CC BY
28
© КОЛЛЕКТИВ АВТОРОВ УДК 612.017.1:612.43:612.39].084
Кондашевская М.В.1, Диатроптов М.Е.1, Пономаренко Е.А.1, Серкова В.В.2, Никольская К.А.2
ОСОБЕННОСТИ АДАПТИВНЫХ РЕАКЦИЙ ИММУННОЙ И ЭНДОКРИННОЙ СИСТЕМЫ У САМЦОВ МЫШЕЙ F1 (С57Виб х DBA/2) ПРИ ПИЩЕВОЙ ДЕПРИВАЦИИ, КОГНИТИВНОМ НАПРЯЖЕНИИ И В УСЛОВИЯХ ОБОГАЩЕННОЙ СРЕДЫ
1ФГБУ «Научно-исследовательский институт морфологии человека» РАМН, 117418, г Москва, РФ; 2ФГБОУ ВО МГУ им. М.В. Ломоносова, Биологический факультет, кафедра высшей нервной деятельности, 119991, г. Москва, РФ
Цель исследования - изучить морфофункциональное состояние тимуса, селезенки, цитокинового профиля спле-ноцитов, стимулированных конканавалином А, и уровня пептидного гормона лептина в крови у мышей F1 (C57BL/6 х DBA/2) при пищевой депривации, когнитивном напряжении, связанным с выработкой пищедобывательного поведения, и воздействии обогащенной среды. Используя морфометрические методы и методы иммуноферментного анализа, установлено, что при всех моделируемых условиях наблюдаются изменения морфофункционального состояния тимуса и селезенки, свидетельствующие об активации иммунной системы. Уровень провоспалительных цитокинов в спленоцитах оказался повышенным при когнитивном напряжении, что происходило на фоне снижения содержания лептина в крови. Повышение же уровня лептина сочеталось со снижением выработки и секреции спленоцитами провоспалительных цитокинов после пребывания мышей в условиях обогащенной среды. Сочетание этих фактов может указывать на то, что данный гормон вовлечен в процессы регуляции психоэмоционального состояния, обучения, памяти, а также иммунного ответа.
Ключевые слова: мыши; тимус; селезенка; цитокины; пищевая депривация; когнитивное напряжение; обогащенная среда; лептин.
Для цитирования: Иммунология. 2015; 36(4): 206-210.
KondashevskayaM.V.1, Diatroptov of M.E.1, Ponomarenko of E.A.1, Serkova of V.V.2, Nikolskaya K.A.2
FEATURES OF ADAPTIVE REACTIONS OF IMMUNE AND ENDOCRINE SYSTEM AT MALES OF MICE OF F1 (C57BL/6 х DBA/2) AT THE FOOD DEPRIVATION, COGNITIVE TENSION AND IN THE CONDITIONS OF THE ENRICHED ENVIRONMENT
'Federal State Budgetary Institution «Scientific Research Institute of Human Morphology» of the Russian Academy of Medical Science, 117418, Moscow, Russia; 2Lomonosov, Moscow State University, Faculty of Biology, Department of Higher nervous activity, 119991, Moscow, Russia
The immune and endocrine system adaptive responses to the food deprivation, cognitive tension and enriched environment were studied insufficiently. The research objective was to study thymus and spleen morphological and functional status, cytokine profile in splenocytes, stimulated by concanavalin A as well as the level of a peptide hormone, leptin in mice F1 (C57BL/6 х DBA/2) at the conditions of food deprivation, cognitive tension and influence of the enriched environment was studied. Using morphometry and enzyme immunoassay analysis, the changes in thymus and spleen morphology and function under the simulated conditions were established testifying activation of immune system. The level of proinflammatory cytokines in splenocytes was raised under the cognitive tension that occurred simultaneously with decrease of the leptin level in blood. Conversely, increasing of a leptin level was combined with decreasing of proinflammatory cytokine secretion in splenocytes under the enriched environment. The combination of these facts can specify that leptin is involved in modulation of psychoemotional state, training, memory, and also the immune reactivity.
Keywords: mice; thymus; spleen; cytokine; food deprivation; cognitive tension; enriched environment; leptin.
citation: Immunologiya. 2015; 36(4): 206-210. (in Russian)
введение
Эксперименты с обучением животных в лабиринтных средах, также как и изучение влияния обогащенной среды, широко используются для выяснения нейроиммуноэндо-кринных механизмов, участвующих в регуляции адаптивного поведения. Влияние обеих моделей многофакторно, оно включает элементы добровольной локомоторной активности, воздействия окружающей среды, когнитивного и психоэмоционального напряжения.
Ограничение пищи (пищевая депривация, ПД) повышает мотивацию у различных видов животных, что часто используется при изучении когнитивных процессов. Изменение поведенческого и метаболического статуса связано с поступлением в центральную нервную систему перифериче-
Для корреспонденции: Кондашевская Марина владиславовна, aktual_probl@mail.ru
For correspondence: Kondashevskaya Marina Vladislavovna,
aktual_probl@mail.ru
ских сигналов о состоянии гормонального и энергетического баланса, накоплении питательных веществ. Важную роль в генерировании сигналов о распределении, хранении и утилизации энергетических субстратов играют такие пептидные гормоны, как грелин нейропептид У и лептин. Согласно современным представлениям, секреция пептидных гормонов во многом связана с приемом пищи: до приема пищи в циркулирующей крови увеличивается уровень грелина и нейро-пептида У, являющихся мощными стимуляторами пищевой активности, а после приема пищи их уровень падает, тогда как содержание лептина возрастает, вызывая чувство насыщения. Многие исследователи считают, что эти гормоны, имеющие большое значение для регуляции чувства голода, энергетического баланса и углеводного обмена, могут, кроме того, влиять на процессы обучения, памяти, проявления тревожности, агрессивности, а также на реактивность иммунной системы [1-3]. Лептин, кроме этих свойств, по данным некоторых авторов, является гормоном/цитокином, активно влияющим на гомеостаз тимуса и секрецию провоспалитель-ных цитокинов [4, 5].
Данные о специфике адаптации иммунной системы и роли пептидных гормонов при ПД, выработке пищедобывательного поведения и воздействии обогащенной среды представлены в научной литературе фрагментарно и недостаточно.
В связи с этим, целью нашего исследования было изучение морфофункционального состояния тимуса, селезенки, цитокинового профиля спленоцитов, стимулированных конканавалином А, и уровня пептидного гормона лептина у мышей F1 (C57BL/6 х DBA/2) при таких функциональных состояниях, как пищевая депривация, когнитивное напряжение, связанное с выработкой пищедобывательного поведения, и воздействие обогащенной среды.
Материал и методы
Эксперименты выполнены в осенне-зимний период на 40 мышах-самцах F1 (C57BL/6 х DBA/2), масса тела 20-22 г (питомник РАМТН), которых содержали по 10 особей в отдельных клетках. Через две недели адаптации, было сформировано 4 группы: 1 - животные, получавшие пищу и воду без ограничений (сытые, «=10); 2 - мыши, подвергаемые пищевой де-привации в течение 23 ч (ПД, «=10); 3 - животные, которым на фоне ПД предлагалось сформировать пищедобывательное поведение в лабиринтной среде - процесс, сопровождающийся когнитивным напряжением (КН-ПД, «=10); 4 - особи, которых на фоне ПД помещали в условия обогащенной среды (ОС-ПД, «=10). Длительность каждого эксперимента 15 сут. В начале и в конце эксперимента животных взвешивали. Все экспериментальные процедуры проводили в соответствии с регламентом декларации ЕС от 2010 г. об использовании лабораторных животных. На проведение экспериментов получено разрешение комиссии по биоэтике ФГБУ «Научно-исследовательский институт морфологии человека» РАМН.
Для создания обогащенной среды был использован стандартный протокол [6, 7]. Мышей помещали в обогащенную среду группой ежедневно на 10 мин в течение 15 сут. Пи-щедобывательное поведение формировалось индивидуально у каждой особи в многоальтернативном лабиринте в условиях свободного выбора. Алгоритм решения пищедобыва-тельной задачи представлял собой 4-звенную последовательность оперантных действий, длительность опыта составляла 10 мин, 15 сут. Подробное описание поведенческой модели имеется в ряде публикаций [8, 9].
Мышей выводили из эксперимента передозировкой диэ-тилового эфира сразу после окончания обучения или поме-
щения в обогащенную среду в день акрофазы (максимума) инфрадианного ритма уровня кортикостерона [10, 11]. Селезенку и тимус фиксировали в жидкости Буэна, проводили по спиртам восходящей концентрации, заливали в парафин. Гистологические срезы толщиной 4-5 мкм окрашивали гематоксилином и эозином. При помощи морфометрической программы «AxioVision» на микрофотографиях срезов тимуса и селезенки, полученных с помощью микроскопа «Axio-plan 2 imaging», проводили не менее 10 измерений функциональных зон у каждого животного. Определение цитокинов проводили в суспензии клеток селезенки, содержащей 1-106 клеток на 1 мл, культивировали в СО2 инкубаторе при 37°С в течение 18 ч в ростовой среде с 5% фетальной сывороткой и добавлением конканавалина А (конечная концентрация 5 мкг/мл). Используя микропланшетный иммуноферментный анализатор «ANTHOS 2010» (Австрия), определяли уровень лептина «Cusabio biotech. co., LTD» (Китай) и кортикостерона «IBL» (Германия) в сыворотке крови.
Статистическую обработку данных проводили с помощью пакета программного обеспечения Statistica 8.0. (StatSoft Inc., США). Сравнение экспериментальных групп производили при помощи /-критерия Стьюдента для независимых выборок; результаты выражали в виде доверительных интервалов для среднего значения. Различия считали статистически значимыми при p <0,05.
результаты исследования
Судя по отсутствию достоверно значимых отличий уровня кортикостерона между группами интактных мышей получавших пищу ad libitum (сытые) и животных, подвергавшихся ПД, КН-ПД и ОС-ПД, все моделируемые условия имели характер физиологических воздействий (табл. 1).
По данным иммуноферментного анализа, после ПД, как и ожидалось, судя по сведениям литературы и нашим данным в предыдущих работах [5, 12, 13], содержание лептина снижалось (в 1,3 раза), по сравнению с уровнем лептина у сытых животных (см. табл. 1). Несмотря на то, что в лабиринтной среде мыши получали небольшое количество пищи, после КН-ПД уровень этого гормона был снижен (в 1,3 раза), по сравнению с животными после ПД. Тогда как после ОС-ПД, содержание лептина оказалось парадоксально повышенным (в 1,4 раза) (см. табл. 1).
Тимус и селезенка группы интактных сытых мышей имели типичное для данного возраста строение.
Таблица 1
Морфофункциональная характеристика тимуса, показатели уровня кортикостерона и лептина у мышей F1 (C57BL/6 x DBA/2), получавших пищу без ограничений (сытые интактные), после пищевой депривации, когнитивного напряжения и воздействия обогащенной среды
Показатели Сытые (С) Пищевая депривация (ПД) Когнитивное напряжение (КН-ПД) Обогащенная среда (ОС-ПД)
Субкапсулярная зона в мкм 44,59 ± 5,66 72,65 ± 9,37* 84,67 ± 10,41* 78,88 ± 10,09*
Отношение коркового слоя к мозговому 2,98 ± 0,35 2,49 ± 0,29 2,89 ± 0,33 2,71 ± 0,32
Количество лимфоцитов в 1 мм2 среза коркового слоя 70216,23 ± 11796,33 61324,88 ± 9934,63 59453,63 ± 8529,13 58243,78 ± 9726,71
Количество лимфоцитов в 1 мм2 среза мозгового слоя 17978,29 ± 2859,13 18836,61 ± 3028,15 26157,92 ± 3639,47*л 27578,61 ± 4128,36*л
Количество тимических телец (ТТ), содержащих 3-5 ретикулоцитов 2,14 ± 0,25 2,00 ± 0,23 1,43 ± 0,17*л# 2,00 ± 0,22
Количество ТТ, содержащих 6-10 ретикулоцитов 1,14 ± 0,13 1,00 ± 0,12 0,29 ± 0,03*л 0,29 ± 0,03*л
Количество ТТ с отложениями кератогиалина 0,14 ± 0,02 0,00 ± 0,00* 0,00 ± 0,00*# 0,14 ± 0,02л#
Количество кистоподобных ТТ 0,43 ± 0,05 0,00 ± 0,00* 0,00 ± 0,00*# 0,29 ± 0,03*л#
Уровень кортикостерона в сыворотке крови в нмоль/л 682,61 ± 85,33 694,28 ± 93,59 670,61 ± 89,93 815,31 ± 105,17
Уровень лептина в сыворотке крови в нмоль/л 1822,93 ± 222,39 1439,64 ± 178,52* 1085,81 ± 129,21*л# 1976,19 ± 264,81л#
Примечание. Здесь и в табл. 2 показан доверительный интервал, * -р < 0,05 статистически значимые отличия по сравнению с сытым фоном,
х -р < 0,05 по сравнению с ПД, # -р < 0,05 между группами КН-ПД и ОС-ПД.
Таблица 2
Морфофункциональная характеристика селезенки мышей F1 (C57BL/6 х DBA/2), получавших пищу без ограничений (сытые ин-тактные), после пищевой депривации, когнитивного напряжения и воздействия обогащенной среды
Морфологические показатели
Сытые (С)
Пищевая депривация
(ПД)
Когнитивное напряжение (КН-ПД)
Обогащенная среда (ОС-ПД)
Площадь лимфатического узелка в мкм2
Площадь центра размножения в мкм2
Площадь мантийной зоны в мкм2
Площадь маргинальной зоны в мкм2
Количество клеток в 1 мм2 среза маргинальной зоны
Количество клеток в 1 мм2 среза красной пульпы
Мегакариоциты: количество в 1 мм2 красной пульпы
217146,14 ± 30161,59 18495,38 ± 2881,68 117251,69 ± 14656,46 119398,71 ± 19581,38 26076,17 ± 4105,56
25684,26 ± 2537,63
15,43 ± 1,98
397290,84 ± 58799,04* 58606,05 ± 9025,33* 126586,50 ± 16329,66 192098,30 ± 33425,10* 36355,32 ± 4508,06*
19843,76 ± 3019,52*
8,57 ± 1,23
399319,72 ± 60297,28* 54704,94 ± 8643,38* 118774,57 ± 15678,24#
499229,25 ± 73386,69* 66036,26 ± 10499,77* 157672,83 ± 21128,16*#
186945,05 ± 32902,33*# 278808,82 ± 52137,25*л# 37785,57 ± 4685,41* 39138,12 ± 5009,68*
27998,58 ± 3860,06л
1,02 ± 0,14*л
28623,61 ± 4034,22л
0,78 ± 0,11*л
При гистологическом исследовании тимуса сытых мышей установлено, что в нем преобладал корковый слой. Субкапсулярная зона состояла из 5-8 слоев лимфобластов. Граница между корковым и мозговым слоями была четкой. В мозговом слое определялись тимические тельца (ТТ) Гас-саля, образованные скоплениями из 3-5 и 6-10 ретикуло-эпителиальных клеток, а также ТТ с отложениями кератогиа-лина и кистоподобные ТТ. Морфометрическое исследование показало, что наибольшую площадь гистологического среза тимуса занимал корковый слой, составляющий 69,67±3,48% органа.
Тимус мышей после всех воздействий (ПД, КН-ПД, ОС-ПД) характеризовался таким же, как и в группе сытых животных, отношением ширины коркового вещества к мозговому. Ни у одной из групп не выявлено увеличения гибели тимоцитов в корковом слое с появлением характерной картины «звездного неба». Реактивность тимуса проявлялась достоверно значимым расширением субкапсулярной зоны и увеличением числа митозов ней (в 1,6-1,9 и в 1,4-1,9 раза соответственно) по сравнению с группой сытых мышей. К осо-
бенностям реакции тимуса на модельные ситуации КН-ПД и ОС-ПД можно отнести возрастание количества лимфоцитов в 1 мм2 среза мозгового слоя (в 1,4 и 1,5 раза соответственно) и уменьшение количества ТТ, существенно выраженное у группы животных, подвергавшихся КН-ПД, по сравнению с группой мышей после ПД (см. табл. 1).
В селезенке интактных сытых мышей красная пульпа занимала 43,41±2,09% объема органа. Паренхима белой пульпы селезенки включала периартериальные лимфоидные муфты и лимфатические узелки (в основном вторичные), имеющие хорошо выраженные функциональные зоны: небольшой центр размножения, плотно заселенную лимфоцитами мантийную зону и отчетливо различаемую маргинальную зону (табл. 2).
В модельных ситуациях при ПД, КН-ПД, ОС-ПД, площадь периартериальных лимфоидных муфт оставалась неизменной и не имела статистически значимых отличий от таковой сытых животных. Реактивность селезенки при всех воздействиях (ПД, КН-ПД, ОС-ПД) проявлялась в увеличении площади лимфатического узелка (в 1,8-2,3 раза), центра
пг/мл 4000-, 3500300025002000150010005000 +
пг/мл 3500 -| 3000 -25002000 -1500 -1000500 - I
о -I—
Интерлейкин-2
Ш
7Ш
У//Л//Л
пд
КН-ПД
Интерлейкин-6
ОС-ПД
"пд ' КН-ПД ' ОС-ПД '
пг/мл 120-, 100806040200 —
пг/мл 1600-1 140012001000800600- [ 4002000--
Интерлейкин-10 *Ч
*л#
пд
Интерферону
1 КН-ПД 1 ОС-ПД 1
*л#
пд
П КН-ПД 1 ОС-ПД 1
Цитокиновый профиль в спленоцитах, активированных конканавалином A мышей F1 (C57BL/6 x DBA/2) после пищевой депривации (ПД), когнитивного напряжения (КН-ПД), обогащенной среды (ОС-ПД) и сытых животных (С). По оси абсцисс: группы животных; по оси ординат: уровень цитокинов.
* - достоверно значимые отличия по f-критерию Стьюдентаp < 0,05 от группы С; л - достоверно значимые отличия по f-критерию Стьюдентаp < 0,05 от группы ПД; # - достоверно значимые отличия по f-критерию Стьюдента p < 0,05 между группами КН-ПД и ОС-ПД.
размножения (в 2,9-3,6 раза), маргинальной зоны (в 1,6-2,3 раза) и количества клеток в 1 мм2 ее площади (в 1,4-1,5 раза) по сравнению с группой сытых мышей (см. табл. 2). К особенностям реакции селезенки можно отнести наблюдавшееся в модельных ситуациях КН-ПД и ОС-ПД достоверно значимое увеличение количества клеток в 1 мм2 площади красной пульпы (в 1,4 раза) и уменьшение числа мегакарио-цитов в 1 мм2 ее площади (в 8,4 и 10,9 раз соответственно) по сравнению с группой сытых мышей и животных после ПД. У группы мышей после ОС-ПД отмечена еще одна особенность - увеличение площади мантийной зоны, по сравнению с группой сытых животных и после КН-ПД (в 1,3 раза в обоих случаях).
Цитокиновый профиль в клетках селезенки, активированных конканавалином А, характеризовался индивидуальным проявлением при всех воздействиях (ПД, КН-ПД, ОС-ПД) (см. рисунок). Так, по сравнению с сытыми мышами после ПД наблюдалось статистически значимое снижение содержания ИЛ-2 и ИЛ-10 (в 1,4 раза в обоих случаях). Еще более низкий уровень ИЛ-2 и ИЛ-10, даже по сравнению с голодными мышами (ПД), наблюдался у группы животных после ОС-ПД (в 2,7 и 4,7 раза соответственно). Тогда как у мышей, подвергавшихся КН-ПД, содержание ИЛ-2 и ИЛ-10 оказалось значительно повышенным (в 2,9 и 4,2 раза соответственно).
По сравнению с сытыми мышами после ПД уровни ИЛ-6 и интерферона-у (ИНФ-у) не имели достоверно значимых отличий. В группе после КН-ПД содержание ИЛ-6 значительно возрастало (в 3,4 раза), а после ОС-ПД - снижалось (в 1,7 раза) по сравнению с группой животных после ПД. В то же время уровень ИНФ-у уменьшался как после КН-ПД, так и ОС-ПД (в 2,5 и 74 раза соответственно) (см. рисунок).
Масса тела у мышей всех групп не имела достоверно значимых отличий и составляла в конце эксперимента 29,21±1,86 г.
Обсуждение
Поведение - один из важнейших способов активного приспособления животных к многообразию условий окружающей среды, обеспечивающий выживание и успешное воспроизведение как отдельной особи, так и вида в целом. По сведениям Ф.З. Меерсона [14], за время воздействия в течение 15 сут моделируемых нами нагрузок (ПД, КН-ПД, ОС-ПД) формируется долговременная адаптация, для которой характерен «структурный след». Все виды нагрузок можно отнести к физиологическим, поскольку, по нашим данным, уровень кортикостерона в крови мышей на 15-е сутки воздействий не отличался от контрольных значений (группа ин-тактных сытых животных).
По данным морфологических и морфометрических исследований, при всех моделируемых нами условиях (ПД, КН-ПД, ОС-ПД) выявлялись признаки активации иммунной системы мышей. В тимусе экспериментальных животных это проявлялось расширением субкапсулярной зоны и увеличением числа митозов в ней, усилением миграционных процессов, выражающимся в возрастании количества лимфоцитов в мозговом слое, снижением числа ТТ, особенно заметным после воздействия когнитивного напряжения и обогащенной среды. В работах О.В. Зайратьянца и соавт. [15, 16] сделан вывод, что число и объем ТТ обратно пропорциональны эндокринной активности тимуса. В селезенке об активации иммунной системы свидетельствовало увеличение площади лимфатических узелков, центров размножения, маргинальной зоны, а также повышение количества клеток в маргинальной зоне и в красной пульпе. По данным Д.Е. Гри-горенко и соавт. [17], эти изменения свидетельствуют об усилении миграционных процессов и активации Т-зависимых зон, регулирующих клеточный иммунитет. В работе N. Ron-Наге1 и соавт. [18] показано, что активация иммунной системы коррелирует с улучшением пространственного обучения и памяти. Особо следует отметить, что в условиях КН-ПД и ОС-ПД наблюдалось снижение числа мегакариоцитов. Как
правило, при таких неблагоприятных обстоятельствах, как стресс, болезнь, число мегакариоцитов в селезенке повышается [19, 20], тогда как при введении никотинамида - снижается [21]. Следовательно, модельные условия при КН-ПД и ОС-ПД, вероятнее всего, способствуют положительной регуляции гомеостаза иммунной системы.
Анализ цитокинового профиля, активированных конка-навалином А спленоцитов, позволил установить, что сама по себе ПД не приводит к изменению баланса провоспалитель-ных и противовоспалительных цитокинов. Тогда как после помещения мышей в условия ОС-ПД происходит значительное снижение секреции всех определяемых нами цитокинов на фоне повышения уровня лептина. При пониженном содержании этого гормона, напротив, выявлено существенное повышение уровня, главным образом, провоспалительных цитокинов у группы животных, подвергавшихся КН-ПД. Полученные нами данные подтверждаются сведениями литературы, в которых указано, что при снижении уровня лептина возрастает вероятность развития аутоиммунных и других заболеваний, что связано с повышением уровня провоспа-лительных цитокинов. Тогда как введение лептина способствует снижению экспрессии и секреции провоспалительных цитокинов [4, 5].
Подводя итоги, можно констатировать, что пищевая де-привация, когнитивное напряжение, сопровождающее выработку пищедобывательного поведения, а также ситуация обогащенной среды приводят к развитию адаптивной активации иммунной системы мышей с проявлением ряда особенностей. Условия используемой в нашей работе сложной поведенческой модели формирования пищедобывательного поведения, во многом аналогичной интеллектуальной деятельности человека, характеризовались усилением выработки и секреции спленоцитами провоспалительных цитокинов на фоне снижения уровня гормона/цитокина, продуцируемого жировой тканью, лептина. В условиях обогащенной среды, отличающихся нарастанием психосоциального напряжения, обусловленного конкуренцией за захват предпочтительных территорий и объектов, содержание провоспа-лительных цитокинов в культуре спленоцитов, снижалось, что сопровождалось повышением уровня лептина. Сочетание этих результатов с парадоксальным повышением уровня лептина в условиях обогащенной среды и снижением его содержания при когнитивном напряжении может указывать на то, что данный гормон вовлечен в процессы регуляции психоэмоционального состояния, обучения, памяти, а также иммунного ответа.
литература
1. Кузнецов А.П., Смелышева Л.Н., Махова М.М. Влияние приема пищи и эмоционального напряжения на содержание грелина и лептина в сыворотке крови у лиц с различным тонусом вегетативной нервной системы. Вестник Тюменского государственного университета. 2013; 6: 104-9.
2. Figlewicz D.P. Adiposity signals and food reward: expanding the CNS roles of insulin and leptin. Am. J. Physiol. Regul. Integr. Comp. Physiol. 2003; 284: R882-92.
3. Zhao Z., Liu H., Xiao K., Yu M., Cui L., Zhu Q. et al. Ghrelin administration enhances neurogenesis but impairs spatial learning and memory in adult mice. Neuros. 2014; 257(17): 175-85.
4. Iikuni N., Lam Q.L., Lu L., Matarese G., La Cava A. Leptin and Inflammation. Curr Immunol Rev. 2008; 4(2): 70-9.
5. Procaccini C., Jirillo E., Matarese G. Leptin as an immunomodulator. Mol. Aspects Med. 2012; 33(1): 35-45.
6. Комлева Ю.К., Черепанов С.М., Яузина Н.А., Рондова К.В., Гасымлы Д.Д., Моргун А.В. и др. Влияние обогащенной среды на поведение зрелых и стареющих крыс. Вестник Новосибирского государственного университета. Серия Биология, клиническая медицина. 2012; 10 (5): 57-62.
7. Sztainberg Y., Chen A. An environmental enrichment model for mice. Nature Protoc. 2010; 5(9): 1535-9.
8. Никольская К.А., Кондашевская М.В. Психостимулирующие
эффекты высокомолекулярного гепарина при внутрибрю-шинном введении крысам линии Вистар. Журнал высшей нервной деятельности. 2001; 51 (2): 63-9.
9. Никольская К.А., Кондашевская М.В., Еремина Л.В. Индивидуальная чувствительность крыс Вистар к действию пи-рацетама. Российский физиологический журнал им. И.М. Сеченова. 2007; 93 (11): 1308-18.
10. Диатроптов М.Е., Диатроптова М.А., Кондашевская М.В. Анализ показателей инфрадианных ритмов стероидных гормонов и процентного содержания нейтрофилов периферической крови у крыс-самцов Вистар. Фундаментальные исследования. Биологические науки. 2012; 9 (2): 273-7.
11. Диатроптов М.Е., Кондашевская М.В., Макарова О.В., Обер-нихин С.С. Инфрадианные ритмы морфофункционального состояния тимуса у крыс-самцов Вистар. Российский физиологический журнал им. И.М. Сеченова. 2013; 99 (6): 729-36.
12. Кондашевская М.В., Мхитаров В.А., Никольская К.А., Серко-ва В.В., Диатроптов М.Е. Характеристика уровня гормонов и морфофункционального состояния коркового вещества надпочечников при пищевой депривации и когнитивном напряжении у мышей BALB/C. Фундаментальные исследования. Биологические науки. 2013; 10 (4): 776-80.
13. Серкова В.В., Никольская К.А., Еремина Л.В., Кондашевская М.В. Роль гиппокампа в проявлении гормонального ответа при различных состояниях пищевой активности у мышей F1 (C57BL/6 x DBA/2). Фундаментальные исследования. Биологические науки. 2014; 8 (1): 105-9.
14. Меерсон Ф.З. Адаптационная медицина: механизмы и защитные эффекты адаптации. М.: Hypoxia Medical LTD; 1993.
15. Зайратьянц О.В., Хавинсон В.Х., Кузьменко Л.Г. Продукция тимусом иммуномодулирующих пептидов при его быстрой инволюции у детей. Архив патологии. 1990; 1: 25-8.
16. Харченко В.П., Саркисов Д.С., Ветшев П.С., Галил-Оглы Г. А., Зайратьянц О.В. Болезни вилочковой железы. М.: Триада-Х; 1998.
17. Григоренко Д.Е., Гарунова К.А., Сапин М.Р. Особенности реакции лимфоидной ткани при воздействии бальнеологического фактора (сероводородных ванн). Морфологические ведомости. 2004; 1-2: 8-11.
18. Ron-Harel N., Segev Y., Lewitus G.M., Cardon M., Ziv Y., Ne-tanely D. et al. Age-dependent spatial memory loss can be partially restored by immune activation. Rejuvenat. Res. 2008; 11 (5): 903-13.
19. Григоренко, Д. Е., Сапин М.Р., Ерофеева Л.М. Отдаленные последствия воздействия воды, очищенной от дейтерия, на лимфоидную ткань селезенки мышей в пострадиационный период. Вестник лимфологии. 2010; 3: 40-5.
20. Rungruang Т., Chaweeborisuit P., Klosek S.K. Effect of malaria infection and dexamethasone on spleen morphology and histology. Southeast Asian J. Trop. Med. Publ. Hlth. 2010; 41(6): 1290-6.
21. Konieczna I.M., Panuganti S., DeLuca T.A., Papoutsakis E.T., Eklund E.A., Miller W.M. Administration of nicotinamide does not increase platelet levels in mice. Blood Cells Mol. Dis. 2013; 50 (3): 171-6.
Поступила 19.01.15
references
1. Kuznetsov A.P., Smelysheva L.N., Makhova M.M. Effect of food intake, and emotional tension on the contents of leptin and ghrelin in the blood serum at persons with various tone of vegetative nervous system. Vestnik Tyumenskogo gosudarst-vennogo universiteta. 2013; 6: 104-9. (in Russian)
2. Figlewicz D.P. Adiposity signals and food reward: expanding the CNS roles of insulin and leptin. Am. J. Physiol. Regul. Integr. Comp. Physiol. 2003; 284: R882-92.
3. Zhao Z., Liu H., Xiao K., Yu M., Cui L., Zhu Q. et al. Ghrelin administration enhances neurogenesis but impairs spatial learning and memory in adult mice. Neuros. 2014; 257(17): 175-85.
4. Iikuni N., Lam Q.L., Lu L., Matarese G., La Cava A. Leptin and Inflammation. Curr Immunol Rev. 2008; 4(2): 70-9.
5. Procaccini C., Jirillo E., Matarese G. Leptin as an immunomodulator. Mol. Aspects Med. 2012; 33(1): 35-45.
6. Komleva Yu.K., Cherepanov S.M., Yauzina N.A., Rondova K.V., Gasymly D.D., Morgun A.V. et al. Influence of the enriched environment on behavior of the mature and growing old rats. Vestnik Novosibirskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya Biologiya, klinicheskaya meditsina. 2012; 10 (5): 57-62. (in Russian)
7. Sztainberg Y., Chen A. An environmental enrichment model for mice. Nature Protoc. 2010; 5 (9): 1535-9.
8. Nikol'skaya K.A., Kondashevskaya M.V. Psychostimulating effects of high molecular weight heparin after intraperitoneal injection at Wistar rats. Zhurnal vysshey nervnoy deyatel'nosti. 2001; 51 (2): 63-9. (in Russian)
9. Nikol'skaya K.A., Kondashevskaya M.V., Eremina L.V. Individual sensitivity of Wistar rats to the effects of piracetam. Rossiyskiy fiziologicheskiy zhurnal im. I.M. Sechenova. 2007; 93 (11): 1308-18. (in Russian)
10. Diatroptov M.E., Diatroptova M.A., Kondashevskaya M.V. The analysis of indicators the infradian rhythms of steroid hormones and percentage of neutrophils in the peripheral blood in Wistar male rats. Fundamental'nye issledovaniya. Biologicheskie nauki. 2012; 9 (2): 273-7. (in Russian)
11. Diatroptov M.E., Kondashevskaya M.V., Makarova O.V., Obernikhin S.S. Infradian rhythms morphofunctional state of the thymus in Wistar male rats. Rossiyskiy fiziologicheskiy zhurnal im. I.M. Sechenova. 2013; 99 (6): 729-36. (in Russian)
12. Kondashevskaya M.V., Mkhitarov V.A., Nikol'skaya K.A., Serkova V.V., Diatroptov M.E. Characteristics of hormone levels and morphofunctional state adrenal cortex during food deprivation and cognitive stress in BALB/C mice. Fundamental'nye issledovaniya. Biologicheskie nauki. 2013; 10 (4): 776-80. (in Russian)
13. Serkova V.V., Nikol'skaya K.A., Eremina L.V., Kondashevskaya M.V. The role of the hippocampus in the manifestation of hormonal response at various states of feeding activity in F1 (C57BL/6 x DBA/2) mice. Fundamental'nye issledovaniya. Biologicheskie nauki. 2014; 8 (1): 105-9. (in Russian)
14. Meerson F.Z. Adaptation Medicine: Mechanisms and Protective Effects of Adaptation. [Adaptatsionnaya meditsina: mekhanizmy i zashchitnye effekty adaptatsii]. Moscow: Hypoxia Medical LTD; 1993. (in Russian)
15. Zayrat'yants O.V., Khavinson V.Kh., Kuz'menko L.G. Production of the immunomodulatory peptides by the thymus at its rapid involution in children. Arkhiv patologii. 1990; 1: 25-8. (in Russian)
16. Kharchenko V.P., Sarkisov D.S., Vetshev P.S., Galil-Ogly G.A., Zayrat'yants O.V. Diseases of the Thymus. [Bolezni vilochkovoy zhelezy]. Moscow: Triada - Kh; 1998. (in Russian)
17. Grigorenko D.E., Garunova K.A., Sapin M.R. Features of the lymphoid tissue reaction at the influence of balneotherapeutic factor (hydrogen sulfide baths). Morfologicheskie vedomosti. 2004; 1-2: 8-11. (in Russian)
18. Ron-Harel N., Segev Y., Lewitus G.M., Cardon M., Ziv Y., Ne-tanely D. et al. Age-dependent spatial memory loss can be partially restored by immune activation. Rejuvenat. Res. 2008; 11 (5): 903-13.
19. Grigorenko D. E., Sapin M.R., Erofeeva L.M. Long-term effects of water purified by deuterium on the lymphoid tissue of the spleen of mice in postradiation period. Vestnik limfologii. 2010; 3: 40-5. (in Russian)
20. Rungruang T., Chaweeborisuit P., Klosek S.K. Effect of malaria infection and dexamethasone on spleen morphology and histology. Southeast Asian J. Trop. Med. Publ. Hlth. 2010; 41 (6): 1290-6.
21. Konieczna I.M., Panuganti S., DeLuca T.A., Papoutsakis E.T., Eklund E.A., Miller W.M. Administration of nicotinamide does not increase platelet levels in mice. Blood Cells Mol. Dis. 2013; 50 (3): 171-6.
Received 19.01.15
