CC BY
99
Восстание декабристов, воспитанных в духе либеральной мысли времен Александра I, стало революционным «взрывом», вынесшим на поверхность рассуждения о конституционализме, окончательно сформировавшиеся во второй половине XIX в. В этот период впервые проявляется вовне и в столь массовой форме политическая борьба и высказываются мысли об ограничении государственной власти.
Всерьез вести речь о конституционном правосознании, причем с известными оговорками о его качестве, можно лишь в отношении второй половины XIX - начале XX вв. Многочисленные кружки, партии и движения, появившиеся в это время, исповедовали ценность народовластия, демократии и конституционализма. Но речи о правовой его основе практически не велось. На низкий уровень правосознания сетовал в начале прошлого века Б.А. Кистяковский, находя этому явлению достаточно прозаичное объяснение: «Притупленность правосознания русской интеллигенции и отсутствие интереса к правовым идеям являются результатом застарелого зла - отсутствия какого бы то ни было правового порядка в повседневной жизни русского народа» [1, с. 144].
Идеи конституционализма в России XIX в. наиболее основательно были осмыслены в работах выдающегося русского ученого П.Я. Чаадаева. В строгом смысле его творчество трудно отнести к какому-либо определенному течению философской и политико-правовой мысли. Однако общая направленность социально-философских воззрений мыслителя позволяет охарактеризовать его взгляды как близкие к либеральным.
Главным трудом жизни Чаадаева являются «Философические письма», определившие влияние исследователя на историю русской философии и сыгравшие немаловажную роль в его личной судьбе. После публикации первого письма в 1836 г. автор был объявлен сумасшедшим и подвергнут медицинскому надзору и домашнему аресту. Впоследствии эти письма оказали существенное влияние на ход и содержание полемики западников и славянофилов.
Анализируя более подробно идеи П.Я. Чаадаева, можно сделать следующие выводы относительно основного содержания созданного им философско-политического учения. Мир, по его мнению, есть результат воплощения творческих идей Бога, который в свою очередь предстает как высший разум, воплощающий идею первоначала мира. Хотя часто при рассмотрении религиозных вопросов он понимал Бога как мифологическую личность, созданную христианством. По Чаадаеву, существует три формы бытия: духовное, социальное и материальное. При этом духовное бытие является основой и причиной двух последующих. Разум играет главную роль в познании. При этом наука не может существовать без философии, теории, т.е. определенного рода обобщений. Чаадаев был убежден, что в процессе познания человек пользуется мировым разумом, поскольку отдельный разум человека не способен охватить и изучить всю сущность бытия.
В своих работах мыслитель пытался определить особенности и различия национальных сознаний двух противоположных миров - Востока и Запада. Нацию он представлял в качестве некоего совокупного индивида, а потому приписывал данному образу не только индивидуальный разум, но и индивидуальный дух. Поднимая вопрос русского менталитета, Чаадаев считал, что в России чувства всегда главенствуют над разумом, сознание русского человека пользуется скорее интуицией, чем логикой, и характеризуется отсутствием традиций. Недостатки дворянства он видел именно в этих особенностях русского менталитета.
Не оставил без внимания П.Я. Чаадаев и вопрос истории государства Российского и русского народа. В «Философских письмах» он указывает на непреодолимую отсталость русского народа от народов Запада. О судьбе России автор пишет: «У всех народов есть период бурных волнений, страстного беспокойства, деятельности без обдуманных намерений... Все общества прошли через такие периоды, когда вырабатываются самые яркие воспоминания, свои чудеса, своя поэзия, свои самые сильные и плодотворные идеи. В этом и состоят необходимые общественные устои. Эта увлекательная эпоха в истории народов, это их юность; это время, когда всего сильнее развиваются их дарования, и память о нем составляет отраду и поучение их зрелого возраста. Мы, напротив, не имели ничего подобного. Сначала дикое варварство, затем грубое суеверие, далее иноземное владычество, жестокое и унизительное, дух которого национальная власть впоследствии унаследовала, - вот печальная история нашей юности. Поры бьющей через край деятельности, кипучей игры нравственных сил народа - ничего подобного у нас не было. Эпоха нашей социальной жизни, соответствующая этому возрасту, была наполнена тусклым и мрачным существованием без силы, без
энергии, одушевляемом только злодеяниями и смягчаемом только рабством. Никаких чарующих воспоминаний, никаких пленительных образов в памяти, никаких действенных наставлений в национальной традиции. Окиньте взором все прожитые века, все занятые нами пространства, и Вы не найдете ни одного приковывающего к себе воспоминания, ни одного почтенного памятника, который бы властно говорил о прошедшем и рисовал его живо и картинно. Мы живем лишь в самом ограниченном настоящем без прошедшего и без будущего, среди плоского застоя. И если мы иногда волнуемся, то не в ожидании или не с пожеланием какого-нибудь общего блага, а в ребяческом легкомыслии младенца, когда он тянется и протягивает руки к погремушке, которую ему показывает кормилица» [2, с. 324-325].
По мнению В.С. Нерсесянца, П.Я. Чаадаев видел главную причину отсталости России в отсутствии связи между этапами ее истории, а также в отсутствии прогрессивных социальных и культурных традиций. Все это превращало Россию в общество без дисциплины форм, в частности дисциплины логики, права, социальных условностей. В сравнении с римско-католической семьей народов Россия как бы «отпала» от человеческого рода. В ней мало что знают об идеях «долга, справедливости, права, порядка». Христианство пришло сюда из Византии, которая перед этим была отторгнута от всемирного братства европейских народов. Россия оказалась непричастной к этому чудотворному источнику и сделалась жертвой монгольского завоевания. После освобождения та же изолированность мешала воспользоваться идеями, возникшими за это время у западных соседей, и привела к тому, что русский народ попал под еще более жестокое рабство крепостной зависимости. В то время как весь мир перестраивался заново, мы по-прежнему прозябали, забившись в свои лачуги, сложенные из бревен и соломы. «Словом, новые судьбы человеческого рода совершались помимо нас» [2, с. 332].
В своих произведениях П.Я. Чаадаев уделял большое внимание вопросу национального самосознания России. «Про нас можно сказать, что мы составляем исключение среди народов. Мы принадлежим к тем из иных, которые как бы не входят составной частью в род человеческий», и далее: «...а существуют лишь для того, чтобы преподать великий урок миру: то есть урок того, как и почему народ выпадает из рода человеческого и как вновь войти в его состав» [2, с. 326].
Философские воззрения П.Я. Чаадаева позволяют назвать его объективным идеалистом. Он был увлечен идеями католицизма и называл себя «христианским философом». Первым среди русских общественников Чаадаев высказал мысль об унаследованном от презираемой европейскими народами Византии православии как причине отсталости России.
Смело можно утверждать, что философские постулаты Чаадаева послужили началом разделения русской общественности на западников и славянофилов.
Период бурного развития либеральной мысли в рядах оппозиционной дворянской интеллигенции приходится на 30-40-е гг. XIX столетия. Данный период следует рассматривать как этап становления самобытной русской философии, которая начинается с постановки и осмысления вопроса об исторической судьбе России. В указанное время и формируются эти два противоположных течения русской социально-философской мысли: западники и славянофилы. И те и другие были «горячими патриотами», твердо верили в великое будущее своей родины, резко критиковали николаевскую Россию.
Основой идеологии западников, наиболее видными представителями которой были Т.Н. Грановский, К.Д. Кавелин, В.П. Боткин и П.В. Анненков, стало признание общности развития России и Запада. Западники признавали важность и полезность успехов европейской цивилизации, считая необходимым заимствование ее опыта Россией. Безусловно, они учитывали необходимость адаптации достижений Запада к русским условиям и традициям. В будущем, по мнению западников, Россия должна развиваться по буржуазному пути, который признавался универсальным. Западники чрезвычайно высоко оценивали деятельность Петра I, его реформы, которые повернули Россию на путь европейского развития. Высказываясь в пользу необходимости введения в стране конституционной монархии, западники полагали, что развитие государственного строя России рано или поздно само собой встанет на конституционный путь. Важной и первостепенной политической задачей они считали крестьянскую реформу.
Одним из создателей (совместно с С.М. Соловьевым и Б.Н. Чичериным) так называемой государственнической школы в истолковании истории России стал К.Д. Кавелин. Согласно его
представлениям, основу и движущую силу исторического процесса образует борьба личности за свободу и «постепенное изменение» общественных форм - от родовых отношений к семейным, которые в свою очередь уступили высшей форме общественных отношений - государству.
Помимо того что К.Д. Кавелин был замечательным публицистом и историком, он считается одним из ведущих юристов-цивилистов XIX в. Его основной заслугой в области изучения гражданского права является попытка обобщения и систематизации гражданского законодательства. Изучая правовые явления в области истории русского права и в действующем законодательстве по гражданскому праву, ученый утверждал, что область гражданского права ограничивается лишь правами и обязанностями, вытекающими из имущественных отношений и обязательств.
В противовес идеологии западников проводилась мысль славянофилов, отстаивавших историческую самобытность России, выделяя ее в отдельный мир, противостоящий Западу в силу особенностей русской истории, религиозности, особого стереотипа поведения.
Величайшей ценностью славянофилы считали православную религию, принципиально отличающуюся от рационалистического католицизма. Они утверждали, что у русских сложилось особое отношение к властям. Народ жил как бы в «договоре» с гражданской системой: мы -общинники, у нас своя жизнь, вы - власть, у вас своя жизнь. К. Аксаков писал, что страна обладает совещательным голосом, силой общественного мнения, однако право на принятие окончательных решений принадлежит монарху. Примером такого рода отношений стали, в частности, отношения между Земским собором и царем в период Московского государства, что позволило России жить в мире без потрясений и революционных переворотов. «Искажения» в русской истории славянофилы связывали с деятельностью Петра Великого, который «прорубил окно в Европу», нарушил договор, равновесие в жизни страны, отклонил ее от начертанного Богом пути.
Либеральные идеи западников и славянофилов оказали существенное влияние на развитие политической мысли в конце XIX - начале XX вв.
Также в 30-40-е гг. в русской общественно-политической жизни начинается формирование революционно-демократической идеологии, основателями которой стали В.Г. Белинский и А.И. Герцен. Они резко выступали против теории «официальной народности», разработанной министром народного просвещения графом С. Уваровым, суть которой заключалась в следующей формуле: «Самодержавие, православие, народность». В.Г. Белинский и А.И. Герцен критически относились к взглядам славянофилов, доказывали общность исторического развития Западной Европы и России, высказывались за развитие экономических и культурных связей с Западом, призывали использовать в России новейшие достижения науки, техники, культуры. Однако, признавая прогрессивность буржуазного строя по сравнению с феодальным, они выступали против буржуазного развития России, замены феодальной эксплуатации капиталистической.
После подавления революционного движения 1848 г. Герцен переоценивает западноевропейский путь развития и приходит к мысли о том, что русская деревенская община содержит зачатки социализма, который найдет осуществление в России скорее, чем в какой-либо другой стране. А.И. Герцен и В.Г. Белинский считали основным средством преобразования общества классовую борьбу и крестьянскую революцию. Герцен был первым, кто в русском общественном движении воспринял идеи утопического социализма, получившего в то время широкое распространение в Западной Европе. Герценовская теория русского общинного социализма дала мощный импульс развитию социалистической мысли в России.
Шестидесятые годы были отмечены появлением новых проблем в идейном содержании общественных движений. Этот период полон радикальными программами и не менее радикальными общественными акциями. По мнению В.С. Нерсесянца, видным представителем русского утопического социализма стал Н.Г. Чернышевский.
Характеризуя политико-правовую мысль середины XIX в., необходимо отметить, что если до 60-х гг. в общественном движении основную роль играла дворянская интеллигенция, то к 60-м гг. в России возникает разночинная интеллигенция (разночинцы - выходцы из различных сословий: духовенства, купечества, мещанства, мелких чиновников и т.п.).
Н.Г. Чернышевский являлся сторонником крестьянской революции, свержения самодержавия и установления республики, политические воззрения которого предусматривали освобождение крестьян от крепостной зависимости, уничтожение помещичьего землевладения. Конфискованная земля
должна была передаваться крестьянским общинам для распределения ее между крестьянами «по справедливости» (уравнительному принципу). Община при отсутствии частной собственности на землю, периодических переделах земли, коллективизме, самоуправлении должна была предотвратить развитие капиталистических отношений в деревне и стать социалистической ячейкой общества.
В 1863 г. по обвинению в сочинении листовки «Барским крестьянам от их доброжелателей...» Н.Г. Чернышевского приговорили к семи годам каторги и вечному поселению в Сибири. Только к концу жизни, в 1883 г., он был освобожден. Находясь в предварительном заключении в Петропавловской крепости, автор написал свой знаменитый роман «Что делать?», по недосмотру цензора опубликованный в «Современнике». На идеях этого романа и образе «нового человека» Рахметова воспитывалось потом не одно поколение российских революционеров.
Программу общинного социализма взяли на вооружение народники, партия социалистов-революционеров. Ряд положений аграрной программы был включен большевиками в «Декрет о земле», принятый II Всероссийским съездом Советов. Идеи А.И. Герцена и Н.Г. Чернышевского воспринимались по-разному. Радикально настроенная интеллигенция (в первую очередь, студенческая молодежь) расценивала идею общинного социализма как призыв к непосредственному действию, более умеренная ее часть - как программу постепенного продвижения вперед.
В 70-х гг. XIX в. начинает зарождаться самое радикальное «революционное» народное движение, основной движущей силой которого становятся бунтари-бакунинцы, впередовцы, террористы и конституционалисты.
Ярким представителем радикального движения в России выступал М.А. Бакунин, чье имя связано с зарождением и распространением идей одного из движений ультрареволюционного социализма -коллективистского анархизма. Его политическая программа вырабатывалась в период становления организованного рабочего движения и работы Интернационала, начала легальной деятельности рабочих партий.
Осмысление политико-правовых проблем
М.А. Бакунин осуществлял не с помощью формального догматического анализа существующих государственных законов или иных установлений, а в рамках естественноправовой традиции трактовки прав личности и обязанностей должностных лиц государства. Все юридические законы, в отличие от законов природы и заурядного правила общежития, являются, по Бакунину, внешне навязанными, а потому и деспотическими. Политическое законодательство как законодательство, создаваемое «политическим государством», неизменно враждебно свободе и противоречит естественным для природы человека законам. Игнорирование этих естественных законов ведет к подчинению неестественному, «юридическому», искусственно создаваемому праву и тем самым способствует возникновению и распространению олигархии. Всякое законодательство, таким образом, порабощает человека и одновременно развращает самих законодателей [3, с. 567].
Важнейшей гарантией обеспечения свободы М.А. Бакунин не без основания считал контроль над государственной властью. По его мнению, совершить социальную революцию означало разрушить все учреждения неравенства и насилия, и в первую очередь государство. Анархическая критика государственной организации властвования была направлена на государство как форму приобщения к власти определенных социальных групп, сверхбюрократизированное средоточие управления местной жизнью из одного центра, способ «присвоения многих отправлений общественной жизни в руках немногих».
Общественное движение во второй половине XIX в., в отличие от предшествующего времени, стало важным фактором политической жизни страны. Многообразие направлений и течений, взглядов по идейно-теоретическим и тактическим вопросам отразило сложность общественной структуры и остроту социальных противоречий, характерных для переходного времени пореформенной России. В общественном движении второй половины XIX в. еще не сложилось направление, способное осуществить эволюционную модернизацию страны, но были заложены основы для формирования в будущем политических партий.
Литература
1. Кистяковский Б.А. В защиту права (интеллигенция и правосознание) // Интеллигенция. Власть. Народ: Антология. М., 1993.
2. Чаадаев П.Я. Полное собрание сочинений и избранные письма. М., 1991. Т. 1.
3. История политических и правовых учений / Под ред. В.С. Нерсесянца. М., 1998.
