CC BY
79
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2018. № 3 (19). С. 213-222.
УДК 338.439.6 (571.13) "1941/1945" DOI 10.25513/2312-1300.2018.3.213-222
Н. В. Кабакова
ОРГАНИЗАЦИЯ СНАБЖЕНИЯ И ПИТАНИЕ НАСЕЛЕНИЯ В ПЕРИОД ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ В ЗАПАДНОЙ СИБИРИ (НА ПРИМЕРЕ ОМСКОЙ ОБЛАСТИ)*
Рассматриваются вопросы обеспечения населения тыла продовольственными и промышленными товарами в период Великой Отечественной войны. Особое внимание уделяется особенностям, характеризующим организацию снабжения и питание городских и сельских жителей. Исследование произведено на материалах Западной Сибири и Омской области как её части. Использованы архивные документы и воспоминания современников описываемых событий.
Ключевые слова: снабжение; карточная система; торговля; питание; рабочие; колхозники.
N. V. Kabakova
ORGANIZATION OF SUPPLY AND NUTRITION OF POPULATION IN THE PERIOD OF THE GREAT PATRIOTIC WAR IN WESTERN SIBERIA (ON THE EXAMPLE OF THE OMSK REGION)
The issues of providing the population of the rear with food and industrial goods during the Great Patriotic War are considered. Particular attention is paid to the features that characterize the organization of supply and nutrition of urban and rural residents. The study was carried out on the materials of Western Siberia and the Omsk region as a part of it. Archival documents and memoirs of contemporaries of the events described are used.
Keywords: supply; card system; trade; food; workers; collective farmers.
30 июня 1941 г., спустя неделю после начала Великой Отечественной войны, Совет Народных Комиссаров утвердил мобилизационный народнохозяйственный план на третий квартал 1941 г., обусловивший перестройку советской экономики и перевод её на военные рельсы. Учитывая интересы обороны, данный план не только вносил серьёзные коррективы в устоявшиеся хозяйственные пропорции, но и кардинальным образом перераспределял ресурсы: сокращались рыночные фонды промышленных и продовольственных товаров, сжималась программа розничного товарооборота. Подобные изме-
нения привели к тому, что производство продовольствия и изделий широкого потребления намного уменьшилось. Во многом это было вызвано тем, что значительное количество предприятий, вырабатывавших данные товары, оказались на территории, захваченной врагом в первые месяцы войны. К примеру, в такой ситуации оказались заводы, давшие в 1940 г. 87 % всего сахара. В результате производство сахара-песка составляло в 1940 г. - 2 165 тыс. т, в 1941 г. - 523 тыс. т, в 1942 г. - 114 тыс. т. Существенно сократилось производство растительного масла (1940 г. - 798 тыс. т, 1941 г. - 685 тыс. т,
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ и Министерства образования Омской области в рамках научного проекта № 17-11-55006 «Повседневная жизнь в Западной Сибири накануне и во время Великой Отечественной войны (1939-1945 гг.)».
© Кабакова Н. В., 2018
1942 г. - 253 тыс. т.). Аналогичным образом выглядело изготовление кожаной обуви (1940 г. - 211 млн пар, 1941 г. - 157,7 млн пар, 1942 г. - 52, 7 млн пар), хлопчатобумажной ткани (1940 г. - 3 954, 1941 г. -3 824, 1942 г. - 1 644 млн погонных м) и пр. [1]. На этом фоне резко возросли потребности Красной армии, которую необходимо было первоочередно снабжать продовольствием, обмундированием. Сложившаяся экстремальная ситуация вызвала важность решения двух важнейших проблем: во-первых, необходимо было максимально целесообразно использовать имеющиеся ресурсы, при безусловном оснащении потребностей фронта, для обеспечения населения в тылу; во-вторых, вовлекать в оборот все дополнительные возможности.
В Западной Сибири, население которой в первые недели войны начало пополняться эвакуированными, возник дефицит продовольствия и товаров первой необходимости. Поэтому местные власти приняли решение нормировать торговлю подобной продукции, отпускать её в одни руки, на всю семью. Вскоре специальными постановлениями правительства в городах начала вводиться карточная система. Для её налаживания было необходимо провести учёт наличных жителей, поэтому исполкомы городских советов организовали подворные обходы для установления их количественного и качественного состава, поскольку нормы снабжения являлись дифференцированными. В Омске, Ишиме и Тюмени данная работа проводилась в середине августа 1941 г., и к 25 августа были установлены требуемые контингенты населения. Во избежание возможных негативных проявлений в обществе профсоюзы и партийные организации учреждений и предприятий явились инициаторами проведения собраний своих коллективов с разъяснением необходимости введения карточной системы. Так, резолюция подобного мероприятия, осуществлённого в Сибирском автодорожном институте, на котором присутствовали преподаватели, рабочие и служащие вуза, гласила: «Научные работники приветствуют это решение правительства, поскольку для победы над коварным врагом необходим учёт и правильное распределение продовольственных ресурсов» [2, л. 1].
Разработанные принципы нормированного и дифференцированного снабжения населения продовольственными и промышленными товарами потребовали преобразований в торговой сети. Так, в городах Омской области решением облисполкома для бесперебойного обеспечения жителей и избежания продуктовых очередей было приказано в пятидневный срок увеличить число магазинов, торгующих хлебом по карточкам и укомплектовать их штатом продавцов. Помимо этого, директор «Гастронома» к 1 сентября 1941 г. обязывался открыть образцовый магазин, который начал функционировать в центре Омска в помещении, что располагалось под гостиницей «Октябрь» [3, л. 17].
В итоге была выстроена система, включавшая два типа торговых точек - закрытые и открытые. К первым прикреплены рабочие оборонных заводов, железнодорожного и речного транспорта, командный состав армии и НКВД, их иждивенцы. К открытым магазинам прикреплены все остальные жители. Если закрытые магазины обеспечивали карточки в наиболее полной степени, то значительное количество открытых снабжались хуже - в них задерживались поставки хлеба, часто отсутствовали картофель, другие овощи, соления. К тому же находились такие торговые точки в неудовлетворительном санитарном состоянии - там было грязно, сыро, холодно, товар нередко лежал прямо на полу. Постоянными были очереди, а обслуживание вызывало нарекания покупателей. Сама «привязка» граждан к определённому магазину, где можно было отоварить карточки, вызывала очевидное неудобство.
В первые военные месяцы появились новые виды магазинов, где осуществлялась коммерческая торговля. Цены на продукты питания в подобных торговых предприятиях были высокими, но они строго регулировались государством. Жители отмечали, что и здесь приходилось тратить много времени в ожидании своей очереди, а продуктов часто на всех не хватало.
Централизованное продовольственное снабжение требовало со стороны властных структур неусыпного контроля за поступлением продукции и его распределением. Потому вопросы подобного рода постоянно обсуждались на заседаниях Омского областно-
го партийного комитета. К примеру, в протоколе от 27 сентября 1941 г. было запланировано установить в октябре в области, распределив по городам и районам, следующий расход муки: «всего - 16 000 т, в том числе высшего сорта - 200 т, 1 сорта - 1 000 т, 2 сорта - 25 000 т, пшеничной обойной -5 800 т, ржаной обойной - 3 500 т, продзер-на - 3 000 т.» [4, л. 16]. Тем не менее, нередко констатировалось, что продовольствие и предметы широкого потребления поступают в недостаточном объёме. Так, за третий квартал 1941 г. область недополучила 50 т сахара (на 300 тыс. руб.), 210 вагонов (3 тыс. т) соли, 4560 ящиков спичек, 120 т керосина, швейных изделий (на 963,3 тыс. руб.), трикотажа (на 11,2 тыс. руб.), кожаной обуви (на 1353 тыс. руб.), хлопчатобумажных тканей (на 3567 тыс. руб.), папирос (более, чем на 8 млн руб.) [5, л. 5-6]. В ноябре 1941 г. магазины городов Омской области ежедневно недодавали покупателям 40 % дневной нормы хлеба. Ноябрьские карточки по крупе, жирам и рыбе не были отварены до середины декабря.
Глава омского обкома ВКП(б) М. А. Ку-динов, поясняя причины сложившегося положения, сетовал на отсутствие транспорта для поставок продукции и призывал не уповать на централизованные поставки в полном объёме, но находить способы обеспечения карточек внутренними ресурсами. Таким резервом способна была стать сельскохозяйственная продукция, производимая в районах области. Так, на рынки Омска осенью 1941 г. ожидалась поставка продовольственных товаров из 333 колхозов. Однако, только 74 из них, да и то с перебоями, выполняли заключённые договора. Уже в середине июля колхозные рынки уменьшили объёмы хлебных продаж. Особенно в первые месяцы войны сократилась торговля мясом (на 50 %), маслом животным и растительным (на 60 %), молочными продуктами [5, л. 6]. Многие горожане предпочитали сами отправляться за продуктами в деревню, выменивая их на вещи (предметы домашнего обихода, одежду, обувь). К тому же, продовольствие на рынке стоило очень дорого: колхозная торговля предусматривала самостоятельность в установлении цен, но запрещалась перекупка и перепродажа товаров. В конце лета на за-
седании бюро обкома констатировали высокую стоимость продуктов на колхозных рынках (килограмм мяса - 25 руб., сала - 50 руб., литр молока - 5 руб. 50 коп., картофель -2 руб., капуста - 3 руб. 15 коп., яйца - 9 руб. за десяток [6, л. 13]), требовали призвать к ответу председателей колхозов и совхозов за столь высокие цены, побудить их усилить контроль за поставкой в города сельскохозяйственных товаров. Однако спрос по-прежнему превышал предложение, а борьба со спекулянтами, устанавливавшими высокие цены, была малоэффективна. Горожане часто жаловались на дороговизну, отмечая её усиление к зиме 1941-1942 г.: «С питанием в феврале дело обстояло очень плохо. Было очень всё дорого. Например, килограмм картофеля стоил уже 50-60 руб., буханка хлеба -300 руб., блюдечко капусты - 10 руб., которое покамест идёшь, по одной капустинке всё съешь» [7, л. 13].
Пользуясь сложностями, вызванными сокращением рыночной торговли, появлялись те, кто скупал продукты. Органы внутренних дел выявляли подобные факты, преследовали нарушителей, но искоренить такие преступления в ходе войны не сумели. В зоне внимания этого ведомства оставались и поставки потребительских товаров, о чем неоднократно на заседаниях обкома высказывался руководитель УНКВД М. Е. Захаров: «Мы за мыло будем кое-кого судить. Мыло вырабатывать не стали! А мыло - это не просто мыло. Это связано с эпидемическими вещами, это вопрос большой политики», «... эвакуированные не могут керосину развесть! Нет керосина и достать его нельзя! Как так? Мы можем этот керосин иметь - сотни тонн его просто не вывозится» [5, л. 10].
Вообще, вопрос обеспечения эвакуированных находился в поле постоянного внимания властей на протяжении всей войны. Важно было организовать питание людей, которые вынуждены были покинуть родные места, обеспечить их необходимыми вещами. Специальным распоряжением правительства эвакуированным было разрешено отпускать по 500 г хлеба в день (включая детей и иждивенцев). В пути следования такое население получало горячие обеды. Поскольку стоянки в пути были часто непродолжительными, пища отпускалась для целых вагонов,
в больших ёмкостях на 20-30 чел. (термосами, кастрюлями, вёдрами). Из-за большого людского потока повара физически не успевали сварить обеды, потому при приготовлении одного блюда производили закладку двойной нормы продуктов, либо заменяли горячую пищу сухим пайком - консервами, сухарями, концентратами.
Незаменимую помощь эвакуированным оказывало местное население западносибирских городов, по которым проходили эшелоны. Так, в первые месяцы войны комсомольцы Омской области организовали 19 воскресников по приведению в образцовое состояние помещений вокзалов, станций, организации столовых, буфетов, лотков. Для эвакуированных ими были подготовлены дополнительные помещения, установлены койки с комплектами постельных принадлежностей, оборудованы комнаты матери и ребёнка. На вокзалах осуществляли дежурство для помощи в размещении эвакуированных, организации порядка при посадке их в вагоны. Всего с этой целью было привлечено 350 чел., в основном, молодёжи. На станциях Омск, Тюмень, Ишим организовывалась продажа продуктов через лотки для снабжения солью, спичками, мылом и пр. Повсюду стали действовать пристанционные базары, где торговали продуктами питания. По инициативе комсомолок Евдокимовой, Медведе-
Связаны сокращения норм снабжения продовольствием были с объективными обстоятельствами. Так, к весне 1942 г. советские войска оставили значительные территории, где были расположены основные свекловодческие районы страны. Снижение же норм с осени 1943 г. во многом было обусловлено началом освобождения западных территорий СССР, население которых требовалось принимать в расчёт при распределении продовольствия. Существовали и иные
вой и Тихоновой домашними хозяйками готовилось дополнительное питание пассажиров горячими обедами. Только 29 ноября 1941 г. таким образом было обеспечено 3 тыс. чел. Для детей готовили специальные блюда. С 15 ноября по 10 декабря 1941 г. буфетами станций Омск, Ишим, Тюмень было обслужено около 30 тыс. детей [8, л. 22-23]. Помимо этого, эшелоны с эвакуированными из детских домов сопровождались комсо-мольско-молодёжными бригадами. Тимуровцы западносибирских городов организовывали для них сбор игрушек, одежды.
Разумеется, обеспечение продуктами и необходимыми предметами обихода, одеждой эвакуированных в пути и на месте новой дислокации далеко не всегда было безупречным, поскольку организовать данный процесс в таком объёме и в столь короткие сроки было чрезвычайно трудно. В то же время, властями предпринимались все усилия для того, чтобы предоставить гражданам страны возможность получать необходимый минимум продукции в соответствии с установленными нормами.
В начальный период после введения карточной системы правительством страны были определены нормы снабжения продовольствием, которые к середине войны, 1943 г., были уменьшены (см. табл.).
условия, приводившие к уменьшению продуктового снабжения в первые годы войны. Не случайно воспоминания о скудном питании запечатлелись в памяти многих современников тех лет. Трудившаяся на заводе им. М. Н. Козицкого З. И. Горголь рассказывала: «... чтобы на дольше разделить пайку, мы зимой ложили хлеб на батарею или мочили водой и замораживали.» [10, л. 2]. В оценках условий повседневной жизни военной эпохи работавших на заводе им. В. В. Куйбы-
Изменения в нормах обеспечения продовольствия в 1941-1943 гг. [9, с. 28-29]
Категории населения Норма обеспечения, г/чел. в день
хлеб сахар и кондитерские изделия
октябрь 1941 декабрь 1943 октябрь 1941 апрель 1942
Рабочие 1-й и 2-й категорий 800-600 700-500 800-600 500-400
Служащие 1-й и 2-й категорий 500-400 450-400 600 300
Дети до 12 лет 400 300 600-400 300
шева также упоминаются сложности обеспечения продуктами. По словам Б. Н. Ново-сильцова и А. И. Ларичева, с питанием было плохо: «Бывало, если в кузнице пекут картошку (кто-то немного принёс - на всех не хватит), запах нюхаешь и уже вроде что-то съел», «Самый тяжёлый год - 1943, когда, кроме 800 г хлеба, практически ничего не было, да ещё давали баламутку - ложка муки с водой» [11, л. 101, 102]. В то же время пожилые рабочие, способные сопоставить разницу в обеспеченности продуктами периода 1941-1945 гг. по сравнению с Первой мировой, отмечали: «Нет, питались мы в эту войну не то, что тогда - травой. А тут хлеба по карточкам давали по 700-800 г. Если оставались после работы, получали ещё талончики на ужин. Столовые опять-таки работали по рабочим ценам. Карточки отоваривали исправно рыбой и мясом. Конечно, бывало, что от переутомления падали в обморок даже мужчины. Были и дистрофики, но всё больше из конструкторов, да если кто с большой семьёй» [12, л. 11].
Налаженная карточная система стала для большинства граждан единственным источником существования, потому потеря карточек становилась трагедией. Горожане могли обращаться в органы власти с просьбой восстановить утерянные или похищенные карточки, но для решения такого вопроса требовалось время, тогда как получать продовольствие требовалось ежедневно. Вот как вспоминала о подобном случае, происшедшем с ней, Е. Г. Зеленская: «В 15 лет, в 1941 году, я пришла на завод и стала шлифовщицей механического цеха. Несовершеннолетних тогда не существовало. У всех была одна мысль, которая не покидала нас даже во сне: когда же Левитан объявит о конце этой проклятой войны? Мы всё получали по ордерам, даже мыло. Старались не замечать лишений, но однажды украли у меня хлебные карточки. И осталась я совершенно голодная на целую декаду. От голода кружилась голова, подкашивались ноги. А работать-то надо. Спас меня начальник цеха -стал давать талоны на обед и на 200 г хлеба каждый день» [13, л. 94].
В отличие от городских жителей, колхозников, кормивших всё население страны, карточками не обеспечивали. 13 апреля 1942 г.
появилось Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О повышении для колхозников обязательного минимума трудодней». В нём шла речь об увеличении годового минимума трудодней с его обязательной выработкой по сезонам сельскохозяйственных работ. Помимо платы за трудодни деревенские жители могли существовать за счёт личных приусадебных участков. Сравнивая несытое довоенное время и ситуацию, в которой оказались, колхозники говорили: «До войны жили хорошо. Было в достатке и продуктов питания, и промышленных товаров, а как только война началась, всё сразу исчезло» [14, л. 2]. В силу особенностей гендерных обстоятельств (уход мужчин на фронт и отправка их в трудовые армии) [15], вся тяжесть труда и быта экстремального времени обрушилась на плечи женщин, детей и стариков. Поэтому обстоятельства жизни, связанные с обеспеченностью продуктами питания, отложились в оценках таких категорий населения. Многие жители западносибирских деревень, вспоминая войну, подчёркивали, что им приходилось выживать: «Голодали. Тем, кто работал в колхозе, выдавали по 0,5 кг овсяной муки. Рядом был лес, но сходить по грибы, да по ягоды не было времени» [16]; «Однажды мой сынок сильно простыл, месяц пролежал в больнице. Потом его отправили домой, на поправку. А чем дома было поправляться? У меня трое детей, а хлеба всего на всех давали 500 г, правда, было своё молоко, картошка, но очень мало» [17].
Н. И. Кехтер (жительница села Татарка Омской области) так повествовала о своём военном детстве: «Родилась я в 1930 году, в семье было два брата и три сестры. Во время войны тяжело было прожить и прокормить детей. Очень строго было с едой, её просто не хватало. Ходили в лес, там собирали ягоду, грибы, потом сушили. Ягоды заваривали и пили чай. Разводили огороды, за которыми следили дети. Заготавливали квашенную капусту, солили огурцы. Держали скот. Скотину трудно было прокормить, поэтому она паслась даже зимой: утром уходила, вечером приходила. Детей брали рвать полынь, уже тех, что повзрослее, возили за 25 километров на другой берег Иртыша собирать колоски и крутить волками зерно. Каждый занимался своим делом, никто
не отлынивал от работы. Кормили кашей, и иногда был хлеб. Постоянно проверяли карманы, чтобы ни один колосок не укра-ли»1. В рассказе В. Е. Франц, 1933 г. рождения, жительницы Новопавловки Одесского района Омской области, запечатлелись запомнившиеся ей эпизоды о том, как часто они, дети, ходили на скирды, хранившиеся в сарае, и добывали там воробьёв: «Наловим мешок птиц, поскоблим, обшмаляем над огнём, поделим и едим»2.
В описаниях продуктов, которые помогали выжить сельским жителям в войну, в воспоминаниях респондентов чаще всего встречаются овощи, выращенные в огородах, лесная растительность (грибы, ягоды, травы), жмых, лебеда, крапива, замёрзший картофель и очистки от него и пр. Часто упоминается, что трава просто не успевала вырасти, а к осени некоторые разновидности растений (такие как крапива, лебеда) в сельской местности просто исчезали. Отдавая армии практически всё продовольствие, производимое колхозами и личными подворными хозяйствами («стыдно было не отдать!»), жители деревень оказывались на грани выживания, тем не менее, подчёркивали, что прокормиться в деревне им было проще, чем горожанам.
Подсобные хозяйства - огороды - получили в войну распространение и в городах, поскольку они способны были стать источником дополнительного питания, помимо каналов торговли. Омск в 1940-е гг. был, главным образом, деревянным, одноэтажным, его жители использовали свободные участки земли для выращивания овощей. В 1942 г. 70 тыс. омичей обзавелись огородами, в дальнейшем эта цифра в военный период постоянно увеличивалась. Заводили собственные огороды предприятия, учреждения, учебные заведения. В Омске для этих целей было выделено 3 500 га земли. В помощь развитию огородничества организовывалась торговля семенами, картофельными глазками, в газетах появилась специальная рубрика «Советы огороднику».
Новая обстановка, сложившаяся в условиях военного времени, потребовала и других изменений в сфере продовольственного обслуживания населения. Огромное число женщин, ранее бывших домохозяйками,
а также сменивших свои профессии, пришедших на производство, дополнительно трудившихся в госпиталях, выполнявших иные обязанности, связанные с военными нуждами, не имели возможности тратить время на закупку продуктов, приготовление домашней пищи. Поэтому в стране стало увеличиваться количество пунктов общественного питания. Так, только в Западной Сибири их рост выглядел следующим образом: на 1 января 1941 г. вся сеть общественного питания включала 3 383 пункта, на 1 января 1945 г. - 4 525 пунктов; столовых и ресторанов, соответственно - 1 963 и 4 148 [9, с. 112]. Сеть пунктов питания потребовала своего увеличения также и в связи с притоком эвакуированных. Так, в докладной записке, отправленной в наркомторг СССР среди вопросов обеспечения населения Омской области товарами народного потребления, упоминалась острая необходимость открытия новых столовых: «В связи с переездом значительного количества предприятий и эвакуированного населения, а также переходом многих рабочих на питание в столовых, их сеть стала недостаточна. Везде возникают огромные очереди. Плохо с посудой и инвентарём: часто покупатели приходят со своими ложками» [6, л. 13].
Столовые, к тому же, обеспечивали более экономное расходование продовольствия, полагавшегося по карточкам, способны были улучшить питание за счёт привлечения дополнительных ресурсов, ненормируемых продуктов. Поэтому на предприятиях, в учреждениях, детских заведениях и пр. стали открываться столовые, в которых хлебные и продовольственные карточки у прикреплённых к ним граждан изымались. Поскольку нагрузка на общепит значительно выросла, принимались меры к увеличению его пропускной способности - вводились дополнительные смены, устанавливали дополнительное оборудование.
В Омске решением городского совета были открыты три столовые для детей (в них питались 3 300 человек), две столовые для детей фронтовиков, для 500 дошкольников организована выдача обедов на дом. При этом для детей старались, насколько возможно, установить повышенные нормы снабжения. На оборонных заводах, где сто-
ловые существовали повсеместно, вводилось пансионное питание, включавшее завтраки, обеды и ужины.
Руководство предприятий уделяло вопросам обеспечения рабочих питанием серьёзное внимание. Существовала система премирования передовиков производства дополнительными пайками, стахановскими обедами. Так называемое второе горячее питание, введённое в мае 1942 г., предназначалось для инженерно-технических работников и рабочих, которые перевыполняли нормы выработки или производственные задания, и служило стимулом высокой производительности труда. Поощрялся ударный труд и ордерами на получение одежды, обуви и т. п. Второе питание предполагало ежедневное расходование на человека 50 г мяса или рыбы, 50 г крупы, 10 г жиров, картофель и овощи (в зависимости от наличия), от 100 до 200 г хлеба. По воспоминаниям работавших на заводе им. М. Н. Козицкого, победители социалистических соревнований и ударники труда заносились на предприятии на Доску Почёта, им объявлялись благодарности, выдавались ордера на внеочередное отоваривание в промтоварных магазинах и по три талона на стахановский обед.
Таковы, к примеру, приказы директора данного завода А. А. Захарова от 3 января 1943 г. («премировать работников инструментального, прессового и штамповочного цехов за выполнение задания по ширпотребу, за проявленную инициативу стахановскими обедами»), от 8 марта 1944 г. («для премирования особо отличившихся работников выделить 11 ордеров на платья, 7 - на свитеры, 4 - на ботинки, 22 - на валенки, 30 талонов -на дополнительное питание» [13, л. 63, 64]). Ветераны завода вспоминали об этих ордерах: «Давно изношены те свитера, а тепло осталось на всю жизнь!» Ценность любой вещи в экстремальный военный период была очень высока. Приобрести одежду и обувь было трудно, потому их старались беречь. Спустя годы Б. Исаковский, в 1943 г. работавший инструментальщиком, рассказывал, что, когда ему в цехе придавило ногу, он более всего беспокоился не за неё, а за порванные новые ботинки [7, л. 2]. В памяти А. И. Ларичева, подростком в войну трудившегося на омском заводе им. В. В. Куйбы-
шева, также отложились картины сурового быта: «Работать приходилось круглые сутки. У моего верстака были дверцы, когда я заканчивал работу, лез в верстак спать. А надо мной вкалывал мой сменщик. Тогда ничего не мешало. Кто уж сильно доходил, тому давали кусок мануфактуры американской - это шло на базар за продукты. Некоторые ребята курили. От махорки, что они покупали, и от недоедания у них начиналась куриная слепота. Когда на улице темнело, они ничего не видели и во 2 или 3 смену работать уже не могли, но как-то выкручивались. В 1943 году мне присвоили звание гвардейца тыла и выдали ордер на одежду - бушлат типа солдатского, обувка какая-то. Это было для меня большое подспорье. Я до того дошёл, что носил ботинки на деревянной подошве - такая чурка вытесана по форме ноги и обтянута брезентом. А тут я получил валенки, бушлат и стал походить на человека!» [11, л. 103].
Жёсткие условия войны требовали особого внимания к порядку в деле продовольственного обслуживания, установления и чёткого выполнения графиков работы пунктов общественного питания. В Сибирском автодорожном институте на протяжении полутора военных лет не было собственной столовой, потому его сотрудники, профессура и студенты изначально прикреплялись к столовой медицинского института. Это приводило к большим затратам времени на получение питания. Только в марте 1943 г. решением городских властей СибАДИ было выделено собственное здание для организации в нём столовой. Директор института А. Я. Быков немедленно издал распоряжение о порядке пользования столовой, установив обязательный график обслуживания:
«В связи с началом работы столовой приказываю:
§ 1
организовать завтраки с 8.00 до 10.00 (по 30 мин. для каждого отделения, преподавателей, сотрудников);
обеды - с 14.15 до 16.15 (тот же порядок).
§ 2
отпускать обеды на дом с 11.30 до 12.30.
§ 3
вход в столовую разрешать строго по пропускам. Сотрудники, замеченные в столовой в неустановленные графики, будут
привлекаться к ответственности как прогульщики» [18, л. 32].
В то же время, столовые часто не могли получить продовольствие в необходимом объёме, ведь продукты, в первую очередь, отправлялись на фронт, поэтому даже рабочие оборонных заводов недоедали, нередко испытывали чувство голода, калорийность питания оставалась низкой. Фрезеровщик А. Н. Петров вспоминал, что в первую военную зиму в заводской столовой кормили очень плохо: «Обеды отпускались по талонам продуктовых карточек, они были очень плохие. Ту зарплату, что нам давали, хватало примерно на 10 дней. Рабочие начали болеть дистрофией. Под конец рабочего дня мастер обходил и опрашивал рабочих - сможет ли он дойти до дома. Находились и такие, кого приходилось сопровождать до квартиры» [7, л. 7, 14 об.]. Т. В. Кривяков также описывал трудности, запечатлевшиеся в его памяти о зиме 1942 г.: «Приходилось тяжело. Мы получали по 800 г хлеба и баланду из капусты. Постоянно чувствовал себя голодным, начал опухать. Пришёл в райвоенкомат, надеясь, что в армии будет хоть посытнее. Сидел там долго. Требовал отправки на фронт. Из военкомата позвонили на завод, пришёл начальник отдела Уваров и буквально за шиворот приволок меня к директору. Начали мы с ним разговаривать, я ему показал опухшие ноги. Мне стали давать дополнительные талоны на питание, я немного поправился» [12, л. 104-105].
Особой государственной заботе подлежали представители юной смены рабочего класса, которые обучались в школах ФЗО. Им полагались повышенные нормы снабжения продовольственными товарами. На самом деле, ситуация с обеспечением в таких учебных заведениях выглядела неудовлетворительно, что было отмечено стенограммой одного из выступлений в ходе заседания бюро обкома партии от 29 марта 1942 г. В частности, шла речь о школе механизации при зерносовхозе «Коммунар», откуда сбежало 74 человека (большинство из них не выдержало условий быта и продовольственного обеспечения): «Общежитие освещается лампами без стёкол. Всюду копоть. Курсанты, которые не привезли с собой постельного белья, спят на голых досках. Суточное пита-
ние в столовой составляет 10-12 руб. Стипендия не покрывает расходов на питание. Курсанты недоедают: ежедневно по 5-10 чел. не выходят на занятия. В общежитии распространено массовое воровство хлеба, белья, постельных принадлежностей» [19, л. 18]
Обедавшие в столовых упоминали о том, что повара нередко не соблюдали санитарных норм, допускали нарушения в процессе приготовления пищи: «В один прекрасный день была привезена требуха, из которой в столовой сварили обед. Но столовские не промыли её, как полагается. И я помню, как после такого «вкусного обеда» рабочие по несколько раз, бегом спускаясь по крутой лестнице, выстраивались в очередь в места общего пользования» [7, л. 8]. Подобные случаи отмечались не только в заводских, но и городских столовых. Поэтому областное руководство обрушилось с критикой на такие проявления, потребовало немедленно пресекать их, виновных сурово наказывать.
Слаженную деятельность столовых нельзя было организовать без нормального отопления. При этом руководство предприятий и учреждений должно было изыскивать топливо для заведений общепита, используя различные возможности. Чаще всего для заготовки и доставки дров направляли специальные бригады. Это тоже был нелёгкий труд: «Топиться было нечем, топливо нигде не продавалось, а сами не заготовили - поздно приехали (речь идёт от лица эвакуированных из Ленинграда. - Н. К.). Для обеспечения топливом добывали из Иртыша затопленные дрова. Договаривались с водолазами, которые доставали их, а мы при помощи лебёдки вытаскивали, перевозили дрова в заводскую столовую и распределяли между рабочими» [7, л. 7 об.]. «Плохо было с топливом. Направляли бригады для заготовки дров. Чаще всего этим занимались девушки -с утра до позднего вечера работали в лесу, на морозе» [20, л. 11].
Новшеством военного времени, позволившим улучшить обеспечение продовольственными и промышленными товарами рабочих и служащих, стало образование на предприятиях и в учреждениях с февраля 1942 г. ОРСов (отделов народного снабжения). ОРСы занимались продажей нормированных товаров, изысканием дополнительных источ-
ников продовольствия, бытовым обслуживанием рабочих и служащих. С этой целью ОРСам были переданы магазины, столовые, склады и др. помещения. Привлекая децентрализованные ресурсы, ОРСы создавали собственные подсобные хозяйства, налаживали связи с колхозами и совхозами, организовывали вылов рыбы, закупки, открывали мастерские по производству или ремонту предметов быта, одежды и обуви. Особую роль сыграли в деятельности ОРСов подсобные хозяйства, которые специализировались на развитии как земледелия, так и животноводства, что стало колоссальным подспорьем в улучшении снабжения продовольствием. По мнению работавших на оборонных предприятиях, питание их с этого времени заметно улучшилось. Техник-строитель завода им. М. Н. Козицкого С. А. Касаткин, как и многие другие заводчане, трудился в подсобном хозяйстве: «Нам было выделено около 20 га земли к юго-востоку, недалеко от станции Драгунка, на расстоянии где-то 8-10 км от города. Весной 1942 г. земля нами была вспахана, засеяна картофелем, огурцами, помидорами и овсом. Так что осенью мы были со своими овощами. Потом на заводе завели и молочно-животноводческое хозяйство. Другая бригада ездила в Салехард за рыбой, так ею всю войну питались, нам её давали по мясным карточкам» [21, л. 23 об.]. Собственный ОРС образовался летом 1943 г. и в Сибирском автодорожном институте. Он включал подсобное хозяйство, столовую, магазин, сапожную мастерскую. Руководство всеми этими предприятиями было возложено директором вуза на тов. Терещенко [22, л. 104], который приложил немало усилий для того, чтобы улучшить питание преподавателей, сотрудников и студентов вуза, создать для них дополнительные возможности в обеспечении промтоварами.
Таким образом, в годы Великой Отечественной войны в организации снабжения и питании населения страны в целом, и западно-сибирского региона, в частности, сложилась чрезвычайно сложная обстановка, вызванная потерями советских территорий, необходимостью первоочередного обеспечения Красной армии, эвакуацией огромного числа советских граждан в восточные районы
СССР. Экстремальная ситуация обусловила концентрацию внимания властей на максимально целесообразное использование всех возможных ресурсов. Введённая система нормированного и дифференцированного снабжения явилась мощным орудием государства в плановом руководстве экономикой страны. Это была чрезвычайная мера, продиктованная требованиями военного времени. Её организация не была лишена недостатков, но благодаря налаженной системе снабжения жители тыла были обеспечены продовольствием и, в некоторой степени, промышленными товарами.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Из интервью Н. И. Кехтер.
2 Из интервью В. Е. Франц.
ЛИТЕРАТУРА
1. Основные показатели развития народного хозяйства СССР в 1940-1942 гг. - URL: http:// www.great-country.ru/content/library/knigi /dokumenty_spravochniki_statistika/xoz_1941-1945/xoz_1941-1945-001. php (дата обращения: 17.05.2018).
2. Государственный исторический архив Омской области (ГИАОО). Ф. 701. Оп. 1. Д. 66.
3. ГИАОО. Ф. 17. Оп. 1. Д. 2619.
4. ГИАОО. Ф. 17. Оп. 1. Д. 2632.
5. ГИАОО. Ф. 17. Оп. 1. Д. 2645.
6. ГИАОО. Ф. 17. Оп. 1. Д. 2890.
7. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 30.
8. ГИАОО. Ф. 4. Оп. 1. Д. 1105.
9. Любимов А. В. Торговля и снабжение в годы Великой Отечественной войны. - М. : Экономика, 1968.
10. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 40.
11. ГИАОО. Ф. 2656. Оп. 1. Д. 4.
12. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 33.
13. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 19.
14. ГИАОО. Ф. 2656. Оп. 1. Д. 1.
15. Козлова А. А. Особенности крестьянского быта сибирской провинции в годы Великой Отечественной войны // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». -2017. - № 4 (16). - С. 119-125.
16. Козловский К. Моя прабабушка // История семьи в истории Отечества : сборник студенческих работ. - Омск : СибАДИ, 2012. - С. 15-20.
17. Баннова Н. Воспоминания моего дедушки Баннова Владимира Семёновича // История семьи в истории Отечества : сборник студенческих работ. - Омск : СибАДИ, 2012. -С. 57-66.
18. Архив СибАДИ. Ф. К-9. Оп. 14. 1943 г. Пр. 28.
19. ГИАОО. Ф. 17. Оп. 1. Д. 3187.
20. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 44.
21. ГИАОО. Ф. 2816. Оп. 1. Д. 31.
22. Архив СибАДИ. Ф. К-9. Оп. 14. 1943 г. Пр. 94.
Информация о статье
Дата поступления 20 мая 2018 г.
Дата принятия в печать 14 сентября 2018 г.
Сведения об авторе
Кабакова Наталья Васильевна - канд. ист. наук, доцент, доцент кафедры философии Сибирского автомобильно-дорожного университета (Омск, Россия)
Адрес для корреспонденции: 644080, Россия, Омск, пр. Мира, 5
E-mail: [email protected] Для цитирования
Кабакова Н. В. Организация снабжения и питание населения в период Великой Отечественной войны в Западной Сибири (на примере Омской области) // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2018. № 3 (19). С. 213-222. DOI: 10.25513/23121300.2018.3.213-222.
Article info
Received May 20, 2018
Accepted
September 14, 2018 About the author
Kabakova Natalya Vasilyevna - Candidate of Historical Sciences, Associate Professor, Associate Professor of the Department of Philosophy of the Siberian State Automobile and Highway University (Omsk, Russia)
Postal address: 5, Mira pr., Omsk, 644080, Russia
E-mail: [email protected] For citations
Kabakova N. V. Organization of Supply and Nutrition of Population in the Period of the Great Patriotic War in Western Siberia (on the Example of the Omsk Region). Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2018, no. 3 (19), pp. 213-222. DOI: 10.25513/2312-1300.2018.3. 213-222 (in Russian).
