CC BY
5СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
ПРАВО
Научная статья УДК 343.14
https://doi.org/10.24412/2687-0185-2023-4-108-113 NIION: 2007-0083-4/23-360 MOSURED: 77/27-005-2023-04-560
Организационно-правовые основы использования цифровых технологий в уголовно-процессуальном доказывании (вопросы теории и правоприменительной практики)
Владимир Викторович Нечаев1, Евгений Владимирович Прысь2, Игорь Евгеньевич Теренков3
'■3 Московский областной филиал Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, Старотеряево, Россия
2 Академия Федеральной службы исполнения наказаний России, Рязань, Россия, prys55@mail.ru 1 nvv9.02@mail.ru
3 terenkov72@bk.ru
Аннотация. Системный анализ следственно-судебной практики, безусловно, свидетельствует, что формы применения цифровой информации имеют тенденцию к расширению. Проблемы применения цифровой информации, способов ее сбора, проверки, оценки и фиксации являются предметом сегодняшних научных обсуждений и дискуссий.
Ключевые слова: научно-технический прогресс, уголовно-процессуальное доказывание, информационные технологии, цифровизация, уголовно-процессуальная деятельность, допустимость доказательств, электронные доказательства, источники информации, протоколирование, следственные действия
Для цитирования: Нечаев В. В., Прысь Е. В., Теренков И. Е. Организационно-правовые основы использования цифровых технологий в уголовно-процессуальном доказывании (вопросы теории и правоприменительной практики) // Криминологический журнал. 2023. № 4. С. 108-113. https://doi.org/10.24412/2687-0185-2023-4-108-113.
Original article
Organizational and legal foundations of the use of digital technologies in criminal procedural evidence (issues of theory and law enforcement practice)
Vladimir V. Nechaev1, Evgeniy V. Prys2, Igor E. Terenkov3
'•3 Moscow regional branch of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia
named after V.Ya. Kikot', Staroteryaevo, Russia
2 Academy of the Federal Penitentiary Service of Russia, Ryazan, Russia, prys55@mail.ru
1 nvv9.02@mail.ru
3 terenkov72@bk.ru
Abstract. A systematic analysis of investigative and judicial practice, of course, indicates that the forms of application of digital information tend to expand. The problems of using digital information, methods of its collection, verification, evaluation and fixation are the subject of today's scientific discussions and discussions.
Keywords: scientific and technological progress, criminal procedural proof, information technology, digitalization, criminal procedural activity, admissibility of evidence, electronic evidence, sources of information, logging, investigative actions
For citation: Nechaev V. V., Prys E. V., Terenkov I. E. Organizational and legal foundations of the use of digital technologies in criminal procedural evidence (issues of theory and law enforcement practice). Criminological Journal. 2023;(4):108-113. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2687-0185-2023-4-108-113.
На современном этапе развития общества в условиях тотального внедрения цифровых технологий приходится констатировать совершенствование навыков и методов работы лиц, задействованных в преступной деятельности, повышение их интеллектуального уровня. Эффективным противодействие преступности будет только тогда, когда методы реагирования смогут оперативно приме-
няться и соответствовать своему времени, что не всегда происходит по ряду объективных причин. Развитие цифровых технологий представляет для нас огромное благо ровно настолько, насколько несет в себе угрозу. Мы видим, как в последнее время, в геометрической прогрессии растет количество преступлений, совершенных дистанционным способом, являющихся наиболее сложной и
© Нечаев В. В., Прысь Е. В., Теренков И. Е., 2023
SOCIAL AND HUMAN SCIENCES
LAW SCIENCES
тяжело расследуемой категорией, отличающихся высоким уровнем латентности.
Для оперативного раскрытия и расследования подобных преступлений необходимы, отвечающие современным реалиям средства и инструменты.
Совершенно очевидно, что среди уже привычных методов обнаружения доказательственной и ориентирующей информации встречаются новые, основанные на использовании достижений научно-технического развития и нынешних возможностей криминалистики. Аксиоматично, что современные тенденции развития и совершенствования информационных технологий таковы, что игнорировать электронные источники информации не представляется возможным в принципе. Именно поэтому, процесс доказывания, связанный с использованием цифровых технологий должен исследоваться комплексно и всесторонне, в том числе с учетом достижений научно-технического прогресса, действующего законодательства и правоприменительной практики.
Перед доказыванием стоит вполне конкретная цель — установить обстоятельства совершенного преступления. Иными словами, все элементы состава преступления должны быть доказаны в полном объеме. Наука и правоприменительная практика перед процессом доказывания ставят следующие задачи: выявить причинно-следственную связь между деянием и наступившими последствиями; с учетом всех обстоятельств дела должным образом квалифицировать действия лица, совершившего общественно-опасное деяние; актуализировать в этой связи реализацию процессуального статуса участников уголовного судопроизводства.
В последнее время ученые совершенно верно констатируют, что использования современных информационных технологий в различных областях общественной жизни занимают сегодня значительно место. Аксиоматично, что уголовное судопроизводство не останется от этих процессов в стороне [1].
Анализ следственно-судебной практики, безусловно, свидетельствует, что формы применения цифровой информации имеет тенденцию к расширению. Проблемы применения цифровой информации, способов ее фиксации являются предметом сегодняшних научных обсуждений и дискуссий, предлагаются к обсуждению рекомендации по вопросам фиксации аудиовизуальной информации при производстве следственных и судебных действий [2, с. 68].
А. Р. Белкин, обращаясь к рассматриваемому вопросу, определяет электронные доказательства по уголовному делу как «любые сведения, информацию, собранную в установленном законом порядке, зафиксированную на электронном носителе, на основе которой суд, следователь, дознаватель в порядке, определенном в законе, устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела». При этом подчеркивается, что информация неразрывно связана с носителем и может опосредованно восприниматься при помощи технических средств или же без использования технических средств [3, с. 429-430].
Существует большое количество классификаций электронных доказательств, которые предлагаются учеными-процессуалистами и правоведами. Наиболее понятной и органично встраиваемой в структуру нашего исследования можно считать следующую классификацию: электронные доказательства, доступ к которым является свободным, и доказательства, находящиеся в ограниченном доступе.
В рамках российского уголовного судопроизводства в качестве электронных доказательств признаются и используются: электронные сообщения; электронные документы и иные документы в электронной форме; цифровые аудио- и видеозапись, фотоизображение; информация интернет-порталов публичных органов и организаций; информация в СМИ; SMS-сообщения, бизнес-мессенджеры и социальные сети; электронные копии (образ) документа; цифровой отпечаток сайта (веб-архивы) и др.
Становится все более очевидным, что важнейшим фактором, оказывающим существенное влияние на эффективность предварительного расследования, является сбор электронных доказательств противоправной деятельности, который осуществляется в соответствии со ст. 1641 УПК РФ «Особенности изъятия электронных носителей информации и копирование с них информации при производстве следственных действий», а также ч. 7 ст. 185 УПК РФ «Наложение ареста на почтово-телеграфные отправления, их осмотр и выемка».
Продолжая исследование теоретических и практических проблем, сопряженных с использованием электронных доказательств, В. Б. Вехов предлагает и собственную дефиницию: «Электронные доказатель-
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
ПРАВО
ства — это любые сведения (сообщения, данные), представленные в электронной форме, на основе которых суд, прокурор, следователь, дознаватель в определенном процессуальным законодательством порядке устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию по делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения дела» [4, с. 47].
И все же, обращаясь к вопросу о доказательственном значении «электронных документов» в российском уголовном судопроизводстве, следует исходить из положения Федерального закона от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» (с изм. на 18 марта 2019 г.), определяющего электронный документ как документированную информацию, представленную в электронный форме, то есть в виде, пригодном для восприятия человеком с использованием электронно-вычислительных машин, а также для передачи по информационно-телекоммуникационным сетям или обработки в информационных системах (п. 11.1, дополнительно включенный в закон с 1 января 2011 г. Федеральным законом от 27 июля 2010 г. № 227-ФЗ).
Анализ различных точек зрения ученых, а также правоприменительная практика свидетельствуют, что назрела действительная необходимость в дополнении ч. 2 ст. 74 УПК РФ, а именно: предусмотреть самостоятельный источник доказательственной информации — электронные доказательства. На наш взгляд, следует прекратить дискуссию о том, что электронные доказательства являются разновидностью вещественных доказательств. Электронные доказательства — самостоятельный источник сведений, который обладает соответствующими свойствами. Источники доказательств в уголовном судопроизводстве имеют вполне определенную цель — установление информации, которая имеет значение для уголовного дела. Рассматриваемая тема невозможна без констатации того факта, что все информационные технологии, используемые в процессе доказывания должны соответствовать критериям допустимости.
Современная наука рассматривает информацию в двух видах: объективная (первичная) и субъективная (вторичная) информация. Хранение информации может осуществляться в следующем виде (формате): графический (изобразительный), звуковой, текстовой, числовой. В нашем случае, применительно к уго-
ловному судопроизводству, информация — это любые сведения, на основе которых суд (судья), следователь (дознаватель и др.) в порядке, определенном УПК РФ, устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела. Анализ ныне действующего уголовно-процессуального законодательства дает основание сделать вывод о том, что электронными доказательствами по уголовному делу могут быть видеозапись, аудио запись, данные переписки с личной электронной почты, сведения электронного документооборота организаций и учреждений и т. п. Между тем обращает на себя внимание недостаточно четкое законодательное регулирование данного вопроса. Так, ученые отмечают, что в действующем законодательстве отсутствует единая терминология объектов и явлений в информационной сфере, что нередко такие термины, как «электронный», «цифровой», «компьютерный», «ЭВМ», смешивают между собой или замещают друг другом, что приводит к противоречиям в правоприменительной практике. Именно поэтому мы отстаиваем тезис о том, что дефиниция электронные доказательства должна быть отражена в уголовно-процессуальном кодексе.
С некоторым сожалением приходится констатировать, что в уголовно-процессуальном законодательстве отсутствуют нормы, которые регулировали вопросы, связанные со сбором, проверкой и оценкой доказательств, добытых и связанных современными информационными технологиями. Между тем, цифровая информация и система ее обработки в уголовном процессе используется и применяется гораздо шире, чем мы можем себе представить. Так, с обработкой цифровой информации тесно связано производство наложения ареста на почтово-телеграфные отправлений, их осмотр и выемка (ст. 185 УПК РФ), контроля и записи переговоров (ст. 186 УПК РФ), получения информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами (ст. 186.1 УПК РФ).
В исследованиях ученых подчеркивается: «следует иметь в виду, что электронные доказательства легко подвергаются изменениям и мгновенному уничтожению, поэтому особую важность приобретает их своевременная и правильная фиксация. В связи с этим выделяются особенности фиксации электрон-
SOCIAL AND HUMAN SCIENCES
LAW SCIENCES
ных доказательств: оперативность; участие специалиста; наличие специальных устройств для их записи, сохранения и воспроизведения» [5].
Термин «оперативность» применительно к нашей теме исследования обозначает быстроту, способность все сделать максимально быстро, без проволочек. Так как цифровая информация в нашем понимании является чем-то абстрактным, нематериальным объектом, который мы не можем потрогать руками, поэтому преступникам нет необходимости для уничтожения электронных доказательств их виновности их жечь, ломать или каким либо иным физическим способом их уничтожать. Для этого им необходимо провести несколько манипуляций на компьютере, ноутбуке или сервере, хранящем в себе всю необходимую компрометирующую их информацию. Поэтому представителям правоохранительных органов так важно оперативно и своевременно обнаружить, зафиксировать и изъять электронную информацию для использования ее в дальнейшем при производстве предварительного расследования.
Проблемы использования электронных носителей информации сопряжены с их специфическими особенностями, требующими специальных навыков и умения их получения. Чтобы правильно собрать и оценить электронные доказательства, необходимы специальные технические средства, а также лица, обладающие специальными знаниями. В соответствии с нормами уголовно-процессуального законодательства следователь (дознаватель) вправе привлечь к участию в следственном действии специалиста (ч. 1 ст. 168 УПК РФ). Основная задача специалиста, участвующего в производстве следственного действия, заключается в содействии следователю в обнаружении, закреплении и (или) изъятии электронных носителей информации, а равно в применении в этих целях технических средств. При этом также необходимо учитывать тот факт, что специалист может как самостоятельно принимать участие в изъятии, так и присутствовать при проведении данного следственного действия в качестве наблюдателя, в то время, как следователь будет самостоятельно проводить изъятие необходимых носителей или информации, а специалист будет наблюдать за правильностью и последовательностью выполнения последним всех необходимых манипуляций. При участии специалиста в качестве наблюдателя, он в данном случае также наделен полномочиями как полноправный
участник уголовного судопроизводства, относящийся к группе иных участников, и может давать соответствующие рекомендации следователю в ходе следственного действия по обнаружению, фиксации, изъятию, упаковке и транспортировке электронных носителей информации. При этом специалист так же наблюдает за законностью, обоснованностью и правильностью проводимого следственного действия.
Изучение доказательственного значения электронных носителей информации ныне признается одной из приоритетных проблем уголовного судопроизводства [6, с. 194]. Ю. В. Гаврилин предлагает в качестве электронного носителя информации рассматривать «устройство, конструктивно предназначенное для постоянного или временного хранения информации в виде, пригодном для использования в электронных вычислительных машинах, а также для ее передачи по информационно-телекоммуникационным сетям или обработки в информационных системах» [7].
В процессе доказывания в обязательном порядке следует иметь ввиду, что электронные носители информации обладают набором определенных характерных признаков, на каждом из которых мы остановимся немного подробнее.
Первый признак заключается в способности носителя долговременно сохранять информацию в цифровом формате.
Второй признак содержит в себе тождественность оригинала и копии, находящейся на нем информации. Даже если информация будет копироваться с жесткого диска ноутбука или персонального компьютера на ГЫ^карту памяти или жесткий съемный диск, скопированный файлы и оригиналы будут идентичны между собой по форме и содержанию.
Третьим признаком является способность носителя хранить огромное количество информации на сравнительно небольшом по размеру физическом объекте. В настоящее время простые электронные носители на основе Г^^карту памяти позволяют записывать и хранить информацию до 1000 Гбайт, не говоря уже о стационарных серверах крупных учреждений и корпораций.
И наконец, четвертый признак состоит в неразрывной связи между информацией и носителем, на котором хранится данная информация. Ведь в соответствии с утверждениями ученых информация является нематериальным по своей природе видом,
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
ПРАВО
поэтому нет никакой разницы в том, на каком материальном носителе она будет храниться.
Учеными обращается внимание на отрицательные аспекты использования такого рода информации, заключающиеся в возможности фальсификации следователем информации, в том числе связанной электронной составляющей. Отмечается, что «возможность иметь доступ к цифровой информации всегда будет вызывать сомнения в достоверности и быть лишним поводом к ее дополнительной проверке. Несмотря на существующие различные методы защиты целостности цифровых данных, проблема связана с возможностью раскрытия персональных данных, кражи коммерческой, профессиональной, служебной и государственной тайны» [8]. Исходя из анализа статистических данных Судебного департамента РФ по количеству осужденным лиц за преступления совершенные по ст. 303 УК РФ за прошедшие 2016-2021 гг. перед нами предстает следующая картина: 2016 г. — 100 граждан, 2017 г. — 130 граждан, 2018 г. — 203 гражданина, 2019 г. — 129 граждан, 2020 г. — 88 граждан, 2021 г. — 135 граждан. Полученные данные дают нам основание полагать, что в последнее время прослеживается увеличение количества выявленных случаев фальсификации доказательств в рамках уголовного судопроизводства. К сожалению, статистика не позволяет нам констатировать тот факт, что данные преступления были выявлены в рамках фальсификации электронных доказательств, но данная область, связанная с носителями электронной информации, которая в последнее время стремительно развивается и используется как на досудебной, так и на судебной стадии уголовного производства, может стать объектом посягательства со стороны как преступников, так и недобросовестных блюстителей порядка. Поэтому, чтобы минимизировать риски возникновения подобных ситуаций в дальней правоохранительной практике, необходимо на современном этапе внести дополнения в действующее уголовно-процессуальное законодательство.
Мы полностью солидарны с мнениями авторов, которые предлагают уточнить содержание ч. 8 ст. 166 УПК РФ, чтобы допустить возможность приложения к протоколу следственного действия электронных носителей информации, не только «полученной или скопированной с других электронных носителей информации в ходе производства следственного дей-
ствия, но и сделанной, произведенной непосредственно в ходе самого действия, изложив норму закона в следующей редакции: «К протоколу прилагаются фотографические негативы и снимки, киноленты, диапозитивы, фонограммы допроса, кассеты видеозаписи, чертежи, планы, схемы, слепки и оттиски следов, выполненные при производстве следственного действия, а также электронные носители информации, сгенерированной, полученной или скопированной с других электронных носителей информации в ходе производства следственного действия» [9]. Высказанное предложение, безусловно, заслуживает пристального внимания для изучения и принятия к сведению как со стороны ученых-правоведов, так и представителей законодательных и исполнительных органов с целью дальнейшего совершенствования действующего законодательства в данной сфере правоохранительной деятельности.
Отмечая необходимость решения комплексного ряда проблем, связанных с использованием электронных доказательств, ученые предлагают установить науковедческие связи между существующими теориями (учениями) с целью выработки общих точек зрения в рамках единой научной гипотезы, именуемой «Теорией электронных доказательств» [4].
Список источников
1. Малина М. А. Цифровизация Российского уголовного процесса: искусственный интеллект для следователя или вместо следователя // Российский следователь. 2021. № 2. С. 29.
2. Холопов А. В. Применение цифровых технологий фиксации аудиовизуальной информации в уголовном судопроизводстве: учеб. пособие. СПб. : Санкт-Петербургский юридический ин-т (филиал) Академии Генеральной прокуратуры РФ, 2010.
3. Белкин А. Р. Теория доказывания. М. : Норма, 1999.
4. Вехов В. Б. Электронные доказательства: проблемы теории и практики // Правопорядок: теория, история, практика 2016. № 4. С. 47-50.
5. Ермакова Е. С., Джумангалиева Д. М. Электронные доказательства как новое направление в практике расследования преступлений // Молодой ученый. 2018. № 23. С. 85-87.
6. Володина Л. М. Актуальные проблемы уголовного судопроизводства: науч.-практ. пособие. М. : Юрлитинформ, 2020.
SOCIAL AND HUMAN SCIENCES
LAW SCIENCES
7. Гаврилин Ю. В. Электронные носители информации в уголовном судопроизводстве // Труды Академии управления МВД России № 4 (44). 2017. С. 45-50.
8. Пастухов П. С., Лосавио М. Использование информационных технологий для обеспечения безопасности личности, общества и государства // Вестник Пермского ун-та. Юридические науки. 2017. № 36. С. 235.
9. Григорьев В. Н., Савенков А. В. О цифровых технологиях фиксации сведений по уголовному делу // Уголовная юстиция. 2018. № 2. С. 68-69.
References
1. Malina M. A. Digitalization of the Russian criminal process: artificial intelligence for the investigator or instead of the investigator // Russian investigator. 2021. № 2. P. 29.
2. Kholopov A. V. The use of digital technologies for recording audiovisual information in criminal proceedings: textbook. Stipend. St. Petersburg: St. Petersburg Law Institute (branch) Academy of the Prosecutor General's Office of the Russian Federation, 2010.
3. Belkin A. R. Theory of evidence. M. : Norma, 1999.
4. Vekhov V. B. Electronic proofs: problems of theory and practice // Law and order: theory, history, practice. 2016. № 4. P. 47-50.
5. Ermakova E. S., Dzhumangalieva D. M. Electronic evidence as a new direction in the practice of crime investigation // Young Scientist. 2018. № 23. P. 85-87.
6. Volodina L. M. Actual problems of criminal proceedings: scientific.-practice. manual. M. : Yurlitinform, 2020.
7. Gavrilin Yu. V. Electronic media in criminal proceedings // Proceedings of the Academy of Management of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2017. № 4 (44). P. 45-50.
8. Pastukhov P. S., Losavio M. The use of information technologies to ensure the security of the individual, society and the state // Bulletin of the Perm University. Legal sciences. 2017. № 36. P. 235.
9. Grigoriev V. N., Savenkov A.V. On digital technologies of fixing information on a criminal case // Criminal Justice. 2018. № 2. P. 68-69.
Информация об авторах
В. В. Нечаев — доцент кафедры уголовного процесса Московского областного филиала Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук;
Е. В. Прысь — профессор кафедры уголовного процесса и криминалистики Академии Федеральной службы исполнения наказаний России, кандидат юридических наук, профессор;
И. Е. Теренков — преподаватель кафедры уголовного процесса Московского областного филиала Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя.
Information about the authors
V. V. Nechaev—Associate Professor of the Department of Criminal Procedure of the Moscow Regional Branch of Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after V.Ya. Kikot', Candidate of Legal Sciences;
E. V. Prys — Professor of the Department of Criminal Procedure and Criminology of the Academy of the Federal Penitentiary Service of Russia, Candidate of Legal Sciences, Professor;
I. E. Terenkov— Teacher of the Department of Criminal Procedure of the Moscow Regional Branch of Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after V.Ya. Kikot'.
Вклад авторов: все авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Contribution of the authors: the authors contributed equally to this article. The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 17.06.2023; одобрена после рецензирования 20.06.2023; принята к публикации 13.10.2023.
The article was submitted 17.06.2023; approved after reviewing 20.06.2023; accepted for publication 13.10.2023.
