CC BY
110
29 Леонтьев В. Экономические эссе... С. 38-39.
30 Лопатников Л.И. Экономико-математический словарь: Словарь современной экономической науки. 4-е изд., перераб. и доп. М., 1996. С. 554.
31 Ланкастер К. Математическая экономика. С. 221.
32 Кейнс Дж.М. Общая теория занятости, процента и денег // Антология экономической классики: В 2 т. М., 1993. Т. 2. С. 330.
33 Математика и кибернетика в экономике: Слов.-справ. / Под ред. Н.П. Федорен-ко, Л.В. Канторович и др. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1975. С. 601.
Ю. А. ЗУЛЯР
докторант ИГУ
ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ ОХОТНИЧЬЕ-ПРОМЫСЛОВОГО ОСВОЕНИЯ БАЙКАЛЬСКОЙ СИБИРИ В ХХ ВЕКЕ
Добыча диких животных в регионе имеет глубокие исторические корни. Длительный период она составляла основу материальной культуры жителей Байкальской Сибири — эвенков и бурят, тофаларов и сойотов. В процессе последующего освоения региона российским государством этот вид хозяйственной деятельности населения подвергся существенным изменениям.
Буряты, осваивая Байкальскую Сибирь, заимствовали часть традиций, особенно охотничьих, у аборигенных народов региона. В основном буряты охотились на соболя, бобра, козу, изюбря, лису. С развитием скотоводства охота из источника существования превратилась в подсобный промысел. Когда они перешли в стадию производящей цивилизации, охота стала играть вспомогательную роль1.
Русское население, проникнув в Сибирь, наряду с сельским хозяйством начало заниматься охотничьим и рыбным промыслами. Переселенцы в некоторых подтаежных местностях совершенно забросили земледелие, захватили лучшие охотничьи угодья и начали интенсивно заниматься охотой.
Богатая ежегодная добыча и сбыт «мягкой рухляди», и прежде всего соболя, китайским и русским торговцам позволили им окрепнуть материально и поставить свои хозяйства на высокую ступень экономического развития2.
Политика царского правительства по отношению к пушным богатствам Сибири
имела чисто фискальный характер. С первой трети XVII в. строились остроги, бывшие государственными пунктами по закупке пушнины. По мере завоевания и освоения новых земель местное население облагали ясаком, который взимался шкурками ценных пушных зверей. Казна ежегодно получала по 200 тыс. шкурок соболей, 10 тыс. шкурок черных лисиц и 500 тыс. шкурок лучших белок. В XVII в. пушнина составляла почти треть государственного бюджета3.
Пушнина являлась важным предметом русского сбыта в Китай. Через Кяхту в 1768-1785 гг. ежегодно променивалось белки от 2 до 4 млн шт., горностая от 140 до 400 тыс. шт., соболей от 6 до16 тыс. шкурок4.
С конца XIX в. в Сибирь усиленно стали проникать иностранные фирмы, которые почти полностью захватили в свои руки торговлю пушниной. Хищническая эксплуатация пушно-дичных богатств привела к резкому сокращению численности ценных видов охотничьих животных.
В этот период царское правительство издает указы и законы, защищавшие права туземцев на родовые охотничьи угодья, запрещавшие стихийное охотопользование и сжигание лесов. Однако существенного воздействия на практику хищнической эксплуатации животных богатств региона они не оказали. Принципиальным событием стало принятие в 1892 г. Закона об охоте.
Первый законодательный акт об охоте был, по мнению В.В. Дежкина, несовер-
шенным. Разрешенные им сроки добычи массовых видов дичи не имели научного обоснования, отсутствовали строгие ограничения норм добычи, допускались способы охоты, наносившие большой ущерб охотничьим ресурсам5.
На рубеже Х1Х—ХХ вв. начинает меняться отношение руководства страны к эксплуатации животных богатств Сибири. Их кризисное состояние вызвало активизацию деятельности зоологов, охотников, ряда чиновников и купцов. Были приняты некоторые законодательные акты по рационализации охотопользования. В дореволюционный период введен запрет отлова диких копытных животных ловчими ямами, а также весенне-летняя охота на них. Принятым в 1912 г. законом в регионе запрещался соболиный промысел6. Между тем отсутствие надзора за соблюдением законодательных актов делало практически невозможным их исполнение.
Таким образом, в дореволюционный период в регионе отсутствовал эффективный государственный контроль за охотой и рыболовством. Принятые законодательные акты не привели к созданию системы рациональной эксплуатации промысловых животных. Промысел во многом граничил с хищническим истреблением биологических ресурсов Байкальской Сибири.
Советская промысловая политика началась со времени принятия Декрета о земле (26 октября 1917 г.), отменившего частную собственность на землю. Все охотничьи угодья стали государственным достоянием.
В Сибири в 1917 г. за счет увеличения числа охотников, вернувшихся с войны, промысел незначительно оживился. Но уже в 1918 г. положение изменилось. Гражданская война и разруха коснулись самых отдаленных уголков региона. В связи с изъятием у местного населения всего огнестрельного оружия и боеприпасов добыча пушнины в 1918-1919 гг. практически свелась к нулю.
После окончания Гражданской войны начался расцвет колонкового и горностаевого промыслов. Развивая охотничье хозяйство, местное население, занималось и другими лесными промыслами: сбором
кедровых орехов, мараловодством, пчеловодством и рыболовством7. Предоставленное само себе промысловое хозяйство региона основывалось на комплексном использовании продукции побочного пользования. Именно в то время практиковалось закрепление охотничьих и кедровых территорий за их постоянными пользователями.
Национализация земли и других природных богатств, Декрет о лесах, введение государственной монополии на сбор пушного сырья, национализация внешней торговли создали первые и основные экономические предпосылки перестройки охотничьего хозяйства на советскую модель развития. В 1919 г. был издан декрет СНК РСФСР «О сроках охоты и праве на охотничье оружие». Не разрешалась торговля свежеубитой дичью до 1 августа. Этим декретом повсеместно запрещалась любая охота в весенне-летнее время, кроме научной.
Для управления предприятиями меховой промышленности при ВСНХ в 1919 г. было организовано Главное управление меховой промышленности (Главмех), а на местах в составе губсовнархозов созданы специализированные секции и губмехи. Управлению предоставлялось право привлекать к работе по сбору пушнины кооперативные организации (Центросоюз)8.
В 1920 г. был принят Декрет об охоте. Он возложил управление охотничьим хозяйством, его регулирование и ведение , а также работы по воспроизводству и охране животных на Наркомзем. При нем было организовано Центральное управление по делам охоты (Центрохота) с системой местных отделов (губохота). Надзор за соблюдением правил охоты возлагался на всех граждан и охотничьи организации, а также на милицию и местные органы9.
В Байкальском регионе после прихода Красной Армии началось создание советской системы управления охотничьим промыслом. Лесной подотдел Иркутского губ-зо разработал и летом 1920 г. разослал на места проект Устава артели промысловой охоты в Иркутской губернии. Утверждены форма охотничьих билетов, промысловых свидетельств, их стоимость и сроки охоты.
В ноябре 1920 г. в подотделе создано отделение охоты.
Власти в регионе на самом высоком уровне формировали программу действий по восстановлению промыслов. Иркутский губернский съезд Советов (январь 1921 г.) в принятой им резолюции по сельскому и лесному хозяйству предусмотрел меры по развитию охотничьего хозяйства региона10.
Возрождение охотничьего промысла в регионе началось с осуществлением нэпа. Пушнина стала важным источником восстановления народного хозяйства. В сентябре 1921 г. ее заготовка была возложена на Наркомпрод, ВСНХ и Наркомвнеш-торг. Благодаря проведенным ими мероприятиям закупка пушнины государством резко возросла и в сезон 1922/23 г. достигла довоенного уровня11.
Совершенствовалась правовая база охоты. Президиум ВЦИК РСФСР 24 августа 1922 г. принял «Правила охоты». ВЦИК и Совнарком РСФСР 1 марта 1923 г. издали постановление «О праве охоты», дополнившее Декрет об охоте 1920 г. В охотничье-про-мысловых районах страны отменялось возрастное ограничение охотников. Но охота стала облагаться государственным сбором12.
Советское правительство определилось с приемлемой для себя формой организации промысловиков. 7 июля 1921 г. был опубликован декрет ВЦИК и СНК «О промысловой кооперации», разрешавший образовывать промысловые товарищества или артели. Розничная торговля ресурсами, материалами обеспечивала их законное приобретение. Рынок позволял организовать законный сбыт продуктов промысла. И к концу 1923 г. механизм промкооперации был создан13.
Большую роль в урегулировании и устройстве промысла, в повышении качества заготовляемой пушнины сыграло введение в 1925 г. единых стандартов на пушно-ме-ховое сырье. Увеличение спроса на меховые изделия внутри страны, благоприятная конъюнктура внешнего рынка повышали закупочные цены и рост государственных доходов. Правильные заготовительные цены создали в конце 1920-х гг. оптимальное соотношение товарно-денежных расче-
тов между охотником-промысловиком, заготовителем и государством.
В Байкальской Сибири в середине 1920-х гг. значительная часть мужского населения горно-лесных и таежных районов участвовала в охотопромысле. В Иркутской губернии в 1924 г. 9597 крестьян-охотников состояли в системе Всекохотсоюза и 16 445 человек являлись агентами Сиб-госторга.
Организация охотничьего хозяйства в Забайкалье происходила с запозданием по сравнению с Предбайкальем из-за более позднего установления здесь власти Москвы. Только в 1925 г. в БМАССР утвердили первые «Правила охоты». В 1926 г. ввели пошлину за право охоты и охотбилеты единого образца. Приступили к организации общества охотников, системы управления охотничьим хозяйством14.
Рост числа охотников-промысловиков продолжался до начала коллективизации. В Иркутском промыслово-кооперативном союзе (Ирохотсоюз) на 1 октября 1927 г. состояло 10 328 человек, а на 1 октября 1928 г. — 14 483 человека. В Бурят-Монголии в 1928 г. было 12 500 охотников15.
Такое количество охотников привело к резкому сокращению индивидуальной добычи, заготовка белки на 1 человека уменьшилась в 10 раз16. Промысловые участки были переполнены людьми, собиравшимися в особенно богатых угодьях и уничтожавшими всю живность, чтобы опередить конкурентов.
Тем не менее, в Прибайкалье постоянно наращивалась добыча пушнины. В Иркутской губернии в пересчете на беличьи единицы зимой 1923/24 г. она составила 2,7 млн шкурок. В Бурят-Монголии зимой 1924/25 г. было заготовлено 1022 шкурки соболя, 208 096 шт. белки, 11 592 шкурки других зверей. Зимой 1925/26 г. — 632, 293 010 и 72 026 соответственно17.
Рост заготовок пушнины позволил СССР восстановить пушной экспорт. Из Байкальской Сибири на экспорт поступало значительное количество пушнины. Иркутский округ экспортировал 25 видов животного сырья, занимая по пушнине пятое место в Сибирском крае. На экспорт отправлялось до 90% пушнины. По подсчетам Н.К. Дес-
ницкого (1929), в округе в пересчете на белку заготовлялось в 1926/27 г. 420 тыс. шт. (100%), в 1927/28 г. — 530 тыс. шт. (127%), в 1928/29 г. — 640 тыс. шт. (152%)18.
Наращивая экспорт пушнины, правительство постоянно увеличивало задания по ее закупке в регионе. Планы перестали соответствовать возможностям промысловиков и природным ресурсам. Но сибирские власти продлевали охотничьи сезоны, увеличивая нагрузку на популяции пушных зверей и птиц.
Период свободного промысла и процветания промысловых кооперативов был недолгим. На рубеже 1920-1930-х гг. в деревне началась коллективизация. Коренная трансформация советского строя затронула и охотничий промысел. ВЦИК и СНК РСФСР 10 февраля 1930 г. отменили Декрет об охоте и утвердили Положение об охотничьем хозяйстве РСФСР19.
В соответствии с изменением политики в Байкальской Сибири началась коллективизация промыслового населения Севера и горных районов. Летом 1931 г. крайисполком пришел к выводу, что лучшей формой организации охотничьих хозяйств в туземных районах является колхозная ферма. Крайохотсоюз был обязан организовать в промысловых районах колхозы комплексного типа20.
1933 год стал критическим для промкооперации. Для ее трансформации власти использовали методы, отработанные на сельском хозяйстве. Закон «О ценах на продукцию промкооперации» (26 апреля 1933 г.) запретил превышать уровень закупочных цен середины 1932 г. Одновременно государственные предприятия резко взвинтили цены на сырье, продаваемое кооперативам. Удорожание достигало 500% (и даже 1000%), часто брак и отходы производства продавались кооперативам дороже, чем полноценная продукция.
Разорение промкооперации стало неотвратимым. Из развитого звена экономики она превратилась в нечто второстепенное, в источник даровых инвестиций в индустрию. По мнению руководства страны, охот-кооперация к 1933 г. выполнила свою основную задачу по борьбе с частной скупкой
пушнины. В целях ускорения коллективизации охотничьего хозяйства за счет разрушения промкооперации ЦИК и Совнарком СССР приняли постановление «О ликвидации охотничьей кооперации и реорганизации интегральной кооперации» (17 августа 1933 г.). В первом же пункте этого постановления сказано, что во всех районах Союза ССР, за исключением районов Крайнего Севера, организация охотничьего хозяйства и охотничьего промысла производится через колхозы21.
Интегральную кооперацию после ликвидации Всекохотсоюза (1933) передали Нар-комснабу РСФСР. В связи с этим руководство региона провело реорганизацию системы управления охотничьим хозяйством. Бюро ОК партии и СНК БМАССР 7 сентября
1933 г. ликвидировали Охотинтегралсоюз. ВС КИК 23 июля 1933 г. расформировал систему Охотсоюза в целом, а с 5 апреля
1934 г. — и в магистральных районах, передав Востсибпушнине ее функции по охотничьим и пушно-меховым заготовкам в отдаленных и северных районах22.
Ликвидация интегральной кооперации в регионе затянулась. И только 17 августа 1936 г. ЦИК и СНК СССР приняли постановление «О ликвидации интегральной кооперации и развитии советской торговли на Крайнем Севере»23.
Коллективизация сделала охотника-колхозника центральной фигурой в охотничьем промысле. В северных промысловых районах Байкальского региона формы производственного кооперирования населения базировались на охоте, рыболовстве, оленеводстве. Здесь создавались охотничьи артели. В них охотники получали определенный процент от стоимости сданной пушнины. В сельскохозяйственных районах, где охотничий промысел был подсобной отраслью, в колхозах создавали промысловые бригады или выделяли охотников.
Разрушение эффективно работавшей охотопромысловой кооперации заставило руководство страны искать ей альтернативу. В начале 1930-х гг. были организованы производственно-охотничьи станции (ПОС) — государственные производственные предприятия. Они занимались повыше-
нием товарности промысла и оказанием помощи колхозному охотничьему хозяйству и звероводству в зоне своей деятельности. Первая в регионе ПОС была организована в январе 1933 г. в Окинском хошуне Тункинс-кого аймака БМАССР. ПОС провели коллективизацию местного населения, организацию охотничьего хозяйства, освоение глубинных охотничьих угодий и акклиматизацию ондатры и американской норки. В военные годы ПОС в Байкальском регионе были ликвидированы24.
Увеличение заготовки шкурок ондатры произошло благодаря государственным ондатровым хозяйствам (ГОХ), которые начали создаваться в 1944 г. В их задачи входили организация добычи и заготовок ондатры, воспроизводство и расселение зверька, ведение охоты и рыбного промысла на закрепленной территории. В 1944-1947 гг. на территории БМАССР были организованы семь государственных ондатровых хозяйств, которые поставляли 70% пушнины. К середине 1950-х гг. они были укрупнены в четыре хозяйства, дававших свыше 90% шкурок ондатры. При этом велся промысел и других пушных зверей (соболь, белка)25. Потенциально ориентированные на комплексное освоение закрепленных охот-угодий, ГОХ так и остались узкоспециализированными хозяйствами.
Кроме ПОС и ГОХ в регионе действовали промыслово-охотничьи хозяйства (ПОХ). Их главная задача заключалась в воспроизводстве запасов пушных зверей и плановом ведении охотничьего промысла. Хозяйства разделялись на соболиные, норковые, ондатровые и т.д. ПОХ работали на более широкой основе, чем ПОС. Они занимались охотничьим промыслом, заготовками сопутствующих видов продукции, имели зверофермы и т.д. В регионе действовало несколько ПОХ. Узкая специализация ПОХ на промысел отдельных видов пушных зверей обусловила слабость их экономики и последующую их трансформацию в комплексные хозяйства. Они задержали отток охотников, без них в 1960-1980-х гг. не сложилась бы система госпромхозов и коопзверопромхозов.
Но основная масса охотников оказалась в колхозах, которым не всегда было выгод-
но использовать их в этом качестве. С хозяйств в первую очередь требовали выполнения поставок сельхозпродукции, поэтому отпускать работников на промысел им было невыгодно. Кроме того, низкие закупочные цены не создавали заинтересованности у хозяйств и промысловиков, поэтому количество промысловиков, реально занимавшихся промыслом, резко сократилось.
Спасая ситуацию, СНК БМАССР 5 февраля 1933 г. установил, что основным занятием промхозов является промысел, а сельское хозяйство — подсобное занятие. Восточно-Сибирский КИК в конце 1933 г. потребовал прекратить практику привлечения промысловиков к другим работам. В августе 1934 г. он в соответствии с постановлением СНК СССР распорядился освобождать промысловиков от всех других видов работ. Эти требования не давали желаемого эффекта, хотя принимались еще не раз26.
Для восстановления численности охотников-промысловиков ВС КИК в августе 1934 г. распорядился привлечь всех заготовителей. Ими считались все лица, внесенные в перепись охотников. Однако административный ресурс оказался недостаточным. На конец
1934 г. по плану заготпушнины на промысел вышли 30 тыс. охотников вместо 36 тыс., по крайпотребсоюзу — 6100 вместо 6540. В первом квартале 1935 г. в Байкальской Сибири на промысел вышли 6887 охотников при плане 25 124 из 27 тыс. зарегистрированных. Это объяснялось задержками и нарушением договоренностей по расчетам с промысловиками со стороны заготовительных организаций. Поэтому крайисполком систематически требовал от основных заготовителей (Востсибпушнина, крайохотсоюз, потребсоюз) срочно рассчитаться с коллективами по всем долгам и обязательствам.
Более эффективным оказалось экономическое стимулирование промысла. ВС КИК в сентябре 1935 г. определил, что основным методом заготовительной работы является заключение договоров заготовителей с правлениями колхозов, охотбригада-ми и охотниками-любителями. В ноябре
1935 г. крайисполком ввел комиссионное вознаграждение (от 2 до 10%) охотникам и охотхозяйствам по хоздоговорам за добы-
чу и сдачу пушно-мехового сырья зимней охоты. И уже в 1935 г. кампания заключения договоров на добычу пушно-мехового сырья с колхозами и охотниками прошла успешно, на четвертый квартал 1935 г. и первый квартал 1936 г. она была выполнена на 95%. Договорами было охвачено 25 693 охотника27.
С целью сохранения охотников на промысле крайисполком 28 января 1934 г. повысил нормы их «хлебоотоваривания». Но это не намного изменило ситуацию. Охотники придерживали пушнину до подхода промтоваров. Крайисполком создал фонд премирования передовиков и улучшил снабжение охотников необходимыми для промысла товарами. Однако ограниченные возможности и организационные недоработки превратили эти проблемы в хронические. И лишь с охотосезона 1936/37 г. региональные власти смогли организовать обеспечение охотничьих бригад в необходимом ассортименте (более 80 позиций), объеме и завоз товаров в зимовья до начала сезона28.
Десятилетний перепромысел ценных видов пушных зверьков сказался на численности их популяций. Со второй половины 1930-х гг. в стране и регионе стали заметно снижаться заготовки большинства видов пушнины. На объеме заготовок сказался отток промысловиков в города, обусловленный снижением материальной заинтересованности. Повышение закупочных цен на пушнину было недостаточным. Заготовительная стоимость шкурок в сопоставимых ценах в 1938-1940 гг. была в три-четыре раза ниже, чем в 1927-1929 гг. Часть стоимости сданной пушнины колхоз отчислял на пополнение общественных фондов. Это ставило колхозников в неравные условия по сравнению с другими промысловиками.
В годы войны роль охотничьего промысла возросла. Особую потребность государство испытывало в экспортном сырье — пушнине. Было принято постановление, направленное на развитие пушных заготовок. Каждой области устанавливался план добычи пушнины и дичи и необходимый контингент охотников-колхозников. В заготовительных организациях имелся фонд продовольственных и промышленных
товаров для «отоваривания» пушнины и обеспечения кормом собак. Охотников-промысловиков освобождали на сезон промысла от трудовой гужповинности, не привлекали к работам в других отраслях народного хозяйства. Поэтому заготовки промысловой пушнины уменьшились не в такой степени, как это могло быть. А заготовки соболя и ондатры даже выросли.
Война разрушила охотничье хозяйство в стране. Некоторое его оздоровление началось с 1950 г. Однако заготовка пушнины возросла только за счет соболей.Чис-ло охотников-промысловиков после войны увеличилось, но не достигло довоенной численности. В 1955 г. их было в 3,4 раза меньше, чем в начале 1930-х гг. На охотничье-промысловое хозяйство повлияло укрупнение в 1950-х гг. населенных пунктов в северных районах, отдалившее охотников от мест промысла29.
В военно-послевоенный период рационализации охотничьего хозяйства должного внимания не уделялось. Добывались максимальные объемы, что подорвало биологические ресурсы. А это снизило эффективность охотничьего хозяйства. К середине 1950-х гг. руководство страны осознало необходимость перестройки охотничьего хозяйства на основе рационального природопользования.
Его трансформация происходила до середины 1960-х гг. Созданная система фактически копировала колхозно-совхозную систему. Кооперативные и государственные промысловые хозяйства поделили между собой наиболее богатые охотничьи угодья. Кроме того, им были переданы лесные ресурсы и права на их лесоэксплуатацию, включая лесозаготовку и переработку. Промысловая специализация, возможности комплексного использования всех биологических ресурсов закрепленных территорий и развитие звероводства обусловили их более высокую экономическую устойчивость и хозяйственную эффективность. Закрепление угодий за промхозами позволило им более эффективно проводить природоохранные и ресурсовосстановитель-ные мероприятия. Их деятельность в совокупности с усилиями специализированных
органов и научно-исследовательских и научно-производственных структур обеспечила сохранение и восстановление наиболее ценных видов промысловых животных.
Структура промысловых хозяйств во второй половине 1970-х гг. показана в табл. 1.
Таблица 1 Охотничье-промысловые хозяйства Байкальской Сибири в 1977 г.30 (числитель — число хозяйств; знаменатель — площадь, тыс. га)
Территория ГПХ КЗПХ Всего
Бурятская АССР 8/14 800 8/13 878,0 16/28 678,0
Иркутская область 4/8 000 16/60 419,0 20/68 419,0
Читинская область 6/7 800 5/5 362,8 11/13 162,8
Регион 18/30 600 29/79 659,8 47/110 259,8
Больше всего промхозов находилось в Иркутской области, что определялось ее превосходством в площади охотничьих угодий. В Забайкалье количество КЗПХ и ГПХ было практически равным, а в Предбайка-лье — принципиально отличалось в сторону кооперативных хозяйств, особенно в площади угодий. Эти пропорции почти не изменились до конца советского периода.
Промысловую охоту в регионе обеспечивали работники двух категорий: штатные и сезонные. Первые в середине 1960-х гг. давали 70% пушнины и мясо-дичной продукции и свыше 90% пантов. В Байкальском регионе число профессиональных охотников постоянно сокращалось. В Иркутской области их количество к середине 1960-х гг. по сравнению с 1940 г. сократилось на 25%, в Читинской — вдвое, в БАССР — к 1930 г. — почти в девять раз. В большинстве промхозов в 1970-е гг. значительная часть продукции (до 50%) добывалась любителями-сезонниками.
Несмотря на перестройку, в 1960-е гг. охотничье хозяйство региона представляло собой экстенсивную отрасль, и увеличение валового выхода продукции обеспечивалось освоением новых территорий, а не интенсификацией имевшихся. В 1970-е гг. уровень рентабельности добычи пушнины в КЗПХ составлял от 5,2 до 8,9%, в ГПХ — от 1,5 до 10,0%. Этого недостаточно для расширенного воспроизводства, требующего минимальной рентабельности в 25-30%31.
Хотя существовавшие комплексные хозяйства Главохоты РСФСР и Роспотребсою-за именовались охотничье-промысловыми, роль охотничьей продукции в них непрерывно снижалась, и эта отрасль не всегда являлась ведущей. Удельный вес лесозаготовок и лесопереработки непрерывно повышался, и кое-где наметилась тенденция к их лесопромышленной специализации32.
В 1970-е гг. охотничий промысел находился в состоянии стагнации. В сравнении с 1960-ми гг. выросла лишь добыча соболя (с 85,4 тыс. в 1965 г.). Устойчиво сокращалась добыча ондатры (с 1034,2 тыс.). Заготовки шкурок белки остались относительно стабильными (1482,4 тыс.). При этом охотничьи угодья региона осваивались в щадящем режиме (использовалось от 60 до 80%), а перепромысел не превышал 10%. Вместе с тем от 22 до 40% угодий не осваивалось33.
Наиболее ценным пушным зверьком в Байкальском регионе оставался соболь, добыча которого в результате проведенных мероприятий к концу советского периода вернулась на свое лидирующее место. В заготовках пушнины его удельный вес в суммарном денежном выражении составил 50%34.
В 1970-80-е гг. основной объем заготовок (количественный)в регионе обеспечивал промысел белки, добыча которой была крайне нестабильной. В 1974—1985 гг. колебания в ее заготовке составляли в Читинской области 8 раз, в Бурятии 9 раз. На более мелких территориях — в границах административных районов, хозяйствах или их частях — заготовки колебались в десятки, а в отдельных случаях в сотни раз. Тенденция эта проявлялась по всей зоне (табл. 2).
Таблица 2 Заготовка беличьих шкурок в Сибири в 1974-1985 гг.35
Регион Удельный вес Заготовки,
регионов, % тыс . шт.
Сред- Мини- Мак- Мин- Мак-
ний мум симум имум симум
Западная 19 9 27 210 737
Сибирь
Средняя 28 15 34 213 1 284
Сибирь
Байкальская 39 27 51 392 2 050
Сибирь
Якутия 8 5 25 130 719
Дальний 4 2 20 62 759
Восток
Табл. 2 показывает безусловное лидерство региона в заготовке белки в зоне Сибири и Дальнего Востока. В среднем 60% ресурсов белки размещено в Средней и Байкальской Сибири, а при хороших урожаях здесь обитало до 80% белки.
В 1946 г. было введено лицензирование добычи особо ценных видов пушных зверей, сыгравшее на определенном этапе положительную роль в сохранении их поголовья. Последующая практика показала, что лимитирование добычи и заготовок шкурок соболя уже не оправдывает себя как охранное мероприятие. Так, в Сибири при лимитах в 150 тыс. добывалось 250 тыс. соболей36.
К концу советского периода выявились принципиальные недостатки существовавшей системы промысла. Коллективные и государственные хозяйства не создавали у охотников заинтересованности в постоянной эффективности закрепленного участка для себя и потомков. Они были ориентированы на максимальное опромышление охотоуго-дий, ибо могли потерять их в любой момент. Вместе с тем охотник был не в состоянии опромыслить все пушные ресурсы своей территории. Встал вопрос о семейном или мелкобригадном подряде.
Запреты на промысел ценных видов, интродукция и реинтродукция животных знаменовали начало перехода от охоты к звероводству, т.е. от экстенсивных методов развития промыслового хозяйства к интенсивным и рациональным. Крах советской системы остановил развитие этих позитивных процессов.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Мельник А.В., Тулохонов А.К. Истори-ко-географическое обеспечение космического мониторинга преобразованных ландшафтов // Экологические и гидрогеологические проблемы природопользования в Байкальском регионе. Улан-Удэ, 1990. С. 121-122.
2 Соколов Г. А. Охотничье хозяйство в кедровых лесах. М., 1966. С. 16.
3 Охотничье хозяйство СССР. М., 1973. С. 11,12.
4 Носков В.Т. Перспективы развития охотничье-промыслового хозяйства // Бурятия: концептуальные основы стратегии устойчивого развития. М., 2000. С. 287.
5 Дежкин В.В. Развитие и становление охотничьего хозяйства РСФСР // Охотничье хозяйство. М., 1978. С. 7; Носков В.Т. Перспективы развития охотничье-промыс-лового хозяйства. С. 287.
6 Носков В.Т. Перспективы развития охотничье-промыслового хозяйства. С. 292.
7 Соколов Г. А. Охотничье хозяйство в кедровых лесах. С. 17, 18.
8 Охотничье хозяйство СССР. С. 16, 17.
9 Охотничье хозяйство РСФСР. М., 1978. С. 8.
10 ГАИО. Ф. Р-1800. Оп. 1. Д. 460. Л. 121,131; Ф. Р-42. Оп. 1. Д. 612. Л. 47.
11 Охотничье хозяйство СССР. С. 18.
12 Охотничье хозяйство РСФСР. С. 9.
13 Аргументы и факты. 1988. № 47. С. 24.
14 Жизнь Бурятии. 1926. № 7-9. С. 46; Миротворцев К.Н. К вопросу о районировании Сибири // Очерки по землеведению Восточной Сибири. Иркутск, 1924. С. 25.
15 ГАИО. Ф. Р-218. Оп. 1. Д. 210. Л. 7581; Сибирская советская энциклопедия. Новосибирск, 1929. Т. 1. С. 414.
16 Жизнь Бурятии. 1926. № 7-9. С. 44-46.
17 ГАИО. Ф. Р-565. Оп. 1. Д. 62. Л. 2; Жизнь Бурятии. № 4-6. С. 41-48.
18 ГАИО. Ф. Р-218. Оп. 1. Д. 213. Л. 81; Д. 146. Л. 153; Ф. Р-565. Оп. 1. Д. 62. Л. 7.
19 ГАИО. Ф. Р-600. Оп. 1. Д. 1087. Л. 131; Охотничье хозяйство РСФСР. С.101.
20 ГАИО. Ф. Р-218. Оп. 1. Д. 147. Л. 22; Ф. Р-2383. Оп. 1. Д. 2. Л. 37 и др.
21 Аргументы и факты. 1988. № 47. С. 24; Охотничье хозяйство СССР. С. 23.
22 ГАИО. Ф. Р-600. Оп. 1. Д. 794. Л. 108; Д. 814. Л. 18; Д. 815. Л. 179; Д. 1065. Л.132.
23 ГАИО. Ф. Р-600. Оп. 1. Д. 1487. Л. 47; Д. 1560. Л.118.
24 ГАИО. Ф. Р-600. Оп. 1. Д. 816. Л. 41; Охотничье хозяйство СССР. С. 22.
25 Буянтуев Б.Р., Раднаев Г.Ш. Советская Бурят-Монголия. Улан-Удэ, 1957. С. 228.
26 ГАИО. Ф. Р-600. Оп. 1. Д. 812. Л. 5; Д. 816. Л. 51; Д. 1064. Л. 143; Д. 1084. Л. 212.
27 ГАИО. Ф. Р-600. Оп. 1. Д. 1355; Д. 1363. Л. 185; Д. 1370. Л. 74.
28 ГАИО. Ф. Р-600. Оп. 1. Д. 812. Л. 5; Д. 1064. Л. 143; Д. 1067. Л. 10; Д. 1086. Л. 132.
29 Соколов Г. А. Охотничье хозяйство в кедровых лесах. С. 18; Охотничье хозяйство СССР. С. 30.
30 Охотничье хозяйство РСФСР. С. 146.
31 Сыроечковский Е.Е. Перспективы использования ресурсов охотничьих животных Крайнего Севера СССР // Влияние хозяйственной деятельности человека на популяции охотничьих животных и среду их обитания. Киров, 1980. Т. 1. С. 35-39.
32 НАРБ. Ф. Р-248. Оп. 20. Д. 3661. Л. 48; Штильмарк Ф.Р. Влияние лесохозяйствен-ной деятельности на численность охотничьих животных Сибири // Охрана, воспроиз-
водство и рациональное использование ресурсов Восточной Сибири. Улан-Удэ, 1973. С. 47.
33 Сыроечковский Е.Е. Перспективы использования ресурсов охотничьих животных Крайнего Севера СССР. С. 35-39; Охотничье хозяйство РСФСР. С. 154, 170.
34 Сафонов В.Г., Бакеев Н.Н., Шиляева Л.М. Ресурсы пушных зверей Сибири и их использование // Ресурсы животного мира Сибири: Охотничье-промысловые звери и птицы. Новосибирск, 1990. С. 122.
35 Карпухин И.П. География заготовок и перспективы рационального использования белки в Сибири // Там же. С. 137-139.
36 Смышляев М.И. Промысловые грызуны Восточной Сибири // Там же. С.276-278.
