CC BY
0
Вестник Томского государственного университета. История. 2023. № 86 Tomsk State University Journal of History. 2023. № 86
Научная статья УДК 94(57)
doi: 10.17223/19988613/86/11
Организация совхозов в конце 1920-х - первой половине 1930-х гг.
в Восточной Сибири
Любовь Сергеевна Цубикова
Иркутский национальный исследовательский технический университет, Иркутск, Россия, lkor11@mail.ru
Аннотация. Осуществлена реконструкция хода совхозного строительства в Восточной Сибири в конце 1920-х -первой половине 1930-х гг. Основное внимание сосредоточено на процессах массовой организации совхозов и их разукрупнении. Реорганизация (разукрупнение) совхозов, начатая с 1932 г., была нацелена на пересмотр и исправление недочетов, допущенных при массовом строительстве совхозов в конце 1920-х - начале 1930-х гг. Ключевые слова: совхозы, аграрная политика, Восточная Сибирь
Для цитирования: Цубикова Л.С. Организация совхозов в конце 1920-х - первой половине 1930-х гг. в Восточной Сибири // Вестник Томского государственного университета. История. 2023. № 86. С. 84-91. doi: 10.17223/19988613/86/11
Original article
Organization of state farms at the end of 1920s - the first half of the 1930s
in Eastern Siberia
Lubov S. Tsubikova
Irkutsk National Research Technical University, Irkutsk, Russian Federation, lkor11@mail.ru
Abstract. The aim of this work is the concrete historical progress of the state farm system formation in Eastern Siberia at the end of 1920s - first half of the 1930s, the identification of the causes contributing to the state of its reorganization (disaggregation). The basis of this writing are archive documents of the State archive of contemporary history of Irkutsk region and the State archive of Irkutsk region.
The creation of state farms in Eastern Siberia was planned in 1927, but in fact their organization refers to 1929. By 1931, there were 22 socialist economies on the territory of the East Siberian region, not counting 51 cooperative enterprises of agricultural enterprises affiliated with Kraypotrebsoyuz.
One of the problems of land management was the lack of available cultivated land, which was solved by removing it from the collective and individual farms, colonization resettlement Fund. There were some cases when individual farmers were not provided with the other plots of land instead of withdrawn ones before the starting of the sowing campaign. It undermined their economic life and material basis. Complexity was in the process of collecting cattle in livestock farms. The supply of animals was carried out in the unfinished stockyards. On January 1, 1932, the provision of livestock buildings on farms systems "Cattleman" was 50.8%, "sheep breeder" - 63%, "the Pig man" was 30.3%. Other disadvantages included a lack of financial support for state farms and workers. The lack of coordinated action from the governing bodies, the discrepancy of personnel potential of East Siberian region declared parameters of organized state farms (both qualitative and quantitative parameters). One of the ways to address the staffing issue in the East Siberian region was the migration of workers from other areas of the country.
The process of unbundling, which began in 1932 was accompanied by a reduction and redistribution of the land Fund (also through the organization of new state farms), property (e.g., farm equipment), strengthening the social security of workers of state farms etc. Thus a legal and administrative system was developed which allowed to shift the responsibility on the "state vertical".
On the basis of the conducted analysis the following conclusions were made. The low quality of the economic-organizational measures at the stage of formation of state farms led to the delay in the launch date of their activities. The failure of the production indicators, high loss of cattle, and the shortage and turnover, contributed to lower labor productivity compared with farms. An important result for the state was the number of state farms in the process of collectivization, which allowed the districts where the organization was located to pass the threshold of 50%. Restructuring (disaggregation) of the state farms, which began in 1932, was aimed at the revision and correction of mistakes made in large-scale construction of state farms at the end of 1920s - early 1930s. Keywords: state farms, the agrarian policy, Eastern Siberia
© Л.С. Цубикова, 2023
For citation: Tsubikova, L.S. (2023) Organization of state farms at the end of 1920s - the first half of the 1930s in Eastern Siberia. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Istoriya - Tomsk State University Journal of History. 86. pp. 84-91. doi: 10.17223/19988613/86/11
Вопрос эффективного функционирования аграрного сектора является важным практически для каждого государства на разных этапах его развития. Соответственно, изучение истории преобразований в данной сфере, в том числе и на рубеже 1920-1930 гг., позволяет выделить их достоинства и недостатки, проанализировать ошибки, совершенные на руководящем уровне, учесть региональные особенности.
В конце 1920-х гг. важнейшей задачей государства становится изменение сельскохозяйственной отрасли, в частности через создание крупных государственных сельхозпредприятий (совхозов). Изучению данной темы на общесоюзном уровне посвящены труды М.Л. Бог-денко, И.Е. Зеленина, М.А. Безнина, Т.М. Димони и др. [1-4], на региональном уровне - работы, опубликованные в 1950-1960-е гг. И.С. Степичевым, М.К. Гав-риловым, А.А. Смирновым, А.П. Косых [5-7]. Труды, посвященные изучению аграрной истории Восточной Сибири, содержат большой фактический материал, особенно работа И.С. Степичева [5]. Вместе с тем в силу идеологических ограничений советского периода данные публикации имеют исторические пробелы и искажения. К примеру, А.П. Косых пишет, что землеустройство совхозов «проводилось без ущемления интересов местного бедняцко-середняцкого населения и колхозов» [7. С. 15], но нами выявлены архивные документы, свидетельствующие, что такие случаи имели место. В работе М.К. Гаврилова, А.А. Смирнова, И.С. Степичева итоговые производственные показатели колхозов и совхозов первой половины 1930-х гг. не разделяются, что не дает возможности сравнить эти организационные формы, соответственно - как результат - затушевывается вопрос производительности совхозов, их экономической отдачи по сравнению с колхозами [6]. Многие советские историки, исследуя сложности организации совхозной системы, сводят их чаще всего к одной причине, так называемой «практике перегибов», и не анализируют, чем они были вызваны. В публикациях постсоветского периода дается более широкий анализ данных явлений, но отдельной современной обобщающей работы, посвященной восточносибирским территориям, нет. Интересна позиция зарубежных ученых: так, например, Алек Ноув в книге «Экономическая история СССР 1917-1991» связывает проблемы эффективности совхозов начала 1930-х гг. не только с их узкой специализацией, но главным образом с игнорированием законов агрономии [8. Р. 247].
Следует отдельно отметить общесибирские труды Н.Я. Гущина, В.А. Ильиных, О.К. Кавцевич, А.А. Пля-сули и др., которые внесли значительный вклад в рассмотрение данной темы, и в то же время стоит подчеркнуть, что в большей степени они используют архивный, статистический материал Западной Сибири [9-12].
Основой написания настоящей статьи стали архивные документы Государственного архива новейшей истории Иркутской области и Государственного архива
Иркутской области. Цель исследования - конкретно-историческое рассмотрение хода становления совхозной системы на территории Восточной Сибири в конце 1920-х - первой половине 1930-х гг., выявление причин, способствующих проведению государством ее реорганизации (разукрупнения). Методологическая основа исследования - исторические методы познания, опора на архивные источники. Изучение материалов проводилось при помощи ретроспективного, хронологического и системного методов.
Организация совхозов в стране начинается практически сразу после прихода к власти большевиков. На территории Восточной Сибири в начале 1920-х гг. также было образовано несколько совхозов. К примеру, в Иркутской губернии на землях Вознесенского завода Черемховского уезда появился совхоз полеводческого направления, на землях бывшего Знаменского монастыря г. Иркутска - молочно-овощной совхоз. Такие хозяйства создавались как опытно -показательные производственные единицы, но такого перманентного развития, как совхозы в целом по стране, в том числе в сопредельной Западной Сибири, в Восточной они не получили. Поэтому, когда в конце 1920-х гг. государство стало фиксировать положительные сдвиги в совхозном строительстве - расширение посевных площадей, увеличение валовой и товарной продукции, усиление роли в хлебном и сырьевом балансе страны -и актуализировать его дальнейшее развитие, Восточная Сибирь такой практикой воспользоваться не могла; более того, основная часть совхозов в дальнейшем стала образовываться с нуля.
Формирование совхозов базировалось на ряде документов центральных органов партии и государства (постановления ЦИК и СНК СССР «Об организации крупных зерновых хозяйств» от 1 августа 1928 г. [13. С. 110-111], ЦК ВКП(б) «Об укреплении старых совхозов» от 11 апреля 1929 г. [14. С. 16-20] , Политбюро ЦК ВКП(б) «О мясных совхозах» от 25 июля 1930 г. [15. Л. 33-35]) и на общепартийных решениях (например, ХУсъезд ВКП(б) - декабрь 1927 г., Пленум ЦК ВКП(б) - июль 1928 г. и др.), которые нацеливали на дальнейшее укрупнение и расширение уже существующих хозяйств, объединение близко расположенных совхозов. Не имея необходимого опыта функционирования их на территории Восточной Сибири, местные органы власти и другие полномочные структуры (тресты) старались подстроиться под данное законодательство, ставя сразу максимальные задачи по созданию крупных организаций с наибольшим включением земельного фонда, что, в свою очередь, изначально заложило определенные трудности в их работе.
В целом создание совхозов в Восточной Сибири планировалось в 1927 г. [16. Л. 95-95 об.], но по факту их организация относится к 1929 г. Совхозы создавались с учетом специализации, т.е. ориентировались на выпуск конкретного вида продукции, и были представлены системами «Скотовод», «Овцевод», «Свиновод»,
«Коневод», «Зернотрест». Первыми среди скотоводческих были организованы хозяйства системы «Овцевод». Одним из них стал совхоз «Красный Великан» (Бор-зинский район), имевший уже в 1930 г. стадо более 70 тыс. голов и размещавшийся на территории более 0,5 млн га [16. Л. 64 об.]. Развертывание хозяйств «Скотовода» относится ко второй половине 1930 г. (5 хозяйств). Хозяйства же «Свиновода» и «Коневода» организовались в 1931 г. К данному времени на территории Восточно-Сибирского края было 22 совхозных хозяйства (не считая 51 кооперативного объединения сельскохозяйственных предприятий при Крайпотребсоюзе, которые сочетали ряд отраслей - молочное, овощное хозяйства и свиноводство) [17. Л. 16 об.].
Также с конца 1929 г. стали формироваться зерновые хозяйства по линии «Зернотреста». В 1930-1931 гг. были образованы Иркутский совхоз в Куйтунском районе, Камалинский, Таежный, Балахтинский, Иланский совхозы, в 1932-1933 гг. - Канский, Красноярский, Саянский. В 1930-1931 гг. на территории ВосточноСибирского края появилось два совхоза системы «Льноводтреста» - Смоленский в Тулунском районе и Нижне-Удинский.
При учреждении совхозов местные власти столкнулись с проблемой наличия свободной и освоенной земли, которую планировали решить за счет выделения излишков из трудовых старожильческих обществ и колонизационного фонда переселенческих участков. Последние переводились в фонд государственных земельных имуществ как земля специального назначения для совхозов. Так, малый Президиум Иркутского Окружного Исполнительного комитета 10 февраля 1930 г. постановил забронировать группы переселенческих участков в Братском районе для организации будущих совхозов: 1-й массив - участки, расположенные вблизи Николаевского завода, пристани Долоно-вой и Малой Кады в количестве 8-10 единиц общей площадью до 13-14 тыс. га, 2-й массив - в районе селений Ключи-Булак и Кобь в числе 12-13 единиц общей площадью до 14 тыс. га. [18. Л. 80].
В совхозный фонд зачисляли не только свободные земли и земли коллективных хозяйств, но и крестьян-единоличников, в том числе иногда тех, кто и не планировал вступать в совхозы. У последних землю изымали в директивном порядке, при этом были негативные случаи непредоставления им взамен новых участков. Из спецсводки ОГПУ «О ходе весенней сельскохозяйственной посевной кампании, состоянии коллективизации и политнастроении классовых прослоек города и деревни Иркутского округа» на 15 мая 1930 г.: «...в ряде сельсоветов Куйтунского района (Куйтун, Ули и др.) в связи с отводом земель под зерносовхоз, куда отошли пахотные земли и пары крестьян-единоличников, последние до сих пор не знают, где и на какой земле производить яровой посев. Сельсовет и администрация совхоза, в том числе работники зем-леотводных участков, на отвод земель единоличникам не обращают внимания» [19. Л. 23]. Такая ситуация подрывала хозяйственный уклад крестьян и заставляла их вступать в совхозы, колхозы либо уходить на заработки в город.
Организовывались совхозы в сжатые сроки, зачастую без обследования местности и без изучения отведенных земель по гидрогеологическим, почвенно-ботаническим, климатическим параметрам. Из отчетов: выбор точек хуторов производится «ощупью и иногда со слов местных жителей»; обследования ведутся зимой, людьми, с местными условиями не знакомыми [20. Л. 13]. Как результат - ряд совхозов, отдельные их хутора оказались расположенными около болот, на заводненных участках, удаленными от пастбищ и т.д.; одни участки были не защищены от ветров, другие заброшены в тайгу, неудобны для спуска животных к водопою или удалены от луговых угодий. К примеру, центральная усадьба Тайнинского животноводческого совхоза, насчитывавшаяся около 3 тыс. голов скота в 1930 г., оказалась удаленной от пастбища на 5 км [20. Л. 17]. Другая проблема была связана с водоснабжением: в том же 1930 г. Новоселовский, Могзинский и Адон-Чалонский совхозы системы «Овцевод» испытывали «острый недостаток воды» [21. Л. 49]. Но «водные изыскания» по некоторым хуторам совхозов данного треста стали проводиться только в 1933 г., причем их результат в ряде случаев оказался отрицательным [22. Л. 129].
Сложности проявились и в процессе комплектования скотом животноводческих совхозов. Поставка животных производилась в недостроенные скотные дворы. В результате десятки тысяч животных оказались не обеспечены утепленными помещениями. В некоторых случаях руководителям совхозов приходилось размещать скот в арендованных помещениях ближайших колхозов, у единоличников, а чаще всего оставлять «под открытым небом». На 1 января 1932 г. обеспеченность скота постройками по совхозам «Скотовода» составила 50,8%, «Овцевода» - 63%, «Свиновода» -30,3% [23. Л. 107].
Совхозы столкнулись с недостатком сельхозинвен-таря, оборудования, машин. Так, в семи совхозах Ир-кутскживтреста по состоянию на 1935 г. вообще не было тракторов (гусеничного транспорта), комбайнов, молотилок, корчевальных машин. Минимальная потребность в данной технике оценивалась в 7, 6, 3, 4 единиц соответственно. Грузовыми автомашинами совхозы были обеспечены на 56%, сноповязалками - на 67% [24. Л. 27].
Образование и функционирование совхозных организаций сопровождалось отсутствием скоординированных действий со стороны руководящих инстанций, поступающими от них разноречивыми заданиями. Так, по Балахтинскому совхозу в 1930 г. первоначальное задание по укомплектованию скота было получено от Сибконторы «Овцевод» в количестве 13 тыс. голов, затем 20 тыс., 5 тыс. и, наконец, 3 тыс., по приему метисных телят задание последовательно менялось пять раз (20 тыс., 3 тыс., 20 тыс., 250 и 3 тыс. голов) [20. Л. 13-17].
Трудно решаемым для восточносибирских совхозов оказался и кадровый вопрос. Заявленные планы государства по развитию сельского хозяйства - строительству колхозов, совхозов, МТС и т.д. - не совпадали с реальной демографической обстановкой по краю,
уровнем образования, наличием специалистов. Несмотря на значительный приток рабочих в совхозы (к примеру, на 1 августа 1931 г. в совхозах Восточно-Сибирского края были заняты 18 628 человек, через год -28 054, т.е. число рабочих выросло в 1,5 раза [25. Л. 169]), этого было недостаточно. Для сравнения -ожидалось к концу 1930 г. укомплектовать зерновые совхозы только по Иркутскому округу 32 200 работниками [26. Л. 10]. Если во многих частях СССР совхозы пополнялись за счет излишней рабочей силы в колхозах, то в Восточно-Сибирском крае одним из важных источников стало переселение. Так, в 1932 г. было запланировано вселить из других территорий страны 3 500 семей, из них 2 000 семей - демобилизованных красноармейцев [27. Л. 2].
В большинстве совхозов ощущался большой недостаток ветеринарного персонала. В Могзонском мясосовхозе им. Лазо, имевшем в 1930 г. свыше 3 тыс. гол. крупного рогатого скота, и в овцеводческом Адон-Челонском с 12 700 гол. овец ветеринарного персонала вообще не было [20. Л. 17]. Укомплектованность в 1934/1935 хозяйственном году по Восточно-Сибирскому и Забайкальскому животноводтрестам и по Восточно-Сибирскому свиноводтресту составила: ветра-ботниками - 22 чел., ветфельдшерами - 107 чел., зоотехниками - 26 чел.; при этом требовалось данных специалистов 53, 165, 54 соответственно [28. Л. 24]. Также совхозы нуждались в таких работниках, как чабаны, пастухи, гуртовщики. При этом большинство из работающих являлись «неквалифицированными, совершенно не подготовленными к правильному пользованию выпасами, а некоторые и прямо нетрудоспособны». Например, в Балаганском совхозе среди чабанов был один слепой, а другой - девочка-подросток [20. Л. 17]. Из-за отсутствия необходимых кадров в 1934 г. в По-годаевском мясосовхозе на каждую доярку в среднем приходилось от 25 до 30 коров вместо положенных по норме 18 голов [21. Л. 49].
Другая проблема совхозов периода первой пятилетки - текучесть кадров, что было вызвано неудовлетворительными условиями и организацией труда. В отличие от колхозников, которые зависели от трудодней, работники совхозов должны были получать фиксированную заработную плату, но и здесь возникали сложности. Архивные документы за 1932-1933 гг. фиксируют: зарплата в Сухобузимском зерносовхозе «Таежный» задерживается до трех месяцев; рабочие второго отделения Канского зерносовхоза живут в сараях и шалашах, спят на земле, как следствие, рост заболеваемости, хлеб им выдается наполовину с землей, обед доставляется только к 16-17 часам; рабочие Сазонов-ского совхоза не обеспечены одеждой, необходимой для работы; рабочие мясосовхоза им. Фрунзе Качуг-ского района не имеют «валенок, рукавиц, ватной одежды, в результате имеются большие прогулы» и др. [29. Л. 3]. Все это отражалось на трудовой дисциплине.
Проблема оттока кадров оставалась острой и в 1935 г. Из письма Наркому совхозов СССР тов. М.И. Калма-новичу от 14 марта 1935 г.: «Надо иметь в виду, что за отсутствием излишней рабочей силы в колхозах края
совхозы комплектуются за счет вербовки рабочей силы из центральных областей СССР, и, конечно, эти рабочие требуют от нас предоставить им более нормальные жилищные условия, а также предъявляют более повышенные требования в культурном их обслуживании» [24. Л. 25]. На январь 1935 г. рабочие совхозов были обеспечены жильем только на 50% [24. Л. 26].
Вышеназванные факты приводили к тому, что в зерновых совхозах посевные планы выполнялись несвоевременно, хлеб вовремя не сдавался, в животноводческих отмечались рост эпизоотий, высокий падеж скота. В том же овцесовхозе «Красный великан» гибель скота в сумме за 1932 г. за первое полугодие 1933 г. исчислялась в 25 167 гол. В отдельных совхозах системы «Свиновод» отход поросят доходил до 72%, в среднем по краю на 1 января 1932 г. он составил 50,34%. Кур-батовский мясосовхоз за зиму 1933/1934 гг. из-за отсутствия кормов потерял 1 218 единиц скота, или 20,8% к общему поголовью, Дзержинский - 560, Фили-моновский - 731, Балахтинский - 1 793 и т.д. Весной 1934 г. ситуация в системе «Скотовод» из-за отсутствия кормов была настолько сложной, что дирекция отдала распоряжение использовать солому, разрешая раскрывать крыши скотобаз [29. Л. 3-6].
В целом восточносибирскими совхозами на конец первой пятилетки производственные задачи, которые возлагали власти на эти хозяйства, выполнены не были, хотя на фоне проведенных экстенсивных мероприятий фиксировался определенный рост. Например, если в 1930 г. «Скотовод» сдал государству 4,2 тыс. гол., то в 1931 г. - 9,87 тыс. гол. [16. Л. 69]. Посевная площадь в совхозах края в 1931 г. по сравнению с 1930 г. увеличилась в 10 раз, составив 121 тыс. га. [30. Л. 230]. Отмечался рост поголовья скота: по «Скотоводтресту» в 1932 г. по сравнению с 1931 г. в 4 раза (402%), по «Овцеводтресту» - почти в 3 раза (289%) [21. Л. 49-50].
В то же время совхозы внесли важный вклад в показатель коллективизации, на который обратили внимание власти. К примеру, процент коллективизации по Восточно-Сибирскому краю на 20 декабря 1931 г. составлял в среднем 51,5%, а в тех районах, где были животноводческие совхозы, он был значительно выше: в Борзинском районе - 60,9%, в Агинском - 69,1%, в Чернышевском - 63,1%, в Балаганском - 81,5, в Се-ленгинском - 83,0% [17. Л. 1б].
В 1932 г. в связи с реорганизацией Народного комиссариата земледелия и выделением Народного комиссариата зерновых и животноводческих совхозов СССР были проведены структурные изменения ее системы в Восточной Сибири. В частности, согласно постановлениям Коллегии Наркомсовхозов СССР от 29 октября 1932 г. № 24, от 13 ноября 1932 г. № 47 и от 2 декабря 1932 г. № 101, базы снабжения бывших объединений, реорганизованных в Главные управления Наркомата, и трестов системы Наркомсовхозов подлежали передаче тресту Совхозснаб [22. Л. 27]. К задачам последнего относилось снабжение совхозов тракторами, автомобилями, строительными материалами, материалами и товарами ремонтного и хозяйственного назначения, прочими средствами производства по номенклатуре, утверждаемой Народным Ко-
миссариатом зерновых и животноводческих совхозов СССР [22. Л. 271].
Также с 1932 г. начинается реорганизация, точнее, разукрупнение, совхозной системы. Постановление СНК СССР, ЦК ВКП(б) и Наркомзема СССР от 31 марта 1932 г. «О работе животноводческих совхозов» [31. Л. 67-73] обязывало разукрупнить существующие животноводческие совхозы, исходя из следующих нормативов: по «Скотобъединению» - не свыше 3-8 тыс. голов; по «Маслообъединению» - не свыше 1 тыс. коров, для фермы совхоза - 200-400 коров; по «Овцеобъеди-нению» по грубошерстным овцам - не свыше 50 тыс. голов, по племенным овцам - не свыше 10 тыс. голов; по «Свиноводобъединению» - не более 1 тыс. свиноматок (нормы в том числе и для Восточной Сибири). К тому же необходимо было обеспечить все разукрупненные совхозы водоснабжением, жильем для постоянных кадров рабочих и специалистов, построить теплые помещения для всего молодняка. Оговаривалось, в частности, что дальнейшее комплектование скотом должно производиться только после окончания всего строительства.
В Восточно-Сибирском крае по системе «Ското-водтреста» предполагалось разукрупнить Тайнинский совхоз (общая площадь - 183 876 га, скотоемкость -22 385 гол.) на три совхоза - Авдинский (общая площадь должна быть около 30-32 тыс. га за счет дополнительных земель смежных совхозов; скотоемкость 910 тыс. голов), Рождественский (76 707 га, 5 102 голов) и собственно Тайнинский (86 419 га, 12 334 голов); Балахтинский совхоз (163 051 га, 29 802 гол.) на три совхоза - Балахтинский, Анашинский, Курбатовский; Александро-Заводский (247 105 га, 33 483 гол.) также на три самостоятельных совхоза - Александро-Журав-левский, Бутунтаевский и Кутугаевский; Быркинский (285 236 га, 36 299 гол.) разукрупнить на Заргольский, Уланский и Быркинский. Оставшиеся совхозы - Фи-лимоновский, совхоз им. Лазо (Могзонский), Еравин-ский (в БМАССР) и вновь организованный Качугский -разукрупнению не подлежали, в них необходимо было провести организацию специализированных отделений [32. Л. 2, 15-17].
Постановление СНК СССР от 22 декабря 1933 г. «О разукрупнении зерновых совхозов» также устанавливало свои нормативы. Здесь предельными величинами стали: общая площадь пахотно-способной земли для одного совхоза - не более 20-25 тыс. га (для совхозов со значительным пропашным клином - не свыше 15 тыс. га), уборочная площадь отделений зерновых совхозов 2-2,5 тыс. га. Закон запрещал объединять отдаленные и разбросанные земельные массивы [33].
В рамках политики разукрупнения 1933 г. тресты, теперь уже не только животноводческие, но и зерновые, должны были проверить землеобеспеченность своих совхозов и в случае обнаружения недостатков или излишков земель составить проекты прирезок или отрезок за счет совхозов системы Наркомсовхозов [22. Л. 102]. По Восточно-Сибирскому и Красноярскому краям планировалось разукрупнить четыре зерносовхоза (каждый на два) - Балахтинский, Саянский, Ка-малинский, Канский.
Вопрос переорганизации земельного фонда был актуален и в последующие годы. Так, в 1935 г. от совхозов Восточно-Сибирского края системы Наркомсовхо-зов СССР было решено отрезать для колхозов часть земель: Иркутский зерносовхоз должен был отдать 12 243 га - 18% от общей площади; Балаганский овцесовхоз - 1 012 га, 1,5%; Мясовхоз им. Фрунзе Качуг-ского района - 9 000 га, 16% [34. Л. 19].
На 1 января 1935 г. в Красноярском крае функционировал 71 совхоз, в Восточно-Сибирском - 27 (в том числе БМАССР). При этом государство не ставило задачу полного перехода на совхозное строительство, отдавая предпочтение колхозам. Например, посевная площадь зерновых культур по Восточно-Сибирскому краю на 3 марта 1936 г. распределялась под совхозы -146 тыс. га; колхозы - 1 073 тыс. га. [35. Л. 5]. После проведенной реформы разукрупнения мы также видим снижение поголовья скота по системам «Скотовод-трест» и «Овцеводтрест» в 1933-1934 гг. относительно 1932 г. [21. Л. 49-50].
Пересмотр обеспеченности совхозов коснулся и «неликвидов и имущественно-материальных ценностей». Поскольку совхозы относились к государственным предприятиям, то на них распространялось постановление СТО СССР от 9 февраля 1932 г. № 62 «О реализации неликвидных материальных ценностей государственных предприятий». От реализации неликвидов и излишних имущественно-материальных ценностей планировалось к 15 апреля 1933 г. получить дополнительные средства по Восточно-Сибирскому краю по системам «Зернотреста», «Свиноводтреста», «Скотоводтреста», «Овцеводтреста» 975 тыс. руб. (5,6% от всех аналогичных систем общесоюзного уровня) [36. Л. 118]. Но поскольку совхозные хозяйства с целью выполнения цифровых показателей по реализации имущества стали продавать действующую технику, комбайны, по которым еще не были выплачены ссуды, или неиспользуемую сельскохозяйственную технику вследствие сокращения обрабатываемых земель в 1932 г., для предотвращения необоснованной распродажи материальных фондов власти конкретизировали полномочия совхозов, трестов в данном вопросе. Так, было уточнено, что необходимо относить к неликвидам и имущественно-материальным ценностям: имущество, пришедшее в ветхость или негодность; имущество, хотя и физически годное, заменяемое в совхозах данной системы более усовершенствованным; имущество, которое в данном совхозе не может быть использовано по своему назначению в достаточной степени (лишнее имущество); излишние запасы материальных (оборотных) ценностей [36. Л. 22-22 об.]. Совхозам разрешалось часть имущества реализовать самостоятельно. Тракторы, автомобили и комбайны не подлежали продаже, они могли быть перераспределены между другими совхозами только с согласия Наркомата.
Вышеназванное Постановление СНК СССР от 22 декабря 1933 г. предусматривало и усиление социального обеспечения работников совхозов. Предусматривались жилищное строительство, выделение площадей под индивидуальные огороды для постоянных семейных рабочих и специалистов, увеличение суточной
нормы хлеба на время выполнения полевых работ, установление прибавки к заработной плате в зависимости от стажа работы и др. В соответствии с постановлением Коллегии Народного комиссариата зерновых и животноводческих совхозов и президиумов ЦК Союза работников зерновых совхозов и ЦК Союза работников животноводческих совхозов № 282 от 11 мая 1933 г. «О бытовых условиях рабочих совхозов» появляется обязательство предоставления выходных дней рабочим [37. Л. 16-18]. Так, в периоды уборочных работ дирекция совхоза вправе была использовать работников в течение трех выходных дней на севе и четырех дней на уборке с предоставлением им взамен этого других дней отдыха не позднее 12 дней по окончании сева или уборки. При этом и ранее были предусмотрены нормы по защите социального обеспечения работников совхозов.
На фоне правового закрепления социальных обязательств для работников мы видим расширение мер ответственности в их отношении. В целом складывается административно-правовая система, позволяющая переложить ответственность на саму «совхозную вертикаль». Согласно постановлению ВЦИК, СНК РСФСР от 20 февраля 1928 г. «Об утверждении Положения о государственных сельскохозяйственных трестах» основная ответственность по организации, управлению, ведению хозяйственной деятельности переносилась на директора государственного сельскохозяйственного треста и управляющего советским хозяйством. Невыполнение плана по сдаче продукции относило директоров трестов и совхозов к «обманщикам государства и расхитителям общественной собственности» [22. Л. 144]; вводилась уголовная ответственность за порчу и поломку принадлежащих совхозам тракторов и сельскохозяйственных машин [38] и др. Систематически проводились чистки по выявлению «классово-чуждых элементов», из которых выстраивалась целая цепочка: от фактического «вредителя» до руководителей, «не сумевших организовать работу так, чтобы их разоблачить». Хищение совхозного имущества приравнивалось к опасному деянию. Например, тракторист Жму-ров и прицепщик Малышев (Куйтунский зерносовхоз) в 1933 г. за хищение 40 кг зерна и его сбыт «по спекулятивным ценам» были приговорены к 10 годам лишения свободы каждый, судебный процесс был прове-
ден в показательном порядке [39. Л. 54]. Для сравнения: за совершение умышленного тяжкого телесного повреждения, приведшего к смерти человека, предусматривалось лишение свободы на срок также до 10 лет (ст. 142 УК РСФСР 1926 г.). Неблагонадежный социальный статус (кулак, бывший белогвардеец, священнослужитель и др.) давал основание усилить меру уголовной ответственности. Иногда чистки достигали обратного эффекта, приводя к дезорганизации. Так, в 1933 г. была проведена чистка совхоза «Красный Великан», в результате которой совхоз очутился в таком положении, когда некого было поставить даже на руководящие посты, а отправленные Крайкомом партии коммунисты, увидев трудности совхоза, «удрали» [40. Л. 139-141].
Таким образом, анализируя источниковую базу по строительству совхозов в восточносибирской деревне, необходимо отметить, что их организация проводилась в сжатые временные рамки, характеризовалась некачественным обследованием территорий при землеустройстве (либо вообще его отсутствием), отличалась рассогласованностью действий разных органов при хозяйственном и скотообеспечении, а также при определении хозяйственных заданий, непроработкой вопроса кадрового потенциала. Все это в целом приводило к оттягиванию сроков начала деятельности совхозов, невыполненнию производственных показателей, высокому падежу скота, к недостатку, а иногда полному отсутствию специалистов, текучести кадров, заставляло искать новые источники их пополнения, в том числе за счет переселения из других территорий страны, способствовало более низкой производительности труда по сравнению с колхозами. При этом положительные достижения совхозов конца первой пятилетки были представлены экстенсивными показателями (увеличение поголовья скота, расширение земельных массивов и т.п.). Важным результатом для государства стал количественный показатель совхозов в процессе коллективизации, что позволило районам, где находились данные организации, уверенно преодолеть планку в 50%. Процесс разукрупнения, начатый в 1932 г. с животноводческих совхозов, по своей сути предлагал пересмотреть и исправить недочеты, допущенные при массовом строительстве совхозов в конце 1920-х - начале 1930-х гг.
Список источников
1. Богденко М.Л. Строительство зерновых совхозов в 1928-1932 гг. М. : Изд-во Акад. наук СССР, 1958. 250 с.
2. Богденко М.Л., Зеленин И.Е. Совхозы СССР : краткий исторический очерк (1917-1975 гг.). М. : Политиздат, 1976. 279 с.
3. Зеленин И.Е. Совхозы СССР в годы довоенных пятилеток. 1928-1941. М. : Наука, 1982. 235 с.
4. Безнин М.А., Димони Т.М. Аграрный строй России 1930-1980-х гг. М. : Ленанд, 2014. 608 с.
5. Степичев И.С. Победа ленинского кооперативного плана в восточносибирской деревне. Иркутск : Вост.-Сиб. кн. изд-во, 1966. 741 с.
6. Гаврилов М.К. Смирнов А.А., Степичев И.С. Сельское хозяйство Иркутской области за 40 лет. Иркутск : Кн. изд-во, 1957. 123 с.
7. Косых А.П. Совхозы Иркутской области. Иркутск : Кн. изд-во, 1959. 148 с.
8. Nove A. An Economic History of the USSR 1917-1991. London : Penguin books, 1993. 474 p.
9. Гущин Н.Я. Сибирская деревня на пути к социализму : (социально-экономическое развитие сибирской деревни в годы социалистической
реконструкции народного хозяйства. 1926-1937 гг.). Новосибирск : Наука. Сиб. отд-ние, 1973. 518 с.
10. Ильиных В.А., Андреенков С.Н., Рынков В.М. и др. Сельское хозяйство Сибири в ХХ веке: проблемы развития и кризисы. Новосибирск : Ин-т истории СО РАН, 2012. 408 с.
11. Плясуля А.А. Реорганизация зерновых совхозов Западной Сибири в середине1930-х гг. // Гуманитарные науки в Сибири. 2016. T. 22, № 2. С. 94-98.
12. Плясуля А.А. Управление совхозами в Сибири в 1920-е - середине 1930-х гг. // Гуманитарные науки в Сибири. 2015. Т. 22, № 4. С. 112-115.
13. Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК (1898-1986). М. : Политиздат, 1971. Т. 4. 583 с.
14. Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам : сборник документов / сост.: К. У. Черненко и М. С. Смиртюкова. М. : Политиздат, 1967. Т. 2. 800 с.
15. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 3. Д. 790.
16. Государственный архив Иркутской области (ГАИО). Ф. р-600. Оп. 1. Д. 244.
17. ГАИО. Ф. р-600. Оп. 1. Д. 482.
18. ГАИО. Ф. р-513. Оп. 1. Д. 99.
19. Государственный архив новейшей истории Иркутской области (ГАНИ ИО). Ф. 16. Оп. 1. Д. 1506.
20. ГАИО. Ф. р-600. Оп. 1. Д. 247.
21. ГАИО. Ф. р-600. Оп. 1. Д. 1293.
22. ГАИО. Ф. р-2018. Оп. 1. Д. 2.
23. ГАИО. Ф. р-600. Оп. 1. Д. 472.
24. ГАИО. Ф. р-600. Оп. 1. Д. 1291.
25. ГАНИ ИО. Ф. 123. Оп. 7. Д. 29.
26. ГАНИ ИО. Ф. 16. Оп. 1. Д. 1507.
27. ГАИО. Ф. р-440. Оп. 1 . Д. 94.
28. ГАИО. Ф. р-600. Оп. 1. Д. 1292.
29. ГАНИ ИО. Ф. 123. Оп. 1. Д. 47.
30. ГАИО. Ф. р-600. Оп. 1. Д. 260.
31. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 878.
32. ГАИО. Ф. р-600. Оп. 1. Д. 513.
33. Собрание законов и распоряжений рабоче-крестьянского правительства СССР (СЗ СССР). 1933. № 74. Ст. 453.
34. ГАИО. Ф. р-147. Оп. 1. Д. 129.
35. ГАИО. Ф. р-600. Оп. 1. Д. 1498.
36. ГАИО. Ф. р-2018. Оп. 1. Д. 1.
37. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 910.
38. СЗ СССР. 1931. № 9. Ст. 104.
39. ГАИО. Ф. р-600. Оп. 1. Д. 913.
40. ГАНИ ИО. Ф. 123. Оп. 17. Д. 2.
References
1. Bogdenko, M.L. (1958) Stroitel'stvo zernovykh sovkhozov v 1928-1932 gg. [The construction of grain farms in 1928-1932]. Moscow: USSR AS.
2. Bogdenko, M.L. & Zelenin, I.E. (1976) Sovkhozy SSSR : kratkiy istoricheskiy ocherk (1917-1975 gg.) [The state farms in the USSR. A brief historical
essay (1917-1975)]. Moscow: Politizdat.
3. Zelenin, I.E. (1982) Sovkhozy SSSR v gody dovoennykh pyatiletok. 1928-1941 [State farms in the USSR during the prewar five-year plans. 1928-
1941]. Moscow: Nauka.
4. Beznin, M.A. & Dimoni, T.M. (2014) Agrarnyy stroy Rossii 1930-1980-kh gg. [The Agrarian System of Russia in the 1930-80s]. Moscow:
LENAND.
5. Stepichev, I.S. (1966) Pobeda leninskogo kooperativnogo plana v vostochnosibirskoy derevne [The victory of the Leninist cooperative plan in the East
Siberian village]. Irkutsk: Vostochno-Sibirskoe knizhnoe izdatelstvo.
6. Gavrilov, M.K., Smirnov, A.A. & Stepichev, I.S. (1957) Sel'skoe khozyaystvo Irkutskoy oblasti za 40 let [Agriculture of the Irkutsk region for
40 years]. Irkutsk: Irkutskoe knizhnoe izdatelstvo.
7. Kosykh, A.P. (1959) Sovkhozy Irkutskoy oblasti [State farms in Irkutsk region]. Irkutsk: Irkutskoe knizhnoe izdatel'stvo.
8. Nove, A. (1993) An Economic History of the USSR 1917-1991. London: Penguin Books Ltd.
9. Gushchin, N.Ya. (1973) Sibirskaya derevnya na puti k sotsializmu : (sotsial'no-ekonomicheskoe razvitie sibirskoy derevni v gody sotsialisticheskoy
rekonstruktsii narodnogo khozyaystva. 1926-1937 gg.) [Siberian village on the road to socialism: Socioeconomic development of the Siberian village during the socialist reconstruction of the national economy. 1926-1937]. Novosibirsk: Nauka.
10. Il'inykh, V.A., Andreenkov, S.N., Rynkov, V.M. et al. (2012) Sel'skoe khozyaystvo Sibiri vXX veke: problemy razvitiya i krizisy [Siberian agriculture in the twentieth century: Problems of development and crises]. Novosibirsk: Sibprint.
11. Plyasulya, A.A. (2016) Reorganizatsiya zernovykh sovkhozov Zapadnoy Sibiri v seredine1930-kh gg. [Reorganization of grain farms in Western Siberia in the mid-1930s] Gumanitarnye nauki v Sibiri. 2(22). pp. 94-98.
12. Plyasulya, A.A. (2015) Upravlenie sovkhozami v Sibiri v 1920-e - seredine 1930-kh gg. [Management of state farms in Siberia in the 1920s - mid-1930s ] Gumanitarnye nauki v Sibiri. 4(22). pp. 112-115.
13. The CPSU. (1971) Kommunisticheskaya partiya Sovetskogo Soyuza v rezolyutsiyakh i resheniyakh s"ezdov, konferentsiy i plenumov TsK (18981986) [The CPSU in resolutions and decisions of congresses, conferences and plenums of the Central Committee (1898-1986)]. Moscow: Politizdat.
14. Chernenko, K.U. & Smirtyukova, M.S. (1967) Resheniya partii i pravitel'stva po khozyaystvennym voprosam [Decisions of the party and government on economic issues]. Vol. 2. Moscow: Politizdat.
15. The Russian State Archive of Socio-Political History (RGASPI). Fund 17. List 3. File 790.
16. The State Archives of Irkutsk Region (GAIO). Fund r-600. List 1. File 244.
17. The State Archives of Irkutsk Region (gAIo). File 482.
18. The State Archives of Irkutsk Region (gAIo). Fund r-513. List 1. File 99.
19. The Irkutsk Region State Archive of Modern History (IRSAMH). Fund 16. List 1. File 1506.
20. The State Archives of Irkutsk Region (GAIO). Fund r-600. List 1. File 247.
21. The State Archives of Irkutsk Region (gAIo). File. 1293.
22. The State Archives of Irkutsk Region (gAIo). Fund r-2018. List 1. File 2.
23. The State Archives of Irkutsk Region (gAIo). Fund r-600. List 1. File 472.
24. The State Archives of Irkutsk Region (gAIo). Fund r-600. List 1. File 1291.
25. The Irkutsk Region State Archive of Modern History (IRSAMH). Fund 123. List 7. File 29.
26. The Irkutsk Region State Archive of Modern History (iRSAMh). Fund 16. List 1. File 1507.
27. The State Archives of Irkutsk Region (GAIO). Fund r-440. List 1. File 94.
28. The State Archives of Irkutsk Region (gAIo). Fund r-600. List 1. File 1292.
29. The Irkutsk Region State Archive of Modern History (IRSAMH). Fund 123. List 1. File 47.
30. The State Archives of Irkutsk Region (GAIO). Fund r-600. List 1. File 260.
31. The Russian State Archive of Socio-Political History (RGASPI). Fund 17. List 3. File 878.
32. The State Archives of Irkutsk Region (GAIO). Fund r-600. List 1. File 513.
33. USSR. (1933) Sobranie zakonov i rasporyazheniy raboche-krest'yanskogo pravitel'stva SSSR (SZ SSSR) [Collection of Laws and Decrees of the Workers 'and Peasants' Government of the Union of Soviet Socialist Republics]. 74. Art. 453.
34. The State Archives of Irkutsk Region (GAIO). Fund r-147. List 1. File 129.
35. The State Archives of Irkutsk Region (gAIo). Fund r-600. List 1. File 1498.
36. The State Archives of Irkutsk Region (gAIo). Fund r-2018. List 1. File 1.
37. The Russian State Archive of Socio-Political History (RGASPI). Fund 17. List 3. File 910
38. USSR. (1931) Sobranie zakonov i rasporyazheniy raboche-krest'yanskogo pravitel'stva SSSR (SZ SSSR) [Collection of Laws and Decrees of the Workers 'and Peasants' Government of the Union of Soviet Socialist Republics]. 9. Art. 104.
39. The State Archives of Irkutsk Region (GAIO). Fund r-600. List 1. File 913.
40. The Irkutsk Region State Archive of Modern History (IRSAMH). Fund 123. List 17. File 2.
Сведения об авторе:
Цубикова Любовь Сергеевна - кандидат исторических наук, доцент Иркутского национального исследовательского технического университета (Иркутск, Россия). E-mail: lkor11@mail.ru
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
Information about the author:
Tsubikova Lyubov S. - Candidate of Historical Sciences, Associate Professor, Irkutsk National Research Technical University (Irkutsk, Russian Federation). E-mail: lkor11@mail.ru
The author declares no conflicts of interests.
The article was submitted 19.06.2023; accepted for publication 15.11.2023
Статья поступила в редакцию 19.06.2023; принята к публикации 15.11.2023
