CC BY
23
Скоков М.И.
Особенности административной ответственности юридических лиц за нарушение интеллектуальных прав
Административно-правовая ответственность за нарушение интеллектуальных прав характеризуется наличием специальных субъектов, в юридическом плане опосредующих фигуру предпринимателя: юридические лица, их должностные лица и индивидуальные предприниматели.
Включение юридических лиц в круг субъектов административной ответственности явилось одной из самых спорных новелл действующего КоАП РФ. Основная проблема, на наш взгляд, состоит вовсе не в том, что «.. .этот институт чужд Кодексу и разрушает цельность его предмета регулирования» [1]. Несмотря на явную неубедительность аргументов «за» [2], публично-правовая ответственность коллективных образований известна правовым системам зарубежных стран, она получила поддержку в ряде международных документов [3]. Анализ действовавшего на момент введения в действие КоАП РФ периода наглядно свидетельствует, что предпосылки для указанного законодательного решения вполне созрели; административно-правовые по своей природе санкции (хотя и не обозначенные соответствующим термином) в позитивном праве не были редкостью. Период, предшествовавший принятию КоАП РФ, характеризовался многообразием правоограничительных мер, применяемых к юридическим лицам, набор которых закреплялся в многочисленных специально-правовых актах (лицензионное законодательство, антимонопольное законодательство, валютное, налоговое и т.п.). Некоторые из них применялись в административном порядке, другие - в судебном; содержание одних состояло в воздействии на саму деятельность коллективного субъекта права, на организационно-правовую сферу его интересов, другие затрагивали исключительно материальную (финансовую) сторону и влекли имущественные потери для юридического лица. В юридической литературе таковыми признавались: отзыв и приостановление действия лицензии; аннулирование лицензии; лишение права заниматься определенными видами деятельности; ликвидация юридического лица; взыскание стоимости товаров и транспортных средств [4]. Задача кодификации административно-деликтного права предполагала необходимость сконцентрированности в одном федеральном законе всех мер ответственности, опосредуемых формой административного наказания. Решение этой задачи предполагало легальное расширение круга субъектов административной ответственности за счет организаций. Анализ действующего законодательства, а также практики его применения свидетельствует о том, что указанная задача не получила удовлетворительного решения.
Во-первых, создавая на уровне КоАП РФ единую федеральную систему административной ответственности, законодатель не включил ни одну из указанных выше мер в перечень административных наказаний; непоследовательная реализация идеи включения всех административных правонарушений и всех видов административных наказаний в единый кодифицированный акт привела к ситуации, когда вне рамок его регулирования остались отдельные правовые нормы и предусматриваемые ими санкции. Поскольку закрепленный этим нормативным актом перечень формально является исчерпывающим, сложилась ситуация, при которой правовые основания для применения других административно-правовых санкций отсутствовали. Однако правоприменительная практика, игнорируя положения КоАП РФ, демонстрирует активное применение санкций, предусмотренных специальными законами.
Во-вторых, при установлении административной ответственности организаций КоАП РФ использовал конструкцию юридического лица - института частного права, предназначенного для участия в имущественном обороте коллективных образований. Данная проблема является «вершиной айсберга», отражая отсутствие в административно-правовой доктрине сколько-нибудь развитого учения о лицах. Можно утверждать, что, имея на протяжении десятков лет дело только с физическими лицами в качестве субъектов ответственности, административно-деликтное право оказалось не вполне готово воспринять коллективных субъектов. Показателен тот факт, что большинство ученых ограничиваются «.легкой адаптацией заимствованных из общей теории права соответствующих дефиниций: административная правоспособность - это способность иметь права и обязанности, закрепленные нормами административного права, административная дееспособность - это способность лица своими действиями осуществлять права, выполнять обязанности, предусмотренные административно-правовыми нормами, и нести ответственность в соответствии с этими нормами» [5, с. 62-63]. Однако какая-либо развернутая характеристика элементов административной правосубъектности в литературе отсутствует, что отчасти объясняется отсутствием соответствующих легальных дефиниций, в результате чего «.в специальной литературе они трактуются исходя из общих представлений о них в теории права, а также в гражданском законодательстве.» [6, с. 43], хотя, на наш взгляд, такой подход меняет местами причину и следствие. Неразработанность в науке
административного права учения о лицах ведет к заимствованию соответствующих понятий из других отраслей права; один из результатов проявился в механическом переносе цивилистической конструкции юридического лица в «пространство» административных деликтов. Смешение этих категорий наглядно подтверждает следующая сентенция: «...в целом можно утверждать, что в теории российского права допускается административная ответственность юридических лиц. Поддерживая такую позицию, следует заметить, что юридическое лицо в принципе является таким же, как физическое лицо, субъектом гражданских прав и обязанностей» [7]. Порочность такого подхода очевидна. Генетически юридическое лицо не является универсальной формой коллективных субъектов (несмотря на наблюдаемые ныне попытки превратить его в таковую); возникновение его обусловлено потребностями определенного уровня товарного оборота; заметим, что сторонники одной из самых популярных на сегодняшний день теории юридического лица как правовой фикции вообще отрицали правоспособность юридических лиц в публичной сфере [8, с. 28-29]. Напротив, действующее законодательство свидетельствует о том, что административной правоспособностью могут наделяться коллективные субъекты вне зависимости от наличия статуса юридического лица. Как отмечает С.А. Ищенко, общественные объединения могут быть участниками разнообразных административных правоотношений: «.они имеют право участвовать в выработке решений органов государственной власти и органов местного самоуправления в порядке и объеме, предусмотренном законодательством; представлять и защищать свои права и законные интересы своих членов, а также других участников (граждан); выступать с инициативами по различным вопросам общественной жизни и вносить предложения в орган государственной власти» [9]. Однако Федеральный закон «Об общественных объединениях» не предусматривает в качестве обязательного элемента правового статуса указанных субъектов права юридического лица: создаваемые гражданами общественные объединения могут регистрироваться в порядке, предусмотренном федеральным законом, и приобретать права юридического лица либо функционировать без государственной регистрации и приобретения прав юридического лица [10].
Заимствовав из гражданского права форму юридического лица, административное право переняло и закрепленный в ГК РФ подход к определению вины данного субъекта. В этом легко убедиться, если сравнить положения ч. 1 ст. 401 ГК РФ и ч. 2 ст. 2.1 КоАП РФ, которые нормативно реализуют так называемое поведенческое (объективное) понимание вины. Наступление административной ответственности, по общему правилу предполагающее учет именно сознательной, волевой стороны поведения нарушителя [11, с. 269-294; 12, с. 92-94; 13, с. 122-131], в действующем законодательстве административных правонарушениях имеет своим основанием объективированное понимание вины юридического лица. В части 2 статьи 2.1 КоАП РФ отмечается, что юридическое лицо признается виновным в совершении административного правонарушения, если будет установлено, что у него имелась возможность для соблюдения правил и норм, за нарушение которых предусмотрена административная ответственность, но данным лицом не были приняты все зависящие от него меры по их соблюдению.
Однако, если в гражданском праве этот подход выглядит совершенно естественно, ибо главной функцией гражданско-правовой ответственности является восстановление нарушенного субъективного права, то рассматриваемый через призму превентивной и штрафной функций административной ответственности он не выдерживает никакой критики. Административное наказание является мерой публично-правовой ответственности, конкретный размер которой определяется, прежде всего, с учетом характера совершенного правонарушения, важнейшим элементом которого является вина; однако дифференцировать размер наказания для юридического лица в зависимости, к примеру, от формы вины не представляется возможным, ибо формы вины - умысел и неосторожность - КоАП РФ определяет с позиции субъективного (психологического) подхода, применимого, таким образом, лишь к физическим лицам. Нет нужды спорить с тем, что объективная вина юридического лица не означает объективного вменения, ибо «.вина организации в любом случае должна быть установлена и доказана фактами непринятия необходимых конкретных мер в обстоятельствах, когда соблюдение соответствующих правил находилось в сфере возможностей юридического лица, т.е. в сфере его контроля» [14, с. 197]. Однако идея именно объективного вменения фактически нашла свое воплощение в нормах ч. 3-7 ст. 2.10 КоАП РФ, определяющих режим административной ответственности в случае реорганизации юридического лица-правонарушителя. Во всех пяти случаях - слияние, присоединение, разделение, выделение, преобразование - к административной ответственности привлекается не субъект правонарушения, а его правопреемник, к которому согласно разделительному балансу и/или передаточному акту перешли права и обязанности по заключенным сделкам или имуществу, в связи с чем было совершено административное правонарушение. Оправдать данное положение можно только с позиции института правопреемства, существующего в гражданском праве и обусловленного таким свойством гражданских прав и обязанностей, как оборотоспособность; необоротоспособные права и обязанности (в силу, например, тесной связи с личностью носителя) объектом правопреемства, в том
числе универсального, имеющего место при реорганизации юридических лиц, не являются. Не требует аргументов утверждение о том, что административные права и обязанности не являются объектом оборота, а следовательно, не могут переходить от одних субъектов к другим ни в рамках правопреемства (универсального либо сингулярного), ни по иным основаниям. Реализация указанных положений ч. 3-7 ст. 2.10 КоАП РФ означает, что к административной ответственности будет привлечено лицо, в поведении которого отсутствует состав административного правонарушения, что противоречит не только положениям ч. 1 ст. 1.5 КоАП РФ (лицо подлежит административной ответственности только за те административные правонарушения, в отношении которых установлена его вина), но и сущностным началам юридической ответственности вообще. Вероятно, таким образом законодатель попытался преодолеть возможные злоупотребления со стороны субъектов предпринимательства посредством реорганизации «уходящих» от административной ответственности, однако, следуя этой логике, бремя ответственности умерших физических лиц должно переходить на их наследников, ибо здесь также имеет место универсальное правопреемство. Кроме того, заметим, что такая форма реорганизации, как выделение, не предполагает прекращение юридического лица-правонарушителя, однако в условиях нормы ч. 5 ст. 2.10 КоАП РФ легализуется возможность переложения административной ответственности на лицо, не совершавшее административного правонарушения, волеизъявлением правонарушителя, ибо в соответствии с ч. 1 ст. 57 ГК РФ реорганизация юридического лица (слияние, присоединение, разделение, выделение, преобразование) может быть осуществлена по решению его учредителей (участников) либо органа юридического лица, уполномоченного на то учредительными документами.
Правовой тупик в связи с изложенной проблемой обнаруживается в ситуации, когда разделительный баланс не дает возможности определить правопреемника реорганизованного юридического лица. ГК РФ решает этот вопрос посредством института солидарной ответственности всех вновь возникших юридических лиц (п. 3 ст. 60). КоАП РФ оставляет вопрос об административной ответственности без ответа; использование же указанной выше гражданско-правовой нормы по аналогии, на наш взгляд, недопустимо ни с формально-юридической, ни с сущностной точек зрения.
Заметим, что объективный подход к вине юридического лица реализуется в отечественном публичном праве крайне непоследовательно. Рассматривая основания административной ответственности юридического лица в свете принципов и норм международного права, Конституционный суд РФ в Постановлении от 27 апреля 2001 г. № 7-П указал, что организации, а также лица, занимающиеся предпринимательской деятельностью без образования юридического лица, могут быть признаны невиновными, если докажут, что совершение таможенного правонарушения было вызвано чрезвычайными, объективными обстоятельствами и другими непредвиденными, непреодолимыми для данных субъектов таможенных отношений препятствиями, находящимися вне их контроля, и это при том, что с их стороны были приняты все меры. «Таким образом, Конституционный суд РФ определил вину юридического лица при нарушении таможенных правил в объективном аспекте, без использования конструкции вины представителей данной организации» [15, с. 55-56]. Несмотря на то, в предложенной Конституционным судом формуле практически дословно воспроизводится норма абзаца второго п. 1 ст. 401 ГК РФ, закрепляющего понятие вины в гражданском праве, этот подход фактически был реализован в действующем КоАП РФ.
Сказанное наглядно свидетельствует, что в действующем административном законодательстве РФ присутствует как субъективное (психологическое), так и объективное (поведенческое) понимание вины юридического лица; данная дифференциация обнаруживается также в самом КоАП РФ применительно к различным субъектам ответственности за нарушение интеллектуальных прав.
Отсутствие единого понятия вины субъектов предпринимательства приводит к парадоксам правоприменительной практики.
Дифференциация правового режима ответственности юридических лиц и индивидуальных предпринимателей проявляется также в различном решении вопросов о наборе и размерах административных наказаний. Для юридических лиц ст. 3.2 КоАП РФ предусматривает в основном меры имущественного характера (административный штраф, возмездное изъятие орудия совершения преступления или предмета правонарушения, конфискация орудия или предмета правонарушения). Мерами, непосредственно не связанными с лишением имущественного свойства, являются предупреждение и административное приостановление деятельности. В отношении индивидуального предпринимателя (приравненного, по общему правилу, к должностному лицу) предусмотрен более богатый арсенал видов наказаний, т.е. к указанным выше добавляются: лишение специального права, административный арест, дисквалификация. Различны и максимальные пределы санкций: для граждан - пять тысяч рублей, для должностных лиц - пятьдесят тысяч рублей, для юридических лиц - один миллион рублей. В контексте предмета настоящего исследования значение имеет также специальное правило, установленное ч. 4 ст. 3.5 КоАП РФ, в соответствии с которым размер административного штрафа, исчисляемого исходя из суммы выручки правонарушителя от реализации товара (работы,
услуги), на рынке которого совершено административное правонарушение, не может превышать одну двадцать пятую совокупного размера суммы выручки от реализации всех товаров (работ, услуг) за календарный год, предшествующий году, в котором было выявлено административное правонарушение, либо за предшествующую дате выявления административного правонарушения часть календарного года, в котором было выявлено административное правонарушение, если правонарушитель не осуществлял деятельность по реализации товаров (работ, услуг) в предшествующем календарном году.
Таким образом, индивидуальный предприниматель обладает существенными преимуществами в сравнении с юридическими лицами, что вряд ли можно признать обоснованным. Дифференциация правового статуса различных субъектов права вполне допустима и, как неоднократно отмечалось Конституционным судом РФ, не является нарушением принципа равенства всех перед законом (ст. 19, ч. 1 и 2 Конституции Российской Федерации), который гарантирует одинаковые права и обязанности для субъектов, относящихся к одной категории, и не исключает возможности установления различных условий привлечения к ответственности для различных категорий субъектов права. Такие различия, однако, не могут быть произвольными, они должны основываться на объективных характеристиках соответствующих категорий субъектов.
В контексте настоящего исследования указанные объективные характеристики необходимо искать в плоскости предпринимательской деятельности, ибо юридическое лицо и индивидуальный предприниматель представляют собой правовые формы предпринимательства; последнее справедливо также и для некоммерческих организаций, которые, хотя и не являются «профессиональными» предпринимателями, не имея в качестве основной цели извлечение прибыли, могут ее осуществлять в силу прямого указания ч. 3 ст. 50 ГК РФ. Сравнение режимов предпринимательской деятельности, опосредуемой юридическим лицом и индивидуальным предпринимателем, свидетельствует об отсутствии принципиальных отличий практически во всех правовых срезах. Так, в соответствии с ч. 3 ст. 23 ГК РФ к предпринимательской деятельности граждан, осуществляемой без образования юридического лица, применяются правила, регулирующие деятельность юридических лиц, являющихся коммерческими организациями; единый гражданско-правовой режим предпринимательской деятельности граждан и организаций признан в судебно-арбитражной практике. Аналогичный подход наблюдается и в публично-правовой плоскости. Так, единый режим контроля деятельности юридических лиц и индивидуальных предпринимателей предусматривает Федеральный закон «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при осуществлении государственного контроля (надзора) и муниципального контроля»; лицензирование отдельных видов предпринимательской деятельности осуществляется на основе единых правил, установленных Федеральным законом «О лицензировании отдельных видов деятельности»; требования к качеству и безопасности продукции также не зависят от вида правовой формы предпринимателя. В настоящее время законодательство не содержит в отношении индивидуальных предпринимателей ограничений ни по численности наемных работников, ни по объему оборотных средств и основного капитала; это означает, что в собственности индивидуального предпринимателя могут находиться предприятия, ничем не уступающие по объему реализуемой продукции предприятиям юридических лиц.
Таким образом, нет никаких объективных препятствий для унификации режима административных наказаний для юридических лиц и индивидуальных предпринимателей; это подтверждает и сам КоАП РФ, приравнивая последних к должностным лицам лишь в качестве общего правила посредством формулы «если законом не установлено иное». В частности, в примечании к ст. 16.1 КоАП РФ установлено, что за административные правонарушения, предусмотренные гл. 16, лица, осуществляющие предпринимательскую деятельность без образования юридического лица, несут административную ответственность как юридические лица; как указал Президиум Верховного суда РФ, их ответственность в данном случае будет наступать в соответствии с санкцией статьи, устанавливающей ответственность для юридических лиц.
Анализ составов, образующих совокупность публично-правовых мер охранительного характера в сфере интеллектуальной собственности, позволяет утверждать о несоразмерности санкций, установленных в ст. 7.12, 14.10, 14.33 КоАП РФ, применительно к субъектам данных правонарушений. Необходимо отметить, что ст. 2.4 КоАП РФ предусмотрена возможность привлечения к административной ответственности индивидуального предпринимателя как самостоятельного субъекта без привязки к санкции для должностного лица. К слову, ни одной из статей, регламентирующих ответственность в сфере охраны интеллектуальных прав, не предусмотрен индивидуальный предприниматель как субъект правонарушения.
Изучение правоприменительной практики позволяет сделать вывод о том, что значительное число административных правонарушений в сфере интеллектуальной собственности совершается индивидуальными предпринимателями. Применение к таким правонарушителям видов наказаний, предусмотренных указанными статьями для должностных лиц, к которым приравнены
индивидуальные предприниматели, не позволяет эффективно реализовать функции административной ответственности применительно к данным субъектам.
Поскольку индивидуальные предприниматели наряду с юридическими лицами выступают самостоятельными субъектами предпринимательской деятельности, постольку применительно к составам административных правонарушений в сфере интеллектуальной собственности индивидуальный предприниматель должен быть определен в качестве самостоятельного субъекта ответственности. При этом виды и пределы административных наказаний для индивидуальных предпринимателей должны быть установлены на уровне санкций, предусмотренных для юридических лиц.
Литература
1. Сорокин В.Д. О двух тенденциях, разрушающих целостность института административной ответственности // Правоведение. 1999. № 1.
2. Иванов Л. Административная ответственность юридических лиц // Российская юстиция. 2001. №
3.
3. Додонов В. Ответственность юридических лиц в современном уголовном праве // Законность.
2006. № 4.
4. Шилов Ю.В. Некоторые правовые коллизии по вопросу применяемых административных наказаний к юридическим лицам // Юридический мир. 2006. № 1.
5. Бахрах Д.Н. Административное право России. М., 2000.
6. Алехин А.П., Кармолицкий А.А. Административное право России: Учебник. М., 2005.
7. Викторов И.С. Административная ответственность юридических лиц // Законность. 2001. № 6.
8. Герваген Л.Л. Развитие учения о юридическом лице. СПб., 1888.
9. Ищенко С.А. Проблемы теории правового статуса общественных объединений // Право и политика. 2004. № 3.
10. Еналеева И.Д. Защита прав потребителей. М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и К»,
2007.
11. Алехин А.П., Кармолицкий А.А., Козлов Ю.М. Административное право Российской Федерации: Учебник. М., 1996.
12. Селивановский А. Ответственность юридических лиц за нарушение валютного законодательства // Хозяйство и право. 2002. № 9.
13. Аппакова Т.А. Проблемы административной ответственности юридических лиц // Вестник ВАС РФ. 2003. № 1.
14. Манохин В.М., Адушкин Ю.С. Российское административное право: Учебник. Саратов, 2003.
15. Черкаев Д.И. Административная ответственность юридических лиц // Законодательство. 2001. №
11.
