CC BY
36
ОСНОВЫ КОНСТИТУЦИОННОГО СТРОЯ РОССИИ С ПОЗИЦИИ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОГО И РОССИЙСКОГО ПРАВОСОЗНАНИЯ
Ю.Н. ФРОЛОВ
Аннотация. Автором дается обзор идей о правом, демократическом, социальном государстве с позиций западной и отечественной правовой теории, анализируется процесс построения в России правового государства на современном этапе и проблема применения западных правовых конструкций в Российской действительности.
Ключевые слова: конституционный строй, правосознание, правовое государство, правовой менталитет.
FOUNDATIONS OF CONSTITUTIONAL ORDER IN RUSSIA FROM THE STANDPOINT OF THE WESTERN AND THE RUSSIAN LEGAL SENSE
Y.N. FROLOV
Annotation. The author provides an overview of ideas about law, democracy, of the social state from the standpoint of Western and Russian legal theory analyzes the process of building the constitutional state in Russia at the present stage and the problem of applying Western legal structures in Rossian reality.
Key words: constitutional order, legal sense, constitutional state, the legal mentality.
Согласно ст. 1 Конституции РФ Россия является «демократическим федеративным правовым государством с республиканской формой правления», а согласно ст. 7 — «социальным государством, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека». Среди основ конституционного строя России выделяются принципы правового, демократического и социального государства. Однако, имея своим истоком западную правовую философию, эти принципы на российской почве приобретают иное звучание, трансформируются за счет их преломления российским правосознанием.
Идея правового государства в том виде, в каком сформулирована и используется в западной правовой философии, — это идея подчиненности государства правовому закону, связанности им. Характеристиками классического правового государства выступают верховенство закона, разделение власти на законодательную, исполнительную и судебную, взаимная ответственность личности и государства, а также установление реальных гарантий прав и свобод личности. Теоретическая конструкция правового государства в таком ее виде является продуктом Нового времени, хотя первые попытки обосновать необходимость организации государственной власти по принципу подчинения ее закону относятся к античному обществу1.
В настоящее время эта концепция правового государства получила широкое признание в отечественной правовой теории. Указывая на необходимость
построения правового государства, реализацию его принципов, подразумевают построение правового государства в его традиционном, западном понимании как государства, над которым доминирует закон, в котором власть разделена, а права и свободы человека реальны. В основе такого понимания правового государства лежат, в частности, идеи И. Канта. Для него правовое государство — это «соединение множества людей, подчиненных правовым законам; государство призвано гарантировать правопорядок и строиться на началах суверенитета»2.
Несмотря на очевидную рациональность правовых принципов организации власти в современном российском обществе, с их реализацией возникают проблемы. В ч. 1 ст. 2 Конституции РФ провозглашена правовым государством, однако современными исследователями признается, что это установление в большей мере носит декларативный, чем практический характер, и что Россия лишь движется по пути построения правового государства.
Хотя правовой характер Российского государства провозглашен конституционно (причем не как цель, а именно как данность), на практике предпочтение отдается не фактической реализации законодательно закрепленных положений путем создания действенных механизмов, такую реализацию гарантирующих, а поиску объективных причин, по которым на настоящем этапе развития Российского государства создание такого механизма невозможно. Так, Р.Х. Макуев считает, что «построение правового государства ос-
ложняется из-за наличия в российской действительности ряда специфических обстоятельств. К ним следует отнести: 1) продолжающийся процесс изменения форм собственности в условиях не имеющего аналогов в мировой истории перехода от социалистической формации к капиталистической; 2) слом старой политической системы и развитие новой; 3) катастрофический кризис экономики в условиях сосуществования и противоборства новых и старых форм собственности; 4) рост преступности в условиях криминализации экономики, усиление преступного сообщества, позволившее ему вступить в конкуренцию с государством; солидаризация отечественной преступности с международной, сращивание ее с международным терроризмом; 5) отсутствие устойчиво сформировавшегося гражданского общества»3.
Не согласиться с тем, что существуют факторы, объективно увеличивающие разрыв между должным и сущим тогда, когда речь идет о построении в России правового государства в его классическом понимании, нельзя. Однако утверждать, что такие обстоятельства носят коренной характер, а не детерминируются причинами более глубинного свойства, не вполне справедливо.
Реализация идей правового государства в их классическом виде вообще невозможна в российском обществе. Это обусловливается тем, что идея правового государства в том виде, в каком она существует в западной философии, не имеет генетической связи с российским правовым сознанием, чем во многом объясняется неприятие идей правового государства в их западно-правовой трактовке в дореволюционной отечественной философско-правовой мысли4.
В качестве основных принципов правового государства традиционно называют верховенство закона, полную гарантированность и незыблемость прав и свобод граждан, установление и поддержание принципа взаимной ответственности гражданина и государства, поддержание в обществе режима демократии, законности и конституционности, разделение власти5. Очевидно, что такие принципы построения и функционирования государственности во многом противоречат ценностному строю российского правового сознания.
Принцип верховенства закона не может быть в полной мере воспринят российским правовым сознанием в силу того, что последнее отрицает признание самоценности закона как такового. Российскому правовому сознанию имманентно присуща идея примата государства над законом, мысль о том, что законы должны исполняться подданными, а не властителями. Эта идея имеет своим истоком российское сознание с присущей ему мировоззренческой традицией рассматривать государство в качестве одной из ключевых ценностей.
Кроме того, если взглянуть на начальный этап советского периода развития правовой системы, то
можно увидеть негативное отношение к праву и закону. Право в марксистском понимании — это орудие классовой борьбы, служащее защите интересов господствующего класса и сохранению социального неравенства. Право рассматривали исключительно как инструмент преобразования общества, но не как самостоятельную общечеловеческую ценность, а понятия естественного права и правового государства были чуждыми.
Идея взаимной ответственности государства и гражданина не принимается российским сознанием в силу непринятия самой возможности государства отвечать перед своими гражданами. Такое непринятие своим истоком имеет укорененность патриархальной идеи, заложенной в русском культурном архетипе. На протяжении многих веков власть царя рассматривалась в качестве священной, как и любая власть отца, главы в доме. Притом, что пределы такой власти распространялись далеко, сама идея о возможности противления ей не получала широкого признания. Господствующей на протяжении всей российской истории оставалась идеология признания справедливости мысли о том, что «царь не может быть преступен по самой своей природе, он бывает только грешен, а наказание греха — прерогативы высшего суда»6.
Что касается принципа разделения властей, то он выступает скорее способом обеспечения правового характера государственной власти, а не имманентной чертой правового государства. То же самое относится к принципу поддержания в обществе режима демократии, законности и конституционности. Это обстоятельство предопределяет то, что вне зависимости от того, как преломляются принципы правосознанием, они не приобретают значения для процесса построения правового государства. Даже если они будут реализованы, это не будет означать возникновения правового государства в его классическом понимании, с присущими ему верховенством правового закона и взаимной ответственностью государства и гражданина.
Полная гарантированность и незыблемость прав и свобод граждан выступает не столько имманентной чертой, сколько следствием, индикатором правового характера организации государственной власти. Утверждать о реализации этого принципа в условиях неприятия сущностных принципов правового государства нецелесообразно.
Именно то, что сущностные принципы правового государства в том виде, в каком выработаны в западной правовой философии и теории права, вступают в конфликт с ценностным строем российского правового сознания, предопределяет низкую эффективность попыток претворить принципы правового государства в российскую практику. Этому препятствует и то обстоятельство, что русская идея придает праву и государству второстепенное значение. Если западный взгляд пришел при строительстве внешних форм к обожествлению этих форм, признал их божественны-
ми и верил в их чудесную всемогущую силу, то русское мировоззрение и русская вера с давних времен противопоставляет западному идеалу другой: высшая цель культуры состоит не в строительстве внешних форм жизни, но в их духовной, внутренней сущности7.
В современных условиях актуально звучит вывод, сделанный П.И. Новгородцевым. Он отмечал, что возникший кризис в области идей правового государства «может означать одно из двух: или полное крушение каких-либо прежних понятий, или их готовящееся преобразование. В том и другом случае кризис обозначает период сомнений и неопределенности, которые должны смениться или безнадежной утратой старых верований, или напряженностью новых исканий и нового творчества»8. В современных условиях воплощение идеи правового характера государственной политики возможно путем трансформации самой идеи правового государства и модификации механизма ее реализации с учетом специфики российского правосознания. Однако, к сожалению, сегодня Россия идет по другому пути — декларирования правовой государственности и не вполне эффективных попыток активизации классического механизма функционирования государства на правовой основе. Как показывает практика, такой способ реализации идеи малопродуктивен.
Идея демократического государства так же, как и идея государства правового, не является имманентной идеей российского правосознания, вступает в конфликт с его ценностным строем.
Несмотря на то что содержание идеи демократии как принципа организации и функционирования политической власти исторически изменчиво и традиционная демократия принципиально отличается от демократии современной или либеральной9, возможно выделение общей, сущностной характеристики любого демократического государства как ключевого момента организации в нем политических отношений. Такой идеей на всем протяжении развития демократических идеалов выступает идея уважения и легитимности любых интересов, которые могут отстаиваться посредством официального политического участия.
Эта мысль последовательно проводится во всех наиболее известных определениях демократии вне зависимости от того исторического и культурного контекста, в котором они разрабатывались. Так, Х. Линц писал о том, что «демократия... это законное право формулировать и отстаивать политические альтернативы, которым сопутствует право на свободу объединений, свободу слова и другие главные политические права личности; свободное и ненасильственное соревнование лидеров общества с периодической оценкой их претензий на управление обществом; включение в демократический процесс всех эффективных политических институтов; обеспечение условий политической активности для всех членов полити-
ческого сообщества независимо от их политических предпочтений... Демократия не требует обязательной смены правящих партий, но возможность такой смены должна существовать, поскольку сам факт таких перемен является основным свидетельством демократического характера режима»10.
Несмотря на то что идеалы демократии нашли свое отражение в Конституции РФ, существующие тенденции общественного и государственно-правового развития свидетельствуют о том, что их воплощение встречает трудности, прежде всего вследствие того, что конституционно закрепленные права, выступающие основой функционирования демократического государства, выступают мнимыми, а отнюдь не реальными притязаниями11.
Не утверждая, что демократическое развитие следует полностью исключить в качестве возможной стратегии дальнейшего развития Российского государства, тем не менее приходится признать, что его осуществление сталкивается с существенными трудностями в силу специфики не только экономического и политического развития страны, но и самого восприятия этой идеи общественным правосознанием.
Основной смысл демократии заключается в организации, разрешении конфликтующих интересов с целью стабилизации общественных отношений на основе равного допуска всех членов общества к процедуре политического участия. Однако такой способ разрешения конфликтов неприемлем для российского правосознания вследствие яркой выраженности в нем идей аморальности политики как таковой и политической жизни. Эта идея находит свое выражение в славянофильской идеологии, в которой последовательно проводится мысль о том, что «государственная власть есть зло и грязь. Власть принадлежит народу, но народ отказывается от власти и возлагает полноту власти на царя. Лучше, чтобы один человек был запачкан властью, чем весь народ. Власть не право, а тягота, бремя. Никто не имеет права властвовать, но есть один человек, который обязан нести тяжелое бремя власти. Юридических гарантий не нужно, они увлекли бы народ в атмосферу властвования, в политику, всегда злую»12.
Представление о том, что политика есть нечто аморальное, недостойное порядочного человека, имеет своим истоком критическое, болезненно-негативное отношение к стремлению участвовать в делах управления государством как к тому, что изначально чуждо рядовому члену общества. В русской традиции политика является плоскостью, в которой не может быть поиска и воплощения вечной истины, политика не может быть средством абсолютной победы добра над злом, а может играть только роль сдерживающего фактора. Возможность удовлетворять свои личностные потребности посредством участия в политической жизни рассматривается как псевдоценность.
Идеи демократии основываются прежде всего на идеалах свободы и независимости каждой личности, признании ее права выражать и отстаивать собственный интерес политическими средствами. Однако российскому правовому сознанию чужды идеалы индивидуализма. Традиционно присущие правовому сознанию идеи общинности, служения государству предопределяют то, что проблема конфликта личных интересов, равно как и проблема конфликта интересов разных социальных групп, склонна разрешаться не путем борьбы за политическую власть, а посредством апеллирования к власти существующей. При этом предполагается, что конфликт будет разрешен не в пользу того, на чьей стороне сила, а того, на чьей стороне справедливость.
Изначально, будучи нацеленным на аполитичность, общественное сознание не приемлет идеи демократии в том виде, в котором они традиционно трактуются в западной философской и правовой литературе. Справедливо указание на то, что единственным правящим классом в России на протяжении длительного исторического периода остается бюрократия13.
В российском правовом сознании идея демократического государства получает своеобразное звучание, демократическое государство становится прежде всего государством социальной справедливости. Уместным представляется замечание о том, что «сегодня, как и в XIX веке, для многих русских демократия есть синоним «хорошего общества», которое может быть создано, если разумные, демократически мыслящие политики займут ключевые позиции, а антидемократическая оппозиция будет беспощадно сокрушена»14. С демократией в российском сознании связывается надежда на справедливость. Эта идея рассматривается как один из ведущих принципов, идеал государственно-властных отношений.
Как отмечает И.М. Клямкин, «в тоталитарно-коммунистическом обществе большинство людей ждет улучшения своей жизни прежде всего от власти», поэтому «политическое сознание человека пульсирует здесь в пустом пространстве между двумя полюсами: с одной стороны, власть, от которой все плохое (так как от нее всего ждешь, но мало чего дождешься), с другой — антивласть (как что-то хорошее). Но когда антивласть становится политическим движением, а затем сама превращается во власть, человек по старой привычке ждет от нее, что она быстро решит все его проблемы, которые раньше не решались»15.
Нельзя согласиться с тем, что специфическая особенность присуща российскому правовому и политическому менталитету лишь в условиях тота-литар-но-коммунистического общества. Истоки подобного восприятия демократии глубинны, и оно обусловливается ценностным строем российского правосознания. Рассмотрение демократической справедливой «антивласти» в ее противопоставлении недемократической и несправедливой «власти»
характерно и для дореволюционной отечественной правовой философии.
В истории России есть примеры демократических традиций, однако эти традиции слабы. Попытки движения к демократии случались только в моменты ослабления государства, а в стране господствовал не правовой строй, а отношения господства и подчинения. На современном этапе, по мнению Б.Г. Капустина, в России установился режим «шумпетерианской демократии»16, когда демократический процесс есть не власть народа, а власть политиков, избираемых на условиях «свободной конкуренции»17. Такая демократия органично вписалась в традиционно российский способ правления с присущим ему безусловным приоритетом интересов государства интересам личности и общества.
Идея социального государства уходит своими корнями в западноевропейское понимание сущности и принципов взаимоотношений государства и личности. Однако в отличие от идей правового и демократического государства она гармонично вплетается в идейный строй российского правового сознания. Идея социальности государственной политики оказывается связанной с идеей милости, выступающей «логическим следствием религиозно-нравственного понимания справедливости, ее итогом и целью»18.
Однако само содержание идеи социального государства претерпевает трансформацию под воздействием российского правового сознания. В западноевропейской правовой философии идея социального государства является закономерным следствием утверждения (принятия) идеи самоценности отдельно взятой личности, выступающей источником всех социальных требований к государству по обеспечению минимально необходимых условий, благоприятствующих ее свободному развитию. Западноевропейская идея социального государства есть естественное следствие индивидуализма западноевропейского правосознания.
В России идея социального государства приживается в XIX в., когда после великих реформ российское общество испытывает влияние буржуазного ментали-тета19. При этом буржуазные ценности корректируются под влиянием традиционных российских правовых ценностей: фактически социальное государство в российском правосознании воспринимается не в качестве государства, служащего человеку, а как государство, служащее обществу, обеспечивающее интересы не индивида, а людей.
Эта специфика в понимании сущности социального государства в значительной мере продиктована глубокой укорененностью в общественном сознании идеалов общинности, соборности и коллективизма. Вследствие этого в российском правосознании осуществляется своеобразный перенос качеств субъекта притязаний на обладание социальными ценностями с отдельного индивида на общину. Основным прин-
ципом распределения благ внутри общины остается принцип арифметического, а не геометрического равенства. Распределение не обосновывается размером вложений каждого человека в общее дело.
Таким образом, те государственно-правовые идеи, которые изначально не имманентны российскому правовому сознанию, неизбежно претерпевают в нем свою трансформацию. Перенесение на российскую почву государственно-правовых идей и идеалов в том виде, в каком они существуют в западноевропейском правовом сознании, без учета самобытности российского правового сознания может быть номинальным. Ни их законодательное закрепление, ни попытки воплотить их в политико-правовую практику не могут оказаться успешными.
Сегодня реализация конституционно закрепленного идеала правового, демократического и социального государства для России возможна в том случае, если как содержание самого этого идеала, так и средства и способы его достижения будут адаптированы с учетом специфики российского правового менталитета.
1 С идеей правового государства связывали поиски более совершенных и справедливых форм жизни Сократ, Демокрит, Платон, Аристотель, Полибий, Цицерон, которые рассматривали обязательность закона не только для граждан, но и для самого государства в качестве наиболее разумного и справедливого способа организации властных отношений.
2 Кант И. Соч.: В 6 т. М., 1965. Т. 4. Ч. 2. С. 233.
3 Макуев Р.Х. Теория государства и права. Ч. 1: Государство. М.; Орел, 2003. С. 234-235.
4 Так, Н.А. Бердяев высказывал мнение о том, что «вера в Конституцию — жалкая вера», «вера должна быть направлена на предметы более достойные. Делать себе кумира из правового государства недостойно» (Бердяев Н.А. Философия неравенства. М., 1990. С. 109). Собственную концепцию правового государства, в корне отличную от «классической», разрабатывал И.А. Ильин (Ильин И.А. О
сущности правосознания: Собр. соч.: В 10 т. М., 1994. Т 4. С. 291-308).
5 См.: Марченко М.Н. Проблемы теории государства и права. М., 2005. С. 279-288.
6 История политических и правовых учений / Под ред.
B.С. Нерсесянца. 2-е изд. М., 1998. С. 218.
7 Там же. С. 376.
8 Новгородцев П.И. Введение в философию права: Кризис современного правосознания. М., 1966. С. 18.
9 Цыганков А.П.Современные политические режимы: структура, типология, динамика. М., 1995. С. 96.
10 Linz J.J. The Breakdown of Democratic Regimes. L., 1978. P. 5-6.
11 Отсюда и равнодушное отношение к возможным и действительным ограничениям свободы слова и собрания, низкая избирательная активность и другие негативные явления.
12 Бердяев Н.А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века // Бердяев Н.А. Русская идея. Судьба России. М., 2000. С. 126.
13 Ясин Е. Приживется ли демократия в России. М., 2006.
C. 156.
14 Tolz V. Problems in Building Democratic Institutions in Russia. RFE/R // Research Report. 1994. Vol. 3, № 9. P. 1-2. Цит. по: Цыганков А.П. Указ. соч. С. 98-99.
15 Клямкин И.М. Посткоммунистическая демократия и ее исторические особенности в России // Полис. 1993. № 2. С. 35.
16 Эта концепция разработана Й. Шумпетером (1883— 1950), виднейшим экономистом и социологом.
17 Капустин Б.Г. Грядущие выборы и правила шумпетери-анской демократии // Идеология и политика в посткоммунистической России. М., 2000. С. 290.
18 Малахов В.П. Философия права. М.; Екатеринбург, 2002. С. 415.
19 Миронов Б.Н. Социальная история России периода Империи (18 - нач. 20 в.): Генезис личности, демократии, семьи, гражданского общества и правового государства: В 2 т. СПб., 2003. Т. 2. С. 322-323.
