CC BY
81
Никулин Максим Владимирович, аспирант, ultrassm@,hotmail. com, Россия, Москва, Российский экономический университет им. Г. В. Плеханова.
CARDINAL CHANGE IN POLICY OF THE STATE IN RELATION TO RUSSIAN ORTHODOX CHURCH IN THE DAYS OF THE GREAT PATRIOTIC WAR
M.V. Nikulin
The Russian Orthodox Church made an important contribution to mobilizing believers to fight the invaders, gave as much financial assistance as possible to the front and the population both on unoccupied and occupied territories,and by its international activities it facilitated the delivery of moral and material support to our homeland from various religious organizations abroad.
Key words: Russian Orthodox, Russian Orthodox Church, Soviet Union, War and the Church, Orthodoxy in the USSR, state-religion relations, religion, Patriarch.
Maxim V. Nikulin, post-graduate student, [email protected], Russia, Moskow, G.V. Plekhanov Russian Economic University.
УДК 94(47)"1735/179Г'
ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ВЕЩЕВОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ ТУРЕЦКИХ ВОЕННОПЛЕННЫХ В РОССИИ В XVIII ВЕКЕ
В.В. Познахирев
Представлены условия и особенности вещевого обеспечения турецких военнопленных в России в периоды Русско-турецких войн 1735-1739 гг., 1768-1774 гг. и 1787 -1791 гг.;раскрыт порядок предоставления османским пленникам предметов одежды и обуви на тыловых сборных пунктах, на этапах эвакуации и в местах интернирования; констатируется отсутствие в России в XVIII в. целостной концепции вещевого обеспечения иностранных пленников.
Ключевые слова: Военная коллегия, интернирование, Правительствующий сенат, предметы обмундирования, русско-турецкая война, сборный пункт, турецкие военнопленные, эвакуация.
Одним из важнейших элементов тылового обеспечения военнопленных противника является их снабжение соответствующим сезону обмундированием. В то же время несвоевременное и (или) неполное предоставление указанным лицам требуемых предметов одежды и обуви влечет за собой:
- снижение темпов эвакуации пленников в тыл, особенно походным порядком;
- падение производительности их труда;
- рост уровней заболеваемости и смертности военнопленных, а значит - расходов на их лечение и погребение и т.д.
Кроме того, указанное явление объективно генерирует социальную нестабильность в местах интернирования военнослужащих противника. Связано это, с одной стороны, с тем, что вид «раздетых» и «разутых» «врагов» зачастую вызывает в обществе недоумение и нарекания по адресу собственной власти, а с другой - создает условия для недовольства уже самих пленников и криминализации последних (в частности, хищений ими предметов одежды и обуви). Наконец, нелишним будет добавить к сказанному, что, в силу международно-правового принципа взаимности, недостаточное (несвоевременное) обеспечение иностранных военнопленных теми или иными видами довольствия дает основания и противной стороне точно также относиться к россиянам, находящимся в ее власти.
Перечисленные выше общие проблемы, связанные со снабжением пленников одеждой и обувью, в каждом конкретном случае дополняются рядом специфических черт, присущих и отдельной исторической эпохе, и даже отдельно взятому вооруженному конфликту. Так, применительно к русско-турецким войнам ХУШ столетия можно выделить следующие особенности:
- раннюю актуализацию вопроса вещевого обеспечения османов, ибо уже в момент пленения они нередко попросту «обирались» как российскими военнослужащими, так и лицами, сопровождавшими действующую армию (маркитантами, фурманами, погонщиками скота и т.п.);
- относительно быстрый износ одежды и, особенно, обуви, вызванный длительными пешими переходами пленников к пунктам интернирования во внутренних регионах страны;
- тесные и регулярные контакты пленных с местным населением, что позволяло туркам продавать россиянам свое обмундирование и (или) обменивать его на продукты питания, табак и т.п.;
- особенности восточной культуры одежды, неизбежно порождающие сложности при пошиве османам предметов обмундирования «на турецкий манер» и др.
Вместе с тем, вне зависимости от общих и специфических черт, в вещевом обеспечении всех иностранных пленников можно выделить четыре основных этапа, когда их снабжение одеждой и обувью производится:
1. В ближнем тылу действующей армии, а при особой необходимости - и непосредственно в ее боевых частях (на кораблях).
2. На общих тыловых сборных пунктах военнопленных, распределительных пунктах и (или) в ходе их эвакуации.
3. В местах интернирования.
4. Накануне и (или) в процессе репатриации («дабы их не стыдно было в свое отечество возвратить»).
Рассматривая перечисленное детальнее, надо признать, что, применительно к XVIII в., нами не выявлено фактов обеспечения турок обмундированием непосредственно в частях действующей армии. Связано это очевидно с тем, что в то время войска, оперирующие в отрыве от своих баз, просто не могли располагать излишками одежды и обуви. Причем исключения в этом отношении не делались даже для высокопоставленных пленников.
Что же касается первых мест, где эвакуируемые турки начинали более или менее регулярно получать обмундирование, то таковыми, по нашим оценкам, стали пограничные карантинные пункты. Тенденция к этому наметилась не позднее Русско-турецкой войны 1768-1774 гг. Так, в январе 1772 г. Елизаветградская провинциальная канцелярия информировала Елизаветградскую комендантскую канцелярию, что еще в августе 1771 г. получила распоряжение Главного командира на Днепровской линии генерал-майора В.А. Черткова обеспечивать «по способности <...> пленных турок как обувью, одеянием, так и кормовыми деньгами <...> на счет экстраординарной или для таковых [расходов] определенной суммы доколе об них разрешение о пропуске в границу будет» [1].
Однако в большинстве своем турки обеспечивались предметами обмундирования только на общих тыловых сборных пунктах. К примеру, указ Правительствующего сената от 16 ноября 1738 г., т.е. принятый в ходе Русско-турецкой войны 1735-1739 гг., требовал от Белгородского губернатора снабдить пленных, переводимых из Белгорода в Ригу, Ревель и Нарву, «для зимнего времени в дорогу нужною одеждою и обувью» [2]. В свою очередь 6 ноября 1769 г. Киевская губернская канцелярия рассмотрела вопрос о том, что для 8 пленных османов, доставленных на сборный пункт 25 октября и ожидающих здесь дальнейшей эвакуации, «по нынешнему холодному времени надлежит искупить платье и обуви». На экипировку всех этих людей Канцелярия выделила 50 руб., из которых было истрачено 20 руб. 96 коп. При этом каждый турок получил шубу, шапку, рубаху, порты, сапоги и сермяжное сукно на онучи [3].
Отдельное внимание обращалось на высокопоставленных пленников. Так, в сентябре 1770 г. при отправлении из Киева в Петербург «20 лучших чиновных людей» и сопровождающих их рядовых Киевский генерал-губернатор выделил этим лицам на приобретение одежды «для нынешнего осеннего холодного времени старшинам (т.е. «офицерам» - В.П.) по 5 руб., а рядовым по 3 руб. каждому» [4].
Вместе с тем, в рассматриваемых хронологических рамках сохранялись заметные сложности с определением источника финансирования расходов на вещевое довольствие пленников. На это указывает, в частности, одно из писем Военной коллегии, направленное в сентябре 1769 г. Сенату. Как видно из данного документа, Коллегия информировала Сенат, что, во исполнение требований последнего, предписала Киевскому генерал-
губернатору при отправлении пленных из Киева вглубь страны, наряду с прочим, «для зимнего времени в дорогу» снабдить их «нужною одеждою и обувью <...>. А Правительствующему сенату Военная коллегия сим доносит, что в прошедшую турецкую войну (т.е. в войну 1735-1739 гг. - В.П.) на вышепоказанные расходы денежная казна употреблялась из статских доходов, почему и ныне для вышеизъясненных надобностей потребна, ибо Военная коллегия на то суммы не имеет, того ради Правительствующего сената и просит, дабы повелено было о выдаче тех денег из статских доходов» [5].
При следовании турок от общих тыловых сборных пунктов до мест интернирования обмундирование им выдавалось либо при сезонном изменении погоды, либо в тех случаях, когда они по каким-либо причинам не получали одежды и обуви ранее. Например, из документов, связанных с переводом в 1769 г. группы пленников из Глухова в Харьков, видно, что в период пребывания османов в Глухове на них были израсходованы следующие суммы: на питание - 347 руб. 69 коп., на свечи - 25 руб. 71 коп. и «на одеяние и обувь» - 250 руб. 55 коп. [6]
Некоторое представление о состоянии обмундирования турок в ходе их эвакуации дают выдержки из писем пленников, адресованных на родину и поступавших для цензуирования в Коллегию иностранных дел в 1738-1739 гг. В названных источниках, наряду с прочим, указывается на то, что «в Москве <...> шубы и сапоги нам из казны выдали, а которые имели свои шубы и сапоги, тем деньгами давали»; «по указу российской государыни <...> платье, шубы и сапоги которые у себя не имеют выдано из казны»; «некоторым пленникам дав по шубе и сапоги вели нас в жестокие морозы до Москвы» и т.п. [7].
Несколько сложнее развивался процесс обеспечения пленных предметами одежды и обуви уже при их нахождении в местах интернирования. Не исключено даже, что изначально российские власти вообще не предполагали снабжать здесь турок обмундированием. На это косвенно указывает письмо коменданта Нарвы в Сенат от 2 февраля 1739 г. Констатируя, что пленный офицер получает от российской казны в сутки 5 коп., а рядовой -2 коп., комендант утверждал, что «теми деньгами оные рядовые не токмо в одежде, но и в обуви и рукавицах исправиться не могут и в том посылающиеся в фортификационные работы имеют немалую нужду, а паче в великие стужи и морозы». Отдавая должное Сенату, надо признать, что он отреагировал на данную жалобу уже 13 марта, предписал купить туркам «сермяжные кафтаны или овчинные шубы» [8].
Спустя несколько месяцев аналогичный вопрос поставил перед Сенатом и Ревельский комендант. 20 августа 1739 г. он донес в Петербург, что «понеже ныне наступает осеннее время, а при исправлении при здешней крепости работ, обретаются пленные турки и татары, которые как на себе одежды, тако ж и обуви не имеют, отчего могут они претерпеть вели-
кую нужду, что в холоду б не ознобили за неимением одежды и обуви рук и ног». Реакция Сената на этот раз оказалось не только оперативной, но и более щедрой. Соответствующий указ от 5 октября предписывал «содержащимся в Ревеле пленным туркам и татарам, которые в одежде и обуви нужду имеют для приходящего зимнего времени купить или сделать сермяжные кафтаны и овчинные шубы, рубахи и штаны, тако ж и обувь, усматривая какая их всех нужда есть без излишества, а на ту покупку деньги из тамошнего дохода подлежащего до штатс-конторы запискою порознь, что на кого будет сделано и деньги издержаны и раздавать им подписками» [9].
Таким образом, в 30-х гг. ХУШ в. вещевое обеспечение военнопленных в местах интернирования осуществлялось на основе актов Сената ограниченного (но не «общего») действия и фактически во многом зависело от доброй воли российского должностного лица, в ведении которого находились пленники. Хотя приведенный порядок и трудно назвать вполне удовлетворительным, он еще более ухудшился в ходе следующей Русско-турецкой войны 1768-1774 гг. Связано это было как со снижением роли и значения Сената в системе органов государственного управления, вообще присущим эпохе Екатерины II, так и с рядом иных факторов объективного и субъективного свойства. В совокупности все это привело к чрезмерной заорганизованности и беспрецедентной волоките, перед которыми оказались бессильны не только Военная коллегия, но даже... Общее собрание самого Сената, компетенция которого теперь ограничивалась лишь передачей вопроса о вещевом обеспечении пленников на рассмотрение I Департамента [10].
Некоторое исключение в этот период представляли собой разве что высокопоставленные пленники. Так, для «20 лучших чиновных людей» и лиц их сопровождающих, о которых уже говорилось ранее, в Петербурге в ноябре 1770 г. без каких-либо видимых затруднений было пошито 30 шуб «суконных малиновых на лисьем и простом мехах» [11].
Что же касается остальных военнопленных, то вопрос с их обмундированием решался на протяжении многих месяцев. 23 октября 1770 г. дело дошло даже до того, что комендант Владимира в отчаянии обратился за содействием к. Коллегии иностранных дел. Сообщая, что в его распоряжении находится 76 пленных, он писал: «некоторые из них не только верхнего платья, но и нижнего яко то рубах, порт, а особливо обуви вовсе не имеют, а которое и было - ими изношено. А как уже ныне наступает время холодное, а они без платья и обуви претерпевают немалое изнурение, в таком случае Коллегии иностранных дел сим донеся испрашиваю Ее Императорского Величества указа, не повелено ли будет совершенно не имеющим рубах, порт и обуви закупить, дабы они без оного от холоду в наибольшее изнурение прийти не могли» [12].
Однако приведенное письмо не оказало на ситуацию ни малейшего влияния ни в 1770 году, ни в 1771 году, ни даже в первой половине года следующего. Уже 9 апреля 1772 г. обер-комендант крепости св. Дмитрия (современный Ростов-на-Дону) доносил в Военную коллегию, что из более чем 2-х тыс. находящихся в его ведении пленных янычар свыше половины, не исключая и офицеров, «как верхнего платья и рубах, так и обуви совсем не имеют и многие голые и босые ходят, которых зимою и в работу употреблять было нельзя, а и летом к той же должности посылать небезпредо-судительно» [13].
Лишь 16 июля 1772 г. императрицей был наконец подписан именной высочайший указ Сенату «О употреблении денег на покупку одежды и обуви турецким пленникам из штатс-конторских доходов». Этим актом предписывалось «на покупку одежды и обуви находящимся по городам турецким пленникам употреблять из штатс-конторских доходов, старшинам и прочим чиновным людям, каждому по 10 руб., а рядовым от 3 до 4 руб., и отпускать оные деньги тамошним воинским командирам, у кого оные пленные в ведомстве состоят, и на тех только пленных, у коих по осмотру подлинно одежды и обуви нет» [14].
При всей запоздалости названного указа, его значение состояло в том, что он стал первым в российской истории актом общего действия, регламентирующим условия вещевого обеспечения военнопленных противника одновременно на всей территории страны и, к тому же, без излишней предметной детализации.
Анализ документов, освещающих реализацию данного указа, свидетельствует о том, что на местах выбор подрядчиков на поставку материи и пошив обмундирования осуществлялся по конкурсу. Предпочтение отдавалось тому купцу, который предлагал самую низкую стоимость. В результате к осени 1772 г. практически все турки получили новые шапки, сапоги, рубахи, чулки и кожаные рукавицы. Многим были пошиты овчинные тулупы или полушубки. В Нарве каждому пленнику выдавали от 1,5 до 4 аршин холста, сукна и китайки (вид бумажной материи), которые шли на изготовление шаровар, белья и даже использовались в качестве кушаков. Причем небезынтересно отметить, что здесь турки получили право выбора цвета материи своей будущей одежды (васильковая, зеленая, красная, белая и т.д.).
Не были забыты и женщины, члены семей военнопленных. Для них закупали (или шили) туфли, чулки и юбки [15].
Что же касается Русско-турецкой войны 1787-1791 гг., то для этого периода характерен явный возврат к 30-м гг. XVIII столетия. С той лишь разницей, что указы теперь исходили не от Сената, а от главы Военной коллегии - светлейшего князя Г.А. Потемкина, и были сдобрены изрядной долей волюнтаризма. Так, в сентябре 1788 г. полковник М.Л. Фалеев докладывал Г.А. Потемкину из Херсона: «ордер Вашей Светлости от 5 сен-
тября я имел честь получить. Во исполнение оного платье грекам и прочим христианам будет сшито по предписанному от Вашей Светлости образцу, а туркам с простого сермяжного сукна согласное их употреблению и выгодное к их прикрытию» [16]. Спустя год М.Л. Фалеев вновь обращался к Г.А. Потемкину: «турки все требуют одежды, также и пленные шведы. Не повелите ли Ваша Светлость из имеющихся в Богоявленске амуничных вещей отпустить им сукна на платье, холста на рубахи и кожаного товара на обувь, и сверх того чулки и полушубки искупить» [17].
В то же время «индивидуальный подход» к вещевому обеспечению высокопоставленных турецких пленных оставался неизменным и в указанный период. Так, в октябре и декабре 1791 г. Кабинет ее величества выплатил в общей сложности 5 139 руб. 81 У коп. «разным людям за забранные товары на одеяние пленных турков и татар, взятых в плен в Измаиле: трехбунчужного паши и разных свиты его чиновников и служителей, Султана Г ирея сына крымского хана и при нем мурз и татарина; на Кубани се-раскер бея паши и свиты его разных чиновников и служителей, всего 57 и человекам, и за шитье для них шуб, платьев, челмов и шапок» [18].
Особенность в обеспечении обмундированием именно высокопоставленных лиц сохранялась в рассматриваемых хронологических рамках и на этапе репатриации военнопленных. Так, покидая Россию в 1740 г. освобожденные из плена Ягья-паша и Колчак-паша, получили от императрицы Анны Иоановны в подарок «шубы турецкого манера». Первый - соболью, покрытую серебряной парчой; второй - такую же, покрытую белым штофом. Оставшиеся при этом шубы «суконные красивые подбиты и опушены горностаем» были по указу главы государства «розданы бывшим здесь (в Петербурге - В.П.) в плену турецким чиновным людям при отпуске их отсюда в отечество» [19].
Справедливости ради надо заметить, что, по окончанию Русско-турецкой войны 1735-1739 гг., властями были приняты меры к обеспечению обмундированием и рядовых репатриантов. Во всяком случае, высочайший указ от 17 августа 1741 г. «Об отпуске из России турецких пленных» требовал отправлять османов на родину «с надлежащею одеждою и обувью, в чем бы они в будущую зиму нужды не претерпели» [20]. Правда, мы не располагаем данными, свидетельствующими о том, что приведенный акт был реализован на практике. К тому же на всем протяжении XVIII столетия он оказался единственной попыткой такого рода, ибо никаких положений об «одежде» и «обуви» уже не содержали ни сенатский указ от 30 января 1775 г. «О предоставлении пленных турок к губернаторам или воеводам, без различия пола и лет, для возвращения в их отечество», ни аналогичный акт от 12 февраля 1792 г. [21]
Обобщая содержание данной статьи, мы считаем возможным утверждать, что на всем протяжении XVIII в. в России не было выработано сколько-нибудь ясной концепции вещевого обеспечения иностранных во-
еннопленных, в результате чего порядок и правила такого обеспечения вплоть до конца столетия практически не эволюционировали. По сути своей, выдача османам предметов одежды и обуви производилась «по ситуации», накануне осенне-зимнего периода, и зачастую детерминировалась стремлением более эффективно использовать их трудовой потенциал.
В каждом конкретном случае правовой основой вещевого обеспечения пленников выступал акт высшего органа управления государством, действие которого неизменно ограничивалось во времени и, как правило, в пространстве. При этом отсутствие соответствующего базового акта ставило вещевое довольствие турок в прямую зависимость не только от усмотрения региональных властей «держащей в плену державы», но и от степени эффективности функционирования российского государственного аппарата в целом.
Список литературы
1. Институт рукописи Национальной библиотеки Украины им. В.И. Вернадского. IX. 3512-3521. Л. 4-5.
2. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 16. Оп. 1. Д. 1853. Л. 11.
3. Центральный государственный исторический архив Украины в
г. Киеве (ЦГИАК Украины). Ф. 59. Оп. 1. Д. 5936. Л. 3; Д. 5939. Л. 4, 9.
4. РГВИА. Ф. 16. Оп. 1. Д. 1862. Л. 7.
5. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 248. Оп. 67. Кн. 5951. Л. 105, 107-108.
6. ЦГИАК Украины. Ф. 54. Оп. 3. Д. 5013. Л. 13.
7. Архив внешней политики Российской Империи (АВПРИ). Ф. 89. Оп. 1. Д. 65. Л. 19; Д. 50. Л. 25об, 26, 65.
8. РГАДА. Ф. 248. Оп. 7. Кн. 410. Л. 159-160.
9. Там же. Л. 293, 297; АВПРИ. Ф. 89. Оп. 1. Д. 44. Л. 46.
10. Там же. Оп. 67. Кн. 5951. Л. 110.
11. РГВИА. Ф. 16. Оп. 1. Д. 1862. Л. 20.
12. АВПРИ. Ф. 2. Оп. 2/1. Д. 1266. Л. 22.
13. РГВИА. Ф. 16. Оп. 1. Д. 1863. Л. 4.
14. Полное собрание законов Российской Империи (ПСЗ РИ). Собр. первое. Т. XIX. № 13839.
15. РГВИА. Ф. 16. Оп. 1. Д. 1863. Л. 2, 30-34, 42, 44-46.
16. Российский государственный архив Военно-Морского флота. Ф. 197. Оп. 1. Д. 7. Л. 134.
17. Там же. Д. 8. Л. 21.
18. Российский государственный исторический архив. Ф. 468. Оп. 1. Д. 3906. Л. 248, 259.
19. АВПРИ. Ф. 89. Оп. 1. Д. 65. Л. 57, 164.
20. ПСЗ РИ. Собр. первое. Т. XI. № 8434.
21. Там же. Т. XX. № 14238; Т. XXIII. № 17023.
Познахирев Виталий Витальевич, канд. ист. наук, доц., [email protected], Россия, Санкт-Петербург, Смольный институт Российской академии образования.
KEY FEATURES OF CLOTHING SUPPLY TO TURKISH PRISONERS OF WAR
IN RUSSIA IN THE 18th CENTURY
V.V. Poznakhirev
The article dwells upon the conditions and characteristics of the supply of clothing to Turkish prisoners of war in Russia during the Russian-Turkish wars of 1735-1739, 17681774 and 1787-1791; discloses the order of supply of the Ottoman prisoners with clothing and shoes on the rear assembly points at the stages of evacuation and in their places of internment; states the absence of holistic concept of clothing supply to foreign prisoners in Russia in the 18th century.
Keywords: Military Collegium, internment, Government Senate, uniform items, Rus-sian-Turkish war, assembly point, Turkish prisoners of war, evacuation.
Poznakhirev Vitaly Vitalyevich, candidate of historical sciences, docent, [email protected], Russia, St. Petersburg, Smolny Institute of the Russian Academy of Education.
УДК 930.1+ 323.329
СПОРТИВНАЯ ТЕМАТИКА НА СТРАНИЦАХ «ВСЕМИРНОЙ ПАНОРАМЫ» (1912 год)
Е.И. Самарцева
Представлен информационный обзор спортивной тематики на страницах еженедельного иллюстрированного российского издания начала ХХ века: «Всемирная панорама» (1912 год).
Ключевые слова: история, спорт, физическая культура, Олимпийские игры, Россия, авиация, периодическая печать, фотографии.
Вероятно, именно приближающиеся XXII зимние Олимпийские игры, столицей которых избран город Сочи, способствуют тому, что исследователи самых разных областей знания проявляют интерес к истории олимпийского движения и спорта в целом. Рассуждая в данном ключе, целесообразно вспомнить, что давняя, практически общепризнанная традиция утверждает: Олимпийские игры были учреждены Гераклом и, разумеется, сыграли огромную роль в истории Древнего мира.
