CC BY
102
УДК 94(47).084.6
ОРГАНИЗАЦИЯ ТРУДА ШАХТЕРОВ ПОДМОСКОВЬЯ В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ: 1941-1943 гг.
С.Ф. Володин
На примере Подмосковного бассейна исследуется опыт организации и стимулирования труда в начальный период Великой Отечественной войны. Делается вывод о том, что, несмотря на сложности, задачи роста угледобычи, поставленные перед горняками Мосбасса, были выполнены.
Ключевые слова: Великая Отечественная война, заработная плата, каменноугольная промышленность, Подмосковный угольный бассейн, производительность труда, социалистическое соревнование, трудовая дисциплина.
Начавшаяся война вызвала у шахтеров Подмосковья прилив патриотического чувства, выразившегося в росте их трудовой отдачи. Естественно, что впереди шли довоенные передовики. Например, известный в Мосбассе врубмашинист с шахты № 2 Молотовугля Ф. Чернецкий в июле подрубил 14 784 т угля, а в августе - 15 192, более чем в три раза больше планового задания. И он был не одинок. На шахтах наблюдалось массовое перевыполнение норм в 2-3 раза. К октябрю 1941 г. производительность тяжелых врубовых машин по бассейну увеличилась на четверть. Также на четверть увеличилась производительность труда навалоотбойщиков [1].
Между тем условия войны серьезно осложнили привычный ход горного производства. Резко сократились поставки оборудования и разного рода необходимых материалов, с шахт начался призыв в действующую армию. В этих условиях руководители шахт начали изыскивать доступные им резервы, чтобы не сбросить уровень добычи. В частности, один из резервов заключался в более экономном расходовании дефицитного леса. Разбирались старые породные эстакады, переходили на металлическое крепление из старых труб и т. д. Также происходили важные изменения в организации труда. Поскольку вводились обязательные сверхурочные работы, на ряде шахт комбината Москвоуголь начался перевод на двухсменную работу добычных лав. Конечно, возрастало значение женского труда. На шахтах Щекинугля многие женщины освоили горняцкие профессии, стали крепильщицами, навалоотбойщицами. В частности, на шахте № 18 этого треста была создана бригада навалоотбойщиц, выполняющая плановые производственные задания [2]. Еще большее значение в условиях призыва в действующую армию приобретало совмещение профессий. К октябрю 1941 г. в бассейне уже насчитывалось более 700 рабочих, совместивших обязанности нескольких профессий, что позволило сэкономить более 50 000 руб. [3]. Чувство ответственности положительно сказывалось на состоянии трудовой дисциплины на шахтах.
В начале октября 1941 г. в полный рост стала задача эвакуации Мосбасса. Противник занял Орел и быстро двигался к Скуратову. В этих условиях Наркомугля была принята директива, утвержденная ГКО, об эвакуации
Мосбасса и выполнению спецзаданий по выводу шахт из строя. Активный участник процесса эвакуации И.В. Парамонов писал: «Эвакуация из Сталино-горского (Новомосковского), Узловского, Донского, Кимовского и Скопинско-го районов прошла успешно. Из Черепетского района ничего не успели вывести, а спецзадание было выполнено буквально перед носом у гитлеровцев» [4]. Но все же часть аппарата «Москвоугля» осталась под оккупацией, не говоря уже о рабочих кадрах. Тем не менее многое удалось сделать. Стволы большинства шахт были разрушены, наиболее ценное оборудование шахт или было эвакуировано, или затоплено в горных выработках. Инструмент был роздан «на сохранение» рабочим и окрестным колхозникам.
Оккупация Мосбасса продолжалась короткое время. Всего один день продержались немецкие войска в Скопино. Три недели они удерживали Стали-ногорск и Донской, 23 дня - Узловую, 47 дней - Щекино. Однако за это время жизнедеятельности горных предприятий был нанесен значительный ущерб. В частности, были существенно повреждены 88 из 153 стволов шахт. В негодность было приведено около 60 % электромеханического оборудования. До 90 % поверхностных сооружений шахт оказались в нерабочем состоянии. А так как не действовал шахтный водоотлив, то и горные выработки оказались затоплены. К тому же существенно пострадал жилищный и социально-культурный фонд бассейна. Порядка 68 % построек в шахтерских поселениях были повреждены, а 11 % помещений подверглись полному разрушению [5].
Сразу же после контрнаступления советских войск в повестку дня был внесен вопрос о скорейшем восстановлении «подмосковной кочегарки». 29 декабря 1941 г. СНК СССР принял специальное постановление «О восстановлении угольных шахт в Подмосковном бассейне», а 31 декабря был издан отраслевой приказ, конкретизирующий решение правительства. Из 72 шахт бассейна необходимо было приступить к восстановлению 43 шахт. 27 шахт предстояло восстановить силами эксплуатационных трестов комбината, еще 16 шахт, с большими разрушениями, - силами треста «Сталиногорскшахтстрой» [6]. Чтобы быстрее начать добычу угля на вентиляционных стволах, возводились простейшие сооружения для временного приема угля с шахты, а уже во вторую очередь - сооружения на главном стволе. Для шахт, восстанавливаемых в первую очередь, недостающие части подъемных машин перебрасывались с шахт, отнесенных ко второй очередь. Нередко из 2-3, даже 4 разрушенных машин составлялась одна.
Разумеется, восстановление горного производства не могло обойтись без мобилизации материальных ресурсов, которое приобрело в случае Мосбасса характер как централизованных поставок оборудования и материалов, так и шефской помощи со стороны предприятий Москвы и Тулы. Так, из столичных предприятий на шахты Подмосковья стали поступать партии транспортерной ленты, прорезиновых ремней, колбы к ртутным выпрямителям. Московские заводы организовали производство скребковых и ленточных конвейеров, шахтных вагонеток, запасных частей для врубовых машин. В частности, на Московском тормозном заводе было налажено изготовление отбойных молотков, выпускавшихся прежде ленинградским заводом «Пневматика» [7].
Первостепенное значение для Мосбасса в этот период имел вопрос кадрового голода. Если до оккупации в бассейне было занято порядка 30 тыс. рабочих по эксплуатации, то по состоянию на 15 января 1942 г. в бассейне насчитывалось лишь 12 тыс. рабочих, включая 4 тыс. присланных Наркоматом обороны. При этом к работе приступили не более 20 % старых кадровых рабочих и специалистов. Лишь 178-ю инженерно-техническими работниками располагал комбинат к концу января 1942 г., тогда как накануне войны их насчитывалось около 2 тысяч [8]. В этих условиях нужно было предпринять экстраординарные методы. Уже в январе-феврале по ходатайству Наркомугля в бассейн было направлено 3000 человек из так называемых строительных колонн, а две трети из них в наиболее пострадавшие тресты - «Болоховуголь» и «Молотовуголь». 5 февраля 1942 г. СНК СССР принял постановление, согласно которому в июне текущего года должно было быть восстановлено 68 шахт. Добыч угля должна была быть доведена до двух третей довоенного времени. И для этого в распоряжение комбината «Москвоуголь» предполагалось направить 20 тыс. рабочих. Помимо этого было решено возвратить из тыловых частей армии шахтеров, ранее работавших в бассейне, а также направить сюда часть рабочих, эвакуированных из Донбасса [6, с. 17; 9]. Как результат, к июню 1942 г. бассейн восстановил довоенный уровень численности рабочих, хотя квалификация новых кадров существенно уступала довоенной. Об этом свидетельствуют следующие данные:
Кадры, работавшие ранее в угольной промышленности: шахтеры Подмосковного бассейна - 6 000 чел.,
члены семей шахтеров (женщины), работавшие на поверхностных и подсобных работах - 6 000 чел.,
в Донецком бассейне - 2 000 чел. Всего - 14 000 чел. (34 %).
Новые кадры, впервые пришедшие в угольную промышленность:
из рабочих колонн - 17 000 чел.,
из спецконтингента - 4 700 чел.,
из школ ФЗО - 300 чел.,
из местного населения - 5 000 чел.
Всего - 27 000 чел. (66 %) [6, с. 17-18].
Как мы видим, свыше половины трудящихся комбината составляли кон-тингенты, находящиеся под контролем силовых ведомств. На восстановительных работах в первом полугодии 1942 г. было занято в среднем 3380 чел. На эксплуатации соответственно работали 29 600 человек. Из них 7 100 чел., или 24 %, угольных рабочих, 14 800, или 50 %, прочих подземных и 7 700 чел., или 26 %, рабочих на поверхности [6, с. 18]. Огромный дефицит в квалифицированных кадрах отчасти покрыла шефская помощь. Во втором и третьем кварталах 1942 г. из Москвы и Московской области в шахты и шахтные мастерские Мосбасса была направлена тысяча квалифицированных рабочих, в основном слесарей и токарей. Началось масштабное обучение новых рабочих.
Очевидно, наладить эффективный труд многослойного коллектива, в котором широкое применение находил принудительный труд, было не просто.
Прежде всего делу восстановления бассейна служила самоотверженная отдача кадровых вольнонаемных рабочих. Главным образом их трудом удалялись ледяные пробки в стволах, заново проводилось их армирование, в рекордные сроки возводились копры, восстанавливалось электромеханическое и компрессорное хозяйство. Ярким примером тому стал труд бригады копровиков Ф.К. Жи-воглазова на шахте № 2 «Молотовугля». Работая на 20- метровой высоте при 40-градусном морозе, коллектив досрочно восстановил сооружение. При этом другие бригады сумели обеспечить восстановление ствола шахты, ремонт и монтаж подъемной машины. И уже 29 января шахта выдала на-гора первые 50 т угля [10]. Поскольку значительная часть горного оборудования находилась в затопленных шахтах, то и поиск его в ледяной воде также становился заботой кадровиков, знавших характер горных выработок и места сохранения оборудования.
Стимулировать труд рабочих была призвана аккордная оплата труда. Досрочное выполнение какой-либо фазы восстановления поощрялось премией до 50 % стоимости работ. При этом размер и условия такого поощрения вырабатывались в каждом случае отдельно. Премирование производилось, согласно решению СНК, за восстановление сооружений (копров, бункеров, эстакад), ствола, рудничного двора, а также за восстановление лав, за ввод в эксплуатацию шахт и освоение довоенного уровня добычи угля [11]. Конечно, в условиях товарного дефицита первостепенное значение приобретало продовольственное снабжение. По решению правительства в Мосбассе был создан трест «Мосбасснарпит», которому вменялось в обязанность реализация централизованных фондов продовольствия. Продовольственный паек шахтера предусматривал ежемесячно 4,5 кг мяса, 3 кг крупы, 1 кг сахару, 1 кг жиров и ежедневно 1 кг хлеба. При этом рабочим забойной группы, перевыполнявшим нормы выработки, предусматривалось также второе мясное горячее блюдо. Соответственно уже к марту 1942 г. централизованным снабжением через столовые бассейна пользовалось 47 тыс., а к июлю - 73,5 тыс. человек [8, с. 7].
Ускорить начало эксплуатации шахт также было призвано определенное отступление в системе разработок. Добычу разрешалось вести короткими столбами, выемку угля вести от ствола к границам шахтного поля. И уже 11 января 1942 г. в бассейне были выданы на-гора первые 22 т угля. Однако январский план угледобычи был выполнен бассейном всего на 29,2 %, что никак не могло удовлетворить руководство. Благодаря дополнительным усилиям число вступивших в действие шахт в первые месяцы 1942 г. быстро росло: январь -19, февраль - 36, март - 47, апрель - 64, май - 66, июнь - 67. Соответственно росла и среднесуточная добыча угля по бассейну: январь - 592 т, февраль -5764 т, март - 11 858 т, апрель - 17 910, май - 22 387 т, июнь - 25 597 [7, с. 110111].
Повышению эффективности производства должны были также служить традиционные меры морально-политической мобилизации труда. Это - развертывание стахановского движения и ударничества, организация социалистического соревнования, инициирование и проведение в жизнь полезных для нужд производства инициатив. И в начале апреля 1942 г. из шахт треста начали по-
ступать сообщения о рекордных показателях труда. 3 апреля забойщик Руднев с шахты № 10 вырубил за смену 88 т угля. Через 6 дней забойщик А. Овчинников с шахты № 29 добился выработки 123 т, или 439 % при норме в 28 т. 21 мая забойщик шахты № 10 «Сталиногорскугля» Л. Борискин добился выработки в 127 т угля, или 684 % нормы. Также высокие показатели работы стали демонстрировать горняки других трестов. 14 апреля забойщик шахты № 10 Донского района Шафигулин отбил 145 т угля [12]. Подтвердил свой уровень известный в Мосбассе врубмашинист с шахты № 2 «Молотовугля» Ф. Чернецкий, подрубивший в мае 12 548 т угля [13].
Разумеется, индивидуальная выработка рабочих, поступивших на шахты Подмосковья в начале 1942 г., была низка, так как невозможно было сразу же овладеть навыками тяжелого физического труда. К тому же нельзя не принимать во внимание, что у работников спецконтингентов отсутствовала положительная мотивация к труду, что также сказывалось отрицательно на их производительности. Да и определенная часть «свободной» рабочей силы также не отличалась высокой мотивацией к труду. Кроме того, существовал верхний порог натурализации заработной платы в отношении продуктов питания и промышленных товаров, достигнув который рабочие теряли адекватные стимулы к труду. В марте 1942 г. навалоотбойщики в лавах при норме 10,1 т фактически давали на выход 7,2 т; 88 % рабочих норм не выполняли [6, с. 19]. Поэтому уже на уровне всей отрасли было принято принципиальное решение о том, чтобы исходить не из довоенных норм, а из фактически достигнутой производительности труда.
Массовый приток рабочей силы при отсутствии адекватного фронта работ приводил к неизбежным организационным неувязкам. Нередко в лаву спускалась избыточная угольная группа, возникала скученность, сутолока. Как следствие, не было возможности ввести индивидуальную паевую систему. Ощущалась нехватка низшего командного состава. Проверка в начале 1943 г. показала, что свыше 80 % бригадиров и горных мастеров приступили к работе как раз в 1942 г. Тормозило рост выработки и грубого нарушения правил технической эксплуатации шахт. На многих шахтах, сообщалось по линии экономического управления НКВД, участки нарезались только для текущей добычи, проходились на небольшом расстоянии один от другого (8-10 м). В конечном счете, это приводило в дальнейшем к завалам и к большим трудностям по выработке [14]. Хотя, начиная с апреля, плановые задания по добыче бассейном стали достигаться, количество угольных рабочих, выполняющих нормы, оставалось незначительным. Так, в августе 1942 г. из 3737 навалоотбойщиков выполнили норму только 763, или 20,4 %, из 1315 забойщиков - 676, или 43,9 %, из 1778 проходчиков - 702, или 39,5 % [15].
И все же главное заключалось в том, что шахты Подмосковья в основном вступили в строй и росли объемы угледобычи. Как результат, успехи подмосковных шахтеров были отмечены высокими правительственными наградами [16].
Между тем 27 июня 1942 г. СНК СССР принял постановление «Об увеличении добычи угля в Подмосковном бассейне». Правительством ставилась задача достижения довоенной среднесуточной угледобычи в 35 тыс. т к сентябрю 1942 г., а уже к октябрю - 40 тыс. т [8, с. 18]. Для этого предполагалось вы-
делить дополнительные материальные и трудовые ресурсы. В частности, центральным областям СССР вменялось в обязанность снабдить бассейн рабочей силой в количестве 15 тыс. чел., а также мобилизовать 4 тыс. квалифицированных шахтеров. В действительности увеличение рабочей силы комбината во втором полугодии 1942 г. и 8 месяцев 1943 происходило главным образом за счет спецконтингента (около 10 000 чел.) и рабочих колонн (20 000 чел.) [6, с. 18]. Соответственно количественный рост трудового коллектива приносил свои плоды: повышенные августовские и сентябрьские задания 1942 г. были успешно выполнены главным образом за счет удлинения линии забоя и увеличения числа рабочих.
Однако низкие качественные показатели работы бассейна не позволили выполнить значительно увеличенную октябрьскую программу. В этих условиях руководство комбината, областное партийное руководство пытались найти дополнительные резервы для выполнения правительственных заданий. Как раз этому вопросу была посвящена работа пленума Тульского обкома ВКП (б), состоявшегося 12 ноября 1942 г. Среди причин, объясняющих снижение угледобычи, назывались такие, как неудовлетворительная организация труда, невысокий уровень трудовой дисциплины, плохое использование механизмов, невыполнение норм выработки значительным количеством шахтеров. Десятники зачастую не сообщали рабочим, как они работали, каков их заработок, кто и почему не выполнил норму [17].
Одним из инструментов, направленных на улучшение руководства шахтами, стало разукрупнение в ноябре 1942 г. трестов комбината. 20 декабря 1942 г. Указом Президиума Верховного Совета РСФСР к Московской области были присоединены Донской, Узловской, Кимовский, Серебряно-Прудский районы, а также город Сталиногорск Тульской области. Тогда же комбинат «Москвоуголь» был разделен на два комбината: «Москвоуголь» с плановой добычей на декабрь 1942 г. 17 700 т в сутки и «Тулауголь» с плановой добычей на декабрь того же года 17 900 т в сутки. Другими словами, цифры июньского постановления СНК в отношении 40000 т ежесуточной программы угледобычи были скорректированы в сторону их уменьшения [6, с.218; 9].
Реорганизационный период нелегко переживал «Москвоуголь». И руководство комбината, и партийные органы, отвечавшие за осуществление поставленных правительством задач, действовали в русле понятной управленческой логики «наведения порядка». На февральском (1943 г.) пленуме МК и МГК ВКП(б), на котором рассматривался вопрос о работе вновь образованного «Московоугля», главной причиной отставания угольщиков в течение зимних месяцев было названо отсутствие надлежащей организации угледобычи. Об этом же говорилось и на февральском совещании главных инженеров и главных механиков трест и шахт комбината. Резервы роста производительности виделись в том, чтобы обеспечить крепление выработок строго по паспорту, организовать устойчивую дорогу врубовым машинам, наладить работу путевого хозяйства, ускорить внедрение взрывных работ [18]. Конечно, опираясь на непосредственную помощь Москвы, комбинат «Москвоуголь» в перспективе имел существенные преимущества перед комбинатом «Тулауголь» в отношении снабжения. Постепенно «Москвоуголь» преодолевал реорганизационные трудности, показателем чего стало выполнение комбинатом февральского пла-
на. Отныне и в течение всего 1943 г. комбинат устойчиво справлялся с плановыми заданиями.
Комбинат «Тулауголь» начало 1943 г. встретил более успешно, чем «Москвоуголь»: программа января им была выполнена на 101,1 %. Однако в работе комбината также не все было благополучно. По-прежнему актуальными оставались вопросы трудовой дисциплины. Как отмечалось на пленуме Тульского обкома ВКП(б) в апреле 1943 г., основную массу нарушителей составляли только что окончившие школы ФЗО и рабочие спецконтингента. Поэтому не случайно в прениях достаточно много времени было уделено вопросу о способах наказания рабочих последней категории. Дело в том, что до февральской инструкции 1943 г. НКВД и Наркомугля за нарушение трудовой дисциплины к ним применялись главным образом выговоры и аресты до 10 суток. Теперь же в соответствии с названной инструкцией к нарушителям дисциплины из спецконтингента начали применять меры судебного преследования, причем более строгие, чем по отношению к обычным рабочим. При этом учтенные и неучтенные прогулы были лишь частью многослойной проблемы трудовой дисциплины на шахтах Подмосковья. Как отмечалось в аналитической справке Тульского обкома ВКП(б), под уголовную ответственность в действительности не подпадали более мелкие нарушения дисциплины: опоздания и преждевременный уход с работы, сон на рабочем месте, коллективные перекуры, безделье. Нередко субъектами нарушения трудовой дисциплины выступали горные мастера, начальники участков [19] .
6 марта 1943 г. СНК СССР принял постановление «Об улучшении организации труда и повышении заработной платы рабочих и инженерно-технических работников на шахтах Наркомугля» [20]. В постановлении говорилось о том, что в отрасли не был наведен должный порядок в организации работ на шахтах. В частности, одновременно с увеличением количества навалоотбойщиков и забойщиков на шахтах наркомата не проводилось укомплектование лав обслуживающими рабочими. В результате на ряде шахт Карагандинского и Подмосковного угольных бассейнов в действующих лавах количество рабочих превышало потребность в них для выполнения плана. СНК предписывал вести работу в лавах, как правило, в две смены по добыче угля и одну ре-монтно-подготовительную. Вводился порядок обязательного проведения шахтных механизмов по утвержденному на каждый месяц графику. Но, конечно, ключевое место в содержании постановлении отводилось повышению заработной платы [21]. Впрочем сам по себе высокий заработок имел смысл, если он имели товарное покрытие. Вот почему по приказу начальника комбината «Ту-лаголь» в августе 1943 г. вводилось опытно-показательное снабжение. Оно заключалось в том, что если навалоотбойщик выполнял свою норму от 61 до 70 %, то он получал дополнительно 10 % натуральной части своего заработка. При выполнении задания от 71 до 80 % - 20 % и т.д. [22].
Несмотря на перечисленные сложности, руководство обоих комбинатов, соответствующие партийные органы пытались задействовать весь доступный им арсенал мер, призванный повысить эффективность горняцкого труда. Одна из таких мер - эта опора на «сильных» кадровиков, которые могли показать высокую индивидуальную производительность или, что более важно, организовать успешную работу на уровне отдельного подразделения. В июне 1943 г.
бюро Тульского обкома ВКП (б) поддержало метод скоростного прохождения штреков забойщика шахты № 17-бис К. Карпачева. Передовой забойщик овладел приемами отбойки пласта по «клеважу», самостоятельно устранял неполадки в отбойном молотке, а также особенным образом закаливал молотковые пики в земле. Но сверх того , К. Карпачев организовал работу в двух забоях и добился четкого разделения труда между собой и вагонщиками. Все это позволило ему ежесуточно выполнять задание более чем на 200 % и тем самым выполнить за 6 месяцев 10-месячную программу [23]. При этом метод К. Карпаче-ва получил достаточно широкое распространение на шахтах комбината, прежде всего на болоховских и щекинских. На страницах печати звучали имена таких передовых проходчиков, как В. Дюжин и К. Карев, в отдельные дни проходивших более 3 погонных метров штрека при норме 0,61 [24].
В целом комбинаты выполнили поставленные перед ними задачи 1943 года. В частности, комбинату «Тулауголь» было запланировано 7074 тыс. т угледобычи. И фактически было выдано на-гора 7085 тыс. т твердого топлива. Таким образом, шахты Мосбасса не только восстановили довоенный уровень добычи, но и существенно его превысили. В значительной мере такой результат был достигнут за счет применения чрезвычайных мер мобилизации, призванных обеспечить нужды военной экономики. На шахты Подмосковья вовлекались значительные контингенты несвободной рабочей силы, обреченные на тяжелые жилищные и бытовые условия жизни. Кадровый голод, отсутствие адекватной мотивации труда, необходимость обеспечения главным образом текущих объемов угледобычи - все это препятствовало организации эффективного и качественного горного производства. Поэтому и все его технико-экономические показатели существенно уступали довоенному уровню. Однако, несмотря на все эти негативные факторы, гонякам Подмосковного угольного бассейна все-таки удалось решить главную задачу: наращивать объемы производства угля, столь необходимые центральным областям страны на пике военных действий 1942-1943 гг.
Список литературы
1. Коммунар. 1941. 26 июня. № 148. С. 3; 16 сентября. № 218. С. 3; 18 сентября. № 220. С.3; 12 октября. № 241. С. 2.
2. Коммунар. 1941. 28 сентября. № 229. С. 1.
3. Коммунар. 1941. 12 октября. № 241. С. 2.
4. Парамонов И.В. Грозные героические годы Мосбасса // Кузница Победы: Подвиг тыла в годы Великой Отечественной войны. Очерки и воспоминания. 2-е изд. М.: Политиздат, 1980. С. 368.
5. Оника Д. Г. Восстановление Подмосковного угольного бассейна. М.: Госполитиздат, 1945. С. 20-23.
6. Подмосковный угольный бассейн. Т.2. М.;Л.: Гостоптехиздат, 1946. С. 11.
7. Заводчиков Л. В., Казаков Л. М., Полевов И. И. Шахтеры Подмосковья в боях и труде. М.: Недра, 1985. С. 49.
8. Логвинов А. П. Героический труд шахтеров по восстановлению Подмосковного угольного бассейна в 1942 г. // Исторические записки. 1958. Т. 16. С. 5.
9. Центральный архив общественно-политической истории Москвы (Далее - ЦАОПИМ). Ф. 3. Оп. 30. Д. 4. Л. 2.
10. Правда. 1942. 9 марта. № 68. С. 3.
11. Коммунар. 1942. 10 февраля. № 33. С. 2.
12. Коммунар. 1942. 5 апреля. № 80. С.1; 9 апреля. № 83. С. 1; 16 апреля. № 89. С. 1; 22 мая. № 118. С. 1.
13. Коммунар. 1942. 7 июня. № 132. С. 1; 11 июня. № 135. С. 1; 4 июля. № 155. С. 1.
14. Государственное архивное учреждение Тульской области (Далее -ГАУ ТО) «Государственный архив». Ф. П-177. Оп. 8. Д. 134. Л. 34, 38, 45.
15. ГАУ ТО «Государственный архив». Ф. П-177. Оп. 8. Д. 101. Л. 34.
16. Коммунар. 1942. 5 июля. № 156. С. 1.
17. Коммунар. 1942. 15 ноября. № 289. С. 3.
18. Московская кочегарка. 1943. 14 февраля. № 1. С.1; 17 февраля.№ 2. С. 2.
19. ГАУ ТО «Государственный архив». Ф. П-177. Оп. 9. Д. 144. Л. 13 (об), 14.
20. Текст постановления не был опубликован. Тем не менее, его содержание подробно излагалось в печати. См, например: Московская кочегарка. 1943. 21 марта. № 16. С. 2.
21. Московская кочегарка. 1943. 21 марта. № 16. С. 2; ГАУ ТО «Государственный архив». Ф. П-177. Оп. 9. Д. 50а. Л. 12-21.
22. ГАУ ТО «Государственный архив». Ф. П-177. Оп. 9. Д. 28. Л. 14.
23. Коммунар. 1943. 16 июня. № 126. С. 1.
24. Коммунар. 1943. 2 июля. № 137. С. 2; 9 июля. № 142. С. 1
Володин Сергей Филиппович, канд. ист. наук, доц., [email protected], Россия, Тула, ТГПУ им. Л.Н. Толстого.
THE STUDYING OF LABOR ORGANIZATION IN MOSCOW COAL BASIN IN CONDITION OF THE GREAT PATRIOTIC WAR
S.V. Volodin
The article is devoted to the studying of labor organization and motivation in Moscow coal basin in condition of the Great Patriotic War. The author concludes that Moscow coal basin successfully complied with government's request.
Key words: coal-mining industry, the Great Patriotic War, labor discipline, Moscow coal basin, productivity of labor, socialist emulation, wage.
Volodin Sergey Vilippovich, candidate of the History sciences, assistant professor, [email protected] Russia, Tula, Tula State Teachers University named by L.N.Tolstoy.
