CC BY
107
ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ ВОЕННОГО СОСЛОВИЯ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ В XIX В.
Р.В. Влазнев
Vlaznev R.V. The peculiarities of forming the military estate in the Russian Empire in XIX century. The article is dedicated to the position and social and legal status of the representatives of the military estate in the Russian Empire of XIX century. The author investigated the influence of military service on inter-estate transformations of the Russian society, revealed the tendencies of socio-cultural development and legal status of the representatives of military estate in Russia in the period of society and state modernization. The author determines main ways of replenishment of the population category and historical and legal tendencies of so-cio-economical development of the “military community”.
Наличие у России мощной армии, проводимые регулярно очередные и внеочередные рекрутские наборы, внешнеполитическая активность способствовали формированию в стране военного сословия, которое представляло собой особый социальносословный феномен, специфическую группу населения Российской империи. Оно начало формироваться со времени создания русской регулярной армии в первой четверти XVIII в. Так, при введении рекрутской повинности было установлено, что вновь призванные рекруты освобождались от крепостной зависимости и переходили в «солдатское сословие», которое включало также солдатских жен и детей. Нижние чины регулярной армии вплоть до 1874 г. набирались на службу из податных сословий. Нормы рекрутского набора изменялись по годам, но в среднем ежегодно набирали по 1 человеку с 200 ревизских душ. Поскольку действительная служба была сначала пожизненной, с 1793 г. ограничивалась 25 годами, с 1834 г. - 20 годами, с 1855 г. - 12 годами, то люди, попавшие в солдаты, утрачивали связь со своим прежним состоянием, переходили в состав военного сословия и свой новый статус передавали жене и детям. Военная служба для этого сословия являлась наследственной обязанностью, освобождавшей его от платежа всех государственных податей и выполнения казенных повинностей. Это сословие являлось важной составной частью российского общества, имело собственное правовое и социальное положение, характерное поведение и образ жизни, вызывало неоднозначное отношение в обществе.
По мнению И. Волковой, армия по линиям призывной системы вбирала в себя массы
гражданских лиц и по истечении определенного срока возвращала обществу преобразованный ею «человеческий материал», который обогащал социально-бытовой уклад в рамках своей популяции новыми знаниями и навыками. Несмотря на то, что в условиях действия рекрутской повинности с ее сверх-длительными сроками службы взятый в армию воин навсегда оставался «отрезанным ломтем» и в исключительно редких случаях возвращался после демобилизации на свою малую родину, поле, на котором происходило взаимное оплодотворение военного и гражданского социумов, было весьма широким [1]. Совершенно справедливо мнение Д. Кипа о том, что военное сословие играло выдающуюся роль в российской истории [2]. Американский историк Э.К. Виртшафтер, развивая параметры «военного общества», указывает на то, что крепостничество и обязательный характер несения военной службы создали в России особые социальные условия, сильно отличающиеся от условий европейских стран: Англии, Франции, Австрии или Германии [3]. Таким образом, в оценках российской и зарубежной историографии военное сословие, включая отставных солдат, являлось особым социальным институтом, с присущими только ему групповыми интересами, настроениями, правовым статусом и социальным поведением.
В целом в Российской империи в силу действующего законодательства к военному сословию принадлежали, кроме регулярных войск, находящихся на действительной службе, все бессрочноотпускные и отставные нижние чины и их семьи, а также население казачьих войск [4]. Социально-статистический парадокс заключался в том, что, хотя пред-
ставители военного сословия и не входили в число законодательно закрепленных сословных групп (дворянство, крестьянство, духовенство, купечество и др.), но существовали на деле и подлежали обязательной переписи.
К середине XIX в. военное сословие составляло 14 % городского населения и около 7 % сельского населения Российской империи. Причем распределение военного сословия по стране было неравномерным и определялось военно-стратегическими потребностями страны (размещением войск в столицах, на границе и т. п.), неравномерностью самих рекрутских наборов, от которых зависело потом и число отставных и бессрочноотпускных нижних чинов. Так, к 1858 г. в России насчитывалось 459 тыс. представителей и представительниц военного сословия (2720 тыс. мужчин, 1970 тыс. женщин). В процентном отношении представители военного сословия относились к общему числу жителей следующим образом: на Кавказе -13 %, в Сибири - 8,6 %, в Европейской России - 6,3 %. Если же анализировать численность военного сословия по губерниям, то наибольшее представительство военных сословий было в Земле войска Донского (65,1 %), Оренбургской губернии, (28,9 %), Санкт-Петербургской (14,1 %), а наименьшее -в Ковенской губернии (2,4 %). Военное сословие составляло значительный процент в местностях, где традиционно проживали казаки (на Дону, в Оренбургской губернии, на Кавказе и в Сибири). Другой причиной концентрации военного сословия в отдельных регионах (Санкт-Петербургская, Московская, Витебская губернии) являлось размещение регулярных войск в стратегических пунктах, что нарушало равномерное распределение военных сословий по стране. Оказывали влияние на численность военного сословия в Новгородской, Киевской, Подольской, Херсонской, Харьковской губерниях организованные там военные поселения. Большинство отпускных и отставных солдат проживали вместе со своими семьями в Тверской, Смоленской, Костромской, Курской, Воронежской и Тамбовской губерниях. Вполне очевидно, что численность военных в период правления Николая I заметно увеличилась. Причинами подобного явления были частые войны первой половины XIX в. и особенно Крымская война 1853-1856 гг. Кроме того,
регулярные рекрутские наборы служили основным каналом пополнения военного сословия.
В конце 60-х гг. XIX в. в России насчитывалось 4046619 представителей военного сословия, из которых лица мужского пола составляли 2226182 человека. В европейской России отставные солдаты и члены их семей составляли 1559088 человек [5]. Таким образом, отставные солдаты составляли большую часть представителей военного сословия, и эта категория играла важную роль в социальной структуре российского общества. Вышедшие в отставку нижние чины считались лично свободными людьми. Они составляли особую категорию отставных солдат, могли записаться в какое-нибудь податное сословие, а в случае дряхлости или неспособности к труду получали небольшую пенсию - 36 руб. в год. По подсчетам Б.Н. Миронова, военное сословие имело неблагоприятную для своего воспроизводства структуры и по полу и по семейному положению, и лишь благодаря высокой социальной мобильности его численность постоянно росла [6]. Очевидно, что с точки зрения межсословной мобильности оно было открытым на входе, но закрытым на выходе, т. к. отставные военные редко покидали свое сословие.
При подсчете военного сословия встречались сложности, связанные с запутанностью сословных границ и семейных связей, а также недостатками организации статистического учета. Это приводило к серьезным расхождениям при уточнении перечня лиц, относящихся к военному ведомству. Местные власти доносили, что отчеты полицейских управлений, статистических комитетов о количестве лиц военного сословия часто наполнялись цифрами произвольными, решительно ни на чем не основанными. Правительство также вынуждено было признать, что численность многих представителей военного сословия в России, в том числе отставных солдат, было трудно определить.
Заметим, что представители податных сословий использовали все легальные и полулегальные способы для того, чтобы избежать призыва в рекруты и не становиться представителями военного сословия. Некоторые горожане, когда для их детей приходила очередь идти в рекруты, записывали их в купеческую гильдию, что позволяло им
иметь право не исполнять рекрутскую повинность. Эти «фиктивные купцы» оставались ими до той поры, пока не «проходили года» призыва и затем снова возвращались в мещанское сословие. Не случайно, после введения всеобщей воинской повинности в 1874 г. в России произошло сильное уменьшение мелких купеческих капиталов и купеческой корпорации.
Интересно, что подробные сведения об уволенных в отставку солдатах содержатся в статистических источниках периода правления Николая I. Этот император стремился регламентировать все стороны жизни своих подданных, в том числе и сословно-правовой статус отставных солдат. Примечательно, что в николаевскую эпоху постоянно возрастало число солдат, оправляемых в отставку. Так, если в 1826 г. было уволено 4399 нижних чинов, то уже в 1830 г. Николай I разрешил уволить в отставку (за выслугу лет в гвардии 20, а в армии 22 лет) 18098 человек. Всего с 1825 по 1850 гг. со службы уволилось свыше 450 тыс. человек. Конечно, в период войн России и напряженности международных отношений отставки прекращались. Так, не было отставок солдат в 1828-1829 гг., когда шла война с Турцией [7].
Во время восстания в Польше в 1863 г. так же, как и в годы войн, было приостановлено увольнение нижних чинов в отставку. Причем с 1 декабря того же года всем этим нижним чинам, чья отставка была приостановлена, была дана в награду серебряная медаль «за усердие» для ношения на груди на Анненской ленте. Уже 4 мая 1864 г. последовал приказ военного министра о возобновлении отставок. Таким образом, в обычные «невоенные» годы власти никогда не задерживали отставок, считая необходимым соблюдать права военных ветеранов на отставку.
Между тем, современники пытались выяснить представительство данной категории населения страны в российском социуме. В статье Н.Г. Бунге «Об изменении сословного состава населения России в промежутках времени между 7, 8 и 9 ревизиями», опубликованной в «Экономическом указателе» за 1867 г., специально рассмотрено представительство в социальной структуре общества отставных солдат. Автор исследования отмечает, что на протяжении XIX в. отставные солдаты получали все большее значение и их
численность в 1836 г. составляла 312999 человек, а в 1851 г. уже определялась в 567056 человек [8]. Таким образом, численность отставных солдат в данном промежутке времени увеличилась на две трети и составила 1 % от общего числа населения империи.
Заметим, что отставные солдаты русской армии являлись одним из ключевых механизмов освобождения населения от крепостной зависимости. С начала XIX в. стало резко увеличиваться количество бывших крепостных, освободившихся от феодальной зависимости после призыва в армию и демобилизованных в связи с окончанием службы в ее рядах. К тому же, в предреформенные годы уровень смертности в армии стал снижаться, что также способствовало росту незакрепо-щенного люда. Всего с 1796 по 1858 г. через каналы военной службы было выпущено 2034,1 тыс. человек, среди которых крепостных оказалось менее половины, или примерно 1017,1 тыс. человек. В годы VII ревизии (1816-1834 гг.) число освободившихся от крепостной неволи, после выхода в отставку, превысило количество получивших свободу иными путями [9]. Таким образом, армия являлась важнейшим элементом развития социальной мобильности российского общества, способствуя формированию свободных от крепостничества людей, не платящих налоги и имевших право свободного выбора места жительства и занятий.
Многие отставные солдаты так и не смогли вернуться к своим прежним занятиям в деревне и становились, по замечанию барона А. Гакстгаузена, «зародышем пролетариата» в России. Даже те из них, кто все же селился в деревне, получая участки земли, так и не делались крестьянами [10]. Неслучайно отставные солдаты и их семьи охотно селились в городах, где они рассчитывали найти себе средства для жизни. Нередко отставные нижние чины селились в городах, так как их охотно брали на должности сторожей, дворников, надзирателей и других служащих. Необходимо учитывать, что служба в армии способствовала развитию грамотности населения. Именно в армии солдат нередко становился человеком грамотным. Поэтому в городе отставной солдат часто шел в услужение - швейцаром, смотрителем в музеи или университеты, «дядь-
кой» к барчукам, а в деревне, как правило, становился лично свободным писарем сельской общины.
Забота о пополнении армии и нежелание нести дополнительные расходы вынудили правительство предоставить помещикам льготы по рекрутской повинности, если они селили в своем поместье семьи отставных и бессрочно отпускных солдат. Таким образом, государство перекладывало со своих плеч необходимость призрения отставных и отпускных военных с их семьями, а помещики приобретали право на получение зачетной рекрутской квитанции за каждого из сыновей таких солдат, достигших 20-летнего возраста и годных к службе в армии.
Многие помещики вообще запрещали отставным солдатам жить «особыми» домами, если они не хотели вновь надеть на себя барщинное ярмо. Помещики нередко приказывали изгонять из своих деревень отставных солдат вместе с их семьями.
Вернувшиеся с военной службы солдаты попадали в категорию разночинцев, хотя местные чиновники и пытались отнести их к «военному сословию». Освобожденные от подушной подати и подчинения провинциальной администрации, отставные солдаты занимали неопределенное положение в социальной структуре, предназначенной для полного учета всего населения страны. Власти рассчитывали, что вернувшиеся солдаты будут селиться в городе или деревне на постоянное жительство, хотя от них этого не требовалось. По законодательству они могли свободно перемещаться, но при условии, что
не будут заниматься преступной деятельностью или бродяжничеством. Отставные солдаты и члены их семей не подлежали подушному обложению, но практически были лишены государственной и общественной поддержки.
1. Волкова И. Русская армия в русской истории. М., 2005. С. 6.
2. John L. H. Keep. Soldiers of the Tsar: Army and Society in Russia, 1462-1874. Oxford, 1985. P. 1-2.
3. Wirtschafter E.K. From Serf to Russian Soldier. Princeton, 1990. P. 151.
4. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало ХХ в.). СПб., 1999. Т. 1. С. 129.
5. Военно-статистический сборник. Вып. IV. Россия / под ред. Н.Н. Обручева. СПб., 1871. С. 120-121.
6. Миронов Б.Н. Русский город в 1740-1860-е гг.: демографическое, социальное и экономическое развитие. Л., 1990. С. 148.
7. Столетие военного министерства. Главный Штаб. Ч. II. Кн. 1. Отдел 2. СПб., 1907. С. 5-19.
8. Бунге Н.Х. // Экономический указатель. 1867. № 44. С. 1021-1026.
9. Кабузан В.М. Крепостное население России. СПб., 2002. С. 158-169.
10. Гакстгаузен А. Исследование внутренних отношений народной жизни и в особенности сельских учреждений России. М., 1870. Т. 1. С. 37.
Поступила в редакцию 20.11.2006 г. Принята к публикации 26.12.2006 г.
2QQ
