CC BY
3726. Fenggang, Yang. Between Secularist Ideology and Desecularizing Reality: The Birth and Growth of Religious Research in Communist China // Sociology of Religion, 2004. - № 65(2). - P. 101-109.
27. Bell, A.S. Revisionist Religion Xi Jinping's Suppression of Christianity and Elevation of Traditional Culture as Part of a Revisionist Power Agenda // Georgetown Journal of Asian Affairs. - 2016. - P. 67-93. - P. 78.
28. Doklad o rabote pravitel'stva na otkrytii 4-j sessii VSNP 12-go sozyva [EHlektronnyj resurs] // Oficial'nyj sajt Posol'stva KNR v RF. - Rezhim dostupa: http://ru.china-embassy.org/rus/ztbd/2h/t1347563.htm
29. Li Kehcyan o rabote po voprosam nacional'nostej, religii i ehmigracii [EHlektronnyj resurs] // ZHehn'mn' zhibao. - Rezhim dostupa: http://russian.people.com.cn/n3/2017/0306/c31521-9186247.html
30. Zhuo Xinping, Religion and Rule of Law in China Today. [EHlektronnyj resurs]. URL: https://digitalcommons.law.byu.edu/ lawreview/vol2009/iss3/2 (data obrashcheniya: 13.04.18). - P. 5.
31. Goczya cznczyao shiu czyu chzhuyaao chzhichzheh nej chzhigou heh zhehn'yuan' byan'chzhi guehjdin (Obyazannosti vnutrennih organov i shtatnoe raspisanie sotrudnikov) [EHlektronnyj resurs] // Oficial'nyj sajt Gosudarstvennogo Upravleniya po delam religii. - Rezhim dostupa: http://www.sara.gov.cn/xwzx/xwjj/2450.htm
32. Afonina L, Petrovskij D. Organy gosudarstvenno-partijnogo regulirovaniya religioznoj sfery v KNR// Problemy Dal'nego Vostoka. 2015 №»1.
33. Chan, K.K., Hunter, A. New light on religious policy in the PRC // Issues & Studies, 1995. Vol. 31. No. 2. P. 21-36. - P. 29.
34. Chzhungo deh czunczyao sin'yan czyjou chzhuankuan (Situaciya svobody veroispovedaniya v Kitae) [EHlektronnyj resurs] // Oficial'nyj sajt Gosudarstvennogo Upravleniya po delam religii. - Rezhim dostupa: http://www.sara.gov.cn/zcfg/bps/2222.htm
35. Laliberte, A. Contemporary Issues in State-religion Relations // Chinese Religious Life. ed. David A. Palmer, Glenn Shive and Philip L. Wickeri. New York: Oxford University Press, 2011. 277 p. - P. 198.
36. Chzhungo foczyao sekhuehj. Czuchzhi czigou (BAK. Struktura organizacii) [EHlektronnyj resurs] // Oficial'nyj sajt BAK. - Rezhim dostupa: http://www.chinabuddhism.com.cn/js/jg/2012-03-31/800.html
37. Ji Zhe. Secularization as Religious Restructuring Statist Institutionalization of Chinese Buddhism and Its Paradoxes // Chinese Religiosities Afflictions of Modernity and State Formation. - University of California Press. 2008. P. 233 - 260. - P. 253.
38. Van Czoan'. Czaj CHzhungo foczyao sekhuehj dicziu cy cyuan'go dajb'yao huehj kajmo shan deh czyanhua (Vystuplenie na ceremonii otkrytiya devyatoj Vsekitajskoj konferencii BAK) // Fain'. - 2015. - N°5. - C.6.
39. Liyu Ekheh, Zhun' Chzheh. Min'czu lilun' heh min'czu chzhehnceh gan"yao (Teoriya nacional'nostej i nacional'naya politika: glavnoe). - Pekin: Izdatel'stvo Central'nogo Universiteta Nacional'nostej, 1999. - C. 278.
НАГУСЛАЕВА ЕЛИЗАВЕТА АЛЬБЕРТОВНА - магистрант Института Азии и Африки Московского государственного университета.
NAGUSLAYEVA, ELIZABETA A. - undergraduate student of the Institute of Asia and Africa at Moscow State University (nageliz@icloudcom).
УДК 930+39
БУРАЕВА О.В., БУРАЕВА С.В. ОРНАМЕНТ ЭВЕНКОВ В ИСТОРИЧЕСКОЙ РЕТРОСПЕКТИВЕ (ПО МАТЕРИАЛАМ АРХИВА П.П. ХОРОШИХ)4
Ключевые слова: П.П. Хороших, Нижняя Тунгуска, личный фонд, эвенки, орнамент, визуальные материалы.
В статье рассмотрены особенности орнамента эвенков Нижней Тунгуски на основе визуальных материалов из личного архива известного этнографа П.П. Хороших. На основе анализа более ста изображений, проведена типология мотивов и способов создания орнамента на предметах материальной культуры локальной группы эвенков. Впервые введенный в оборот источниковый комплекс позволяет подтвердить и существенно расширить сформированные представления об эволюции орнамента и исторической подоплеке этого процесса в регионе исследования.
BURAEVA, O.V., BURAEVA, S.V. THE ORNAMENT OF THE EVENKS IN THE HISTORICAL RETROPERSPECTIVE (ON THE ARCHIVE MATERIALS P.P. HOROSHIKH)
Keywords: P.P. Horoshikh, Nizhnyaya Tunguska, personal archive, Evenks, ornament, visual materials.
In the article considered the features of ornament of the Evenks of Nizhnyaya Tunguska on the basis of visual materials from the personal archive of the famous ethnographer P.P. Horoshikh. Based on the analysis of more than a hundred images, it carried out the typology of patterns and methods of creating an ornament on the objects of material culture of the local group of Evenks. The source complex, introduced for the first time, allows to confirm and significantly expand the formed ideas on the evolution of the ornament and the historical background of this process in the region of researching.
Стремление по-новому изучать общественно-политическую, социальную, культурную жизнь России XIX-XX вв., наблюдающееся в последнее десятилетие, значительно усилило
4 Статья подготовлена в рамках государственного задания ФАНО РФ (проект XII. 191.1.1. «Трансграничье России, Монголии и Китая: история, культура, современное общество», номер госрегистрации № АААА-А17-117021310269-9; проект XII.187.1.4. «Культурное наследие народов Трансбайкалья и сопредельных регионов Восточной Азии в системе духовных ценностей России», номер госрегистрации № АААА-А17-117021310267-
5).
интерес к традиционным и новым уникальным комплексам источников, сохранившимся в личных фондах различных архивов. Они привлекают внимание исследователей аккумулированной информацией о фактах и событиях, о жизни и деятельности ординарного человека и выдающихся людей, возможностью более глубоко изучить человеческую личность. Способность источников личного происхождения отражать духовный мир человека, такие явления как общественное и обыденное сознание, семейные отношения, быт, психологию, настроения и ценностные ориентиры различных слоев и групп населения делают их изучение чрезвычайно важным. Изучение истории, состава и содержания личных фондов и их комплексов приобрело самостоятельное источниковедческое значение.
Необходимость углубления представления о документах личных фондов, их практическая ценность не только для исторических, но и этнологических исследований определили актуальность избранной темы. Исследователи отмечают, что в числе неразработанных актуальных проблем изучения личных фондов XIX - начала XX в. -необходимость системного выявления объема, глубины и своеобразия комплекса источников, их образующих [1]. Наше внимание привлекла проблема эвристики материалов о традиционной культуре эвенков Нижней Тунгуски, в частности, об орнаментике. В региональной научной литературе предложенная тема непосредственно не разработана. Вместе с тем, историография общих проблем, связанная с субъектно-объектной областью настоящего исследования, довольно обширна.
История изучения
Археологические раскопки на территории, освоенной эвенками к XVII в., наглядно показали, что человек жил на этой территории с палеолита. В неолите количество стоянок увеличилось (по Ангаре, Лене, Вилюю-Чоне, Хатанге, Колыме, Нижней и Подкаменной Тунгуске, Тимптону, Алдану, Амуру, Зее, Селенге). Изучение неолитических стоянок на Ангаре, Лене, Амуре и Селенге позволило А.П. Окладникову «в ангаро-прибайкальском неолите выделить локальные варианты: байкальский (от Енисея-Ангары до Байкала и по Лене до Витима); среднеленский, близкий к ангарскому (по Лене до Алдана и на запад до Хатанги), субарктический (в низовьях Лены и на восток до Колымы); культуры оседлых рыболовов (в нижней части Амура) и морских охотников (в северной части Охотского моря) ... К этому следует добавить культуру охотников в районе Нижней Тунгу ски-Вилюя-Чоны» [2, с.14].
В байкальском неолите А.П. Окладников выделил ряд исторических этапов. Особенно интересен серовский этап, когда появились стоянки у воды, М-образный лук. В это время развивалась охотничья культура, началась обработка дерева (тесла и долота), а в конце этапа - развитие рыболовства (рыбки-приманки, гарпуны, грузики для сетей). «В это же время появились орнамент из трех параллельных зарубок, наскальные изображения лосей, скульптурные изображения медведя, налима» и т.д. [2, с.14-15]. Следующий за ним глазковский этап (II тыс. до н.э.) - переход от неолита к бронзе - характеризуется соединением разных традиций, что говорит о неоднородности населения. На глазковском этапе уже выделяются локальные группы (нижнеангарская, верхнеангарская, ленская, забайкальская). Археологические раскопки на Вилюе-Чоне и Нижней Тунгуске (1959-1963 гг.) показали, что этот район осваивался охотниками примерно на протяжении пяти тысяч лет (IV тыс. до н.э. - I тыс. н.э.), причем стоянки располагались примерно на одном и том же месте. Как отметила Г.М. Василевич, для истории очень важно «установление аналогий между вилюйско-нижнетунгусскими и прибайкальско-приангарскими материалами, а также общность этнического типа - катангского - для населения III тыс. до н.э. и современных эвенков». Разведки археологов на Подкаменной и Нижней Тунгусках в 1963-1966 гг. показали сходство этих материалов с неолитическими материалами Приангарья [2, с.15].
Несмотря на наличие не одной сотни публикаций об этнической истории, о материальной и духовной культуре эвенков различных регионов нашей страны, работы об эвенках Нижней Тунгуски можно посчитать на пальцах. Знакомство русских с тунгусами началось еще до XVII в., о чем свидетельствует рисунок человека на олене на карте в
Краткой Сибирской летописи между Тоболом, Сосьвой и Уралом [2, с.18]. А уже в XVII в. в росписях рек и документах содержится много сведений о родовом составе тунгусов, образе жизни, родовых и семейных отношениях. В ходе экспедиции в Сибирь Д.Г. Мессершмидт в 1723 г., спустившись по Енисею до Туруханска, проехал вверх по Нижней Тунгуске, вышел на Лену и вернулся в Иркутск. Его материалы использовались позднее в трудах В. Страленберга, П. Палласа, И. Клапрота. Труд Г.Ф. Миллера «История Сибири» вызывает особый интерес для истории современных енисейской и забайкальской групп эвенков.
Первой сводной работой о народах Сибири стал труд И. Георги, использовавшего материалы своих предшественников - Г.Ф. Миллера, С.Г. Гмелина, П.-С. Палласа и др. Он отнес тунгусов к особой группе и разделил их по хозяйственному (оленеводы, звероловы, коневоды, скотоводы) и транспортному (конные, оленные, собачьи) признакам [2, с.21]
Второе описание быта ербогаченской группы эвенков с Чоны - Нижней Тунгуски -Илимпеи (Лимты) (после Мессершмидта) сделал в 1794 г. сержант Попов. Он описал камлание, указал на одну из причин межродовых столкновений, подчеркнул различие между «туруханскими» (илимпийской) и «нижнетунгусскими» (ербогаченской) группами эвенков [2, с.22]
В 1873-1875 гг. Русское географическое общество снарядило Оленекскую экспедицию геолога А.Л. Чекановского, в составе которой был Ф.Ф. Миллер. После поездки по всей Нижней Тунгуске летом 1874 г. экспедиция прибыла в Оленек, прошла до его устья и зимой направилась в Верхоянск, в 1875 г. прибыла в Якутск, а весной Чекановский проехал по Лене на низовья Оленека. Эта экспедиция дала новые материалы по быту ербогаченской, наканновской, верхневилюйской и оленекской групп тунгусов. Были выявлены постоянные и промысловые кочевки на большие расстояния (с Ангары за Нижнюю Тунгуску, с Вилюя на побережье Северного Ледовитого океана), взаимосвязи с якутами и русскими. От ербогаченских эвенков получены лингвистические материалы, которые особенно ценны, т.к. в советский период эти эвенки говорили уже на другом диалекте.
В 1882 г. на Нижней Тунгуске в с. Преображенке современного Катангского работал И.Д. Черский, который наблюдал взаимоотношения ербогаченских эвенков с русскими торговцами («дружками» и развивающуюся кабалу). Он отметил более высокую мелодичность эвенкийских песен по сравнению с бурятскими [2, с.26].
Большой материал, обработанный и проанализированный сначала С. Паткановым, а затем И.И. Серебренниковым, был получен в результате Всероссийской переписи населения 1897 года. Данные переписи показали смешанный состав многих территориальных групп, а также то, что представители одной и той же группы были членами различных в хозяйственном отношении групп.
Таким образом, к концу XIX в. имелись сведения, дающие представления о многих группах эвенков, в том числе об енисейских эвенках, расселенных вдоль Енисея. В то же время, эти записи не могли дать полного представления обо всех эвенках. В частности, эвенки глубинных районов (средняя часть Подкаменной и Нижней Тунгусок, Олекмы и районов к западу от Енисея и по отрогам Яблонового и Станового хребтов) оставались совершенно неисследованными.
В советский и постсоветский период изучением эвенков Нижней Тунгуски активно занимались Г.М. Василевич, В.А. Туголуков [3], П.П. Хороших [4], М.Г. Туров [5], А.А. Сирина. Ученые исследовали проблемы традиционной и исторической этнографии -этническую историю, этногенез, родовой состав эвенков, материальную культуру, социальные отношения, духовную культуру.
Для нас особый интерес представляют результаты исследовательской деятельности Павла Павловича Хороших - археолога, этнографа, краеведа, кандидата исторических наук (1955 г.), заслуженного деятеля науки и техники Бурятской АССР.
П.П. Хороших родился в Иркутске 30 мая 1890 г., в семье казака. С 1910 года он трудился конторщиком и чертежником на Дарасунских золотых приисках, затем - на клееваренном заводе в с. Тельма Иркутской губернии. В 1917 г. был призван в армию, где
окончил Иркутскую школу прапорщиков. В 1918-1920 гг. служил хорунжим в военных частях белогвардейцев, с марта 1920 г. стал красноармейцем в Забайкалье. В этом же 1920 г. Павел Петрович стал студентом историко-филологического отделения гуманитарного факультета Иркутского университета, в стенах которого 4 года занимался этнографией и археологией в кружке народоведения под руководством профессора Б.Э. Петри. Поступив в университет, П.П. Хороших стал членом ВСОРГО, а с 1922 г. - научным сотрудником Иркутского краеведческого музея. В 1923 г. П.П. Хороших под руководством Б.Э. Петри начал работу над кандидатской диссертацией по теме «Этнография западных бурят». Два года спустя Павел Петрович - уже преподаватель Иркутского государственного университета, сотрудник Восточно-Сибирского отдела РГО. 4 мая 1927 г. Центральный комитет Географического общества СССР наградил П.П. Хороших серебряной медалью за вклад в изучение народов Сибири. Однако, нахождение в белогвардейских войсках, офицерское звание и нескрываемое активное общение с зарубежными коллегами послужили причиной пристального внимания к нему со стороны органов безопасности, началось расследование. 17 февраля 1931 г. Павел Петрович был арестован.
После освобождения (1933 г.) в Иркутск П.П. Хороших не вернулся. Он переехал в Западную Сибирь, где работал на различных должностях в музеях Новосибирска и Томска. Лишь с 1947 г. на следующие 30 лет судьба Павла Петровича вновь оказалась связанной с Иркутском: он работал в краеведческом музее и преподавал на историко-филологическом факультете Иркутского государственного университета. В 1989 г. П.П. Хороших был реабилитирован. Многие десятилетия Павел Петрович проводил археологические, этнографические, краеведческие, спелеологические исследования в Сибири. Им собран огромный материал по хозяйству, быту, культуре бурят, эвенков и других народов Сибири, проанализированный в более чем 200 научных публикациях [6, 7]. Одной из основных тем, изучавшихся П.П. Хороших, была традиционная культура народов Сибири; в рамках ее исследования было уделено место и особенностям орнаментики [8, 9]. В этой связи, большой интерес представляют материалы экспедиции П.П. Хороших к эвенкам на Нижнюю Тунгуску в 1930 г.
Источники исследования
Источниками для настоящей статьи послужили визуальные материалы «эвенкийской экспедиции» из личного фонда П. П. Хороших в архиве Центра восточных рукописей и ксилографов Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН (далее ЦВРК ИМБТ СО РАН). В фонде, помимо многочисленных материалов по археологии, краеведению, спелеологии, аккумулирован существенный объем визуальных материалов, позволяющих применять их в качестве источников изучения этнической культуры народов Сибири - бурят и эвенков (в основном материальной культуры). Фотографии и рисунки из экспедиций по Сибири зачастую сделаны самим П.П. Хороших.
Необходимо сделать методологическое уточнение - под этнической культурой мы понимаем «совокупность элементов материальной и духовной культуры этноса, являющихся основными этнодифференцирующими признаками» [10, с. 192]. Материальная культура «включает вещи, существующие в пространстве на протяжении известного отрезка времени. К ним относятся орудия труда, предметы для добывания огня, оружие, средства передвижения и приспособления для переноски тяжестей, жилище и другие постройки, пища и напитки, посуда, утварь и мебель, одежда, обувь, головные уборы и украшения и т.д.» [10, с.193].
Если художественные особенности материальной культуры бурят изучены серьезно и глубоко, то использование визуального ряда в исследованиях об эвенках до сих пор редко. Этот источник стал использоваться только в последние годы, в частности, в работах А.А. Сириной об эвенках Нижней Тунгуски [11, 12].
В настоящей работе вводятся в научный оборот сведения о значительном количестве визуальных источников в фонде П.П. Хороших (№ 20), находящемся в ЦВРК ИМБТ СО РАН. В деле № 551 нами выявлено более 100 подобных источников, из которых 40 -
рисунки, 73 - фотографии. На них изображены коврики, седла, курительные трубки, сумки и кошельки, мужчин и женщин в национальной одежде, жилища (бревенчатые строения и чумы), музыкальные инструменты, сакральные (шаманские) места и объекты, берестяная утварь, орудия промысла. Фотографии - черно-белые, рисунки - в отдельных случаях сделаны цветными карандашами или акварелью. Изображения, за некоторым исключением, подписаны автором и содержат сведения о названии предмета, «давности» его изготовления, материале, локализации.
Орнамент на предметах традиционной культуры эвенков
Многие объекты на этих изображениях орнаментированы и, безусловно, являются интереснейшим источником исследования и типологии традиционных узоров эвенков. Уточним, что орнамент (ртпатепЫт, лат. — украшение) - это узор, основанный на повторе и чередовании составляющих его элементов, предназначается для украшения различных предметов (утварь, орудия, оружие, текстиль и т.д.). По используемым мотивам орнамент делят на геометрический, растительный, зооморфный, антропоморфный, нередки комбинации мотивов.
Некоторые данные об орнаменте эвенков можно найти только в литературе XX в., в частности, это работы И. Лопатина, Е.Р. Шнейдер, С.М. Широкогорова, Г.М. Василевич и др. Об орнаменте эвенков опубликован капитальный труд С.В. Иванова [13], работы эвенкийского педагога Т.М. Сафьянниковой [14, 15].
С.М. Широкогоров дал характеристику эвенкийского орнамента. Говоря о простейших геометрических мотивах, он отметил разнообразные технические приемы. Богаче всего орнаментировались костяные оленьи пряжки, луки деревянных седел, берестяные коробки, обтянутые ровдугой (нама). Узоры можно встретить и на многих предметах быта [13, с. 250].
Г.М. Василевич отметила существенные различия между западными и восточными эвенками. Для западных эвенков характерен бисерный орнамент, а на востоке распространена вышивка шелковыми нитками. На западе мотивы орнамента геометрические, а на востоке - растительные. Неодинаков подбор цветов. Вышивка подшейным волосом оленя, аппликация из кожи и плетение из ремешков появились у восточных эвенков под влиянием чукчей и коряков, илимпийские эвенки заимствовали у долган их гамму цветов бисера, а от якутов - металлические бляшки [16].
Заметно изменилось эвенкийское искусство под влиянием русской культуры. «Неизвестный ранее фарфоровый бисер стал применяться в огромном количестве для украшения кожаной одежды, поясов, кисетов и других предметов, что не могло не отразиться на колорите и фактуре вышивки. В нее введены были такие цвета, как синий, зеленый, ярко-красный, белый и желтый. В районах между рр. Енисеем и Леной красивый, блестящий, прочный бисер в значительной степени вытеснил более древние виды декоративного искусства - раскраску кожи в буро-красный и серо-черный цвета и накладной жгутик белого оленьего волоса. Некоторые предметы, например, нагрудники и пояса стали почти сплошь зашиваться бисером. Другим новым материалом была цветная материя. Эвенкийки очень умело использовали ее для украшения одежды, сум и других предметов, выбирая для этой цели главным образом гладкие, одноцветные ткани» [13, с. 250-251].
Эвенкийский орнамент отличало большое территориальное разнообразие. Расселившись на огромном пространстве - от Оби до Охотского моря, эвенки вступали в контакты с различными этносами, нередко заимствуя мотивы орнамента, стиль, технические приемы. В настоящее время это разнообразие теряется. Население не отличает орнамент одного народа от другого, одной территориальной группы эвенков от другой. Современный орнамент претерпевает нежелательные изменения, на одежде эвенкийских костюмов можно увидеть непонятный орнамент, смесь разных территориальных групп. Именно поэтому особенно важны материалы, собранные П.П. Хороших на Нижней Тунгуске.
В изображениях на фотографиях и рисунках из фонда П.П. Хороших геометрический орнамент состоит из абстрактных форм (точки, прямые, ломаные, зигзагообразные, сетчато-пересекающиеся линии; круги, ромбы, многогранники, звёзды, кресты, спирали).
Эвенкийский орнамент этого типа состоит из прямых полос и поясков из ромбиков, прямоугольников, треугольников, квадратов, кругов в разнообразных комбинациях и цветовых сочетаниях. Типично эвенкийскими являлись различные дугообразные мотивы.
Для орнаментации эвенки использовали кожу, мех, олений волос, цветное сукно, цветные нитки, бисер, краски. Украшали орнаментом одежду, меховые коврики (кумаланы), сумы (инмэк), кисеты, колыбели, различные предметы из кости, дерева и металла. С.В. Иванов отмечал, что орнаментальные мотивы эвенков отличаются простотой и строго геометрическим характером; изображения каких-либо животных, как составные части узоров, не встречаются [13, с. 251]. Однако в фонде П.П. Хороших нами выявлены в орнаментике коврика стилизованные изображения медведя, оленей, оленьих рогов и всадников, а на берестяной посуде и шаманских объектах появляются изображения антропоморфных фигур [17].
В композиционном отношении эвенкийский орнамент несложен. Украшая предметы быта орнаментом, эвенки подчеркивали, прежде всего, форму и конструктивные особенности вещи. Для этого широко применяли бордюр. Во множестве вариантов бордюры присутствуют на традиционной женской, реже - мужской одежде эвенков на фотографиях из фонда П. П. Хороших. На рисунках нами выявлены детали «тунгусских нагрудников» [17].
Окаймляя предметы круглой формы, бордюр принимал вид крупной и сложной по рисунку розетки, хотя к розетке прибегали сравнительно редко, заполняя в основном пространство между бордюрами. Часто розеткой украшали мелкие предметы быта -сумочки, кисеты, рукавицы, головные уборы, луки седел [13, с.310]. Подобные орнаменты с лук седел выявлены нами в фонде П.П. Хороших [17].
Из бордюрных мотивов можно отметить треугольники, зигзаги, углы, квадраты, поставленные на угол, крестообразные узоры, простые дуги и с дополнительными элементами, полосы из квадратов и трехвильчатые узоры эскимосского типа.
Орнамент встречался на различных изделиях из кости (чаще всего мамонта), рога и дерева. Прежде всего, это были предметы оленеводов - пластинки для оленьего наголовника и пояса, луки оленьих седел, ботала; охотников - ружья, ножи, пистонницы, пороховницы, напальники; домашнего обихода - гребни, пряжки, курительные трубки, лопаточки для их чистки, ложки и т.д.; шаманов - колотушки для бубнов [17]. На костяных оленьих пряжках и костяных нащечниках наблюдалась тенденция к превращению бордюрного орнамента в сетчатый. Орнаментированных металлических изделий у эвенков было сравнительно немного. Это в основном железные навершия женских посохов, наконечники копий, винтовочные отвертки, снежные очки, скребки для кожи, украшения из железа, подвески для шаманских костюмов. Отметим, что подобных изображений ни на рисунках, ни на фотографиях в фонде П.П. Хороших нами не обнаружено.
Проведенное исследование показывает, что фонд П.П. Хороших, как и иные архивы личного происхождения, является не просто суммой разрозненных свидетельств прошлого. Он представляет собой комплекс взаимосвязанных источников. Фонд содержит репрезентативный комплекс визуальных материалов первой трети ХХ в. Интенсивное и углубленное изучение материалов фонда П.П. Хороших на современном этапе будет способствовать обеспечению значительно большей полноты источниковой базы исследования традиционной культуры народов Сибири.
Литература и источники
1. Соминич Г.Е. Личные фонды РГИА (к истории формирования комплекса источников личного происхождения Х1Х - начала XX вв. и его состава) // Личные фонды и коллекции - источник сохранения национальной памяти России: Науч.-практ. конф.; тез. докл. и сообщ. - М., 1994.
2. Василевич Г.М. Эвенки. Историко-этнографические очерки (XVIII - начало XX в.). - Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1969.
3. Туголуков В.А. Тунгусы (эвенки и эвены) Средней и Западной Сибири. - Красноярск: Изд. дом «Сибир. промыслы», 2012. - 285 с.
4. Хороших П.П. Путевые знаки эвенков-охотников (из материалов по этнографии эвенков р. Нижней Тунгуски) // КСИЭ. - М., 1950. - Т.10. - С. 57-59.
5. Туров М.Г., Литвина В.И., Ступин С.Г. Этническая и социальная история Катангского района Иркутской области. - Иркутск, 1995.
6. Константинов А.В. Малая энциклопедия Забайкалья. Археология I гл. ред. Р. Ф. Гениатулин. - Новосибирск: Наука, 2011. - 36s с.
7. Савельев Н.А., Пержакова А.С. Иркутская школа палеоэтнологии. Павел Павлович Хороших (1S90-1977 гг.). Жизненный путь II Вузовская научная археология и этнология Северной Азии. Иркутская школа 191S-1937 гг. -Иркутск, 2009. - С. 89-98.
8. Хороших П.П. Итоги и задачи изучения памятников изобразительного искусства бурят II Жизнь Бурятии. -1924. - № 6. - С. 83-89.
9. Хороших П.П. Материалы по орнаменту ольхонских бурят II Сибирская живая старина. - 1926. - Вып. 2. - С. 211-214.
10. ТавадовГ.Т. Этнология: Учебник. - М.: Изд.-торговая корпорация «Дащков и К°», 2009.
11. Сирина А.А. Катангские эвенки в XX веке: расселение, организация среды жизнедеятельности. 2-е изд., испр. и доп. - М.; Иркутск: Изд-во «Оттиск», 2002. - 286 с.
12. Сирина А.А. Эвенки и эвены в современном мире: самосознание, природопользование, мировоззрение. - М: Изд. фирма «Вост. лит.», 2012. - 604 с.
13. Иванов С.В. Орнамент народов Сибири как исторический источник (по материалам XIX - начала XX в. Народы Севера и дальнего Востока). - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1963. - 500 с.
14. Сафьянникова Т.М. Радуга красок сонкана. - Красноярск; Тура: Изд-во «Сибир. промыслы», 2006. - 152 с.
15. Сафьянникова Т.М. Орнаменты и украшения эвенков. -Красноярск: Изд-во «Сибир. промыслы», 2007. -192 с
16. Василевич Г.М. Тунгусский нагрудник у народов Сибири II Сборник музея антропологии и этнографии. -1949. - Т. XI. - С. 58.
17. ЦВРК ИМБТ СО РАН. ЛАФ. Ф. 20. Д. 551.
References and Sources
1. Sominich G.E. Lichnye fondy RGIA (k istorii formirovaniya kompleksa istochnikov lichnogo proiskhozhdeniya HIX - nachala XX vv. i ego sostava) // Lichnye fondy i kollekcii - istochnik sohraneniya nacional'noj pamyati Rossii: Nauch.-prakt. konf.; tez. dokl. i soobshch. - M., 1994.
2. Vasilevich G.M. EHvenki. Istoriko-ehtnograficheskie ocherki (XVIII - nachalo XX v.). - L.: Nauka. Leningr. otd-nie, 1969.
3. Tugolukov V.A. Tungusy (ehvenki i ehveny) Srednej i Zapadnoj Sibiri. - Krasnoyarsk: Izd. dom «Sibir. promysly», 2012. - 285 s.
4. Horoshih P.P. Putevye znaki ehvenkov-ohotnikov (iz materialov po ehtnografii ehvenkov r. Nizhnej Tunguski) // KSIEH. - M., 1950. - T.10. - S. 57-59.
5. Turov M.G., Litvina V.I., Stupin S.G. EHtnicheskaya i social'naya istoriya Katangskogo rajona Irkutskoj oblasti. - Irkutsk, 1995.
6. Konstantinov A.V. Malaya ehnciklopediya Zabajkal'ya. Arheologiya / gl. red. R. F. Geniatulin. - Novosibirsk: Nauka, 2011. - 368 s.
7. Savel'ev N.A., Perzhakova A.S. Irkutskaya shkola paleoehtnologii. Pavel Pavlovich Horoshih (1890-1977 gg.). ZHiznennyj put' // Vuzovskaya nauchnaya arheologiya i ehtnologiya Severnoj Azii. Irkutskaya shkola 1918-1937 gg. - Irkutsk, 2009. - S. 89-98.
8. Horoshih P.P. Itogi i zadachi izucheniya pamyatnikov izobrazitel'nogo iskusstva buryat // ZHizn' Buryatii. - 1924. - N° 6. - S. 83-89.
9. Horoshih P.P. Materialy po ornamentu ol'honskih buryat // Sibirskaya zhivaya starina. - 1926. - Vyp. 2. - S. 211-214.
10. Tavadov G.T. EHtnologiya: Uchebnik. - M.: Izd.-torgovaya korporaciya «Dashchkov i K°», 2009.
11. Sirina A.A. Katangskie ehvenki v XX veke: rasselenie, organizaciya sredy zhiznedeyatel'nosti. 2-e izd., ispr. i dop. - M.; Irkutsk: Izd-vo «Ottisk», 2002. - 286 s.
12. Sirina A.A. EHvenki i ehveny v sovremennom mire: samosoznanie, prirodopol'zovanie, mirovozzrenie. - M: Izd. firma «Vost. lit.», 2012. - 604 s.
13. Ivanov S.V. Ornament narodov Sibiri kak istoricheskij istochnik (po materialam XIX - nachala XX v. Narody Severa i dal'nego Vostoka). - M.; L.: Izd-vo AN SSSR, 1963. - 500 s.
14. Safyannikova T.M. Raduga krasok sonkana. - Krasnoyarsk; Tura: Izd-vo «Sibir. promysly», 2006. - 152 s.
15. Safyannikova T.M. Ornamenty i ukrasheniya ehvenkov. - Krasnoyarsk: Izd-vo «Sibir. promysly», 2007. - 192 s.
16. Vasilevich G.M. Tungusskij nagrudnik u narodov Sibiri // Sbornik muzeya antropologii i ehtnografii. - 1949. - T. XI. - S. 58.
17. CVRK IMBT SO RAN. LAF. F. 20. D. 551.
БУРАЕВА ОЛЬГА ВЛАДИМИРОВНА - доктор исторических наук, доцент, ведущий научный сотрудник Института монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения Российской академии наук (г. Улан-Удэ). БУРАЕВА СВЕТЛАНА ВАЛЕРЬЕВНА - доктор исторических наук, доцент, ведущий научный сотрудник Института монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения Российской академии наук (г. Улан-Удэ). BURAEVA, OLGA V. - Doctor of History, Associate Professor, Leading Researcher, Institute of Mongolian Studies, Buddhology and Tibetology, Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences (Ulan-Ude) (olgaburaeva@mail.ru).
BURAEVA, SVETLANA V. - Doctor of History, Associate Professor, Leading Researcher of the Institute of Mongolian Studies, Buddhology and Tibetology of the Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences (Ulan-Ude) (ladis@inbox.ru).
ПРОКОПЦЕВА Н.В. МЕЖДУНАРОДНЫЙ НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКИЙ СЕМИНАР «ПРОБЛЕМЫ РОССИЙСКО-КИТАЙСКОГО СОТРУДНИЧЕСТВА: ПРОШЛОЕ, НАСТОЯЩЕЕ, БУДУЩЕЕ» (МОСКВА, НИИ ИЭП, 10 НОЯБРЯ 2018)
PROKOPTSEVA, N.V. INTERNATIONAL SCIENTIFIC-PRACTICAL SEMINAR "PROBLEMS OF RUSSIAN-CHINESE COOPERATION: PAST, PRESENT, FUTURE" (MOSCOW, HISTORY ECONOMICS AND LAW RESEARCH INSTITUTE, NOVEMBER 10, 2018)
