CC BY
27
ИСТОРИЯ
УДК 94(470.6)«1908/1910»:343.195 ББК 63.3(235.7)6 О 72
А.Х. Абазов,
кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института гуманитарных исследований - филиала Федерального государственного бюджетного научного учреждения «Федеральный научный центр «Кабардино-Балкарский научный центр Российской академии наук», г. Нальчик, тел.: +78662420948, e-mail: [email protected]
К.Ф. Дзамихов,
доктор исторических наук, профессор кафедры всеобщей истории Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М. Бербеко-ва», г. Нальчик, тел.: +78662420948, e-mail: [email protected]
Б.М. Зумакулов,
доктор исторических наук, профессор кафедры теории и технологии социальной работы Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М. Бербекова, г. Нальчик, тел.: +79287003734, e-mail: bashchy07@ mail.ru
Т.С. Цолоев,
доктор исторических наук, профессор кафедры конституционного и административного права института права, экономики и финансов Кабардино-Балкарского государственного университета им Х.М. Бербекова, г. Нальчик, тел.: +78662421926, e-mail: [email protected]
ОСЕТИНО-ИНГУШСКИЙ СМЕШАННЫЙ СУД ПРИСЯЖНЫХ (1908-1910 ГГ.): МЕСТО В СУДЕБНОЙ СИСТЕМЕ ТЕРСКОЙ ОБЛАСТИ И ОСОБЕННОСТИ ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНОЙ ПРАКТИКИ
(Рецензирована)
Аннотация. В статье на примере функционировавшего в 1908-1910 гг. осетино-ингушского смешанного суда присяжных рассматривается функционирование третейских судов, учреждаемых в Терской области в начале XX в. Обращается внимание на то, что смешанный суд присяжных, с одной стороны, опирался на традиционные формы решения споров и конфликтов, возникавших между осетинами и ингушами в начале XX в., с другой - находился под контролем официальных властей. Делается вывод, что в судебной системе Терской области начала XX в. роль посреднических судов была значимой, традиционные миротворческие практики у осетин и ингушей по-прежнему оставались функциональным способом решения споров и конфликтов. Все это требовало контроля за их деятельностью со стороны официальных властей в области.
Ключевые слова: Терская область, судебная система, посреднические суды, осетино-ингушский смешанный суд присяжных, обычное право, круговая порука, «плата за кровь», материальные компенсации.
A.Kh. Abazov,
Candidate of Historical Sciences, Senior Scientist of Institute of Humanistic Researches - Branch of Federal Kabardino-Balkarian Scientific Center of the Russian Academy of Sciences, Nalchik, ph.: +78662420948, e-mail: alex_ [email protected]
K.F. Dzamikhov,
Doctor of Historical Sciences, Professor of Department of General History of the Kabardino-Balkarian State University named after Kh.M. Berbekov, Nalchik, ph.: +78662420948, e-mail: [email protected]
B.M. Zumakulov,
Doctor of Historical Sciences, Professor of Department of the Theory and Technology of Social Work of the Kabardino-Balkarian State University named after Kh.M. Berbekov, Nalchik, ph.: +79287003734, e-mail: [email protected]
T.S. Tsoloev,
Doctor of Historical Sciences, Professor of Department of the Constitutional and Administrative Law of Institute of the Law of Economy and Finance of the Kabardino-Balkarian State University named after Kh.B. Berbekov, Nalchik, ph.: +7(8662)421926, e-mail: [email protected]
THE OSSETIAN-INGUSH MIXED JURY TRIAL (1908-1910): THE PLACE IN THE TERSKAYA REGION JUDICIAL SYSTEM AND FEATURES OF LAW-ENFORCEMENT PRACTICE
Abstract. In the paper, an example of the Ossetian-Ingush mixed jury trial operating in 1908-1910 is used to investigate functioning of the arbitration courts established in the Terskaya region at the beginning of the 20th century. It is focused that the mixed jury trial, on the one hand, leaned on traditional forms of resolution of the disputes and conflicts arising between the Ossetians and Ingushs at the beginning of the 20th century and, on the other hand, was under control of authorities. The conclusion is drawn that in the judicial system of the Terskaya region at the beginning of the 20th century the role of intermediary courts was significant, but traditional peacekeeping practices still remained a functional way of resolution of the disputes and conflicts at the Ossetians and Ingushs. This all demanded control of their activity from authorities in the region.
Keywords: The Terskaya region, judicial system, intermediary courts, the Ossetian-Ingush mixed jury trial, a customary law, mutual responsibility, "a payment for blood", material compensations.
Изучение особенностей интеграции народов Центрального Кавказа в политико-правовое пространство Российской империи в дореволюционный период является важным направлением исследования истории развития российской государственности в целом и истоков формирования российского гражданского самосознания в регионах в частности. В этом плане большой научный интерес представляет учреждение и деятельность в начале
XX в. осетино-ингушского смешанного суда присяжных, народно-примирительных судов казаков и горцев, основанных на принципах традиционного посреднического судопроизводства народов региона.
Осетино-ингушский смешанный суд присяжных представлял собой нетипичное для судебной системы Терской области начала XX в. учреждение. Его специфика заключалась в том, что он в своей деятельности сочетал элементы
традиционного посреднического судопроизводства осетин и ингушей, но при этом находился под контролем российских властей. Поэтому изучение его деятельности представляет большой интерес как в научно-теоретическом, так и в практическом отношениях. В научно-теоретическом плане оно имеет значение для более подробного исследования особенностей включения народов региона в состав России и выявления глубины изменений в их соционормативной культуре. В практическом смысле - дает возможность подробнее изучить особенности взаимоотношений российской власти и народов региона, выявить обстоятельства и условия формирования многоуровневой судебной системы на Центральном Кавказе.
Некоторые аспекты деятельности осетино-ингушского смешанного суда присяжных затрагивались в трудах М.С. Арсанукаевой [1; 2], М.С.-Г. Албогачиевой [3], А.Х. Аба-зова [4], М.В. Дышекова [5]. Однако проблемы определения роли и места осетино-ингушского смешанного суда присяжных в судебной системе Терской области в начале хх в. и характеристики его правоприменительной практики до сих пор не становились предметом специального исследования.
13 июня 1908 г. на должность председателя осетино-ингушского смешанного суда присяжных был назначен исполняющий должность инспектора терской постоянной милиции ротмистр И. Шутов [6]. Членами суда на основании распоряжения начальника Терской области назначались избранные в установленном порядке местные жители после принятия ими клятвы-присяги. Судьи смешанного суда избирались на съезде уполномоченных от осетинского и ингушского народов по 3 человека. К ним избирались также и по 3 кандидата. В случае неявки судьи на заседания без уважительной причины назначался штраф в
размере 25 руб. За повторную неявку - 50 руб. [7]. Решения смешанного суда присяжных считались окончательными и не подлежали апелляции. Вознаграждения, убытки и штрафы, налагаемые этим судом, должны были выдаваться потерпевшим не позднее 7 дней со дня вынесения судом соответствующего постановления [8].
Основной целью учреждения смешанных судов присяжных в Терской области было снижение уровня преступности в регионе, особенно убийств, ранений, воровства и грабежей. Для этого предполагалось «на такой суд возложить строгую и настойчивую борьбу с вышеуказанными преступлениями, независимо от общегосударственных судебных установлений» [9].
В материалах практики осетино-ингушского смешанного суда присяжных отложились дела о взыскании «платы за кровь» [10] и материальных компенсаций по делам об огнестрельных ранениях [11], кражах лошадей и скота [12], кражах имущества [13], грабежах и разбоях [14], поджогах [15], принятии ложной присяги [16] и т.п.
Дела об убийствах рассматривались в смешанном суде только в том случае, если преступлением дополнительно был нанесен материальный ущерб и установить личности виновных не удавалось. Причем смешанный суд рассматривал такие дела только в части назначения размера материальной компенсации (включая «цену крови»).
Определенный интерес для исследования осетино-ингушского смешанного суда присяжных представляют дела о взыскании «платы за кровь» по убийствам, когда не удавалось установить личность убийцы. Так, 24 августа 1908 г. выстрелом из ружья был убит житель селения Зильги Владикавказского округа Терской области Б-в. Убитый работал сельским караульщиком и в момент убийства находился при исполнении своих
обязанностей. Личность преступника установить не удалось, однако следы копыт лошади убийцы по всем правилам были «доведены» до селения Долаковского Назранов-ского округа. В семье убитого остались его вдова, трое несовершеннолетних детей и нетрудоспособные родители. 17 октября 1908 г. осетино-ингушский смешанный суд присяжных в составе ротмистра И. Шутова (председатель суда) и судей X. Хуцистова, Б. Макеева, Б. Гайтова, З. Чопалова постановил «взыскать с общества с. Долакова, куда выведены и сданы следы, в пользу семьи убитого Б-ва 600 р., в прогоны и суточные судей 15 р. 78 к., мулле с. Тулатово и переводчику Чариеву по одному руб. каждому, а всего 617 рублей 78 к.» [17].
Однако на этом судебные разбирательства по данному делу не прекратились. После уплаты «цены крови» из штрафной суммы селения Долаковского в пользу семьи убитого караульщика стали известны имена подозреваемых в убийстве. Это послужило основанием для обращения жителей селения Долаковского в суд присяжных с заявлением, в котором содержалась просьба взыскать с подозреваемых компенсацию в размере уплаченного штрафа. Тем самым они хотели пополнить штрафную сумму своего селения [18]. Для выяснения обстоятельств дела судьи смешанного суда присяжных решили привлечь подозреваемых к принятию очистительной присяги [19]. Во время присяги подозреваемые не признали своей вины. И, так как по этому делу не имелось других улик, смешанный суд присяжных на заседании 17 декабря 1909 г. принял решение оставить без изменений свое же первоначальное постановление от 25 октября 1908 г. На этом разбирательство по делу прекратилось [20].
В другом деле о взыскании «кровной платы» за убийство жителя селения Сагопшинского
Назрановского округа Б-ва неизвестными жителями селения Владимирского Владикавказского округа применялся схожий алгоритм принятия решения смешанным судом присяжных [21]. 30 октября 1908 г. суд присяжных в составе ротмистра И. Шутова (председатель) и судей X. Xуцистова, Б. Макеева, Б. Зайтова, З. Чопанова, Ж. Плиева и кандидата Б. Гомлукаева постановили «взыскать с общества сел. Владимирского, куда были выведены следы, в пользу вдов убитого сагопшинца Б-ва... 600 рублей, в прогон и суточные судьям 16 р., мулле с. Тулатова и переводчику по одному р. каждому, а всего 618 руб.» [22].
Спустя полгода были установлены личности подозреваемых в убийстве Б-ва. Ими стали несколько жителей селения Владимирского Владикавказского округа. это стало основанием для возобновления судебного разбирательства по делу. 1 марта 1909 г. жители селения Владимирского в коллективном прошении на имя председателя смешанного осетино-ингушского суда присяжных выступили с просьбой о привлечении к очистительной присяге подозреваемых в убийстве, чтобы в случае установления их виновности «присудить в пользу общества селения Владимирского в возмещение уплаченных в пользу семейства убитого Б-ва 618 руб. с убытками» [23]. Однако назначенные по этому делу присяж-ники отказались принимать присягу о невиновности подозреваемых, что по существовавшим в то время нормам судебного разбирательства в посреднических судах косвенно подтверждало их вину. Поэтому 28 ноября 1909 г. осетино-ингушский смешанный суд присяжных постановил «взыскать с жителей с. Владимирского [подозреваемых] А-ва и с имущества умершего Н-ва в равных долях в пользу общества сел. Владимирского в возврат уплаченных им за убитого Б-ва шестьсот восемнадцать рублей» [24]. Следует
обратить внимание и на некоторые условия исполнения данного решения смешанного суда присяжных, которые были приняты на случай, если подозреваемые оказались бы не в состоянии внести установленный размер материальной компенсации. В постановлении суда отмечалось, что в таком случае «означенную сумму взыскать с имущества их семей, а затем - с членов их фамилий, живущих в одном с ними селении» [25].
Определенная специфика прослеживается по делам об убийствах с целью завладения имуществом убитого. В этих случаях итоговый размер материальной компенсации состоял из «цены крови», издержек на организацию и проведение судебного разбирательства и стоимости украденного имущества. Например, в 1908 г. по делу об убийстве жителя селения Ольгин-ского Д-ва было установлено, что «при убийстве... злоумышленниками ограблено: одна лошадь. стоимостью 110 руб., хомут, стоящий 35 р., пояс серебряный, стоящий 43 р., шапка с Бухарского кроя, стоящая 18 руб., наличными деньгами взято для покупки товара, так как покойный Д-в занимался торговлей - 373 руб.» [26]. 17 декабря 1908 г. осетино-ингушский смешанный суд присяжных постановил «взыскать с общества с. Долакова, куда были выведены следы злоумышленников, убивших и ограбивших Д-ва, в пользу семьи убитого, согласно п. 10 протокола уполномоченных от Осетинского и Ингушского народов, 600 р. за ограбленные у него лошадь, деньги и вещи - 555 р. 10 к., судьям в прогон и суточные 8 р. 75 к., священнику, мулле с. Ту-латово и переводчику по одному р. каждому, а всего одну тысячу сто шестьдесят шесть р. 85 к.» [27].
Схожее решение суда присяжных содержится в деле об убийстве жителя селения Карджин Владикавказского округа М-ва, о краже двух его лошадей, об убийстве во
время перестрелки лошади У-ва и ранении лошади К-ва 4 мая 1909 г. [28]. Аналогично с предыдущим примером, после уплаты «цены крови» в пользу потерпевшего стали известны имена подозреваемых, что послужило предметом дополнительного разбирательства. Назначенные в качестве присяж-ников жители с. Кесем отказались принять очистительную присягу в пользу подозреваемых, что косвенно доказывало их вину. В связи с чем суд присяжных принял решение «взыскать с жителей с. Кесем г-ва, хамхинского общества М-ва и с родственников убитого верхнеача-луковца П-ва в пользу наследников убитого М-ва 600 руб. за его убийство, 80 руб. за убитую лошадь и 42 руб. в возмещение за нее убытков, в пользу жителей с. Владимирского Ц-ва за убитую верховую лошадь 100 руб., убытков - 42 руб. и К-ва за смертельно раненную упряжную лошадь - 80 руб. и убытков -42 руб.; в вознаграждение председателя суда - 2 р. 94 коп., в прогоны и суточные судьям 4 р. 37 к. и переводчику Чариеву один р., а всего шестьсот девяносто четыре руб. 31 коп.» [29]. В случае если бы виновные оказались не в состоянии внести указанную компенсацию, то штраф предлагалось взыскать с родственников виновных до третьего колена по мужской линии. Если же и они оказались бы несостоятельными, то бремя ответственности накладывалось на жителей тех селений, в которых проживали преступники.
17 февраля 1909 г. вдова жителя селения Базоркинского На-зрановского округа Н-ва подала в осетино-ингушский смешанный суд присяжных исковое заявление, в котором требовала суд взыскать с семьи убийцы ее мужа в ее пользу 600 руб. [30]. 26 ноября 1909 г. суд отказал ей в иске, мотивируя свое решение тем, что «убийство ея мужа совершено в пределах Нальчикского округа, и что дело это
рассмотрено во Владикавказском окружном суде, по постановлению которого виновный в убийстве Н-ва житель селения Заманкул К-в привлечен к уплате ежемесячно по 5 руб. в пользу дочери его С. впредь до выхода ее в замужество» [31].
Примечательно, что схожие формы привлечения к ответственности по принципу круговой поруки применялись смешанным судом присяжных и по делам о причинении ран, кражах скота, поджогах и т.д.
В конце 1908 г. на рассмотрении осетино-ингушского смешанного суда присяжных находилось дело об огнестрельном ранении малолетних жителей селения Владимирского А-ва и Ф-ва [32]. Основанием для судебного разбирательства послужило коллективное прошение родственников пострадавших. На основании анализа содержания прошения можно установить, что раны малолетним были причинены неизвестными в районе селения Владимирское, а следы предполагаемых преступников были «доведены» до селений Кескем и Пседахо. В качестве основного требования заявители хотели бы взыскать «с ингушского населения причиненные поранением убытки по отношению А., как лишенного трудоспособности и единственного помощника в семье, состоящей из 7-ми душ мужского пола, убытки за время пользования в больнице и больничный сбор, а по отношению Ф-ва -за нанесение увечий и расходов по (лежанию) лечению» [33]. Однако представители селений Кескем и Пседахо не признали этих требований, мотивируя свою позицию наличием явных нарушений правил «ведения» следов. 18 октября 1908 г. суд постановил «взыскать с обществ селений Пседахо, Кескем и Владимирского в равных долях в пользу А-ва 360 рублей и в пользу Ф-ва 70 рублей» [34]. Помимо прочего, в общую сумму штрафа включались и вознаграждения за работу судей, священника, переводчика
и врача. Итоговый размер материальной компенсации составил 454 рубля [35]. Примечательно, что к этому прошению прилагалось медицинское свидетельство, в котором устанавливалась степень тяжести причиненных потерпевшим ран [36].
По делам о кражах компенсации подлежала стоимость украденного. Так, по делу о краже двух лошадей Д-ва у жителя селения Заманкул Владикавказского округа Терской области было принято решение взыскать в его пользу с жителей селения Долаково Назра-новского округа 200 рублей, т.е. сумму, уплаченную потерпевшим на их приобретение [37]. По делу о краже 5 лошадей у жителя сел. экажевского Назрановского округа Т-ва в 1909 г. суд постановил взыскать с жителей селения Ольгин-ского Владикавказского округа «за 5 лошадей - 460 руб., за украденную уздечку - 15 руб., в возмещение убытков - 69 руб., мулле и переводчику - 2 руб.» [38]. 27 ноября 1909 г. по делу о краже 6 лошадей у жителя с. Базоркинского Б-ва суд присяжных после выяснения всех обстоятельств дела поставил «взыскать с общества сел. Ольгинского [Владикавказского округа Терской области] в пользу Б-ва 6 лошадей, в возмещение убытков 60 рублей, мулле и переводчику Чориеву по одному р. каждому, а всего шестьсот шестьдесят два рубля» [39].
Осетино-ингушский смешанный суд присяжных был ликвидирован в 1910 г. по решению начальника Терской области.
Таким образом, в судебной системе Терской области начала XX в. роль посреднических судов в решении споров и конфликтов оставалась по-прежнему значимой. Юридической основой судопроизводства было в основном обычное право. Власти постоянно пытались усилить контроль за их деятельностью, а также закрепляли основы их деятельности в нормативно-
правовых актах. Традиционные миротворческие практики у осетин и ингушей по-прежнему оставались функциональным способом решения споров и конфликтов, и это требовало усиления контроля за их деятельностью со стороны официальных властей в области. Это вызывало необходимость по созданию специальных посреднических судов, в том числе и осетино-ингушского смешанного суда присяжных. С одной стороны, использование в деятельности суда присяжных в качестве источников права норм обычного права расширяло поле его применения в начале хх в., что являлось
одним из механизмов сохранения этнокультурной самобытности народов Терской области. С другой стороны, постоянный контроль со стороны властей в регионе, координация деятельности суда присяжных с официальными областными судами (Владикавказским окружным, горскими словесными, слободскими и станичными, сельскими (аульными) и т.п.) и применение в судопроизводстве не противоречивших российскому праву обычаев и традиций закладывали предпосылки и условия для формирования у них в перспективе российского гражданского самосознания.
Примечания:
1. Арсанукаева М.С. Горско-казачьи суды в Чечне и Ингушетии (начало XX в.) // Юридический мир. 2009. № 7. С. 76-80.
2. Арсанукаева М.С. Введение российской судебно-правовой системы в горских районах Северного Кавказа в первые десятилетия XIX века // Вестник Российской правовой академии. 2010. № 2. С. 12-17.
3. Албогачиева М.С.-Г. Функционирование в Ингушетии трехзвенного суда: адатного, шариатского и российского (XIX в.) // Лавровский сборник. Этнология, история, археология, культурология: материалы XXXIII Среднеазиатско-Кавказских чтений 2008-2009 гг.: к столетию со дня рождения Леонида Ивановича Лаврова / РАН; отв. ред. Ю.Ю. Карпов, И.В. Стасевич. СПб, 2009. С. 114-118.
4. Абазов А.Х. Народы Центрального Кавказа в судебной системе Российской империи в конце XVIII - начале XX в. Нальчик: Печатный двор, 2016. 264 с.
5. Абазов А.Х., Дышеков М.В. Смешанные суды присяжных в Терской области в 1908-1910 гг.: из истории интеграции народов Центрального Кавказа в правовое пространство Российской империи // Пространство этноса в современном мире: сб. материалов Первого междунар. конгресса, г. Грозный, 29-31 октября 2014 г. Грозный, 2014. С. 34-37.
6. Центральный государственный архив Республики Северная Осетия -Алания (Далее - ЦГА РСО-Алания). Ф. 117. Оп. 1. Д. 1. Л. 1 об.
7. Там же. Л. 62.
8. Там же. Л. 116-116 об.
9. ЦГА РСО-Алания. Ф. 117. Оп. 1. Ед. хр. 9. Л. 12-12 об.
10. ЦГА РСО-Алания. Ф. 117. Оп. 1. Ед. хр. 9; Там же. Ед. хр. 10; ЦГА Там же. Ед. хр. 15; Там же. Ед. хр. 17; Там же. Ед. хр. 117.
11. Там же. Ед. хр. 5.
12. Там же. Ед. хр. 7; Там же. Ед. хр. 16; Там же. Ед. хр. Тм же. Ед. хр. 21.
13. Там же. Ед. хр. 19; Там же. Ед. хр. 22.
14. Там же. Ед. хр. 18.
15. Там же. Д. 3. Л. 32 об.
16. Там же. Д. 1. Л. 126-126 об.
17. Там же. Ед. хр. 117. Л. 39.
18. Там же. Ед. хр. 117. Л. 43.
19. Там же. Ед. хр. 117. Л. 71.
20. Там же. Ед. хр. 117. Л. 73.
21. Там же. Ед. хр. 9.
22. Там же. Ед. хр. 9. Л. 51.
23. Там же. Ед. хр. 9. Л. 60.
24. Там же. Ед. хр. 9. Л. 64 об.
25. Там же. Ед. хр. 9. Л. 64 об.
26. Там же. Ед. хр. 10. Л. 8.
27. Там же. Ед. хр. 10. Л. 20 об.
28. Там же. Ед. хр. 17.
29. Там же. Ед. хр. 17. Л. 132-132 об.
30. Там же. Ед. хр. 15.
31. Там же. Ед. хр. 15. Л. 5.
32. Там же. Ед. хр. 5.
33. Там же. Ед. хр. 5. Л. 6.
34. Там же. Ед. хр. 5. Л. 112.
35. Там же. Ед. хр. 5. Л. 112 об.
36. Там же. Ед. хр. 5. Л. 105.
37. Там же. Ед. хр. 7. Л. 8-8 об.
38. Там де. Ед. хр. 16. Л. 33 об.
39. Там же. Ед. хр. 21. Л. 16.
References:
1. Arsanukaeva M.S. Mountain Cossack courts in Chechnya and Ingushetiya (early 20th century) // The legal world. 2009. No. 7. P. 7680.
2. Arsanukaeva M.S. Introduction of the Russian judicial and legal system in the mountainous regions of the North Caucasus in the first decades of the 19th century // Bulletin of the Russian Law Academy. 2010. No. 2. P. 12-17.
3. Albogachieva M.S.-G. Functioning of the three-tiered court in Ingushetiya: Adat, Shariah and Russian (19th century) // Lavrov's collection. Ethnology, history, archeology and culturology: Materials of the XXXIII Central Asian-Caucasian readings of 2008-2009: to the centenary of the birth of Leonid Ivanovich Lavrov. Russian Academy of Sciences / ed. by Yu.Yu. Karpov, I.V. Stasevich. SPb., 2009. P. 114-118.
4. Abazov A.Kh., Peoples of the Central Caucasus in the judicial system of the Russian Empire in the late 18th - early 20th century. Nalchik: OOO Printing House, 2016. 264 pp.
5. Abazov A.Kh., Dyshekov M.V. Mixed jury trials in the Terek region in 19081910: from the history of integration of the peoples of the Central Caucasus into the legal space of the Russian Empire // Collected materials of the First International Congress "The Space of the Ethnicity in the Modern World". (Grozny, October 29-31, 2014). Grozny, 2014. P. 34-37.
6. Central State Archives of the Republic of North Ossetia-Alania (hereinafter - TsGA RSO-Alania), f. 117, op. 1, d. 1, l. 1ob.
7. TsGA RSO-Alania, f. 117, op. 1, d. 1, l. 62.
8. TsGA RSO-Alania, f. 117, op. 1, d. 1, l. 116-116 ob.
9. TsGA RSO-Alania, f. 117, op. 1, ed. khr. 9, l. 12-12 ob.
10. TsGA RSO-Alania, f. 117, op. 1, ed. khr. 9; TsGA RSO-Alania, f. 117, op. 1, ed. khr. 10; TsGA RSO-Alania, f. 117, op. 1, ed. khr. 15; TsGA RSO-Alania, f. 117, op. 1, ed. khr. 17; TsGA RSO-Alania, f. 117, op. 1, ed. khr. 117.
11. TsGA RSO-Alania, f. 117, op. 1, ed. khr. 5
12. TsGA RSO-Alania, f. 117, op. 1, ed. khr. 7; TsGA RSO-Alania, f. 117, op. 1, ed. khr. 16; TsGA RSO-Alania, f. 117, op. 1, ed. khr. 20; TsGA RSO-Alania, f. 117, op. 1, ed. khr. 21.
13. TsGA 1, ed. khr. 22
14. TsGA
15. TsGA
16. TsGA
17. TsGA
18. TsGA
19. TsGA
20. TsGA
21. TsGA
22. TsGA
23. TsGA
24. TsGA
25. TsGA
26. TsGA
27. TsGA
28. TsGA
29. TsGA
30. TsGA
31. TsGA
32. TsGA
33. TsGA
34. TsGA
35. TsGA
36. TsGA
37. TsGA
38. TsGA
39. TsGA
RSO-Alania, f. 117, op. 1, ed. khr. 19; TsGA RSO-Alania, f. 117, op.
of North Ossetia-Alania RSO-Alania, f. 117, op. RSO-Alania, f. 117, op. RSO-Alania, f. 117, op. RSO-Alania, f. 117, op. RSO-Alania, f. 117, op. RSO-Alania, f. 117, op. RSO-Alania, f. 117, op. RSO-Alania, f. 117, op. RSO-Alania, f. 117, op. RSO-Alania, f. 117, op. RSO-Alania, f. 117, op. RSO-Alania, f. 117, op. RSO-Alania, f. 117, op. RSO-Alania, f. 117, op. RSO-Alania, f. 117, op. RSO-Alania, f. 117, op. RSO-Alania, f. 117, op. RSO-Alania, f. 117, op. RSO-Alania, f. 117, op. RSO-Alania, f. 117, op. RSO-Alania, f. 117, op. RSO-Alania, f. 117, op. RSO-Alania, f. 117, op. RSO-Alania, f. 117, op. RSO-Alania, f. 117, op.
f. 117, op. 1, ed. khr. 18; d. 3, l. 32 ob. d. 1, l. 126-126 ob. ed. khr. 117, l. 39 ed. khr. 117, l. 43. ed. khr. 117, l. 71. ed. khr. 117, l. 73. ed. khr. 9. ed. khr. 9, l. 51. ed. khr. 9, l. 60. ed. khr. 9, l. 64 ob. ed. khr. 9, l. 64 ob. ed. khr. 10, l. 8. ed. khr. 10, l. 20 ob. ed. khr. 17.
ed. khr. 17, l. 132-132 ob.
ed. khr. 15.
ed. khr. 15, l. 5.
ed. khr. 5.
ed. khr. 5, l. 6.
ed. khr. 5, l. 112.
ed. khr. 5, l. 112 ob.
ed. khr. 5, l. 105.
ed. khr. 7, l. 8-8 ob.
ed. khr. 16, l. 33 ob.
ed. khr. 21, l. 16.
