CC BY
299
УДК 130.2:141.78
И.С. Белова
«Ослабленное мышление» - метафизическая травма современной культуры: по мотивам Джанни Ваттимо
В статье анализируется одна из версий травмирующего влияния культурной ситуации постмодерна на различные сферы человеческого мышления и исторической деятельности, перспективы и возможности человеческой свободы в данных обстоятельствах, особенности философских, религиозных, политических и художественных исканий в условиях трансформированного восприятия человеком истории и ее смыслов.
Ключевые слова: ослабленное мышление, прозрачное общество, традиция и традирование, орнаментальный характер культуры, нигилистическая герменевтика
Irina S. Belova
«Weakened thinking» - metaphysical trauma of modern culture: based on work by Gianni Vattimo
One of the version of traumatic influence of modern cultural situation of post-modern on different spheres of human thought and historical activity; perspectives and possibilities of human freedom in given circumstances; features of philosophical, religious, political and artistic searches in the condition of transformed perception of history and its meanings by a person are revised in this article.
Keywords: weakened thinking, transparent society, tradition and traditioning, ornamental nature of culture, nihilistic hermeneutics
Размышляя о социальных изменениях в современном обществе, представители разных социальных наук пытаются сформулировать или смоделировать на основе интерпретации этих трансформаций спектр последствий (иногда необратимых) для человеческого сознания, миропонимания и действия в этом меняющемся мире культуры. Среди подобного рода «моделей» определенный интерес, с нашей точки зрения, представляет версия современного итальянского философа Джанни Ват-тимо.
Прежде, чем обратиться к изложению сути поставленной проблемы, характеристикам современной культуры, с которыми связана принадлежащая ему философская метафора-диагноз «ослабленное мышление», позволю себе несколько слов о самом авторе, ибо он не является широко известным в нашей стране. Джанни Ваттимо родился в Турине в 1936 году, окончил Гейдельбергский и Туринский университеты, с 1964 года - профессор философии Туринского университета, а также приглашенный профессор Колумбийского и других американских университе-
244
• Труды Санкт-Петербургского государственного института культуры и искусств • 2015 •
Раздел II. Искусство в зеркале социологии
тов, член нескольких комиссий Европарламента; лауреат премии Ханны Арендт за 2002 год в области политической философии.
В русскоязычном философском пространстве имя Ваттимо впервые «зазвучало», пожалуй, в конце 90-х годов ХХ века, когда при поддержке фонда Сороса был издан в переводе с итальянского четырехтомный учебник Реале Дж. и Антисери Д. «Западная философия от истоков до наших дней»1. И только в последнее десятилетие с интервалами в два-три года были переведены на русский язык и изданы малыми тиражами основные работы философа: «Прозрачное общество»2, «После христианства»3, «Техника и существование»4, а также - несколько небольших статей и интервью. (В скобках заметим, что подавляющее большинство произведений этого автора переведены на все европейские и многие восточные, вплоть до китайского, языки).
Несмотря на то, что в фокусе интересов Ваттимо, безусловно, оказалась история философии в целом, а, в частности, философия ХХ века, - центром его философского и личностного высказывания является рубеж XX-XXI веков, культурная ситуация этого рубежа и возможности личности в ситуации постмодерна, которые он разворачивает прежде всего, обращаясь к метафоре «прозрачное общество». Следует упомянуть, что обращение к прозрачности как характеристике современного общества присуще многим мыслителям постмодернизма: если в философских энциклопедиях постмодернизма 2001 года этого термина в отдельности еще нет, то в «Новейшем философском словаре "Постмодернизм"» он уже присутствует. Прозрачность здесь рассматривается как понятие, характеризующее «влияние информации и массмедиа на механизмы социальной организации, означающее возможность исчерпывающего представления общественных структур и индивидов в общем поле информации»5. При этом освоена своеобразная парадоксальность прозрачности: с одной стороны, с нею связана новая степень свободы; открытость и доступность информации стали частью повседневной жизни. С другой стороны, прозрачность открывает беспрецедентные возможности для осуществления тотального надзора, контроля и тотализации власти в целом6.
Сам Ваттимо подчеркивает, что выражение прозрачное общество вводится им «с вопросительным знаком», (думается, что отсюда и кавычки, в которые взято название книги), но он проясняет свои цели, заявляя, что намерен утверждать следующее: размывание, рассеивание единой истории к рубежу XX-XXI веков и последовавшее крушение прежних моделей и эталонов постижения смыслов истории, претензий человеческого знания на достижение своеобразной прозрачности социальных и личностных процессов для познающего их субъекта, привели в итоге к краху утопии абсолютной самопрозрачности общества, в котором живет современный человек. Для итальянского философа, помимо этих указанных, важны еще и следующие обстоятельства:
• Том 206 • Социология культуры: опыт и новые парадигмы • Часть 1 •
245
Раздел II. Искусство в зеркале социологии
а) в рождении общества постмодерна решающая роль принадлежит масс-медиа;
б) масс-медиа характеризуют это общество не как общество более «прозрачное», больше осознающее себя, более «просвещенное», но как общество более сложное, даже хаотичное, и, наконец -
в) именно в этом относительном хаосе коренятся наши надежды на эмансипацию7.
О личностных надеждах и шансах автор этой статьи уже писал прежде8, сейчас же речь пойдет более подробно о тех последствиях, которыми оказалось чревато прозрачное общество на территории человеческого мышления, мировосприятия, понимания человеком истории, современности и своего места в ней. Для их исследования необходимо прокомментировать еще одно важное понятие (или опять метафору) Джанни Ваттимо, а именно - ослабленное мышление. Так назывался сборник статей единомышленников, изданный в 1983 году совместно с Альдо Ро-ватти, среди авторов был и Умберто Эко. Характеристике этого ослабленного (или «дебольного») мышления посвящены и многие страницы книги Ваттимо «Конец модернизма», вышедшей в 1985 году. На страницах этой книги и в очерке «Диалектика, различие и дебольное мышление» итальянский философ подчеркивает суетность претензий философии и социальных наук на обладание первой и последней истиной; в его видении распались понятия всеобщего унитарного смысла истории, абсолютной истины, эксгумация которых не обещает ничего утешительного. Дебольное мышление символизирует (или открывает для себя) конец стабильной структуры бытия и конец эпохи философского модерна от Декарта до Ницше с ее доминантными идеями просвещения разума и прорыва к предельным основаниям. По определению Ваттимо, переход от модерна к постмодерну, к «слабой мысли» -есть переход от сильных стабильных структур к слабым структурам, от сильных единств - к слабым множествам, от господства - к свободе, от авторитарной власти - к демократии9. Образ рациональности меняется на глазах, ее потенции ослабляются, но это не означает сдачи позиций, капитуляции или простой констатации этой множественности. Именно на основании этой слабости мышления и хаотической «прозрачности» Ваттимо будет исследовать, найдет и обоснует возможности и шансы современной личности, как творческой, думающей, ищущей, так и живущей обыденной жизнью. Достаточно очевидно, что эти шансы и возможности, в первую очередь, представляют собой возможности духовные, возможности мышления, возможности самоощущения человека в мире, утратившем свою цельность как единой истории, универсальной системы ценностей, общего для всех эталона рациональности и т. д.
В данной статье предпринята попытка исследовать основные проявления «ослабленного мышления» на таких человеческих «территориях», как философия
246 • Труды Санкт-Петербургского государственного института культуры и искусств • 2015 •
Раздел II. Искусство в зеркале социологии
и познание, религия и искусство, политика и педагогика - без претензии на всю полноту обзора и анализа, но со стремлением сохранить своеобразие поисков самого Джанни Ваттимо, для которых характерно постоянное пересечение смыслов, взаимодополнение одних возможностей другими, а также - постоянный диалог со своими предшественниками и современниками, прямо или косвенно высказывавшимися по поводу поставленных вопросов.
Возвращаясь к упомянутым выше кавычкам и вопросительному знаку в адрес метафоры «прозрачное общество», уточним отношение Ваттимо к обеим сторонам влияния прозрачности на современное общество. Он считает, что философы и социологи XX века сместили вектор внимания и смысловое ударение, в первую очередь, на тотальную надзорную и контролирующую природу этого социального феномена. Этот же крен «прочитывается» зачастую и в работах отдельных постмодернистских мыслителей. Самого Джанни Ваттимо больше интересует та сложная «хаотичность» постмодерна, с которой он и связывает и слабости мышления, и его новые трансформации и шансы.
В первую очередь, безусловно, необходимо уяснить, в чем проявляется ослабление мышления во взглядах на историю. Уже XIX век, который зачастую определяют «веком истории», вплотную подошел к открытиям, ставящим под сомнение идею однолинейного исторического прогресса, в двадцатом веке одним из трагических ощущений истории стало, по определению К. Ясперса, открытие, что истории нет никакого дела до судьбы отдельного человека. По мнению Ваттимо, к рубежу XX-XXI веков стало уже невозможно не замечать, что история «распалась» на «различные истории различных культур», произошел политический и практический крах европоцентризма, повлекший за собой новые возможности плюралистического исторического культурного развития, отсутствие в котором единого историкокультурного горизонта с необходимостью приведет к трудному поиску консенсуса, культурных диалогов, нового отношения к «чуждому» и «чужому»10. С этим основанием связан в какой-то мере раскол единой рациональности, в силу которого мир всеобщей коммуникации «взрывается», превращаясь во множество локальных рациональностей. Джанни Ваттимо обращает внимание на то, что в обществе коммуникации на основании различий между локальными рациональностями, между «диалектами» происходит опыт встречи с другими мирами, что, в свою очередь, более мощно дает опыт свободы. Эмансипирующий смысл высвобождения различий и «диалектов» состоит, с его точки зрения, скорее, в общем эффекте потерянности, которым сопровождается этот процесс. «Если я говорю на своем диалекте, то есть существую в мире, состоящем из диалектов, то я буду осознавать, что я пользуюсь не единственным (и не единым) «языком», но именно одним из диалектов среди многих. Если я в этом мире множественности культур придерживаюсь определенной системы ценностей: религиозных, эстетических, политических, этнических - то у меня будет ясное осознание историчности, случайности, ограниченности всех
• Том 206 • Социология культуры: опыт и новые парадигмы • Часть 1 •
247
Раздел II. Искусство в зеркале социологии
этих систем, начиная с моей собственной»11. При этом сам процесс либерализации различий не является неизбежным отказом от всяких правил или грубым проявлением непосредственности; он - скорее акт, посредством которого различия «обретают голос», представляют себя и, следовательно, «обретают форму», так что становятся распознаваемыми. По мнению итальянского философа, этот новый опыт свободы пока приводит к тому, что свобода выглядит проблематичной, мы сами еще не достаточно хорошо знаем, как себе ее представлять. В этой связи он высоко оценивает попытки философов-нигилистов сообщить нам способность улавливать этот опыт колебания мира постмодерна, видеть в нем шанс нового способа быть гуманными.
Вопросы и интуиции итальянского философа рождаются, пожалуй, из самой его попытки понять ослабленное мышление. Он раскрывает те истоки смысла, на которые указывает эта герменевтика - герменевтика ослабленного мышления (или нигилистическая герменевтика). В своем послесловии к книге «Прозрачное общество» автор перевода Д. Новиков отмечает, что, наверное, «можно пытаться увидеть в Ваттимо ожившую христианскую традицию, улавливающую христианскую составляющую Ницше и Хайдеггера; одновременно можно приписать ее истокам эсхатологичность ослабленного мышления, апокалиптический характер разоблачения, "показа", которым философ наделяет общество массовой коммуникации. Однако это разоблачение ничего не "разоблачает", конец современности не оборачивается судом истины над историей, поскольку, если действительно пытаться следовать Ваттимо, мы имеем дело с новыми условиями чтения традиции, традиции как таковой - метафизической традиции бытия; и перед нами новые условия ее существования, традирования, которые приводят не только к переосмыслению "содержания" традиции, но и к изменению ее онтологии, самого способа бытия смысла», которые могут быть охарактеризованы только нигилистически: как радикальный разрыв с бытием - то есть, с любой гарантированностью, "определенностью", данностью»12.
Следуя логике герменевтической мысли как Хайдеггера, так и Гадамера, Ваттимо связывает прояснение исторически данной ситуации понимания, «мне доступного понимания», с раскрытием данного смыслового горизонта, образующим «мою историчность» - то есть «мое возможное понимание». Однако область опыта, на которую спроецировано это герменевтическое внимание, с его точки зрения, есть эстетическое, пусть и весьма специфически понимаемое. Вместо логики и этики, которые доминировали в Новое время, постмодерн как постметафизическая эпоха рассматривает истину в свете эстетики и риторики. Ваттимо признает в эстетическом опыте модель опыта истины, превосходящую простой здравый смысл. Философией постмодерна, согласно ему, становится герменевтика с широкими «прожилками» прагматизма. «Законченный нигилизм» человека постмодерна есть его
248
• Труды Санкт-Петербургского государственного института культуры и искусств • 2015 •
Раздел II. Искусство в зеркале социологии
шанс, который политически означает преодоление отчуждения, а в индивидуальном и коллективном опыте жизни - растворение истории в конкретных индивидах.
Согласно точке зрения итальянского философа, безраздельное господство масс-медиа придает опыту особую подвижность и эфемерность, которые противостоят господству универсализации и формируют «общество спектакля», являющееся не только обществом видимостей, создаваемых властью, но и обществом, в котором реальность предстает более слабой, текучей; обществом, в котором опыт приобретает свойства колебания, потерянности, игры. Общий смысловой горизонт отсутствует, он бесконечно фрагментирован, и только фрагмент дает возможность воссоздавать в фантазии любое смысловое целое. Эту подвижность и эфемерность «общества спектакля» в условиях, когда завершается эпоха «метафизического театра», где все роли были четко распределены, по мнению Ваттимо, дополняет и выражает «высвобождение орнамента», или, точнее, открытие орнаментального характера как ослабленного бытия в целом, так и орнаментальной сущности прекрасного в частности.
Более того, в этой модели ослабленного бытия и ослабленного мышления даже Бог приобретает орнаментальный характер, то есть религиозность тоже выступает в ослабленной форме. Во введении к книге «После христианства» Джанни Ваттимо воспроизводит фрагмент своего разговора, в котором на вопрос друга: «Веришь ли ты в Бога?», - он дает, казалось бы, парадоксальный ответ: «Я верю, что я верю»13. Анализируя позже суть своего ответа, философ подчеркнет двоякое значение глагола верить: с одной стороны он означает непоколебимую уверенность, с другой -скорее гипотетический смысл - не знаю точно, но верю. Ваттимо считает, что в его «формуле веры» первое верю употреблено во втором смысле, а второе - в первом значении этого же глагола. Именно такова, по его мнению, сегодня ослабленная религиозность большинства думающих людей, феномен моды на религиозность занимает его значительно меньше, ибо последний не отличается глубиной отношения человека к Богу. «Бог - орнамент»: это формула не только ослабленной религиозности, итальянский философ подчеркивает, что «каждый знает, о чем я говорю, ибо более или менее подобный опыт есть у каждого из нас», хотя у этой религиозности нет догматов, институтов и четко очерченных границ, да и опыт проживания подобной религиозности тоже иной. В послесловии к этой же книге14 Д. Новиков пишет о том, что формула «Бог - орнамент» соседствует и связана у Ваттимо с другой - «Мир - музей», где мы - лишь посетители, «работой» которых становится раскрытие бесконечного ряда форм, лишенных образца, фрагментов узора-музея15.
Не менее парадоксальным выглядит в формулировании Джанни Ваттимо и ослабление политического мышления и «политического отношения к жизни» современного европейского человека. Более того, парадоксальны иногда и политические «поступки» самого итальянского философа: он вступил в коммунистическую партию после падения СССР, хотя до этого никогда не состоял в ней; в 2013 году
• Том 206 • Социология культуры: опыт и новые парадигмы • Часть 1 •
249
Раздел II. Искусство в зеркале социологии
он приехал в Москву, чтобы понять, что осталось «после коммунизма», хотя в интервью, данном «Новой газете»16 заявил: «У вас не было коммунизма, все, что у вас было, это... индустриализация слаборазвитой страны». С другой стороны, по его мнению, может быть, только теперь коммунизм впервые и возможен.
Однако в анализе современного левого движения, состояния политического мышления современной Европы в целом звучат уже знакомые ноты и акцент на рассеивании и ослаблении последнего. Если речь идет о левых идеях, то он вынужден признать, что «коммунизм как идея постепенно растворился в сознании людей. Но это не было результатом какой-то капиталистической пропаганды. Это был вполне естественный феномен. Растворилось как бы все протестное»17. Аналогичные процессы наблюдаются и по отношению к демократическим идеям, Ватти-мо отмечает, что «теперь очень немногие верят в выборы. Люди привыкли к ним, но в них не верят. Мы вообще наблюдаем теперь ослабление "политического отношения к жизни'., в Италии у нас теперь в моде "аполитичность'.. В массах все еще есть желание соучастия, но в политиков они больше не верят. Сейчас это люди, работающие за зарплату. Нередко это честные люди, но делают они то, что им говорят»18.
Не смотря на открытые Джанни Ваттимо проявления дебольного мышления, ему чужды как пессимизм по поводу этого «открытия», свойственный критикам индустриальной культуры (Т. Адорно, Г. Маркузе); так и оптимизм простого приятия этой очевидности теоретиками постмодерна. Думается, невозможно упускать из виду «широкие прожилки прагматизма», о которых упоминалось выше, ибо в какой-то мере именно они позволяют итальянскому философу занять позицию своеобразного «ироничного реалиста», считающего возможным еще и действовать на основании указанного открытия: будь то деятельность политическая, или педагогическая.
Обе эти сферы для него являются территориями «обжитыми», собственный многолетний опыт преподавания и участия в политической жизни страны и Европы дает возможность осмысления, оценок и перспектив деятельности в этом направлении. В своих интервью, политических заметках и даже в больших работах, таких как «Техника и существование» и «Призвание и ответственность философа» Ваттимо размышляет о необходимости для философа заниматься этими видами деятельности и о функциях философии в эпоху постмодерна. Итальянский философ неоднократно (и честно) заявлял, что не считает философию наукой в том строгом смысле, в соответствии с которым наука представляет собой знание, полученное на основе определенных методов, содержащее определенную научную парадигму, поддающееся опытной и экспериментальной проверке. Не верит он и в возможность вспомогательной роли философии по отношению к научному знанию, будь то естественные или гуманитарные науки. И лишь в какой-то мере наукой можно считать историю философии, ибо в этой области применимы отдельные стандарты
250 • Труды Санкт-Петербургского государственного института культуры и искусств • 2015 •
Раздел II. Искусство в зеркале социологии
научности. Сегодня уже известна и русскоязычному читателю ироничная дефиниция содержания философского знания, сформулированная Ваттимо: «Философия есть продукт конфликта интерпретаций». Свое же ремесло «философа» он, как правило, упоминает в кавычках, подчеркивая при этом, что кавычки поставлены не из ложной скромности19. Казалось бы, подобная оценка ослабленности философского знания не оставляет шансов на продуктивное участие философии в жизни и развитии современной культуры.
Но сам итальянский философ обнаруживает такие возможности, поскольку не ограничивается только теоретическим рассмотрением проблемы, а постоянно включает сой интеллект и темперамент в новые политические и просветительские проекты. Одним из таких педагогических проектов являлся телевизионный цикл лекций по философии для студентов инженерных специальностей. Оценивая и процесс, и результаты «философского» общения со слушателями - не специалистами, Ваттимо приходит к выводу, что культурный шанс философии существует только при условии, что она не будет жить только в качестве какого-то узкоспециального знания, развиваясь и воспроизводя себя внутри собственных учреждений. «Единственный "общественный рецидив" философии, - пишет он в "Технике и существовании", - это именно ее способность говорить со всеми, служа не только целям разъяснения и упорядочивания, но и обогащения и усиления значений и смыслов ценностей, мировоззрений, которые делают людскую жизнь человечной»20. Происходит своеобразное смещение доказательного дискурса в сторону воспитательного.
Однако, учитывая позицию Джанни Ваттимо и его взгляд на природу философского знания, а также - знания (и даже веры) вообще, необходимо помнить, что для него знание это то, что «знаю Я», что «понятно Мне»; формула веры - «я верю, что я верю». При подобном ходе рассуждений с неизбежностью встает вопрос о местоимении «я», когда речь идет о выражении собственных мыслей. К тому же, в случае с философским знанием не может не вставать проблема «начала», ибо философия и сегодня остается «мышлением о началах». Проблематичность существования «начал» связана с признанием Джанни Ваттимо орнаментального характера современной культуры и роли в ней нигилистической герменевтики ослабленного мышления. В своем обзоре книги Ваттимо «Призвание и ответственность философа» Ю. А. Кимелев отмечает, что «данное рассуждение позволяет Ваттимо обратиться к вопросу о том, следует ли философу "писать в первом лице". Такой стиль является на деле определенным вариантом решения проблемы начала, поскольку позволяет выразить и произвольную (личностную) и необходимую (надличностную) природу того, о чем говорится, а также тех способов, с помощью которых говорится»21. В силу этого решения вопроса и для себя лично, итальянский философ так свободен в собственных текстах, в их жанровом разнообразии, а иногда - и смешении, в диалогичности, в использовании «оценочных суждений», в воспроизведении
• Том 206 • Социология культуры: опыт и новые парадигмы • Часть 1 •
251
Раздел II. Искусство в зеркале социологии
житейских историй и примеров, делающих сложные философско-метафорические тексты Ваттимо более доступными и «прозрачными» для понимания читателем. И, конечно же, не может не подкупать та открытость для дискуссий или интерпретаций, которая свойственна практически всем его основным произведениям.
Выводы о том, что философу дозволительно и даже необходимо «говорить в первом лице» содержательно сопрягаются с активной публицистической и политической позицией самого итальянского философа, в особенности в процессе ее обоснования. В последней главе книги «Призвание и ответственность философа» он исследует проблему связи философии с полисом, в котором она, собственно, и родилась в условиях Древней Греции. По его мнению, политическая деятельность не противоречит профессиональному призванию философа, а скорее расширяет возможности, как философии, так и самого философа в современной культуре. Эта связь, конечно, не означает совпадения этих видов деятельности. Для Ваттимо политическое призвание в чистом виде отличается от философского призвания, ориентированного на политику, поскольку политическая деятельность философа призвана в большей степени быть педагогической, она скорее ориентирована на трансформацию человеческой личности, чем - социальных структур. Играет свою роль и меньшая ангажированность философа в конкретных политических обстоятельствах, важна также и возможная критическая дистанция по отношению к настоящему положению дел. Итальянский философ считает, что его собственный опыт и стремление заниматься политикой носят «более универсальный характер», чем деятельность профессионального политика. Думается, не маловажным обстоятельством в подобном подходе выступает и возможность соотнесения своей деятельности и личностных возможностей с тотальностью духовной жизни. Заключительный вывод Ваттимо из этих рассуждений звучит очень определенно: «Для меня единственный способ заниматься сегодня философией - это способ, исходящий из религии и политики»22.
Завершая исследование ослабленного мышления как метафизической травмы современной культуры (таким, каково оно в версии итальянского философа), представляется важным обратить внимание на следующие обстоятельства: очень многие признаки «ослабленности» выглядят достаточно узнаваемыми в самых разных сферах культуры и в самых различных странах и регионах; но что еще более существенно - так это поиски рецептов деятельности в подобных предлагаемых обстоятельствах, всегда обращенные к необходимости «учитывать» отдельного человека, какими бы странными не были усилия последнего в его интеллектуальных, политических, религиозных и художественных исканиях. Ибо именно в этом поле многообразия интерпретаций, отсутствия гарантированных оснований и традиций, проблематичной толерантности и т. п. современному думающему человеку предстоит, по формулировке философа, «выполнить упражнение на обретение свободы».
252
• Труды Санкт-Петербургского государственного института культуры и искусств • 2015 •
Раздел II. Искусство в зеркале социологии
Примечания
1 Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней: от романтизма до наших дней. СПб.: Петрополис, 1997. Т. 4. 880 с.
2 Ваттимо Дж. Прозрачное общество. М: Логос, 2002. 128 с.
3 Ваттимо Дж. После христианства. М.: Три квадрата, 2007. 175 с.
4 Ваттимо Дж. Техника и существование. М.: Канон-плюс, 2013. 207 с.
5 Новейший философский словарь. Минск.: Соврем. литератор, 2007. С. 454.
6 Там же. С. 455-456.
7 Ваттимо Дж. Прозрачное общество. С. 10.
8 Белова И. С. Возможности личности в «прозрачном обществе»: взгляд очевидца (Дж. Ваттимо) // Ярослав. пед. вестн.: науч. журн. Серия: Гуманитарные науки. 2014. Т. 1, № 1. С. 234-238.
9 Ваттимо Дж. Техника и существование. С. 131.
10 Ваттимо Дж. После христианства. С. 8-11.
11 Ваттимо Дж. Прозрачное общество. С. 16.
12 Там же. С. 111.
13 Ваттимо Дж. После христианства. С 6.
14 Там же.
15 Там же. С. 165-166.
16 «Коммунисты, выходи!»: интервью Дж. Ваттимо «Новой газете» // Новая газета: сайт. URL: http: // novayagazeta. ru (дата обращения: 07. 04. 2014).
17 Там же.
18 Там же.
19 Ваттимо Дж. Техника и существование. С. 11.
20 Там же. С. 15-16.
21 Ваттимо Дж. Призвание и ответственность философа // Итальянская и испанская философия на рубеже ХХ-ХХ1 вв.: сб. обзоров и реф. М.: ИНИОН, 2005. С. 110.
22 Там же. С. 111.
• Том 206 • Социология культуры: опыт и новые парадигмы • Часть 1 •
253
