CC BY
81
ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ ЦИРКУЛЯЦИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭЛИТЫ ГРУЗИИ
Бека ЧЕДИЯ
доктор политологии, руководитель издательских проектов Тбилисской школы политических исследований (Тбилиси, Грузия)
АННОТАЦИЯ
Рассматриваются некоторые аспекты формирования политической элиты Грузии; представлены результаты исследования ее структуры, природы и ценностей. Анализируются и ранжируются по степени влияния группы центральной и региональной элиты, характеризуется гендерный баланс в процессе воспроизводства элиты. Особое место уделено уровню профессио-
нальной подготовки и образовательному уровню политиков, способам и традициям рекрутирования элиты, условиям развития политической карьеры в стране, в том числе проблеме непотизма и отсутствия политической конкуренции. Предложена идеологическая классификация политической элиты, освещается ее взаимодействие с общественной элитой.
f
КЛЮЧЕВЫЕ элита, политика, гендер, выборы, правление, партия, СЛОВА: харизма, Грузия.
^ Л
Введение
Политическая элита Грузии тесно связана с бизнес-элитой, с общественной элитой (интеллигенция), НПО и СМИ. Грань между ними настолько эфемерна, что трудно определить границы понятия политической элиты: укладываются ли в это понятие исключительно политики или сюда следует отнести всех акторов, которые активно участвуют в политическом процессе и прямо или косвенно влияют на политические решения?
В силу того, что общество в Грузии сильно политизировано, круг лиц, вовлеченных в политический процесс, достаточно широк. Вся общественно-публичная сфера практически политизирована, соответственно, все акторы: политические журналисты, обозреватели, эксперты — автоматически вписываются в политическую элиту. Соответственно, сама структура политической элиты весьма сложна. А вот круг тех, кто принимает решения (лагерь власти) либо реально может влиять на политические процессы (оппозиция, СМИ, НПО, церковь и т.д.), сравнительно узок.
Но для того, чтобы быть частью элиты, не обязательно принадлежать к правящей элите. Более того, для этого вообще нет необходимости быть политиком, владеть рычагами принятия политических решений. Главное — занять свою нишу и найти собственную тему для выдви-
жения в сферу публично-политического дискурса и иметь возможность прямо или косвенно влиять на политические процессы. Такими субъектами политики могут выступать журналисты, эксперты, либо представители правящей элиты или оппозиции.
Структура и природа политической элиты
Еще со времен Советского Союза известна практика рекрутирования в законодательный орган по специальным квотам представителей неполитических профессий: писателей, деятелей литературы и искусства, спортсменов. Эта традиция по инерции продолжилась после распада СССР в независимой Грузии. В парламентах разного созыва начиная с 1990-х годов присутствовало немалое количество творческих работников и спортсменов. В большинстве случаев в этом качестве выступали люди, которые в своих сферах считались выдающимися личностями, гордостью нации.
На первом этапе строительства независимого государства такая практика комплектования законодательного органа считалась естественным явлением. В Грузии еще в советские времена, в 1980-х и в 1990-х годах, в рядах национально-освободительного движения насчитывалось много представителей творческих кругов и спортивного сообщества. Очевидно, что уже тогда, на стадии первоначального формирования новой политической элиты, начала формироваться устойчивая традиция ее воспроизводства, до сих пор проявляющаяся в политической системе страны.
Политическая элита воспринималась тогда как особая политизированная часть более широкой общественной элиты. А элиту общества в то время составляли именно актеры, режиссеры, ученые и преподаватели высшей школы, спортсмены. Со временем постоянное вмешательство в политику этой неполитической элиты стало раздражать грузинское общество, но это не мешает неполитическим фигурам до сих пор занимать в этой сфере видное место и даже получать депутатские мандаты.
Депутаты парламента (как из правящей элиты, так и от оппозиции) формируют один из высших уровней в иерархии политической элиты страны. Это подкрепляется, с одной стороны, их легитимностью (они всегда любят указывать, что их выбрал народ), а с другой — привилегиями, которыми они пользуются (депутатский иммунитет). Вместе с тем депутатам гарантирован стабильный парламентский срок, позволяющий «поудобнее устроиться» и закрепиться в элите. При этом бремя ответственности у них не так тяжело, как у представителей исполнительной власти, которые внезапно могут лишиться принадлежности к элите. Влияние депутатов еще больше выросло после вступления в силу конституционных поправок от 2010 года, по которым полномочия парламента в общей системе власти в Грузии расширились.
В парламенте (избранном в 2012 г.) вырисовывается следующая картина: из 150 депутатов: юристов — 32, инженеров — 25, экономистов — 14, врачей — 14, историков — 7, спортсменов — 7, агрономов — 5, актеров — 5, филологов — 5, журналистов — 4, учителей — 4, химиков — 3, математиков — 3, режиссеров — 3, певцов — 2, философов — 2, физиков — 2. А такие профессии, как политология, социология, психология, представлены по одному депутату каждая. По одному представителю имеют также художники, архитекторы, гидрологи, биологи, товароведы, религиоведы, авиамеханики и даже пожарные1. 11 депутатов — спортсмены, инженеры, учителя и врачи — имеют второе юридическое образование, полученное
1 [http://www.parliament.ge/ge/parlamentarebi/deputatebis-sia] (на груз. яз.).
в малопрестижных вузах. В большинстве случаев их знания в юриспруденции носят формальный характер. Таким образом, всего 1/3 депутатского состава по своей профессиональной подготовке так или иначе подходят для парламентской работы. Дефицит депутатов с реальным юридическим и экономическим образованием остро ощущается во всех составах парламента. Примечательно, что председатель парламентского комитета по юридическим вопросам — по профессии физик, а председатель комитета по обороне и безопасности — филолог-германист.
Вскоре после выборов 2012 года, в канун внеочередных выборов депутата (на внезапно высвобожденное депутатское место по одному мажоритарному округу), председатель парламента Д. Усупашвили пожаловался основателю правящей коалиции «Грузинская мечта» и тогдашнему премьер-министру Б. Иванишвили на дефицит кадров, о чем Б. Иванишвили позднее поведал СМИ: «Председатель парламента каждый день мне напоминает, чтобы я не посмел внести в список какого-то известного актера или кого-то другого... Мы в свое время в список внесли наших любимых личностей, выиграли выборы, но в парламенте существуют процедуры законотворчества, депутаты должны быть способны работать с законами»2.
Кроме того, несмотря на то что по законодательству запрещено, имея депутатский мандат, заниматься бизнесом, у многих депутатов есть собственный бизнес, оформленный на членов семьи. В парламенте, избранном в 2012 году, из 150 депутатов 17 — официальные миллионеры.
Потребность в профессионализме, естественно, высока и в исполнительной власти. В правительстве могут быть беспартийные, не политические фигуры, могут быть и политики. Сегодня, насколько можно судить по официальным биографиям, практически никто из 19 членов правительства не был ранее профессионально связан с политикой. У троих — дипломатический бэкграунд, 5 министров — бывшие сотрудники компании Б. Иванишвили, у нескольких министров есть краткосрочный партийный опыт. В правительстве 2 футболиста, 1 продюсер, 1 бывший прокурор, 1 бухгалтер, 1 профессиональный телохранитель и т.д. Только 3—4 министра имеют опыт политической и партийной работы. Из нынешних министров двое занимали высшие должности еще при Э. Шеварднадзе. Правительство, которое, согласно Конституции, представляет высшее политическое руководство, правящую элиту страны, практически укомплектовано не политическими фигурами.
Рекрутация политической элиты
Откуда же берутся политики, представители политической элиты? В Грузии нет аристократии или какой-то другой привилегированной касты, из которой в особом порядке рекрутировалась бы элита по признаку материального благосостояния, семейного происхождения или принадлежности к какому-то классу.
В Грузии не существует традиции карьерного роста, приводящего в профессию политика. Нет культуры и традиции стабильной партийной карьеры. И это в стране, где, по последним данным, на 3,7 млн населения3 приходилось 217 зарегистрированных политических организаций4. Законодательство практически не ограничивает политический темперамент граждан. Нелегко войти в политическую элиту страны путем внутрипартийной конкуренции в ходе партийной карьеры. В Грузии, несмотря на все попытки, ни одна политическая организация
2 [http://www.netgazeti.ge/GE/105/News/17711/ ], 14 марта 2013 (на груз. яз.).
3 [http://www.geostat.ge/index.php?action=0&lang=eng].
4 [http://napr.gov.ge/pZ477] (на груз. яз.).
не смогла создать условия для развития внутрипартийной демократии. К примеру, бывшая правящая партия «Единое национальное движение» после поражения на парламентских выборах 2012 года несколько раз объявляла о своем реформировании и привлечении в высший эшелон новых кадров из молодого поколения, но старые партийные лидеры не дали возможности выдвинуться новым фигурам.
Анализируя опыт страны, убеждаешься, что в рядах политической элиты можно оказаться внезапно. Нынешний премьер-министр И. Гарибашвили до 2012 года работал клерком в личном банке грузинского миллиардера и учредителя политической коалиции «Грузинская мечта». Министр энергетики и вице-премьер Кахи Каладзе до того как занять этот пост, был футболистом сборной Грузии и итальянского футбольного клуба «Милан» и, не имея никакого управленческого и политического опыта, вместе с должностью вице-премьера занял должность генерального секретаря правящей партии.
Таким образом, одни представители грузинской элиты приходят в политику и остаются там навечно, а другие случайно приходят и случайно уходят. К примеру, министр природных ресурсов, проработав в правительстве с 2012 года по 2015 год, объявил, что соскучился по своей семье, которая живет в Германии, покинул пост министра и выбыл из рядов элиты.
Такому характеру формирования элиты способствует отсутствие в стране политической культуры, которая предполагала бы тщательное изучение и перманентное наблюдение за биографиями политиков. Во время внеочередных президентских выборов в 2008 году политический лидер от объединенной оппозиции Леван Гачечиладзе в жестких политических условиях набрал беспрецедентно много голосов избирателей — 25,69%. Михаилу Саакашвили победа в этих выборах досталась нелегко, за него проголосовало всего 53,47% избирателей. Леван Га-чечиладзе, набравший в 2008 году такой политический капитал (поддержка со стороны более четверти населения), в выборах 2012 года вообще не участвовал. А после победы коалиции «Грузинская мечта» заявил, что ему больше нечего делать в политике, поскольку он занимается большим бизнес-проектом.
В Грузии почти у всех солидных партий есть свои молодежные организации, но их форма, структура и сама природа не соответствуют задачам воспитания новых профессиональных кадров как для партии, так и в целом для политической элиты страны. Эти молодежные организации по своей сути представляют суррогат комсомола. С одной стороны, в обществе к таким молодежным организациям относятся по преимуществу иронически, с другой — эти молодежные крылья партий представляют всего лишь молодежный актив для предвыборной агитации. Фактически не существует институций, где молодежь может вырастать как политики. При этом, согласно Конституции Грузии, в возрасте 21 года граждане имеют право баллотироваться в депутаты, и в законодательный орган часто попадают лица, у которых рабочая биография начинается именно с ранга депутата.
Непотизм как форма рекрутирования в политику после выборов 2012 года превратился в особо острую проблему для грузинского общества. Учредитель правящей партии Б. Иваниш-вили, находясь в должности премьер-министра (2013 г.), заявил: «Нет ничего плохого, если на должности назначают близких людей. У этого явления свои плюсы, так происходит и в развитых обществах, например во Франции»5. Неудивительно, что в стране с небольшим населением, где очень многие жители знают друг друга, проблема непотизма всегда присутствовала в политике. Но в период от «революции роз» до 2012 года она исчезла как политический тренд, случаи непотизма не носили массового характера. Однако после 2012 года родственники премьер-министра и других министров заняли государственные должности в исполнительной власти, бизнес-структурах и даже партийных структурах правящей партии. В 2015 году НПО
5 [https://www.youtube.com/watch?v=dGkl99ytcb8] (на груз. яз.).
Грузии даже начали кампанию по криминализации непотизма в стране и инициировали соответствующие законопроекты, но законодатели не подержали такую инициативу.
Открытый тип рекрутирования элиты характерен прежде всего для демократических, плюралистических политических систем. Открытость элиты — характерная черта открытого общества. В Грузии превалирует закрытый тип селекции. Фактор личного доверия очень силен в грузинской политике. Даже бюрократия, укомплектованная по признаку личного доверия, переплетена с политической элитой и, соответственно, слишком политизирована. Поэтому при смене властного режима в Грузии, вместе с элитой автоматически меняется и основной состав бюрократии.
С одной стороны, феномен протекции и патрон-клиентских отношений, конечно, связан с институциональным наследием советской системы. На них как на один из самых эффективных неформальных институтов, особенно в кавказских республиках, еще в 1990-х годах указывали иностранные исследователи. И этот институт полностью сохранился в условиях независимости. Новые грузинские власти не смогли создать государственную бюрократию, основанную на чем-то, кроме личного доверия.
Традиционная теория циркуляции политических элит не знает понятия экспорта политической элиты из одной страны в другую. В каком-то смысле это можно было наблюдать только во время развала СССР, когда прежняя советская элита конвертировалась в национальные элиты бывших союзных республик. Но в 2015 году был создан прецедент экспортирования элиты, который не имеет аналогов в мире. Экс-президент Грузии М. Саакашвили и несколько бывших министров его кабинета были назначены в Украине на высшие политические должности. Причем некоторые соратники Саакашвили заняли посты в Украине, являясь при этом действующими депутатами избранного в 2012 году парламента Грузии.
Этот прецедент изменил традиционное представление о рекрутировании, циркуляции и воспроизводстве политической элиты.
Уровень подготовки элиты
Одна из основных проблем политической системы Грузии — низкий уровень профессионализма политической элиты. При этом у разных сегментов элиты представления о профессионализме и компетенции различаются. Профессионалы: финансисты, юристы, политологи и т.д. — редко идут в политику (и тем более пытаются сделать партийную карьеру) либо в силу собственных предпочтений, либо из-за барьеров, препятствующих приходу высококвалифицированных кадров. Соответственно, в политику попадают лица с низкими профессиональными навыками и образованием. В Грузии образовательный уровень и уровень профессиональной подготовки элиты явно отстает от образовательного уровня общества в целом.
В 2012 году, когда во власть в Грузии пришла коалиция «Грузинская мечта», стал очевиден резкий спад уровня профессиональной подготовки элиты. Даже для многих местных экспертов, критиковавших прежние власти, стало ясно, что политическая элита Саакашвили, сформированная в результате «революции роз», была намного прогрессивнее и профессиональнее элиты «Грузинской мечты». В этом признался и сам учредитель правящей коалиции «Грузинская мечта» Б. Иванишвили во время пребывания на посту премьер-министра после выборов 2012 года. Вскоре после выборов 2012 года он заявил, что его парламентское большинство слабее в плане профессионализма, чем меньшинство — команда бывших властей6.
6 [http://www.netgazeti.ge/GE/105/News/17711/], 14 марта 2013] (на груз. яз.).
Примечательно, что электорат стал весьма требователен к политической элите, и в этом заслуга прежних властей: они за годы своего правления с 2003 года до 2012 года смогли поднять планку «образовательного ценза» и минимального уровня профессиональной подготовки для политиков. К примеру, в эти годы наличие у политика западного образования стало чрезвычайно важным фактором быстрой карьеры и получения места в политической элите. Но и сегодня те, у кого такого образования нет, испытывают определенный комплекс неполноценности и используют свои должности для получения стипендий на льготных условиях (либо финансовой поддержки государства) для обучения в престижных университетах Запада. Можно назвать немало случаев, когда представители политической элиты, получив должность в высшем эшелоне власти, сразу же берут так называемые образовательные отпуска сроком до года и едут получать образование за границу. В основном это курсы в магистратуре либо краткосрочные квалификационные курсы. Иногда пользуются возможностями онлайновых образовательных программ.
Совмещение должности депутата, заместителя министра, начальника департамента со статусом студента — вполне обычное явление в Грузии. Самыми популярными направлениями являются США, Великобритания и некоторые другие страны Европы. Дело в том, что в обществе уже имеется солидное количество выпускников престижных вузов и в реальных условиях политическая элита уже не способна выдерживать интеллектуальную конкуренцию с теми же неправительственными организациями. Не случайно тем представителям политической элиты, которые в своей прошлой деятельности были связаны с третьим сектором, обычно легко удается заработать репутацию прогрессивного политика. Примечательно, что после «революции роз» в правящей элите было гораздо больше бывших сотрудников НПО, чем после выборов 2012 года. Но сегодня большинство среди представителей политической элиты все-таки составляют выпускники основного вуза страны — Тбилисского государственного университета. Среди депутатов парламента, избранного в 2012 году, приблизительно 50% — выпускники этого вуза.
Низкий профессиональный уровень мешает модернизировать политическое поле и утвердить новую модель политической культуры. Из-за слабости политической элиты центр тяжести в процессе модернизации страны постепенно переместился в третий сектор. Если при администрации Саакашвили правящая элита выступала в роли модернизатора и за ней в мире укрепился имидж реформаторов, несмотря на установившийся жесткий политический режим, то после победы коалиции «Грузинская мечта» правящая элита потеряла это качество.
Низкий уровень профессиональной подготовки наглядно проявляется в процессе формирования бюджета. Обычно этот процесс проходит в законодательном органе. Но из-за традиционного для парламента Грузии низкого профессионализма формированием бюджета в стране занимается правительство, а парламент всего лишь утверждает его. Парламентарии склонны утверждать, что они — политики и не обязаны знать все. А в политическую элиту входят те, кто, наоборот, может утверждать, что они вовсе не политики.
Местные элиты
Местных элит в Грузии практически не существует, вся политическая элита аккумулирована в столице. К местной политической элите можно отнести депутатов парламента по мажоритарным округам, глав управ районов, губернаторов краев. Лидеры партийных филиалов на местах, в том числе и филиалов правящей партии, — это не имеющие никакого политического значения функционеры. В большинстве случаев на районном уровне в элиту входят начальни-
ки местной полиции, которые иногда становятся более влиятельными фигурами, нежели глава районной управы. Такая тенденция берет начало еще с советских времен.
Депутаты от мажоритарных округов — до сих пор острая проблема для политической системы страны. В списке предвыборных обещаний коалиции «Грузинская мечта» числилось упразднение мажоритарной системы и учреждение регионально-пропорциональных списков для выборов в парламент. Но это обещание до сих пор не сдержали.
Сегодня из 150 депутатов 73 избираются по мажоритарным округам, а 77 — по партийным спискам. Но многие международные организации еще с 1990-х годов рекомендовали усовершенствовать эту систему, поскольку 1 мандат имеет и район, где насчитывается 5 тыс. избирателей, и город со 100 тыс. избирателей. Часто высказываются соображения о том, что мажоритарная система мешает развитию парламентаризма и развитию политических партий в Грузии. Кроме того, мажоритарные депутаты практически бесполезны во время законодательной работы.
12 июня 2015 года председатель парламента страны обнародовал список депутатов, которые чаще других отсутствуют на парламентских заседаниях, и в первую десятку попали мажоритарные депутаты. У одного из них зафиксировано 1017 отсутствие (2012—2015 гг.).
Депутаты от мажоритарных округов вмешиваются абсолютно во все сферы жизни своего района, начиная от политических и экономических вопросов и кончая инфраструктурой. Они стараются незаконно дублировать функции администрации и играть для своего района роль «заботливых отцов». Примечательно, что после учреждения института губернатора (главы региона, куда входит группа районов), пост губернатора стал престижной и влиятельной должностью. В реальности этим началось развитие местной политической, правящей элиты (еще при президентстве Э. Шеварднадзе). Многие годы на посты полномочного представителя президента (губернатора) назначались политические фигуры из числа бывших депутатов парламента или другие активные политические персоны. Но после смены власти в 2012 году картина в корне изменилась. Вошли в законную силу изменения и дополнения в Конституцию, согласно которым полномочие назначать губернаторов перешло от президента к премьер-министру. С этого же времени на должности губернаторов стали назначаться не политические фигуры, а госслужащие с опытом работы в правоохранительных структурах. Из девяти губернаторов региона, четыре — бывшие работники полиции и служб безопасности, некоторые еще в советский период закончили школу милиции или курсы КГБ либо, позже, курсы ФБР в США. У трех губернаторов прошлое связано с налоговой полицией либо с таможней (один из них к тому же в прошлом еще и известный певец). Только два губернатора не были в прошлом связаны с правоохранительными органами: один — бывший работник банка Б. Иванишвили, второй — профессиональный режиссер, работавший в телевизионной компании Б. Иванишвили8.
Формирование местной правящей элиты почти исключительно из «силовиков» — новшество для Грузии. Хотя и до этого районами фактически управляли начальники полиции либо руководители службы безопасности (также входящей в состав МВД). Назначение «силовиков» на посты губернаторов — вариант постсоветской модели управления регионами, в частности, той, которая характерна, к примеру, для России.
Что касается части местного руководства, которая формируется на выборах органов местного самоуправления, то их представители не могут рассматриваться в качестве реальной политической элиты на местах. Всего в грузинских регионах 71 местное собрание — сакребу-ло — общей численностью 2 083 представителей. Кроме этого, 12 городами страны руководят мэры и во главе еще 59 муниципалитетов стоят управляющие (гамгебели).
7 [http://www.liberali. ge/ge/liberali/news/126106/].
8 [http://gov.ge/index.php?lang_id=GEO&sec_id=37] (на груз. яз.).
Единственным политически значимым из всех этих местных сакребуло является столичное собрание.
Поскольку в столице проживает треть населения всей страны, его называют мини-парламентом Грузии. Но и этот орган из 50 представителей укомплектован своеобразно и не может вести независимую политику. Его функция — контролировать столичное правительство, но в реальности дело происходит наоборот: как правило, мэрия диктует свои условия городскому собранию. Несмотря на отсутствие принципиального политического курса, депутаты тбилисского собрания все-таки входят в политическую элиту местного уровня в силу своей географической «привязанности» к политическому центру страны. При этом по традиции этот орган для политических партий служит своего рода трамплином для последующих выборов в парламент. Для политической элиты (политических партий) выборы в столичное собрание — репетиция парламентских выборов. При этом мэр Тбилиси, который выбирается прямым народным голосованием, по своему положению в политической элите занимает более высокую позицию, нежели некоторые члены правительства. Несколько лет назад столичный мэр не избирался, а назначался правительством. Но уже тогда это место по своей важности и влиятельности было в политической элите страны сопоставимо с постом премьер-министра.
Гендерный вопрос и упреки в наличии патриархальной элиты
«Больше женщин в политике» — такие призывы все чаще слышны в Грузии. После 2012 года появилась инициатива по введению специальных квот для женщин на выборах. По задумке инициаторов, такие квоты должны способствовать привлечению женщин в политическую элиту. Противники же этой идеи утверждают, что введение квот будет отражать ущемление прав женщин: они, в отличие от мужчин, по определению окажутся в политике не за свои заслуги, квалификацию и профессионализм, а за то, что представляют женский пол. Такие квоты могут негативно повлиять на будущее развитие политической элиты страны, так как в политический процесс будут втянуты абсолютно случайные люди. Примечательно, что в действующем парламенте такую инициативу критикуют сами же женщины-депутаты (по крайней мере, некоторая их часть), поскольку с введением таких квот многие из них могут лишиться «гендерной монополии», которой они пользуются в раскладе сил политической элиты страны. В настоящее время из 150 депутатов парламента всего 17 женщин (11,3% от всего состава). С этим результатом Грузия занимает 106-е место9 в мире, а в регионе отстает только от Армении. В парламентах предыдущего созыва доля женщин была еще ниже, а именно 1995 год: из 235 депутатов — 16 (6,8%), 1999 год: из 235 — 17 (7,2%), 2004 год: из 235 — 22 (9,4%), 2008 год: из 150 — 9 (6,0%)10.
Примечательно, что в 2011 году в соответствующий закон было внесено дополнение о правилах финансирования политических партий из госбюджета. Появилась возможность получать на 10% больше базового объема финансирования, если в партийных списках из каждых 10 кандидатов не меньше 20% составляли женщины. В 2014 году в этот закон было внесено еще одно изменение специально для выборов в органы местного самоуправления. Теперь политические партии приобрели возможность получить на 30% больший объем государственно-
9 [http://www.ipu.org/wmn-e/classif.htm].
10 Данные рассчитаны Межпарламентским союзом на основе информации, предоставленной национальными парламентами на 1 июня 2015 года (см.: [http://www.ipu.org/wmn-e/classif.htm]).
го финансирования, если в их списках не менее 30% женщин-кандидатов11. На законодательном уровне участие женщин в политике всячески поощряется, но местные активисты все-таки выражают недовольство тем, что в грузинской политической элите женщины не представлены должным образом. Так, из 50 членов тбилисского городского собрания только 11 женщин12.
Из 19 членов правительства 4 министра — женщины. Может показаться, что это не так уж много. Но если учесть, настолько важные посты занимают в Грузии женщины, то участие женщин в политике будет выглядеть вполне солидным. То, что в кавказской стране, где традиционно господствовал патриархат в политической системе, министр обороны — женщина, уже само по себе выглядит впечатляющим. Женщины занимают и посты министра иностранных дел, министра юстиции, министра образования. Кроме того, на двух высших государственных должностях — председателя Верховного суда и секретаря Совета безопасности находятся женщины. Таким образом, вовлечение женщин в политическую элиту Грузии — свершившийся факт, упреки по поводу патриархального характера элиты становятся все более безосновательными.
Заключение
Грузинская политическая элита представляет сложное образование не только по структуре, но и по идеологии. На самом деле она деидеологизирована, и тут наблюдается влияние советского наследия. Во времена СССР непременным условием присутствия в политической элите было членство в КПСС. Но это отнюдь не означало, что все партийные кадры были искренними коммунистами. Во время перестройки и в момент подъема национально-освободительного движения в грузинской элите произошла массовая деидеологизация. Более того, после 1990-х годов коммунистические взгляды и идеология исчезли из грузинского политического класса, тогда как сами бывшие коммунисты рядов элиты не покидали. Одна их часть перешла в бизнес и стала частью бизнес-элиты. Другая часть партийной номенклатуры вновь завладела рычагами власти после того, как уже в независимой Грузии во власть вернулся бывший первый секретарь ЦК Коммунистической партии Грузинской ССР Э. Шеварднадзе.
Довольно трудно классифицировать грузинскую политическую элиту по идеологическому признаку: как таковой ярко выраженной политической идеологии просто не наблюдается. Элиты в Грузии никогда не возникали вокруг кокой-то идеологии. В 1990-х годах основной политической элитой страны являлись бывшие диссиденты, не имевшие номенклатурного прошлого. При Шеварднадзе во власть вернулись бывшие коммунисты, но без всякой идеологии и политических ценностей. Они были просто деидеологизированной правящей элитой.
Больше всего можно было назвать правящую элиту идеологизированной во время правления Саакашвили. Эта элита придерживалась неолиберальных взглядов и своей целью объявляла модернизацию страны. А после 2012 года правящая политическая элита стала аморфной, лишившись каких бы то ни было примет идеологизированности. Определенная идеологическая приверженность прослеживается в маленьких группах как в правящем классе, так и в оппозиции. Но в наибольшей мере идеологизация присутствует в НПО, в СМИ и среди экспертов, которые входят в политическую элиту в силу своей возможности влиять на процесс принятия политических решений путем воздействия на общественное мнение.
11 См.: Органический закон Грузии о политических объединениях граждан. Статья 30, пункт 7 (1) [https://matsne. gov.ge/ru/document/download/28324/15/ru/pdf].
12 [http://tbsakrebulo.gov.ge/index.php?m=338&faction_id=184&fraction=%E1%83%A1%E1%83%90%E1%83%9] (на груз. яз.).
Уровень доверия к политической элите в Грузии крайне низок. Формула «политика — грязное дело» до сих пор актуальна в обществе. Постоянно проводимые разными исследовательскими центрами социологические опросы показывают крайнее недоверие к политическим институтам. С каждым годом это недоверие усиливается. В 2015 году, к примеру, опрос показал, что Грузинская Православная Церковь имеет 91% доверия населения, СМИ — 82%, когда как политические партии и другие политические институты вызывают все более острое недовольство. Показатель доверия населения к Администрации президента составляет 51%, к парламенту — 49%, кабинету министров — 48%, канцелярии премьер-министра — 45%, а к партиям — 25%13.
13 [www.iri.org/resource/iri-georgia-poll-georgians-are-less-optimistic-continue-desire-deeper-ties-west-wary].
