CC BY
269Дмитриев Георгий Сергеевич
кандидат богословия, доцент кафедры общегуманитарных дисциплин
E-mail: [email protected]
Московский финансово-юридический университет
115191, Москва, ул. Серпуховский Вал, д. 17, корп. 1
Особенности формирования концепции «Москва — Третий Рим» в ХVI веке
Объединение Руси вокруг Москвы, освобождение от ордынского ига, заключение Иваном III союза с династией Палеологов во второй половине XV века — эти и иные события обусловили создание особой церковно-государственной доктрины, обосновывающей ведущую роль России как новой мировой христианской державы, сменившей погибшую Византию. Создателем теории о Москве как Третьем, и последнем, Риме явился инок псковского Елизарова монастыря Филофей. В основу его концепта легла древняя идея «перехода царств», заимствованная из библейских пророчеств (Даниила, Ездры), а также целый корпус византийских, южнославянских и русских летописей. Очевидная политическая и религиозная независимость, мощь Руси способствовали благоприятному восприятию идеи византийского наследства (правопреемства). Теория старца Филофея вошла в состав церковно-государственной идеологии, оказывала влияние на духовные и политические процессы в последующие века. С изменением геополитической обстановки, крупными преобразованиями последних десятилетий в самой России изучение и применение третьеримской концепции приобретает особую актуальность.
Ключевые слова: Москва, Кремль, Рим, Константинополь, Палеологи, старец Филофей, Иван IV, патриарх, идеология, эсхатология, Достоевский, Ключевский, Каптерев.
Для цитирования: Дмитриев Г.С. Особенности формирования концепции «Москва — Третий Рим» в XVI веке // Теология: теория и практика. 2022. Т. 1. № 4. С. 67-88. DOI: 10.24412/2949-3951-2022-0230
Georgy S. Dmitriev
Candidate of Theology, Associate Professor of the Department of General Humanitarian Disciplines
E-mail: [email protected]
Moscow University of Finance and Law
115191, Moscow, st. Serpukhov Val, 17, bldg., 1
Features of the formation of the concept of «Moscow — the Third Rome» in the XVI century
The unification of Russia around Moscow, liberation from the mongol Horde, the conclusion by Ivan III of an alliance with the Palaiologos dynasty in the second half. XV century, these and other events led to the creation of a special church-state doctrine, justifying the leading role of Russia as a new world Christian power that replaced the lost Byzantium. The creator of the theory of Moscow as the Third and last Rome was the monk of the Pskov Elizarov monastery Philotheus. The basis of his concept was the ancient idea of the «transition of kingdoms», borrowed from biblical prophecies (Daniel, Ezra), as well as a whole corpus of byzantine, South Slavic and russian chronicles. The obvious political and religious independence, the power of Russia contributed to a favorable perception of the idea of the Byzantine inheritance (succession). Philotheus' theory became part of the church-state ideology and influenced spiritual and political processes in the following centuries. With the changing geopolitical situation, major transformations of the last decades in Russia itself, the study and application of the Third Rome concept is becoming particularly relevant.
Keywords: Moscow, Kremlin, Rome, Constantinople, the Palaiologi dynasty, monk Philotheus, patriarch, chronicles, Elizarov monastery, ideology, eschatology.
For citation: Dmitriev G.S. Features of the formation of the concept of «Moscow — the Third Rome» in the XVI century. Theology: Theory and Practice, 2022, vol. 1, no. 4, pp. 67-88. DOI: 10.24412/2949-3951-2022-0230
Теория о Москве как Третьем, и последнем, Риме формировалась на протяжении нескольких столетий и была составлена в начале XVI века. Оказавшись весьма значимой по своему духовно-нравственному и политическому содержанию, она вошла в состав государственно-церковной идеологии в конце того же столетия. Значительное внимание в своих работах третьеримской концепции уделяли такие дореволюционные авторы, как профессора МДА Е.Е. Голубинский, Н.Ф. Каптерев, В.О. Ключевский, В. Малинин, Е.Ф. Шмурло, В.И. Савва1.
Известная теория перехода царств2 не была новой, она являлась продолжением библейской истории видения пророка Даниила и Ездры. Обозначить именно Русь как новую христианскую империю сумел в первой четверти XVI века лишь старец Фило-фей. В среде отечественных историков существует расхождение по поводу взгляда на создание данной доктрины, зародилась ли она самостоятельно в русских умах или занесена со стороны. Большинство учёных признают, хотя и с оговорками, самостоятельность русской идеологии. Среди них такие авторы, как Н.Ф. Каптерев (1847-1917), В.О. Ключевский (1841-1911), И.Н. Жданов (1846-1901)3, С.Ф. Платонов (1860-1933), В.Е. Валь-денберг (1871-1940). Другие, как П.Н. Милюков (1859-1943), А.А. Кизеветтер (1866-1933), подчёркивают иноземное происхождение этой теории, выделяя исключительное воздействие на неё болгарской и сербской письменности [Шмурло, 2000. С. 160]. Ф.И. Успенский (1845-1928) настаивал на влиянии Римской курии, ссылаясь на активные и многолетние дипломатические отношения Москвы с Римом [Успенский, 2002. С. 496-502]. А.А. Кизеветтер напоминает о личности митрополита Киприана, впервые познакомившего Русь с южнославянскими идеями, литературой. Идеи эти (о Москве — наследнице Константинополя) восприняла русская книжность, в т. ч. митрополит Зосима. Филофея А. Кизеветтер называл популяризатором теории Третьего Рима [Шмурло, 2000. С. 161].
М.Д. Приселков4 (1881-1941) на рубеже 1940-х гг. предполагал, что третьеримская теория была выдвинута правящим верхом Москвы в момент складывания централизованного государства. Идею эту он назвал «весьма надуманной, позаимствованной», «приспособленной к текущему моменту» [Приселков, 1940. С. 184].
Н.И. Ефимов в 1912 г. отметил сложность, многосоставность «московско-русской националистической идеологии» [Лукин, 2000. С. 191].
Профессор Московской духовной академии Н.Ф. Каптерев вовсе отрицал какое-либо значимое южнославянское влияние на формирование теории Филофея. Идея Третьего Рима зародилась самостоятельно в русских умах под непосредственным впечатлением событий в Византии. «Власть великих князей Московских, доросшая до значений всероссийской, и, главным образом, Флорентийская уния и падение Константинополя послужили исходным пунктом, с которого началась новая русская жизнь, под влиянием указанных событий установился определённый взгляд на своё и чужое прошлое, на
1 Из современных исследователей можно выделить: А.Н. Боханова, Н.В. Синицыну, Е.А.Бауэр, А.А. Ту-рилова, А.Н. Климено, В.Б. Кобрина, Я.С. Лурье [1960] и др.
2 На Западе она приняла форму теории «перехода империи» (Translatio Imperii).
3 И. Жданов поддерживает мнение Н.Ф. Каптерева, не отрицая, впрочем, южнославянское влияние, но в нём видел лишь «фактор подсобный, второстепенный».
4 Приселков Михаил Дмитриевич — крупный советский историк, славист, магистр богословия, декан исторического факультета ЛГУ, до 1923 г. — профессор Института народного хозяйства.
настоящее, на своё будущее призвание. Выработка этих взглядов всецело принадлежит русским грамотеям, книжникам. Они руководились сильным национальным самомнением, желанием назначить Москве самую видную и блестящую роль в сфере других христианских народов» [Каптерев, 1914. С. 24]. В.О. Ключевский также рассматривает теорию Третьего Рима в контексте истории русской мысли. Его поддерживает проф. Н.С. Чаев (1897-1942). В статье, опубликованной в 1945 г., он отмечал, что теория Москвы — Третьего Рима «отражала успехи складывания и укрепления национального, а по форме своей — централизованного феодального государства, была направлена также и в сферу международных отношений» [Синицына, 1998. С. 46].
Напряженная международная политическая обстановка XV века — крушение православной Восточно-Римской империи (1453 г.), массированная османская экспансия на Запад и одновременно объединение Руси вокруг Москвы, ряд других причин побуждали церковно-государственные правящие круги к поиску актуальной национальной доктрины: Московии было важно обрести свое самосознание на фоне происходящих событий.
Пятнадцатый век явился для России веком возрастания могущества5, политического и церковного суверенитета: в 1448 г. была провозглашена автокефалия Русской церкви, в 1478 г. состоялся брак Ивана III с греческой принцессой Софией (Зоей) Пале-олог, в 1480 г. окончательно свергнуто ордынское иго6. Возрастание Москвы как геополитического, церковного центра шло одновременно с увяданием и завершением Византии — хранителя мирового православия. В 1438 г. была заключена печально известная Флорентийская уния, осужденная как русским церковным собором 1441 года [Петруш-ко, 2018. С. 118], так и самим народом и клиром Константинополя [Величко, 2010. С. 420], захваченного турками в мае 1453 г. В последующие годы османы покорили все православные государства7 — единственной свободной, процветающей страной оставалась Московская Русь. «Взоры всех православных народов Ближнего Востока с упованием обратились к Москве» [Тальберг, 2004. С. 107].
Русские летописцы начинают претворять мысль о преемстве Руси от Византии. Г.Г. Литаврин отмечает: «Учительная (некогда весьма существенная) роль греков и в области религии, и в сфере культуры резко снизилась. Политическая роль Русской земли, распространение грамотности и образования неминуемо вели её к сознанию своего духовно-нравственного достоинства» [Литаврин, 1999. С. 515]. В «Извещении о пасхалии» на восьмую тысячу лет (1492 г.) митрополит Зосима (1490-1494) писал: «И ныне про-слави Бог христолюбивого великого князя Иоанна Васильевича, государя самодержца всея Руси, нового царя Константина новому граду Константина — Москве» [Карташов, 2000. С. 284]. Указанная дата — 1492 г. — оказалась примечательной незаурядными со-
5 К концу XV в. власть московского государя над северо-восточной Русью «была всеми признана, прямо и открыто никем более не оспаривалась» [Каптерев, 1914. С. 26].
6 «Уничтожение Иваном III зависимости от татар было тем грандиозным и долгожданным событием, с которым связан рост политической теории Русского государства [Лихачев, 1945. С. 101].
7 «Необычайные военные успехи Турции во второй половине XV века вселили ужас и смятение в среду европейских народов. В 1459 г. завоёвана Сербия, в 1460 г. турки завоевали Афинское герцогство и вслед за ним Грецию; в 1462 г. — Лесбос и Валахию, в 1463-м — Боснию, в 1467-м — Албанию, а затем Герцеговину, в 1476 г. — опустошили Молдавию, а в 1479 г. заключили победоносный мир с Венецией, Неаполем» [Лихачёв, 1945. С. 96].
бытиями: открытием Америки Х. Колумбом, завершением Реконкисты, смертью папы Иннокентия VIII и восшествием на апостольский престол нечестивого Александра VI Борджиа. На Руси была проведена календарная реформа (новолетие стало отмечаться 1 сентября), возросли апокалиптические настроения в связи с приближением конца седьмого тысячелетия8 (ожидание конца света было всеобщим в связи с окончанием седьмой тысячи лет от сотворения мира; в 1524 г. предсказывали потоп9 [Синицына, 1998. С. 186]). Русский летописец, успокаивая эсхатологические волнения, постепенно переносит роль Византии как оплота православия, христианской империи на Русь.
Еще до сочинения митрополита Зосимы и «Русского хронографа» посольский толмач Дмитрий Герасимов составил «Повесть о белом клобуке», в которой превозносил церковный авторитет Руси и её политическое значение [Карташов, 2000. С. 284]. В повести Русь описывается как Третий Рим [Стремоухов, 2002. С. 432], белый клобук «самим Константином Великим был вручен папе Сильвестру, но потом вследствие нечестия пап, по особому откровению, отослан был в Константинополь, откуда опять по особому откровению, ввиду приближавшегося падения Царьграда, отослан был на Русь» [Каптерев, 1914. С. 12]. Профессор Н.Ф. Каптерев определял это сочинение как первую «мысль о переходе церковно-иерархического величия с востока» в Россию [Каптерев, 1914. С. 12].
Иконография изображает в белом клобуке уже святителей Петра (1308-1326) и Алексия (1354-1378), исторически известно о принадлежности первого белого клобука архиепископу Василию Новгородскому (1354 г.) [Настольная книга священнослужителя, 1983. С. 115]. С «Повестью о белом клобуке» перекликается «Сказание о Тихвинской иконе Божьей Матери»10, относящееся примерно к этому же времени. В обоих произведениях проводится мысль о знаменательном переходе святынь из Константинополя на Русь [Каптерев. 1914. С. 13]. Во второй половине XV в. в Москве и других городах создаются повести на тему политической преемственности Русью византийского наследства. Вслед за возвеличиванием Русской земли, её духовно-нравственных достоинств необходимо было придать соответствующий статус и властителям государства. Одновременно это служило аргументацией в полемике и с внутренними удельными князьями, и с европейскими монархиями. Таковы повести о Вавилонском царстве и естественное продолжение этих повестей — «Сказание о князьях Владимирских». Происхождение этих произведений византийское, цель же — «обоснование преемственности Византи-
8 «Вера, что мир будет существовать шесть (или семь) тысяч лет, является очень древней. Это убеждение разделяли талмудисты, некоторые еретики и некоторые отцы Церкви. Наступал 1492 г. Апокалиптическая катастрофа не происходит. Русские, таким образом, могли вздохнуть свободнее. Они должны были выработать новую историческую доктрину христианской империи» [Стремоухов, 2002. С. 432].
9 Подобные взгляды присутствовали даже в Северной Америке, в религии ацтеков. В 1519 г. индейцы ждали возвращения бога Кетсалькоатля и связывали с ним изменение всего мира, новую эпоху [Рязанова, 2004. С. 72].
10 По существу, это литературный памятник эпохи становления Русского централизован. государства. На Руси икона известна с конца XIV в., «после того как якобы таинственно покинула столицу Византии Константинополь, ровно за 70 лет до его взятия турками, и объявилась в Новгородской земле, где в итоге неоднократного перенесения по воздуху из одного селения в другое окончательно остановилась у реки Тихвинки <...>. В 1910 г. по распоряжению Иконописного комитета при Святейшем синоде производилась чистка Тихвинской святыни, реставратор Г.О. Чириков, сделав два шурфа, обнаружил на иконной доске действительно относившийся к XIV столетию древнейший живописный слой [Кириллин. 2008. С. 19, 20, 163].
ей всемирно-исторической царской власти, средоточием которой считали Вавилон. На Русь повести о Вавилонском царстве пришли... в конце XV века» [Гудзий, 1941. С. 242].
В первой повести речь идёт о вавилонском царе Навуходоносоре (605-562 гг. до н. э.) и строительстве им нового города. Во второй — об изъятии царских сокровищ из Вавилона по приказу императора Льва (Василия). Часть этих регалий (порфиру, кубок, венец) император оставляет у себя, часть передаёт патриарху.
«В некоторых списках второй повести говорится о том, что сердоликовая крабица со всем висом царским перешла во владение киевского князя Владимира. Отсюда один шаг к прямому перенесению византийских регалий на московского великого князя» [там же. С. 243]. «Сказание о князьях Владимирских» является непосредственным развитием и продолжением повестей о Вавилонском царстве. Это же сказание легло в основу «Послания о Мономаховом венце» инока Спиридона-Саввы [Скрынников, 1994. С. 44]. Сочинение о князьях появляется, как предполагал Р.Г. Скрынников, в связи с коронацией внука Ивана III Димитрия. В раннем Чудовском и других сборниках за текстом сказания следует «Чин венчания Димитрия-внука». Автор сказания старался доказать, что «владимирские князья давно породнились с византийским императорским домом и стали его наследниками» [там же]. Сказание начинается от Ноя и доводится до Августа Октавиана, который посылает родного брата Пруса на берега реки Вислы. Потомком Пруса в 14-м колене был князь Рюрик11. По повелению новгородского князя Гостомыс-ла было отправлено посольство, призвавшее Рюрика с братьями. Здесь же приводится легенда о дарах императора Константина IX Мономаха (1042-1055) своему внуку Владимиру. В этот дар вошли: часть животворящего Креста Господня, бармы, царский венец, цепь аравийского золота. Всё это привозит в Киев митрополит эфесский Неофит. «С того времени, как Владимир принял дары, зовётся он Мономах, «царь всея Росия»12. В некоторых списках сказания говорится о передаче перед смертью Мономаха регалий его сыну Георгию [Гудзий, 1941. С. 243]. Автор, видимо, хотел сообразовать то, что было перед его глазами, и свой рассказ. Оба героя сказания, Дмитрий, внук, и В. Мономах, получили венцы из рук деда [Скрынников, 1994. С. 44] (время написания «Сказания.» И.Н. Жданов определяет 1480-ми гг. — началом XV в. [Гудзий, 1941. С. 243]).
Таким образом, создание третьеримской теории инока Филофея в XVI в. предварял корпус русских летописей, основой которых служили византийские хроники.
Помимо летописей, просвещенному монашеству была известна генеалогия московских князей. В 1453 г. семья последнего византийского императора бежала в Италию. У имп. Константина XII Палеолога (1449-1453) было два родных брата — деспот Дмитрий и Фома. С 1460 г. Дмитрий пребывал в Константинополе, получал пенсию от султана. Его дочь была отдана в гарем султана Махмеда II (1451-1481). Фома, гнушаясь
11 «По мнению ряда авторов (Р. Дмитриева, А. Кузьмин, А. Сахаров), обращение к Древнему Риму как исходному пункту всей династии Рюриковичей, явилось своеобразным откликом русских публицистов на европейское Возрождение, в основе которого лежал повышенный интерес к античному миру» [Спицын, 2015. С. 291].
12 «При этом искажаются исторические факты: Константин Мономах умер, когда Владимиру Всеволодовичу было около двух лет. Эта хронологическая несообразность была замечена лишь в позднейших летописных сборниках, где Константин Мономах был заменен Алексеем Комниным» [Гудзий. 1941. С. 243].
неверными, бежал из Корфу в Рим и там получал субсидии от папы13. Его сыновья Андрей и Мануил также были облагодетельствованы новым папой — Павлом II (1464-1471). У Фомы (t1465) было две дочери — Елена (+1474) и София. Последняя вместе с братьями воспитывалась в Риме за счёт папы по плану кардинала — грека Виссариона [Карамзин, 1982. С. 36].
София была завидной невестой для европейских монархов14, но, по утверждению Н.И. Костомарова, она «не хотела выходить замуж за принца римско-католической веры» [Костомаров, 2004. С. 152]. Об этом её убеждении в Москве красочно писал грек Ю.Д. Траханиот, доверенное лицо Палеологов15. Как только в Риме узнали о смерти супруги московского князя (в 1467 г.), немедленно в Москву было отправлено посольство, которое вело переговоры три года. Ивану III (1462-1505) доложили, что София уже отказала многим претендентам [Скрынников, 1994. С. 35] и ему следует торопиться [Базиле-вич, 1952. С. 235]. А.В. Карташев говорил о неопределенности источника инициативы брака с Софией [Карташов, 2000. С. 283]. Ряд историков (Н.М. Карамзин, С.М. Соловьев, Е.Е. Голубинский, Д.С. Лихачев, К.В. Базилевич, Р.Г. Скрынников) указывает на Рим — папу и кардинала Виссариона как инициаторов брака. Цель его в основном виделась в склонении к антитурецкой коалиции, крестовому походу. «Маня и соблазняя Ивана III византийским наследством, римская курия стремилась вовлечь Москву в общеевропейский союз для борьбы с исламом. Именно для этого и был задуман в Риме брак Ивана III с Софьей Палеолог» [Лихачев, 1945. С. 96]. «Сикст IV, так же как и Павел II, — писал Н. Карамзин, — имел надежду изгнать Магомета из Царьграда, хотел, чтобы государь Московский склонил хана Золотой Орды воевать Турцию» [Карамзин, 1982. С. 39].
В Москве перспективы брака с греческой царевной расценивали иначе. Правительство хотело получить выгоду, а не обременение от этого союза, что успешно и осуществилось: в ноябре 1472 г. великий князь породнился с династией греческих императоров Палеологов, сделав себя равным великим правителям.
Во утверждение династического и политического преемства как государственный герб России был принят византийский двуглавый орёл [Тальберг, 2004. С. 109], сохраняющийся на российском гербе и поныне. П.О. Пирлинг (1840-1922) отмечал, что с 1473 г. венецианский сенат, точный и осторожный в своих утверждениях, признал «по собственному побуждению, права Ивана III на византийскую империю за отсутствием мужского потомства линии Палеологов» [Савва, 1901. С. 21], при этом в послании сената князь именуется «величеством» [Карташов, 2000. С. 283; Успенский, 2002. С. 502].
«Иван III, — писал проф. В.О. Ключевский, — мог теперь считать себя единственным оставшимся в мире православным и независимым государем, какими были византийские императоры, и верховным властителем на Руси» [Ключевский, 1993. С. 157].
13 Пий II (Пикколомини) (1458-1464) выдавал ему 300 золотых ежемесячно.
14 В своё время к ней сватались кипрский принц Иаков II (в 1466 г.), герцог миланский, французский король. Но всем им она отказала [Успенский, 2002. С. 497]. Р. Скрынников предположил, что не она, а ей, Софье, было отказано в сватовстве, т. к. она была бесприданницей [Скрынников. 1994. С. 35].
15 Траханиот Юрий Дмитриевич (XV — 1520-е гг.) — придворный, дипломат на службе у Ивана III, Василия III, возможно, переводчик. Сын дипломата и публициста Дмитрия Мануиловича Траханиота и племянник Юрия Мануиловича, для исключения путаницы дядю называют «Старый», а племянника «Малый». С. фон Герберштейн отзывался о нем как об очень учёном и искусном человеке. Траханиоты были православными униатами [Биографическая заметка на сайте Института русской литературы РАН].
Только после брака с С. Палеолог и свержения ордынского ига в 1480 г. Иван III смог ощутить себя самодержцем и именоваться царём.
В начале XVI века Московское государство возглавлял самодержавный правитель, равных которому в Русской земле уже не было. Объединённая Русь стояла перед новыми историческими задачами. «С самого покорения Константинополя, — писал Ф.М. Достоевский, — весь огромный христианский Восток невольно и вдруг обратил свой молящий взгляд на далёкую Россию, только что вышедшую из своего татарского рабства, и как бы предугадал в ней будущее её могущество, свой будущий всеединый центр себе во спасение. Россия же немедленно и не колеблясь приняла знамя Востока и поставила царьградского двуглавого орла выше своего древнего герба и тем как бы приняла обязательство перед всем православием: хранить его и все народы, его исповедующие, от конечной гибели» [Достоевский, 1877. С. 68] (в этом с русским классиком был согласен и проф. МДА Е.Е. Голубинский [Голубинский, 1900. С. 765]).
Не имея опасных врагов внешних, не собираясь выступать против турецкой империи, Московское государство оказалось тогда крупнейшей православной монархией. «Русь стала чувствовать себя уже и политической наследницей Византийской империи, что нашло отражение в известной теории «Москва —Третий Рим» [Алексий II... 1999. С. 807].
Окончательную и самую сильную формулировку из сложившихся в народе и правительственных кругах представлений дал старец псковского Елиазарова монастыря Филофей (ок. 1465-1542) [Карташов, 2000. С. 285]. Он первым ясно высказал мысль о всемирном значении Москвы и её «царства» в послании к великому князю Василию III (1505-1533) [Полное собрание русских летописей, 1851. С. 187].
Игумен Трёхсвятительского Елиазарова монастыря [Малинин, 1901. С. 34; Стремо-ухов, 2002. С. 433; Доброклонский, 2001. С. 282] Филофей был автором нескольких посланий16, выражавших высокую идею о Москве — Третьем Риме. (Сочинение, приписываемое Филофею, «Об обидах Церкви» содержит элементы полемики с первым его посланием и не может принадлежать старцу, скорее его продолжателю [Синицына, 1998. С. 324.] Без сомнения, принадлежит Филофею, по мнению ряда современных историографов, лишь послание к дьяку Мунехину [там же. С. 49, 324])17.
Господствующая идея, лежащая в основе воззрений инока Филофея, — идея провиденциализма, в силу которой всё, что ни совершается в мире, совершается волею Бога, Творца и Промыслителя всего сущего [Малинин, 1901. С. 147]. Цель послания к великому князю состоит, с одной стороны, в стремлении вызвать участие к опальным псковичам, с другой — побудить его принять меры к устранению некоторых беспоряд-
16 Одного или двух посланий к Василию III, посланий (одного или двух) псковскому дьяку Мисюрю Мунехину, возможно, участвовал в составлении «Русского хронографа» редакции 1512 г. и начала Псковского летописного свода редакции 1547 г. (мнение А.А. Шахматова) [Малинин, 1901. С. 369; Синицына, 1998. С. 171; Карташев. 2000. С. 285; Гудзий. 1941. С. 215].
17 Разнится мнение исследователей и по поводу датирования сочинений. Послание к Василию III В. Малинин, А.А. Шахматов, Р. Скрынников определяют ранее 1526 г.: от 1509, 1510-1526 г. (первым годам отдаётся предпочтение), Р.Г. Скрынников — за 1514-1521 гг. Послание к дьяку М. Мунехину написано ок. 1523, 1524 гг. (это мнение Е. Шмурло, В. Малинина, Л.Н. Майкова, А.Л. Гольдберга) [Синицына. 1998. С. 134; Скрынников. 1994. С. 77; Малинин. 1901. С. 369; Шмурло, 2000. С. 159].
ков церковной жизни русских людей того времени. Однако сущность воззвания заключается в выражении и формулировке исключительного мирового призвания, которое указано Промыслом Божиим русской Церкви, государству и его главе» [там же. С. 383].
Автор послания обращает внимание на недостатки в церковной и частной жизни, которые «нуждаются в исправлении, это: неправильное знамение крестом. нарушение имущественных прав церкви и вдовство новгородской епархии (кафедра была вакантна с 1509 по 1526 г.)» [Шмурло, 2000. С. 159].
Следуя тезису о богоустановленном единстве всего христианского мира, Филофей доказывал, что первым мировым центром был старый Рим, вторым — новый Константинополь, а в последнее время им стал третий Рим — Москва. «Два Рима падоша, а третий стоит, а четвёртого не бывать» [Скрынников, 1994. С. 77].
Третья часть послания почти целиком основана на Втором соборном послании св. апостола Петра о «последних днях» и божественном долготерпении [Синицына, 1998. С. 281]. Старец Филофей внушал великому князю, что правая вера осталась теперь только на одной Руси и что все прежде бывшие православные царства «снидошася в твоё едино царство». В связи с этим на государе лежит особая обязанность: «Не приступай царю заповеди, еже положила твои прадеды великий Константин и блаженный Владимир и великий богоизбранный Ярослав и прочии блажении святыи, их же корень и до тебе» [Каптерев, 1914. С. 15]. Старец предостерегает, грозит, но не славословит [Флоров-ский, 1983. С. 11]. Он понимает, какова новая величайшая ответственность Руси.
Идея о Третьем Риме повторена и более пространно изложена в послании к дьяку Михаилу Григорьевичу Мунехину (+1528), одному из соратников Василия III. Он возродил и устроил Псково-Печерский монастырь (где и был похоронен). Во Пскове М. Муне-хин явился самым видным проводником московской государственности и московских обычаев. Его корреспондентами были, в частности, толмач Д. Герасимов, лекарь Н. Латынин (Булев) [Иловайский, 1890. С. 16-17]. Последний, профессор медицины, зарекомендовал себя как поборник католицизма и астрологии. Он послал одно из своих сочинений псковскому наместнику, тот же передал его Филофею. Это и подтолкнуло старца к написанию Послания на звездочетцев и латинян [Стремоухов, 2002. С. 435]. В этом послании он уточнил свою теорию следующим образом: греческое царство «разорися» из-за того, что греки предали свою православную веру и приняли латинство [Скрынни-ков, 1994. С. 77]. Церковь православная, как апокалиптическая жена, бежала от «старого Рима опресночного ради служения», в новый же Рим «беже, еже есть Константин град, но ни тамо покоя обрете съединения их ради с латынею на осмом соборе». «И паки в третий Рим беже, иже есть в новую великую Русию». «Все христианские царства пото-пише от неверных, токмо единого государя нашего царство едино благодатию Христа стоит» [Карташов, 2000. С. 285].
Для выражения идеи преемства царств Филофей пользуется апокалиптическим образом жены, бегущей в пустыню от змия. В послании к великому князю этот образ ещё не встречается [Малинин, 1901. С. 381]. Повторяется же выражение «снидошася»: «Все христианския царства придоша в конец, и снидошася во едино царство нашего го-
сударя». Здесь даётся ссылка на библейские пророчества (о переходе царств) [Шмурло, 2000. С. 159].
К началу составления своих посланий Филофей мог использовать хорошую литературную базу: греческие, болгарские тексты, полный список Священного Писания (в редакции свт. Геннадия Новгородского), «Повесть о взятии Царьграда», «О белом клобуке», «О Вавилонском царстве», «Изложение пасхалии 1492» митр. Зосимы, «Русский хронограф» 1512 г. Все эти произведения подготовили почву для изложения Филофее-вой концепции. При этом игумен не мог составить лишь компиляцию всех пророчеств и преданий — требовалась творческая работа. Филофей, по мнению В. Ключевского, монах мыслящий: «в своих посланиях, очень хороших по содержанию для XVI века, он смотрит гораздо выше и видит дальше сотен современных ему книжников» [Синицы-на, 1998. С. 21].
Таким образом, созданию концепции Москва — Третий Рим предшествовали исторические и литературные события на Руси и в Европе. Идея эта испытала влияние южнославянских, византийских и, преимущественно, русских летописей и устных сказаний. Вызвала же ее к жизни насущная необходимость — создание единого, независимого Московского государства и возросшее национальное самосознание русского народа. Влияние означенных политических событий и славянских хроник на теорию Филофея не было безусловно доминирующим, в основе его теории лежали представления об исторических и духовных процессах. «Старец Филофей не был писателем по личному почину и призванию, и только при наличности благоприятных обстоятельств случилось то, что особый склад его мысли, его способность и готовность отзываться на запросы времени и своих современников нашли себе выражение в его произведениях» [Малинин, 1901. С. 134].
Послания старца явились необходимым ответом на события того времени. Зоси-ма, митрополит, обвиненный в ереси, не мог быть авторитетным в глазах современников. Наречь Москву Римом мог лишь человек нравственный, высокодуховный, каким и оказался игумен Филофей. Опасное присутствие при великокняжеском дворе Николая Немчина, распространение его идей в столице18 и вне её, притом что русское общество переживало очередной общеевропейский всплеск эсхатологических переживаний, также побудило Филофея к написанию своей теории [Синицына, 1998. С. 176]. Он был уверен, что послания его станут известны правителям и будут распространены за пределами Кремля.
В противопоставление всеобщим апокалиптическим чаяниям Филофей должен был развивать идею о длительности исторического времени царства Третьего Рима [Стремоухов. 2002. С. 187]. В своё время архиепископ новгородский Геннадий, для успокоения масс, разработал пасхалию с 1490 г. ещё на 70 лет. Митрополит Зосима тогда же
18 В своих сочинениях Н. Булев отстаивал два тезиса: первый — это зависимость судеб людей и народов от звёзд, второй — истинность, подтверждённая последними событиями истории, католической веры. Поскольку Москва была в тесном контакте с Западом, Рим склонял Рюриковичей к антитурецкой коалиции, предлагая им королевский титул; возникало опасение за стойкость русского правительства. Не успели улечься волнения, вызванные ересью жидовствующих, как вырисовывалась угроза католической экспансии. Н. Булев умело играл на чувствах русских, легко восприимчивых к апокалиптическому настроению, а также к суевериям [Стремоухов, 2002. С. 435].
указал на московского властителя как преемника василевсов. Филофею же теперь необходимо было доказать, во-первых, что Римская империя не разрушилась, а перешла и существует в ином краю, во-вторых, что московский великий князь является римским кесарем по крови. Благодаря распространённости «Хроники19 Георгия Амартола» (IX в.) и других хронографических памятников на Руси была известна одна из распространённых схем периодизации теории смены мировых монархий (чаще всего их называют четыре, иногда больше) [Синицына, 1998. С. 187].
Во второй главе книги пророка Даниила20 объясняется сон царя Навуходоносора II об истукане. Согласно толкованию пророка, золотая глава истукана означала царство Вавилонское, которое должно было сменить следующее царство (серебряное). После серебряного вступит в силу третье царство — медное, которое будет обладать всем миром. Четвёртое, железное государство окажется мощным и всесокрушающим. Железно-глиняные пальцы ног этого истукана означают царство разделённое, которое будет «частью крепкое, частью хрупкое». После этих монархий «Бог небесный воздвигнет царство, которое во веки не разрушится, и царство это не будет передано другому» (Дан. 2, 36-44). Впоследствии сам Даниил видел сон о четырёх зверях, означающих четыре империи и сон о двух из них — Персидской и Греческой (Дан. гл. 7 и 8). Под четырьмя царствами принято понимать Вавилонское, Персидское, Греческое и Римское. Так, в «Хронике Амартола» написано: «Асурийское царствие разориться вавилоняны, Вави-лонска персями, Перьское же макидонями, македонское ромеями, такоже Ромейское антихристом разориться, антихристово же Христом истляется». Эти повествования о величии и падении царств входили в круг любимого занимательного чтения древнерусских книжников [Синицына, 1998. С. 187].
Также было известно эсхатологическое «Откровение» византийского автора VII в. Псевдо-Мефодия Патарского21. В «Откровении» повествуется о пророчестве царя Давида о существовании Эфиопии до конца мира («Ефиопия предварит руку свою к Богу», пс. 67:32). Эфиопия толкуется в «Откровении» как Греческая империя. Одновременно упоминаются пророческие сны Даниила о царствах. На основе указанных сочинений делался вывод о вечности Греческого царства. На него переносятся не только ветхозаветные пророчества, но и толкование слов апостола Павла об «удерживающем» (2 Сол. 2, 7-8), т. е. о силе, препятствующей наступлению царства антихриста. У Псевдо-Мефо-дия отсутствует лишь счёт царств [там же. С. 255-256]. Под «удерживающим» понимается не только благодатная сила Святого Духа, но и самодержавная власть. «Она, имея
19 «Хроника, или Временник Георгия монаха», — летопись византийского монаха-хрониста Г. Амартола, охватывающая обзор событий от праотца Адама до императора Феофила (+842). «Хроника...» переведена на книжный славянский язык в XI в., является ключевым звеном в истории развития визант. историографической традиции в кон. VIII — 1-й пол. IX в. Самый ранний известный русский список (троицкий или тверской) был написан в Твери на рубеже ХШ-Х^ вв. (обнаружен в Троице-Сергиевской лавре) [Матвеенко, 2007. С. 9697; Афиногенов, Турилов, 2006. С. 48].
20 Даниил (VII в. до н. э.) — один из четырех великих библейских пророков (современник Иеремии), попавший вместе с соплеменниками в вавилонский плен после завоевания Навуходоносором Иерусалима в 597 г. до н. э.
21 Псевдо-Мефодий Патарский — сирийский писатель середины VII в., живший в Сев. Месопотамии, автор эсхатологического текста «Видение Мефодия Патарского» («Откровение Мефодия Патарского»), приписанного в средневековой рукописной традиции епископу малоазийского г. Патары Мефодию (Олимпийскому) (III-IV вв.).
в руках своих способы удерживать народные движения, и сама, держась христианских начал, не попустит народу явно уклониться от них, будет сдерживать его» [Толкование посланий св. Апостола Павла.., 2002. С. 49-50]22.
Филофей видел свою задачу в продолжении Псевдо-Мефодия, делая это в более осторожной форме, учитывая трагический опыт Греческого царства. Д. Стремоухов, В. Малинин заметили влияние Псевдо-Мефодия в тексте Филофея, где он говорит о соединении в «царстве нашего государя» всех иных православных царств, при этом он употребляет глагол «снидошася». В ранних славянских переводах Патарского XI в., отразившихся в «Повести временных лет», упоминается термин «снидошася»: «Четыре царства снидошася вкупе: Македония, и Ефиопия, и Римляне, и Греция» [Синицына. 1998. С. 263, 266].
Перевод с Вульгаты Третьей книги пророка Ездры (в Вульгате она названа Четвертой книгой Ездры) привлек общее внимание в тот момент, когда апокалиптическая проблематика вызвала столь страстную озабоченность. В одном из своих видений Ездра23 (V в. до н. э.) наблюдал орла с двенадцатью крыльями и тремя головами. Ангел объяснил Ездре, что орёл был четвёртым зверем видения Даниила (т. е. Римской империей) и что головы символизировали три царства (3 Ездр. 12, 12-25). Эти три головы последними царствовали на земле. Книга переведена на славянский язык доминиканцем Вениамином, которому помогал толмач Митяй Малый (иногда ассоциировавшийся с Дмитрием Герасимовым) [Стремоухов, 2002. С. 432]. Святой Ипполит Римский (170 — ок. 235) также отождествлял последнее царство с римлянами: «Это железные голени статуи, ибо сильны как железо». В IV в. о христианском царстве писали Евсевий Кесарийский, свт. Иоанн Златоуст, преп. Ефрем Сирин и другие отцы [Синицына, 1998. С. 17-18]. Все эти сочинения (Книга пророка Даниила, Псевдо-Мефодия, Хроники Г. Амартола и другие летописи) давно создали в христианском обществе понятие незыблемости империи.
Ромейское царство, сложившееся в эпоху императора Августа (27 г. до н. э. — 14 г. н. э.), к которой относились деяния и земная жизнь Христа, казалось нерушимым. Этому царству предназначено существовать на земле до скончания века, «чтобы быть охранителем христианской церкви, но по судьбам Божиим не имело постоянно оставаться на одном и том же месте, но должно было совершить несколько перемещений» [Голубинский, 1900. С. 765].
Средневековая католическая мысль видела в качестве последней земной державы Священную Римскую империю, возникшую в X веке. Филофей же, исходя из библейских, летописных текстов, утверждал, что именно Москва стала властепреемницей греко-римской империи. Флорентийская уния могла быть расценена как слабость, присущая медному непрочному царству из видения пророка Даниила. «Последним
22 «Уже в древнейшее время, с одной стороны, под «Удерживающим» (2 Фес. 2, 6-7) понимали Империю, с другой же стороны, предвосхищали церковное служение Царя. «Всякий праведный царь имеет священнический чин». Это представление о церковном служении Царя можно связать с догматическим учением о трёх служениях Господа нашего Иисуса Христа» [Асмус, 2002. С. 72].
23 Ездра — ветхозаветный священник, воссоздавший еврейскую религиозно-этническую идентичность после вавилонского плена (на основе закона Торы). Талмуд дает оценку Ездре как одному из величайших деятелей евр. истории, основоположнику раввинистического иудаизма. И. Флавий описывает Ездру как друга персидского царя Ксеркса.
царством, по всем русско-православным представлениям той эпохи, только и могла являться Россия» [Боханов, 2002. С. 215].
Так, экзегетический (библейский) аспект оказался основным в посланиях Фило-фея. Идея перехода царств была древней, Римская империя незыблема, но переходящая из одного центра в другой — вот что стремился показать автор посланий. Четвёртым, железным царством видения Даниила оказалась Ромейская держава, а третья глава орла из видения Ездры — это Третий Рим — Москва, а «четвёртому не бывать». Исполнение ветхозаветных пророчеств происходило не только на словах — в хрониках, а в реальной политической жизни. В 284 г. император Диоклетиан (284-305) разделил державу на две части — восточную и западную. Пророчество Даниила о разделённом царстве, которое будет «частью крепкое, частью хрупкое», можно отнести и к этому событию. В то время как западная часть клонилась к политическому и духовному закату, восточная процветала. В ней Римская империя обрела вторую жизнь, второе дыхание. Несколько раз обе части Римской империи находились под властью единого императора, пребывавшего в Константинополе (в правление императоров Константина, Феодосия I, Юстиниана Великого).
Упадок западной части был очевиден. Ещё в 402 г. император Гонорий перенёс столицу из Рима в Равенну. В 410 г. Рим был взят Аларихом, в 455 г. — разграблен вандалами, в 476 г. — покорён Одоакром. Постепенно епископы Вечного города удалялись от истинной апостольской веры и окончательно отреклись от неё после 1054 г. Константинополь, как новый центр мира, был по праву наречён вторым Римом. Третье правило II, 28-е правило IV, 36-е правило VI Вселенских соборов именуют Константинополь Новым Римом. При этом Константинопольской церкви даются равные права с церковью ветхого Рима [Правила православной церкви с толкованиями епископа Никодима.. , 2001. С. 253, 393, 521].
После падения Царьграда в 1453 г. вступала в права «третья глава орла» — Третий Рим — Москва. Филофею не составило труда убедить элиту в том, что Василий III — правитель Третьего Рима. Но вместе с геополитической составляющей Филофей акцентирует внимание на высочайшей ответственности в соблюдении православной веры. Старец напоминал: два Рима пали из-за потери истинной веры, третий не должен повторить их судьбу. Четвёртому Риму уже не быть, после Ромейской державы наступит апокалиптическое, последнее, время. Задача России — это время по крайней мере не приближать.
Протоиерей Георгий Флоровский (1893-1979) так характеризует концепцию Фило-фея: «Это была именно эсхатологическая теория, и у самого старца Филофея она строго выдержана в эсхатологических тонах и категориях. Схема взята привычная из византийской апокалиптики: смена царств, или, вернее, образ странствующего Царства — Царство или Град в странствии и скитании, пока не придёт час бежать в пустыню. В этой схеме два аспекта: минор и мажор, апокалиптика и хилиазм. В русском восприятии основным был именно апокалиптический минор. Образ III Рима обозначился на фоне надвигающегося конца: «посем чаем царства ему же несть конца» [Флоровский, 1983. С. 11].
Доктор исторических наук Н.В. Синицына (1936-2018), напротив, говорит о «светлом эсхатологизме» идеи Филофея. Этот термин употребил в своё время протоиерей Сергий Булгаков. «Слова о «последнем времени» сопряжены в его Послании с текстом о божественном долготерпении, которое обусловливала длительность исторического времени. В эсхатологии Филофея главным кажется не идея конца, а идея пути. Это путь покаяния и «мольбы» («молитвы»). Филофей избирает из Апокалипсиса не мрачные картины конца мира и прихода антихриста, но образ, символизирующий Церковь-жену, которая нашла спасение от преследующего её змия» [Синицына, 1998. С. 329]. «В целом сочинения о всемирном царстве, — писал Н.И. Ульянов (t1985), — заключают идею не торжества и превосходства, а спасения; они проникнуты страхом Божиим и должны быть отнесены к разряду эсхатологической литературы» [Ульянов, 1994. С. 154].
Н.Ф. Каптерев выделял в усвоенном Россией византийском наследии религиозно-культурное, духовное содержание [Синицына, 1998. С. 23]. Изначально теория Москвы — Третьего Рима носила эсхатологический, провиденциальный характер [Мали-нин, 1901. С. 385].
Окончательно идея о преемстве России от Римской империи вошла в состав цер-ковно-государственной идеологии после и вместе с введением самодержавия в 1547 г. и патриаршества — в 1589 г. Под влиянием св. митрополита Макария (1542-1563) 16 января 1547 г. великий князь Иоанн IV принимает царский титул. Генетический потомок императорский династии Палеологов (а также Ангелов, Комнинов)24, Карла I Велико-го25, болгарских царей (династия Асеней), французских (династия Капетингов)26 и итальянских королей27, герцогов Бургундских, великих князей литовских28, Иоанн Грозный имел полное и преимущественное право именоваться преемником византийских василевсов, а Русь — Римской империи.
На фоне династических связей Рюриковичей притязания болгарских и сербских [Курбатов, 1984. С. 131]29 правителей (в XV в.) на преемство Ромейской империи были необоснованны. «Царский титул не заключал притязаний на мировую гегемонию, — замечает Р. Скрынников, — он воплощал религиозно-политическую доктрину, в силу которой православная Российская держава стояла выше любого католического или протестантского, т. е. не истинно христианского, королевства и княжества. Грозный пренебрежительно отзывался о польских «выборных» королях, шведской династии, английской королеве» [Скрынников, 1994. С. 88].
В короткое время царский статус Москвы был признан и на Востоке, и на Западе. Патриархи Константинопольские, пребывавшие под османским владычеством, признали царский титул Иоанна IV Васильевича и всех последующих правителей Руси. В грамоте 1556 г. патриарх Дионисий (1546-1556) именовал Грозного «царём», так же как
24 Праправнук императора Мануила II (1391-1425).
25 Через Анну Савойскую, жену имп. Андроника III, являвшуюся потомком Беатрисы де Вермандуа (880931) — жены короля франков Роберта I, бабки Гуго Капета, приходившейся правнучкой Карлу Великому.
26 Предки Ивана IV — короли франков Роберт II Благочестивый (996-1031), Гуго Капет (987-996).
27 Адальберт II Иврейский (950-964) — король Италии вместе с отцом Беренгаром II.
28 Потомок великих князей Гедимина (1316-1341), Кейстута (1381-1382), Витовта.
29 После разгрома Болгарии в 1330 г. сербский король Стефан Душан (1331-1335) ставил своей задачей создание сербско-византийской державы. См.: [Курбатов Г.Л. История Византии. С. 131].
и его преемник по константинопольской кафедре Иоасаф II (1556-1565) в 1562 г. [Пе-трушко, 2005. С. 300]. В специальной грамоте последний, совместно с собором, признаёт Иоанна потомком царицы Анны, сестры Василия Багрянородного, царём законным и «благочестивейшим, увенчанным от нас правильно, вместе и церковно, т. к. он от рода происходит и от крови царской и это полезно всему христианству» [там же].
Патриарх извещал царя об указании молиться во всех церквах о здравии государя, называя его царём православных христиан всей вселенной от востока до запада и до океана, надеждою и упованием всех родов христианских, которых он избавит от варварской тяготы и горькой работы. «Не только в одной Константинопольской церкви, — пишет патриарх, — но по всем церквам митрополичьим будем молить Бога о имени твоем, да будешь и ты между царями, как равноапостольный и приснославный Константин» [Каптерев, 1914. С. 30]. Итак, православный мир признавал30 рождение нового царства, преемствующего погибшей Византии [Петрушко, 2005. С. 300]. «Этим признанием не только восстановлялось важное для всех православных, но уже совсем было потерянное для них достоинство православного царя, но и приобретался для всей православной церкви новый сильный покровитель и защитник. Московский государь, вместе с достоинством царя, должен был принять на себя относительно восточной церкви и те обязанности, которые ранее лежали на Византийских императорах»31 [Каптерев, 1914. С. 28].
Подписывая официальные юридические документы, Римская курия, чаще невольно, подтверждала новый статус Москвы. Папами Юлием III (1550 г.) и Григорием XIII (1576 г.) были приготовлены письма и посольства на Русь с целью склонить государя к союзу с Римом для создания той же антитурецкой коалиции [Доброклонский, 2001. С. 196]. Барону С. Герберштейну (1486-1566) и Штейнбергу дана была соответствующая инструкция и грамота папы, в которой Иван IV именовался «императором» (Universorum Ruthenorum Imperator). Миссия эта не состоялась вследствие активного протеста короля Сигизмунда II Августа. Едва не произошёл разрыв между Римом и Польшей [Савва, 1901. С. 325, 326].
Германский император Рудольф II (1576-1612) в своих отношениях с Москвой титуловал Иоанна царём. Во всех последующих документах император бесспорно именовал так всех правителей Руси. В грамоте короля Филиппа и королевы Марии английской, составленной в 1557 г., царь назывался Imperator. Название это было обычным титулом, который усвоялся королевой Елизаветой I (1558-1603) Ивану IV [там же. С. 287, 341].
30 В 1644 г. патриарх константинопольский Парфений (1639-1644) писал царю: «Бог дал великое утешение и охранение — державное ваше святое царствие, в похвалу и утверждение, и помощь всем православным христианам». Константинопольский патриарх Афанасий Пателар (1634, 1635, 1652), уезжая из Москвы обращался к государю: «Твоя царская премногая милость. Как солнце сияет во всю вселенную. Не только надо мною одним богомольцем твоим; ныне ты государь и царь учинился православным христианам убежище. Мы бедные Божиим изволением за своё согрешение лишились государей греческих держателей и живём ныне под властью неверных; только мы имеем столб твёрдый и утверждение веры и помощника в бедах тебя. Великого государя, и прибежище нам и освобождение» [Каптерев, 1914. С. 31, 32].
31 «Московский государь вместе с царским титулом получил, таким образом, значение общеправославное, был уже не просто только московским государем, охранителем и защитником православия на Руси, но царём для всех православных народов. Как представитель, охранитель и защитник всего вселенского восточного православия» [Каптерев, 1914. С. 28].
«Новое положение Русского государства как православного царства заставляло по-новому осмыслить и статус Русской церкви как автокефальной, а теперь — и в связи с имперским достоинством Москвы. Москва — Третий Рим становилась столицей православного мира и, как первенствующая кафедра Русской церкви, — духовным центром православной ойкумены» [Петрушко, 2005. С. 303].
Уложенная грамота об учреждении патриаршества (1589 г.) закрепила на истори-ческо-каноническом уровне формулу «Третьего Рима», соотнесённую со всем Российским царством. В грамоте, скреплённой подписью и печатью патриарха Иеремии II (1580-1584, 1587-1595), слова о «Третьем Риме» изложены от его лица. Теория Москвы — Третьего Рима была признана публично всей православной иерархией, всей полнотой Восточной церкви.
Концепция Третьего Рима была по-особому воспринята Русской церковью, по сути выработавшей её. Это сказалось на обрядовой стороне церковной жизни, на введении статуса патриархии. Русские смотрели на своего первосвятителя как на высшего и даже единственного патриарха в ряду всех других. В нём, как и в царе, видели защитника и покровителя всего истинного христианства [Каптерев, 1914. С. 53-56] (понятно поэтому разочарование Москвы в 1590 г. по поводу придания её патриарху лишь пятого, а не третьего места в диптихе православных церквей).
Теория «Москва — Третий Рим» была составлена в первой четверти XVI в. иноком Псковского Елизарова монастыря Филофеем. Изложена она в посланиях к дьяку Михаилу Мунехину и великому князю Василию III. Сама идея, приведённая Филофеем, о переходе царств (translatio imperii) была не нова: её знали на Востоке и на Западе. Происхождение её древнее: ветхозаветные пророчества, преимущественно пророка Даниила, содержат упоминание о четырёх великих державах, из которых последняя, Римская будет вечной (Даниил, главы 2, 7, 8). К этому царству многие христианские авторы относят новозаветное понятие «удерживающего», упоминающееся в Послании св. ап. Павла к Солунянам (2 Сол 2, 7-8). Со времени основания Константинополя роль мирового центра, столицы империи переносится туда, что закрепляется официально на II, IV и VI Вселенских соборах. После падения Византии, в силу христианских представлений о незыблемости империи, славянские государства начинают примерять на себя роль её правопреемников. Промыслом Божиим не им, сломанным османским нашествием, но возрождённой и окрепшей Московской державе предстояло принять на себя столь ответственное звание. Это и пытался доказать в своих сочинениях старец Филофей. Он подал политической элите, всему русскому обществу уникальную мысль о Москве — Третьем, и последнем, Риме. У Филофеевой идеи были предшественники. Очевидное, но не доминирующее южнославянское (болгаро-сербское) и русское летописное влия-ние32 признают многие историки, исследовавшие этот вопрос (Е.Ф. Шмурло, Д. Стремоухов, В.Н. Малинин, Н.В. Синицына).
32 Повесть о белом клобуке, Пасхалия на 1492 г. митр. Зосимы, Повесть о Мономаховом венце, Князьях Владимирских, «Xронограф» 1512 г., Степенная книга 1560-х гг.
Со времени своего создания доктрина Филофея претерпела изменения. Создавалась она как эсхатологическая сакральная теория [Боханов, 2002. С. 230], в широкой полемике с католичеством, но время внесло свои коррективы. Наряду с богословской составляющей эта теория стала восприниматься и как политическая. «Концепция Третьего Рима никогда не являлась в полном смысле слова государственной идеологией», — отмечал А.Н. Боханов (+2019). Она была частью царской государственной идеи и отражала вселенскую идею русской общественной мысли [там же. С. 233]. Профессор В.И. Савва (1865-1920) обращал внимание на то, что известная доктрина выражала народные симпатии и представления [Савва, 1901. С. 19]. Позже, в XVII-XVШ вв., теория приобрела особую популярность в среде старообрядцев, а именно ее эсхатологический аспект [Лукин, 2000. С. 189].
Провозглашение России «Третьим Римом» происходило не от «гордости» или «ки-чения», но было формой, благодаря которой она демонстрировала свою верность эпохе первоначального христианства и Вселенских соборов. Столь величественная идея к концу XVI в. была полностью усвоена правительственными, дипломатическими сферами, вошла в государственные акты [Боханов, 2002. С. 230]. Она глубоко проникла в сознание русского человека и «глубочайшим образом сформировала ход русской истории» [Петрушко, 2005. С. 275]. «Не будет ошибкой сказать, что наиболее ярко русская национальная идея выразилась в концепции «Москва — Третий Рим» [Кутузов, 2003. С. 507]33.
Приведенные в настоящей статье мнения философов и историков демонстрируют широкий диапазон толкований — от высоких библейских провиденциальных, эсхатологических идей до сугубо геополитических34. При порой диаметральных подходах к оценке концепции большинство авторов признавало ее глубину и особую важность для русского самосознания. Значение третьеримской концепции для церковной и отечественной истории исключительно велико. Сформулированная ученым иноком концепция на долгое время определила «идейные и политические судьбы Русского государства и повлияла на характер его взаимоотношений с Церковью».
Идея Третьего Рима была полностью воспринята патриархом Никоном и царем Алексеем Михайловичем. Осознавая себя защитниками веры Христовой, покровителями вселенского православия, императоры Николай I, Александр II и Николай II, каждый в своё время, вынуждены были вступить в тяжелую войну для защиты великих христианских святынь и единоверных братьев (греков, сербов, болгар) (Крымская война 1853-1855 гг., Русско-турецкая война 1877-1878 [Тальберг, 2004. С. 112] и Первая мировая война 1914-1918 гг.)35. Всё это происходило под влиянием Филофеевой доктрины.
33 С тех пор, по замечанию Р.Г. Скрынникова, Б.П. Кутузова, Русь стали называть святою.
34 «Нет необходимости в четком определении характера теории. отличаются взаимопроникновением и взаимовлиянием государственных и церковных идей. Точнее будет обозначить теорию. как религиозно-государственную, имеющую значение и для определения особой роли православной церкви. и для обоснования равноправного положения Московской державы и ее правителя сравнительно с другими европейскими государствами» [Бауэр, 2008. С. 20].
35 Климено А.Н. отмечает: метафизический смысл концепции заключается в том, что «Третий Рим — это весь православный мир, сосредоточенный после падения Константинополя в России и находящийся под её опекой и покровительством. Перед Русью — Третьим Римом стоят две основные задачи: обеспечение внутригосударственной, в первую очередь духовной, безопасности и попечение обо всех православных народах. Приоритетным для российской геополитики становилось создание единого православного пространства...
После свержения самодержавия и прихода к власти коммунистов сменились надолго и национальные ориентиры. Только в 1948 году И.В. Сталина заинтересовал политический аспект древней теории: руками Русской церкви он планировал объединение Востока под руководством Кремля36, что, впрочем, в то время не могло осуществиться.
Только при сохранении православия государство может именоваться империей (ойкуменой). Таковы были многовековые представления о «вечном царстве».
Литература
Алексий II, Патриарх Московский и всея Руси. Церковь и духовное возрождение России. Слова, речи, послания, обращения 1990-1998 гг. — М., Издательство Московской Патриархии, 1999. — 908 с.
Асмус Валентин, протоиерей. Православие, государственность, культура. Кандидатское сочинение. — Сергиев Посад, Троице-Сергиева Лавра, МДА. 2002. — 282 с.
Афиногенов Д.Е., Турилов А.А. Георгий Амартол // Православная энциклопедия. — М., 2006. Т. XI.
Базилевич К.В. Внешняя политика русского централизованного государства второй пол. XV века. — М., 1952.
Бауэр Е.А. Идея «Москва — третий Рим» в русской общественной мысли конца XV — начала XVII вв.: отечественная историография XX столетия. Автореферат дис... кандидата исторических наук. — Челябинск, 2008. — 26 с. Боханов А.Н. Самодержавие. Идея царской власти. — М.: Русское слово, 2002. — 352 с. Васильева О.Ю. Русская Православная Церковь в политике Советского государства в 1943-1948 гг. — М., 2001. — 207 с. Величко А.М. История Византийских Императоров. Т. 5. — М., 2010. — 519 с. Голубинский Е.Е. История Русской Церкви. Т. 2. — М., 1900. — 896 с. Гудзий Н.К. История древней русской литературы. — М., 1941. — 468 с.
Доброклонский А.П. Руководство по истории Русской Церкви. — М.: Издательство Патриаршего Крутицкого Подворья, 2001. — 737 с.
Достоевский Ф.М. Заглавие [Сочинения]. Т. 25. Дневник писателя. Ежемесячное издание. 1877. Январь. — 257 с.
Знаменский П.В. История Русской Церкви (учебное руководство). — М., 1996. — 466 с. Иловайский Д. История России. Т. 3. — М., 1890. — 240 с.
Каптерев Н.Ф. Xарактер отношения России к православному востоку в XVI и XVII столетиях. — Сергиев Посад, 1914. — 567 с. Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 6. — СПб., 1982. — 417 с.
На этом геополитическом развороте России в сторону Балкан сказалась историческая память об ответственности... за поствизантийское пространство и за населяющие его православные народы. Этой специфической «психологией» «Третьего Рима» были мотивированы все русско-турецкие войны XIX в.» [Клименко, 2014. С. 18, 20].
36 «Создание системы православного единства Автокефальных Церквей под эгидой Московской Патриархии должно было стать отправным пунктом и одновременно ударом по римско-католической идее создания конфедерации Придунайских стран. Создание международного православного центра с политическим уклоном проходило под личным контролем И. Сталина и В. Молотова... О возрождении церкви под строгим контролем государства и укреплении ее международного авторитета. уже отмечалось» [Васильева, 2001. С. 156].
Карташов А.В. История Русской Церкви. Т. 1. — М., 2000. — 411 с.
Кириллин В.М. Предание о Тихвинской иконе Богоматери «Одигитрия»: текстологическое и историко-литературное исследование (журнальный вариант книги) // Герменевтика древнерусской литературы: Сборник 12. Ин-т мировой литературы им. А.М. Горького РАН; Общество исследователей Древней Руси; отв. ред. Д.С. Менделеева. — М., Знак, 2005. — С. 15-166.
Клименко А.Н. Влияние идеи «Москва — Третий Рим» на российскую геополитику ХГХ-ХХ вв. Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата исторических наук. — М., 2014. — 24 с.
Ключевский В.О. Курс русской истории. — М., 1993. — 389 с.
Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописании ее главнейших деятелей. — М., 2004. — 612
с.
Курбатов Г.Л. История Византии. — М., Высшая школа, 1984. — 199 с.
Кутузов Б.П. Церковная реформа XVII века как идеологическая диверсия и национальная катастрофа. — М., ИПА Три-л. 2003. — 574 с.
Литаврин Г.Г. Византия и славяне (сборник статей). — СПб.: Алетея, 1999. — 602 с.
Лихачев Д.С. Национальное самосознание Древней Руси. — М-Л.: АН СССР, 1945. — 95 с.
Лукин П.В. Народные представления о государственной власти в России XVII века. — М.: Наука, 2000. — 294 с.
Лурье Я.С. Идеологическая борьба в русской публицистике конца XV — начала XVI веков. — М-Л., 1960. — 511 с.
Малинин В. Старец Елизарова монастыря Филофей и его послания. — К., 1901. — 603 с.
Матвеенко В.А. Временник Георгия монаха. Издание 2006 г. // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2007. № 2 (28). — С. 96-111.
Настольная книга священнослужителя. Т. 4. — М., 1983.
Петрушко В.И. История Русской церкви с древнейших времён до установления Патриаршества: учебное пособие. — М.: ПСТГУ, 2005. — 358 с.
Петрушко В.И. Флорентийская Уния, Московский Собор 1441 года и начало автокефалии Русской Церкви // Церковь и время. 2018. № 1 (82). — С. 99-168.
Платонов С.Ф. Полный курс лекций по русской истории. — М., 1995. — 374 с.
Полное собрание русских летописей. Т. 5. Псковская летопись. — СПб., 1851. —365 с.
Правила православной церкви с толкованиями епископа Никодима (Далматинско-Истрийского). Т. 1. — М.: Отчий дом, 2001. — 637 с.
Приселков М.Д. История русского летописания XI-XV вв. — Л.: Издательство Государственного Ленинградского университета, 1940. — 186 с.
Приселков М.Д. Некролог Н.Ф. Каптереву. — М., 1918. — 6 с.
Русская Православная Церковь 988-1988. Очерки истории ГХ-ХГХ в. Вып. 1. — Калинин, 1988. — 108 с.
Рязанова С.В. Автохтонные религии Африки, Америки, Океании, Австралии // История религий. — М., 2004.
Савва В. Московские цари и византийские василевсы. К вопросу о влиянии на образование идеи царской власти московских государей. — Харьков, 1901. — 400 с.
Синицына Н.В. Третий Рим. Истоки и эволюции русской средневековой концепции (XV-XVI вв.). — М.: Индрик, 1998. — 410 с.
Скрынников Р.Г. Третий Рим. — М., 1994. — 413 с.
Спицын Е.Ю. Древняя и средневековая Русь IX-XVII вв.: Полный курс истории для учителей, преподавателей и студентов. Кн. 1. — М., Концептуал, 2015. — 400 с.
Стремоухов Д. Москва — Третий Рим: источники доктрины // Из истории русской культуры. Т. II. Кн. 1. — М., 2002.
Тальберг Н.Д. Перед судом правды. Третий Рим: возвышение и крушение. — М., 2004. — 616 с.
Толкование посланий св. Апостола Павла и по трудам свт. Феофана затворника. — М., 2002.
Ульянов Н.И. Комплекс Филофея // Вопросы истории. 1994. № 4. — С. 150-162.
Успенский Ф.Б., Литвина А.Ф. Из истории русской культуры, сборник. Т. II. Кн. 1. — М., 2002. — 944 с.
Флоровский Г. Пути русского богословия. — Париж, YМСА PRESS, 1983. — 522 с. Шмурло Е.Ф. Курс Русской истории. Спорные и невыясненные вопросы русской истории. — СПб., 2000. — 417 с.
References
A clergyman's handbook. T. 4. Moscow, 1983. (In Russian)
Afinogenov D.E., Turilov A.A. Georgy Amartol. Orthodox Encyclopedia. Moscow, 2006, vol. 11. (In Russian)
Alexy II, Patriarch of Moscow and All Rus'. The Church and the spiritual revival of Russia. Words, speeches, messages, addresses 1990-1998. Moscow, Publishing House of the Moscow Patriarchate, 1999, 908 p. (In Russian)
Asmus Valentin, archpriest. Orthodoxy, statehood, culture. Candidate essay. Sergiev Posad, Trinity-Sergius Lavra, Moscow Theological Academy, 2002, 282 p. (In Russian)
Bauer E.A. The idea of "Moscow is the third Rome" in Russian social thought of the late 15th — early 17th centuries: Russian historiography of the 20th century. Abstract of a dissertation for a candidate of historical sciences. Chelyabinsk, 2008, 26 p. (In Russian)
Bazilevich K.V. Foreign policy of the Russian centralized state, second half XV century. Moscow, 1952. (In Russian)
Bokhanov A.N. Autocracy. The idea of royal power. Moscow: Russian Word, 2002, 352 p. (In Russian) Complete collection of Russian chronicles. T. 5. Pskov Chronicle. St. Petersburg, 1851, 365 p. (In Russian)
Dobroklonsky A.P. Guide to the history of the Russian Church. Moscow: Publishing House of the Patriarchal Krutitsky Compound, 2001, 737 p. (In Russian)
Dostoevsky F.M. Title [Works]. T. 25. Diary of a writer. Monthly publication. 1877. January, 257 p. (In Russian)
Florovskii G. Ways of Russian theology. Paris, YMCA PRESS, 1983, 522 p. (In Russian) Golubinsky E.E. History of the Russian Church. T. 2. Moscow, 1900, 896 p. (In Russian) Gudziy N.K. History of ancient Russian literature. Moscow, 1941, 468 p. (In Russian) Ilovaisky D. History of Russia. T. 3. Moscow, 1890, 240 p. (In Russian)
Interpretation of the messages of St. Apostle Paul and according to the works of St. Theophan the recluse. Moscow, 2002. (In Russian)
Kapterev N.F. The nature of Russia's relationship to the Orthodox East in the 16th and 17th centuries. Sergiev Posad, 1914, 567 p. (In Russian)
Karamzin N.M. History of Russian Goverment. T. 6. St. Petersburg, 1982, 417 p. (In Russian) Kartashov A.V. History of the Russian Church. T. 1. Moscow, 2000, 411 p. (In Russian) Kirillin V.M. The legend of the Tikhvin Icon of the Mother of God "Hodegetria": textual and historical-literary research (journal version of the book). Hermeneutics of Old Russian Literature: Collection 12. Moscow: Znak, 2005, pp. 15-166. (In Russian)
Klimenko A.N. The influence of the idea "Moscow — the Third Rome" on Russian geopolitics in the 19th-20th centuries. Abstract of a dissertation for the degree of candidate of historical sciences. Moscow, 2014, 24 p. (In Russian)
Klyuchevsky V.O. Russian history course. Moscow, 1993, 389 p. (In Russian)
Kostomarov N.I. Russian history in the biographies of its main figures. Moscow, 2004, 612 p. (In Russian)
Kurbatov G.L. History of Byzantium. Moscow, Higher School, 1984, 199 p. (In Russian) Kutuzov B.P. Church reform of the 17th century as ideological sabotage and national catastrophe. Moscow, IPA Tri-l, 2003, 574 p. (In Russian)
Likhachev D.S. National identity of Ancient Rus'. Moscow-Leningrad: USSR Academy of Sciences, 1945, 95 p. (In Russian)
Litavrin G.G. Byzantium and the Slavs (collection of articles). St. Petersburg: Aleteya, 1999, 602 p. (In Russian)
Lukin P.V. Popular ideas about state power in Russia in the 17th century. Moscow: Nauka, 2000, 294 p. (In Russian)
Lurie Y.S. Ideological struggle in Russian journalism of the late 15th — early 16th centuries. Moscow-Leningrad, 1960, 511 p. (In Russian)
Malinin V. Elder of the Elizarov Monastery Philotheus and his messages. Kyiv, 1901, 603 p. (In Russian)
Matveenko V.A. Temporary of George the monk. Edition 2006. Drevnyaya Rus. Voprosy Medievistiki, 2007, no. 2 (28), pp. 96-111. (In Russian)
Petrushko V.I. Florentine Union, Moscow Council of 1441 and the beginning of autocephaly of the Russian Church. Church and Time, 2018, no. 1 (82), pp. 99-168. (In Russian)
Petrushko V.I. History of the Russian Church from ancient times to the establishment of the Patriarchate: a textbook. Moscow: PSTGU Publ., 2005, 358 p. (In Russian) Platonov S.F. A complete course of lectures on Russian history. Moscow, 1995, 374 p. (In Russian) Priselkov M.D. History of Russian chronicles of the 11th-15th centuries. Leningrad: Publishing House of the State Leningrad University, 1940, 186 p. (In Russian) Priselkov M.D. Obituary of N.F. Kapterev. Moscow, 1918, 6 p. (In Russian)
Rules of the Orthodox Church with interpretations by Bishop Nicodemus (Dalmatian-Istrian). T. 1. Moscow: Father's House, 2001, 637 p. (In Russian)
Russian Orthodox Church 988-1988. Essays on the history of the 9th-19th centuries. Vol. 1. Kalinin, 1988, 108 p. (In Russian)
Ryazanova S.V. Autochthonous religions of Africa, America, Oceania, Australia. History of religions. Moscow, 2004. (In Russian)
Savva V. Moscow kings and Byzantine basileus. On the question of the influence of the idea of the royal power of the Moscow sovereigns on education. Kharkov, 1901, 400 p. (In Russian)
Shmurlo E.F. Russian history course. Controversial and unclear issues of Russian history. St. Petersburg, 2000, 417 p. (In Russian)
Sinitsyna N.V. Third Rome. Origins and evolution of the Russian medieval concept (XV-XVI centuries). Moscow: Indrik, 1998, 410 p. (In Russian) Skrynnikov R.G. Third Rome. Moscow, 1994, 413 p. (In Russian)
Spitsyn E.Yu. Ancient and medieval Rus' of the 9th-17th centuries: A complete history course for teachers, lecturers and students. Book. 1. Moscow, Conceptual, 2015, 400 p. (In Russian)
Stremoukhov D. Moscow — Third Rome: sources of doctrine. From the history of Russian culture. T. II. Book. 1. Moscow, 2002. (In Russian)
Talberg N.D. Before the court of truth. The Third Rome: Rise and Fall. Moscow, 2004, 616 p. (In Russian)
Ulyanov N.I. Philotheus complex. Voprosy Istorii, 1994, no. 4, pp. 150-162. (In Russian)
Uspensky F.B., Litvina A.F. From the history of Russian culture, collection. T. II. Book. 1. Moscow, 2002, 944 p. (In Russian)
Vasilyeva O.Yu. The Russian Orthodox Church in the politics of the Soviet state in 1943-1948. Moscow, 2001, 207 p. (In Russian)
Velichko A.M. History of the Byzantine Emperors. T. 5. Moscow, 2010, 519 p. (In Russian)
Znamensky P.V. History of the Russian Church (educational manual). Moscow, 1996, 466 p. (In Russian)
