CC BY
15
ЭКОНОМИКА, ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО И ПРАВО
Том 9 • Номер 4 • Октябрь-декабрь 2019 ISSN 2222-534Х
>
Journal of Economics, Entrepreneurship and Law
Первое
экономическое издательство
г.
-J
основы институционального подхода к регулированию деятельности иностранных инвесторов в странах Африки
Сапунцов А.Л. 1
1 Институт Африки Российской академии наук, Москва, Россия АННОТАЦИЯ:
В работе проводится анализ методов формирования экономических институтов по регулированию приема прямых иностранных инвестиций (ПИИ). В состав этих институтов входят агентства по привлечению ПИИ (с учетом плюрализма в иерархической принадлежности к органам государственной власти и подчиненности) и инвестиционные кодексы, за счет которых страны Африки стремятся сделать релевантные источники права и инструкции более доступными для многонациональных предприятий (МНП). Несмотря на определенный прогресс в улучшении инвестиционного климата, африканские страны все еще испытывают ряд сложностей в диверсификации поступлений ПИИ за счет их вложения в общественно-значимые отрасли экономики, в том числе в сферу услуг. По результатам проведенного исследования автором обоснована продуктивность применения институтов цифровой экономики для более прогрессивной имплементации положений инвестиционных кодексов стран Африки, что представляется возможным реализовать на основе применения регтеха и суптеха, позволяющих экспертам МНП повысить свои когнитивные способности при креативном исследовании перспективных инвестиционных предложений и предлагаемых с ними соответствующих стимулов.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: агентство по привлечению инвестиций (АПИ), Африка, инвестиционный кодекс, многонациональные предприятия (МНП), Ост-Индская компания (ОИК), прямые иностранные инвестиции (ПИИ), регтех, суптех, экономические институты
введение
Особо активно обсуждаемые явления глобализации в мировой экономике связаны с начавшимся в 1980-е гг. формированием единого рынка для сбыта товаров и услуг. В последующие десятилетия основным драйвером этих явлений стала финансовая глобализация, а в настоящее время - интернет и цифровая экономика, которые «сформируют мир без экономических границ, общие экономические пространства без участия надгосударственных институтов» [6, с. 32]
The fundamentals of the institutional approach to the regulation of foreign investors in Africa
Sapuntsov A.L. 1
1 Institute for African Studies of the Russian Academy of Sciences, Russia
(Ие]/ес, 2018, р. 32). Однако нельзя утверждать, что в мире прорисовывается более-менее унифицированное экономическое пространство с либеральными инструментами, применяемыми к регулированию международных экономических отношений. Подавляющее большинство стран мира уделяет особое внимание участию в движении прямых иностранных инвестиций (ПИИ). В состав этой проблематики входит регулирование условий приема в свою экономику зарубежных многонациональных предприятий (МНП) как агентов по вложению инвестиций вышеуказанной природы.
Цель подготовки статьи заключается в определении предпосылок к формированию в странах Африки прогрессивной генерации институтов по проведению регулирования и надзора за привлечением ПИИ, а также установлению этими странами основных направлений институционального стимулирования бизнеса зарубежных МНП, осуществляемого исходя из достижения приоритетов в экономическом развитии. Новизна работы определяется аргументацией применения технологий цифровой экономики, в том числе регтеха, суптеха и их вариативных эволюционных кроссбре-дов, при взаимодействии МНП и институтов принимающих стран Африки, что детерминируется сложностями в обработке количественно увеличивающихся и гносеологически усложняющихся мер регулирования деятельности иностранных инвесторов,
ABSTRACT:_
The methods of forming economic institutions for regulating the inflow of foreign direct investments (FDI) are studies in the article. Such institutions consist of investment promotion agencies (considering the pluralism of their position in hierarchy of state bodies and subordination) and investment codes. African nations use these codes to make relevant sources of law and instructions more available to multinational enterprises (MNE). Despite of some progress achieved by African states in improving their investment climate, there are still various unresolved difficulties in diversifying the inflow of FDI through their realization in nationally prioritized business activities, such as services. It is productive to apply the institutions of digital economy for progressive implementation of African investment codes. Utilization of RegTech and SupTech looks promising, therefore, analysts employed by MNEs will enhance cognitive abilities for better creative exploration of perspective investment opportunities and relevant incentives in Africa
KEYWORDS: Africa, investment code, multinational enterprise (MNE), East India Company (EIC), foreign direct investments (FDI), RegTech, SupTech, business institutions
JEL Classification: F21, F23, N17, N27 Received: 23.12.2019 / Published: 30.12.2019
© Author(s) / Publication: PRIMEC Publishers
For correspondence: Sapuntsov A.L. (andrew@sapuntsov.ru)
CITATION:_
Sapuntsov A.L. (2019) Osnovy institutsionalnogo podkhoda k regulirovaniyu deyatelnosti inostrannyh in-vestorov v stranakh Afriki [The fundamentals of the institutional approach to the regulation of foreign investors in Africa]. Ekonomika, predprinimatelstvo i pravo. 9. (4). - 747-760. doi: 10.18334/epp.9.4.41518
в особенности затруднениями при достижении комплаенса и проведении поиска стимулов, предлагаемых при вложении ПИИ.
стирают ли мнп границы?
Не ликвидированы экономические границы между странами, следовательно, это не позволят свободно перемещаться товарам, услугам и факторам производства. Определенный прогресс был достигнут в либерализации международной торговле товарами, в том числе при отмене ряда таможенных пошлин или снижении их ставок, но в части международной трудовой миграции и научно-технического сотрудничества развитые страны оставляют за собой право применения разнообразных инструментов защиты внутреннего рынка. Более того, стали активно использоваться асимметричные и гибридные меры на мировой арене, и «в этом комплексе мер страны Запада сегодня отводят едва ли не ключевую роль международном санкционному давлению» [3, с. 17] (ПЫт, 2019, р. 17).
Ведущие страны мира и состоятельные развивающиеся страны, обладающие региональными амбициями, разрабатывают меры по поддержке собственных МНП и обеспечению наилучших условий для вложения их ПИИ за рубеж. В современной терминологии Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД) термин «МНП» стал употребляться с 2015 г., придя на смену понятию «транснациональной корпорации» (ТНК) с одной страной базирования и нежелательным подтекстом ее положения как метрополии и носителя колониализма. В эпоху Великих географических открытий была основана серия акционерных торговых компаний по колонизации заморских территорий: Ост-Индские компании (ОИК) стран Европы, Вест-Индская компания (ВИК), сохранившаяся до наших дней Компания Гудзонова залива (КГЗ) и множество других, такие как Королевская африканская компания. По некоторым оценкам эти предприятия как раз и стали первыми ТНК/МНП, так как наблюдается «сходство Ост-Индских компаний ХУ11-Х1Х вв. с современными транснациональными корпорациями, которые тоже ведут деловые операции в разных частях света и сочетают экономические формы деятельности с политическими, а подчас и военными» [5, с. 114] (¥ипоу, 2018).
В современном мире с объективным доминированием либертарианских принципов бизнес МНП основывается на достижении экономической эффективности при
ОБ АВТОРЕ:_
Сапунцов Андрей Леонидович, ведущий научный сотрудник центра глобальных и стратегических исследований, доктор экономических наук, доцент (andrew0sapuntsov.ru)
ЦИТИРОВАТЬ СТАТЬЮ:_
Сапунцов А.Л. Основы институционального подхода к регулированию деятельности иностранных инвесторов в странах Африки // Экономика, предпринимательство и право. - 2019. - Том 9. - № 4. - С. 747-760. doi: 10.18334/ерр.9.4.41518
вложении и обращении ПИИ за рубежом, причем зачастую компании сами не стремятся к обретению абсолютного права управления зарубежными предприятиями, капитал которых дополняется средствами местных субъектов. Правительства стран могут применять лишь меры косвенного регулирования деятельности МНП, что в части приема иностранного капитала основывается на предоставлении филиалам зарубежных МНП наиболее благоприятных условий для хозяйствования.
В рыночной экономике основная особенность формирования указанных условий заключается в их универсальном применении к широкому спектру предприятий, то есть не к избранной МНП, а любым другим инвесторам, в том числе национальным. Например, было установлено, что «улучшение порядка исполнения положений договоров, сбора налогов, входа фирм на рынок и регулирования рынка труда (а также общих условий регулирования частного предпринимательства) увеличит объемы национальных (внутренних) инвестиций в странах Африки» [24, p. 163] (Munemo, 2012, р. 163). При этом очевидно, что вышеуказанные меры одновременно увеличат приток ПИИ, однако доподлинно невозможно установить влияние улучшенных институтов на условия конкуренции между местными инвесторами и МНП, что делает прогнозы еще более пространными.
Институты, институты...
Страны, принимающие филиалы зарубежных МНП, формируют институты, в задачи которых входит косвенное управление региональной и отраслевой структурой поступающих ПИИ, очевидно, подвергающейся трансформации для достижения оптимального экономического роста и связанных с ним общественно полезных составляющих. Термин «институт» (в контексте соответствующей экономики) в последние десятилетия получил широкое распространение, но его дефиниция остается неоднозначной. Одна из них недавно предложена в следующем качестве: «относительно устойчивые по отношению к изменению поведения или интересов отдельных субъектов и их групп, а также продолжающие действовать в течение значимого периода формальные и неформальные нормы либо системы норм, регулирующие принятие решений, деятельность и взаимодействие социально-экономических субъектов (физических и юридических лиц, организаций) и их групп» [1, с. 8] (Klejner, 2016, р. 8).
Отдаляясь от иных социальных отношений, в которых присутствуют даже внеэкономические институты, в целях регулирования вложения и обращения ПИИ под институтами будем понимать следующее. Во-первых, организации, способные прямо воздействовать на деятельность иностранного инвестора. Чаще всего речь идет о деятельности государственного агентства по поощрению инвестиций (АПИ, investment promotion agency - IPA), в задачи которого входит стимулирование притока ПИИ посредством информирования инвесторов о перспективных проектах и занятых в них местных предприятиях, а также предоставления сведений о конъюнктуре рынка. В ряде стран АПИ является некоммерческой организацией. Во-вторых, нормативные
правовые и иные юридически значимые документы (законы, акты, кодексы и прочее с учетом терминологии и устоявшихся лингвистических конструкций).
В более расширенной трактовке под связанными с притоком ПИИ институтами зарубежные авторы понимают «"усредненное" верховенство закона, результативность работы правительства, контроль над коррупцией, политическую стабильность, а также «качество», влиятельность и подотчетность органов регулирования» [8, p. 350] (Agbloyor, 2019, р. 350). В эконометрическом исследовании объемы поступления ПИИ в Португалию определялись реформированием ее институтов, представленных индексами общей и экономической свободы, политического риска и условий ведения бизнеса; ученые предложили улучшить инвестиционный кодекс этой страны [22, p. 237] (Jülio, Pinheiro-Alves, Tavares, 2013, р. 237). Изучалось состояние институтов стран, принимающих филиалы МНП США, в том числе прав собственности, верховенства закона, контроля над коррупцией, управляемости и подотчетности, причем выводы статьи оказались неоднозначными [23, p. 220] (Lin, Mihov, Sanz, Stoyanova, 2019, р. 220). В отдельной модели рассчитывались аргументы функции, показывающий приток ПИИ в 29 стран Африки за последнюю четверть ХХ в. [27, p. 95-96] (Onyeiwu, Shrestha, 2004, р. 95-96).
Узел инвестиционной политики, ЮнктАд
Важнейшей тенденций в построении международных экономических отношений является принцип недискриминации зарубежных субъектов и предоставления им «режима наибольшего благоприятствования» или «национального режима», что отчасти контрастирует с сохраняющими экономическими границами. В соответствии с требованиями Всемирной торговой организации, возможности для предоставления избранных льгот, преференций и отдельного субсидирования для иностранных предприятий - инвесторов ограничиваются [9]. В связи с этим, активизация деятельности институтов по привлечению ПИИ и стимулированию приема филиалов МНП в свою экономику в чем-то придает импульс деятельности местным инвесторам или инвесторам из стран, с которыми проводится экономическая интеграция. Следовательно, научные темы, посвященные деятельности иностранных и местных инвесторов (а также инвесторов из сопредельных стран) начинают переплетаться и границы между ними размываются.
Институты по регулированию инвестиционной деятельности служат объектом многочисленных исследований, что определяет вариативность предлагаемых классификационных признаков и уровней иерархии. На наш взгляд, важным источником информации в рассматриваемой предметной области служит методология ЮНКТАД, которая изложена на сайте «Узел инвестиционной политики» [31]. На указанном ресурсе размещается информация в представлении по отдельным странам и дается характеристика частных инструментов, применяющихся для исследования инвестиционной политики и в общем случае собранных в рамочном руководстве по инвес-
тиционной политике [21]. В этом издании представлены подходы к формированию инвестиционной политики «нового поколения», принципы ее проведения, заключение международных инвестиционных договоров и содействие инвестированию, направленному на достижение целей устойчивого экономического развития.
На рассматриваемом сайте агрегированы как обзорные сведения об инвестиционной политике ряда развивающихся стран, так и оперативная информация, посвященная мониторингу изменений в применяемых мерах инвестиционного регулирования и представленная для большинства стран мира. Ведется регистр международных инвестиционных соглашений (МИС) в их представлении по двусторонним инвестиционным договорам (ДИД) и договорам с инвестиционными положениями (ДИП). В настоящее время в картотеке имеются 2896 ДИД (из которых 2337 вступили в силу) и 389 ДИП (314 - вступили в силу), по которым возможно проведение многокритериального поиска [31]. Достаточно подробно разработана методология написания МИС, и в них включаются современные положения, из которых выделяют 11 наиболее важных; также по четырем группам рассматривают десять положений о рассмотрении инвестиционных споров [32, р. 107-108]. Герменевтическому исследованию подвергся заключенный в 1997 г. между ЮАР и Китаем ДИД, причем «его можно осовременить, чтобы найти сбалансированный подход к инвестированию в будущем» [20, р. 284] (Han, 271, р. 284).
Инвестиционные вопросы, находящиеся в компетенции МИС, прорабатываются в программах сотрудничества между ЕС и странами Африки, например, Евро-средиземноморское партнерство [25, р. 119] (Nowak, 2011, р. 119). Анализируя заключенные развивающимися странами МИС, важно учитывать, что «в них обычно не упоминается защита прав человека, а если такие попытки и предпринимаются, то текст можно интерпретировать косвенно и он выглядит невнятно» [12, р. 180] (Choukroune, 2016, р. 180). Разработан навигатор по рассмотрению международных инвестиционных споров, общее количество которых составляет 983, из них - 647 завершенных. В общем случае при возникновении разногласий, «источники инвестиционного права могут быть определены либо органом по рассмотрению инвестиционных споров, либо содержаться в применяемом ДИД или многостороннем МИС» [11, р. 119] (Bungenberg, Reinisch, 2020, р. 119).
0 инвестиционный кодекс, где ты?
Значительный интерес для исследователей представляет подборка национального законодательства о регулировании инвестиционной деятельности, размещенная на Узле ЮНКТАД. Для стран, где деятельность иностранных инвесторов регулируется отдельно, представлены только законы об иностранных инвестициях. Следует учитывать существенные различия в названиях рассматриваемых нормативных правовых актах, наблюдающиеся по отдельным странам. Например, «О производстве продукции оборонного назначения» (США), «О промышленности» и «О предприя-
тиях» (Великобритания), «Денежный и финансовый кодекс» (Франция), «О внешней торговле и платежах» (Германия) [31]. Большинство развивающихся стран проводит политику кодификации инвестиционного законодательства, призванную сделать сведения о соответствующих мерах регулирования более доступными для нерезидентов. Эти явления наблюдаются в азиатических странах, например, в Монголии, которая приняла в 2013 г. закон об инвестициях [29, p. 144] (Scharaw, 2018, р. 144). Однако в Индонезии поступления ПИИ регулируются несколькими правилами, принятыми президентом [33, p. 66] (Zulfikar, Chandrawulan, 2019, р. 66).
Согласно одному из определений, относящемуся к странам Африки, «"инвестиционный кодекс" ... является юридически-правовым обобщением и по сути квинтэссенцией таких первичных базовых государственных документов, как закон об инвестициях, закон об иностранных инвестициях, налоговый кодекс, закон о внутреннем рынке ценных бумаг, таможенный кодекс и ряд других законов, подзаконных актов и официальных постановлений (закон о частном секторе экономики или о государственно-частном партнерстве, постановления о корпоративной социальной ответственности действующих в стране ТНК и иностранных частных инвесторов и т.д.)» [2, с. 66] (Pavlov, 2017, р. 66). Однако в данном определении термин «кодекс» можно рассматривать лишь в переносном, а не в юридическом смысле, где под кодексом подразумевается «свод законов», то есть их исчерпывающий перечень и единственный источник права по регулируемым отношениям.
Унифицирующей особенностью инвестиционного кодекса служит его руководящее положение по отношению к инвестиционным проектам, которые принимающая страна предлагает зарубежным предпринимателям для реализации. В представлении по отраслям экономики и регионам, инвестиционные проекты наделяются предоставлением ряда стимулов и льгот, таких как освобождение от уплаты ряда налогов или их уплата по льготным ставкам, бесплатное подключение к коммуникациям, беспошлинный ввоз оборудования или материалов и т.д. Отдельно оговариваются инвестиционные проекты, реализуемые в специальных экономических зонах. По мере экономического развития страны - реципиента ПИИ, количество инвестиционных проектов увеличивается, что требует от МНП не только детального изучения инвестиционного кодекса, но и связанных с ним частных условий для инвестирования. Для стимулирования притока ПИИ развивающиеся страны применяют в своем инвестиционном законодательстве стабилизационные клаузы [18, p. 19] (Gjuzi, 2018, р. 19).
Африка, поведай нам о своих инвестиционных кодексах!
Инвестиционный кодекс Алжира стал первым документом такой природы, принятым в Африке в 1966 г., после чего развивающиеся страны начали проводить законотворческую работу по принятию законов о ПИИ [30, p. 157] (Thomashauses, 2015, р. 157). Однако первые инвестиционные кодексы допускали поступление ПИИ только после тщательного рассмотрения поданных заявок государственными регулирующим
органами, получения от них одобрения и выдачи лицензий при признании инвестиционных проектов общественно полезными для национальной экономики. Многие страны Африки в 1990-е гг. стали принимать инвестиционные кодексы, причем достаточно подробный «документ указанного содержания был принят Угандой в 1991 г. и положил начало проведения там масштабной реформы институтов по регулированию поступлений ПИИ» [13, p. 658] (Collier, 1997, р. 658). В рамках реформы были отменены угандийский закон и указ о ПИИ от 1964 и 1977 гг. [26, p. 52] (Obwona, 2001, р. 52).
Помимо Уганды, во многих странах Африки, таких как Демократическая Республика Конго, Мавритания, Мали и Нигер, термин «кодекс» содержится в законе об инвестициях, что позволяет именовать его «инвестиционным кодексом». Страны Юга Африки уделяют много внимания развитию своей институциональной среды по привлечению ПИИ [4, p. 170] (Fogel, 2017, р. 170). В 2015 г. правительство ЮАР приняло закон о защите инвестиций, после чего были аннулированы все заключенные ЮАР со странами Европы ДИД; остается неявным, насколько новый документ сможет оправдать свое предназначение, объединив в себе двусторонние источники права [28, p. 341] (Qumba, 2018, р. 341). Аналогичную тенденцию к рационализации законодательства можно проследить и на континентальном уровне - принимается проект Панафриканского инвестиционного кодекса [28, p. 356] (Qumba, 2018, р. 356). Указанная работа представляется важной, так как она позволит «точнее установить взаимосвязь между экономическим ростом в странах Африки и следующими факторами: поступлением туда ПИИ, состоянием местного человеческого капитала и объектов инфраструктуры, а также «качеством» африканских социально-экономических институтов» [7, p. 17] (Acquah, 2019, р. 17).
В последние годы страны Африки сделали многое для улучшения своего инвестиционного климата: «в Кении, Гане, Нигерии и Сенегале достигнут прогресс в государственном управлении и демократизации; улучшилась макроэкономическая ситуация, проводится активная денежная и налоговая политика, распространяются либеральные рыночные отношения и проводится приватизация; в большем объеме поступают ПИИ, что обеспечивается улучшением системы инвестиционного регулирования, реформированием инвестиционных кодексов и заключением ДИД с другими странами» [10, p. 68-69] (Anyanwu, 2006, р. 68-69). Несмотря на достигнутый прогресс, МНП сталкиваются с трудностями при инвестировании в Африку, причем основный вызов исходит из неоднозначности результатов деятельности местных социально-экономических институтов.
На поступление ПИИ негативно влияют «высокий уровень политической нестабильности, нехватка (или отсутствие) верховенства закона; нерезультативная работа финансовых институтов и неадекватная регуляторная инфраструктура вызывают нестабильность в макроэкономической среде, что приводит к высокой неопределенности и повышенному восприятию инвестиционного риска» [17, p. 65] (Getachew, Beamish, 2016, р. 65). Российское правительство проводит работу по улучшению условий для деятельности своих МНП в странах Африки и пытается максимально продуктивно
использовать ее институты по инвестиционному регулированию, в том числе заключает ДИД, присоединяется к конвенциям и использует механизмы рассмотрения инвестиционных споров [16, p. 35] (Garcia, 2017, р. 35).
вам сложно инвестировать? применяйте регтех и суптех!
Ошибочно представлять инвестиционный кодекс в качестве документа, ограничивающего свободу предпринимательской деятельности, и инструмента чрезмерного вмешательства органов государственной власти в экономику. Этот кодекс представляет собой основу правового поля, «правила игры», в рамках которых инвесторы и предприниматели заключают между собой не противоречащие законодательству договоры, где прописываются частные особенности заключения сделок и ведения дел [14, p. 571] (Cumming, Johan, 2006, р. 571). Исследования показали, что «приняты сложные и разнообразные законы, правила и регулирующие положения, которые определяют хозяйственную среду в каждой из стран Африки, следовательно, китайские предприниматели фактически бессильны в достижении полного понимания нюансов функционирования этих институтов до того, как начнут заниматься бизнесом в Африке» [15, p. 303] (Ehizuelen, 2018, р. 303).
Наблюдается повсеместное усложнение норм и правил, определяющих регулирование и надзор в бизнесе, в особенности на финансовом рынке. Например, в 2018 г. ЕС индоссировала директиву о финансовых инструментах, которая оказалась крайне сложной и запутанной. Эксперты пытались «перевести» директиву с «птичьего» языка на «человеческий», в ходе чего генерировали порядка 30 тыс. страниц (1,5 млн параграфов) текста [19] (Groenfeldt, 2018). Только за 2009-2012 гг. страны G20 издали примерно 50 тыс. руководящих писем и инструкций, регулирующих бизнес на денежном рынке, причем позже объемы текста стали «размножаться» по экспоненте, и только в 2015 г. было принято еще 50 тыс. документов [19] (Groenfeldt, 2018).
Следовательно, для обеспечения работы МНП в Африке ее принимающим странам важно повсеместно применять автоматизированные компьютерные технологии, обеспечивающие функционирование институтов по инвестиционному регулированию и надзору, а также обработки отчетности, в том числе основанные на цифровых финансовых услугах. Для того, чтобы инвестор смог разобраться в увеличивающемся объеме документов, излагающих коммерческие возможности в странах Африки, ему требуется применение автоматизированных технологий, основанных на регтехе и суптехе. В этой связи представляется актуальным обеспечить интеграцию компьютерных систем, применяемых при управлении МНП, с информационными технологиями, используемых экономическими институтами в принимающих странах Африки.
заключение
В мировой экономике сформированы разнообразные и разветвленные институты принимающих стран по регулированию деятельности иностранных инвесторов.
Усиливаются полномочия институций соответствующего профиля: в зависимости от страновой специфики, таких как министерств финансов и торговли, центрального банка и АПИ. Следует уделить особое внимание происходящей в Африке кодификации инвестиционного законодательства, что позволяет донести до МНП информацию об инвестиционных возможностях, а также сделать методы регулирования и надзора более транспарентными.
Прогнозируя рассматриваемые явления, представляется целесообразным применять в странах Африки при стимулировании поступлений ПИИ не только «бумажный» плохо воспринимаемый инвестиционный кодекс, но также технологии цифровой экономики, основанные на регтехе и суптехе. Указанный подход обеспечит повышение «качества» поступающих ПИИ за счет более точного выявления приоритетных отраслей экономики и стимулов, предлагаемых МНП, что сделает их бизнес прибыльнее и приблизит принимающие страны Африки к достижению поставленных перед ними задач в социально-экономическом развитии.
ИСТОЧНИКИ:
1. Клейнер Г.Б. Институты: определение, признаки и направления исследования //
Управление. - 2016. - № 3. - с. 5-11. - doi: 10.12737/21290.
2. Павлов В.В. Инвестиционные кодексы стран Африки: методология анализа и пра-
ктическое применение. / справочно-аналитическое издание. - М.: Институт Африки РАН, 2017. - 392 с.
3. Фитуни Л.Л. «Санкционное таргетирование»: инструмент внешней политики, не-
честной конкуренции или глобального социального инжиниринга? // Вестник МГИМО-Университета. - 2019. - № 3. - с. 17-41. - doi: 10.24833/2071-8160-2019-366-17-41.
4. Фогель Д.В. Развитие институциональной среды ЮАР и сопредельных государств с
целью стимулирования притока прямых иностранных инвестиций // Вестник университета. - 2017. - № 12. - с. 165-171. - doi: 10.26425/1816-4277-2017-12-165-171.
5. Фурсов К.А. Британская Ост-Индская компания: история институциональной мутации // Вопросы теоретической экономики. - 2018. - № 3. - с. 113-131. - doi: 10.24411/2587-7666-2018-00022.
6. Хейфец Б.А. Глобализация не кончается, она становится другой // Контуры глобаль-
ных трансформаций. - 2018. - № 1. - с. 14-33. - doi: 10.23932/2542-0240-2018-11-114-33.
7. Acquah A.M., Ibrahim M. Foreign Dired Investment, Eranomk Growth and Finanrial
Sedor Development in Afrka // Journal of Sustainable Finale & Investment. - 2019. -p. 1-20. - doi: 10.1080/20430795.2019.1683504.
8. Agbloyor E.K. Foreign Dired Investment, Politkal Business Cydes and Welfare in
Afr^a // Journal of International Development. - 2019. - № 31. - p. 345-373. - doi: 10.1002/jid.3408.
9. Agreement on Trade-Related Investment Measures. [Электронный ресурс]. URL: https://
www.wto.org/english/docs_e/legal_e/18-trims_e.htm ( дата обращения: 26.06.2019 ).
10. Anyanwu J. Promoting of Investment in Africa // African Development Review. - 2006.
- № 1. - p. 42-71.
11. Bungenberg M., Reinisch A. From Bilateral Arbitral Tribunals and Investment Courts to a Multilateral Investment Court. Options Regarding the Institutionalization of InvestorState Dispute Settlement. / Second ed. - Berlin: Springer, 2020. - 222 p.
12. Choukroune L. Human Rights in International Investment Disputes: Global Litigation as International Law Re-Unifier. / Judging the State in International Trade and Investment Law. Sovereignty Modern, the Law and the Economics / Leila Choukroune Ed. -Singapore: Springer, 2016. - 179-215 p.
13. Collier P. The Trade Policy Review of Uganda // The World Economy. - 1997. - № 20.
- p. 649-664.
14. Cumming D., Johan S. Is it the Law or the Lawyers? Investment Covenants around the World // European Financial Management. - 2006. - № 12. - p. 535-574.
15. Ehizuelen M.M.O., Abdi H.O. Sustaining China-Africa Relations: Slotting Africa into China's One Belt, One Road Initiative Makes Economic Sense // Asian Journal of Comparative Politics. - 2018. - № 3. - p. 285-310. - doi: 10.1177/2057891117727901.
16. Garcia A. BRICS investment agreements in Africa: more of the same? // Studies in Political Economy. - 2017. - № 98. - p. 24-47. - doi: 10.1080/07078552.2017.1297018.
17. Getachew Y.S., Beamish P.W. Foreign Subsidiary Exit from Africa: The Effects of Investment Purpose Diversity and Orientation // Global Strategy Journal. - 2017. - № 7. - p. 58-82. - doi: 10.1002/gsj.1142.
18. Gjuzi J. Stabilization Clauses in International Investment Law. A Sustainable Development Approach. - Cham: Springer, 2018. - 545 p.
19. Groenfeldt T. Understanding MiFID II's 30,000 Pages of Regulation Requires RegTech. [Электронный ресурс]. URL: https://www.forbes.com/sites/tomgroenfeldt/2018/04/04/ understanding-mifid-iis-30000-pages-of-regulation-requires-regtech/#6f21f60f5291 (дата обращения: 26.06.2019 ).
20. Han X. The China-South Africa Bilateral Investment Treaty: National Rule of Law versus International Rule of Law // South African Journal of International Affairs. - 2017. -№ 24. - p. 269-290. - doi: 10.1080/10220461.2017.1406401.
21. Investment Policy Framework for Sustainable Development. / UNCTAD. - N.Y.; Geneva: U.N., 2015. - 157 p.
22. Júlio P., Pinheiro-Alves R., Tavares J. Foreign Direct Investment and Institutional Reform: Evidence and an Application to Portugal // Portuguese Economic Journal. -2013. - p. 215-250. - doi: 10.1007/s10258-013-0093-z.
23. Lin L., Mihov A., Sanz L., Stoyanova D. Property Rights Institutions, Foreign Investment, and the Valuation of Multinational Firms // Journal of Financial Economics. - 2019. -№ 134. - p. 214-235. - doi: 10.1016/j.jfineco.2019.03.001.
24. Munemo J. Business Regulations and Private Domestic Investment in Africa // Journal of African Business. - 2012. - № 13. - p. 157-164. - doi: 10.1080/15228916.2012.693447.
25. Nowak C. Legal Arrangements for the Promotion and Protection of Foreign Investments within the Framework of the EU Association Policy and European Neighbourhood Policy. / International Investment Law and EU Law. - Berlin: Springer, 2011. - 105-138 p.
26. Obwona M.B. Determinants of FDI and their Impact on Economic Growth in Uganda // African Development Review. - 2001. - № 13. - p. 46-81.
27. Onyeiwu S., Shrestha H. Determinants of Foreign Direct Investment in Africa // Journal of Developing Societies. - 2004. - № 20. - p. 89-106. - doi: 10.1177/0169796X04048305.
28. Qumba M.F. Safeguarding Foreign Direct Investment in South Africa: Does the Protection of Investment Act Live up to its Name? // South African Journal of International Affairs.
- 2018. - № 25. - p. 341-364. - doi: 10.1080/10220461.2018.1523024.
29. Scharaw B. The Protection of Foreign Investments in Mongolia. Treaties, Domestic Law, and Contracts on Investments in International Comparison and Arbitral Practice.
- Cham: Springer, 2018. - 358 p.
30. Thomashauses A. Investment Strategies in Africa. / Permanent Sovereignty over Natural Resources. - Cham: Springer, 2015. - 155-172 p.
31. UNCTAD Investment Policy Hub [Site]. [Электронный ресурс]. URL:https://invest-mentpolicy.unctad.org/ ( дата обращения: 30.10.2019 ).
32. World Investment Report 2019. / Special Economic Zones / UNCTAD. - N.Y.; Geneva: U.N., 2019. - 222 p.
33. Zulfikar A., Chandrawulan A. Impact of Foreign Direct Investment on the Effectiveness of Economic Development // International Journal of Scientific & Technology Research.
- 2019. - № 8. - p. 65-74.
REFERENCES:
Investment Policy Framework for Sustainable Development (2015). World Investment Report 2019 (2019).
Acquah A.M., Ibrahim M. (2019). Foreign Direct Investment, Economic Growth and Financial Sector Development in Africa Journal of Sustainable Finance & Investment. 1-20. doi: 10.1080/20430795.2019.1683504. Agbloyor E.K. (2019). Foreign Direct Investment, Political Business Cycles and Welfare in Africa Journal of International Development. (31). 345-373. doi: 10.1002/jid.3408. Agreement on Trade-Related Investment Measures. Retrieved June 26, 2019,
from https://www.wto.org/english/docs_e/legal_e/18-trims_e.htm Anyanwu J. (2006). Promoting of Investment in Africa African Development Review. (1). 42-71.
Bungenberg M., Reinisch A. (2020). From Bilateral Arbitral Tribunals and Investment Courts to a Multilateral Investment Court. Options Regarding the Institutionalization of Investor-State Dispute Settlement
Choukroune L. (2016). Human Rights in International Investment Disputes: Global Litigation as International Law Re-Unifier
Collier P. (1997). The Trade Policy Review of Uganda The World Economy. (20). 649-664.
Cumming D., Johan S. (2006). Is it the Law or the Lawyers? Investment Covenants around the World European Financial Management. (12). 535-574.
Ehizuelen M.M.O., Abdi H.O. (2018). Sustaining China-Africa Relations: Slotting Africa into China's One Belt, One Road Initiative Makes Economic Sense Asian Journal of Comparative Politics. (3). 285-310. doi: 10.1177/2057891117727901.
Fituni L.L. (2019). «Sanktsionnoe targetirovanie»: instrument vneshney politiki, nechestnoy konkurentsii ili globalnogo sotsialnogo inzhiniringa? ["Sanctions targeting": is it an instrument of foreign policy, unfair competition or global social engineering?]. Vestnik of MGIMO University. (3). 17-41. (in Russian). doi: 10.24833/2071-8160-2019-3-66-17-41.
Fogel D.V. (2017). Razvitie institutsionalnoy sredy YuAR i sopredelnyh gosudarstv s tselyu stimulirovaniya pritoka pryamyh inostrannyh investitsiy [The development of the institutional environment of South Africa and neighboring countries to stimulate the inflow of foreign direct investment]. Vestnik Universiteta. (12). 165171. (in Russian). doi: 10.26425/1816-4277-2017-12-165-171.
Fursov K.A. (2018). Britanskaya Ost-Indskaya kompaniya: istoriya institutsionalnoy mutatsii [The British East India company: a history of the institutional mutations]. Voprosy teoreticheskoy ekonomiki. (3). 113-131. (in Russian). doi: 10.24411/2587-7666-2018-00022.
Garcia A. (2017). BRICS investment agreements in Africa: more of the same? Studies in Political Economy. (98). 24-47. doi: 10.1080/07078552.2017.1297018.
Getachew Y.S., Beamish P.W. (2017). Foreign Subsidiary Exit from Africa: The Effects of Investment Purpose Diversity and Orientation Global Strategy Journal. (7). 58-82. doi: 10.1002/gsj.1142.
Gjuzi J. (2018). Stabilization Clauses in International Investment Law. A Sustainable Development Approach
Groenfeldt T. Understanding MiFID Il's 30,000 Pages of Regulation Requires RegTech. Retrieved June 26, 2019, from https://www.forbes.com/sites/ tomgroenfeldt/2018/04/04/understanding-mifid-iis-30000-pages-of-regulation-requires-regtech/#6f21f60f5291
Han X. (2017). The China-South Africa Bilateral Investment Treaty: National Rule of Law versus International Rule of Law South African Journal of International Affairs. (24). 269-290. doi: 10.1080/10220461.2017.1406401.
Júlio P., Pinheiro-Alves R., Tavares J. (2013). Foreign Direct Investment and Institutional Reform: Evidence and an Application to Portugal Portuguese Economic Journal. 215250. doi: 10.1007/s10258-013-0093-z.
Kheyfets B.A. (2018). Globalizatsiya ne konchaetsya, ona stanovitsya drugoy [Globalization is not the end, it becomes different]. Kontury globalnyh transformatsiy. (1). 14-33. (in Russian). doi: 10.23932/2542-0240-2018-11-1-14-33.
Kleyner G.B. (2016). Instituty: opredelenie, priznaki i napravleniya issledovaniya [Institutions: definition, characteristics and research directions]. Administration. (3). 5-11. (in Russian). doi: 10.12737/21290.
Lin L., Mihov A., Sanz L., Stoyanova D. (2019). Property Rights Institutions, Foreign Investment, and the Valuation of Multinational Firms Journal of Financial Economics. (134). 214-235. doi: 10.1016/j.jfineco.2019.03.001.
Munemo J. (2012). Business Regulations and Private Domestic Investment in Africa Journal of African Business. (13). 157-164. doi: 10.1080/15228916.2012.693 447.
Nowak C. (2011). Legal Arrangements for the Promotion and Protection of Foreign Investments within the Framework of the EU Association Policy and European Neighbourhood Policy
Obwona M.B. (2001). Determinants of FDI and their Impact on Economic Growth in Uganda African Development Review. (13). 46-81.
Onyeiwu S., Shrestha H. (2004). Determinants of Foreign Direct Investment in Africa Journal of Developing Societies. (20). 89-106. doi: 10.1177/0169796X04048305.
Pavlov V.V. (2017). Investitsionnye kodeksy stran Afriki: metodologiya analiza i prak-ticheskoe primenenie[Investment codes in Africa: methodology, analysis and practical application] (in Russian).
Qumba M.F. (2018). Safeguarding Foreign Direct Investment in South Africa: Does the Protection of Investment Act Live up to its Name? South African Journal of International Affairs. (25). 341-364. doi: 10.1080/10220461.2018.1523024.
Scharaw B. (2018). The Protection of Foreign Investments in Mongolia. Treaties, Domestic Law, and Contracts on Investments in International Comparison and Arbitral Practice
Thomashauses A. (2015). Investment Strategies in Africa
UNCTAD Investment Policy Hub [Site]. Retrieved October 30, 2019, from https://in-vestmentpolicy.unctad.org/
Zulfikar A., Chandrawulan A. (2019). Impact of Foreign Direct Investment on the Effectiveness of Economic Development International Journal of Scientific & Technology Research. (8). 65-74.
