CC BY
195Особенности дискурса цифровой дипломатии на современном этапе
Торшина К.А.
Российский университет транспорта (МИИТ), Москва, Россия. Москва, Российская Федерация.
Аннотация. В статье исследованы вопросы применения инструментов цифровой дипломатии в международной политике. Выявлены особенности цифровой дипломатии позволяющие рассматривать ее в качестве особого информационного вида дипломатического дискурса. Ключевым отличием цифровой дипломатии от традиционной является специфическое коммуникативное пространство. Так, в рамках дискурса цифровой дипломатии коммуникативным пространством выступает киберпространство, а основными каналами коммуникации являются социальные сети, электронные СМИ, персональные блоги. Использование этих инструментов позволяет актору цифровой дипломатии напрямую влиять на события и людей в зарубежных странах. Благодаря этому цифровая дипломатия может стать одним из инструментов разрешения глобальных проблем современности, формируя необходимые условия для формирования международного гражданского общества и наднационального правительства. Новые возможности, которые открывает цифровая дипломатия для ведения внешней политики, формируют также и новые риски.
Ключевые слова: цифровая дипломатия, особенности дискурса, коммуникативное пространство, социальные сети, новые медиа.
Для цитирования: Торшина К.А. Особенности дискурса цифровой дипломатии на современном этапе// Коммуникология: электронный научный журнал. 2019. Том 4 №3. С. 30-36
Сведения об авторе: Торшина Ксения Андреевна, Российский университет транспорта (МИИТ). Москва, Россия. Выпускница кафедры Документоведения и документационного обеспечения управления Юридического института Российского университета транспорта. Адрес: 127994, Россия, г. Москва, ул. Образцова, д. 9, стр. 4.
Статья поступила в редакцию: 12.09.2019. Принята к печати: 23.12.2019.
Вопросы применения инструментов цифровой дипломатии в международной политике актуализировались в последние годы, когда под воздействием глобализационных процессов и развития цифровых технологий, социальные медиа стали важнейшим средством продвижения внешнеполитических интересов государств [Wilson]. Россия и ряд других стран, оказались под дестабилизирующим воздействием применения этих новых инструментов. Так, на сегодняшний день, информационно -
разъяснительная деятельность МИД России ведется в условиях продолжающегося масштабного информационного давления. В дополнение к уже ставшему стандартным набору обвинений в адрес нашей страны (Украина, Сирия, правозащитные и исторические вопросы) в дискурс социальных медиа «вбрасываются» новые темы, связанные с так называемым допинговым скандалом, хакерскими атаками и вмешательством во внутриполитические процессы зарубежных государств [ЫосеШ]. В этой связи, постулаты об актуальности и эффективности «цифровой дипломатии» во внешней политике становятся все более важными, что доказывают происходящие в мировом сообществе процессы. Проведенное нами исследование позволило выявить особенности дискурса цифровой дипломатии на современном этапе. Выявленные особенности в систематизированном виде приведены на рисунке 1.
Рис. 1. Особенности дискурса цифровой дипломатии
Первой и наиболее важной особенностью цифровой дипломатии является специфический характер коммуникативного пространства. Коммуникативное пространство актора цифровой дипломатии схематично представлено на рисунке 2.
Официальные интернет сайты
Персональные блоги
Электронные СМИ (новостные ленты, электронные журналы, у
ккаунты в социальных сетях
Рис. 2. Коммуникативное пространство цифровой дипломатии
В центре рисунка расположен актор цифровой дипломатии, осуществляющий коммуникацию в Сети. Коммуникация носит вертикальный характер, при этом не исключается возможность обратной связи, равно как и общения между равностатусными акторами внешней политики в рамках коммуникативного пространства цифровой дипломатии [Сурма].
Специфический характер коммуникативного пространства предопределяет и специфический набор методов и инструментов цифровой дипломатии. Так основные инструменты, то есть каналы распространения информации, цифровой дипломатии представлены официальными сайтами внешнеполитических ведомств, социальными медиа, персональными блогами, интернет радио и телевидением.
Основными методами цифровой дипломатии выступают: распространение информационного контента в интернет медиа; анализ и мониторинг социальных сетей и блогосферы; распространение данных через мобильные устройства; формирование личных страниц должностных лиц органов власти в социальных медиа.
Следующей особенностью цифровой дипломатии являются специфические цель и задачи акторов цифровой дипломатии, схематично представленные на рисунке 3.
Рис.3 . Цель и задачи актора цифровой дипломатии
Предложенный подход к цели и задачам цифровой дипломатии предполагает рассмотрение цифровой дипломатии не только как инструмента для коммуникации с целевой аудиторией, но также как инструмента при решении внешнеполитических проблем. В таком контексте задачи цифровой дипломатии могут рассматриваться как вспомогательные относительно целей и задач военного, экономического и политического характера.
Другой важной особенностью цифровой дипломатии является специфический набор коммуникативных стратегий. В дискурсе цифровой дипломатии активно используются коммуникативные стратегии
информирования, оценки и аргументации [Меграбова]. Характеристика стратегий цифровой дипломатии приведена в таблице 1.
Таблица 1
Стратегии цифровой дипломатии
Стратегии Характеристика
1. Стратегия информирования Безоценочное (нейтральное) освещение событий, соответствующих тематике источника информации
2. Оценочные стратегии Основаны на применении средств оценки ценностей.
2.1. Стратегия диффамации Имплицитная или эксплицитная апелляция к негативно воспринимаемым ценностям.
2.2. Стратегия позитивной репрезентации Обращается к положительным смыслам и эмоциям адресатов, основанных на ценностных ориентациях
3. Стратегия аргументации Основаны на применении средств аргументации: свидетельства очевидцев, цитирование, цифровые доказательства и т.п.
Ключевыми коммуникативно-прагматическими категориями текстов в цифровой дипломатии являются информативность, самопрезентация, манипулятивностъ, обращение к которым определяется жанрами цифровой дипломатии и коммуникативной ситуацией, возникающей под влиянием определенных экстралингвистических факторов [Новиков].
Таким образом, выявленные особенности цифровой дипломатии позволяют рассматривать ее в качестве особого информационного вида дипломатического дискурса.
Как справедливо отмечает М. Кастельс, на современном этапе развития общества в мире идет борьба между странами за лидерство в киберпространстве. Данный тезис подкрепляется большим числом фактов: цензурой интернет медиа в Китайской Народной Республике; принятием Европейским союзом нормативных актов, ориентированных на регулирование в сфере информационных технологий; приобретение государственными компаниями социальных сетей для мониторинга поведения пользователей и массой иных процессов [Castells].
Ввиду своего технологического потенциала государственная пропаганда США, получила, по сути, непосредственный доступ к целевым аудиториям на территории иностранных государств, с минимальными издержками [Ross]. Реализуя свой технологический потенциал, США расширяют свои возможности по влиянию на внутреннюю и внешнюю политику других стран, лишая их тем самым суверенитета.
Радикально меняется интернет-лексикон, который вобрал в себя элементы культуры общения в социальных сетях. Особенно популярным является интернет-троллинг, под которым следует понимать форму социальной провокации или сетевого хулиганства, часто используемую
блоггерами. Сегодня интернет-троллинг стал одним из проявлений политического диалога. Самым актуальным примером использования данного приема является информационная политика в рамках дебатов президентских выборов на Украине, когда использование ресурсов Сети при обращении к П.А. Порошенко стало одним из решающих факторов победы В.А. Зеленского.
Показательным является пример действующего американского президента Д. Трампа. Многочисленные посты последнего в социальных сетях «Твиттере» и «Фейсбук», как правило, сопровождаемые «кричащими» и «громкими» заголовками, нередко становятся причиной дипломатических скандалов, вовлекая в их обсуждение миллионы пользователей социальны сетей ТепНеБоп].
В целом, по результатам проведенного исследования можно сделать вывод о том, что комплексное применение инструментов цифровой дипломатии внешнеполитическими ведомствами и высшими должностными лицами стран может существенно увеличить потенциал «мягкой силы».
Также необходимо подчеркнуть, что в настоящий момент достаточно очевидным является факт глобального влияния цифровизации на политическую деятельность государств. Возникает закономерный вопрос, что может случиться с цифровой дипломатией в недалеком будущем. В соответствии с прогнозами Э.М. Слотер (президент мозгового центра «Новая Америка», занимающийся разработкой концепций по возрождению величия США в эпоху цифровых технологий), следующее десятилетие покажет, что государственное влияние на глобальные цифровые потоки значительно возрастет. В частности, будут разработаны сложные инструменты введения цифровых санкций, блокировки связи и информации [Алешкина].
В подтверждение верности данного прогноза можно обратиться к современному опыту России, увлеченной созданием собственного Интернет-пространства, так называемой, суверенизацией российского интернета, которая могла бы позволить государству избежать подобных санкций и оградить своих граждан от деструктивного информационного воздействия извне.
Итак, учитывая то, что цифровая дипломатия вынуждена идти в ногу со временем, но при этом не ограничивается только лишь присутствием и активностью в социальных сетях, можно предполагать, что сфера понятия «цифровой» дипломатии расширяется. В целом можно говорить о трансформации всего дипломатического кодекса поведения, который ранее был основан на классических концепциях.
Источники
Алешкина Н.С. (2018). Цифровая дипломатия: новые инструменты «мягкой силы» // Вестник Поволжского института управления, Том 18. № 1 С. 143-150.
Меграбова Э. Г. (2009). Взаимодействие ценностей, коммуникативных и лингвистических стратегий в дискурсе о России журнала «Ньюсуик» // Социальные и гуманитарные науки на Дальнем Востоке. № 1. С. 55-59.
Мельникова O.A. (2017). Средства и методы обеспечения информационного сопровождения внешней политики государства // Международная жизнь. № 5. С. 155168.
Новиков Н.В. Коммуникативные стратегии цифровой дипломатии: автореф. дис. канд. филологических наук [Электронный ресурс] // РГБ. - Режим доступа: https://dlib.rsl.ru/01008927509 (дата обращения: 09.12.2019 г.)
Сурма И. В. (2015). Цифровая дипломатия в мировой политике // Государственное управление. Электронный вестник. №. 49. С. 220-249.
Castells M. (2008). The New Public Sphere: Global Civil Society, Communication Networks, and Global Governance // The Annals of the American Academy of Political and Social Science. № 3. P. 78-93.
Jentleson B. W. (2017). Global Governance, the United Nations, and the Challenge of Trumping Trump // Global Governance. Vol. 23. P. 143-149.
Kampf R. (2015). Digital Diplomacy 2.0? A Cross-national Comparison of Public Engagement in Facebook and Twitter // The Hague Journal of Diplomacy. Vol. 10. I. 4. P. 331-362.
Nocetti J. (2015). Contest and conquest: Russia and global internet governance // International Affairs. Vol. 91. I. 1. P. 111-130.
Ross A. (2011). Digital Diplomacy and US Foreign Policy // The Hague Journal of Diplomacy. Vol. 5. I. 3-4. P. 451-455.
Wilson P. D. (2011). Digital Diplomacy: U.S. Foreign Policy in the Information Age / P. D. Wilson, Wilson P. D., Jr. Westport: Greenwood Publishing Group. 215 p.
DIGITAL DIPLOMACY DISCOURSE FEATURES AT THE PRESENT STAGE
Torshina K.A.
Russian University of Transport, Moscow, Russia.
Abstract. The article discusses the use of digital diplomacy tools in international politics. The features of digital diplomacy are revealed that make it possible to consider it as a special information type of diplomatic discourse. The main difference between digital and traditional diplomacy is the specific communication space. As part of the digital diplomacy discourse, cyberspace is the communicative space, and the main channels of communication are social networks, electronic media, personal blogs. Using these tools allows the actor of digital diplomacy to directly influence events and people in foreign countries. Due to digital diplomacy can become one of the tools to resolve the global problems of our time, creating the necessary conditions for the formation of an international civil society and supranational government. New
opportunities that digital diplomacy opens up for conducting foreign policy also pose new risks.
Keywords: digital diplomacy, discourse features, communicative space, social networks, new media.
For citation: Torshina K.A. Digital diplomacy discourse features at the present stage. In: Communicology: electronic scientific journal. 2019. Vol.4. No.3. Р. 30-36
Inf. about the author: Torshina Ksenia Andreevna, Russian University of Transport (MIIT), Moscow, Russia. The graduate at Department of Documentation and archive studies, Law Institute, Russian University of Transport Address: 127994, Russia, Moscow, Obrazcova Street 9b4. E-mail: katorshina@yandex .ru.
Received: 12.09.2019. Accepted: 23.12.2019. References
Aleshkina N.S. (2018). Digital diplomacy: now tools of «soft power» // Bulletin of the Volga Region Institute of Administration, Vol 18. № 1. P. 143-150. (In Rus.)
Castells M. (2008). The New Public Sphere: Global Civil Society, Communication Networks, and Global Governance. In: The Annals of the American Academy of Political and Social Science. № 3. P. 78-93.
Jentleson B. W. (2017). Global Governance, the United Nations, and the Challenge of Trumping Trump. In: Global Governance. Vol. 23. P. 143-149.
Kampf R. (2015). Digital Diplomacy 2.0? A Cross-national Comparison of Public Engagement in Facebook and Twitter. In: The Hague Journal of Diplomacy. Vol. 10. I. 4. P. 331-362.
Megrabova E. G. (2009). Interaction of values, communicative and linguistic strategies in discourse about Russia in "Newsweek" magazine. In: Social and human sciences in the Far East. № 1. P. 55-59. (In Rus.)
Melnikova O.A. (2017). Information support of foreign policy. In: International affairs. № 5. P. 155-168.
Nocetti J. (2015). Contest and conquest: Russia and global internet governance. In: International Affairs. Vol. 91. I. 1. P. 111-130.
Novikov N.V. Communicative strategies for digital diplomacy. [Electronic resource]. Access mode: https://dlib.rsl.ru/01008927509 (date of the application: 09.12.2019 n).(In Rus.)
Ross A. (2011). Digital Diplomacy and US Foreign Policy. In: The Hague Journal of Diplomacy. Vol. 5. I. 3-4. P. 451-455.
Surma I V. (2015). Digital diplomacy in global politics. №. 49. P. 220-249. (In Rus.) Wilson P. D. (2011). Digital Diplomacy: U.S. Foreign Policy in the Information Age / P. D. Wilson, Wilson P. D., Jr. Westport: Greenwood Publishing Group. 215 p.
