CC BY
18
К.В. Ким,
кандидат исторических наук, Международный институт конъюнктуры и прогнозирования
Организация кредитной кооперации Дальнего Востока в начале ХХ века и участие в ней русско-подданых корейцев
Исследование кооперативного движения на Дальнем Востоке с участием рус-ско-подданых корейцев остаётся совершенно неизученной темой.
Кооперация является самой демократической из всех форм хозяйственной, социальной, культурной и общественной деятельности современного общества.
Всемирно известные российские экономисты-кооператоры Н.Д. Кондратьев, М.И. Туган-Барановский, А.В. Чаянов, А.И. Чупров и другие отводили большую роль кооперации в организации и деятельности сферы производства и услуг и особенно в развитии аграрного сектора экономики России [1].
Богатый опыт кооперативного строительства в России начала ХХ в. не утратил своей актуальности и в наши дни. Он может быть творчески использован в сфере малого и среднего предпринимательства, а также российскими фермерами, которые медленно продвигаются к цивилизованному рыночному хозяйству.
Кредитная кооперация организовывалась на основании устава для кредитных товариществ, учреждённого в 90-е годы XIX в. Министерством внутренних дел, Министерством финансов, Главным управлением землеустройства и земледелия. После окончательного утверждения устава Хозяйственный департамент Министерства внутренних дел разослал инструкции и образцовые уставы местным администрациям для ознакомления и кредитования их из средств Госбанка. В 1904 г. было принято новое постановление об учреждениях мелкого кредита, которое коснулось переустройства системы управления и надзора.
Центральным органом стало Управление по делам мелкого кредита при Министерстве финансов, в губерниях и областях - губернские и областные комитеты. Надзор за первичными товариществами и их союзами осуществляли инспектора при отделениях Госбанка. Губернские и областные комитеты должны были организовываться под руководством генерал-губернаторов, в областях - военных губернаторов.
На Дальнем Востоке к организации комитетов по делам мелкого кредита администрация преступила в 1905 г. Основные задачи, поставленные перед комитетами, были определены Министерством финансов. Военным губернаторам дальневосточных областей было предписано организовать областные комитеты, в задачу которых входило заведовать существующими учреждениями мелкого кредита, не ограничиваться рассмотрением поступивших ходатайств об устройстве таковых учреждений, но и печься о развитии мелкого кредита [2].
В 1906-1908 гг. были организованы областные комитеты по делам мелкого кредита в Амурской и Приамурской областях, а несколько позже, в 1913 г. - Сахалинский областной комитет. Состав областных комитетов был определен Министерством внутренних дел и Главным управлением землеустройства и земледелия. Так, например, в Приморский областной комитет по делам мелкого кредита входили: председатель - военный губернатор Приморской области - генерал-майор М.Н. Мо-накин, члены комитета: вице-губернатор Н.В. Мономахов, председатель правления Уссурийского казачьего войска генерал-майор В.В. Чернышёв, войсковой агроном Уссурийского казачьего войска Мацевич, управляющий Владивостокским отделением Госбанка А.Н. Беляев, отставной полковник К.А. Высоцкий, инспектор мелкого кредита В.В. Мягков [3].
Министерство финансов обязало областные комитеты привлекать для этой работы и сельское население, и кредитные товарищества. В 1908-1909 гг. областные комитеты через крестьянских начальников и войсковые правления пытались определить, какая из форм сельской кооперации наиболее приемлема для населения в различных районах региона. Так, крестьянский начальник третьего участка Амурской области 15 января 1909 г. отмечал, что "крестьяне остро нуждаются в денежном кредите и часто из-за отсутствия денег обращаются к частным лицам, выплачивая при этом от 10 до 12% годовых" [4]. Крестьяне третьего участка были за организацию кредитного кооператива. Крестьянский начальник четвертого участка высказывался за развитие потребительских и сельскохозяйственных обществ, которые "будут одновременно улучшать экономические условия жизни крестьянства, дадут ему возможность освободиться от посредника-торговца" [5]. Казачье население Амурской области предпочитало развитие мелкого кредита для "поднятия благосостояния среди казаков" [6].
Областные комитеты по делам мелкого кредита утверждали или отклоняли ходатайства учредителей кредитных товариществ. При отделениях Госбанка организовывались управления по делам мелкого кредита на основании статьи 32 нового положения [7].
Первая русская революция ускорила процесс организации различных форм кооперации в Амурской и Приморской областях. В отчёте члена Приморского общества сельского хозяйства А. Виноградова "К вопросу о содействии кооперативному движению в Приморской области" отмечалось, что "экономические и политические потрясения 1905-1907 гг. дали толчок и создали у нас благоприятную почву для развития кооперации. С этих пор кооперативные предприятия растут с каждым днем" [8].
Строительство кредитных кооперативов в крае осуществлялось "с ознакомления сельского населения с сущностью кооперации и её задачами через уже существующие учреждения путём распространения мелкого кредита, литературы, их личной пропаганды через местные периодические издания, в которых время от времени помещаются сообщения по этому вопросу, и на съездах, устраиваемых разными ведомствами, как например, съезде сельских хозяйств в 1912 г. в Никольск-Уссурийском, съезде представителей мелкого кредита в 1913 г. в Хабаровске" [9].
Аграрные переселенцы из центральной России делились опытом организации и опытом работы различных форм крестьянских кооперативов. Они активно включались в кооперативную жизнь края. При открытии Веденского кредитного кооператива в Хабаровском уезде Приморской области в 1911 г. отмечалось: "В районе, на который предполагается распространить действия Веденского кредитного товарищества, никаких кооперативных учреждений не имеется. Однако население хорошо осведомлено о задачах и целях товарищества потому, что некоторые участвовали в них на родине в Европейской России" [10]. Непосредственные учредители Ела-бужского кредитного товарищества Хабаровского уезда Приморской области "до переселения на Амур были участниками в кооперативных учреждениях губернии" [11], как отмечалось в рапорте инспектора мелкого кредита И.М. Полиенко в Хабаровское отделение Госбанка в мае 1911 г.
Областные комитеты по делам мелкого кредита утверждали или отклоняли ходатайства кредитных товариществ. При отделениях Госбанка организовывались управления по делам мелкого кредита на основании 32 ст. нового положения от 1904 г. [12].
Первое кредитное товарищество на Дальнем Востоке было открыто крестьянами 10 октября 1908 г. в деревне Полетная Киинской волости Хабаровского уезда Приморской области [13]. Действие товарищества распространялось на восемь дере-
вень Киинской волости. Основной капитал кооперативу в сумме 2 тыс. руб. был ссужен Госбанком на 13 лет. Предельный размер кредита одному члену - 150 руб. [14]. (Ответственность учредителей по обязательствам и убыткам - двойная.) Члены кооператива несли полную финансовую ответственность за ссуды, выданные Госбанком своим имуществом, т.е. по обязательству (кооператив обеспечивал своими средствами и взятую ссуду из государственных источников, и на случай убытка). Товарищество, кроме обязательства по ссудам, должно было обеспечить взятую ссуду из Госбанка на случай убытка и вернуть её по первому требованию без отсрочки, немедленно, в противном случае имущество учредителей описывалось и продавалось с молотка. В декабре 1908 г. было открыто крестьянами Отраднинское кредитное товарищество Киинской волости Хабаровского уезда Приморской области [15].
В Хабаровском уезде в 1909 г. действовало семь сельских кредитных кооперативов. В 1910 г. было открыто еще шесть товариществ. В четырех кооперативах насчитывалось 1107 членов [16]. Всего к 1 августа 1911 г. в Хабаровском уезде Приморский комитет по делам мелкого кредита постановил открыть 17 кредитных кооперативов. В Южно-Уссурийском уезде было открыто Платно-Александровское кредитное товарищество, учредителями которого были казаки-земледельцы. В товарищество вошли более 232 казаков, а действие кооператива распространялось на 131 двор с общим числом жителей 955 чел. и на станицу Ново-Никольская с 28 дворами и со 165 жителями [17].
В 1912 г. в районе Владивостокского отделения Госбанка было открыто 16 кредитных товариществ. Всего на 1 января 1913 г. в районе функционировало 26 кооперативов с 2874 членами, причём в районе действия кредитных товариществ вошло 137 сел и 15 916 дворов. Между тем как к 1 января 1912 г. в 10 товариществах состояло всего 624 члена с районом действия на 45 сел с 4909 дворами [18].
Динамика численности кредиторных товариществ по уездам Приморской области за 1908-1913 гг. выглядит следующим образом: Никольск-Уссурийский уезд -26; Иманский - 16; Ольгинский - 5; Хабаровский - 9, Удский - 2. Всего 58 кредитных товариществ [19].
К 1 января 1914 г. в 33 товариществах числилось 6584 члена. Общее количество членов кредитных товариществ в районе Владивостокского отделения Госбанка в 1914 г. насчитывалось более 10 тыс. чел. [20].
В районе Хабаровского отделения Госбанка к 1 января 1914 г. действовало 25 товариществ. В конце 1914 г. функционировало уже 28 кооперативов с 9847 членами и суммой открытого кредита Госбанком на 942 582 руб. Кредитные кооперативы распространяли свою деятельность на 216 сел с 18 008 дворами [21].
Первое кредитное товарищество в Амурской области было открыто 21 марта 1912 г. крестьянами в деревне Овсянка - Овсянское кредитное товарищество. В 1913 г. 13 ноября начало свою работу Екатерино-Никольское казачье кредитное товарищество.
Всего в районе Благовещенского отделения Госбанка накануне первой мировой войны 1912-1914 гг. было открыто 26 кредитных товариществ [22]. В 1912 г. в Амурской области действовало 15 товариществ, в районе их деятельности насчитывалось до 10 141 дворов. А всего в тех селах, где предполагалось Амурским областным комитетом по делам мелкого кредита устроить кредитные учреждения, проживало 144 700 чел., находилось около 24 тыс. дворов, в том числе 7 тыс. казачьих [23].
Заметную роль в организации кредитных товариществ в области сыграл Третий съезд сельских хозяйств и деятелей мелкого кредита Амурской области, который проходил в Благовещенске с 18 по 20 февраля 1913 г. Съезд принял резолюцию,
в которой говорилось: "Съезд признаёт необходимость в целях наибольшего роста сельской кооперации:
1. Увеличить размер оборотных средств кредитных товариществ путём привлечения в них вкладов мирских и сиротских капиталов, церковных и иных случайных сумм.
2. Рекомендовать товариществам ввести в круг своей деятельности выдачу долгосрочных ссуд на сельскохозяйственные нужды" [24].
Накануне Первой мировой войны на Амуре происходил заметный рост численности кредитных товариществ. В области насчитывалось 25 кооперативов с числом членов 7880 чел. 22 кредитных товарищества обслуживали район в 14 246 дворов, 3 казачьих кооператива включали в круг своей деятельности 989 казачьих дворов [25]. Из 22 543 крестьянских хозяйств в области лишь 8297 не входили в район действия кооперативных учреждений. Из 6428 казачьих дворов не пользовались услугами кредитных товариществ 5439.
Накануне Февральской революции на Дальнем Востоке насчитывалось 136 кредитных товариществ. В Приморской области - 90, в Амурской - 46, с числом членов - 31 605 чел. в Приморской и 14 168 в Амурской [25].
Таким образом, организация кредитной кооперации в дальневосточной деревне имела достаточно большой размах. Активное участие сельского населения в кооперативном движении было обусловлено развитием народного хозяйства Дальнего Востока. Масса крестьян была вовлечена в товарно-денежные отношения. Для ведения товарного хозяйства требовались большие финансово-материальные затраты. Существующий денежный кредит частных фирм, торговцев и ростовщиков далеко не удовлетворял многих крестьян из-за их высоких кредитных процентов.
Кооперативный кредит при финансовой поддержке Государственного банка был более выгоден, что и обусловило массовый характер кооперативного движения в дальневосточной деревне.
На Дальнем Востоке в кооперативном строительстве участвовали не только российские крестьяне, но и русско-подданые корейцы. Корейские переселенцы начали заселять дальневосточные земли еще в середине Х1Х в.
В первой половине Х1Х в. в Приморье насчитывалось 5130 корейцев-переселенцев (761 семья), поселившихся в 28 казачьих станицах [26].
Накануне Первой мировой войны в Приморской области проживало всего 17 080 корейцев русского подданства и 33 885 корейцев иностранного подданства [27].
Всего в трёх областях Приамурского генерал-губернаторства число зарегистрированных корейцев составило 53 968 чел. [28].
Многие корейцы-переселенцы после нескольких лет жизни в дальневосточном крае принимали русское подданство.
Это было связано с проводимой царским правительством политико-экономическим курсом на востоке России. В конце Х1Х - начале ХХ в. правительство было несколько озабочено проникновением в край корейцев. В этой связи всё корейское население, проживавшее в России, было разделено на три группы. К первой относились корейцы, поселившиеся в крае до подписания первого русско-корейского соглашения об установлении дипломатических и торговых отношений (1884 г.). Этой группе корейцев разрешалось находиться в Уссурийском крае и принимать русское подданство. Они пользовались всеми правами как и местные крестьяне, прожившие в крае не менее 20 лет [29]. Ко второй группе относились корейцы, переселившиеся и проживающие в России после подписания в 1884 г. договора. Они имели все права корейцев первой категории при принятии русского подданства, но
имели иные правила проживания в крае. Они освобождались от несения воинской службы, по истечение двух лет должны были ликвидировать своё хозяйство и перейти к третьей категории. К третьей категории относились корейские переселенцы, приехавшие в Россию на заработки. Они не имели права поселяться на государственных землях и заниматься хозяйством. Они получали лишь русские билеты на временное проживание [30].
Корейцы-переселенцы активно участвовали в хозяйственном освоении дальневосточных земель. Корейцы занимались в основном земледелием, промыслами, рыболовством и торговлей.
Многие корейцы-переселенцы, не имея своего надела и денег на покупку собственной земли, арендовали ее у русских старожилов-крестьян. Цена одной десятины пахотной земли для русских, корейцев и китайцев была далеко не одинаковой. Если русский арендатор платил за одну десятину пахотной земли 4 руб. 93 коп., то кореец - 10 руб. 17 коп., китаец - 11 руб. 79 коп. [31]. "В отдельных случаях, - отмечалось в обзоре Приморской области за 1912 г., - для корейцев и китайцев плата за землю поднималась до 20-25 руб. и более за десятину" [32].
Существовали русско-подданые корейцы, владевшие своим наделом. Так в 1913 г. земледельческого населения корейцев русского подданства с наделом в 15 десятин было 32 селения насчитывающее 15 500 душ обоего пола. Все эти хозяйства находились в основном в южной части Приморской области в районе Посье-та [33].
Традиционное занятие сельским хозяйством было уделом большинства корейских переселенцев в крае. Русские крестьяне перенимали у корейцев вековую технологию земледелия в условиях особенности почвы, климата, рельефа местности Дальнего Востока, приближенного к Корее.
Корейцы-переселенцы занимались и торговлей, но она носила не массовый характер. Причиной тому был сам социальный состав переселенцев из Кореи. Переселенцами были в основном крестьяне, аннексировавшие Корею, бежавшие от гнёта помещиков и японцев.
Однако в крупных городах и селениях имелись торговые заведения корейцев, но численность их по сравнению с другими была незначительной.
Так, например, во Владивостоке в 1911 г.: "всех торговых ремесленно-торговых и фабрично-заводских предприятий во Владивостоке и его пригородах -2 182. Из них европейцам принадлежит 935, китайцам - 17 028, корейцам - 27, японцам - 192", - сообщалось в "Обзоре Приморской области за 1911 г." [34].
Ведение сельского хозяйства, промыслов, торговли требовало для дальневосточного крестьянства значительных финансово-материальных затрат. Большинство крестьян не имели денег для закупки семян, инвентаря, рабочего скота, постройки хозяйственных помещений, промысловых снаряжений и т.д. Крестьянам был необходим дешевый денежный кредит. Существовал в дальневосточной деревне торгово-ростовщический кредит. Предлагаемые торговыми фирмами и ростовщиками финансово-материальный кредит стоил весьма дорого. Денежный кредит доходил до 12% годовых и выше. Крестьянам был недоступен такой кредит. Отсутствие доступного денежного кредита для ведения земледелия, промыслов, торговли и производства стали причиной участия русско-подданых корейцев, как и российских крестьян, в кооперативном движении Дальнего Востока в начале ХХ в.
К сожалению, автору удалось найти лишь единственный архивный документ, который проливает свет на участие русско-подданых корейцев в общем кооперативном движении Дальнего Востока в селе Синельниково Покровской волости Ни-кольск-Уссурийского уезда Приморской области.
Село Синельниково было образовано в 1869 г. Оно было заселено корейцами русско-поддаными. В селе насчитывалось 150 дворов. Корейцы занимались в основном земледелием. В нём находилась церковь со священником-корейцем, две школы, два маслодельных завода [35].
Село Синельниково входило в район деятельности Гранатовского кредитного товарищества, но так как оно не получило своего развития, крестьянами села Си-нельниково было решено открыть свой кооператив.
Синельниковское кредитное товарищество было открыто 13 февраля 1912 г. Ссудный комитет мелкого кредита при Владивостокском отделении Государственного банка постановил: выдать Синельковскому кредитному товариществу ссуду в основной капитал в размере 2000 руб. и, в случае правильной постановки дела, допустить к краткосрочному кредиту в размере 2000 руб. с тем, чтобы предельный размер кредита одному товарищу не превышал 100 руб., для ссуд не обеспеченным залогом и 200 руб. для ссуд залоговых [36].
В кредитном товариществе насчитывалось всего 52 учредителя.
Интересен социально-экономический состав товарищества, в него входили все слои сельского населения, с различной стоимостью имущества.
Учитель И.Н. Сон имел 15 десятин недельной земли, 15 десятин посева, 2 волов, 1 корову, все это оценивалось в 6800 руб.; крестьянин С.М. Ким имел надел, скот, постройки на общую сумму 1200 руб., он имел свою маслобойку. В.П. Ким содержал постоялый двор и его хозяйство оценивалось в 900 руб. М.Д. Ли торговал мануфактурой и имел хозяйство на общую сумму 7600 руб. Скотопромышленник Д.С. Мун имел хозяйство, которое оценивалось в 430 руб. С.И. Пак хозяин маслобойки оценивал свое хозяйство в 4250 руб., владелец мануфактурного производства В.С. Мун имел хозяйство на общую сумму в 1400 руб. Крестьянин В.И. Пак оценивал свое хозяйство в 2255 руб., И.Л. Ни - в 1650 руб. Остальные члены крестьянского кооператива имели собственность в среднем на сумму от 400 до 650 руб. Все учредители товарищества имели надельные земли и лишь двое являлись собственниками [37].
Итак, кредитные кооперативы дальневосточной деревни объединяли различные слои сельского населения среди русско-подданых корейцев.
По имеющимся источникам, накануне Февральской революции в кредитной кооперации Дальнего Востока насчитывалось всего 316 членов русско-подданых корейцев [38].
Таким образом, организации кредитных кооперативов предшествовало развитие капитализма в дальневосточной деревне в начале ХХ в., втягивание крестьянских хозяйств в товарно-денежные отношения, недоступный кредит частных торговцев и ростовщиков, заинтересованность в дешёвом государственном кредите и потребность в создании демократической общественно-экономической организации для защиты своих социально-экономических интересов.
В кооперативы вступали различные социальные слои дальневосточной деревни и люди разных национальностей, в том числе русско-подданые корейцы. Однако в своей массе преобладали в кредитных товариществах крестьяне-старожилы, казаки, крестьяне-переселенцы из европейской России.
Литература
1. Туган-Барановский М.И. Социальные основы кооперации. - М.: Экономика, 1989.
2. Центральное управление по делам мелкого кредита Министерства финансов. - Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 582. Оп. 4. Д. 13178. Л. 1.
3. РГИА. Ф. 582. Оп. 4. Д. 13178. Л. 34.
4. РГИА. Ф. 582. Оп. 4. Д. 12795. Л. 10.
5. РГИА. Ф. 582. Оп. 4. Д. 12795. Л. 12.
6. РГИА. Ф. 582. Оп. 4. Д. 12795. Л. 13.
7. РГИА. Ф. 582. Оп. 5. Д. 1. Л. 24.
8. Приморское общество сельского хозяйства 1911-1912 гг. - Российский государственный архив Дальнего Востока (РГИА ДВ). Ф. 55. Оп. 1. Д. 37. Л. 1.
9. Приморский хозяин. 1914. № 2. С. 10-11.
10. РГИА. Ф. 582. Оп. 2. Д. 9557. Л. 5.
11. РГИА. Ф. 582. Оп. 2. Д 9561. Л. 5.
12. РГИА. Ф. 582. Оп. 5. Д. 1. Л. 24.
13. РГИА. Ф. 582. Оп. 4. Д. 13496. Л. 157.
14. Приамурские ведомости. 1908. 8 октября.
15. Приамурские ведомости. 1909. 24 марта.
16. РГИА. Ф. 582. Оп. 4. Д. 12816. Л. 29; РГИА ДВ. Ф. 55. Оп. 1. Д. 53. Л. 15-17.
17. РГИА. Ф. 582. Оп. 1. Д. 1371. Л. 4, 17, 19, 23; РГИА ДВ. Ф. 55. Оп. 1. Д. 53. Л. 15.
18. Приморский хозяин. 1913. № 6. С. 36.
19. Обзор Приморской области за 1913 г. - Владивосток: Тип. Приморского областного правления, 1915. - С. 271.
20. Приморский хозяин. 1916. № 1-2. С. 42.
21. Приморский хозяин. 1914. № 2. С. 10.
22. РГИА. Ф. 582. Оп. 4. Д. 13496. Л. 2-4.
23. РГИА. Ф. 582. Оп. 6. Д. 491. Л. 44.
24. Амурский земледелец. 1913. № 7. С. 289-291.
25. РГИА. Ф. 582. Оп. 6. Д. 472. Л. 148.
26. Приморский хозяин. 1916. № 3, 4. С. 41-42; 1915. № 2. С. 10-11. Амурский земледелец. 1915. 1915. № 22. С. 901-902. РГИА. Ф. 582. Оп. 3. Д. 10779. Л. 1-2; Д. 10781. Л. 1-6; Д. 10790. Л. 1-3; Оп. 4. Д. 13496. Л. 2-4, 38-40, 157-159; Оп. 6. Д. 458. Л. 149; Оп. 6. Д. 170. Л. № 2 Благовещенское отделение государственного банка. 1919-1922 гг. - РГИА ДВ. Ф. 769. Оп. 2. Д. 64. Л. 1. Приморский хозяин. 1016. № 9. С. 33. РГИА ДВ. Ф. 769. Оп. 2. Д. 69. Л. 1-4.
27. Пак Б.Д. Корейцы в Российской империи. - Иркутск: Иркутский гос. педагогический ин-т, 1994. - С. 15-16.
28. Пак Б.Д. Корейцы в Российской империи. - Иркутск: Иркутский гос. педагогический ин-т, 1994. - С. 91.
29. Пак Б.Д. Корейцы в Российской империи. - Иркутск: Иркутский гос. педагогический ин-т, 1994. - С. 94.
30. Пак Б.Д. Корейцы в Российской империи. - Иркутск: Иркутский гос. педагогический ин-т, 1994. - С. 66.
31. Пак Б.Д. Корейцы в Российской империи. - Иркутск: Иркутский гос. педагогический ин-т, 1994. - С. 67.
32. Обзор Приморской области за 1912 г. - Владивосток: Тип. Приморского областного правления, 1914. - С. 31.
33. Обзор Приморской области за 1912 г. - Владивосток: Тип. Приморского областного правления, 1914. - С. 31.
34. Обзор Приморской области за 1912 г. - Владивосток: Тип. Приморского областного правления, 1914. - С. 36.
35. Обзор Приморской области за 1911 г. - Владивосток: Тип. Приморского областного правления, 1911. - С. 22.
36. РГИА. Ф. 582. Оп. 4. Д. 12817. Л. 221.
37. РГИА. Ф. 582. Оп. 4. Д. 12817. Л. 204.
38. РГИА. Ф. 582. Оп. 4. Д. 12817. Л. 209-210.
39. РГИА. Ф. 582. Оп. 4. Д. 12817. Л. 209-210; Приморский хозяин. 1919. № 3-4. С. 42.
