CC BY
187
Татьяна Махрова
Оренбургский край: опыт региональной политики в XVIII - начале XX века
Оренбургский, край в XVIII в. стал основной базой реализации российской имперской геополитики в ее юго-восточном направлении. Петр I увидел в этих землях «ключ и врата» в Среднюю Азию, интерес к которой активно проявляли и европейские государства. Обширность крайне слабо освоенного степного пространства фактически снимала проблему завоевания, но выдвигала на первый план задачи «умиротворения» кочевого населения и благоустройства колонизуемых территорий. С этими задачами предстояло, справиться казачьим войскам -«вольному» Уральскому, прдчас доставлявшему правительству не меньше хлопот, чём кочевники, и Оренбургскому — сформированному самим государством и полностью государству подчиненному. Масштабность задач во многом предопределила ту осторожность, с которой власти вели многолетний поиск наиболее приемлемых вариантов осуществления, этнической, сословной, землеустроительной политики в отдаленном от центра и пестром по составу населения регионе. Нередко «политика» представляла собой лишь сиюминутный ответ на стихию событий, либо становилась запаздывающим результатом длительной переписки и бюрократических согласований. '
Актуальным долгие годы оставался вопрос о правовом режиме землепользования на пограничной территории. Земельные отношения на окраинах Российской империи регламентировались государством по мере изменения задач, связанных с защитой и освоением территорий. Показательна в этом отношении история землеустройства в Оренбургском крае -крупном административно-территориальном образовании, включавшем в разное время кроме Оренбургской губернии Самарскую и Уфимскую губернии, Уральскую и Тургайскую области. К началу XVIII в. на этой территории, долгое время не получавшей никакого административного оформления, кочевали башкиры (к северу от реки Урал), степное пространство Северного Прикаспия и Арало-Тургая занимали казахские жузы. В первой четверти XVIII в. Младшая киргиз-кайсацкая орда, теснимая джунгарами (ойратами), продвинулась к рекам Орь, Тогузак и Уй, заняв часть территорий калмыков и башкир. Возглавлял орду хан Абулхаир (1693 - 1748), характеризовавшийся как «истинный представитель восточной тирании», честолюбивый и хитрый. Встретив отпор со стороны уральских, самарских и исетских казаков, хан в начале 30-х гг. XVIII в. начал переговоры с российским правительством, направив к императрице Анне Иоанновне посольство с богатыми подарками. Переговоры завершились принятием казахов Младшей орды в российское подданство (1731 г.). Абулхаир предложил построить в устье р. Орь русскую крепость, которая служила бы для него защитой. Эта идея соответствовала проекту колонизации края, составленному обер-секретарем Сената И.К. Кириловым, который и был назначен начальником экспедиции по основанию города в намеченном месте. Первый этап деятельности созданной в 1734 г. Оренбургской экспедиции завершился в августе 1735 г. постройкой на месте современного г. Орска крепости, названной первоначально Оренбургом. На своем нынешнем месте - в устье р. Сакмары - Оренбург был заложен лишь через 8 лет, после подавления башкирского восстания 1735 - 1740 гг., непосредственным поводом для которого стала деятельность Оренбургской экспедиции.
«Замирению» с ордынцами предшествовала беспощадная борьба, отголоски которой сохранило народное предание: «Там, где прозевал казак, хищник-киргиз все сметал, как саранча, там, где попадался киргиз, казак имел одну расправу - смерть...» Красноречива и колыбельная песня того времени: «Ты уймись, уймись, родной, идет киргиз войной. Батыр киргиз идет, калтой, сумой трясет. Псяк нож точит, ребят резать хочет...»’
Предания старины еще долго становились реальностью для жителей пограничной территории. Конфликты с кочевниками фиксировались с разной степенью регулярности до
середины XIX в. Принявший российское подданство Абулхаир, по всей видимости, не раз демонстрировал свое вероломство. В конце 1737 г. он получил разрешение от российского правительства на участие в подавлении башкирского бунта, после чего начал грабить башкирские селения. В начале же следующего года - возглавил башкирский отряд, нарушив присягу российской императрице. Весной 1738 г. Абухаир совершил набег на Оренбург, захватил скот, имущество, людей и ушел с добычей в степь, а 3 августа 1738 г. на встрече с В.Н. Татищевым в Оренбурге принес присягу на вечное пребывание в российском подданстве вторично2. Одобрение и поддержку своим действиям кочевники находили у правителей среднеазиатских государств, не желавших дальнейшего продвижения России в степь3.
Создание в 30 - 40-е гг. XVIII в. на границе со степью системы оборонительных линий (Самарской, Исетской, Сакмарской, Нижнеяицкой, Верхнеяицкой и Уйско-Тобольской) и учреждение указом императрицы Елизаветы Петровны от 15 марта 1744 г. Оренбургской губернии было в таких условиях не только необходимостью военно-политического характера, но и создавало благоприятные условия для хозяйственного освоения обширного и богатого края. Крепостные линии связали между собой все русские поселения, возникшие здесь в XVII -первой половине XVIII в., и оградили их от набегов степных кочевников. Площадь новой губернии, составлявшая первоначально около 1 525 кв. км4, неоднократно изменялась в ходе административно-территориальных реформ, к середине XIX в. стала третьей по величине в России - 297 525 кв. кмэ. После отделения Уфимской губернии (1865 г.), Уральской и Тургайской областей (1868 г.) территория Оренбургской губернии сократилась более чем в два раза. К концу XIX в. она составила 147 763 кв. км, уступив по площади только Архангельской, Вологодской, Астраханской и Пермской губерниям6.
Колонизация требовала постоянного притока людей: огромную территорию надо было закреплять и обустраивать. Организационной основой этого процесса стало создание Оренбургского казачьего войска. Первые крепости заселялись уфимскими, самарскими, яицкими, алексеевскими, исетскими казаками, сибирскими, теченскими и даже скопившимися на Яике беглыми крестьянами, служилыми дворянами и отставными ■ солдатами. В 1741 г. из Малороссии были переселены 209 украинских семей, в 1754 г. - мордва из Казанской губернии. В период освоения Новолинейного района (после переноса в 1835 - 1837 гг. границы на восток в степь) на свободные земли между старой и новой линиями были поселены крещеные калмыки из г. Ставрополя-Волжского, крещеные татары-нагайбаки из Мензелинского уезда (1842 - 1843 гг.). Параллельно формировался войсковой земельный фонд за счет периодической прирезки земли в разных уездах Оренбургской губернии: 600 тыс. дес. между реками Урал, Илек в 1811 г., 15верстная полоса с внутренней стороны Оренбургской линии в 1832 г., степные земли Новолинейного района7. Результатом стало закрепление в 1840 г. за Оренбургским казачьим войском «в вечное пользование» сплошной территории площадью 7 885 378 дес. - «от станицы Нижнеозерной полосой вдоль границы со степью до станиц Озерной, Звериноголовской и редута Алабугского, от станиц Коельской и Кичигинской на севере до станицы Воздвиженской на юге», то есть от Уральского казачьего войска до границ Сибири8. Все эти земли обращались без всякого вознаграждения в казачьи, а населению предписывалось записаться в казачье сословие или переселиться: «поселенцам (речь идет о крестьянах из Курской губернии - М.Т.)... было предложено “записаться” в казаки. Поселенцы протестовали, но при помощи розог правительство заставило их стать “вольными” казаками»9.
Оренбургское казачье войско, таким образом, складывалось и расширялось за счет разнообразных этнических и сословных групп населения. Сохраняя свои традиции, они знакомились с хозяйственным, прежде всего, скотоводческим, опытом жителей степей. Развитию оседлого земледелия препятствовал как изменчивый климат, так и неукорененность земледельческой традиции в целом, связанная с опасным соседством кочевых племен, отсутствием рынка сбыта продукции из-за отдаленности края, неразвитостью путей сообщения, низкой плотностью населения. Усилия центральной власти по закреплению на данной территории казачьего войска изменили ситуацию. Но решение этой задачи потребовало создания
особой системы военного управления и предопределило специфику формирования социальной структуры, со значительным контингентом служилого населения. Пограничное положение края расширяло круг традиционных функций местной администрации, от которой требовалось, помимо прочего, обеспечение охраны пограничной линии от набегов казахов, содержание в подчинении башкирского. населения, содействие центральной власти в решении внешнеполитических задач10.
Земля стала материальной основой обеспечения казачьей службы. Из 12 казачьих войск России только Донское, Уральское и Терское возникли самостоятельно и сами заняли территорию своего поселения, остальные были созданы в административном порядке и размещены на колонизуемых землях государством. В общей сложности площадь занимаемых казачьими войсками земель составляла к началу XX в. около 60 млн дес., в том числе Уральское казачье войско располагало территорией почти в 6,5 млн дес.11, Оренбургское — 7,5 млн дес.". Правовая же основа землепользования на территориях казачьих войск России оформлялась на протяжении длительного времени, постепенно, зачастую • методом проб и ошибок. В пограничных районах это становилось дополнительным фактором напряженности.
Отношения Оренбургского казачьего войска с кочевым населением степи по поводу прав на землю получили законодательное оформление лишь к концу XIX в. Пограничное степное пространство долгое время оставалось на положении никому не принадлежавшей пустоши, «дикого поля». Казаки не в состоянии были сразу освоить все отводимые войску земли, киргиз-кайсаки не хотели отказываться от привычных кочевий и зимовок, а правительство не желало обострять противоречий на окраинах империи, предпочитая признавать степные земли «не состоящими в казенном управлении»13.
В XVIII в. земли казачьим общинам (обычно 50 - 200 чел.) отводились вокруг крепостей по частным распоряжениям начальников края на основании именных Высочайших повелений, то есть общих указаний мер по заселению края, а также «за разные заслуги во время башкирских бунтов». Так, указом от 11 февраля 1736 г. отличившимся в подавлении башкирского восстания служилым мещерякам было пожаловано от 50 до 200 четвертей, на семью (четверть равнялась 1,5 десятинам)14, аналогичные указы издавались в 1742, 1743, 1744 гг. За образец были приняты нормы наделения уфимских служилых дворян и казаков в конце XVI - XVII вв. Строгих правил землепользования не было. Каждый произвольно выбирал «заимку» и обрабатывал земли столько, сколько мог. Общинная земля делилась на пахотную, пастбищную и сенокосную. Государство вынуждено было поддерживать казачье хлебопашество, так как жалованье - у рядового казака от 15 до 50 р в год - шло в основном на приобретение служебного снаряжения. По штату 1755 г. так называемые «жалованные» казаки содержались полностью за счет казны, «маложалованные» получали жалованье «на справу» и земельный надел, «безжалованные» обеспечивали себя сами за счет предоставляемых им земельных угодий. В августе 1768 г. казакам было разрешено селиться на хуторах для занятия скотоводством, но иметь землю «навечно» запрещалось15. Владение «заимкой» могло быть и потомственным, права общины признавались, например, при делении угодий на пахотные, пастбищные и сенокосные, споры возникали лишь из-за наиболее ценных и ограниченных по количеству заливных лугов и т.п.16. О бытовавших способах разрешения таких споров упоминает М.Д. Голубых, изучавший в 1926 г. историю поселка Тимофеевского Еманжелинской станицы: «Спор, как говорят, разрешался борьбой одного из представителей Тимофеевского поселка с выбранным для этой же цели представителем Синеглазовского поселка. Луга отдавались тому поселку, представитель которого являлся победителем в борьбе»17.
С 1744 г. ежегодно с 1 мая по 1 ноября более 1 000 оренбургских, самарских и уфимских казаков назначались «на ординарную службу о дву-конь» для охраны пограничных линий, в помощь им наряжались башкиры и мещеряки. На линиях казаки содержали пикеты и разъезды между пикетами и укреплениями, охраняли табуны и полевых рабочих и «часто посылались партиями для преследования киргизских шаек, прорывавшихся сквозь линии»18.
После вероломного набега «российского подданного» хана Абулхаира на Оренбург в 1738 г. ордынцам запрещено было кочевать вблизи Оренбургской пограничной линии. Официально им разрешалось лишь подходить к Оренбургу периодически для меновой торговли. Построенные на спорной территории землянки сносились, земли распахивались, что приводило к постоянным столкновениям, грабежам на дорогах, угонам скота из казачьих поселений («баранта»)! Кочевники собирались на глазах кордонной стражи, переходили одновременно в разных местах Яик, нападали на поселки и опустошали их. Казаки в ответ устраивали скрытые засады. Около полувека им запрещалось переправляться через Яик для преследования нападавших, запрет был отменен военным губернатором генералом П.К. Эссеном19.
Впрочем, казаки далеко не всегда выступали в роли жертв нападения. В своих «Заметках об Оренбургском крае» военный губернатор генерал-адъютант П.П. Сухтелен приводит примеры разорения казаками улусов «Меньшой киргизской орды» в 1790 г., угона
12 тыс. лошадей у кочевников в 1797 г.2
Отряды казаков сопровождали купеческие караваны, а в случае их разграбления направлялись в киргизскую степь для разбирательства. Так, в 1814 г. 172 казака были командированы в степь «для принудительного соглашения киргизов к вознаграждению за разграбление ими купеческого каравана». В 1815 г. отряд пришлось пополнить 9 офицерами,
13 урядниками и 310 казаками, которые «должны были попутно проверить показания киргизов об изобилии в этой степи лесов и разных руд». Такие экспедиции снаряжались и позднее, нередко превращаясь в весьма опасное предприятие. В 1823 г. 650 казаков тремя отрядами были направлены в степь для розыска каменного угля, других ископаемых и военно-топографической съемки. Один отряд «по неправильности карты и крайнему невежеству вожаков, не умевших объяснить направления», вместо предполагавшихся 500 верст прошел 800 по совершенно безводной местности, в течение 11 дней лошади не имели подножного корма, их приходилось кормить сухарями. На помощь изнуренным отрядам были командированы 500 казаков с запасом провианта21.
Внутренние распри и столкновения между казахскими родами урегулировались также не без участия казачьих отрядов. В 1793 г. такой отряд из 200 казаков был сформирован для отражения нападения «скопища киргизов», собравшихся в 12 верстах от Илецкой защиты и выражавших свое недовольство назначением хана из потомков Абулхаира. С 1822 г. ежегодно сотня казаков назначалась для сопровождения в степи хана Младшей орды. В 1824 г., согласно разработанному оренбургским генерал-губернатором П.К. Эссеном «Уставу об оренбургских казахах», в Младшем жузе была создана Область оренбургских казахов, разделенная в 1825 г. на три административные части - Восточную, Среднюю и Западную. Представители трех территорий Области оренбургских казахов, Оренбургского и Уральского казачьих войск собирались для решения споров и распределения сезонных кочевок в Пограничной комиссии22. С 1826 г. на летний период двухсотенный вспомогательный отряд назначался в распоряжение султана-правителя Западной части Области оренбургских казахов, на зиму при султане оставались 1 офицер, 1 урядник и 20 казаков. В 1828 г. двухсотенный отряд на тех же условиях был предоставлен и султану - правителю Восточной части Области оренбургских казахов.
Потребность в таких отрядах сохранялась и в 30-е гг. - для защиты «мирных киргизов» от «волновавшихся киргизов»23. Такое деление степных кочевников появляется в период заселения Новолинейного района. В.А. Перовскому удалось привлечь на свою сторону верхушку Младшего жуза, чью охрану и обеспечивали отряды казаков. Вместе с тем, по утверждению одного из дореволюционных исследователей В.К. Павловского, В.А. Перовский считал, что «киргизы нужны как кочевой народ и оседлость их вредна для России», поэтому им и запрещали строить землянки, распахивать земли, вызывая этим постоянные столкновения24. Приведенное утверждение вполне соответствует содержанию
подготовленного В.А. Перовским проекта введения в Оренбургском казачьем войске общественной запашки, где подчеркивалось: «Оренбургский пограничный край имеет главною целью постепенно увеличить влияние русского правительства над близкими и дальними киргизами, заставляя их нуждаться в удобствах нашей оседлости и вместе с тем доставляя верный и выгодный сбыт произведениям нашей земли и наших изделий... доколе русский хлеб будет для киргизов необходимостью, можно временным запрещением вывоза оного за границу достигнуть покорности ордынцев и точного исполнения ими воли правительства, быть может, успешнее, чем вооруженными экспедициями, нужными в свою очередь для показания сил наших, но стоящими всегда дорого и часто еще более раздражающими сии кочевые племена...Если потребность киргизов в хлебе перестанет удовлетворяться вполне и легко на линии, то они, умножив свое хлебопашество и усилив меною хлеба свои связи с Бухарой и Хивой, будут руководствоваться внушениями сих неприязненных нам областей и скоро подпадут не только под влияние Бухары, но, быть может, и англичан, уже пытающихся пробраться туда со своими колониальными товарами»25.
Несколько родов (джагалбайлинцы, к'ыпчаки) численностью около 7 тыс. кибиток активизировали борьбу за обладанье степью после отказа военного губернатора разрешить им выпас скота на территории между старой и новой линиями. Движение возглавляли Исет Кутербаев, убитый в бою в 1839 г., и султан Кенисары Касимов, чьи отряды совершали опустошительные набеги на казачьи поселения до 1847 г.26
В первой половине 40-х гг. тяжбы с кочевниками по поводу использования земель - с допросами, ’ следствием - Оренбургская Пограничная комиссия разбирала почти беспрерывно. Специальным распоряжением губернатора в 1845 г. жителям казачьих станиц запрещалось даже «отлучаться из селений на полевые работы и по домашним надобностям без огнестрельного оружия». «Ордынские начальники» просили определить необходимую для войска площадь земельных угодий, казаки связывали свою потребность в земле с видами на урожай27. Войсковая администрация разрешила некоторым казахским родам зимовать на территории войска, хотя формально запреты XVIII в. никто не отменял. Очевидно, что казачье войско вынуждено было смириться с фактом присутствия на своих землях казахских кочевий. Оренбургский генерал-губернатор А.П. Безак предлагал даже оседло поселить казахов в Новолинейном районе среди казаков на правах аренды земли с целью их ассимиляции и обрусения, что вряд ли было реально для кочующей части казахов. Александр II согласился с доводами А.П. Безака, но опасался возмущения казачества нарушением их земельных прав и не спешил с резолюцией по этому поводу28.
Войсковому начальству оставалось лишь попытаться упорядочить отношения с кочевниками и не обострять противоречия. Полковым правлениям предписывалось немедленно докладывать о всех происшествиях, «не томить напрасно под стражей» киргизских арестантов, дела о кражах решать возмещением ущерба, а при сносе незаконно сооруженной землянки не требовать с «безграмотных дикарей» подписки о недопущении повторных нарушений, все распоряжения «объявлять словесно через ордынских начальников»29. Хозяйственные перемещения кочевников облагались кибиточным и билетным (для киргизов-работников) сборами.
Во второй половине XIX в. обстановка на пограничной линии стала более стабильной. С завоеванием Туркестана изменилась военно-политическая обстановка, пограничная линия с киргиз-кайсацкой степью была упразднена. С 1868 г. киргиз-кайсацкое население административно было разделено не по родам, а по территориям с дифференциацией племен оседлых и кочевых . Тем не менее, столкновения время от времени случались. В июне 1864 г. на берегу Урала у станицы Дуванной произошла драка между несколькими казаками Студеновского форпоста и группой кочевников из 40 - 50 человек, у казаков отобрали охотничьи ружья, они же ранили косами двух киргизских лошадей31. В более серьезных
случаях предпринимались и военные операции. В 1871 г. двух сотен казаков .оказалось недостаточно для усмирения киргизских грабителей на Орско-Казалинском тракте, потребовалось усиление. В Иргизский уезд были посланы летучие отряды. Полусотня под началом есаула Боброва настигла шайку из 80 человек на песках Дамбар-Кум. Шайку рассеяли, положив на месте 25 человек и предводителя Кукена. Потери казаков - 3 раненых, включая есаула Боброва, получившего благодарность от генерал-губернатора Н.А. Крыжановского32.
Высочайшим указом от 23 мая 1878 г. формально был решен вопрос об отводе казахам, кочевавшим в пределах Новолинейного района, 999 003 дес. земли. Отвод был произведен лишь в 1898 г.33 Фактически же зимовками и кочевками в Новолинейном районе было занято земли в 2 раза больше - 2 049 882,8 дес., или 24,2 % войскового земельного фонда34.
Уже через несколько лет после отвода в печати началась полемика о «праве киргизском и казацком на землю» в Новолинейном районе. Вопрос был поставлен депутатом Государственной думы от Оренбургской губернии А.С. Шеметовым. При обсуждении сметы Главного управлений казачьих войск он предложил наделить оренбургских казаков з^ счет «излишков» земли у казахов на территории Новолинейного района. На рубеже веков прирост населения, железнодорожное строительство, разработка недр ускорили сокращение войскового земельного запаса и среднюю величину казачьего надела. В первое десятилетие XX в. войску прирезали башкирские земли в счет возмещения за отводы под прииски и рудники. 2 марта 1911 г. казачьи депутаты Государственной думы внесли законодательное предложение о возврате Оренбургскому казачьему войску «излишней для казахов» земли и «врезанного в сем отводе казенного лесничества».
Защитники казачьего землевладения (например, в серии публикаций К. Кузнецова «От судьбы не уйдешь» в газете «Казак») апеллировали к «нравственной силе казачьего права», к истории «1 миллиона десятин казачьей земли, обильно политой казацкой кровью и усеянной их костями»35.
Оппонентом выступил в газете «Степь» некто Ужгин, настаивавший на спорности «кровного права» казаков на землю в Новолинейном районе, поскольку в период его освоения им уже «не пришлось класть в битвах свои кости», волнения в степи к этому времени уже утихли, прилинейные киргизы спокойно кочевали около сторожевых застав. Прежде чем «рвать излишки у киргиз», Ужгин предлагал допустить их представителей в законодательные учреждения36. Возврат казакам земли в Новолинейном районе по предложению Шеметова лишило бы казахов, уже теснимых и переселенческими участками, доступа к рекам Тобол, Уй, Тогузак, к привычным лугам и пастбищам. «Кочевое хозяйство, - писала газета «Степь» в 1910 г., - пало в результате беспощадного обмежевания под переселенческие участки лучших для сельскохозяйственной культуры киргизских угодий. Киргизы вынуждены либо двинуться вглубь солончаковых степей, либо приспособляться к оседлой жизни и ходатайствовать о нарезке им душевых долей»37.
История киргиз-кайсацкого землевладения и отношений с казаками стала предметом подробного рассмотрения в книге депутата Государственной думы от Оренбургской губернии землемера Т.И. Седельникова38. Седельников отрицал наличие «излишков» земли у казахов и считал возможное «их отобрание для колонизации противоречащим законам по этому поводу». Последнее утверждение критики рассматривали как своеобразие толкования законов автором сочинения30.
Остроту вопроса подчеркивало и вовлечение в полемику широкого круга лиц и учреждений. Выходившая в Оренбурге на казахском языке газета «Казак» в 1916 г. подготовила для публикации статью с критикой правительственных законопроектов об устройстве казахского населения, составляемых без участия представителей этого населения. Публикация уже была разрешена военной цензурой. Опасаясь, что статья носит
агитационный характер и спровоцирует враждебное к правительству отношение, оренбургский губернатор генерал-лейтенант Н.А. Сухомлинов оштрафовал редактора газеты Байтурсунова на 1 500 р. с заменой денежного штрафа трехмесячным арестом. Байтурсунов обратился с жалобой в Сенат, который отменил рещение губернатора .
Со времен Оренбургской Пограничной комиссии краевая и войсковая администрации в первую очередь были озабочены урегулированием землепользования и других спорных экономических вопросов. Даже проблемы религиозного характера на территории близкого соприкосновения двух мировых религий оказались не столь острыми, как борьба за степные земли. Сосуществование конфессий в Оренбургской епархии4 было достаточно мирным, поголовная христианизация не являлась задачей номер один для центральной власти, хотя дарованная указом от 17 апреля 1905 г. свобода вероисповедания и обнаружила некоторые глубинные процессы религиозной жизни, усилила вероотсупническое движение. Но это в целом не изменило общую направленность этносословной политики центральной власти и действий местной администрации.
Новый акцент проблема пограничных территорий приобретает в политике советской власти, активно приступившей к «расказачиванию». Осуществлению этого курса должен был способствовать ряд административно-территориальных преобразований и разобщение казачьего населения, растворение его в инородной среде. В июле 1920 г. соединенные в одну Оренбургская и Тургайская губернии были переданы в состав автономной Киргизской (Казахской) ССР со столицей в Оренбурге. Вошла в состав Казахской ССР и часть казачьих станиц бывшего Новолинейного района, переданных в октябре 1919 г. из Троицкого в Кустанайский уезд.
Примечания
1 Казак. 1911. 1 окт.
2 Челябинск: Энцикл. Челябинск, 2001. С. 10; Казак. 1911. 1 окт.
3 Абрамовский А.П., Кобзов B.C., Кузнецов В.А. Сквозь призму веков. Из прошлого оренбургского казачества. Челябинск, 2002. С. 186.
4 Чибилев А.В. В глубь степей. Екатеринбург, 1993. С. 5.
5 Черемшанский В.М. Описание Оренбургской губернии в хозяйственно-статистическом, этнографическом и промышленном отношениях. Уфа, 1859. С. 262.
fi Общие сведения об Оренбургской губернии. Оренбург, 1892. С. 1.
7 Столетие Военного министерства. 1802- 1902. T.XI. 4.IV. Спб., 1911. С. 239; История казачества Урала.
Оренбург; Челябинск, 1992. С. 122-123. к РГВИА. Ф. 330. Оп. 64. Д. 233. Л. 1.; Материалы по историко-статистическому описанию Оренбургского казачьего войска. Вып.10. Оренбург, 1910. С. 112.
9 Голубых М.Д. Казачья деревня. М.,1930. С. 8.
10 Нечаева С.В. Региональные особенности становления системы управления на Южном Урале // Социум и власть. 2004. № 1. С. 108.
11 Казачьи войска Азиатской России в 18 — начале 20 века: Сб. документов/Сост. Н.Е. Бекмаханова. М., 2000 С. 363.
12 Отчет о состоянии Оренбургского казачьего войска за 1914 г. Часть гражданская. Оренбург, 1915. С. 11.
13 Казак. 1911. 7 окт.
14 ПСЗ. Т. 9. № 6890.
15 Материалы по историко-статистическому описанию ОКВ. Вып. 3. Оренбург, 1903. С. 60.
Отчет войскового агронома по объезду земель Оренбургского казачьего войска летом 1902 г. Оренбург, 1903. С. 26 — 27.
17 Голубых М.Д. Казачья деревня... С. 32 - 33.
18 Казачьи войска: Справ, книжка императорской Главной Квартиры / Сост. В.Х. Казин. Акционерное общество «Дорваль», 1992. С. 258.
19 Казак. 1911.6 окт.
20 РГВИА. Ф. 231. On. 1. Д. 112. Л. 9.
21 Казачьи войска... С. 262-263.
22 Казачьи войска Азиатской России... С. 12-14.
23 Казачьи войска... С. 263 - 264.
24 Павловский В.К. Оренбургская золотопромышленность за сто лет, правовое отношение к ней Оренбургского казачьего войска и современное положение золотопромышленности вообще. Екатеринбург, 1905. С. 11.
25 ПСЗ. Т.10. № 7870. .
26 Абрамовский А.П., Кобзов B.C., Кузнецов В.А. Сквозь призму веков... С. 198 - 200.
27 Материалы по историко-статистическому описанию Оренбургского казачьего войска. Вып. 10. Оренбург, 1910. С. 475.
28 Казак. 1911. 6 окт.
2У ГАОО. Ф. 37. Оп. 3. Д. 33. Л. 26 об., 98.
30 Троичанин. 1913,27 февр.
31 ГАОО. Ф. 37. On. 1. Д. 2а. Л. 1.
32 ГАОО. Ф. 37. Оп. 4. Д. 119. Л. 1.
33 ГАОО. Ф. 37. Оп. 4. Д. 130. Л. 1. .
34 Отчет о состоянии Оренбургского казачьего войска за 1895 г. Часть гражданская. Оренбург, 1896. С. 7 - 8.
35 Казак. 1911. 1,6,7,9 окт.
36 Степь. 1910. 4 мая.
37 Степь. 1910. 17 июня.
38 См.: Седельников Т.И. Борьба заземлю в киргизской степи. М., 1913.
39 Троиц, газ. 1916. 14 февр.
40 Оренбургскую епархию составляли Оренбургская губерния и Тур гайская область, где в начале XX в. проживало до 800 тыс. «инородцев», преимущественно мусульман тюркского и монгольского происхождения («киргизы», башкиры, татары). «Киргизскую степь» курировали три стана Православной миссии -Макарьевский, Актюбинский, Чиликский; четвертый - Богодуховский - располагался в Оренбургской губернии. Результаты миссионерской деятельности были незначительны, мусульманское население степи сохраняло свои обычаи.
Сергей Смирнову Вера Смирнова
Переселенческая политика в пореформенной России во второй половине XIX века
На протяжении двух пореформенных десятилетий отношение государственной власти к переселенческому движению было однозначно отрицательным. «Положение 19 февраля 1861 г.» не только не расширило возможности для крестьянских миграций, но, напротив, практически полностью исключило право бывших помещичьих крепостных на переселение. До начала 1880-х гг., согласно ст. 946 «Уложения о наказаниях», в уголовном порядке преследовалось не только самовольное переселение, но даже и подготовка к нему. Такая политика диктовалась как боязнью потери дешевых рабочих рук помещиками, так и опасением, что у крестьян могут возникнуть «несбыточные ожидания общего дополнительного наделения^ их землей»1. Вскоре после реформы были запрещены переселения и государственных крестьян, практиковавшиеся особенно активно в период реформаторской деятельности министра государственных имуществ П.Д. Киселева, а в 1866 г. окончательно закрыт правительственный кредит на это мероприятие2.
Принимавшиеся правительством административные меры по пресечению крестьянской миграции на свободные земли противоречили объективному колонизационному процессу и потому не могли быть эффективными. Запрет на легальные переселения повлек за собой быстрый рост самовольных. Опасаясь полной потери контроля в этой области, власти в 1868 г. образовали при МВД комиссию по выработке общих правил переселений, призванную сделать миграционное движение более управляемым. Работа комиссии не выполнила поставленной перед ней задачи, но по ее рекомендации было издано несколько
