CC BY
60
Р.Б. Татаева
канд. филол. наук, доцент, кафедра литературы и методики ее преподавания, ФГБОУ вПо «(Чеченский государственный педагогический институт», г. Грозный e-mail: [email protected]
ОСМЫСЛЕНИЕ ПИСАТЕЛЯМИ ИСТОРИКО-ГЕРОИЧЕСКОГО ПРОШЛОГО ЧЕЧЕНЦЕВ В ГОДЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Аннотация. В статье анализу подвергались произведения известных писателей о событиях историко-героического прошлого чеченцев в годы Второй мировой войны, манкированные и неучтенные в советскую эпоху.
Ключевые слова: проблема; трагедия; катастрофическая ситуация; специфика.
R.B. Tataeva, Chechen State Pedagogical Institute
CONCEPTION OF WRITERS ABOUT EVENTS OF ISTORIKO-HEROIC THE PAS OF CHECHENS IN YEARS OF
THE SECOND WORLD WAR
Abstract. In the article works of the known writers were exposed to the analysis about the events of istoriko-heroic the pas of Chechens in the years of the second world war, mankirovannye and not taken into account in a soviet epoch.
Keywords: problems; tragedy; catastrophic situation; specific.
Из века в век войны и аккомпанирующие им трагедии вовлекали писателей в круговорот форсированных событий. Именно на войне писатели обнаружили новые, наиболее точные грани человеческих душ, неведомые глубины и пределы их возможностей, более того, «...писатели помогли увидеть врага» [13, с. 257]. Художнику с притязаниями, сопряженными с изображением военной действительности, надлежало «.осмыслить длительный путь, пройденный родиной, давать картины не только широкие, но глубоко продуманные, характеры не только резко очерченные, но сложные, многосторонние» [12, с. 3].
Показательна в этом отношении корреспонденция с фронта Ю. Крымова, в которой автор делится мнением о новой, неведомой ему ситуации на войне: «Вообще к войне привыкаешь и начинаешь видеть ее деловую будничную сторону. Но, странное дело, у меня нет такого ощущения от войны, какое я чувствовал у всех участников 14-го года. Роман Ремарка «На Западе без перемен» совершенно не соответствует моему восприятию. Гораздо ближе «Война и мир». Я присутствую при невиданной войне, небывалой в истории. Многое я вижу такого, о чем будут писать еще через сто лет. Это действительно Великая Отечественная война. И под ее дыханием малые люди становятся титанами. Это война - удивительная. Все мои прогнозы померкли перед действительностью. Это - грандиозная эпопея, и в ней есть все для создания такой книги, как «Война и мир». Когда я шел на войну, я думал, что это будет что-то вроде войны, изображаемой Ремарком, Барбюсом и другими писателями, которые изображали войну 14-го года. Ничего похожего! Самое близкое в литературе к тому, что я вижу, это «Война и мир» [3, с. 117].
Следовательно, интерес к феномену войны для человека творческого, в основном, обусловлен побуждениями Л. Толстого, а именно - «когда один солдат убивает другого солдата». Известно, что многие писатели были очевидцами военных событий, и это давало им право на индивидуальную концепцию и денонсацию апологетики войны, право анализировать скрытые механизмы военных конфликтов. Об истинном месте войн и революций в судьбах людей, задолго до Второй мировой войны, писали О. Бальзак, Э. Золя, В. Гюго и другие писатели, полагая, что именно «. в экстремальной военной обстановке полнее раскрываются характеры героев» [2, с. 31].
Война стала неисчерпаемым материалом для писателей, непосредственно участвовавших в ней (М. Шолохов, К. Симонов, В. Некрасов, В. Быков, Г. Бакланов, Х. Ошаев, М. Лукин и др.). Примечательно высказывание о войне поэта А. Суркова: «Мы стали все придирчивей и резче, изведав треволнения войны. Для нас теперь поступки, люди, вещи дрожащим светом битв освещены» [1, с. 143].
Осмысление проблемы войны в чеченской литературе было сложным, в силу полифоничности сложившейся послевоенной ситуации. Интерес для исследования представляли произведения русскоязычных писателей Чечни: «Слово о полку Чечено-Ингушском», «Брест - орешек огненный» Х. Ошаева, «Музыка для победителей», «Фронтовые были» П. Волкова, «Поединок» Л. Цирульникова, «Когда-то была война» Ю. Агаджанова, «Гарем Ефрейтора» Е. Чебалина. В данных произведениях в форме художественной летописи и «дневников войны» отражен многообразный колорит военной жизни. Это - произведения, рассказывающие о судьбах людей на фронте и об их сокровенных размышлениях, где «тема человека на войне решалась в произведениях писателей, как тема народа, что утверждалось единством судьбы на-
родной и судеб человеческих» [6, с. 17].
Писателями «... исследовались нравственные истоки, духовный потенциал героического деяния, совершенного нашим народом, открылись новые грани, новые стороны подвига советского солдата на войне» [4, с. 194]. Так, в романе Е. Чебалина «... действия разворачиваются в не зависимости от судьбы, а от поступка к случаю, т.е. герои живут произвольно, в силу того, что у них нет константных правил и знаний судьбы. Данный путь включает в себя расстояние от фатума до избранного произвольно - действия, от пространственного поступка до - хаоса. Однако обозначенные в романе проблемы основаны на нравственности, религиозности и перманентно выступают как превратности судьбы» [9, с. 88].
В произведениях С.-Б. Арсанова, X. Ошаева, М. Лукина, П. Волкова, Е. Чебалина и других предельно насыщенно отражена полифония эпохи, включая вопросы патриотизма, религии, национальной самобытности, социального различия, которые в определенные исторические промежутки приобретали исключительную важность. Нередко религиозность сочеталась с расчетом, консерватизмом, с ограниченностью интересов семейно-родовых общин, за которые жестоко боролись. Как правило, «... в центре произведений - герои, создающие новую историю, поэтому писатели, создавая образы героев определенных эпох, раскрывали внутренний мир, психологию, в которой видели выражение национального духа народа. Исследуя уровень подсознания героев, тайные движения человеческой души, они раскрывали «ностальгию героев о минувшем времени» и прекрасной будущей эпохе» [9, с. 153].
Активное развитие военной темы в чеченской литературе прослеживается с 60-80 гг. прошлого века. Появились произведения исторического содержания «От Терека до Эльбы» М. Висаитова, «Звери» Х. Осмиева, «Дубовая роща» А. Бокова, «Раненая анкета» З. Муталибова (произведения выходили на русском и родном языках). Отличительной чертой названных выше произведений стала их автобиографичность и близость к мемуарному жанру, придающая изображению войны достоверность и точность. При этом в них сочетаются возвышенный лиризм и высокая художественность.
Ремарочные отступления авторов с размышлениями и воспоминаниями героев стали не просто характерными особенностями, а функциональными свойствами художественной манеры и творческой индивидуальности писателей. Эти обобщения, четко выделившиеся в произведениях, насыщены глубокой любовью к родине и друзьям, которые остались в тылу и на полях сражений. Показательно и то, что на фоне героики Великой Отечественной войны в этих произведениях наблюдается осознанная мысль о фатальности судьбы человека и страны.
Полярность расцвета и становления чеченской прозы на историческую тему обусловлена катастрофичной ситуацией из-за сложных коллизий людей военного поколения, сопряженных с трагедией жертв сталинских репрессий. Писатели признают, что катастрофа неизбежна, а значит, является началом новой эпохи. Для усиления идейного содержания произведений чеченские писатели обращались к проблеме характера героя на войне, которая могла быть решена только в определенных условиях. Нередко авторы стремились передать в характерах героев особо индивидуальное, отождествляющее их с фольклорными героями и традициями, что объединяло восторженность национальных чувств с образной спецификой народного творчества. Ярким примером тому явилась книга Халида Ошаева «Слово о полку Чечено-Ингушском», которая относится к художественно-документальному жанру. В жанровом отношении книга Х. Ошаева восходит к традициям русской литературы, а именно к жанру «Слова». Ярчайшим примером этого жанра является «Слово о полку Игореве», но оно применимо уже к другой исторической ситуации и эпохе.
Книга «Слово о полку Чечено-Ингушском» Х. Ошаева состоит из двух повестей - «Брест - орешек огненный» и «255-й Чечено-Ингушский», - с рассказами-очерками о героях, воевавших в Брестской крепости и под Сталинградом, а также двух рассказов-былей «Нарушители его воли» и «Чайра». Х. Ошаев систематизировал рассказы очевидцев и участников обороны цитадели, дополнил их историческими документами и фактами: «Для защитников крепости дни и ночи слились в какое-то сплошное смутное марево, где нет ни часов, ни минут, ни сна, ни отдыха, потому что противник беспокоил и не переставал ни на минуту» [7, с. 16].
В духе В.П. Некрасова им были представлены эпизоды, где изображены страдания раненых, жен и детей офицерского состава. Трагедия осажденных в форте умножилась тем, что немецкие диверсанты вывели из строя электричество и водопровод. Особо ярко изображено автором состояние ужаса солдат, в который их ввергли смерть и крики детей, их сознание отказывалось видеть и слышать реальность: «Иные бойцы не выдерживали, шли за стену с риском для жизни и приносили детям и раненым котелок воды. А иные из них так и остались у берега с вывалившейся из рук посудиной. (...) Потом начался голод. Щеки и глаза у бойцов ввалились, губы потрескались, худые, пыльные, бронзовые лица заросли щетиной. Но глаза у всех горели неугасимой злобой и ненавистью к врагу» [7, с. 34].
Отдельные повествования в книге ведут оставшиеся в живых участники обороны. Так, при написании некоторых глав широко использовался труд подполковника А. Крупенникова, приложены мемуары генерал-полковника Л.М. Сандалова, бывшего начальника штаба 4-й армии. Воззвание Х. Ошае-ва тождественно словам В. Субботина, который писал: «Я не люблю безымянных братских могил, как и условных символических памятников. Я бы каждое имя выбил на граните. Всех, кто лежит в своих затерянных могилах. По всей Европе. По всей России. В могилах с холмиками и без холмиков. Все - и живые, и мертвые - достойны славы. Мертвые - тем паче. Никто не должен быть забыт. Никого нельзя забывать» [8, с. 292-297].
Высокую оценку книге Х. Ошаева дал М.Н. Музаев: «... выход в свет неизданных ранее произведений Халида Ошаева не только существенно дополняет наши представления о его творческом наследии, но и является вкладом в разработку важнейших страниц чеченской истории» [5, с. 3].
Правда об участии депортированных народов в Великой Отечественной войне была запрещена. Так, в 1973 г. на X съезде Чечено-Ингушского пленума обкома КПСС подвергся критике двухтомник «Очерки истории Чечено-Ингушской АССР», что являлось очередным прессингом творчества чеченских и ингушских писателей. Скрупулезному анализу подвергались произведения чеченских писателей с целью сохранения рамок исторической концепции, созданных в советскую эпоху. Однако, вопреки сложившемуся мнению идеологов с манкировкой относящихся к истории Чечни, писатели продолжали рассказывать правду об историко-героическом прошлом чеченцев и ингушей.
Правда о важнейшем историческом периоде в жизни чеченского народа, а именно - об истори-ко-героическом прошлом чеченцев и ингушей, участвовавших в Великой Отечественной войне 19411945 гг., воспроизведена в произведениях русских писателей гуманистического направления: А. Горлова «Огненный, огненный конь», Н. Попеля «В тяжелую пору», А. Чуксина «Орлиное племя», А. Попова «Революционная Чечня в огне сражений», Р. Белевитнева «Прометей в танковом шлеме», Г. Пенежко «Записки советского офицера», П. Лебедева «Казбек принимает бой» и.т.д. Это определило их гражданское и творческое мужество и преданность советскому народу в период испытаний.
Особенность их творчества заключается в том, что на документальной основе эти писатели запечатлели великое единение людей на войне, имеющее важное историческое значение. Творчеству одного из них, З. Муталибову, Х. Туркаев дает следующую оценку: «Его творчество характеризуется стремительным расширением тематического диапазона, углублением содержания, повышением писательского мастерства» [11, с. 187]. А в книгах Н.К. Попеля «В тяжелую пору» и В. Пенежко «Записки советского офицера» рассказывается о подвиге командира танкового батальона М. Мазаева. Оба писателя, независимо друг от друга, показали героизм М. Мазаева и типизировали образ чеченца на войне.
Отличительной особенностью книги Г. Пенежко является то, что в основу повествования положены записи его фронтовых дневников, которые автор вел с первых дней войны и до ее конца. И эти его дневниковые записи о подвиге М. Мазаева помогли восстановить историческую правду. Но особенно глубоко раскрыть характер М. Мазаева удалось Р.А. Белевитневу в художественно-документальной повести «Прометей в танковом шлеме». И автор, и герой повествования оба были боевыми друзьями и близкими товарищами. Писатель раскрыл богатый духовный мир М. Мазаева, его мужество и великодушие.
Писатель А. Горлов в романе-хронике «Огненный, огненный конь» рассказал о пулеметчике Х. Нурадилове, которому посвящены поэтические строки Е. Долматовского и Н. Сергеева. А. Горлов восторженно относится к своему герою, показывая его на фоне военных событий вместе с боевыми товарищами, и это сделало всё повествование насыщенным и острым. Такой подход позволил писателю передать настроение бойцов, рассказать о повседневности их быта. Созданная контрастность подчеркивает интернационализм и идейную возвышенность защитников родины, выражаемых в единении советского народа и в индивидуальной обрисовке каждой отдельной судьбы солдата.
У большинства писателей «смутной эпохи» была потребность писать о войне, поскольку выстраданные убеждения, добытые на полях войны, были подтверждены достоверными фронтовыми записями. Конечно же, в них нет и не было стройного сцепления событий и характеров, а были «... внезапно вторгшиеся в поле зрения писателя факты и порождаемые ими впечатления, которые характерны для военной действительности, в которых существуют и цельность, и последовательность, и внутренняя связанность» [1, с. 143].
В целом же, тема «человек и война» является перманентно актуальной в мировом литературном процессе. Совершенно справедливо по этому поводу сказал Л. Тимофеев: «. художник может не писать о войне, но обязан писать войной, то есть воспринимать любое явление жизни в аспекте центрального конфликта, его определяющего, хотя бы о нем он непосредственно и не говорил» [10, с. 90].
Список литературы:
1. Гринберг И. Два крыла литературы. - М., 1982.
2. Кацаев С-Х. Писатель и война: (эссе) // Вайнах. - 2003. - № 5.
3. Крымов Ю. Письма с фронта, 27 июня - 19 сентября 1941года // Знамя. - 1944. - № 3.
4. Ломидзе Г. Испытание на нравственную прочность // Ленинизм и судьбы национальных литератур. - М., 1972.
5. Музаев Н. «Слово о полку Чечено-Ингушском» Х. Ошаева // Вайнах. - 2004. - № 5.
6. Мусаев Х. Тема Великой Отечественной войны в чеченском и ингушском рассказе / Х. Мусаев, Р. Ужахова // Чеченский и ингушский рассказ (проблемы жанра). - Грозный, 1987.
7. Ошаев Х. Брест - орешек огненный // Битва за крепость. - Грозный, 1990.
8. Субботин В. Как кончаются войны. - М. 1968.
9. Татаева Р.Б. Осмысление исторических проблем в русскоязычной чеченской прозе 20-90гг. ХХ века: монография. - Назрань: Пилигрим, 2011. - 160 с.
10. Тимофеев Л. По воле истории // На пути к зрелости. - М., 1979.
11. Туркаев Х. Писатели Чечни / Туркаев Х., Кусаев А. - Грозный, 2005.
12. Федин К. У порога // Литературная газета. - 1945. - 1 января.
13. Эренбург И. Война (апрель 1943 - март 1944). - Москва, 1944.
