Основные тенденции развития политики памяти в современной Венгрии Текст научной статьи по специальности «История и археология»

о

I-

и

УДК 327

Анна Гриднева

Основные тенденции развития политики памяти в современной Венгрии

Аннотация. Проблема исторической памяти заняла одно из важнейших мест в политике государств, приступивших в последнем десятилетии ХХ века к масштабным реформам социально-политической и экономической системы. В данной работе рассматривается современная историческая политика, которая хотя и следует в общем восточноевропейском русле, имеет ряд отличительных особенностей. Особый акцент делается на линии ФИДЕС, поскольку собственный нарратив в области истории на государственном уровне в Венгрии начал выстраиваться с приходом к власти именно этой партии. Их предшественники, хотя и предпринимали действия в этой сфере, не смогли закрепить за собой статус основоположников. Центральный нарратив истории Венгрии при ФИДЕС стал звучать примерно так: история Венгрии - это череда страданий, которая разделила венгерский народ. Несмотря на все перипетии своей истории и принесенные жертвы, граждане Венгрии смогли отстоять свободу и демократию. Тем не менее, они не должны забывать об ужасах тоталитарных режимов XX в. На этом фоне на задний план отступают трагедия Холокоста и позитивные моменты истории периода 1944-1990 гг. В ходе исследования были использованы общенаучные методы, которые направлены на построение полной картины преемственности развития исторической политики в современной Венгрии.

Ключевые слова: политика памяти, историческая политика, Венгрия, В. Орбан, ФИДЕС.

© Гриднева Анна Олеговна - студентка второго курса магистратуры Факультета международных отношений МГИМО МИД России. E-mail: anna21022002@gmail.com

Проблема исторической памяти заняла одно из важнейших мест в политике государств, приступивших в последнем десятилетии ХХ в. к масштабным реформам социально-политической и экономической системы. В своем развитии историческая политика за три с небольшим десятилетия преодолела пики и спады, однако в итоге привела к формированию в этих странах новой идеологии и ценностных ориентиров. В России, «memory studies» является сравнительно менее разработанной областью исследований, часто оторванной от современной общественно-политической жизни, проходя как-бы по касательной к происходящим событиям. Мало изучена у нас и историческая политика Центральной и Восточной Европы, методы ее имплементации в современные идейные течения и использование в общественно-политической жизни. Тем не менее, мы имели возможность наблюдать ее в известной степени «рефлексивные» проявления в наших отношениях с государствами в прошлом социалистической Европы, с которыми у нас была одна официальная интерпретация происходивших событий в послевоенное время.

«Историческая политика» («политика памяти») — ряд приемов и методов, которые помогают политическим силам закреплять наиболее выгодное для них восприятие исторических событий. Не стоит путать это понятие с термином «политизация истории», которое является более общим и имеет ввиду не только политику в области истории, проводимую властью, но и выражение личных предпочтений историка или политика в истории доступными им методами. Несмотря на стремление к объективности любой исследователь подвержен влиянию среды, своего кругозора и политических убеждений, особенностей социальной, культурной и национальной идентификации. Таким образом его исследование также является продуктом той обстановки, в которой оно создавалось. Также заметно влияние на ученого общественных ожиданий при изучении определенных проблем, если они затрагивают важные для социума вопросы, «болевые точки». Часто росту таких ожиданий способствуют политики, которые для привлечения избирателей могут искажать одни факты и замалчивать другие, популяризировать и использовать концепции, которые отвечают запросам их аудитории. Это усиливает общественный интерес и формирует представление «единственного верного» понима- < ния истории. Однако, говоря о политизации истории, стоит понимать, о что не каждый ученый (и политик) имеет шанс на распространение своих взглядов и закрепление их в качестве доминирующих. Зачастую <

мы видим, что политизация истории является проявлением единичного ¡^

„ <

высказывания мнений и предпочтений, а когда ряд концепций и взглядов на историю формируют системную государственную политику для создания у населения определенного отношения к истории, то мы гово-

рим о таком явлении как «политика памяти». Поэтому при исследовании политики памяти (исторической политики) должно уделять особое внимание государственному регулированию истории (Миллер А.И., 2009: 12).

Если рассматривать методы, с помощью которых возможно проведение исторической политики, то на общество в целом и научное сообщество в частности может быть оказано давление при помощи политических и экономических рычагов, в том числе в виде проведения «символической политики», которую можно определить как «деятельность политических акторов, направленную на производство и продвижение/навязывание определенных способов интерпретации социальной реальности в качестве доминирующих» (Малинова О.Ю., 2011: 106). Инструментами исторической политики являются: публичные лекции и выступления политиков; создание специальных музеев, транслирующих историю с точки зрения определённых политических сил (например, Музей Голодомора, музей террора в Будапеште и т.д.); снос памятников, которые посвящены героизации соперничающего нарратива, и установка мемориалов «своим» героям; установление новых праздников, которые подчеркивали бы определенные исторические события и отношение к ним; принятие законов, которые закрепляют одну трактовку истории и маргинализируют другую (например: введение уголовной ответственности в Литве за одобрение советской и нацистской агрессии); организация и финансирование научных институтов, направленных на транслирование «выгодного» нарратива (институт Веритас в Венгрии, Институт исторической памяти в Польше и т.п.); контроль над СМИ, архивами, системой образования и т.д.

Целью исторической политики обычно является уменьшение влияния на общество иных заинтересованных сторон. Но обычно властями проведение активной исторической политики обосновывается вынужденной необходимостью. История и память становятся ареной борьбы с внешним и внутренним противником, что оправдывает отказ от профессиональной этики, изменение принципов финансирования в отношении определённых институтов, ограничение свободы слова и реформы системы образования, которые приводят к отказу от плюрализма 2 в школьных учебниках. о

Центральная и Восточная Европа с точки зрения внешней и вну-

к

тренней политики являются крайне активными регионами. Венгрия <

в этом отношении не является исключением. Исследование процессов, ¡^

<

происходящих в Венгрии крайне важно для российской науки, поскольку эта страна на данный момент является одним из немногих партнеров России на Западе. Венгрия пытается демонстрировать свою более неза-

висимую от ЕС позицию, чем остальные страны региона, что является выгодным с точки зрения интересов России. Более того Россия и Венгрия имеют историю близкого взаимодействия на протяжении ХХ в. Однако различные подходы к истории, которые создаются под влиянием «политики памяти», могут усложнять выстраивание двустороннего диалога между странами. Так произошло с большинством стран постсоветского пространства, и не раз препятствовало заключению важных договоров (например — нератифицированный договор о совместной границе между Россией и Эстонией из-за разного понимания Тартуского мирного договора). В ситуации с Украиной различия в подходе к истории стали одним из катализаторов украинского кризиса. С Венгрией пока не заметно значимых конфликтов, которые могли бы быть спровоцированы политикой памяти, поэтому упреждающий анализ ситуации важен с точки зрения возможности недопущения серьезных трений и нарушения хрупкого партнерства, учитывая, что Венгрия и Россия также имеют разные трактовки относительно событий Второй мировой войны, событий 1956 г. и т.п. Понимание позиции оппонента, осознание причин потенциально провокационных заявлений поможет более осторожно выстраивать двухсторонние отношения и более убедительно отстаивать свою точку зрения со стратегически важным партнером.

Особенности исторической политики

Центральной и Восточной Европы

Многие исследователи отмечают, что именно в странах в прошлом социалистической Восточной Европы идет наиболее активное использование истории в политических целях (Миллер А.И., 2020: 19), что во многом объясняется разницей в условиях развития исторической науки в Западной и Восточной Европе. Восточноевропейские страны после распада Советского Союза попытались не только очистить свою историю от наслоений советского периода, но и по-новому взглянуть на события предшествовавшего ему времени.

Формирование крайне «националистического» подхода объясняется тем, что в Восточной Европе долгое время не было условий для обсуждения проблем истории. Как отмечает известный венгерский 2 историк А. Пок, в социалистический период «существовала разветвлён- о ная система табу» (Pok A., 2018: 153), многие архивы были закрыты. Существовали специальные комиссии, цель которых также заключалась в цензурировании «неудобных» работ и давлении на историческое сообщество. Особенно часто запретам подвергались темы межвоенного периода, Второй мировой войны, темы этнических конфликтов, эпизоды, затрагивающие приход коммунистов к власти в странах Восточной

Европы. Это делалось из желания облагородить историю народов социалистического лагеря и стремления замолчать болезненную проблему участия местных жителей в ряде антисемитских и антикоммунистических преступлений. Контроль над исторической наукой оставил ряд «белых пятен», которые после распада социалистического блока привлекли внимание историков и общественности. Важную роль сыграл тот факт, что история стала важным фактором самоидентификации в условиях кризисного состояния и нестабильности 1990-х гг. В политическом дискурсе особое внимание отводилось ранее замалчиваемым фактам репрессий в период нахождения у власти коммунистов, именно на них возлагалась ответственность за экономические и социальные проблемы. В итоге, в Восточной Европе сформировался совершенно иной взгляд на историю, где главной линией стала трагедия своего собственного народа, а главной жертвой — своя нация. Это делало национализм, а не раскаяние базой политики памяти.

Среди других особенностей коллективной памяти в Восточной Европе можно отметить тот факт, что зачастую наибольшую значимость для обсуждения и использования в публичном нарративе приобретают события недавнего табуированного прошлого, в частности коммунистический период и его наследие. Это приводит к тому, что в попытках сближения старых и новых членов ЕС, под давлением последних, двигается от общеевропейского нарратива, в центре которого много десятилетий остается Холокост, к концепции «истории двух тоталитаризмов». Это уже было закреплено в резолюции Европейского парламента от 2009 г., где провозглашалось признание жертв тоталитарных режимов, рассмотрение «общего наследия коммунизма и нацизма» (European Parliament Resolution... 2009). Было обещано «честное рассмотрение преступлений всех тоталитарных режимов» (European Parliament Resolution. 2009). В таких рамках, жертвы и последствия коммунистического периода уравниваются с преступлениями нацизма. Более того Европейский парламент дополнил коммеморацию Холокоста отмечанием всеевропейского дня памяти жертв тоталитарных и авторитарных режимов. Дата — 23 августа, день годовщины подписания пакта Молотова-Риббентропа, показывала согласие с версией памяти о равнозначности коммунистического и фа- < шистского режимов. о

В 2007-2013 гг. была запущена программа ЕС по проблематике «активного европейского гражданства». Задачей ставилось формирование общеевропейской идентичности «на основе общих ценностей истории и культуры» (Europe for citizens Programme. 2008). Предполагалось спонсирование поддержки памяти о концентрационных лагерях, депортациях, репрессиях как периода национал-социализма, так и эпохи

к

<

и <

коммунизма. Такие действия вновь подчеркивали равенство коммунизма и нацизма, и обращали внимание только на негативные черты в коммунистическом периоде стран Восточной Европы. Такой подход обосновывался тем, что без памяти о преступлениях тоталитаризма невозможно оценить значение основных принципов общеевропейской интеграции, таких как, например, главенство прав человека.

По мнению А. Миллера, на историческую память стран Восточной Европы также повлиял тот факт, что во многих из них не удалось выстроить демократию по западному образцу, в результате чего страны зачастую демонстрируют различные степени «мягкого авторитаризма» (Миллер А.И., 2012: 11). Поэтому политика в области истории со стороны государства редко когда встречает общественное сопротивление (как это, например, происходит в Англии — вмешательству политиков в историю препятствуют такие мощные гражданские объединения как «Ассоциация школьных учителей» и «Национальный совет по школьным программам»). В таких условиях адекватный диалог между представителями разных точек зрения фактически невозможен.

Можно отметить, что история и память в трактовке стран этого региона является полем для борьбы с «врагами», внутренними и внешними, из чего вытекает идея, что задача «правильных историков» — создавать только полезные для отечества интерпретации, что особенно заметно на примере Польши. Самым ярким случаем была попытка польского правительства принять поправки к закону, где отрицалось (и уголовно наказывалось) упоминание участия поляков в Холокосте — «тот, кто заявляет публично и вопреки фактам, что польский народ или Республика Польша несут ответственность или совместно ответственны за нацистские преступления, совершенные Третьим рейхом ... или за другие тяжкие преступления, которые представляют собой преступления против мира, преступления против человечности или военные преступления ... подлежит штрафу или тюремному заключению на срок до 3 лет) (Project of Amendments. 2018). Из такого взгляда на прошлое следует, что история и память слишком важные вещи, чтобы оставить их только историкам, поэтому значительная роль государства в это сфере даже не должна вызывать сомнения. <

Что примечательно, страны этого региона часто заимствуют друг о у друга различные инструменты и методики выстраивания образа прошлого. Так, здесь создаются специальные институты, призванные бороть- < ся с «фальсификацией истории» или стремящиеся раскрыть истинное течение событий. Также распространенный метод формирования нужного исторического нарратива — это создание комиссий по расследованию коммунистических преступлений. Особенно сильное влияние такие ме-

ханизмы приобрели в странах Прибалтики, где деятельность комиссий может отражаться и на жизни людей в наше время. Еще одним новым элементом, который внесла Восточная Европа в историческую политику является появление музеев под прямым патронатом политических сил. Кроме известного «Дома террора», о котором еще пойдет речь, стоит, конечно, упомянуть Музей советской оккупации в Киеве, созданный по инициативе В.А. Ющенко после посещения подобного места в Тбилиси.

Политика по отношению к истории в восточноевропейских государствах более радикальна, чем в западных странах, что во многом обусловлено разными историческими путями государств Восточной и Западной Европы. Страны бывшего социалистического блока имеют много сходств в исторической политике, однако, конечно, нет универсальной рамки, которой можно описать все ситуации, поэтому попытаемся подробнее рассмотреть ситуацию в Венгрии в 1998-2002 и 2010-2023 гг., т.е. во время правления кабинета В. Орбана.

Развитие исторической политики Венгрии в XX в.

В Венгрии, как и в других странах Восточной Европы, активные споры на исторические темы начались в середине 1980-х гг. Это стало возможным вследствие ослабления коммунистической цензуры и высвобождения гласности. Поскольку до этого историческая наука в странах Восточной Европы не отличалась плюрализмом оценок, единственная «правильная» трактовка назначалась государством сверху, как часть официальной идеологии и не могла быть оспорена. Активизация использования исторических сюжетов начинает наблюдаться во время транзитного периода 1980-1990-х гг. Инициатива исходила преимущественно от остававшихся у власти коммунистов-реформаторов. Так, одним из первых политиков, который начал пересмотр исторического нарратива стал И. Пожгаи, лидер реформаторского крыла ВСРП. Он инициировал изменение похода к 1956 г., назвав восстание не контрреволюцией (Nepfelkeles: az utolso... 2009), а народным восстанием, и став инициатором и организатором перезахоронения И. Надя (Kamm H., 1989). Однако, можно отметить, что цельная историческая политика и её практическое применение начинают формироваться только в момент прихода и закрепления у власти В. Орбана, поскольку его предшественники, были о более заняты экономическими и организационно-политическими реформами и не имели возможности уделить достаточно внимания этой сфере. Кроме того, либералы и социалисты были приверженцами универсальных общеевропейских ценностей, потенциал которых находился скорее вовне, нежели внутри страны. При В. Орбане историческое видение, продвигаемое отдельной партией, закрепляется в качестве официаль-

ного государственного (что не отменяет существование противоречащих «ФИДЕС-овскому» нарративу) курса.

В 1980-1990-е гг., безусловно, наиболее важной была идея о возвращении Венгрии в Европу, что воспринималось венгерским обществом, мыслившим «упрощенными и эмоционально мотивированными понятиями», как обязательный шаг для быстрого достижения «процветания и демократии после коммунизма и холодной войны» (Miszlivetz F., 2001: 17). Концептуальным мостиком к ней стало возрождение идеи о Центральной Европе, которая, с одной стороны, подчеркивала «инаковость» Венгрии, Польши, Словакии и Чехии и выделяла их из пространства Восточной Европы, как сферы доминирования СССР, а с другой — относила их к общеевропейскому пространству.

Пожалуй, самый известный центральноевропейский писатель-диссидент чех М. Кундера в эссе «Похищенная Европа: трагедия Центральной Европы» упоминая о венгерских событиях 1956 года, показывает, что венгры всегда ощущали себя неотъемлемой частью Европы: «в тот момент, когда Венгрия перестает быть частью Европы, она перестает быть частью Запада, а значит — лишается собственной истории и судьбы, утрачивает свою суть» (Кундера М., 1984). М. Кундера также подчеркивал необходимость Западной Европы переосмыслить свое отношение к Венгрии, Чехословакии и Польше, указывая на моральный долг принять эти страны обратно, критикует оценку Центральной Европы как части «советской империи» — «но ведь сегодняшняя Европа теряет свою культурную идентичность, поэтому Центральную Европу она воспринимает исключительно как политический режим; иными словами, в Центральной Европе она видит только Европу Восточную» (Кундера М., 1984).

Естественно, в конце 1980-х — начале 1990-х гг. подобные идеи активно развивали венгерские писатели и мыслители. Достаточно быстро такую концепцию начали применять и в политике, что выражалось в различных речах, упоминании важности восстаний 1848 и 1956 гг. для общеевропейской истории. Уже упоминавшийся И. Пожгаи был одним из первых политиков, который стал говорить об этом, начав курс на пересмотр старых исторических нарративов и замену их новыми. Так, 28 января 1989 г. в программе «168 часов» политик заявил, что «1956 год был не контрреволюцией, а законным восстанием народа, чье нацио- о нальное самосознание и самоуважение были растоптаны диктатурой» (Nëpfelkelës: az иШЬо... 2009), что дало возможность оценивать события 1956 г. в более широком контексте и стало своеобразным сигналом к началу кардинальных политических реформ в Венгрии. Подобные идеи развивали и иные венгерские политические деятели, которые сделали упор на важность венгерских событий для мировой истории. Стремясь

вернуть историю Венгрии в общеевропейский контекст, премьер-министр Венгрии Й.Анталл утверждал, что «1956 год стал для Европы и мира водоразделом между справедливостью и обманом, демократией и диктатурой» (1956 a nemzeti mitológiában...) и что «23 октября 1956 г. может считаться днем всемирно-исторического значения. когда маленькая нация готовилась никак не менее, чем к ниспровержению мирового коммунизма» (A Forradalom és Szabadságharc... 1991).

Особо активно идея Центральной Европы использовалась при создании Вишеградской группы и при последующем обосновании важности этого объединения на мировой арене. Обосновывая образование Вишеградской группы, политики достаточно активно эксплуатировали тему общих исторических корней — так, в частности, на сайте памяти первого венгерского президента, в статье написанной Г. Есенски (министр иностранных дел Венгрии 1990-1994 гг.) когда речь заходит о позиции Й. Анталла касательно Вишеградской группы, делается упор на историко-идеологической части — «идея Центральной Европы выражала потребность в европейскости и свободе. В конце 1980-х гг. те, кто отказывался мириться с диктатурой и советским правлением, воспользовались беспорядками в Советском Союзе, чтобы смести европейские коммунистические режимы» и перечисляются исторические события, которые обосновывают тесное взаимодействие между странами. «Ядром Центральной Европы являются три исторических королевства: Польша, Чехия и Венгрия. За свое существование, за свою независимость им пришлось вести множество войн с соседними великими державами. Встреча трёх королей в Вишеграде в 1335 г., возможно, первая европейская встреча на высшем уровне, показала, что они могут более эффективно представлять свои интересы вместе» (Jeszenszky G.). Такую же отсылку делали главы Чехословакии и Польши, говоря о Вишеградской группе в многочисленных статьях и интервью. Чешский дипломат М. Жантовски, рассуждая о роли и эффективности Вишеградской четверки отметил, что у стран «действительно много общей истории и опыта, особенно за последнее время, учитывая прошлое с тоталитарным режимом и так далее.») (On the role of the Visegrad Group. 2021).

Но что более важно, стремление приблизится к Европе, выражалось и в попытке уделить больше внимания проблеме Холокоста. Это проис- о ходило из-за желания быть включенными в ЕС, где в центр исторической политики была поставлена трагедия Холокоста. Активная деятельность < позволила в 1960-1970 гг. сформировать и в 1980-1990 гг. утвердить общий для стран ЕС нарратив, в центре которого, по словам А.И. Миллера, «стоял Холокост как уникальное по своим масштабам и последствиям событие европейской истории» (Миллер А.И., 2020: 8-9). Это стало «базой»

истории стран ЕС, вокруг которой выстраивались школьные программы и учебники. Впоследствии такой взгляд на историю сквозь призму покаяния был закреплён в 2000 г. в Стокгольмской декларации (Declaration of the Stockholm International. 2000).

Для Венгрии проблема Холокоста имела особую остроту. В стране согласно переписи населения 1941 г. проживало 725 тыс. лиц иудейского вероисповедания (Бибо, И., 2005: 231) и около 100 тыс. лиц еврейского происхождения христианского вероисповедания (Бибо И., 2005: 231). В Холокосте, согласно подсчетам ученых, погибло более полумиллиона (Бибо И., 2005: 231) из них — при этом, на территории Венгрии не было концентрационных лагерей, правительство в основном было ответственно за депортацию своих граждан в соседние страны (полностью осознавая, что за этим последует). Также, венгерское правительство еще до начала Второй мировой войны (и задолго до оккупации своей территории немецкими войсками) проводило антиеврейскую политику, направленную на ограничение прав евреев получать образование, запрещая определенные виды деятельности и ограничивая процент евреев, занятых в определенных сферах. Один из первых европейских антисемитских законов был принят в Венгрии в 1920 г., а к марту 1944 г. (до немецкой оккупации) венгерское правительство издало почти 300 антиеврейских законов (Hungary. 1995).

Следуя в том числе и общей европейской тенденции в 1990 г. правительство А. Йожефа отрыло памятник жертвам Холокоста в Пеште, на территории бывшего еврейского гетто. Также в 1991 г. был принят закон «о частичном возмещении убытков, незаконно причиненных государством имуществу граждан» (1991. ё^ XXV. tör^ny... 1991). В обосновании принятия закона было прописано, что речь идёт об ущербе, нанесенном в период с 1939 по 1949 гг. Такая временная рамка выбрана неслучайно — 5 мая 1939 г. был обнародован «второй еврейский закон», ставший «первым законом, самовольно нарушившим принцип неприкосновенности частной собственности и равенства граждан на идеологической основе» (1991. ё^ XXV. tör^ny... 1991). Вторая граница — 1949 г. связана с безальтернативными парламентскими выборами 15 мая, в результате которых к власти окончательно пришли коммунисты — соот- < ветственно дальше законы, нарушающие частную собственность, делали о это не в отношении определенной группы людей, а «были направлены на планомерную ликвидацию частной собственности» (1991. ёvi XXV. < tö^ny... 1991). Как отмечает Г. Дьяни, «эта инициатива должна была ¡^ заменить официальное извинение за антисемитскую политику бывших венгерских властей, осуществлявшуюся при определенной поддержке части венгерского общества».

Тем не менее, уже в период 1990-х гг. было очевидно, что образ Венгрии, как страны ответственной за преступления Холокоста мало востребован среди массового избирателя, переживающего череду экономических трудностей переходного периода, распад привычной социально-ориентированной системы. Некоторые попытки перемещения ответственности за Холокост с венгров на немцев и забвения этой трагедии были заметны еще до прихода В. Орбана. Так, в речи Й. Антал-ла при открытии уже упомянутого нами памятника в Пеште не было ни слова сказано про ответственность венгров (Magyar zsido mârtirok emlékmûvénél... 1990), а акцентировалось то, что самая крупная еврейская община в Европе спокойно существовала в Венгрии до 19 мая 1944 г. Тем самым подчеркивается, что за все события после марта несут ответственность не венгерские деятели, а немецкие, поскольку в марте 1944 г. немецкие войска оккупировали Венгрию, и она была неспособна проводить самостоятельный политический курс. Впоследствии первый премьер-министр Венгрии и вовсе дал интервью, где оправдывал период правления М. Хорти, называя того «венгерским патриотом, который имел все права и моральное основание на свои действия, желая покоя Родине» (Анталл Й., 1993). Не стоит забывать, что именно в период его премьерства в Венгрии произошло (в 1993 г.) перезахоронение М. Хорти, умершего в Португалии. Церемония была организована в частном порядке и государство не вмешивалось в её проведение, однако на самом перезахоронении присутствовали четыре министра из правительства Й. Анталла (Perlez J., 1993).

Параллельно, стремясь вписать себя в общеевропейскую историю венгерское правительство предпринимало попытки убрать из памяти напоминания о советском периоде. Уже на рубеже 1989-1990 гг. в Венгрии при молчаливом согласии правительства была демонтирована часть скульптур советской эпохи — памятники В. Ленину, К. Марксу и Ф. Энгельсу, вождю венгерской революции 1919 г. Б. Куну. В январе 1991 г. органы местного самоуправления в Будапеште обратились к культурным комитетам районов города с просьбой предоставить предложения по демонтажу памятников и замене названий улиц. Венгерские власти приняли компромиссное решение. 5 декабря 1991 г. городское собрание Будапешта заявило об учреждении мемориального парка, куда к сентябрю 1992 г. о свезли около 40 памятников с улиц и площадей города. В 1993 г. часть уцелевших памятников была свезена в парк «Мементо».

Основную часть парка занимает собрание скульптур социалистического периода истории Венгрии общей численностью в 40 экспонатов, в том числе и реплика символа революции 1956 г. «сапоги Сталина» (в ходе восстания статуя И. Сталину была снесена, от нее остались лишь

сапоги на постаменте а реплика создана в 2006 г.). Архитектор Акош Элед характеризовал суть проекта следующим образом: «Этот парк о диктатуре. И в то же время, поскольку о нем можно говорить, описывать, строить, этот парк о демократии. Ведь только демократия способна дать возможность свободно думать о диктатуре» (Sights.).

Однако политика, направленная на полное отрицание и осуждение коммунистического периода для правительств Й. Анталла (19901993 гг.) и в особенности коалиционного социал-либерального правительства Д.Хорна (1994-1998 гг.) была проблематична, поскольку многие представители их кабинетов вышли из социалистической системы и имели ряд «темных» эпизодов в своем прошлом. Историкам разрешили изучать документы секретной полиции, но публикация результатов их исследований столкнулась с препятствиями. По замечанию некоторых ученых, подобные запреты, принятые для «защиты персональных» данных, затруднили и фактически сделали невозможным изучение не только коммунистического периода, но и Холокоста в Венгрии (Braham R.L., 2016: 273).

Стремясь избежать скандалов, социалистическая партия в 19941998 гг. в своей исторической политике расставляла акценты на иных страницах истории Венгрии. Так, ВСП пыталась представить 1956 г. как достижение наиболее прогрессивно мыслящих членов социалистической партии, а также постарались уделить больше внимания фигуре И. Надя, социалиста-реформатора, от которого они и стали отсчитывать свою преемственность. Как отмечает Г. Дьяни, «коалиционное либерально-социалистическое правительство предприняло попытку создать культ И. Надя» (Миллер А. И., 2012: 166). По этой причине в 1996 г. (спустя 40 лет после неудавшейся «революции»), основные торжества сосредоточились именно вокруг фигуры И. Надя, поскольку кроме 40-летия революции, 1996 г. также был столетием со дня рождения премьер-министра революционного правительства.

В период с 2002 по 2010 гг. находившиеся у власти правительства ВСП-Союза свободных демократов продолжали развитие ранее упомянутых нарративов. В частности, продолжается осторожное обращение с темой еврейских гонений — в 2005 г. открывается памятник «Туфли 2 на набережной Дуная», который многими признается одним из наи- о более пронзительных памятников жертвам Холокоста (38 of the Most

к

Fascinating. 2019). Сам памятник четко очерчивает свои временные < рамки — он посвящен жертвам расстрелов 1944-1945 гг., которые совершались по указанию руководства партии «Скрещенные стрелы», а не всем жертвам Холокоста в Венгрии.

Продолжаются трения касательно советских памятников — например, на волне роста недовольства правительством Ф. Дьюрчаня активизировалась волна протестного движения, выступающего за демонтаж монумента воинам Советской Армии, расположенного на площади Свободы. Таким образом оппозиция высказывала свое недовольство персональным сближением премьера с В.Путиным. Правительство между тем не оказалось способным выстроить свой, жизнеспособный нарратив — и даже не смогло дать ответ на историческую политику, которую проводила партия ФИДЕС, находясь у власти с 1998 по 2002 гг.

Однако, к 2006 г. (моменту своего второго переизбрания) правительство Ф. Дьюрчаня все же попыталось выстроить свой нарратив в исторической политике, сделав его центром 1956 г. Ф. Дьюрчань признал, что ВСП долгое время приходилось выбирать между наследием Я. Кадара и И. Надя, и он лично выступает за наследие реформаторов 1956 г. (Janos M.R., 2020: 12). Тем самым, в отличие от Д. Хорна, который призывал «к национальному примирению и общему чествованию всех, коммунистов и антикоммунистов, жертв восстания», Ф. Дьюрчань, принадлежащий к более молодому поколению социалистов и не связанный лично с 1956 г. (родился в 1961 г.) четко определил «правую сторону» и на этом постарался построить отношение своей партии к 1956 г. Поэтому празднование 50-летия венгерской «революции» ВСП стремилась отметить крайне торжественно, в отличие от празднования 40-летия, когда ВСП постаралась отдалиться от празднеств, стремясь не вызывать громких дискуссий на тему своего прошлого. Так, в государственных музеях были организованны многочисленные выставки, открылись музеи «под открытым небом», были вывешены многочисленные плакаты, на которых была выражена благодарность героям 1956 г., что опять же демонстрировало, какую сторону поддерживает нынешнее правительство (Nyyssonen H., Metsala J. 2019: 379-393).

Однако, попытка ВСП сделать 1956 год основой своей исторической политики столкнулась с вызовом со стороны оппозиции, которая попыталась оспорить такое видение истории. Как отметил Ласло Регечи-Надь, в интервью газете Magyar Nemzet, поддерживающей ФИДЕС, «для многих, кто застал события 1956 г. вживую, совместное празднование 1956 года 2 с правительством, возглавляемым социалистами, было бы сродни тому, о как семья осужденного принимает палача как нового патриарха, «забывая, что кровь нашего отца высыхает на его руках» (Az otvenhatosok nem < akarnak hazudni... 2006).

Таким образом, мы видим, что, ни в период до первого прихода ФИДЕС к власти (1994-1998 гг.), ни в период 2002-2010 гг. находившиеся у власти правительства оказались не способны создать устойчивый исто-

рический нарратив. ВСП пыталась выстроить линию преемственности, пользуясь лаврами коммунистов-реформаторов конца 1980-х, но закрепиться на этих позициях ей не удалось: ФИДЕС и иные гражданские течения — свидетели коммунистической эпохи, не давали социалистам присвоить этот нарратив.

Эволюция исторической политики партии ФИДЕС.

Отличия от конкурирующих интерпретаций истории

Придя к власти, правительство ФИДЕС во главе с В. Орбаном, активизировало свою историческую политику, во многом в попытке укрепить позиции в глазах избирателя. На этом этапе их действия во многом зависели от ситуации внутри страны. Так, в условиях весьма болезненного транзитного перехода от командной к рыночной экономике, ФИДЕС было весьма важно сформировать независимый образ, не связывавший партию ни с коммунистическим прошлым, ни с либеральным течением, ассоциировавшимся с не всегда удачными реформами, начала 1990-х гг. Во время первого срока ФИДЕС, даже придя к власти (1998-2002 гг.), еще не обладал мощным государственным ресурсом и влиянием в сфере медиа, за который партию будут критиковать в последующие сроки. Поэтому выстраивание собственного нарратива было достаточно сложной задачей.

Тем не менее, несмотря на определённые ограничения в своей политике, ФИДЕС целенаправленно шел к успеху. В отличие от своих предшественников, правительство сумело выстроить концепцию истории и закрепить её. Суть нарратива ФИДЕС во многом заключалась в том, что история Венгрии, особенно в XX в. — это череда трагедий, с которыми население страны мужественно боролось. В результате перипетий истории Венгрия потеряла большую часть своей территории — согласно Трианонскому мирному договору от Венгрии были отторгнуты Трансильвания и восточная часть Баната, Хорватия, Бачка и западная часть Баната, Словакия и Закарпатская Украина, и провинция Бургенланд (Treaty of Peace Between. 1920) — суммарно Венгрия потеряла почти 2/3 своих территорий. Спустя пару десятилетий страна также не смогла стать частью западноевропейского мира, посколь- < ку была включена в социалистический блок. Но несмотря на всё это, о венгры оставались отчаянными сторонниками демократии и свободы, что и было доказано в ходе революции 1956. На этом фоне забываются < все «грехи» в политике Венгрии — союз с Гитлером, участие в Холоко- ¡^ сте. Подобное восприятие истории закреплялось институциональным путем — созданием научных институтов при поддержке государства и музеев (например, Дом террора, открытый в 2002 г.) и установлением

новых праздников (провозглашение 25 февраля днем памяти жертв коммунизма).

ФИДЕС продолжил развитие своего исторического нарратива, сосредоточенного на страданиях венгерского народа, даже находясь в оппозиции в период с 2002 по 2010 г. Как отметил В. Орбан после объявления парламентских итогов 2002 г., «нация не может быть в оппозиции» (Orban '...ha mozdulnunk... 2002), поэтому партия сосредоточила свои силы на активизации гражданского общества, даже не будучи во главе страны. Центральным историческим событием для политики памяти партии В. Орбана стал Трианон, поскольку использование этого сюжета позволяло критиковать и дискредитировать либеральные и социалистические силы, так как в трактовке ФИДЕС (и других правых партий) именно эти силы были ответственны за столь жесткие условия Трианонского договора (Pok A., 2017: 104). Политики ФИДЕС направили свои силы на популяризацию подобного подхода: Ш. Лежак, член ФИДЕС, один из заместителей спикера венгерского парламента с 2006 г., принимал активное участие в популяризации журнала Trianon Szemele, в котором основное внимание уделялось критике внутренних врагов Венгрии, которые привели к Первой мировой войне и Трианонскому договору и проводились параллели с современностью. Геза Сюч, будущий министр культуры ФИДЕС, открыто поддерживал историков, научно-исследовательского института Трианона, открытого в 2007 г. (при котором, благодаря деятельности Э. Раффаи и был открыт вышеупомянутый журнал). При поддержке Дома террора (основанного под покровительством ФИДЕС) консервативными историками, которые основали журнал Nagy Magyarorszag (целью которого является обсуждение Трианона из концепции национальной правды), был также основан Дом памяти в г.Ходмезёвашархей, ставший институциональной базой консерваторов.

В целом, Г. Дьяни говорит о росте «Трианон-индустрии», во многом инициированной ФИДЕС — сюда он включает и рост научно-популярных журналов о Трианоне, и более частое упоминание этого события в популярной культуре (Дьяни Г., 2020: 188).

Подобные настроения находили отклик в обществе. «Снизу» создавались Трианонские общества, которые объединяли сторонников консерва- о тивного течения, которые видят свою задачу в возрождении и сохранении памяти о Трианоне. Общества, по замечанию Г. Дьяни, представляли < собой «уникальную субкультуру, включающую в себя национальную поп-музыку с националистическими текстами; кроме того, они поощряют возрождение традиционных развлечений, например военизированные игры с луком» (Дьяни Г., 2020: 188). Все это дополнялось чтением

текстов о Трианоне или истории венгерских племен до принятия христианства (Дьяни Г., 2020: 188).

Также, как было отмечено ранее, ФИДЕС не «отдавали» 1956 год своим политическим соперникам. Для них он не был центральным нар-ративом, но они всячески стремились подчеркнуть именно свою преемственность по отношению к «революции».

Внушительная победа на парламентских выборах 2010 г. дала В. Ор-бану возможность быть более решительным: была изменена Конституция страны, усилилась власть ФИДЕС над медиа. М. Балинт отметил, что в это время наблюдается «создание собственной медиаимперии из частных СМИ» (Мадьяр Б., 2016: 260). Возрос уровень цензуры. Именно в ходе второго срока пребывания В. Орбана у власти и были заложены основы его исторической политики — в промежуток с 2010 по 2014 г. были приняты законы, которые закрепили «ФИДЕС-овский» взгляд на историю.

С целью закрепления своих взглядов не только в политическом дискурсе, но и в историографии, в 2014 г., при покровительстве ФИДЕС был учреждён институт исследования истории «Веритас», специализирующийся на истории с 1867 до 1994 г. Свои цели это научное учреждение излагает на официальном сайте: «Правительство Венгрии создало Исследовательский институт истории VERITAS, приняв Постановление правительства 373/2013 (X.25.), с явной целью изучения и переоценки исторических исследований Венгрии за последние 150 лет, особенно тех исторических событий, которые привели к многим спорам, но так и не пришли к единому мнению» (Veritas Institution.). Логично, что институт также в основном специализируется на темах, наиболее активно употребляемых в дискурсе ФИДЕС: Трианон («величайшая трагедия Венгрии в XX в., раны которой не затянулись до сих пор») (Lectori salute...), период Хорти, установление коммунистического режима в 1945 г. («пытаясь понять насколько покорно венгры приняли установление этого режима или же были попытки сопротивления») (Lectori salute.) и восстание 1956 г. За год до создания «Веритас» в 2013 г. был открыт Институт и Архив по изучению истории RETÖRKI. Институт, хотя и специализируется на более узкой теме, крайне важен для понимания исторического нарра-тива ФИДЕС, поскольку позволяет закрепить именно их взгляд на период 1989-1990-х годов и подчеркнуть значение этих событий. Тем самым, о ФИДЕС установил монополию на историю не только в области политики,

к

но и в научных дискуссиях, выделив ключевые для себя моменты. <

Основные линии и идеи нарратива с 2010 г. остаются прежними. Согласно воззрениям правительства ФИДЕС, история Венгрии — это череда трагедий и противостояний, борьбы за свою собственную свободу. Для доказательства этого подчеркиваются страдания венгров при коммунистическом режиме в ХХ в. На этом фоне проблема Холокоста отходит на задний план, в то время как эпоха М. Хорти начинает еще сильнее восхваляться, как время деятеля крайне сложного периода после травмы Трианона и между мировыми войнами. Сам договор также начинает все более активно упоминаться в политике ФИДЕС, превращаясь в величайшую травму, которую пережили венгры. Именно эта трагедия, о которой правительство стало напоминать как можно чаще, начала играть объединяющую роль — как внутри страны, так и вне нее. Сравнивая результаты исторической политики ВСП и ФИДЕС стоит отметить, что касательно 1956 г. нарратив ФИДЕС также выглядит успешнее, поскольку в отличии от толкования ВСП затрагивает целую нацию, а не только роль конкретной партии в событиях прошлого, дает возможность большему количеству людей почувствовать себя причастным или ответственным за прошлое. Некоторого успеха в конкуренции с ФИДЕС добились правые партии, которые также сделали ставку на травму Трианона и поддержку популяризации этого события. Однако, нарратив, предлагаемый ультраправыми (движение «Йоббик») менее инклюзивен: он содержит неприкрытый расизм и антисемитизм.

Таким образом, В. Орбан был первым, кто постарался воспользоваться запросом избирателей на «облагораживание» истории и развить идеи предшественников по созданию объединяющего национального нарратива на основе прошлого, поняв, что более глубокое изучение и использование истории может оказаться полезным в политической деятельности и политической борьбе.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ/REFERENCES

Бибо, И. (2005). Еврейский вопрос в Венгрии после 1944 года. М.: Три квадрата. Дьяни, Г. (2020). Образ Трианона как политический инструмент в современной Венгрии //

Политика памяти в современной России и странах Восточной Европы. Акторы, инсти- < туты, нарративы. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге. о Историческая политика в XXI веке. Под ред. А.И. Миллер, М.А. Липман. М: Библиотека

журнала «Неприкосновенный Запас». 2012. Кундера, М. (1984). Трагедия Центральной Европы // The New York Review of Books. №31.

Available at: https://proza.ru/2005/12/16-142 (accessed 09.06.2023). Мадьяр, Б. (2016). Анатомия посткоммунистического мафиозного государства. На примере Венгрии. М.

к

<

и <

Малинова, О.Ю. (2011). Тема прошлого в риторике президентов России // Pro et Contra. Т. 15. № 3-4 (май-август). С. 106-122.

Миллер, А. (2009). Россия: власть и история // Pro et Contra. № 3-4 (46). май — август.

Миллер, А. (2020). Большие перемены. Что нового в политике памяти и в ее изучении? // Политика памяти в современной России и странах Восточной Европы. Акторы, институты, нарративы. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге.

Миллер, А. (2020). Историческая политика в Восточной Европе начала XXI в. // Политика памяти в современной России и странах Восточной Европы. Акторы, институты, нар-ративы. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге.

1956 a nemzeti mitologiaban. Antall Jozsef. 23.10.1990. Available at: https://antalljozsef. igytortent.hu/beszedek/politikai-beszedek-interjuk/141-1956-a-nemzeti-mitologiaban956 (accessed 21.04.2023).

1991. evi XXV. torveny a tulajdonviszonyok rendezese erdekeben, az allam altal az allampolgarok tulajdonaban igazsagtalanul okozott karok reszleges karpotlasarol. FAOLEX Database. 1991. Available at: https://faolex.fao.org/docs/html/hun23050.htm (accessed 09.06.2023).

1992: megkezdodik Budapest szobortalanitasa. Index. Available at: https://index.hu/belfold/ tegnapiujsag/2008/09/14/1992_megkezdodik_budapest_szobortalanitasa/ (accessed 09.06.2023).

38 of the Most Fascinating Public Sculptures. AD. 22.11.2019. Available at: https://www. architecturaldigest.com/gallery/11-most-fascinating-public-sculptures (accessed 10.06.2023).

A Forradalom es Szabadsagharc 35. fivfordulojan. Antall Jozsef. 23.10.1991. Available at: https:// antalljozsef.igytortent.hu/beszedek/politikai-beszedek-interjuk/166-a-forradalom-es-szabadsagharc-35-evfordulojan (accessed 21.04.2023).

Az otvenhatosok nem akarnak hazudni. Magyar nemzet. 09.07.2006. Available at: https:// magyarnemzet.hu/archivum-magyarnemzet/2006/09/az-otvenhatosok-nem-akarnak-hazudni (accessed 10.06.2023).

Braham, R.L. et al. (2016). Hungary: The assault on the historical memory of the Holocaust. In: The Holocaust in Hungary. Seventy Years Later. Central European University Press.

Chance, D. (2007). Hungarians divided over fate of Soviet monument. Reuters. 7.04.2007. Available at: https://www.reuters.com/article/us-hungary-russia-idUSL3020538420070403 (accessed 22.04.2023).

Declaration of the Stockholm International Forum on the Holocaust. Stockholm International Forum on the Holocaust. Available at: https://worldholocaustforum.org/stockholm-declaration/ (accessed 21.04.2023).

Europe for citizens Programme.13-14.11.2008. Available at: https://ec.europa.eu/citizenship/ about-the-europe-for-citizens-programme/overview/action-1-active-citizens-for-europe/ index_en.htm (accessed 21.04.2023).

European Parliament Resolution of 2 April 2009 on European conscience and totalitarianism. 02.04.2009. Available at: https://www.europarl.europa.eu/sides/getDoc.do?pubRef=-//EP// TEXT+TA+P6-TA-2009-0213+0+D0C+XML+V0//EN (accessed 21.04.2023). |

Horthy Miklos tortenelmi szereperol. Antall Jozsef. 22.08.1993. Available at: https://antalljozsef. " igytortent.hu/beszedek/politikai-beszedek-interjuk/203-horthy-miklos-tortenelmi-szereperol (accessed 21.04.2023).

Hungary. Holocaust Encyclopedia. 1995. Available at: https://www.ushmm.org/information/ 5 exhibitions/online-exhibitions/special-focus/the-holocaust-in-hungary/the-holocaust-in-hungary-frequently-asked-questions (accessed 22.04.2023).

Jams, M.R. (2020). Contemporary History Discourses in Hungary after 1989. Institute of National Remembrance.

Jeszenszky, G. Antall Jozsef, a Visegradi Egyuttmukodes letrehozoja. Antall Jozsef Group. Available at: https://antalljozsef.igytortent.hu/szolgalatban/kormanyfokent/kul-es-nemzetpolitika/ egyeb-kulpolitikai-irasok/162-antall-jozsef-a-visegradi-egyuttmukodes-letrehozoja (accessed 12.05.2023).

Kamm, H. (1989). Hungarian Who Led '56 Revolt Is Buried as a Hero. The New York Times. 17.06.1989. Available at: https://www.nytimes.com/1989/06/17/world/hungarian-who-led-56-revolt-is-buried-as-a-hero.html?src=pm&pagewanted=1 (accessed 22.04.2023)

Lectori salute. Veritas Institution. Available at: https://veritasintezet.hu/hu/lectori-salutem (accessed 21.04.2021).

Magyar zsido martirok emlekmuvenel. Antall Jozsef. 08.07.1990. Available at: https://antalljozsef. igytortent.hu/28-beszedek/politikai-beszedek-interjuk/140-magyar-zsido-martirok-emlekmuvenel (accessed 21.04.2020).

Miszlivetz, F. (2001). Kozep-Europa a kapuk elott. Szombathely: Yeloprint Nyomda.

Nepfelkeles: az utolso csepp a poharban. Multkor. 18.05.2009. Available at: https://mult-kor. hu/20090518_nepfelkeles_az_utolso_csepp_a_poharban (accessed 09.06.2023).

Nyyssonen, H., Metsala, J. (2019). Building on legacy and tradition: commemorations of 1956 in Hungary. In: National Identities. 21:4. P. 369-393. DOI: 10.1080/09668136.2011.534307

On the role of the Visegrad Group and Havel's legacy. Radio Prague International. 02.12.2021. Available at: https://english.radio.cz/looking-back-30-years-visegrad-group-8708205 (accessed 22.04.2023).

Orban: '...ha mozdulnunk kell, egyutt mozdulhassunk'. Index. 05.07.2002. Available at: https:// index.hu/belfold/var0507/ (accessed 10.06.2023).

Perlez, J. (1993). Reburial Is Both a Ceremony and a Test for Today's Hungary. The New York Times. 05.09.1993. Available at: https://www.nytimes.com/1993/09/05/world/reburial-is-both-a-ceremony-and-a-test-for-today-s-hungary.html (accessed 22.04.2023)

Pok, A. (2017). Remembering and forgetting communism in Hungary. Felsobbfoku Tanulmanyok Intezete.

Pok, A. (2018). A mult hatalma. Felsobbfoku Tanulmanyok Intezete.

Project of Amendments. Commission for the Prosecution of Crimes against the Polish Nation Act, the War Graves and Cemeteries Act, the Museums Act, the Liability of Collective Subjects for Acts Prohibited under Punishment Act, and the Prohibition of Propagating Communism or Other Totalitarian Systems through the Names of Buildings, Facilities and Areas of Public Use Act. 2018. Available at: https://www.timesofisrael.com/full-text-of-polands-controversial-holocaust-legislation/ (accessed 21.04.2019).

RETORKI. Available at: https://retorki.hu/kapcsolat (accessed 09.06.2023).

Sights. Memento.park. Available at: https://www.mementopark.hu/en/sights/ (accessed 09.06.2023).

Treaty of Peace Between The Allied and Associated Powers and Hungary And Protocol and Declaration: signed at Trianon June 4, 1920. Available at: https://wwi.lib.byu.edu/index.php/ Treaty_of_Trianon (accessed 21.04.2023).

< о

к

<

и <

MAIN TRENDS IN THE DEVELOPMENT OF MEMORY POLICY

| IN MODERN HUNGARY

o

¡5 Anna Gridneva

s

MGIMO University, Moscow, Russia, e-mail: anna21022002@gmail.com

o.

O

i- Abstract. The problem of historical memory has occupied one of the most important places in the

a. state policy of states that began large-scale reforms of the socio-political and economic system

w in the last decade of the twentieth century. This paper examines modern historical politics, which,

although it follows the general Eastern European trend, has a number of distinctive features. Particular emphasis is placed on the actions of FIDESZ, because its own narrative in the field of history at the state level in Hungary began to build with the advent of power of this particular party. Their predecessors, although they acted in this area, were unable to secure their status as founders. The central narrative of the history of Hungary under FIDESZ began to sound like this: the history of Hungary is a series of sufferings that divided the Hungarian people. Despite all the vicissitudes of their history and the sacrifices made, the citizens of Hungary were able to defend freedom and democracy. However, they should not forget the horrors of the totalitarian regimes of the 20th century. Against this background, the tragedy of the Holocaust and the positive aspects of the history of the period 1944-1990 are forgotten. The study uses general scientific methods (method of analysis and synthesis, method of grouping and comparison), which are aimed at building a complete picture of the continuity of the development of historical policy in Hungary, as well as elements of interdisciplinary methodological synthesis, which makes it possible to use a scientific approach for data analysis and terminological apparatus from other humanities disciplines, such as political science, sociology and cultural studies.

Key words: politics of memory, historical politics, Hungary, V. Orban, FIDESZ.

к

<

и <