ранний период создания (начало XIV в.) в Лаврентьевском списке выявлено большее относительное количество наречных образований и, соответственно, меньшее количество имен в предикативной функции. Можно предположить, что данное явление связано с различным местом написания памятников: Лаврентьевский список летописи создан в Суздале (северо-восток), а Ипатьевский - в Новгороде (северо-запад) - а соответственно, различными языковыми условиями их создания.
Таблица 1
Количественные данные Рукопись ЛЛ ИЛ РЛ
Общее количество словоформ в ПВЛ 54101 59402 54101
Общее количество форм на -о 482 484 484
Относительное количество форм на -о 0,9 0,8 0,9
Количество качественных наречий на -о 40 37 43
Относительное количество наречий на -о 8,3 7,7 8,9
Имена в предикативной функции 8 11 7
Относительное количество имен в предикативной функции 1,6 2,2 1,4
Переходные образования 6 7 4
Таким образом, выявленное количественное соотношение форм на -о в списках ПВЛ показывает, что период ХШ-ХУ вв. - период активного формирования наречий на -о, распределение которых между списками, вероятно, зависело не только от временной принадлежности списка, но и от места написания памятника.
Большая часть работ, направленных на изучение формирования современной группы качественных наречий, основывается на исследовании непереводных, оригинальных русских текстов [15 и
др.].
Принято считать, что «переводные тексты традиционного содержания не дают показательного материала, который можно использовать для восстановления картины изменения функционирования приглагольных определителей» [16].
Следует отметить исследования, в рамках которых проведено сравнение наречий в богослужебных текстах разного времени с точки зрения их абсолютного и относительного количества [17] и выявлено, что «славяно-книжные тексты, в частности служебные минеи, дают материал не только для иллюстрации увеличения количества наречий (что уже само по себе требует объяснения), но и для наблюдений над системностью, однонаправленностью изменений, а также над причинами активизации групп наречий в целом и отдельных групп этого класса слов» [18]. В связи с этим целесообразным представляется исследование функционирования качественных наречий не только в оригинальных русских произведениях, в частности в летописных текстах, но и в переводных с целью 1) сравнения количественных данных употребления качественных наречий на -о и описания особенностей их функционирования в разножанровых памятниках, 2) выявления специфики функционирования данной группы наречий в разновременных памятниках, 3) определения частеречной принадлежности некоторых образований на -о в связи с синтаксической позицией данных форм.
Так, показательным представляется функционирование наречных образований на -о в древнейших памятниках церковно-книжного содержания, а именно конфессионально-литургического жанра - евангелиях.
Выборка форм на -о в евангельском тексте и их количественный анализ позволили представить классификацию форм на -о, аналогичную классификации в летописном тексте (табл. 2).
Следует отметить преимущественное употребление имен в предикативной функции над наречными образованиями. Относительное количество качественных наречий от века к веку существенно не изменяется, но показательной является разница в количестве данных форм между старославянской Саввиной книгой (XI в., Х1-Х11 вв., XIII в.) и древнерусским Архангельским евангелием (XI в.).
Таблица 2
СК, ОЕ, АЕ, ТЕ, СЕ, РЕ, ПЕ,
XI в. XI в. XI в. XII в. ХШв. ХП-ХШ вв. ХП-ХШ вв.
Общее количество словоформ в рукописи 33379 52878 37708 67449 73334 56711 68733
Количество форм на -о 2346 4172 2967 5090 5786 4666 5551
Относительное количество форм на -о 7,0 7,8 7,8 7,5 7,8 8,2 8,1
Количество наречий на -о 11 19 17 26 26 30 27
Относительное количество наречий на -о 0,4 0,4 0,6 0,5 0,4 0,6 0,4
Количество имен в предикативной функции 13 35 23 26 50 39 45
Относительное количество имен в преди- 0,5 0,8 0,8 0,5 0,9 0,8 0,8
кативной функции
Количество морфологически неопределенных образований 2 1 2 2 4 3 2
Аналогичное различие наблюдается и в употреблении имен в предикативной функции в этих же памятниках.
Таким образом, данные евангелий демонстрируют: 1) от века к веку наблюдается увеличение количества форм на -о; 2) существует заметное количественное увеличение качественных наречий на -о в памятниках XII-XIII вв. в сравнении с памятниками XI в., что подтверждает факт начала активного формирования группы качественных наречий; 3) большее количество имен в предикативной функции в русских памятниках в сравнении со старославянским евангелием - Саввиной книгой; 4) единичное количество морфологически неопределенных образований (причем их количество увеличивается от века к веку); 5) преобладание имен в предикативной функции над наречиями. Все отмеченные тенденции свидетельствуют о процессе «расщепления» первичного синкретичного имени, а следовательно, и о начале процесса активного формирования на его основе группы качественных наречий.
Известно, что корпусный метод исследования дает возможность наблюдения за поведением интересующих языковых единиц в переделах нескольких текстов. В основе данного метода лежит выборка интересующих форм, их количественный анализ и соотношение между разновременными и разножанровыми памятниками.
Сопоставление количественных данных форм на -о в летописных и евангельских текстах представлено в сводной таблице, отражающей относительное количество качественных наречий на -о и имен в предикативной функции (табл. 3).
Таблица 3
лл ИЛ РЛ СК ОЕ АЕ ТЕ СЕ РЕ ПЕ
Количество качественных наречий на -о 8,3 7,7 8,9 0,4 0,4 0,6 0,5 0,4 0,6 0,4
Имена в предикативной функции 1,6 2,2 1,4 0,5 0,8 0,8 0,5 0,9 0,8 0,8
Показательно явное преобладание наречий на -о над именами в предикативной функции в несколько раз в летописном тексте и меньшее их количество (разница между ними несущественна) в сравнении с именами в предикативной функции в евангельском тексте.
Сравнение количества показало, что употребление наречий на -о и имен в предикативной функции на -о в летописном и евангельском текстах существенно различно, что объясняется как различным жанром текстов, так и, несомненно, различным временем написания памятников.
Основополагающим фактором закрепления за образованиями на -о функции обстоятельства является синтаксическое окружение.
Анализ конкретных лексических единиц в летописях и евангелиях и наблюдение над отдельными формами позволили подтвердить сделанные выводы. Рассмотрим наиболее показательные примеры.
Форма добро в качестве наречия в ПВЛ по ЛЛ, РЛ и ИП и в евангельских текстах употребляется крайне редко. Обычно это или имена в предикативной функции, или же морфологически неопределенные образования. Ср.:
Имена в предикативной функции:
н ре Б0л0Анмеръ се не АРЕро есть мало гороАОБъ u/коло к-ыекл (ПВЛ ИЛ, 45.2); не АРЕро есть л{жа"й ■ шцк нлшеиу ■ -е-ешАОСьекн (ПВЛ РЛ, 121,1);
гн помоги илн • онъ же отъб-bijia б-ь peve 'н-ьстг АРЕро отатн ^л-ъеа уддшг (СК, 68.1);
— V Т-
1Съ же ре нн шстанн дд пьркен ндситдтыд y л а а ■ н-ь во АРЕро штдтн X л -ь ел улдшъ н
покр-ырн псо иг (СЕ, 60.1);
н же не шреустьса ксе го сконто ны«ннм не можеть мон еи -гн дуусннкъ ■ АРЕро ксть соль ■ Aijie же соль оЕОугакть yhul оуко осолнтьсл (РЕ, 84.2) и др.
Морфологически неопределенные образования:
се слъ1шАкте лндье с рААОСтьн ндд^у ■ рААуннресдь н гл1рб • Aipe eii се не АРЕро к-ыло ■ не eii
сего кнд^ь н Еоллре пришли (ПВЛ ЛЛ, 40.2); се же ^ндменне не а о е р о еы (ПВЛ ИЛ, 61.1);
Кр-ЬПЬКО YpKCAA СБ01А ■ НОуТБ-ЬрЬАН МЪИПЬЦН СБОН НА АЪЛО • Н ккусн fAKO Аокро АйЛДТН (ПВЛ
ИЛ, 32.1);
како можете аокро глатн ^ълн сжц1б • w н^еи т-ька ко срацм оустл глмть (ТЕ, 23.2) и др.
Для этой основы в функции наречия обычна форма на ять: сн же аоери кое&а^су на слоб-ь (ПВЛ ЛЛ, 4.2);
л тому са не оуунть ■ декц-ъ же твррдырЕ не мо^нте са (ПЛ ЛЛ, 80.2);
н лн^о днбл-ъ^ж са гллирв • Аокр-в бсе ткорнтъ • н глру^ъ1а ткорнтъ сл-ышлтн (СК, 78.2);
шк-ырл жена н реуе кмоу не нмамъ идухд г л а кн 1съ • АОкр-ь ь\ к о мдухл не нмамь
(АЕ, 1.2);
Н рЕКОША НМОу НЕ А0вр-Ь ЛН ГЛКМЪ МЪ1 1АК0 САМАр1АНННЪ НСН ТЪ1 Н Б-Ъ СЪ НМАШН (ОЕ, 33.1).
По мнению Г. А. Хабургаева, «формы настоящего времени глагола быти использовались для указания на отнесенность к моменту речи всякого признака, выраженного существительным, прилагательным» [19], то есть именем. Опираясь на утверждение ученого, можно предположить, что слово добро в сочетании с формой настоящего времени выступает скорее в качестве имени в предикативной функции, а в составе составного именного сказуемого в сочетании с формой прошедшего времени глагола быти еще в качестве морфологически неопределенного образования. При этом в первом случае сочетание типа добро есть / не есть добро употребляется, как правило, с инфинитивной формой основного глагола (напр., не добро есть лежати, несть добро отяти).
В ситуации же с сочетанием слова добро с формой прошедшего времени глагола быти (аористом) нельзя однозначно определить частеречную принадлежность для добро, так как это может быть как имя, так и уже наречное образование. Форма бысть - форма аориста 3 л. ед. ч. Следовательно, в сочетаниях типа се знамение не добро бы(с) и се не добро было форма прошедшего времени может указывать на объект или субъект совершения действия (добро было), и слово добро в таком случае выступает в качестве существительного, или же указывать на характеристику действия, тогда слово добро выступает в качестве наречия.
Материал, представленный в Исторической грамматике русского языка под редакцией Р. И. Ава-несова, В. В. Иванова [20], иллюстрирует сочетаемость формы прошедшего времени глагола быти с именной формой, в частности с краткой формой причастия или прилагательного: азъ рослабленъ быхъ лЬта .вь (ПС XI, 27); приде авва ... и оца погребены бы(с) (там же, 75-75об); създана бысть цьркы (ОЕ 1056-1057); бы(с) же великъ моръ (Изб 1073, 93). Ранние древнерусские памятники подтверждают факт сочетаемости данной формы глагола именно с именем, следовательно, возможным следует считать сочетание (не) добро бы(с) как сочетание имени (существительного/прилагательного) с простой формой прошедшего времени глагола быти.
В качестве имен в предикативной функции в летописном тексте, в отличие от евангельского, преимущественно выступают также слова зъло, дивьно, любо:
-г — т. 5?
БЪ1 БС-Ь^Ъ Л-ЬТЪ ЕГО КНАЖЕНН1А -Л Г- СЕ ЖЕ АНВН0 ЕСТЬ 1АК0Ш БОЛЪ^БОБАНН 1А СЕЪ1БАЕТСА ¥АрРД-ЬСТБ0
(ПВЛ ИЛ, 15.2);
АНБН0 есть К0ЛНК0 АОБрА • СОТБОрНЛЪ рОуСТЪИ^ЕМЛН КрТНБЬ (ПВЛ РЛ, 73,2);
СЕ е'ъ! ПЕрБОК ^Л0 Ш ПдГДМъГн Б!^БСЖНЪ1^Ъ БрАГЪ (ПВЛ ЛЛ, 55.1);
рГ*СТ0СЛАБЪ КЪ мтрн СБ0ЕН • Н КЪ ЕОЛАрРМЪ СБОНМЪ ■ НЕ ЛКЕР МН ЕСТЬ Б КНЕБ-В ЕИТН (ПВЛ ЛЛ, 20.1);
ГД* КрфННЕ ПрНМЕМЪ ЮНН ЖЕ р-ВША КД'ВТН ЛЮБО (ПВЛ РЛ, 60.1) и др.
В евангельских же текстах зъло выступает только как существительное и прилагательное, любо -только в качестве союза:
ТАК0 БЫ1АК0 Ар-ВБО АОБрО ПЛ0А"Ы А0ЕрЪ1 ТБ0р1ТЬ А ^ЛР Ар-ВБР ■ ПЛ1ДЪ] ^ЪЛЪ1 ТБОрНТЬ (ТЕ, 13.2);
Н ПрОНЕСЖТЪНМА БАШЕ 1АК0 ^Л0 СНА ¥Л'ГСКАГ0рААН (СК, 133.2);
Н МННЖБЪ ПОСЛОуЖНТЬ НМЪ ЛИБО БЪ БЪТРрНБНК ЛКЕР II ТрЕТННКНБ (ОЕ, 106.2);
Н МННРуБЪ послружнть НМЪ ДИБ1 БЪ Бътрррум ЛИБР бъ трЕтннм с т р дж и п рн А Е ть (АЕ, 61.2).
Аналогичную частеречную принадлежность для данных форм демонстрируют данные словарей (примеры приводятся в упрощенном графическом виде):
Словарь старославянского языка
Въскую вы мыслите зъло въ сръдьцихъ вашихъ (ЗЕ МЕ АсЕ ОЕ);
О вьсемь зьлЬ еже створи 1родъ (ЗЕ МЕ);
Любо въ въто любо въ третию стражу придеть (ОЕ).
И. И. Срезневский. Материалы для словаря древнерусского языка
Достоить ли въ суботы добро творити, ли зъло сътворити (ОЕ);
Любо въ въторую, любо третиюю стражу придеть (ОЕ).
Известно, что в самом начале славянской письменности наряду с Евангелиями на старославянский язык были переведены с греческого и другие тексты, поэтому для сопоставления употребления исследуемых форм в древнерусском и старославянском языках целесообразным представляется использовать примеры не только из евангельских, но и из иных памятников (примеры приводятся в упрощенном графическом виде. Использованы контексты, представленные в Словаре старославянс-
кого языка Й. Курца). Так, в старославянских текстах форма зъло употреблялась как существительное и как прилагательное, любо - как союз или частица:
Отъ вьсего того зла чктъ сы . блажены маттЫ (Клоц. 4a 14); 1скръшмъ сво1мъ зъло г<лаго>люште (Клоц. 4a 1);
Понеже к<оусъ> стоя насъ ради . да ставитъ зълоу течения (Супр. 431, 14); Да ни единого же иматъ извЬта . аште прЬбудетъ въ зьлЬ (Супр. 420, 5); Такова же и таковая зъла чьстьнЬи божии цръкви показа (Супр. 215, 3); Якоже вЬдЬаху глаголемая . и хотяште зъло творяаху (Супр. 440, 23); обрЬте я зъло творяшта (Супр. 169, 10);
речетъ кто любо тънъчае видя . абье томоу извЬштаноу бытии (Супр. 546, 4); и отъ коего любо сЬмене кую любо вину да оукрадетъ (Супр. 42, 19); или въ коеи любо потрЬбЬ (Супр. 378, 22);
имЬние свое желая . оустроити по коемоу лоубо образоу (Супр. 547, 3).
Контексты старославянских рукописей демонстрируют данные, аналогичные евангельским текстам, и подтверждают данные словарей.
Форма дибьно употребляется только в составном именном сказуемом в предикативной функции:
шв-ьща улккъ н peye нмъ о семь оусо ahklhq ксть iako бы не в-всте ©коудоу нсть (АЕ, 10.1);
(РЕ, 49.2) и др.
Показательными являются формы свЬтло и мощьно, которые в евангельских текстах могут выступать в качестве имен в предикативной функции или морфологически неопределенных образований, а в летописном тексте, как в более позднем, реализуют себя уже как наречия, ср.: лще оуко т-вло тбон see св-втьло е»а!ть не huu vacth етер-ы -тьмьны (ТЕ, 111.2);
н |Ятегор-в сен пръндн и/сюдоутАмо н пр-ьнде-гь н hhyto же не мощьно Е0уд-в*гь вамъ ■ (СЕ,
45.2);
н глАше авва ove все мощьно -геке (РЕ, 110.2) и др., но:
къ1анъ sha-knl^iftko мощно ^р-втн нмъ " н6 мощно е0 ^р«тн улвкомъ (ЛИ, 98.1); h-byto кид-книга свое^ iako мощно внд«тн улк|" немощно ео ^р-втн yakmi (РЛ, 154.2);
н ту пока^ають htyto мало внд-кныа св0нг0 ■ iak0 мощно бнд-ьтн yasku1 (ЛЛ, 96.1) и др.
Изменение функций форм зъло, дибьно, любо и свЬтло и мощьно в русских летописях по сравнению с более консервативным и традиционным по языку евангельским текстом, по сути, демонстрируют одну и ту же тенденцию: переход от морфологизованных средств выражения обстоятельственного определителя при глаголе (формы типа добрЬ) к устранению из текстов грамматических синкрет в пользу предикатов и наречий с их все большей функционально-позиционной специализацией как предикатов при имени (добро есть; ср. зъло, дибьно, любо в евангелиях и в летописях) и как наречий при глагольных формах (ср. сбЬтьло, мощьно в евангелиях и в летописях).
Таким образом, главной особенностью формирования и функционирования группы неизменяемых слов (в данном случае форм на -о) в период с XI по XIV в. является процесс перехода именной формы в приглагольный определитель, зависимый от глагольного центра.
Тексты списков Повести временных лет и Евангелий позволили нам выявить наличие в древнерусских, а также в старославянских памятниках остатки синкретичного имени, сохранившего единство семантическое и грамматическое, и, как следствие, обосновать факт существования в системе древнерусского языка синкретичных имен. Нельзя говорить о синтаксическом единстве, так как формы на -о могут выполнять функцию как дополнения, так и обстоятельства, определения или предиката. Это, в свою очередь, не позволяет нам однозначно определить частеречную принадлежность форм на -о и создает трудности в отнесенности данных форм к тому или иному грамматическому разряду.
В анализируемых рукописях зафиксированы наречные образования, закрепленные только в функции обстоятельств. Количество приглагольных определителей возрастает от века к веку, от евангельского текста к летописному.
Постепенное вычленение имени прилагательного и имени существительного из синкреты и увеличение количества неизменяемых слов отразили общеязыковые особенности письменных памятников XI-XIV вв., о чем свидетельствует материал не только летописных и евангельских текстов, но и миней (см. работу [21]).
Список источников и сокращений
Словари:
Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам. Репринт. изд.: в 3 т. М.: Наука, 1989.
Словарь старославянского языка / отв. А. А. Алексеев, А. С. Герб. Репринт. изд.: в 4 т. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та. 2006.
Электронный корпус русских летописей:
ЛЛ - Лаврентьевская летопись 1377 г. (РНБ, F.n.IV.2). URL: http://manuscripts.ru/mns/main?p_text=32500902.
ИЛ - Ипатьевская летопись перв. пол. (сер.?) XV в. (БАН, 16.4.4). URL: http://manuscripts.ru/mns/ main?p_text=32151080.
РЛ - Радзивиловская летопись кон. XV в. (БАН, 34.5.30). URL: http://manuscripts.ru/mns/main?p_text=43296853.
ПВЛ - Повесть временных лет
Электронный корпус славянских евангелий:
АЕ - Архангельское Евангелие 1092 г. (РГБ, М.1666). URL: http://manuscripts.ru/mns/main?p_text=15843750.
РЕ - Музейное Евангелие XII - нач. XIII (?) в. (РГБ, Рум. 104). URL: http://manuscripts.ru/mns/ main?p_text=42096819.
ОЕ - Остромирово Евангелие 1056-1057 г. (РНБ, F.^1.5.). URL: http://manuscripts.ru/mns/ main?p_text=40921436.
ПЕ - Пантелеймоново Евангелие XII-XIII вв. (РНБ, Соф. 1.). URL: http://manuscripts.ru/mns/ portal.main?p1=21&p_lid=1.
СК - Саввина книга. Древнеславянская рукопись XI, XI-XII и конца XIII века (РГАДА, ф. 381 (Син. тип.), № 14). URL: http://manuscripts.ru/mns/main?p_text=53086106.
СЕ - Симоновское Евангелие 1270 г. (РГБ, Рум. 105). URL: http://manuscripts.ru/mns/main?p_text=43532484.
ТЕ - Типографское Евангелие тетр, XII в. (РГАДА, ф. 381 (Син. тип.) № 1), 193 л. URL: http://manuscripts.ru/ mns/main?p_text=54366871.
Иные источники:
Супр. - Супрасльская рукопись, XII в., 285 л. (РНБ, Qn. 72).
Клоц. - Клоцов сборник XI в., 14 л. (Ferdinandeum).
ЗЕ - Зогрофское евангелие кон. X - нач. XI в., 304 л. (РНБ, Глаг. 1).
МЕ - Мариинское евангелие XI в., 171 л. (РГБ, Муз 1689 (ф. 87).
АсЕ - Ассеманиево евангелие XI в., 158 л.
Изб. 1073 - Изборник Святослава 1073 г., 266 л. (ГИМ, Синод. собр., № 1043).
Примечания
1. Иванов В. В. Историческая грамматика русского языка. М., 1983. С. 367.
2. Богородицкий В. А. Общий курс русской грамматики (из университетских чтений). М.; Л.: Гос. соц.-экон. изд-во, 1935; Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. М.: Просвещение, 1968; Кузнецов П. С. Историческая грамматика русского языка: морфология. М.: Изд-во МГУ, 1953; Горшкова К. В., Хабургаев Г. А. Историческая грамматика русского языка. М.: Высш. шк., 1981; Матвеева-Исаева Л. В. Лекции по старославянскому языку. Л.: Учпедгиз, 1958; Мазанько И. Ф. Заметки об образовании наречий в древнерусском языке // Вопросы языкознания. 1976. № 5. С. 111-126; Марков В. М. Историческая грамматика русского языка. Именное склонение. Ижевск: Изд-во УдГУ, 1992; Янович Е. И. Наречие в истории русского языка: генезис и функционирование основных морфологических типов производных наречий. Минск: Изд-во БГУ им. В. И. Ленина, 1978; Ефимова В. С. Наречия в языке старославянских рукописей: автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 1989.
3. Чурмаева Н. В. История наречий в русском языке. М.: Наука, 1989. С. 8.
4. Ефимова В. С. Указ. соч. С. 5; Иванов В. В. Историческая грамматика русского языка. М.: Просвещение, 1990. С. 364.
5. Колесов В. В. Философия русского слова. СПб.: ЮАН, 2002; Безман Е. В. Философские истоки синкретизма как древнерусское языковое явление // Теория языкознания и русистика: наследие Б. Н. Головина: сб. ст. Н. Новгород, 2001; Баранов В. А. Формирование определительных категорий в истории русского языка. Казань: Изд-во КГУ, 2003.
6. Баранов В. А. Указ. соч. С. 29.
7. Колесов В. В. Указ. соч. С. 155.
8. Там же.
9. Марков В. М. Указ. соч. С. 16.
10. Янович Е. И. Указ. соч.
11. Ефимова В. С. Указ. соч.; Янович Е. И. Указ. соч.; Баранов В. А. Указ. соч.
12. В качестве материала исследования взяты три списка летописей и семь рукописей евангелий. Разница в количестве исследуемых рукописей основана на соотношении количества словоформ каждого памятника: ЕТ -67449, СК - 33371, ЕА - 37708, ЕР - 56702, ЕС - 73332, ЕО - 52878, ЕП - 68733, ЛЛ - 83356, ЛР - 73948, ИЛ -175799. Видим, что количество словоформ в летописном тексте значительно превышает количество словоформ евангельского текста. В связи с этим целесообразным является изучение большего количества евангельских текстов с целью объективной оценки количества и функционирования качественных наречий на -о.
13. По замечанию А. Н. Савченко, «в предложении содержанием предиката бывает не только действие или состояние, но и качественные, количественные и другие признаки, приписываемые субъекту» (Савченко А. Н. Сравнительная грамматика индоевропейских языков. М.: Едиториал УРСС, 2003. С. 331). Уже в индоевропейском языке сказуемое могло быть именным: «Поскольку имя в индоевропейском не обладает предикативными свойствами, оно в роли сказуемого нуждается в сочетании с глаголом для выражения предикативных категорий» (Савченко А. Н. Сравнительная грамматика индоевропейских языков. М.: Едиториал УРСС, 2003. С. 332).
И. Ф. Исламова. Отличие модальных глагольных форм от сходных Языковых явлений в татарском языке
14. Под морфологически неопределенными образованиями в рамках данной работы понимаются формы, частеречную принадлежность которых нельзя определить однозначно.
15. Янович Е. И. Указ. соч; Волошина Т. А. Образование наречий на основе морфологизации обстоятельства (на материале древнерусских памятников Х1-Х1У вв.): автореф. дис. ... филол. наук. Ростов н/Д, 1985; Коневецкий А. К. Наречие в русском языке 1-й половины XVII в. (морфологический очерк): автореф. дис. ... канд. филол. наук. Вильнюс, 1958; Мазанько И. Ф. Указ. соч.
16. Баранов В. А. Указ. соч. С. 169.
17. Там же.
18. Там же. С. 169.
19. Горшкова К. В., Хабургаев Г. А. Указ. соч. С. 310.
20. Историческая грамматика русского языка. Морфлогия. Глагол / под ред. Р. И. Аванесова, В. В. Иванова. М.: Наука, 1982.
21. Баранов В. А. Указ. соч.
УДК 811.512.145'366
И. Ф. Исламова
ОТЛИЧИЕ МОДАЛЬНЫХ ГЛАГОЛЬНЫХ ФОРМ ОТ СХОДНЫХ ЯЗЫКОВЫХ ЯВЛЕНИЙ В ТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ
Аналитические модальные глагольные формы татарского языка по структуре напоминают составные глаголы и фразеологические единицы. В данной статье рассматривается проблема разграничения модальных глагольных форм от сходных языковых явлений в татарском языке, приводятся некоторые критерии различия модальных форм глаголов от составных глаголов и фразеологических единиц.
Analytical modal verb forms of the Tatar language remind compound verbs and phraseological units by their structure. The article deals with the problem of distinction between the modal verb forms and the similar language phenomena in the Tatar language. Some criteria of distinguishing of modal verb forms from compound verbs and phraseological units are put forward.
Ключевые слова: модальные формы глаголов, составные глаголы, фразеологические единицы.
Keywords: modal forms of verbs, compound verbs, phraseological units.
Проблема дифференциации разноплановых языковых явлений, в частности описание различий между модальными формами глаголов, составными глаголами и фразеологическими единицами, является одним из актуальных и сложных вопросов современной татарской лингвистики. Это обусловлено тем, что данные языковые явления обладают рядом схожих свойств. Многие тюркские учёные, в основном правильно раскрывая сущность модальных форм глаголов, не устанавливают их границы и отличия от других внешне сходных языковых единиц, что приводит к смешению категориального и контекстуального значений, расширенному толкованию понятия грамматической категории и т. д.
© Исламова И. Ф., 2012
1. Модальные формы глаголов и составные глаголы
Модальные формы глаголов и составные глаголы образованы в основном из двух глаголов. Второй компонент модальной конструкции и составного глагола может быть тождественным. Это объясняется тем, что в татарском языке некоторые самостоятельные глаголы в определённых случаях могут выражать модальное значение. Например, укый ала «может читать», укый бела «умеет читать», укыйсы кила «хочется читать», укый кур «читай, пожалуйста», укып була «можно читать». Глаголы ал, бел, кил, кур, бул в сочетании с деепричастными формами выражают отношение говорящего к действию или просьбу сделать что-то. Они являются полноценными самостоятельными глаголами, но использованы в функции модальных глаголов. Эти же глаголы в определённых случаях являются вторыми компонентами составных глаголов. К примеру, эшлэп алды 'сделал', язып кила 'пишет с определённого времени' и т. д.
Неудивительно, что в ранних татарских грамматиках учёные, выделяя данные формы, рассматривали их как одно языковое явление, то есть не могли провести чёткую черту между ними. Г. Сагъди считал, что эти формы являются вспомогательными глаголами [1]. А. Максуди рассматривал их в рамках «глагольных глаголов» [2]. После революции учёные стали обращать более пристальное внимание на составные глаголы и модальные формы глаголов [3].
Составные глаголы и модальные формы глаголов отличаются по способу образования. Составные глаголы всегда образуются путём сложения деепричастных форм на -ып/-еп, -п или -а, -а, -й, -и с модифицирующими глаголами. В татарском языке в образовании составных глаголов участвуют следующие модифицирующие глаголы: алу, ату, бару, бетеру, бету, биру, йвру, калу, карау, керу, килу, киту, кую, салу, тору, тешу, узу, утыру, чыгару, чыгу, язу, яту, щибару, щиткеру, щиту [4], в то время как модальные формы глагола выражаются совокупностью различных средств, как, например, суффиксами на-
