CC BY
42
Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 16 (270). История. Вып. 51. С. 12-17.
С. В. Джунджузов
ОРГАНИЗАЦИЯ МЕДИЦИНСКОЙ СЛУЖБЫ В СТАВРОПОЛЬСКОМ КАЛМЫЦКОМ ВОЙСКЕ (30-е ГОДЫXVIIIВЕКА - НАЧАЛО 40-х ГОДОВ XIXВЕКА)
В статье анализируются мероприятия, направленные на улучшение санитарного состояния в калмыцких улусах, на соблюдение калмыками правил гигиены. Отмечается, что, несмотря на достигнутые в этих направлениях успехи, смертность у ставропольских крещеных калмыков преобладала над рождаемостью.
Ключевые слова: Ставропольское калмыцкое войско, медицинская служба, санитария, гигиена, госпиталь, эпидемия.
Христианизация калмыков, осуществлявшаяся православной миссией под патронажем российского правительства в середине 30-х гг. XVIII в., претерпевает кардинальные изменения. Высочайшее одобрение получает решение о создании изолированного поселения крещеных калмыков за пределами Калмыцкого ханства, внутри строящихся вдоль степных границ Российской империи оборонительных линий. Стремление русских властей вывести православных калмыков из-под власти калмыцкого хана в полной мере отвечало интересам воспринявшего крещение внука легендарного хана Аюки, Петра Тайшина, который к этому времени потерял всякие надежды на ханский престол. После смерти П. Тайшина императрица Анна Иоанновна решает передать управление крещеными калмыками его вдове, Анне Тайшиной, возведенной в княжеское достоинство. После почти двухлетних поисков подходящей местности под калмыцкое поселение начальник Оренбургской экспедиции В. Н. Татищев останавливает выбор на урочище Кунья Воложка, располагавшемся на берегу р. Волги выше Самары. На этом месте в 1737 г. началось строительство крепости, при освящении в 1739 г. получившей название Ставрополь [современное название Тольятти. - С. Д.]. В окрестностях Куньей Воложки по притокам рек должны были располагаться калмыцкие улусы. Осенью того же 1737 г. к новому месту жительства потянулись первые партии калмыцких переселенцев. За неполные семь лет, к 1744 г., их численность возросла без малого в три раза и достигла 3313 человек1. Крещеные калмыки, которых по аналогии с названием построенной для их княгини крепости нарекли ставропольскими, остро нуж-
дались в содействии государства в обзаведении хозяйством, земельными, водными и лесными угодьями, а также в предоставлении доступной медицинской помощи.
Уже в царствование Петра I медицинское обслуживание перестает быть исключительной привилегией монарха и его окружения. С созданием регулярной армии в России появляется военная медицина. Лекарские должности вводятся сначала в полковых соединениях, приближенных к столицам и задействованных в военных походах, а затем очередь дошла и до провинциальных гарнизонов. Заботясь о «народном здравии», Петр I повелевал открывать в городах богадельни, приюты для подкидышей, аптеки. В 1707 г. в Лефортове открылся первый в России госпиталь «для болящих людей» (ныне Главный военный клинический госпиталь им. акад. Н. И. Бурденко Министерства обороны РФ). Высшим органом управления медицинским делом с 1721 г. становится Медицинская канцелярия, в 1763 г. преобразованная в Медицинскую коллегию. С 1725 г. отделение Медицинской канцелярии в Москве стало называться Медицинской конторой, на неё было возложено руководство гражданскими медицинскими учреждениями и деятельностью частнопрактикующих врачей. Так, уже в первой трети XVIII в. медицина становится одной из значимых социальных функций государственного управления.
В 1738 г. комендант строящейся для крещеных калмыков крепости, полковник А. И. Змеев, ходатайствовал перед Коллегией иностранных дел о направлении в его распоряжение лекаря для обслуживания калмыков и гарнизонных солдат. При этом Змеев ссылался на желание опекаемой им калмыцкой
княгини иметь при своей особе профессионального медика. Не учитывал или не хотел учитывать он только одного: представления калмыков о медицине разительно отличались от укоренившейся в России европейской школы врачевания. В том же 1738 г. Анна Тайшина через своего посланца зайсанга Кирилла Шарапа просила графа А. И. Остерма-на, чтобы он у правителя Калмыцкого ханства Дондук-Омбо выпросил и определил к ней одного калмыцкого лекаря2.
Врачевание у калмыков базировалось на тибетской медицине. Особыми ее знатоками являлись эмчи [буквально - лекари. - С. Д.], получавшие медицинское образование в буддийских монастырях (хурулах) как в самом Калмыцком ханстве, так и за его пределами - в Монголии и Тибете. Эмчи «лечили» не только чтением молитв и заклинаний, но и с помощью лекарств, изготовленных из трав, коры деревьев, цветов, печени животных. Лекарственные препараты эмчи готовили сами или приобретали в готовом виде у своих заграничных коллег3. У ставропольских калмыков, оторванных от буддистских духовных центров, тибетская медицина сохранилась как народная, навыкам которой знатоки обучали представителей новых поколений.
А. И. Остерман мог воспринять просьбу своей крестницы как проявление языческого заблуждения. Лекарем в Ставрополь в 1739 г. с годовым жалованием в 200 р. был определен Иоганн Кристиан Отто, ранее служивший в Астраханском драгунском полку. За порученное дело доктор Отто взялся решительно и энергично. Перед отправкой в Ставрополь ему были выделены медикаменты на общую сумму 341 р. 40 к. На следующий год для Московской медицинской конторы им был составлен каталог, по которому на 1740 г. для Ставропольского ведомства было закуплено лекарств и медицинских инструментов на 293 р. 46 к. В планы ставропольского лекаря входило и открытие госпиталя, на что указывает составленное им сообщение: «В Ставрополе лазарета не имеется, а больных как в гарнизоне, так и среди калмык много и принуждены лежать в квартирах». Отто также просил издать особый указ, разрешавший бесплатную раздачу медикаментов всем нуждающимся калмыкам, включая женщин и детей. К сожалению, врачебная практика доктора Отто в Ставрополе продолжалась очень недолго. Он умер 3 марта 1740 г. После его
смерти исполнение лекарских обязанностей было возложено на подлекаря Любимского4.
В изданном авторским коллективом то-льяттинских историков учебном пособии содержатся сведения о назначении в конце 1740 г. лекаря для ставропольских калмыков5. Ему было вменено в обязанность ездить по окрестным поселениям калмыков, оказывая им помощь и открывая на местах пункты для осмотра и лечения заболевших. Особого внимания заслуживает помещенное в пособии сообщение об устройстве присланным из Казани лекарем первой в городе больницы, рассчитанной на несколько кроватей. В 1777 г. для войсковой больницы было построено новое здание. К сожалению, отсутствие ссылок на использованные источники затрудняет проверить достоверность указанных фактов.
Предложение Иоганна Отто об обеспечении всех калмыков медицинской помощью за счет казны через 5 лет получило поддержку со стороны оренбургского военного губернатора И. И. Неплюева и было законодательно оформлено в пункте 21 «Правил содержания и управления Ставропольской крепости». Лекарю предписывалось «как владельцев, за-йсангов, так и всех тут прибывающих калмык в их болезнях, кто пожелает пользования, лечить безденежно и без всяких вычетов; а медикаментов на то их пользование требовать всегда от Медицинской канцелярии на каждый год, против того как в Армейские полки отпущается»6.
Путешествовавший по Поволжью в 1768-1769 гг. будущий российский академик И. И. Лепехин, будучи в Ставрополе, проявил заинтересованность к состоянию медицинской службы и отношению к ней местных калмыков. Личные наблюдения и беседа с лекарем Доброхотовым оставили у путешественника весьма благоприятное впечатление. В опубликованных по итогам экспедиции «Дневниковых записках» И. И. Лепехин отмечал наличие в Ставрополе войсковой больницы, «куда больных калмыков со всех улусов свозят», и аптеки с достаточным ассортиментом медикаментов. Со слов Доброхотова, которого Лепехин характеризует как искусного лекаря, следовало, что особых заболеваний, за исключением распространившегося в 60-е гг. XVIII в. в России сифилиса, названного в «Записках» «щегольской болезнью», среди калмыков не наблюдалось. Войсковой доктор пользовался доверием. Па-
циенты подробно рассказывали ему о своих недугах и строго исполняли врачебные пред-писания7.
И. И. Лепехин принадлежал к поколению русских ученых, почва для появления которых была создана благодаря реформам Петра I, а в «просвещенное» царствование Екатерины II для них открылись широкие возможности для занятия наукой в родном Отечестве. И. И. Лепехин в 1767 г., за год до своей первой экспедиции по России, окончил Страсбургский университет со степенью доктора медицины. Отсюда и его интерес к постановке медицинской службы в Ставропольском корпусе. Не доверять информации дипломированного доктора нет никаких оснований. Однако нужно учитывать временной и ситуативный факторы. Приезд Лепехина совпал по времени с назначением в Ставрополь знающего свое дело лекаря, сумевшего наладить доверительные отношения с калмыками. Несомненно одно: во второй половине XVIII в. традиционная медицина заняла определенную нишу и не вызывала у ставропольских калмыков полного отчуждения.
Организация медицинской службы не отличалась стабильностью и последовательным усовершенствованием. 1 июня 1770 г., по представлению Медицинской коллегии, Екатерина II подписала Указ об определении в Уфимскую, Исецкую и Ставропольскую провинции Оренбургской губернии по одному лекарю и ученику. В октябре 1772 г. обязанности провинциального лекаря были возложены на ставропольского корпусного лекаря Финка8.
Во второй половине 90-х гг. XVIII в. медицинские обязанности в Войске исполняли два лекарских ученика. В октябре 1801 г. по линии Медицинской коллегии в Ставропольском войске была введена должность штаб-лекаря с окладом в 400 р.9 В итоге медицинский персонал увеличился до трех должностных единиц - лекаря и двух фельдшеров. Оклады последних устанавливались по низшему разряду и составляли 30 р. в год.
В первые десятилетия XIX столетия ставропольская войсковая больница перешла в ведение городских властей или вовсе была упразднена. На это указывают следующие распоряжения. В 1832 г. Ставропольскому войску было разрешено ежегодные остатки от штатной суммы тратить на заведение больницы, на ремонт войсковых строений и
общественные расходы. Открытие госпиталя состоялось в 1834 г. Рассчитан он был на
20 кроватей10. Надзор за госпиталем осуществлял советник Войсковой канцелярии Данда-ров. Для соблюдения порядка и присмотра за больными ежегодно снаряжалась команда, состоявшая из одного урядника и пяти рядовых. В связи с заведением госпиталя в Оренбург для обучения фельдшерскому делу в состоявшую при Оренбургском военном госпитале медицинскую школу были направлены два ученика. Азы медицины они должны были постигать со сверстниками из Башкиро-мещерякского войска11.
Дом под Ставропольский войсковой госпиталь пожертвовали купцы Пантелеевы. За свое «бескорыстное» пожертвование они вытребовали награждения медалями. Выделенное купцами строение требовало большого ремонта, включавшего переправку крыши, замену рам и штукатурки помещений. К 1836 г. новое лечебное заведение было полностью укомплектовано только на 10 кроватей. За два года госпитализацию прошли всего двадцать больных. Столь незначительное число госпитализированных объяснялось сохранявшимся у калмыков неверием в возможность получения оздоровления от официальной медицины. К тому же ротные командиры мало заботились о подчиненных, нуждающихся в стационарном лечении. Не занимался разъездами по улусам и войсковой лекарь, а так как он одновременно возглавлял и всю уездную медицинскую службу, то у него не оставалось времени даже на регулярные осмотры больничных пациентов12.
Осознавая непопулярность командируемых к калмыкам докторов, чиновники из медицинского ведомства делали попытки приобщения к достижениям медицинской науки и практики самих калмыцких целителей. С этой целью на калмыцкий язык переводились различные руководства. Так, в 1814 г. по распоряжению Медицинского департамента Министерства полиции в Ставропольской войсковой канцелярии был осуществлен перевод «Наставлений о прививании предохранительной оспы». «Наставления» были отпечатаны в Симбирской губернской типографии впечатляющим для того времени тиражом 500 экземпляров13. В 1824 г. из Азиатского департамента Министерства иностранных дел в Ставрополь был доставлен составленный на калмыцком языке «Лечебник для вве-
дения в употребление между калмыками благодетельного способа преподавания помощи страждущим больным»14. Определенную лепту в дело медицинского просвещения ставропольских калмыков вносило и командование Оренбургским корпусом. В 1820 г. в Оренбург из Медицинского совета Министерства внутренних дел были направлены пятьдесят экземпляров Наставлений «Как распознавать истинную смерть от мнимой и какие брать меры к спасению мнимо умерших». Наставления рекомендовались врачам, лекарским ученикам, а также чиновникам городской и сельской полиции. Распространялись они по ведомству гражданского губернатора. Начальник штаба Оренбургского корпуса счел Наставления настолько полезными, что отдал распоряжение Ставропольской калмыцкой войсковой канцелярии об их переводе на калмыцкий язык и рассылке по ротам «для руководства в случаях сомнительных»15.
В связи со значительным сокращением калмыцкого населения и неспособностью Ставропольского войска обеспечить полное комплектование тысячного полка санитарное состояние и медицинское обслуживание ставропольских калмыков привлекло внимание командующего Оренбургским корпусом, оренбургского военного губернатора
В. А. Перовского. Полковник Н. А. Мансуров, проводивший по поручению Перовского комплексное обследование Ставропольского войска, не выявил факторов, способствовавших росту смертности войскового населения. Даже эпидемия холеры в России на рубеже 20-30-х гг. XIX в. не привела к массовой гибели людей. Жертвами болезни стали 28 крещеных калмыков, что не идет ни в какое сравнение со смертностью в соседних населенных пунктах. Тогда Мансуров сосредоточился на причинах низкой рождаемости в калмыцких семьях и источниках, благоприятствующих распространению, особенно среди детей, кожных и простудно-легочных заболеваний. К ним он отнес некачественное питание, плохо отапливаемые зимние жилища калмыков, невежество народных лекарей, летнее кочевание при озерах и несоблюдение правил личной гигиены.
Ставропольские калмыки, вынужденные в холодные зимние месяцы вести оседлый образ жизни, мало заботились об удобстве своих зимних жилищ. От проживания в хо-
лодных помещениях больше всего страдали дети и беременные женщины. После родов молодая мать с младенцем могли согреться только у огня, всегда разведенного на земляном полу в сенях или в особенной лачуге - деревянном срубе, крытым соломой. Следствием переохлаждения и несоблюдения требований гигиены были простудные и брюшные заболевания, итогом которых нередко становились женское бесплодие и детская смертность. Инфекционным заболеваниям желудочно-кишечного тракта и кожных покровов могли способствовать использование непродезинфицированной воды из непроточных водоемов, отсутствие бань и отмечаемые случаи использования в пищу мяса падших домашних животных.
Предложенные Мансуровым меры по исправлению ситуации образовали целую программу мероприятий санитарно-профилактического и медико-оздоровительного характера. Улучшению санитарной обстановки в калмыцких улусах должны были способствовать следующие меры: устройство бань при зимних жилищах, а по возможности - и при кочевьях; возложение на ротных командиров наблюдения за тем, чтобы подчиненные им калмыки не употребляли в пищу падшую скотину (замеченных в нарушении этого запрета предписывалось строго наказывать); запрет кочевий при озерах - в местах, не обустроенных колодцами. Обезопасить калмыков от холода в зимнее время должно было строительство изб с большими печами.
Грубые нарушения калмыками элементарных требований санитарии отмечались и другими чиновниками. В 1829 г. симбирский ветеринарный лекарь составил донесение о том, что в Самарском уезде, близ села Кошки находится калмыцкий улус, жители которого не зарывают палый скот, а просто сбрасывают в находящийся недалеко от села овраг. Ветеринар предлагал издать предписание, требовавшее от калмыков хоронить умерших от заразных болезней домашних животных в глубоких ямах, вырытых вдалеке от пастбищ и жилья16.
Радикальные и в случае их реализации весьма затратные усовершенствования намечались по линии медицинской службы. В первую очередь, до четырех единиц должен был увеличиться штат фельдшеров. В Ставрополь предлагалось возвратить двух фельдшерских
учеников, состоявших при оренбургском госпитале. Средства на их содержание должны были отпускаться из войсковых общественных сумм. Появление в Ставропольском войске фельдшеров-калмыков вселяло надежду на то, что им удастся поколебать слепую приверженность их соплеменников к народному врачеванию. На оказании медицинских услуг только войсковому населению должны были замыкаться и обязанности лекаря. Предполагалось, что не менее четырех раз в год он будет совершать поездки по войсковой территории и оказывать всем в ней нуждающимся медицинскую помощь. Врачебные объезды давали возможность отслеживать эпидемиологическую обстановку на местах и выявлять больных, нуждающихся в стационарном лечении. Особое внимание лекаря обращалось на распространение среди калмыков оспопрививания. Расширение круга служебных обязанностей и частые разъезды компенсировались предложением троекратного увеличения должностного оклада войскового лекаря - с 400 до 1200 р. в год17.
Наряду с госпиталем, медицинское облу-живание и содержание пациентов в котором, естественно, должно было значительно улучшиться, для ставропольских калмыков предполагалось ввести нечто подобное курортному лечению. Для этой цели могли использоваться примыкавшие к войсковой территории серные минеральные источники. Как следует из рекламных проспектов, их курортная эксплуатация началась в 1833 г.18 Чтобы калмыки могли пользоваться целительными свойствами минеральных вод, необходимо было, прежде всего, построить общественное здание для приема ванн, а позднее, когда позволит войсковой капитал, и жилые строения. В первое время фельдшеры, которые набирались из неспособных к несению военной службы, служители и нуждающиеся в лечении калмыки, должны были селиться в обычных кибитках.
В силу организационных затруднений и больших расходов проект водолечения едва
мог быть реализованным. Только на одно временное обустройство ванн требовалось 800 р. - сумма для войскового капитала в 1836 г. Неподъемная19. Поэтому в дальнейшем Ставропольская канцелярия ограничилась выделением средств на курортное лечение и отдых войсковых чиновников20.
В отличие от административного управления, военной службы или доходов от сдаваемых в аренду войсковых земель, состояние здравоохранения не нашло отражения в отчетах последних атаманов Ставропольского войска, поэтому не приходится говорить
о том, какие конкретно из предложенных Н. А. Мансуровым мероприятий по улучшению ситуации в данной сфере были реализованы. Тем не менее, ряд статистических факторов, отмечаемых во второй половине 30-х - начале 40-х гг., свидетельствуют о том, что санитарно-гигиеническая ситуация и медицинское обслуживание калмыков стали меняться к лучшему. В массовом порядке проводилась вакцинация оспы - заболевания, вспышки эпидемии которого уносили тысячи жизней степных жителей. Возросло число госпитализированных больных, нуждавшихся в стационарном лечении. В основном, она проводилась в теплое время года и совпадала с полугодовым нарядом для ухода за больными нестроевых казаков-калмыков (см. таблицу). Ежегодно лечение в госпитале получали от 40 до 60 калмыков. За госпитальный сезон на одну кровать в среднем приходилось 2-3 пациента. Доля выздоравливавших составляла 65-77 %, а в 1837 г. - даже 85,1 %, умерших -20-30 %.
Из статистических данных, приведенных
21
анонимным автором в статье21, следует, что годовая убыль мужского населения в Войске в 1830-1840 гг. по сравнению с предыдущим десятилетием сократилась со 163 до 48 человек, или с 8,3 % до 2,6 %. Однако было бы серьезной ошибкой заслуги, достигнутые в замедлении темпов смертности среди ставропольских калмыков, отнести на счет возглавлявшейся В. А. Перовским военной админи-
Ведомость о движении больных в госпитале Ставропольского калмыцкого войска
Год К 1 января оставалось больных Пролечились с 1 января по 1 ноября К 1 ноября оставалось больных
прибыли выздоровели умерли
1836 3 59 48 13 1
1837 9 38 40 3 4
1841 1 42 28 13 2
Источник: ГАОО. Ф. 6. Оп. 11. Д. 508. Л. 68-68 об; Д. 564. Л. 18; Д. 635. Л. 10-11.
страции. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на пятилетние показатели первой и второй половины 30-х гг. XIX в. С 1830 по 1835 г. рождаемость и другие побочные источники пополнения мужской части войскового населения даже сумели на одного человека превзойти смертность (рост с 1797 до 1798 человек). С 1835 г. вновь наметилась обратная тенденция: численность мужчин в Ставропольском войске сократилась с 1798 до 1749 человек21.
Таким образом, совершенствование системы медицинского обслуживания ставропольских калмыков и более строгие требования, предъявляемые к соблюдению правил санитарии и гигиены, несомненно, содействовали замедлению темпов сокращения войскового населения. Однако добиться того, чтобы показатели рождаемости доминировали над показателями смертности, так и не удалось. Это обстоятельство имело далеко идущие и весьма негативные для калмыков последствия. Неблагополучную демографическую ситуацию, сложившуюся в Ставропольском калмыцком войске, военные чиновники пытались оправдать объективными и, следовательно, от них не зависящими обстоятельствами: несоответствием природно-климатических условий средней полосы России ведению кочевого образа жизни, от которого, несмотря на все старания русской администрации, крещеные калмыки упорно не хотели отказываться. Позднее, после переселения ставропольских калмыков в середине 40-х гг. XIX в. на земли Оренбургского казачьего войска, «несоответствие» было устранено при помощи принуждения. Калмыков расселили маленькими партиями по нескольку семей в русских казачьих селениях, заставили заниматься земледелием в надежде на то, что со временем произойдет их полная русификация. В итоге «социально-бытовой хирургии», устроенной властями, этническая группа крещеных калмыков-казаков оказалась на грани вымирания.
Примечания
1 Рычков, П. И. Топография Оренбургской губернии. Оренбург, 1887. С. 74-93; Витев-ский, В. Н. И. И. Неплюев и Оренбургский край в прежнем его состоянии до 1758 года. Казань, 1898. С. 511-530; Шовунов, К. П. Калмыки в составе Российского казачества. Элиста, 1992. С. 50-66; Орлова, К. И. История христианизации калмыков. М., 2006. С. 65-73.
2 РГАДА. Ф. 819. Оп. 1. Д. 6. Л. 10-11.
3 Эрдниев, У. Э. Калмыки: историко-этнографические очерки / У. Э. Эрдниев, К. М. Максимов. 4-е изд. Элиста, 2007. С. 378-379.
4 РГАДА. Ф. 248. Оп. 3. Кн. 140. Л. 381-382.
5 Российская история для тольяттинцев / под ред. С. Н. Брежневой, А. Н. Мунина, В. П. Овсянникова, О. Н. Аристова. Тольятти, 2001.
С. 102.
6 ПСЗРИ. Т. XII. С. 318.
7 Полное собрание ученых путешествий по России. Т. 3. СПб., 1821. С. 249.
8 ГАОО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 137. Л. 204-204 об.
9 ПСЗРИ. Т. XXII С. 970-971.
10 ГАОО. Ф. 6. Оп. 11. Д. 323. Л. 95 об, 97 об.
11 Там же. Л. 48, 97 об.
12 Там же. Л. 26.
13 Там же. Оп. 3. Д. 3831. Л. 1-54.
14 Там же. Оп. 11. Д. 323. Л. 95.
15 Там же. Оп. 3. Д. 7092. Л. 2, 19.
16 Проведенное асессором Щермаковым в Преображенской роте дознание показало, что шесть сваленных в овраг мертвых животных принадлежали отставному есаулу П. А. Луза-нову. Погибли они в зимнее время из-за недостатка кормов. ГАОО. Ф. 6. Оп. 4. Д. 9525. Л. 1-1 об, 6-6об.
17 Там же. Оп. 11. Д. 323. Л. 24 об.
18 Санаторий «Сергиевские минеральные воды». иЯЬ: http://www.semovodsk.ru/info.html.
19 ГАОО. Ф. 6. Оп. 11. Д. 323. Л. 24-25.
20 Там же. Д. 951. Л. 1.
21 З-в, Н. Исторический обзор ставропольских крещеных калмыков и несколько данных о современном их состоянии // Отечеств. зап. 1844. № 7. С. 35.
