CC BY
68
5. Аронов Р.А., Баксанский О.Е. Новое в эпистемологии и хорошо забытое старое // Вопросы философии. 2004. № 5. С. 99-110.
6. Батыгин Г.С. Производство научного знания // Содержание социально-гуманитарного образования в меняющемся мире: междисциплинарный подход. Краснодар, 2000. С. 9-19.
7. Сорокин П.А., Мертон Р.К. Социальное время: опыт методологического и функционального анализа // Социс. 2004. № 6. С. 112-119.
8. Михеева Л.Н. Измерение времени в русском языке // Филол. науки. 2004. № 2. С. 69-78.
9. Тарасов Е.Ф. Методологические проблемы сознания // Язык и сознание: парадоксальная рациональность. М., 1993. С. 6-16.
10. Ноздрина Л.А. Взаимодействие грамматических категорий в художественном тексте (на материале немецкого языка): Автореф. дис. ... д-ра филол. наук. М., 1997.
11. BöllH. Als der Krieg ausbrach // Erzählungen. München, 1994.
12. Zweig St. Novellen. M., 1958.
13. Гуреев В.А. Языковой эгоцентризм в новых парадигмах знания // Вопросы языкознания. 2004. № 2. С. 57-67.
14. Болдырев Н.Н., Фукс Л.А. Репрезентация языковых и неязыковых знаний синтаксическими средствами // Филол. науки. 2004. № 3. С. 67-74.
Кубанский государственный университет 2 7 октября 2004 г.
© 2005 г. Л.Б. Гацалова
ОСОБЕННОСТИ ФОНЕТИЧЕСКОЙ АДАПТАЦИИ НОВЫХ СЛОВ В РУССКОМ И ОСЕТИНСКОМ ЯЗЫКАХ
В исследованиях, посвященных новой лексике, проблема лингвистического анализа различных аспектов ее адаптации рассматривается далеко не удовлетворительно, а нередко вообще обходится стороной. Между тем изучение этого сложного и многостороннего процесса необходимо для определения степени и характера иноязычного влияния и внутриязыковых тенденций.
Мы не случайно уделяем большее внимание адаптации иноязычных заимствований, так как именно они подвергаются значительным изменениям при переходе из одной языковой системы в другую. Интерес для нас представляют особенности такой ассимиляции новых заимствований на современном этапе, имеет ли она какие-либо отличия от аналогичных процессов более раннего периода. Современные тенденции ассимиляции заимствований имеют ряд своеобразных черт, отличающих их от аналогичных процессов более раннего периода. Связаны эти особенности не только с изменением общественно-экономических и политических усло-
вий (так называемый «экстралингвистический фактор»), но и с движением внутри самого языка.
Адаптационные процессы могут протекать в двух направлениях: формальном и семантическом. Семантические изменения чаще всего связаны с особенностями контекста, его ограничивающей (уточняющей) функцией.
Под формальной адаптацией новаций мы понимаем фонетическую (сюда же мы относим и акцентологическую), графическую, словообразовательную и морфологическую ассимиляцию новых слов в языке. Формальная адаптация не является обязательным условием включения слова в языковую систему. Характер ее зависит от влияния различных факторов: от степени различия систем взаимодействующих языков, от письменного/устного способа заимствования, от степени распространенности двуязычия среди говорящих на заимствующем языке и др. [1].
В данной статье мы рассмотрим особенности фонетической адаптации заимствований в русском и осетинском языках.
Заимствование появляется в языке в результате воспроизведения иноязычного материала. При этом часто искажается первоначальный звуковой ряд, что объясняется различием в фонетической (акцентной) и, в большинстве случаев, графической системе двух языков. В заимствовании, по сравнению с его иноязычным прототипом, воспроизводится не просто звук, а другой языковой знак, знак другой языковой системы.
Конечно, есть некие абсолютные универсалии, присутствующие в звуковом строе всех языков мира. Например, наличие гласных, губных и зубных назальных, глухих взрывных, т.е. такие, которые задают своего рода минимальное обязательное ядро звуковой системы. Или же признаки, определяющие пределы расширения ядра, например: не бывает более четырех степеней подъема и более трех рядов гласных. Однако это упрощение реальной ситуации. Кроме абсолютных универсалий есть еще имплика-тивные, т.е. определяющие зависимость наличия одних членов системы от наличия других. Именно они задают иерархию расширения ядра, определяют, какие элементы являются более естественными по сравнению с другими. Например, если в языке есть долгие гласные, то должны быть и соответствующие краткие [2]. Известно, что при описании фонологических систем используется язык различительных признаков, компонентное строение которых весьма сложно: единые названия типа «глухость», «звонкость», «фарингализация» часто скрывают существенные субстанциональные и функциональные различия признаков. При этом по языкам меняется как состав параметров, входящих в одноименный комплекс, так и их относительный «вес» [2, 3].
Н.С. Трубецкой писал: «Фонологическая система любого языка является как бы ситом, через которое просеивается все сказанное. Остаются только самые существенные для индивидуальности данной фонемы звуковые признаки. Все прочие отсеиваются в другое сито, где остаются признаки, существенные для апеллятивной функции языка; еще ниже нахо-
дится третье сито, в которое отсеиваются черты звука, характерные для экспрессивной функции языка... Слушая чужую речь, мы при анализе слышимого непроизвольно используем привычное нам «фонологическое сито» своего родного языка. А поскольку наше «сито» оказывается неподходящим для чужого языка, постольку возникают и многочисленные ошибки, недоразумения. Звуки чужого языка получают у нас неверную фонологическую интерпретацию...» [4].
При заимствовании происходит адаптация слова к фонологической системе заимствующего языка, т. е. отсутствующие в ней звуки заменяются на наиболее близкие. Эта адаптация может протекать постепенно: иногда иноязычные слова в течение некоторого времени сохраняют в своем произношении звуки, в данном языке отсутствующие, - как, например, в заимствованных из французского языка немецких словах Chance и Resto-rant (оба слова произносятся на «французский манер» с носовым гласным). В заимствованном из того же французского русском слове жюри также произносится отсутствующий в русском языке звук - мягкое ж. В слове резюме перед конечным орфографическим е произносится согласный звук, промежуточный между твердым и мягким (так называемое 3-е смягчение). Изменяются нерусские окончания слов, формы рода. Например, в словах почтальон, суфлер, тротуар уже не звучат характерные для французского языка звуки (носовые гласные, грассированный [r]); в словах консалтинг, демпинг нет английского заднеязычного н, произносимого задней частью спинки языка - [д]. Сочетание дж в заимствованиях произносится с характерной русской артикуляцией, например: диджей, джойстик, бейджик. Таким образом, происходит адаптация к фонологической системе заимствующего языка.
Нормы произношения и ударения новых слов обычно указываются в словарях, при этом языковеды не могут навязать свой вариант как единственно правильный, если такая норма не подтверждена объективными признаками, и тогда в одних случаях можно говорить о наличии нескольких равноценных вариантов, в других - о допустимом и предпочтительном.
К.С. Горбачевич пишет: «Сосуществование параллельных, или вариантных, форм - распространенное явление современного литературного языка, поскольку язык - это живой организм, в котором непрерывно отмирает одно и нарождается другое. Находясь в добросовестном заблуждении, некоторые наивно полагают, что языковеды особым постановлением могут (и даже должны!) установить раз и навсегда единые незыблемые правила» [5]. Нормализаторская деятельность не сводится к бескомпромиссному запрещению того или иного варианта. Признание нормативности тех или иных языковых фактов должно опираться не на личный вкус и субъективную оценку, а на наличие трех основных признаков: 1) массовость и регулярность употребления; 2) общественное одобрение данного языкового явления; 3) соответствие этого факта основным тенденциям в развитии языка, исторической перестройке языковой системы.
Опираясь на эти критерии, К. С. Горбачевич в своем «Словаре трудностей произношения и ударения» (2000 г.) предлагает следующие нормы произношения некоторых новых слов русского языка: грейпфрут - [гр'эйпфрут]; девальвация - [дэвальв'ация]; дефолт - [дэф'олт]; интернет - [интэрн'эт]; колледж - [к'олледж] и [колл'едж]; компьютер - правильно [компь'ютэр]; лазер - правильно [л'азэр]; лейбл - правильно [л'эйбл];
маркетинг - правильно [марк'етинг], устаревает [м'аркетинг]; менеджер - правильно [м'енэджер] и т.д.
Большое значение при фонетической ассимиляции заимствований имеют особенности дистрибуции фонем в обоих языках. Сочетаемость фонем, будь то сочетания гласных между собой, гласных с согласными или согласных друг с другом, в любом языке подчиняется своим специфическим правилам и законам, часть из которых, впрочем, обычно оказывается общезначимой для многих, а иногда и для всех языков мира [6]. В русском языке появилось много иноязычных слов, артикуляция которых может вызывать затруднения, обусловленные различиями в дистрибуции фонем, например: андеррайтер, вейкбординг, демпфер, дохё, инаугурация, ИТ-аутсорсинг, кондоминиум, контрсаммит, маунтин-байкинг, мейнстрим, месседж, омбудсмен, праймериз, франчайзинг, хэнд-мэйд и др. Часто при этом происходит суперация, т.е. преодоление, преобразование трудных для произношения комплексов согласных, например: англ. underground - андерграунд, андеграунд; англ. performance - перформанс, перфоманс, перформенс; англ. rebirthing - ребёфинг; англ. speedway - спидвей и т.д.
Суперацию можно наблюдать и в осетинском: мрамор - мармыр, Москва - Маскуы, крупа - къурупа и т.д.
Владение подавляющим большинством осетин русским языком не создает артикуляционных препятствий при фонетическом освоении новых слов. Кроме того, географическое соседство двух народов на протяжении веков способствовало взаимопроникновению материальной и духовной культур, что, конечно же, отразилось и в языке: в осетинском языке существует огромный пласт русских заимствований, воспринимающихся носителями осетинского языка как исконно осетинские лексемы. Например: стол - стъол, капуста - къабуска, карандаш - кърандас и т.д. Эти примеры являются подтверждением наблюдения Л.В. Щербы о том, что «говорящие очень склонны устанавливать звуковые сходства слов» [7]. Иначе говоря, «заимствования, являющиеся членами межъязыковых корреляций и в то же время непроизводными единицами, способны вовлекаться и в сферу мотивированных знаков принимающего языка» [1].
Попадая из русского языка в осетинский, заимствование может или остаться без изменений, или оформиться по фонетико-графическим законам осетинского языка. Например, не изменились слова бизнес, айкидо, сумо, дефолт, импичмент, сайт и многие другие.
В то же время существует огромный пласт заимствованной из русского языка лексики, которая постепенно оформляется по фонетико-графическим законам осетинского языка.
Фонетические изменения в заимствованных осетинским языком из русского языка словах описал Т.А. Гуриев в своей монографии «Влияние русского языка на развитие осетинской лексики» [8]. Заимствования современного осетинского языка последнего времени изменяют свой фоне-тико-графический облик по следующим правилам:
1. Русские к и п заменяются глоттализованными къ и пъ. Например: наркокурьер - наркокъурьер, полиция - пъалица.
2. Конечный безударный гласный а замещается осетинским слабым а. Например: аэронавтика - аэронавтика, гематома - гематома, реалба-за - реалбаза.
3. Конечные безударные я и е отпадают. Например: аккредитация -аккредитаци, биотехнология - биотехнологи, дотация - дотаци, экология - экологи. Иногда это правило не соблюдается, например: «Дафния кай хонынц (доны ахсанкъ, харзкъаннаг), уый альдровандайы хъуыныл куы андзава, уад ын аирвазан нал и - сыфы дыууа хайы йа къаппагау ацахсынц, аваст карадзиуыл аныхасынц, ама къаннаг саск амалы» (Мах дуг, 2002, № 4, с. 155). В заимствованиях, оканчивающихся на - ий, отпадает конечный й: аграрий - аграри, парламентарий - парламентари.
4. Мягкий согласный, обозначаемый на письме ль, нехарактерный для осетинского, заменяется твердым л: баррель - баррел.
5. Если раньше в некоторых случаях безударное редуцированное о замещалось сильным осетинским а (окоп - акъопп, простыня - прастина, подвал - пъадвал), то теперь могут быть варианты. Например: бордюр и бардюр.
Не происходит в заимствованиях новейшего периода некоторых изменений, которые наблюдались раньше, например, «оглушение русских звонких или же появление глухого: пут - пуд, кърант - кран, горат -город» [8, с. 51]; массовое замещение русских редуцированных осетинскими слабыми а и ы, как это было в словах орган - орган, коридор -къалидор, лотерея - латарей и т.д. Здесь, однако, есть и исключения: доллар - доллар, таможня - таможна.
На фонетическое оформление заимствованных слов большое влияние оказывает ударение. М.Л. Апажев пишет: «Перенос акцентологических законов родного языка на заимствуемые слова - особая разновидность фонетической ассимиляции» [9]. Для современного осетинского языка более характерно фразовое ударение [10], для русского ведущим считается словесное ударение. Если ударение в русском языке может падать на
любой слог, то в осетинском - на первый или второй. Попадая в осетинский язык через посредство русского языка, заимствования ведут себя следующим образом:
1) теряют четкость ударения, например: автомат - автомат, конверт - къонверт, процедура - процедура;
2) меняют место ударения, например: комиссия - къамис, простыня -прастина. В новом «Орфографическом словаре осетинского языка» (2002 г.) ударение в словах диспансер, грейпфрут и таможня отличается от принятых в русском языке норм. Слово диспансер предлагается произносить диспансер, грейпфрут - грейпфрут, а слово таможня -таможня. Эти слова мы бы отнесли, скорее, к первой группе слов с нечетким ударением;
3) сохраняют ударение на том слоге, на который оно падает в русском, даже если это не первых два слога, например: дипломант - дипломант, дипломный - дипломон, программа - программа, аккредитация - аккре-дитаци.
Таким образом, сохранение ударения в заимствованных словах вносит изменения в правила осетинского ударения [8].
Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, тема № 02-0400410 а/ю.
Литература
1. Казкенова А.К. Мотивированность заимствованного слова (на материале современного русского языка) // ВЯ. 2003. № 5. С. 72-80.
2. Кодзасов С.В., Кривнова О. Ф. Общая фонетика. М., 2001.
3. Browman C.P., Goldstein L. Articulatory gestures as phonological units // Phonology. 1989. № 6.
4. Трубецкой Н.С. Основы фонологии. М., 1960. С. 59.
5. Горбачевич К.С. Словарь трудностей произношения и ударения в современном русском языке. СПб., 2000. С. 3.
6. Гринберг Дж. Некоторые грамматические универсалии, преимущественно касающиеся порядка значимых элементов // Зарубежная лингвистика. Ч. 2. М., 1999. С. 160-208.
7. Щерба Л.В. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974. С. 65.
8. Гуриев Т.А. Влияние русского языка на развитие осетинской лексики. Орджоникидзе, 1962.
9. Апажев М.Л. Современный кабардино-черкесский язык: лексикология, лексикография. Нальчик, 2000. С. 248.
10. АбаевВ.И. Осетинский язык и фольклор. Т.1. М.; Л., 1949.
Северо-Осетинский государственный педагогический институт 27 сентября 2004 г.
