CC BY
89
УДК 94 47 .084.8+281.93
UDC 94 47 .084.8+281.93
А.И. ПЕРЕЛЫГИН A.I. PERELYGIN
кандидат исторических наук, доцент, кафедра исто- Candidate of History, Associate Professor, Department
рии и музейного дела, Орловский государственный of history and museum business, Orel State Institute of
институт культуры Culture
ОРЛОВСКОЕ ДУХОВЕНСТВО В ГОДЫ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕПРЕССИЙ THE CLERGY OF OREL REGION IN YEARS OF POLITICAL REPRESSION
Статья посвящена политическим репрессиям в отношении православного духовенства Орловской области с 1917 по 1941.
Ключевые слова: церковь, священник, репрессии, НКВД, мученик, святые.
The article is devoted to political repression against the Orthodox clergy of the Orel region in 1917-1941. Keywords: Church, priest, repression, NKVD, martyr, the Saints.
Начиная с 1992 года, когда открыли засекреченные в прошлом документы, относящиеся к истории репрессий Русской Православной Церкви в годы коммунистического правления в СССР, историки смогли увидеть и понять содержание, методы борьбы и её последствия в отношении Церкви, священнослужителей и наиболее активной части из верующих мирян. Внешне они выражались в форме идеологической пропаганды и атеистического воспитания. На практике без широкой огласки проводилась политика иного рода, где широко использовались методы насилия и даже физического уничтожения священнослужителей и активных приверженцев православной веры.
В своём стремлении отделить Церковь от государства, партия большевиков сразу же приступила к формированию законодательной базы антицерковной направленности. Издание декрета СНК от 20 января (2 февраля) 1918 года «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» вызвало протест со стороны проходившего в то время в Москве Православного Собора, определившего этот закон как «злостное покушение на весь строй жизни Православной Церкви и акт открытого против неё гонения» [1]. Сущность установившегося в то время политического режима заключалась в богоборчестве, в конечном итоге уничтожении всякой религии. Русская Православная Церковь, являвшаяся наиболее крупной и влиятельной религиозной, духовно-нравственной силой общества, рассматривалась большевиками как главное идейное препятствие господству основанной на классовой борьбе коммунистической идеологии. Повсеместно, в условиях полного произвола и беззакония, закрывали церкви и монастыри, имущество конфисковывали, а духовенство подвергалось арестам и даже расстрелам. Репрессии против священнослужителей и иерархов Церкви продолжились и после 25 сентября 1919 года,
когда было опубликовано Послание патриарха Тихона «О прекращении духовенством борьбы с большевиками» [2]. Всего по России, но неполным данным, общее число жертв среди духовенства и мирян, стоявших вне гражданской войны, с октября 1917 по конец 1921 года превысило 10 тысяч человек [3]. Сюда не входят священники, погибшие в рядах белого движения [4]. К концу 1921 года в Советской России было закрыто 600 монастырей, многие из которых обладали большой исторической и культурной ценностью [5].
Жестокие гонения происходили и в Орловской губернии [6]. Зачинщиками, как правило, были солдаты-дезертиры, с марта 1917 года валом валившие с фронта по деревням, и матросы, а также уголовный элемент, проникавший благодаря своей дерзости и «революционности» в местные органы власти. Например, в Мценске 3 июля 1919 г. местные власти надругались над находящимися в монастыре мощами святого Кукши, а потом порешили взять древнюю скульптуру -икону святого Николая Угодника и бросить её в реку. Однако такие действия вызвали открытое возмущение местного населения: собралась тысячная толпа, в ответ испуганные представители власти дали три выстрела и уехали. В Болхове большевики вскрыли и разграбили мощи знаменитого миссионера Алтайского края и переводчика священных ветхозаветных книг с еврейского на русский язык, а под конец своей жизни и настоятеля Болховского Оптина монастыря Макария Глухарева.
Тогда же в Орле был разгромлен и ограблен Успенский мужской монастырь. 28 января 1919 года специальной комиссией, с участием монахов, в Задонском монастыре было произведено вскрытие мощей святого Тихона Задонского. Процесс вскрытия мощей снимался на кинопленку и широко использовался в хроникальном атеистическом фильме. На бывшей территории Орловской губернии документально подтверждается
© А.И. Перелыгин © A.I. Perelygin
убийство грабителями осенью 1917 года священника Григория в селе Цветынь Орловского уезда, игумена Гервасия - настоятеля Брянского Севского монастыря, священников: Василия Осипова в селе Дровосечном Малоархангельского уезда, Михаила Тихомирова в г. Ельце и Василия Лебедева в селе Сетном Севского уезда, ранее служившего в Ливенском уезде, глубоко религиозного и прямолинейного священника-патриота, твердо стоявшего за православную веру, а его жену бандиты настигли и убили по дороге на станцию Михайловский хутор. При нападении на дом священника селе Троицкого-Кудинова Ливенского уезда Михаила Петровского 25 июня 1918 года солдаты-грабители, уходя, бросили бомбу и убили его девятилетнюю дочь. Сам отец Михаил был арестован большевиками и в то время находился в городе Ливны. Тогда же в Орловский центральный работный Дом были заключены монахи Бело-Бережной пустыни игумены Корнилий и Маврикий, а также иеромонахи Ипполит, Климент, Иоасаф и Павлин. Среди принявших мученический венец были известные иерархи Русской Православной Церкви, жизнь и деятельность которых оставила глубокий след в становлении и утверждении Православия на Орловской земле. Первым иерархом Русской Православной Церкви, который был расстрелян по официальному приговору советской власти в 1918 году, стал бывший епископ Орловский и Севский Макарий (Гневушев.). В годы сталинских репрессий та же участь постигла митрополита Серафима (Чичагова), архиепископов: Серафима (Остроумова), Александра (Щукина), епископа Иннокентия (Никифорова). Священник Иоанн Панков и его сыновья Николай и Петр из села Усть-Нугрь Болховского уезда безвинно убиты красноармейцами 26 апреля 1918 года. Впоследствии они были причислены к лику святых Русской Православной Церкви.
После окончания гражданской войны, под предлогом борьбы с голодом, началась кампания по изъятию музейных и церковных ценностей. В ответ начались волнения верующих. По данным центральной прессы, в это время произошло 1414 столкновений между представителями власти и прихожанами церквей. А в течении 1922-1923 гг. были уничтожены 2691 священник, 1962 монаха и 3447 монахинь [7]. Что касается культовых зданий, то в них, по требованию Ленина, местными властями были изъяты все находящиеся там ценности, причём «с беспощадной решительностью» и «в кратчайший срок» [8]. По утверждению И. Бунича, в то смутное время, было расстреляно 40 тысяч священников, диаконов и монахов, а также многие тысячи верующих, входивших в церковные «двадцатки» и общины [9]. Чистая прибыль изъятых ценностей составила 2,5 млрд. золотых рублей. Из этих средств за границей был закуплен хлеб на 1 млн. рублей, да и то на семена, тогда как через гуманитарную Администрацию Помощи (АРА) международные организации выделили на помощь голодающей России 137 млн. долларов и спасли от смерти 22 млн. 700 тысяч человек [10]. В Орле с 18 по 20 июня 1922 г. проходил показательный суд над правящим
епископом Орловским Серафимом и викарным епископом Елецким Николаем, а также четырьмя мирянами: И.В. Преображенским, И.М. Тритенко, В.Н. Соповым и Е.Д. Краевич, которых обвиняли в сокрытии и препятствии изъятию церковных ценностей. Подсудимые виновными себя не признали. Однако решением губернского ревтрибунала епископа Серафима осудили на 7 лет в Центральную исправительную тюрьму со строгой изоляцией, а епископа Николая - на 3 года. После того как в 1927 году появилась известная «Декларация», в которой митрополит Сергий дал согласие на регистрацию органами власти всех православных общин, органов управления и священнослужителей, признал Советскую власть и подчинил ей Церковь, гонения и преследования верующих не уменьшились. Прибывший на Орловскую кафедру епископ Николай Могилевский, называвший себя в угоду власти «гражданином» и клятвенно заверявший подчиняться всем её распоряжениям, правил недолго. Уже в апреле 1930 года его отправили на покой, а 27 февраля 1932 года арестовали и осудили на 5 лет концлагерей [11 ]. Несмотря на признание Советской власти «сергианцами», 8 апреля 1929 года Президиум ВЦИК принимает Постановление «О религиозных общинах», а в октябре вступила в силу специальная инструкция НКВД, которые развязывали руки властям для полного произвола в отношении Церкви. Особая роль отводилась чекистам. В 1931 году они пытались сфабриковать дело о контрреволюционном заговоре в Болховском районе. Обвинение было предъявлено 12 священнослужителям и монашествующим. Но за недоказанностью преступлений дело прекратили [12]. Однако на этом чекисты не успокоились, и на следующий год они «раскрыли» контрреволюционную церковно-монархическую организацию «Ревнители церкви», которую «возглавлял», по их мнению, архиепископ Курский Дамиан. По утверждению работников ГПУ, руководителями Орловского отделения были епископ Николай Могилевский, находившийся на покое, и бывший земский начальник М.И. Воинов, окончивший в своё время Московскую духовную академию и находившийся в Орле в административной ссылке. Он дал перед Богом обет жить как старец - на подаяние. По делу проходило 413 человек. Оказывается, это была разветвлённая организация. В неё также входило Орловское отделение, которое объединяло 3 контрреволюционные группы в составе 46 человек (из них две - в Орле и одна - в селе Куликовка), а Ливенское отделение возглавлялось Понятовским В.И., оно имело связь с Орловской организацией и состояло из двух «контрреволюционных групп», охватывающих 39 человек [13]. В 1932 году Особым совещанием при коллегии ОГПУ «виновных» осудили к различным срокам заключения. Прошли многие годы, и, только 13 мая 1989 года прокуратура Курской области их реабилитировала [14]. Но наиболее жестоким преследованиям Церковь подверглась в период сталинских репрессий. В 1932 г. Сталин объявил о начале «безбожной пятилетки»: к 1мая 1937 года «имя бога должно быть забыто» на всей территории
СССР [15]. Несмотря на все усилия, план по искоренению религии провалился. Перепись 1937 года, в которую включён был и вопрос о религиозных убеждениях, показала, что 57 процентов респондентов продолжали считать себя верующими. А с учётом всех возрастов 2/3 сельского населения и 1/3 городского оставались верующими [16]. Данные переписи вызвали у Сталина ярость, что привело к расправе над людьми не только ответственными за её проведение, но и к усилению борьбы с Православной Церковью и другими религиозными конфессиями. В то же время, согласно новой Конституции СССР, принятой в 1936 году, провозглашалось, что «социализм в СССР победил и в основном построен» и утверждалось новое трудовое общество -рабочих и крестьян. На 12 декабря 1937 года были объявлены первые всеобщие выборы в Советы, в которых могли принять участие не только трудящиеся массы, но и так называемые «бывшие люди»: «церковники», «кулаки» и прочий контрреволюционный элемент. Поэтому возникали большие сомнения в том, что все они будут голосовать за кандидатов, которые предлагались от партии коммунистов. Следовательно, весь этот неблагонадежный элемент нельзя было допустить до выборов. Некоторые исследователи, например, священник, кандидат исторических наук Александр Мазырин, рассматривают данный мотив как одну из причин подготовки масштабной кампании репрессий, которая распространялась и на уже осужденных «контрреволюционеров», находившихся в местах лишения свободы. 30 июля 1937 года нарком внутренних дел Н.И. Ежов подписал оперативный приказ № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». В число «других антисоветских элементов» в приказ были включены и «церковники». «Перед органами государственной безопасности, - писал сталинский нарком, - стоит задача самым беспощадным образом разгромить всю эту банду антисоветских элементов, защитить трудящийся советский народ от их контрреволюционных происков и, наконец, раз и навсегда покончить с их подлой подрывной работой против основ советского государства». По приказу Ежова с 5 августа 1937 года органы НКВД начали репрессивную операцию и закончили ее в четы -рехмесячный срок к предстоящим выборам в Советы. В перечне «контингентов, подлежащих репрессии», 6-м пунктом были указаны «наиболее активные антисоветские элементы из бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников и прочих, которые содержатся сейчас в тюрьмах, лагерях, трудовых поселках и колониях и продолжают вести там активную антисоветскую подрывную работу». «Все наиболее враждебные из перечисленных выше элементов» подлежали «немедленному аресту и, по рассмотрении их дел на тройках, - расстрелу». По отчёту Наркома внутренних дел Ежова, только в августе - ноябре 1937 года в СССР было арестовано 31359 церковников и сектантов. Местные органы НКВД усердно исполняли бесчеловечные приказы. В 1937 году 4-й от-
дел УНКВД Курской области «раскрыл» и ликвидировал разветвленную контрреволюционную фашистскую организацию церковников. Всего по этому делу арестовали 454 человека. Тройкой УНКВД по Курской области 4 декабря 1937 года, так называемые руководители придуманной организации, включая епископов Курского Артемона (Евстратов Василий Иванович), Орловского Иннокентия (Никифоров Иван Иванович), Иосифа (Жевахов Владимир Давыдович), проживавшего с 1936 года на покое в Белгороде были приговорены к расстрелу и казнены в тот же день. Все реабилитированы 20 мая 1990 года прокуратурой Белгородской области [17]. В том же году были арестованы и осуждены по ст. ст. 58-10, 58-11 УК РСФСР 41 монахиня Орловского женского монастыря, из них 38 к 10 годам ИТЛ, а трое - к 8 годам лагерей.
Репрессии против иерархов Церкви, духовенства и верующих достигли в это время своего апогея. Только в Орловской области с 1 октября по 31 декабря 1937 года было осуждено 1667 церковников и сектантов, в том числе расстреляно 1130 человек, а к концу 1941 года всего осуждено по религиозным мотивам 1921 человек, из них 1209 к расстрелу, которые, как правило, приводились к исполнению незамедлительно. Особенность сталинских репрессий заключалась в том, что они проводились по спускаемому сверху от руководства страны «плану». В рамках так называемого «лимита» органы НКВД вынуждены были выполнять этот чудовищный план [18]. Для его исполнения по всей стране действовала не только система судебных, но и внесудебных органов. В нее входили военная коллегия Верховного суда, военный трибунал, Спецколлегия, Особое совещание при НКВД, Тройка УНКВД, Особая Тройка НКВД, а также путем решений наркома внутренних дел и прокурора СССР по массовым операциям. Судя по материалам НКВД, деятельность этих органов лимитировалась, а то, что было сверх лимита, передавалось для исполнения в смежные структуры. Так, например, в документе к сведениям о количестве осужденных имеется запись: «Примечание: в графе тройка УНКВД - указано количество арестованных в порядке приказа № 00447, которые за отсутствием лимитов по особой тройке были осуждены тройкой УНКВД» [19]. Репрессии осуществлялись посредством рассмотрения дел арестованных по ускоренному варианту, когда в один день ныносились сотни внесудебных приговоров. Так, Особой Тройкой НКВД по Орловской области за 24 дня в ноябре и декабре 1937 года было осуждено к расстрелу 2989 и на различные сроки исправительно-трудовых лагерей 7180 человек. Согласно сведениям о количестве осужденных НКВД (УНКВД) по Орловской области за время с 1 октября по 31 декабря 1937 года было исполнено решений - 13314, из них к высшей мере наказания расстрелу - 3247, до 10 лет -7360, до 5 лет 2476. Причем на Особую тройку НКВД (УНКВД) приходится 3000 расстрельных приговоров и 7174 до 10 лет, на решения Наркома внутренних дел и прокурора СССР по массовым операциям к расстрелу было приговорено 242 человека и спецколлегией - 5.
Всего из них «церковников» и «сектантов» к высшей мере наказания - 1130, до 10 лет - 537; бывших «кулаков» к расстрелу - 1636 и до 10 лет 5167; «уголовников» соответственно - 188 и 630; «прочий контрреволюционный элемент - 1176 и 1377». Повсеместно происходили массовые аресты неблагонадежных. Активно использовалась сеть агентов, резидентов и осведомителей.
В фондах бывшего партархива Орловской области сохранились свидетельства о том, что арестованные проходили «обработку» физическую и моральную. В органах НКВД по отношению к ним применялись меры физического воздействия, шантаж, провокации и обман. В результате этих действий следователи добивались ложных показаний о преступной деятельности. Есть письма секретаря Орловского обкома партии Бойцова, где он в переписке со Сталиным подтверждает применение органами НКВД физического воздействия на арестованных. Показания получали от арестованных путём грубейшего нарушения законности. Об этом свидетельствует письмо бывшего члена ВКП (б) Ефименко А.Д.: «Во время хода следствия я подвергался нечеловеческим издевательствам. Я отказался дать вымышленные показания по ранее заготовленному вопроснику. 18 суток держали меня у себя в кабинете на углу табурета, вытянув ноги и руки. В результате чего ноги и руки опухли до такой степени, что на ногах потрескалась кожа и из трещин текла жидкость, причем, в течение 18 суток мне горячей пищи не разрешали давать, а давали кушать хлеба и кружку холодной воды. В течение указанного времени собственноручно - каждодневно зверски избивали меня. Перебили обе ключицы, перебили переносицу, изуродовали позвоночник, дважды давили горло. По позвоночнику били кулаком сверху, а нижний конец позвоночника ударялся о табурет, суставы позвоночника сплюснуты, что подтверждает рентгеновский снимок». Как же фабриковались уголовные дела и кто был свидетелем на процессах? Председатель Орловского облсуда Шерстнев сообщает в обком ВКП (б) в 1939 году: «Особо следует отметить, что в ряде райотделений НКВД имелась группа постоянных свидетелей, по многочисленным делам давали ложные показания на граждан. Что указанные штатные свидетели являлись клеветниками, не могли не знать отдельные работники НКВД. Будучи штатными свидетелями, дали явно вымышленные показания, признав, что они проходили свидетелями по ряду аналогичных дел. Фролов, являясь штатным свидетелем, рассказал, что он перепутал показания потому, что, выступая на шести или более аналогичных дел, не знает, к какому обвиняемому относятся предъявленные эпизоды». Несмотря на подобные факты, шифром ЦК ВКП (б) от 10.01.1939 года секретарям обкомов, крайкомов, ЦК Нацкомпартий, наркомам внутренних дел, начальникам УНКВД было направлено «Письмо И. Сталина о применении пыток». В нем говорилось: «ЦК ВКП стало известно, что секретари обкомов - крайкомов, проверяя работников УНКВД, ставят им в вину применение физического воздействия к арестованным, как нечто
преступное. ЦК ВКП разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП. При этом было указано, что физическое воздействие допускается, как исключение, и при том в отношении лишь таких явных врагов народа, которые, используя гуманный метод допроса, нагло отказываются выдавать заговорщиков, месяцами не дают показаний, стараются затормозить разоблачение оставшихся на воле заговорщиков, следовательно, продолжают борьбу с Советской властью также и в тюрьме. Опыт показал, что такая установка дала свои результаты, намного ускорив дело разоблачения врагов народа. Правда, впоследствии на практике метод физического воздействия был загажен мерзавцами Заковским, Литвиновым, Успенским и другими, ибо они превратили его из исключения в правило и стали применять его к случайно арестованным честным людям, за что они понесли должную кару. Но этим нисколько не опорочивается самый метод, поскольку он правильно применяется на практике. Известно, что все буржуазные разведки применяют физическое воздействие в отношении представителей социалистического пролетариата и притом применяют его в самых безобразных формах. Спрашивается, почему социалистическая разведка должна быть более гуманна в отношении заядлых агентов буржуазии, заклятых врагов рабочего класса и колхозников. ЦК ВКП считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и не разоружающихся врагов народа, как совершенно правильный и целесообразный метод. ЦК ВКП требует от секретарей обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий, чтобы они при проверке работников УНКВД руководствовались настоящим разъяснением. Секретарь ЦК ВКП (б) И. Сталин. 10.01.1939 г.» [20]. По мнению некоторых историков: «В огромной степени масштабы репрессий были связаны и с субъективным фактором - деспотическим, мстительным, подозрительным, жестоким характером боровшегося за абсолютную власть «коммунистического диктатора» И.В. Сталина» [21].
Однако кто же были исполнители смертных приговоров и какими убеждениями они руководствовались, выполняя столь жестокие приказы? Об этом можно судить по письму одного из бывших оперуполномоченных УНКВД по Орловской области, который приводил в исполнение приговоры 1-й категории:
« Я страшно удивлен, как теперь, после ясных указаний ЦК ВКП (б), положений об арестах, люди уже в феврале месяце сумели обманным путем добиться санкций на мой арест не у прокурора, а у самого Наркома Внутренних Дел т. Берия. Лица, писавшие заключение, очевидно, не знают цену советскому человеку, они не видели в ворохе бумаг живого человека, члена ВКП (б) с 10-летним стажем, без взысканий, рабочего. Я не предатель, не жулик, не карьерист, не перестраховщик или подхалим. Я честный член партии и неплохо работал. Нет ни одного партийного или боевого, оперативного задания, чтобы я не выполнил. Мне предписывали пре-
дательство. Как у людей только поворачивается язык?! Я лично сам за 1937 год по июль 1938 года вместе с моими десятью товарищами - шоферами и фельдъегерями уничтожил полную армию врагов Советской власти (расстрелял по приговору 1500 единиц). Легче было тому же Симановскому или прокурору написать «расстрелять», а нам их, паразитов, приходилось таскать на собственной горбине. Я, а также мой коллектив это выполняли вполне сознательно, зная, что выполняем ответственное поручение партии, имели классовую ненависть к врагам трудового народа. Так я воспитывал своих товарищей по работе. Эту работу мы выполняли по выходным дням, дабы не в ущерб агентурно-следственной работе» [22].
Арест этого исполнителя смертных приговоров был вызван сменой руководства органами НКВД, когда Ежов 25 ноября 1938 года был заменён на Берия, а в 1940 году расстрелян. В резолюции XVIII съезда ВКП (б) было прямо сказано о том, что в партию проникли элементы, которые оказались «замаскированными врагами внутри партии, старавшимися путем широкого проведения мер репрессии перебить честных членов партии и посеять излишнюю подозрительность в партийных рядах» [23]. Именно при Ежове появились так называемые разнарядки местным органам НКВД с указанием числа людей, подлежащих аресту, высылке, расстрелу или заключению в лагеря или тюрьмы. На суде Николай Иванович заявил: «В тех преступлениях, которые в обвинительном заключении, я признать себя виновным не могу. От данных на предварительном следствии показаний я отказываюсь. Они мной вымышлены и не соответствуют действительности. На предварительном следствии я говорил, что я не шпион, что я не террорист, но мне не верили и применяли ко мне избиения. Никакого заговора против партии и правительства я не организовывал, а наоборот, все зависящее я принимал к раскрытию заговора. Я почистил 14 тысяч чекистов. Но огромная моя вина заключается в том, что я их мало почистил. Кругом меня были враги народа, мои враги. А я их не разглядел». Согласно утверждению Судоплатова, одного из высокопоставленных работников НКВД, когда этого злодея, который подытожил свою деятельность, заявив, «что при повседневном руководстве ЦК НКВД погромил врагов здорово...», вели на расстрел, «он пел «Интернационал».
В 1939 году в органах УНКВД по Орловской области происходит замена руководящего и оперативного состава. По приговору Военной коллегии Верховного суда СССР бывший начальник УНКВД по Орловской области Пинхус Симановский расстрелян 21 февраля 1940 года, а его заместитель Валик - расстрелян 15 июня 1939 года, Попов, начальник отдела УНКВД 26
сентября 1939 года осужден к 10 годам исправительно-трудовых лагерей. В 1939 году начальник УНКВД по Орловской области Фирсанов в своем отчете о работе управления пишет в обком ВКП (б): «Областной комитет партии провел большую работу по укреплению органов НКВД. Весь руководящий состав областного аппарата обновлен. Состав тюремных работников обновлен полностью. Руководящий состав районных органов обновлен на 60%. В органы НКВД отобраны и посланы новые товарищи. Только в оперативные подразделения послано 83 члена и кандидата партии и 42 комсомольца».
Однако, последствия религиозно-классового террора были крайне тяжелы. В 1914 году Православная Российская Церковь имела в своём составе 3603 протоиереев, 49631 священника, 15694 диакона [24]. Насчитывалось около 100000 монашествующих. Большинство из них было репрессировано, но подлинных данных о количестве пострадавших от гонений пока нет. Бесспорно только то, что гонениям подверглись как служившие в церквах и монастырях России в канун революции, так посвященные в дальнейшем, вплоть до 1950-х годов. По данным председателя Совета по делам Русской Православной Церкви Г.Г. Карпова, до войны в СССР насчитывалось 3732 церкви, из них около 3350 приходилось на присоединенные западные области и республики, в остальной части СССР оставалось примерно 350-400 действовавших православных храма, в которых служило 5665 священников, в основном в западных районах страны. В начале 1941 г. в СССР православное духовенство практически было разгромлено. В РСФСР в 25 областях не имелось ни одной действующей православной церкви, в 20 - от одной до пяти [25]. Орловский край также не стал исключением. С октября по декабрь 1937 года в Орловской области практически всё духовенство было ликвидировано. К началу 1939 г. организованной религиозной жизни Православной Церкви на территории Орловского края не было. В начале войны в современных границах области оставались две действующие церкви: в Болхове церковь Рождества Христова и св. Николая Чудотворца в селе Лепёшкино Орловского района. [26]. «Эпохой мучеников и исповедников для России явился XX век», -так охарактеризовал прошедший период истории нашей Родины Юбилейный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви 13-16 августа 2000 года, на котором были прославлены новомученики и исповедники Российские XX века. Тысячи священнослужителей и мирян, принявших смерть ради веры Христовой, призывают нас не отчаиваться, внимать и проповедовать слово Божие, чтобы спасти человечество от смертных грехов, влекущих в бездну пропасти и саморазрушения.
Библиографический список
1. Священный Собор Православной Российской Церкви. Деяния. Кн.6, вып. 1. М., 1918. С.72
2. Русская Православная Церковь и коммунистическое государство, 1917-1941: Документы и фотоматериалы. Москва: Издательство Библейско-Богословского института св. апостола Андрея Первозванного, 1996. С. 46.
3. Там же. С.12.
4. Митрополит Вениамин (Федченков). На рубеже двух эпох. Москва, 1995. С. 288.
5. Русская Православная Церковь и коммунистическое государство, с.12
6. Орловские епархиальные ведомости. 1918. № 7-8. С. 166-167; №15. С.390-391; №19. С. 496; Перелыгин А. Святые мученики Волховского уезда // Московская Патриархия. 2004. №1 . С. 76-79. Он же: Русская Православная церковь в Орловском крае (1917-1953) Орел, 2008. С.31-36.
7. Там же. С.69.
8. Ленин В.И. Письмо В.М. Молотову для членов Политбюро ЦК РКП (б) от 19 марта 1922 года //Известия ЦК КПСС-1990, №4. С.190-193.
9. Бунич И.Л. Полигон Сатаны. Сб. СПб.: Шанс, 1994. С. 98-99.
10. Там же. С.92.
11. Справка по архивному уголовному делу П-11015 УМБ РФ Курской области.
12. Архив Информационного центра (ИЦ) УВД Орловской области: Список репрессированных священнослужителей и монашества в 1931 году, Болховский район, Орловская область, и реабилитированных 15 сентября 1989 года по арх. № 10642-П.
13. Список репрессированных священнослужителей в 1932 г. По Ливенскому району Орловской области /арх. 10632-П/. Все реабилитированы Прокуратурой Орловской области 17. 05.1989.
14. Справка по архивному уголовному делу № П-11015 УМБ РФ Курской области.
15. Регельсон Л. Трагедия Русской Церкви, 1917-1945. Париж: ИМКА-ПРЕСС, 1977. С. 488.
16. Всесоюзная перепись населения. 1937г. Краткие итоги. Отв. Ред. Ю.А. Поляков. Институт истории СССР АН СССР. М.,1991. С.81,106-115; Цыпин В., протоиерей. История Русской Православной Церкви.1917-1990: учеб. для православных дух. семинарий. М.: Моск. Патриархия: Хроника,1994. С.105.
17. Справка по архивному делу № 3742 УМБ РФ Белгородской области.
18. Архив ИЦ УВД Орловской области. Ф.4. Д.1. Л.Л. 1-2,15,18-19, 165; Д. 2; Д. 3; Д. 76-а. Л.86.
19. Архив ИЦ УВД Орловской области. Ф. 4. Д. 1. Л. 2.
20. Письмо И. Сталина о применении пыток // Реквием: Книга памяти жертв политических репрессий на Орловщине. Орёл, 1998. Т. 4. С.58-59.
21. Россия и мир: Учебная книга по истории. В 2-х частях. Часть II. Под общей редакцией проф. А.А. Данилова. М.: ВЛАДОС, 1994 . С. 160.
22. Минаева Т. В то смутное время ... . Публикацию подготовила главный специалист госархива М. Т. Яковлева // Орловские вести. 1994. 9 июня.
23. Восемнадцатый съезд ВКП (б). Москва. 10-21 марта 1939 г. Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 1898-1971. Изд. 8-е, доп. и испр. М., Политиздат, 1971. Т. 5. С. 369.
24. Цыпин В., протоиерей. Русская Православная Церковь в синодальную эпоху. 1700-1917 // Православная энциклопедия. Русская Православная Церковь. М., 2000. С. 132.
25. Данные о сталинских репрессиях против Русской Православной Церкви приводятся по книге: Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве (государственно-церковные отношения в СССР в 1939-1964). М., 2000. С. 116, 117, 118.
26. Государственный архив Орловской области (ГАОО). Ф. Р-3660. Оп. 1. Д. 4. Л. 50.
References
1. Sacred Cathedral of Orthodox Russian Church. Acts. Book 6, issue 1. M, 1918. P. 72.
2. Russian Orthodox Church and communistic state, 1917-1941: Documents and photographic materials. Moscow: Publishing house of Bible and Theological institute of the St. apostle Andrew the First-Called, 1996. P. 46.
3. In the same place, P. 12.
4. Metropolitan Veniamin (Fedchenkov). At a turn of two eras. Moscow, 1995. P. 288.
5. Russian Orthodox Church and communistic state, p. 12.
6. Orel diocesan sheets. 1918. No. 7-8. Pp. 166-167; No. 15. Pp. 390-391; No. 19. P. 496; Perelygin A. Saint martyrs of the Bolkhovsky County//Moscow Patriarchy. 2004. №1. Pp. 76-79. OH: The Russian Orthodox church in the Orel region (1917-1953) Orel, 2008. Pp. 31-36.
7. In the same place, P. 69.
8. Lenin V. I. The letter to V. M. Molotov for members of the Politburo of the Central Committee of RCP(b) from March 19, 1922// News of the Central Committee of KPSS-1990, No. 4. Pp. 190-193.
9. Bunich I.L. Ground of the Satan. Сб. SPb.: Chance, 1994. Pp. 98-99.
10. In the same place, P. 92.
11. 11. The reference on archival criminal case of P-11015 UMB of the Russian Federation of Kursk region.
12. Archive of the Information Centre (IC) of the Department of Internal Affairs of the Orel region: The list of the repressed priests and a monkhood in 1931, Bolkhovsky district, the Orel region, and rehabilitated on September 15, 1989 on the arkh. No. 10642-P.
13. The list of the repressed priests in 1932. On Livensky district of the Orel region / the arkh. 10632-P/. All are rehabilitated by Prosecutor's office of the Orel region 17. 05.1989.
14. The reference on archival criminal case No. P-11015 UMB Russian Federation of Kursk region.
15. Regelson L. Tragedy of the Russian Church, 1917-1945. Paris: IMKA-PRESS, 1977. P. 488.
16. 1All-Union population census. 1937. Brief summary. Отв. Edition Yu.A. Polyakov. Institute of the history USSR of Academy
of Sciences of the USSR. M., 1991. Pp. 81,106-115; Tsypin V., archpriest. History of Russian Orthodox Tserkvi.1917-1990: Studies. For Orthodox Christians spirit. seminaries. M.: Mosk. Patriarchy: Chronicle, 1994. P. 105.
17. The reference on archiving No. 3742 UMB of the Russian Federation of the Belgorod region.
18. Department of Internal Affairs archive of the Orel region. F.4. C.1. L.L. 1-2,15,18-19, 165; C. 2; 3; C. 76. L.86.
19. Department of Internal Affairs archive of the Orel region. F. 4. 1. L. 2.
20. I. Stalin's letter on application of tortures//Requiem: The book of memory of the victims of political repressions on Orel region. Orel, 1998. T. 4. Pp. 58-59.
21. Russia and world: The educational book on stories. In 2 parts. Part of Il./Under the general edition of the prof. A.A. Danilov. M.: VLADOS, 1994. P. 160.
22. Minayeva T. In that time of troubles .... I have prepared the publication the chief specialist of state archive of M. T. Yakovlev// the Orel messages. 1994. June 9.
23. Eighteenth congress of All-Union Communist Party (bolsheviks). Moscow. March 10-21, 1939. Communist party of the Soviet Union in resolutions and solutions of congresses, conferences and plenums of the Central Committee. 1898-1971. Prod. the 8th, additional and uicnp. M, Politizdat, 1971. V. 5. P. 369.
24. Tsypin V., archpriest. Russian Orthodox Church during a Synod era. 1700-1917 / Orthodox encyclopedia. Russian Orthodox Church. M, 2000. P. 132.
25. Data on Stalin repressions against Russian Orthodox Church are provided according to the book: Shkarovsky M. V. Russian Orthodox Church at Stalin and Khrushchev (the state and church relations in the USSR in 1939-1964). M, 2000. P. 116, 117, 118.
26. State Archive of the Orel Region (SAOR). F. R-3660. R. 1. 4. L. 50.
