CC BY
67
DOI 10.24411/2499-9679-2019-10330
УДК 94
А. А. Лихоманова https://orcid.org/0000-0002-6424-8537
Основание Петербурга в рефлексии русских западников сороковых годов XIX века
В статье анализируются идеи русских западников сороковых годов XIX в. о значении основания Петербурга. Приведены мнения В. Г. Белинского, А. И. Герцена о целях политики Петра I. Выявлены представления Белинского и Герцена о национальных задачах развития России в начале XVIII в. Западники считали, что понять замысел Петра можно, лишь имея представление о допетровской России. Состояние страны до Петра Герцен характеризовал как «оцепенение», не имевшее источника развития. Западники считали, что Петр противопоставил Петербург, носителя новаций, Москве, хранительнице традиций. Западники рассматривали создание города как составляющее процесса европеизации России. С их точки зрения, цель европеизации - создание условий для развития общества, поскольку взаимодействие народов позволяет ознакомиться с инновациями. Герцен отметил безжалостность Петра по отношению к народу, строившему Петербург. Насильственные методы - характерная черта преобразовательной деятельности царя. Герцен выявил противоречие между ориентацией царя на европейские нормы жизни и применением насилия к народу, свидетельствовавшего о неуважительном отношении к нему. Герцен назвал период с Петра I «петербургским», потому что город был олицетворением петровской политики взаимодействия России с Европой. Белинский предлагал рассматривать основание Петербурга в геополитическом контексте - взаимоотношения с европейскими странами, необходимости защищать свои земли. Белинский считал, что гений Петра заключался в понимании национальных интересов России. Западники высоко оценивали возведение Петербурга, расширявшего контакты России с Европой. В западнической концепции создания Петербурга выделяется идея Герцена, что Петербург не только имел европейские черты, но и диктовал волю царя-деспота. Двойное назначение Петербурга, по мысли Герцена, было проявлением противоречий в развитии России.
Ключевые слова: Петербург, Москва, Петр I, В. Г. Белинский, А. И. Герцен, П. В. Анненков, западники.
A. A. Likhomanova
Foundation of the City of St. Petersburg in Reflection of the Russian Westerners of the forties years of the 19th century
In the article the ideas of the Russian Westerners of the forties years of the 19th century about value of foundation of the city of St. Petersburg are analyzed. V. G. Belinsky and A. I. Herzen's opinions about the purposes of the policy of Peter I are given. Belinsky and Herzen's ideas of national problems on development of Russia at the beginning of the 18th century are revealed. Westerners considered that it is possible to understand Peter's plan, only having an idea of pre-Peter Russia. Herzen characterized a condition of the country before Peter as «catalepsy» which did not have a development source. Westerners considered that Peter opposed St. Petersburg, the carrier of innovations, Moscow, the keeper of traditions. Westerners considered creation of the city as making process of europeanization of Russia. From their point of view, the europeanization purpose - creation of conditions for development of society as interaction of the people allows getting acquainted with innovations. Herzen noted Peter's ruthlessness in relation to the people building St. Petersburg. Violent methods are a characteristic feature of converting activity of the tsar. Herzen revealed a contradiction between orientation of the tsar to the European norms of life and use of violence to the people testifying to the disrespectful attitude towards him. Herzen called the period from Peter I «St. Petersburg» because the city was an embodiment of Peter's policy of interaction of Russia with Europe. Belinsky offered to consider foundation of the city of St. Petersburg in a geopolitical context - relationship with the European countries, need to protect the lands. Belinsky considered that Peter's genius consisted in understanding of Russia's national interests. Westerners highly appreciated construction of St. Petersburg expanding contacts of Russia with Europe. In the concept of Westerners of creation of St. Petersburg Herzen's idea is distinguished that St. Petersburg not only had the European lines, but also dictated will of the tsar-despot. The dual purpose of St. Petersburg, according to Herzen, was manifestation of contradictions in development of Russia.
Keywords: St. Petersburg, Moscow, Peter I, V. G. Belinsky, A. I. Herzen, P. V. Annenkov, westernizer.
Дискуссия интеллектуалов сороковых годов XIX в. о значении Петербурга и Москвы в нововременной истории России разгорелась в контексте обсуждения идейно--ценностных основ и направления развития общества. Исторически сложились особенности социокультурной среды в этих городах, а образ жизни и приоритеты петербуржцев и москвичей несколько отличались друг от друга.
Интеллектуалы задумались над вопросом причин и последствий различий социокультурной характеристики петербургского и московского обществ. Они обратили внимание на замысел Петра I построить новый город на берегах Невы, понимая, что царь противопоставил его Москве, предопределив различия в их роли в последующей истории отечества.
© Лихоманова А. А., 2019
В западническом взгляде на основание Петербурга просматривается цивилизационный подход к оценке этого события: они рассматривали его в контексте взаимодействия европейской и российской цивилизаций, предлагая широкие историко-культурные координаты осмысления данного комплекса фактов. Возникновение Петербурга западники связывали с осознанной Петром необходимостью расширения контактов с Европой в условиях отставания России в решении национальных задач. В их понимании страна в начале XVIII в. стояла перед необходимостью создания сильного государства, развития общества и культуры на новых началах.
Среди «русских европеистов» сороковых годов, как называли себя западники, первым высказал свое мнение о значении основания Петербурга А. И. Герцен в статье «Москва и Петербург», написанной в 1842 г. во время ссылки в Новгороде. Как он сам писал, эту работу его друзья, единомышленники, многие образованные люди в России прочитали сначала в рукописи: «Статья эта нравилась многим и обошла всю Россию в рукописных копиях. Впоследствии (в 1846) я напечатал отрывки из нее в небольшом рассказе "Станция Едрово"« [4, с. 33]. В 1850-е гг., будучи в эмиграции, Александр Иванович, переосмыслив многие исторические события, уже был не согласен с некоторыми идеями, высказанными в своей ранней статье, но не стал ее перерабатывать и опубликовал в своей лондонской типографии в журнале «Колокол» 1 августа 1857 г. без изменений: «Я во многом теперь не согласен, но оставил статью так, как она была, по какому-то чувству добросовестности к прошедшему» [4, с. 33]. Статья Герцена в сороковые годы имела широкую популярность. Ее идеи восприняли многие современники.
Ко времени написания статьи уже сложились два взгляда московских интеллектуалов на приоритетные направления движения России - западническое: развитие с учетом европейского опыта и славянофильское: эволюция на основе русских традиций. Статья отчасти написана в полемике со славянофилами.
Название статьи, с нашей точки зрения, обозначало дискуссионную в русской мысли проблему роли Москвы и Петербурга в истории России, развития общества и культуры. Она раскрывала мысль Герцена о противоречивости тенденций развития русского общества, одновременном существовании противоположных направлений его движения, синтезе и отторжении традиций и новаций.
Роль Петербурга в российской истории с эпохи Петра I Герцен оценивал как обеспечение потребностей социума, соответствовавших европейским стандартам. Они постепенно стали запросами самого русского общества: «...который один живет
и действует в уровень современным и своеземным потребностям на огромной части планеты, называемой Россией» [4, с. 33]. В представлении Герцена, Петербург - русско-европейский город, воспринимавший и унифицировавший различные модели поведения, транслировавший их на всю страну. В отличие от других городов России Петербург видел и интересовался «европейскими началами», полагал Герцен. Город стал деловым центром страны - «ходячая монета, без которой обойтиться нельзя» [4, с. 34], он нужен России, поскольку вырабатывает современные образцы, ориентиры жизни.
Вслед за Н. М. Карамзиным, Александр Иванович обратил внимание на крайне неблагоприятные природно-климатические условия жизни в новой столице на берегах Невы и Балтийского моря, грозящих затопить город: «. он всякую осень может ждать шквала, который его потопит» [4, с. 39]. «Небо Петербурга вечно серо; солнце, светящее на добрых и злых, не светит на один Петербург, болотистая почва испаряет влагу: сырой ветер приморский свищет по улицам» [4, с. 39]. Он соглашался с Карамзиным, что устье Невы - не благоприятное место для жизни человека.
Создание города Герцен, как Н. М. Карамзин и А. С. Пушкин, связывал с волей Петра I. Замысел царя построить Петербург Александр Иванович трактовал, как стремление расширить контакты России с европейскими странами, чтобы преодолеть замкнутость русского общества и обеспечить восприятие им других культур: «. Петр увидел, что для России одно спасение - перестать быть русской, с того дня, как он решился двинуть нас во всемирную историю, необходимость Петербурга и ненужность Москвы определилась. Первый, неизбежный шаг для Петра было перенесение столицы из Москвы» [4, с. 35]. По мнению Герцена, Россия до Петра I не участвовала во всемирной истории, живя своей национальной жизнью, черты которой во многом определялись Москвой как политическим, экономическим и культурным центром страны. Москва закрепляла традиции, в том числе обычай негативного восприятия Европы. Следование московским традициям ради сохранения русской самобытности препятствовало позитивной оценке опыта Запада, так можно раскрыть мысль Герцена о «ненужности Москвы».
Цитирование в этой статье мысли Пушкина о Петре, вплетение его строк в текст означало согласие с мнением поэта. Герцен воспроизвел оценку Александра Сергеевича Петра и любви царя к городу, дополнив ее идеей о революционном характере деяний государя: «Это любимое дитя северного великана, гиганта, в котором сосредоточена была энергия и жестокость Конвента 93 года и революционная сила его...» [4, с. 39]. В понимании Герце-
на, Петр - сильная личность, энергичный, решительный, жестокий царь, ломавший традиции и создававший новое государство. Масштаб ломки и созидания был настолько широк, а применяемые методы имели характер принуждения, что Герцен сравнил деяния Петра с революционным насилием во Франции.
Александр Иванович рассматривал создание города как неотъемлемую составляющую процесса европеизации России, необходимость которой он видел в создании условий для развития общества, поскольку взаимодействие народов позволяет ознакомиться с инновациями.
А. И. Герцен обладал способностью раскрывать противоречия в истории, объяснять синтез несочетающихся, казалось бы, явлений жизни. Противоречия в деятельности Петра Герцен видел в угнетении России «во имя европеизма и цивилизации». В цивилизации России Александр Иванович находил «пользу». Он полагал, что цивилизация есть усвоение достижений человечества и собственное творчество, она была возможна в ходе европеизации. Осуществленное Петром насилие над обществом -«угнетение» людей, введение обязанности служить государству под угрозой репрессий. Насилие во имя цивилизации - такую трактовку методов и целей Петра I дал Герцен. Мотив поведения царя Александр Иванович усматривал в превращении страны, отставшей от ведущих держав, в цивилизованное европейское государство. Одно из направлений цивилизаторской деятельности Петра Герцен видел в строительстве Петербурга: «...любимое дитя царя, отрекшегося от своей страны для ее пользы» [4, с. 39]. Косные традиции, с точки зрения Герцена, мешали русским людям воспринимать новые идеи и стандарты жизни, следовало от них отречься, чтобы понять и принять другие ориентиры.
В трактовке Герцена, строительство Петербурга было для Петра возможностью отречься от старины, олицетворением которой была Москва. По мысли Герцена, Петр противопоставил Петербург, носителя новаций, Москве, хранительнице традиций. Александр Иванович понимал, что противопоставление городов было осуществлено уже самим Петром I. Царь определил дихотомию между этими столицами как противопоставление новой и старой культуры России. Спустя полтора века после основания Петербурга Герцен констатировал противоположности воспитания в Петербурге и Москве: «Надобно сознаться, что нельзя быть противопо-ложнее воспитану, как Петербург и Москва» [4, с. 40]. Эти различия во влиянии петербургской и московской среды на личность ощущались многими людьми; они отчасти и подпитывали дискуссию о Москве и Петербурге.
А. И. Герцен не прошел мимо фактов о массовой гибели людей, строивших город; Петербург стоит на сваях, «вбивая которые, умерли сотни тысяч работников» [4, с. 36]. Безжалостность Петра по отношению к народу - важнейшая черта преобразовательной деятельности царя, считал Александр Иванович. Он выявил противоречие между ориентацией царя на европейские нормы жизни и применением насилия, свидетельствовавшее о неуважительном отношении к народу.
По мысли Герцена, царь хотел, чтобы жители страны видели в Петербурге сосредоточие европейских образцов, на которые им надо ориентироваться. Перенося столицу в Петербург, государь пояснил подданным, какую культуру они должны усваивать.
В своей другой работе «О развитии революционных идей в России», написанной в 1850-1851 гг., А. И. Герцен более подробно обосновывал свой взгляд на необходимость петровских реформ. Александр Иванович не был фаталистом, рассматривал исторический процесс как вариативный: «Ход истории далеко не так предопределен, как обычно думают» [6, с. 161]. Понять замысел Петра можно, лишь имея представление о допетровской России. Состояние страны до Петра Герцен характеризовал как «оцепенение» [7, с. 337], не имевшее источника развития. Оцепенение, с его точки зрения, произошло из-за того, что русская церковь препятствовала просвещению - влиянию европейской культуры; русские нравы были «косные», «громоздкий механизм неумелого управления подавлял народ; правительство отдавало себе отчет в собственной неспособности». Из создавшегося положения было трудно выйти, «не взяв за образец Европу» [6, с. 165]. По мнению Герцена, препятствовало преобразованиям само правительство. Оно «оставалось все таким же замкнутым в исключительной национальности и питало дикую ненависть ко всякому нововведению» [6, с. 165].
А. И. Герцен не был склонен переоценивать элементы новизны в жизни царской семьи и правящей элиты в Московском государстве XVII в.. В его понимании традиции довлели над обществом и элитой. Неспособность власти понять значимость новаций стало важнейшей причиной ее косности, сдерживавшей развитие, полагал Александр Иванович. Вельможи лишь кичились должностями. Общество в допетровский период, по мнению Герцена, было невежественным и равнодушным. Абсолютизм, деспотизм и произвол губили Россию, утверждал Герцен, объясняя основные проблемы своего отечества «московского» периода. Герцен сознавал взаимозависимость самодержавия и крепостного права: монархия, имевшая неограниченную власть, дала права и дворянам над крестьяна-
ми: «Царизм, сам опиравшийся на неограниченную власть, по необходимости должен был покровительствовать покушению помещиков на права крестьян» [6, с. 168]. Всевластие царя стало причиной его произвола и подавления народа, превращенного в пассивную массу людей, не имевших влияния на политику: «злоупотребление со стороны правительства и пассивность со стороны народа» [6, с. 168].
По мнению Герцена, Россия в конце XVII в. стояла перед выбором - провести реформы на основе европейского опыта или «сгнить: «В этом невежественном, тупом и равнодушном обществе не чувствовалось ничего человеческого. Необходимо было выйти из этого состояния или же сгнить, не достигнув зрелости» [6, с. 166]. Преобразования, считал Герцен, были «настоятельной необходимостью» [6, с. 166]. Петровские реформы, названные Герценом революцией, спасли Россию. Ей надо было преодолеть произвол, невежество, бесправие народа. По мысли Герцена, ей нужна была культура, позволявшая решать эти задачи.
Между застоем и развитием как характеристиками общества, Герцен, будучи последователем Гегеля, выбирал развитие - условие жизнеспособности системы. Поскольку Петр привел огромную страну в движение, что сделать было очень сложно из-за косности даже правящей элиты, Герцен назвал его революционером: «Петр I привел государство в движение» [6, с. 168].
Петр руководствовался не теоретическими идеями, а преследовал цели «практические, жизненные, мирские, он не выходил за пределы действительности.... <...> Его воображение было занято другим, он мечтал об огромной России, о гигантском государстве, которое простерлось бы до самых глубин Азии, стало бы властелином Константинополя и судеб Европы» [6, с. 171]. По мнению Герцена, Петр перенес столицу из Москвы в Петербург, потому что Москва ничего не значила для человечества, она слабо усваивала влияние других цивилизаций. Ему надо было разорвать со старой Россией: «Чтобы совсем порвать со старой Россией, Петр I оставив Москву, восточный титул царя и переселился в порт на Балтийском море, где принял титул императора. Открывшийся таким образом петербургский период не был продолжением исторической монархии - то было начало молодого, деятельного, не знающего узды деспотизма, равно готового и на великие дела и на великие преступления» [6, с. 172]. По мнению Герцена, петербургский период стал новым этапом в истории России, так как она стала открытой для взаимодействия с Европой. В этом он видел главное достижение царя.
Период с Петра I Герцен назвал «петербургским», видимо, потому что Петербург был олицетворением царской политики взаимодействия России с Европой. Это название вошло в дискурс русских интеллектуалов XIX в.
Связью между московским периодом и петербургским было лишь стремление царей расширить государство, считал Герцен. Другие направления деятельности Петра были разрывом со старой Россией: «Од-на-единственная мысль служила связью между петербургским периодом и московским,— мысль о расширении государства. Все было принесено ей в жертву: достоинство государей, кровь подданных, справедливое отношение к соседям, благосостояние всей страны...» [6, с. 172]. Важна мысль Герцена о том, что Петр не только не разделял многих традиций Московского царства, но и протестовал против них, и сам царь «являл собою непрерывный протест против старой России» [6, с. 172-173]. Образ мыслей и жизни Петра приходил в противоречие с московскими обычаями. Невежеству и тщеславию старых бояр Петр противопоставил свободный выбор во всем. Опорой Петру служили «непреклонная воля и жестокость террориста» [6, с. 173], он остался верным своему замыслу
Последствием деятельности Петра стал раскол России на традиционную и новую. Новую Россию представляло «дворянство, все потомки бояр, все гражданские чиновники и, наконец, армия» [6, с. 174] - служилые люди, переехавшие в Петербург. Они быстро освободились от старых обычаев, подчинились царскому требованию вести европейский образ жизни. Петербург демонстрировал ев-ропейскость внешнего вида и этикета представителей высших слоев общества. Включив в свою среду высшие слои нации, Петербург преображал их образ жизни. Эта логика мысли Герцена объясняет название нового периода в российской истории -петербургский. Традиционную Россию представляли крестьяне, мещане, посадские люди. Она носила «национальную одежду», она ничего не восприняла «от европейской цивилизации» [6, с. 173]. Традиционная Россия осталась «вне движения и мероприятий правительства» [6, с. 173]. Народ охранял «свою национальность» от новой России, «которая приняла европейскую цивилизацию вместе с императорским деспотизмом» [6, с. 175].
Политика, осуществляемая «железной рукой Петра» [6, с. 176], имела одной из своих целей противопоставление европеизированного Петербурга традиционной России. Цель была достигнута, поскольку царь обладал волей и решимостью, полагал Герцен. В его видении, железная рука царя -главный метод трансформирования дворянства того времени. Петербург, по Герцену, изначально не представлял всю Россию, а противостоял ей. Город
транслировал одновременно европейские новации и волю царя-деспота. В орбите его влияния было, прежде всего, дворянство. Как видно, Герцен рассматривал создание города в контексте социокультурного раскола нации. Возведение Петербурга вело к углублению конфликта двух цивилизаций -традиционной и новой, дворянско-европейской.
А. И. Герцен очень осторожно оценивал результаты европеизации России, полагая, что идею свободы личности, являвшейся важнейшей составляющей цивилизации общества, усвоило лишь «незначительное меньшинство»: «Россия Петра I чувствовала себя сильной, юной, полной надежд. Она полагала, что свобода способна привиться с такою же легкостью, как цивилизация, забывая, что цивилизация еще не проникла дальше поверхности и является достоянием лишь очень незначительного меньшинства» [6, с. 196]. Герцен считал, что с эпохи Петра I национальную идентичность сохранял народ, на протяжении веков впитывавший православные ценности, а дворянство в значительной степени утратило ощущение принадлежности к русской культуре.
Используя петровский образ России как военного корабля, Герцен замысел царя создать европеизированный город сравнил с отправившимся в путь флагманом, ведущим за собой всю эскадру. Царь опустил паруса старых кораблей, лишив их возможности продолжать движение, и надул паруса Петербурга, обязав его заставить всю Россию следовать его фарватеру: «...опустил паруса ее, видя, что по этому прекрасному пути далее идти некуда; Петербургу Петр I поднял паруса, и он идет вперед до нынешнего дня» [8, с. 186].
По Герцену, в первой половине XIX в. многие интеллектуалы, защищавшие национальную идею, критически оценивали политику императоров в петербургский период и жизнь дворянства, ориентированного на европейскую культуру: «. возврат к национальным идеям естественно приводил к вопросу, самая постановка которого уже являлась реакцией против петербургского периода» [5, с. 231].
A. И. Герцен, как и другие западники, отметили возраставшую роль государства в российской истории [10, с. 196].
B. Г. Белинский, литературный критик, создавший в Петербурге в 1840-е гг. свой интеллектуальный кружок западнического направления, раскрыл свои представления о значении основания Петербурга в статье «Петербург и Москва», опубликованной в Отечественных записках» в 1844 г. Он воспринял национально-государственные идеи А. С. Пушкина о создании города на Неве, процитировав строки поэта в своем сочинении. «Деятельность Петра по сближению с западными стра-
нами Пушкин считал исторически оправданной, способствующей ее развитию» [9, с. 202].
Строительство города Белинский интерпретировал в историческом контексте: России необходимо было расстаться с азиатским устройством и сблизиться с Европой. Преобразование России, по мнению Белинского, Петр I связывал с выходом к Балтийскому морю. Многовековая история борьбы России за эти земли давала Петру основание для их возвращения. Приобретя земли на Балтике и закрепив их за Россией строительством города, государство обеспечивало развитие контактов с Европой и защищало свои северо-западные земли: «. Балтийское море. Прилежащие к нему страны исстари знакомы были русскому мечу; много пролилось на них русской крови, и оставить их в чуждом владении, не сделать Балтийского моря границею России значило бы сделать Россию навсегда открытого для неприятельских вторжений и навсегда закрытою для сношений с Европою» [2, с. 133]. В современной терминологии, Белинский предлагал рассматривать основание Петербурга в геополитическом контексте - взаимоотношения с европейскими странами, необходимости пресечь вторжение иноземных войск, защитить свои земли, расширить связи с Западом. Гений Петра, считал Белинский, заключался в понимании национальных интересов России: важности приобрести земли около Балтийского моря, что позволяло решать многие задачи: «Петр слишком хорошо понял это, и война с Швециею по необходимости сделалась главным вопросом всей его жизни, главною пружиною всей его деятельности» [2, с. 133].
В обществе бытовало представление о Петербурге как городе, не имевшем преданий, «исторической святыни», связи с родной страною, его строительством двигал расчет. В. Г. Белинский воспринимал эту точку зрения как отчасти ложную, отчасти справедливую [10, с. 323]. Петербург был обязан своим насильственным существованием воле самодержца, которому сначала надо было одержать победу над шведами, закрепить за Россией земли на Балтике. Поэтому, писал Белинский, Петр I в кратчайшие сроки должен был основать новый город. Причины переноса столицы в Петербург Белинскому представлялись следующими: Москва, расположенная в центре, была к тому же оплотом русской старины; Петербург находился на берегу Балтийского моря, связывающего страну с Европой; молодой город был творением Петра, он любил свой город, как дитя свое творение [3, с. 58-59]. Белинский соглашался с Пушкиным, что перенос столицы в Петербург был частью замысла Петра I сблизить Россию с Европой, укрепить позиции нашей страны на берегу Балтийского моря.
Русский литературный критик П. В. Анненков, входивший в петербургский кружок Белинского, подчеркивал, что все участники дискуссии о Москве и Петербурге были горячими патриотами. Он назвал эту дискуссию «невинным спором двух различных видов одного и того же русского патриотизма» [1, с. 203], поясняя свое отношение к западникам и славянофилам как идеологам национального самосознания. Москва ассоциировалась в сознании образованных людей с приверженностью к традициям, писал Анненков: «Москва делала консервативную оппозицию, на основании старых начал русской культуры» [1, с. 203].
Таким образом, в дискуссии сороковых годов XIX в. о значении строительства Петербурга из западнического сообщества приняли участие В. Г. Белинский, А. И. Герцен, П. В. Анненков. Герцен интерпретировал основание города в широком историко-культурном, цивилизационном контексте, подчеркивая, что «новая Россия», представленная Петербургом и живущим в городе высшим дворянством, одновременно сосуществовала со «старой Россией», ассоциировавшейся с крестьянством. Он полагал, что Петр I видел назначение Петербурга в транслировании европейской культуры и воли императора. Однако, как оценивал последствия этой политики Герцен, новая столица, создавая свои традиции социокультурной жизни, расширяла пропасть между традиционной цивилизацией и «петербургской». Белинский объяснял строительство города национальной задачей обеспечить безопасность России и потребностью сближения с Западом. Анненков, как и его единомышленники, возведение Петербурга связывал со стремлением Петра создать европейский город.
Достоинством западнической концепции, объяснявшей значение строительства города на Неве и переноса столицы из Москвы в Петербург, является оценка этого направления деятельности Петра I с точки зрения задач национального развития России в начале XVIII в., ее цивилизации и обеспечения суверенитета и безопасности. Западники не рассматривали тезис о случайности факта строительства крепости на Неве. Это событие они характеризовали в контексте всей политики Петра I. Имея достаточное представление о политике царя, они сделали свою выборку петровских идей и деяний. Она была обусловлена, во-первых, их убежденностью, сформированной под влиянием гегелевской диалектики, что развитие - фактор эволюции. Во-вторых, их представлением о деспотизме и крепостном праве, невежестве как обстоятельствах, определявших отсталость России. В-третьих, их взглядом на Европу как цивилизацию, сориентированную на интересы человека. Западники акцентировали свое внимание на тех направлениях дея-
тельности Петра I, которые обеспечивали цивилизацию общества - развитие просвещения, расширение свободы личности. Они высоко оценивали возведение Петербурга, расширявшего контакты России с Европой. В западнической концепции создания Петербурга выделяется идея Герцена, что Петербург не только имел европейские черты, но и диктовал волю царя-деспота. Двойное назначение Петербурга, по мысли Герцена, было проявлением противоречий в развитии России.
Библиографический список
1. Анненков, П. В. Литературные воспоминания [Текст] / П. В. Анненков / Вступит. статья В. И. Кулешова; коммент. А. М. Долотовой, Г. Г. Елизаветиной, Ю. В. Манна, И. Б. Павловой. -М. : Художественная литература, 1983. - 694 с.
2. Белинский, В. Г. Петербург и Москва [Текст] /
B. Г. Белинский // Собрание сочинений в 9 т. Т. 7. Статьи, рецензии и заметки. Декабрь 1843 - август 1845; подготовка текста В. Э. Бограда. - М. : Художественная литература, 1981. - С. 137-163.
3. Белинский, В. Г. Россия до Петра Великого [Текст] / В. Г. Белинский // Собрание сочинений в 9 т. Т. 4. Статьи, рецензии и заметки. Март 1841 - март 1842; подготовка текста В. Э. Бограда. - М. : Художественная литература, 1979. - С. 7-63.
4. Герцен, А. И. Москва и Петербург [Текст] / А. И. Герцен // Собрание сочинений в 30 т. Т. 2. Статьи и фельетоны 1841-1846, дневник1842-1845; подготовка текста М. Я. Блинчевская, Л. М. Добровольский. - М. : Художественная литература, 1955. - С. 33-42.
5. Герцен, А. И. Московский панславизм и русский европеизм [Текст] / А. И. Герцен // Собрание сочинений в 30 т. Т. 7. О развитии революционных идей в России, произведения 1851-1852 годов; подготовка текста С. А. Андреев-Кривич, Л. Р. Ланский. - М. : Художественная литература, 1956. - С. 231-248.
6. Герцен, А. И. О развитии революционных идей в России [Текст] / А. И. Герцен // Собрание сочинений в 30 т. Т. 7. О развитии революционных идей в России, произведения 1851-1852 годов; подготовка текста
C. А. Андреев-Кривич, Л. Р. Ланский. - М. : Художественная литература, 1956. - С. 133-263.
7. Герцен, А. И. Русский народ и социализм [Текст] / А. И. Герцен // Собрание сочинений в 30 т. Т. 7. О развитии революционных идей в России, произведения 1851-1852 годов; подготовка текста С. А. Андреев-Кривич, Л. Р. Ланский. - М. : Художественная литература, 1956. - С. 307-339.
8. Герцен, А. И. Станция Едрово [Текст] / А. И. Герцен // Собрание сочинений в 30 т. Т. 2. Статьи и фельетоны 1841-1846, дневник1842-1845; подготовка текста М. Я. Блинчевская, Л. М. Добровольский. - М. : Художественная литература, 1955. - С. 177-193.
9. Лихоманова, А. А. Национально-
государственные идеи А. С. Пушкина в поэме «Медный всадник» [Текст] / А. А. Лихоманова // Верхневолжский филологический вестник, № 4 (15). - Ярославль: РИО ЯГПУ 2018. - С. 200-206.
10. Сараева, Е. Л. Русское западничество: идеология национального самоорпделения [Текст] / Е. Л. Сараева. - Ярославль : Изд-во ЯГПУ им. К. Д. Ушинского, 2009. - 400 с.
Reference List
1. Annenkov, P. V. Literaturnye vospominanija = Literary memoirs [Tekst] / P. V Annenkov / Vstupit. stat'ja V. I. Kuleshova; komment. A. M. Dolotovoj, G. G. Elizavetinoj, Ju. V Manna, I. B. Pavlovoj. - M. : Hudozhestvennaja literatura, 1983. - 694 s.
2. Belinskij, V G. Peterburg i Moskva = St. Petersburg and Moscow [Tekst] / V G. Belinskij // Sobranie so-chinenij v 9 t. T. 7. Stat'i, recenzii i zametki = Collected works in 9 volumes. V 7. Articles, reviews and notes Dekabr' 1843 - avgust 1845; podgotovka teksta V Je. Bograda. - M. : Hudozhestvennaja literatura, 1981. -S. 137-163.
3. Belinskij, V. G. Rossija do Petra Velikogo = Russia before Peter the Great [Tekst] / V. G. Belinskij // Sobranie sochinenij v 9 t. T. 4. Stat'i, recenzii i zametki = Collected works in 9 volumes. V 4. Articles, reviews and notes Mart 1841 - mart 1842; podgotovka teksta V Je. Bograda. - M. : Hudozhestvennaja literatura, 1979. - S. 7-63.
4. Gercen, A. I. Moskva i Peterburg = Moscow and St. Petersburg [Tekst] / A. I. Gercen // Sobranie sochinenij v 30 t. T. 2. Stat'i i fel'etony 1841-1846, dnevnik 1842-1845 = Collected works in 30 volumes. V 2. Articles and feuilletons 1841-1846, diary 1842-1845; podgotovka teksta M. Ja. Blinchevskaja, L. M. Dobrovol'skij. -M. : Hudozhestvennaja literatura, 1955. - S. 33-42.
5. Gercen, A. I. Moskovskij panslavizm i russkij evropeizm = Moscow Pan-Slavism and Russian Euro-peanism [Tekst] / A. I. Gercen // Sobranie sochinenij v 30 t. T. 7. O razvitii revoljucionnyh idej v Rossii, pro-izvedenija 1851-1852 godov = Collected works in 30 volumes. V. 7. About development of the revolutionary ideas in Russia, works of 1851-1852; podgotovka teksta
S. A. Andreev-Krivich, L. R. Lanskij. - M. : Hudozhestvennaja literatura, 1956. - S. 231-248.
6. Gercen, A. I. O razvitii revoljucionnyh idej v Rossii = About development of the revolutionary ideas in Russia [Tekst] / A. I. Gercen // Sobranie sochinenij v 30 t. T. 7. O razvitii revoljucionnyh idej v Rossii, proizvedenija 1851-1852 godov = Collected works in 30 volumes. V. 7. About development of the revolutionary ideas in Russia, works of 1851-1852; podgotovka teksta S. A. Andreev-Krivich, L. R. Lanskij. - M. : Hudozhestvennaja literatura, 1956. - S. 133-263.
7. Gercen, A. I. Russkij narod i socializm = Russian people and socialism [Tekst] / A. I. Gercen // Sobranie sochinenij v 30 t. T. 7. O razvitii revoljucionnyh idej v Rossii, proizvedenija 1851-1852 godov = Collected works in 30 volumes. V. 7. About development of the revolutionary ideas in Russia, works of 1851-1852; podgotovka teksta S. A. Andreev-Krivich, L. R. Lanskij. - M. : Hudozhestvennaja literatura, 1956. - S. 307-339.
8. Gercen, A. I. Stancija Edrovo = Edrovo station [Tekst] / A. I. Gercen // Sobranie sochinenij v 30 t. T. 2. Stat'i i fel'etony 1841-1846, dnevnik 1842-1845 = Collected works in 30 volumes. V 2. Articles and feuilletons 1841-1846, diary 1842-1845; podgotovka teksta M. Ja. Blinchevskaja, L. M. Dobrovol'skij. - M. : Hudozhestvennaja literatura, 1955. - S. 177-193.
9. Lihomanova, A. A. Nacional'no-gosudarstvennye idei A. S. Pushkina v pojeme «Mednyj vsadnik» = A. S. Pushkin's national-state ideas in the poem «Bronze Horseman» [Tekst] / A. A. Lihomanova // Verhnevolzhskij filologicheskij vestnik, Verkhnevolzhsky philological bulletin№ 4 (15). - Jaroslavl' : RIO JaGPU, 2018. -S. 200-206.
10. Saraeva, E. L. Russkoe zapadnichestvo: ideologi-ja nacional'nogo samoopredelenija = Russian Westernism: ideology of national self-determination [Tekst] / E. L. Saraeva. - Jaroslavl' : Izd-vo JaGPU im. K. D. Ushinskogo, 2009. - 400 s.
Дата поступления статьи в редакцию: 20.01.2019 Дата принятия статьи к печати: 24.01.2019
