CC BY
578
МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО
Основания
международно-правовой ответственности государства: от теории к практике отдельных международных судебных органов
КУРДЮКОВ Геннадий Иринархович, профессор кафедры международного и европейского права Казанского (Приволжского) федерального университета, доктор юридических наук 420008, Россия, г. Казань, ул. Кремлевская, 18 E-mail: [email protected]
КРИВЕНКОВА Мария Витальевна, заведующая кафедрой гражданского права и гражданского процесса Набережночелнинского института Казанского (Приволжского) федерального университета, кандидат юридических наук, доцент
423812, Россия, г. Набережные Челны, просп. Сююмбике, 10а E-mail: [email protected]
Статья посвящена изучению доктринальных подходов к понятию оснований международно-правовой ответственности и их перечню. Рассматриваются взгляды отечественных авторов на данную проблему, а также положения норм международного права, регламентирующие основания призвания государств к ответственности. Из анализа существующей правоприменительной практики формулируется вывод о том, что одновременное наличие фактического и юридического оснований международно-правовой ответственности является обязательным для осуществления призвания государства к ответственности. Однако существующие на практике сложности в установлении наличия данных оснований свидетельствует о необходимости более детальной регламентации обязательств государства, за нарушение которых может последовать его международно-правовая ответственность. В противном случае ситуация с невозможностью призвания государства-правонарушителя к ответственности по формальным признакам только усугубится. А существование оценочных категорий лишь обострит риторику о необъективности и политической подоплеке принимаемых международными судами решений.
Ключевые слова: международно-правовая ответственность, основания ответственности, обязательства государства, международно-противоправное деяние, призвание к ответственности.
Grounds for International Responsibility of States: Theoretical and Practical Aspects
G. I. KURDYUKOV, doctor of legal sciences, professor Kazan (Volga region) Federal University 18, Kremlevskaya st., Kazan, Russia, 420008 E-mail: [email protected]
M. V. KRIVENKOVA, сandidate of legal sciences, associate professor Naberezhnye Chelny Institute of Kazan (Volga region) Federal University 10a, Syuyumbike ave., Naberezhnye Chelny, Russia, 423812 E-mail: [email protected]
The article deals with the doctrinal approaches to the meaning of the term "grounds" for international responsibility. The authors analyze the points of view expressed by national writers on to the problem in question as well as and the norms of international law which specify the situations where a state
may be called upon to be held liable internationally. Given the existing complexities, determination of such grounds calls for a greater regulation of states' liability which may entail international liability. Meanwhile the existing practical difficulties in the process of finding of these grounds show the necessity for a detailed regulation of obligations of states.
Keywords: international responsibility, grounds of responsibility, obligations of a state, internationally-wrongful act, invocation of responsibility.
DOI: 10.12737/21228
Вопрос об основаниях международно-правовой ответственности субъектов международного права, имеющий важное теоретическое значение, наибольшую актуальность приобретает на этапе призвания государства к ответственности в рамках международного права. В частности, проблема выявления оснований международно-правовой ответственности возникает при осуществлении правоприменительной деятельности международными судебными органами, призываемыми в спорной и неоднозначной ситуации, по сути, решить вопрос о наличии или отсутствии в действиях государства состава международного правонарушения и определить приемлемые формы международно-правовой ответственности. Наличие достаточных оснований международно-правовой ответственности является необходимой предпосылкой для возникновения правоотношения ответственности и для призвания государства к исполнению своих обязательств, вытекающих из этого вторичного правоотношения.
В доктрине международного права отсутствует единство мнений в отношении не только перечня оснований, но и понятия «основания международно-правовой ответственности», что значительно осложняет формирование представления о данной правовой категории.
Н. А. Ушаков подчеркивал, что основанием, «источником» юридической ответственности государства является его международно-противоправное деяние, которое имеет место при наличии двух составляющих его элементов — «субъективного» и
«объективного»1. То есть автор раскрывает понятие основания международно-правовой ответственности государства через правовую категорию «международно-противоправное деяние» и его элементы.
Несколько позже И. И. Лукашук, не оперируя понятием «основания международно-правовой ответственности», также использовал категории субъективного и объективного элементов международно-противоправного деяния в контексте международно-правовой ответственности государств, подчеркивая лишь, что любое международно-противоправное деяние государства влечет международно-правовую ответственность этого государства2.
Указанные совпадающие мнения авторов явились отражением уже сформировавшейся на тот момент окончательной позиции Комиссии международного права ООН относительно общих принципов ответственности государств, сформулированных в Статьях об ответственности государств за международно-противоправное деяние3. Действительно, в названных Статьях не используется термин «основания ответственности», однако из анализа положений ст. 1 и 2 можно сделать вывод, что именно о них и идет речь. В статье 1 данного документа, озаглавлен-
1 См.: Ушаков Н. А. Основания международной ответственности государств. М., 1983. С. 42—54.
2 См.: Лукашук И. И. Право международной ответственности. М., 2004. С. 85—86.
3 См.: Resolution adopted by the General Assembly. Doc. UNO A/Res/56/83 от 28 January 2002. URL: http://legal.un.org/docs/
?symbol=A/RES/56/83 (дата обращения: 29.02.2016).
ной «Ответственность государства за международно-противоправное деяние», закреплено положение, согласно которому любое международно-противоправное деяние государства влечет международно-правовую ответственность этого государства. А в ст. 2 поясняется, какое именно деяние стоит рассматривать в качестве международно-противоправного. Именно здесь Комиссия международного права ООН использовала категорию «элементы международно-противоправного деяния», к которым отнесла: 1) присвоение деяния государству по международному праву; 2) нарушение данным деянием международно-правового обязательства этого государства.
При этом деяние государства будет рассматриваться в качестве международно-противоправного исключительно при одновременном наличии обоих указанных элементов.
Следовательно, основания международно-правовой ответственности следует формулировать через элементы международно-противоправного деяния, поскольку именно они порождают правоотношение ответственности.
Таким образом, можно выделить следующие основания международно-правовой ответственности: 1) фактическое основание, в качестве которого выступает деяние государства, его юридически значимое действие или бездействие; 2) юридическое основание, под которым понимается нормативно-правовое закрепление противоправности какого-либо деяния субъекта международного права.
В науке международного права эти основания нередко раскрывают через ответы на вопросы «на основе чего» и «за что» возникает ответ-ственность4.
Данные основания могут рассматриваться исключительно в их взаи-
4 См.: Международное право: учебник для вузов / отв. ред. Г. В. Игнатенко, О. И. Тиунов. 4-е изд. М., 2007. С. 173.
мосвязи. Наличия лишь одного из них, бесспорно, недостаточно для призвания государства к международно-правовой ответственности. Для того чтобы правоотношение ответственности действительно возникло, необходимо не только нормативно-правовое закрепление обязательства государства с гипотетической возможностью призвания к ответственности за нарушение этого обязательства, но и фактическое неисполнение этого обязательства.
И наоборот, фактическое действие (или бездействие) государства как таковое не имеет значения для целей призвания его к ответственности. Одного лишь присвоения государству какого-либо деяния недостаточно для возникновения правоотношения ответственности. Как справедливо подчеркнул Н. А. Ушаков, на стадии присвоения поведения (государству. — Прим. авт..) о его противоправности или правомерности речи не идет5.
Однако, как уже было отмечено, в настоящее время отсутствует единство мнений в отношении перечня оснований международно-правовой ответственности. Говоря об основаниях ответственности, К. Л. Сазонова подчеркивает, что в международно-правовой литературе встречаются разные термины, которые используются в качестве синонимов, что не идет на пользу теоретической регламентации отрасли6.
Р. Л. Хачатуров, в частности, выделяет нормативное и юридико-фак-тическое основания международно-правовой ответственности, указывая, что нормативное основание предполагает абстрактную возможность для привлечения к ответственности за правонарушение, но его недостаточно для возникновения конкретных правоотношений юридиче-
5 См.: Ушаков Н. А. Указ. соч. С. 60.
6 См.: Сазонова К. Л. Основания международно-правовой ответственности государств в международном праве // Юридическая наука. 2012. № 4. С. 78.
ской ответственности, необходимо также наличие юридических фактов, порождающих правоотношения ответственности7. То есть автор выделяет два основания, содержательно не отличающихся от перечисленных выше, отличается лишь используемая терминология.
П. Н. Бирюков помимо юридического и фактического оснований ответственности выделяет также процессуальное основание, под которым понимает процедуру рассмотрения дел о правонарушениях и привлечения к ответственности. При этом автор отмечает, что эта процедура может быть детально зафиксирована в международно-правовых актах или ее выбор может быть оставлен на усмотрение органов, применяющих меры ответственности8. В связи с этим стоит отметить, что рассмотрение процедурных аспектов в качестве самостоятельного основания международно-правовой ответственности может повлечь сложности на этапе осуществления правоприменительной деятельности, а отсутствие четко закрепленной процедуры — лишение возможности призвать к ответственности правонарушителя даже при наличии достаточных юридических и фактических оснований.
Помимо теоретических вопросов существуют проблемы практического характера, связанные с установлением фактического и юридического оснований международно-правовой ответственности государства. К подобного рода проблемам, возникающим в практике правоприменительных органов, можно отнести следующие.
1. Существование фактического основания международно-правовой ответственности государства не все-
7 См.: Хачатуров Р. Л. Вопросы международно-правовой ответственности // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. 2009. № 1. С. 70.
8 См.: Международное право: учебник для
бакалавров / П. Н. Бирюков. 5-е изд. М., 2012.
С. 224—225.
гда является очевидным, поскольку далеко не все деяния субъектов международного права становятся общеизвестными и неоспоримыми. В некоторых случаях наличие такого фактического основания связано с проблемой доказывания, когда потерпевшая сторона вынуждена доказывать сам факт совершения государством определенного деяния (действия или бездействия).
Так, в ходе рассмотрения дела «Чирагов и другие против Армении» Европейский суд по правам человека был вынужден устанавливать обстоятельства дела. Хотя, как правило, ЕСПЧ не занимается установлением фактов ввиду того, что существующее требование об исчерпании внутригосударственных средств правовой защиты до подачи жалобы в Европейский суд исключает в большинстве случаев дальнейшее оспаривание ранее установленных фактов. В указанном же деле это было связано с тем, что между сторонами были фундаментальные споры о фактах, которые не могли быть разрешены в результате рассмотрения исключительно представленных документов, поскольку даже представленные документы и устные заявления противоречили друг другу. В исключительных же случаях, как отметила в особом мнении к постановлению ЕСПЧ по указанному делу судья А. Гюлумян, Европейский суд вынужден устанавливать факты по представленным ему документальным доказательствам9.
В деле «Никарагуа против Колумбии», которое в настоящее время находится на рассмотрении Международного суда ООН, также предстоит довольно сложная процедура доказывания фактов, на которые ссылается истец. Предметом спора является «нарушение суверенных прав
9 См.: Чирагов и другие (Chiragov and others) против Армении: постановление ЕСПЧ от 22 января 2015 г., жалоба № 13216/05 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2015. № 12. С. 78.
Никарагуа и морской зоны, объявленной решением Международного суда ООН от 19 ноября 2012 г. находящейся под юрисдикцией Никарагуа, и угрозы применения силы Колумбией, направленной на осуществление указанных нарушений»10. По сути, выдвигается два требования: первое касается нарушения Колумбией морских границ, второе — заявленного Никарагуа нарушения Колумбией обязанности не применять силу или угрозу силой. Колумбия, в свою очередь, утверждает, что Решение Международного суда 2012 г. не оспаривается государством и Колумбия предпринимает все необходимые внутригосударственные действия для имплементации данного решения. Относительно второго требования Никарагуа Колумбия также заявляет о том, что «ситуация на юго-западе Карибского бассейна спокойная и никаких проблем не существует». Следовательно, именно Международному суду ООН предстоит путем выяснения обстоятельств, на которые ссылаются стороны, выявить наличие или отсутствие фактического основания призвания Колумбии к ответственности.
Нередко с необходимостью установления фактического основания международно-правовой ответственности государства сталкивается и Международный Трибунал ООН по морскому праву. В частности, в деле «Монте Конфурко» (The "Monte Confurco" Case) (Сейшеллы против Франции) Трибунал в ходе рассмотрения спора пришел к выводу об отсутствии достаточных оснований полагать, что весь улов на борту морского судна или даже его часть был пойман в пределах исключительной экономической зоны Кер-
10 Alleged Violations of Sovereign Rights and Maritime Spaces in the Caribbean Sea (Nicaragua v. Colombia). Preliminary Objections. March 17, 2016 // International Court of Justice. URL: http://www.icj-cij.org/ docket/files/155/18948.pdf (дата обращения: 02.08.2016).
геленских островов. Данный вывод повлиял на принятие Трибуналом решения о сумме залога11.
2. Даже при наличии неоспоримых доказательств свершившегося юридического факта в ряде случаев интерпретация данных фактов, а также присвоение государству свершившегося деяния являются затруднительными и требуют дополнительных процессуальных действий. А в отсутствии вменения государству оспариваемых действий невозможной является и констатация фактического основания международно-правовой ответственности соответствующего субъекта.
В частности, в деле «Яндиев и другие против Российской Федерации»12, рассмотренном ЕСПЧ, стороны не оспаривали факт задержания Т. Яндиева в г. Назрани группой вооруженных людей в масках на автомобилях без регистрационных номеров. Однако ответчик оспаривал присвоение указанных действий государству, ссылаясь на то, что существовала вероятность связи данной группы лиц с незаконными вооруженными формированиями. Тем не менее в данном деле Европейский суд посчитал достаточными представленные доказательства, подтверждающие похищение лица представителями государства. Аналогичные выводы были сделаны ЕСПЧ и по ряду других дел13.
11 См.: The "Monte Confurco" Case (Seychelles v. France). Application for Prompt Release. Judgment of 18 December 2000 // International Tribunal for the Law of the Sea. URL: https:// www.itlos.org/fileadmin/itlos/documents/ cases/case_no_6/Judgment.18.12.00.E.pdf (дата обращения: 02.08.2016).
12 См.: Яндиев и другие (Yandijev and Others) против Российской Федерации: постановление Европейского суда по правам человека от 17 сентября 2013 г., жалобы № 34531/06, 43811/06 и 1578/07 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2014. № 10. С. 75—95.
13 См.: Алихаджиева против Российской Федерации (Alihadzhiyeva v. Russia): по-
В деле «Никарагуа против Коста Рики» Международный суд ООН пришел к выводу о том, что истец не представил достаточных доказательств того, что строительство ответчиком дороги вдоль реки Сан Хуан наносит существенный трансграничный ущерб и тем самым нарушает многочисленные универсальные и региональные соглашения14. То есть деяние Коста Рики, которое, по мнению Никарагуа, представляет собой, по сути, фактическое основание международно-правовой ответственности, не имеет никакого значения с точки зрения призвания государства к ответственности, поскольку не сопровождается юридическим основанием ответственности.
На сложности в интерпретации имевшего место юридического факта как на одну из наиболее сложных проблем при рассмотрении межгосударственного спора указывает Международный суд ООН в решении по делу «Никарагуа против Соединенных Штатов Америки»15.
3. Необходимо установить взаимосвязь между фактическим и юридическим основаниями ответственно-
становление ЕСПЧ от 5 июля 2005 г., жалоба № 68007/01 // Российская хроника Европейского суда. 2008. № 3; Вахае-ва и другие против Российской Федерации (Vakhaeva and Others v. Russia): постановление ЕСПЧ от 29 октября 2009 г., жалоба № 1758/04 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2010. № 10; Малика Алихаджиева против Российской Федерации (Malika Alikhadjiyeva v. Russia): постановление ЕСПЧ от 24 мая 2011 г., жалоба № 37193/08 // Российская хроника Европейского суда. 2013. № 1.
14 См.: Construction of a Road In Costa Rica Along The San Juan River (Nicaragua v. Costa Rica). Judgment. December 16, 2015 // International Court of Justice. URL: http:// www.icj-cij.org/docket/files/152/18848.pdf (дата обращения: 02.08.2016).
15 Military and Paramilitary Activities in and against Nicaragua (Nicaragua v. United
States of America). Merits, Judgment. I. C.J. Reports 1986. P. 14.
сти, т. е. констатировать нарушение деянием государства норм международного права. А выявление признаков противоправности деяния зачастую осложнено недостаточной точностью и полнотой нормативно-правового закрепления той или иной обязанности государства.
В упомянутом выше деле «Никарагуа против Соединенных Штатов Америки» Международный суд ООН подчеркнул, что концепция «существенные интересы безопасности», бесспорно, выходит за рамки концепции вооруженного нападения и в прошлом интерпретировалась довольно широко. Поэтому необходимо определить, насколько обоснованным является риск, порождаемый такими интересами, и являются ли принимаемые для защиты данных интересов меры не только полезными, но и необходи-мыми16. То есть Международный суд ООН указал на необходимость не только установления свершившегося факта (фактического основания ответственности), но и сопоставления деяния государства с правами и обязанностями, закрепленными нормами международного права, принимая во внимание их правильное толкование (юридическое основание ответственности).
Система современного международного права организована таким образом, что отдельные юридические основания ответственности субъектов международного права закрепляются в отраслевых документах, в различных международных договорах. И далеко не во всех случаях есть возможность точно определить, что именно рассматривается в качестве международного правонарушения.
Тем не менее в целях правильной последующей интерпретации действий государства как противоправных в отдельных международных правовых актах закрепляются нормы, предназначенные для правиль-
16 Ibid.
ной квалификации деяния государства. К таковым можно отнести:
1) нормы-дефиниции, закрепляющие точное определение правовой категории. Например, в ст. 42 Конвенции о законах и обычаях сухопутной войны 1907 г. дается определение военной оккупации: «Территория признается занятой, если она действительно находится во власти неприятельской армии. Занятие распространяется лишь на те области, где эта власть установлена и в состоянии проявлять свою деятельность». В статье 14 Конвенции ООН о территориальном море и прилежащей зоне 1958 г. приводится определение мирного прохода как не нарушающего мир, добрый порядок или безопасность прибрежного государства. В статье 2 Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него 1948 г. дано определение геноцида, под которым понимаются действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую;
2) нормы, закрепляющие отдельные критерии, позволяющие квалифицировать деяние как противоправное или наличие которых является обязательным для квалификации деяния как противоправного. К примеру, в той же ст. 2 Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него дополнительно закреплены критерии, позволяющие констатировать наличие в деянии государства признаков преступления геноцида: а) убийство членов такой группы; Ь) причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы; с) предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее; d) меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы; е) насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую. То есть если
действие государства соответствует хотя бы одному из указанных критериев, его следует рассматривать как геноцид. В статье 5 Международной конвенции относительно вмешательства в открытом море в случаях аварий, приводящих к загрязнению нефтью, 1969 г. закреплены критерии, соответствие которым является обязательным для квалификации мер, принимаемых прибрежным государством как соразмерных и разумных для предотвращения, уменьшения или устранения опасности загрязнения моря вследствие морской аварии. В данном случае учитываются: а) вероятность причинения ущерба и его размер, если эти меры не будут приняты; Ь) вероятность того, что эти меры будут эффективными; с) размер ущерба, который может быть причинен этими мерами. То есть если действия государства соответствуют указанным критериям, они будут считаться соразмерными и разумными, а следовательно, соответствующими нормам международного права. Если же действия государства не отвечают данным критериям, они могут быть рассмотрены как нарушающие права и интересы государства флага.
Тем не менее содержащиеся в нормах международного права определения противоправных деяний, закрепление обязанностей государств далеко не всегда являются достаточно полными и исчерпывающими, а ряд критериев, которым должны соответствовать деяния государства для признания их противоправными, зачастую носят оценочный характер. Например, в п. 2 ст. 35 Конвенции о специальных миссиях 1969 г. закреплено положение, согласно которому личный багаж представителя специальной миссии освобождается от досмотра, если нет серьезных оснований полагать, что он содержит предметы, ввоз или вывоз которых запрещен законом. Что именно понимать под «серьезными основаниями полагать... » в Конвенции не поясняется.
4. Подробное закрепление юридического основания международно-правовой ответственности, т. е. исчерпывающего перечня критериев законности или, напротив, противоправности деяния государства, в отдельных случаях парализует деятельность судебных органов и подталкивает их к принятию спорных решений. Так, в деле «Хассан против Соединенного Королевства» Европейский суд пришел к выводу, что арест и содержание под стражей брата заявителя вооруженными силами ответчика полностью противоречило положениям ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г., в которой содержится исчерпывающий перечень оснований законного лишения свободы. Однако рассматриваемый случай ареста и содержания под стражей допускались нормами международного гуманитарного права, применение которых не предусмотрено в рамках рассмотрения дел ЕСПЧ. В связи с этим Европейский суд в целях всестороннего рассмотрения дела с учетом принципов международного права в целом обосновал правомерность действий Соединенного Королевства позицией Международного суда ООН о соотношении норм международного гуманитарного права и норм права прав человека. Учитывая, что ссылка на Женевские конвенции в рамках Страсбургско-го судопроизводства является неприемлемой, Европейский суд интерпретировал ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, исходя из сути права на свободу и неприкосновенность17.
17 Подробнее см.: Хассан против Соединенного Королевства: постановление ЕСПЧ по жалобе № 29750/09 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2013. № 11;
5. Как правило, закрепление юридического основания международно-правовой ответственности не сопровождается одновременным установлением вида и формы ответственности за соответствующее правонарушение. Хотя существуют конвенции, закрепляющие одновременно и противоправность деяния, и ответственность за данное деяние. К примеру, Конвенция ООН по морскому праву 1982 г., Соглашение о деятельности государств на Луне и других небесных телах 1979 г., которые устанавливают ответственность государства за отдельные виды правонарушений, не конкретизируя при этом виды и формы ответственности.
Таким образом, призвание государства к международно-правовой ответственности невозможно без одновременного наличия фактического и юридического оснований ответственности. Однако из анализа практики отдельных международных судебных органов можно сделать вывод, что выявление наличия данных оснований сопряжено с существенными трудностями. Основными проблемами, с которыми сталкивается правоприменитель, являются установление фактических обстоятельств произошедшего, правильная интерпретация деяния государства, а также сопоставление данного деяния с обязанностями, закрепленными в нормах международного права в целях верной квалификации деяния государства и выявления наличия или отсутствия признаков международного правонарушения.
см. также: Русинова В. Н. Хассан против Великобритании: от конвенции к международному гуманитарному праву и немного обратно // Международное правосудие. 2015. № 3. С. 27—33.
Библиографический список
Alleged Violations of Sovereign Rights and Maritime Spaces in the Caribbean Sea (Nicaragua v. Colombia). Preliminary Objections. March 17, 2016 // International Court of Justice. URL: http://www.icj-cij.org/docket/files/155/18948.pdf (дата обращения: 02.08.2016).
Construction of a Road In Costa Rica Along The San Juan River (Nicaragua v. Costa Rica). Judgment. December 16, 2015 // International Court of Justice. URL: http://www.icj-cij.org/ docket/files/152/18848.pdf (дата обращения: 02.08.2016).
Military and Paramilitary Activities in and against Nicaragua (Nicaragua v. United States of America). Merits, Judgment. I. C. J. Reports 1986.
The "Monte Confurco" Case (Seychelles v. France). Application for Prompt Release. Judgment of 18 December 2000 // International Tribunal for the Law of the Sea. URL: https://www.itlos. org/fileadmin/itlos/documents/cases/case_no_6/Judgment.18.12.00.E.pdf (дата обращения: 02.08.2016).
Алихаджиева против Российской Федерации (Alihadzhiyeva v. Russia): постановление ЕСПЧ от 5 июля 2005 г., жалоба № 68007/01 // Российская хроника Европейского суда. 2008. № 3.
Вахаева и другие против Российской Федерации (Vakhaeva and Others v. Russia): постановление ЕСПЧ от 29 октября 2009 г., жалоба № 1758/04 // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2010. № 10.
Лукашук И. И. Право международной ответственности. М., 2004.
Малика Алихаджиева против Российской Федерации (Malika Alikhadjiyeva v. Russia): постановление ЕСПЧ от 24 мая 2011 г., жалоба № 37193/08 // Российская хроника Европейского суда. 2013. № 1.
Международное право: учебник для бакалавров / П. Н. Бирюков. 5-е изд. М., 2012.
Международное право: учебник для вузов / отв. ред. Г. В. Игнатенко, О. И. Тиунов. 4-е изд. М., 2007.
Русинова В. Н. Хассан против Великобритании: от конвенции к международному гуманитарному праву и немного обратно // Международное правосудие. 2015. № 3.
Сазонова К. Л. Основания международно-правовой ответственности государств в международном праве // Юридическая наука. 2012. № 4.
Ушаков Н. А. Основания международной ответственности государств. М., 1983.
Хассан против Соединенного Королевства: постановление ЕСПЧ по жалобе № 29750/09 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2013. № 11.
Хачатуров Р. Л. Вопросы международно-правовой ответственности // Вектор науки Толь-яттинского государственного университета. 2009. № 1.
Чирагов и другие (Chiragov and others) против Армении: постановление ЕСПЧ от 22 января 2015 г., жалоба № 13216/05 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2015. № 12.
Яндиев и другие (Yandijev and Others) против Российской Федерации: постановление Европейского суда по правам человека от 17 сентября 2013 г., жалобы № 34531/06, 43811/06 и 1578/07 // Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2014. № 10.
Институт признания государств в международном праве и самопровозглашенные территориальные образования
КАРАЕВ Рауф Мамед оглы, ведущий научный сотрудник отдела международного права и международных отношений Института философии и права Национальной академии наук Азербайджана, кандидат юридических наук, доцент AZ1073, Азербайджан, г. Баку, просп. Г Джавида, 115 E-mail: [email protected]
В системе международного права институт международно-правового признания государств приобрел в последнее время особую актуальность. Это связано с проблемой, которая возникает с появлением непризнанных территориальных образований, претендующих на статус независимых государств. Автором проводится классификация такого рода террито-
