CC BY
230
УДК 94 (47)"17/1917"
ОРЕНБУРГСКАЯ И СИБИРСКИЕ ПОГРАНИЧНЫЕ ЛИНИИ В XVIII - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в.
КАК ЮГО-ВОСТОЧНЫЙ И ВОСТОЧНЫЙ ФРОНТИРЫ РОССИИ1
© Рамиль Насибуллович РАХИМОВ
Российский институт стратегических исследований, г. Москва, Российская Федерация, кандидат исторических наук, доцент, старший научный сотрудник, e-mail: [email protected]
В статье рассматривается история Оренбургской и сибирских пограничных линий в XVIII - первой половине XIX в. как юго-восточного и восточного фронтиров - подвижной границы, способствовавшей интеграции нерусских народов в имперское пространство, имевшей особенности в виде отдельного управления, создания ландмилиции, гарнизонных частей, национальных и казачьих войск, строительства городов, развития международной торговли. Политика веротерпимости, интеграции местных элит, участия нерусских народов в походах российской армии, проводимые с разной степенью интенсивности на Южном Урале и в Сибири, завершились общим продвижением границы на юг в результате Туркестанских походов, но отличались последствиями развития этих территорий в модернизирующейся России.
Ключевые слова: подвижная граница; интеграция нерусских народов; интеграция местных элит; национальные войска; казачество; ландмилиция.
В историографии, посвященной процессам формирования России как многонациональной империи, по отношению к народам, вошедшим в разное время в ее состав, предложена трехступенчатая схема этого процесса. Вначале проходило собственно присоединение как установление российского подданства, возможно и номинального, затем шла постепенная инкорпорация в структуру государства и завершающая стадия - ассимиляция. Сам процесс проходил на фоне двух тенденций - унификации и русификации [1, с. 26]. В целом основные параметры этой схемы соблюдались и в отношении башкир, однако здесь имелись региональные особенности, в частности, на наш взгляд,
«военный фактор» во многом влиял на процесс инкорпорации [2, с. 155; 3]. Свои отличия имела и система управления краем [4; 5].
Научная острота изучаемой проблемы связана с тем, что именно в Поволжье и на Южном Урале формировались основные принципы управления национальными окраинами, а российское правительство формировало здесь свой первый опыт региональной политики [6, с. 85]. Сибирский «опыт» в силу
1 Исследование выполнено при поддержке Министерства образования и науки Российской Федерации, соглашение 14.B37.21.0963 (тема научно-исследовательской работы - «Роль государств эпохи средневековья и нового времени в процессе формирования этнокультурной карты Южного Урала и Прикамья»).
отдаленности региона и медленного его освоения в данном случае в основном копировал политику властей на Южном Урале, но и имел свои региональные отличия, связанные с многонациональным составом этой территории.
Фронтирный подход к исследованию процессов, протекавших на Южном Урале и юге Сибири, юго-восточной и восточной границах России в XVIII - первой половине XIX в. позволяет выявить общие закономерности и особенности развития этих регионов, которые не объясняются стандартным инструментарием предшествовавшей историографии. Интересно, что вышеописанная схема вхождения нерусских народов в российское государство вполне вписывается и в фронтирную модель развития имперской окраины.
Согласно Ф.Д. Тернеру, фронтир
(Frontier - граница) - это место, где проходила наиболее быстрая и эффективная американизация переселенцев из Старого Света и где постоянно воспроизводились условия, в которых формировались специфические американские институты. Развивая концепцию Тернера, исследователи вкладывают разное содержание в понятие «фронтир», трактуя его как «подвижную границу» между заселенной и незаселенной территориями, как «место встречи дикости и цивилизации» и т. д. Для нас важно то, что используя имен-
но модель фронтира, западные исследователи (прежде всего, конечно, американские) достаточно продуктивно изучают историю ряда регионов России [7-9]. Естественно, понятие «фронтир» для российской истории имеет несколько иное содержание, нежели заложенное в него Тернером в конце XIX в. Какие основные компоненты фронтира мы можем очертить, применяя его к российской истории?
Во-первых, это перемещающаяся постепенно, по мере освоения и интеграции в состав государства территории, пограничная линия, обычно представленная в виде цепи фортов, редутов, крепостей, форпостов, связанных между собой. Это Оренбургская, Сибирская, Ишимская, Уральская, Кавказская линии.
Во-вторых, особые воинские формирования, несшие службу на линии - казачество, ландмилиция, полевые батальоны, гарнизонные полки, находящиеся на особых штатах. Регулярные части армии практически не привлекались к пограничной службе, а если и привлекались, то это было скорее всего исключением, а не правилом.
Несомненным атрибутом фронтира являлось привлечение местных жителей к воинской службе, которая регламентировалась государством. Такими были Калмыцкое войско, созданное в 1739 г., Башкиро-мещеряк-ское войско, Крымское татарское войско (1784), Греческое (Албанское) войско (1775), Литовские татарские полки (1797), Ногайские полки (1802), Кавказские милиции XIX в., Якутский казачий полк, бурятские полки в составе Забайкальского казачьего войска.
Фронтиру была присуща гибкая национальная политика, проводимая правительством. Русское население границы не отторгало, а активно впитывало в себя местный уклад, традиции, обычаи. Примером могут служить заимствования кавказского костюма и оружия терскими казаками, тюркские влияния на тактику, язык, традиции, быт яицких, сибирских, донских и оренбургских казаков. Одновременно правительство стремилось разъединить, противопоставить одни нерусские народы другим, используя сословное деление, предоставление привилегий, либо просто натравливая их, как это было с башкирами и казахами в 1756 г.
Характерной особенностью фронтира являлась земельная политика государства, которая была направлена на обеспечение лояльного отношения местного населения к нему и одновременно на обеспечение вновь заселяемой границы землей под крепостное строение и раздачу ее поселенцам.
К фронтирному фактору мы отнесем также и веротерпимость правительства, проявляемую им в течение всего периода существования от попыток насильственной христианизации, послуживших поводом для башкирских восстаний, до учреждения 22 сентября 1788 г. в Уфе Оренбургского мусульманского собрания.
Американский исследователь Р. Бауманн в своем исследовании о нерусских народах в Российской армии выделяет следующие закономерности: 1) русские с готовностью
пользовались туземными силами в пограничных регионах и не отказывались от этой практики, даже встретив сопротивление среди рекрутированных; 2) национальные отряды сослужили хорошую службу империи и с военной и с социальной точек зрения; 3) введение всеобщей воинской повинности и осуществление национальной политики усилило меры по разложению иррегулярных национальных отрядов в районах, попавших под контроль России, и полной интеграции инородцев в регулярную армию; 4) никакое политическое давление не может быть альтернативой реальному факту проживания в империи [10, с. 136].
Для российского фронтира на Южном Урале и в Сибири можно отметить доминанту военной необходимости, военного фактора над всеми остальными. Именно ему были подчинены социальный, экономический, конфессиональный фактор.
Взятие Казани и Астрахани, включение Волги в систему внутренних коммуникаций и выход на прямую торговлю с Востоком определили начало Восточной политики Московского государства. В 1552 г. Иван IV разослал грамоты народам бывшего Казанского ханства с призывом добровольно принять русское подданство. Царские послы появились на Южном Урале, в башкирских землях. В каждом башкирском племени коллективно принималось решение о принятии подданства русского царя. Затем башкирские бии отправлялись в Казань или Москву, где встре-
чались с Иваном Грозным. Через некоторое время башкиры получили жалованные грамоты на свои земли. Условиями подданства были уплата ясака (куницами, лисами, бобрами, медом) и несение воинской службы по царскому указу. За это башкиры сохраняли ислам, собственное управление, получали вотчинное право на свои земли. Процесс вхождения начался в 1554 г., и лишь в начале
XVII в. в состав российского государства вошли башкирские племена, жившие в Зауралье.
Нахождение Башкирии в составе России со второй половины XVI в. долгое время имело номинальный характер. В 1574 г. (более точным является мнение историков о том, что это произошло в 1586 г.) была построена крепость Уфа, ставшая затем городом, появились села русских дворцовых крестьян. В течение XVII в. идет строительство отдельных опорных пунктов: Мензелинска, Осы, Табынска, Бирска, острогов в Зауральской Башкирии (Усть-Миасского, Исетского, Шадринского, Терсятского, Колчеданского, Арамильского, Чумляцкого, Белоярского). Создается местное служилое население, Уфимское городовое казачье войско, на службу верстаются новокрещены, смоленская и полоцкая шляхта. С конца XVI в. (1586) яицкие казаки стали принимать участие в службе Российскому государству. Первое жалование казны на Яик произошло в 1660 г. [11, с. 107]. Регулярно же оно начало поступать с начала 1680-х гг. после участия яицких казаков в подавлении башкирского восстания 1681-1684 гг.
Уже на этом этапе правительство активно использовало башкир в качестве иррегулярной конницы российской армии. Башкиры приняли участие в экспедициях против Сибирского хана Кучума в конце XVI в. В
XVII в. башкиры участвовали в походах против поляков во время Смуты, воевали с калмыками, приняли участие в Крымском походе 1687 г., в Азовских походах 1695-1696 гг., Северной войне.
Представлявшие власть воеводы были ограничены в своем вмешательстве во внутренние дела башкирской общины, они могли рассматривать только крупные земельные споры, контролировать сбор ясака и организацию войска. В судебном отношении власть также не распространялась на башкир вплоть
до 30-х гг. XVIII в., уступая место нормам шариата и адата (обычного права). Российской юрисдикции подлежали исключительно земельные споры и крупные уголовные дела. Такая же ситуация складывалась и в Сибири.
Таким образом, во второй половине XVI -
XVII вв. нахождение башкир и народов Сибири в составе России имело номинальный характер. Для государства важнее были земли завоеванных Казанского и Сибирского ханств, сбор ясака с которых сопровождался разделением их территории на уезды, строительством острогов и городков, усилением служилого населения, созданием местной администрации, принятием на службу прежней татарской аристократии. Башкирия представляла ценность не как «новая землица», а как защищенная юго-восточная граница, позволяющая высвободить силы для решения других задач [4, с. 76-81]. Для башкир русский царь, сохранивший прежний ясак, признавший вотчинное право на земли, данное Чингисханом, занимавший позицию невмешательства во внутренние дела и религию, представлялся законным наследником ордынской традиции, не случайно башкиры именовали его «Ак падша» («Белый царь») и сразу приняли предложение о подданстве.
Соборное Уложение 1649 г. прямо запрещало русским людям переселяться в Башкирию, строительство Закамской линии (1652-1656 гг.) на границе Казанского уезда и Башкирии отделяло территорию, интегрированную в государственные институты, от башкирских земель, номинально входивших в состав России. Вплоть до Петра I при «венчании на царство» очередного царя башкиры приезжали в Москву для получения от него жалованных грамот на землю. Во второй половине XVII в. государство начало активно вмешиваться во внутреннюю жизнь башкир, нарушая условия вхождения, что привело к башкирским восстаниям 1662-1664 и 16811684 гг. Две проблемы: 1) необходимость решить земельный вопрос с вдруг появившимися калмыками; 2) попытка христианизации - привели к конфликту. Подавление этих восстаний завершается восстановлением прежнего порядка, т. е. своеобразным компромиссом. К началу XVIII в. на территории Башкирии сохранялись как башкирами, так и государством элементы прежней ордынской традиции: вотчинное право на
землю, привилегия обращаться с жалобами непосредственно к царю, институт народного собрания (йыйын). В социальной структуре башкирского общества сохраняли свое особое положение тарханы и батыри, выполнявшие в походах роль десятников и сотников, а башкирское восстание 60-х гг. XVII в. даже возродило институт аманатства (заложников).
В первой трети XVIII в., правительство Петра I предпринимает попытку начать интеграцию Башкирии в состав империи. Однако эта попытка, связанная с отказом от прежней традиции, стремлением к унификации, приведению башкир в «тягости» с другими сословиями, привела к конфликту и не была реализована в полной мере. Деятельность прибыльщиков и попытка введения 72 видов новых налогов привела к мощному башкирскому восстанию 1704-1711 гг. Подоплекой этих событий со стороны правительства была не только экономическая выгода. Оно сознательно провоцировало башкир на выступление, с тем чтобы заставить их отказаться от своих привилегий, обременительных для государства [4, с. 160]. Но массовое и затянувшееся башкирское восстание не позволило государству достичь поставленных целей. В первую очередь это было связано с тем, что в условиях Северной войны армия была занята в боевых действиях против шведов. Во-вторых, для успешного ведения войны сохранялась потребность в коннице. Разумеется, военное руководство прекрасно осознавало катастрофическую отсталость иррегулярной кавалерии, казаков, башкир, калмыков, но ничего не могло с ней сделать. Она несла службу по охране границ, была незаменима в столкновениях с кочевниками степи. Амбициозная внешняя политика предполагала ее дальнейшее использование, пусть даже организованной и воюющей в традициях средневековья [12].
Решив проблемы военные, государство попыталось, если и не модернизировать свою политику в Башкирии, то, по крайней мере, хоть как-то отойти от прежней ордынской традиции. Губернская реформа 1708 г., направленная на унификацию управления, была в целом успешно осуществлена на территории всей страны за исключением Башкирии. Восстание 1704-1711 гг. сделало невозможным создание отдельной Уфимской гу-
бернии, в 1708 г. Уфимский уезд был переименован в Уфимскую провинцию. В 17081728 гг. и в 1733 г. она управлялась через казанских воевод. Создание в 1711 г. Сената привело к уникальному в истории управления России периоду: Башкирия была введена в «Особливое ведомство» Сената (17281733 гг.). Особое подчинение Сенату означало фактическое выведение Башкирии из государственной системы власти. Таким образом, в начале XVIII в. Башкирия оказалась единственным регионом России, не охваченным единой системой управления, сохранившим воеводскую власть и управляемым отдельным органом центральной власти.
С конца XVI в. начинается процесс освоения Сибири, который завершится фиксацией восточной границы Нерчинским договором 1689 г. Народы Сибири входили на таких же условиях, как и башкиры - уплата ясака, признание власти «белого царя». Одновременно в Сибири, как и на Южном Урале, строились остроги, станицы. Власть сибирских воевод была во многом номинальной, они показывали «присутствие» России в крае. В первые годы Сибирь управлялась Посольским приказом, затем с 1599 г. она входила в Приказ Казанского дворца, а с 1637 г. управлялась Сибирским приказом.
Реформы первой трети XVIII в. привели к образованию в 1708 г. Сибирской губернии, однако это не означало проникновения европейской традиции. Произвол губернаторов, невозможность контроля за состоянием дел в огромном крае, а главное - увлечение правительства европейской политикой привело к консервации институтов власти и управления в Сибири. Снижение доходов от торговли и от поступления в казну пушнины, опасная бесконтрольность сибирской администрации побудила правительство к восстановлению Сибирского приказа. 20 декабря 1730 г. восстановленный Сибирский приказ, подконтрольный Сенату, ведал всеми вопросами на этой территории за исключением прав на сношения с иностранными государствами и контроля за горнорудной промышленностью. 15 декабря 1763 г. дела Сибирского приказа были переданы соответствующим коллегиям и канцеляриям.
Принятие российского подданства Младшим и частью Среднего казахского жу-за в 1731 г. во главе с Абулхаиром изменило
политику правительства на юго-востоке империи. По предложению И.К. Кирилова начинает свою деятельность Оренбургская экспедиция (1734-1744 гг.), ставившая целью проникновение России на Восток. Башкиры, не понимавшие этих процессов, но ощущавшие, что происходит отход от прежних договоренностей, вновь поднимают восстание. Причиной его было не столько строительство крепостей и заводов, не расхищение земель, а прежде всего, изменение прежнего уклада, своеобразный отход от старины, равных договорных отношений каждого племени с самим царем. Новый конфликт, несмотря на то что восстание было жестоко подавлено, не был разрешен.
В границах действия этого плана было завершено строительство Новой Закамской линии (1731-1736 гг.) и одновременно начато строительство Оренбургской пограничной линии строительством Верхнеяицкой крепости и Оренбурга в 1735 г. [13, с. 97]. За короткий промежуток времени (1735-1743) были построены десятки укреплений и крепостей. К строительству крепостей государство привлекало регулярные войска, русских крестьян, башкир, тептярей и бобылей, служилых людей, разного рода ссыльных.
Сословие тептярей, возникшее в 30-е гг.
XVIII в. на основе социальной группы башкирского общества, активно пополнялось беглыми нерусскими крестьянами Поволжья, селившимися на башкирских землях в качестве припущенников. В 1730-е гг. государство фиксирует тептярей и бобылей в качестве сословия, и оно начинает использоваться им в качестве основной рабочей силы, одного из источника содержания Оренбургской экспедиции. Тептяри участвовали в строительстве Оренбурга, возке соли, налоги, собираемые с них, шли на содержание гарнизонных полков, усиление частей Кавказского корпуса в
XIX в. [14]. Занимая промежуточное положение между военно-служилыми сословиями: казачеством, башкирами и государственными крестьянами, тептяри платили налоги, а с 1790 г. содержали и комплектовали особый Тептярский полк, с 1798 г. - два, которые несли пограничную службу на линии и участвовали в боевых действиях 18121814 гг., 1831 г. Лишь в 1845 г. полки, сведенные в 1835 г. в полк, были упразднены, но все равно сборы с тептярей шли на воен-
ные нужды. По сути, сословие тептярей являло собой экономическую основу фронтир-ной политики России в Башкортостане [3].
В 1748 г. из уфимских, самарских, та-бынских, исетских казаков формируется правительством Оренбургское нерегулярное войско, а с 1755 г. утвержден его штат. В данном случае государство само создавало казачье войско для несения пограничной службы. Однако и его не хватало. Поэтому с 1748 г. на службу наряжались башкиры, служилые татары и мишари. Поскольку служба на границе становится одной из главных, с башкир в 1754 г. снимается обязанность платить ясак. На пограничную линию башкиры и мишари ежегодно направляли от 5 тыс. 500 до 10 тыс. 500 человек [15, с. 1415]. Вместе с ними несли службу мишари, число которых составляло 1/8 часть. В 6070-е гг. XVIII в. на линии находилось 2 тыс. 155 башкир, или 40 % от всех находящихся на границе войск. «Роспись регулярным и иррегулярным войскам Оренбургского корпуса, расположенным при Оренбурге и по линии на летнюю стражу за 1790 г.», составленная генералом А. Пеутлингом, показывает следующий состав иррегулярных войск на линии: Оренбургский казачий полк - 940 человек, калмыцкий полк - 500 человек, башкир и мишарей - 7 тыс. 547 человек, казаков - 2 тыс. 491 человек [16]. Как видно из «Росписи», основной частью войск на линии были башкиры и мишари.
Службу башкиры несли «на своем коште», т. е. за собственный счет. В случае невозможности снарядиться самому, воину помогали односельчане. Служба делилась на зимнюю с 16 ноября по 15 мая и летнюю с 15 мая по 16 ноября. На зимнюю наряжалось людей втрое меньше, чем на летнюю. На службу определялись здоровые люди в возрасте от 20 до 50 лет.
В это время произошел окончательный отказ от ордынской традиции и переход к общеимперским нормам военной организации. В 1788-1790 гг., во время русско-шведской войны, для защиты Петербурга в армию были направлены четыре башкирских полка, полк мишарей, 150 калмык и 165 оренбургских казаков [17]. Примечательно, что в этой войне башкиры впервые получили полковую организацию вместо сотенной. Удачное использование кочевников в войне
со шведами натолкнуло Оренбургского военного губернатора О.А. Игельстрома к предложениям по лучшему устройству Оренбургского корпуса. Касаясь иррегулярных войск, он считал, что они должны иметь: «Некоторое подобие регулярным войскам, как по виду, так и в значениях <...> снабде-вая их из казны по примеру казачьих полков жалованием, провиантом и прочим содержанием» [18, л. 9об.]. Его план предполагал замену регулярных войск на границе казаками и башкирами, а также создание мощного иррегулярного войска, способного решать задачи как по охране границы, так и участвовать в походах российской армии.
В 1798 г. в Башкирии была введена кан-тонная система управления, которая распространялась на башкир, мишарей, калмык, оренбургских и уральских казаков [19]. Было создано 11 башкирских, 5 мишарских, 5 оренбургских и 2 уральских, калмыцкий кантоны. Кантонная система у башкир и мишарей просуществовала до 1865 г., а у казаков и калмыков - до 1840 г. В крае было создано 4 иррегулярных войска - 2 национальных (Башкиро-мещерякское и Ставропольское калмыцкое), 2 казачьих (Уральское и Оренбургское).
У башкир и мишарей формировалась новая военно-служилая аристократия - кантон-ные начальники, походные и дистаночные старшины, появилось башкирское дворянство. Некоторая часть башкир получила возможность получения высшего образования в Неплюевском училище и Казанском университете. Реализация плана Игельстрома способствовала уничтожению остатков ордынской традиции, окончательно завершила процесс интеграции, и в целом инкорпорации башкир в состав империи.
Пограничная служба башкирами и мишарями осуществлялась на Оренбургской и в
XVIII в. сибирских пограничных линиях. Кроме того, до 20-х гг. XIX в. башкиры и мишари охраняли границу в Бессарабии, затем отправляли полицейскую и конвойную службу в городах Москве, Казани, Нижнем Новгороде, Перми.
Башкиро-мещерякское войско привлекалось к участию в походах российской армии во время Семилетней войны, войны в Польше в 1771-1773 гг., русско-шведской войны
1788-1790 гг., русско-прусско-французской войны 1807 г., Отечественной войны 1812 г., Заграничного похода 1813-1814 гг., русско-турецкой войны 1828-1829 гг., русско-польской войны 1830-1831 гг., Хивинском походе 1839 г., Крымской войне 1853-1856 гг. Такого рода участие еще более интегрировало их в военные структуры империи.
В 1835-1845 гг. Оренбургская пограничная линия продвинулась далее на юг, и была создана Новая Оренбургская пограничная линия, которая впоследствии стала отправной точкой для начала продвижения русских войск на юг, в Туркестан [20].
Таким образом, сравнительный анализ ситуации на Оренбургской и сибирских пограничных линиях, возведенных в середине
XVIII в. и просуществовавших до середины
XIX в., до начала завоевания Туркестана Россией показывает ряд общих черт:
- обе границы сложились де-юре в
XVII в., как пограничные линии, де-факто, были построены в XVIII в., службу на них несли полевые и гарнизонные батальоны и полки;
- для обоих регионов характерно наличие нерусского ясачного населения;
- обе пограничные линии опирались на формировавшихся и поддерживающихся государством казаков - оренбургских, уральских и сибирских;
- на обеих линиях нерусские народы привлекались на военную службу;
- через обе линии осуществлялась интенсивная торговля с Востоком. Сибирь с Китаем, Оренбург с Туркестаном;
- для всей территории Южного Урала и Сибири характерна веротерпимость, наличие особого управления, местная земельная политика.
Имели место и различия. Для Оренбургской линии характерно привлечение практически всего нерусского населения в качестве военно-служилого на военную службу, вплоть до участия в походах российской армии: башкир, мишарей, ставропольских калмыков, тептярей. Это привело к развитию процессов инкорпорации местных элит в общероссийские элиты. В Сибири эти процессы были неразвиты в XVIII в., а в XIX в. реформами М.М. Сперанского «Устав об управлении инородцев» они были законсервированы.
1. Трепавлов В.В. Московское государство и башкиры: к вопросу о добровольном присоединении // Вестник Академии наук Республики Беларусь. 2007. Т. 12. № 3. С. 26-27.
2. Рахимов Р.Н. Башкирия как модель интеграции номадов в империю // Аграрное развитие и продовольственная политика России в XVIII-XX веках: проблемы источников и историографии. История и современность / ред. Г.Е. Корнилов. Оренбург, 2007. С. 149-155.
3. Рахимов Р.Н. «За чей счет банкет?», или продовольственное обеспечение процессов интеграции Оренбуржья в XVIII веке // Аграрное развитие и продовольственная безопасность России в XVIII-XX веках: сб. ст. / ред. Г.Е. Корнилов. Оренбург, 2006. С. 93-103.
4. Азнабаев Б.А. Интеграция Башкирии в административную структуру Российского государства (вторая половина XVI - первая треть
XVIII в.). Уфа, 2005.
5. Муратова В.Н. Формирование управленческих особенностей Башкортостана в составе России (XVI-XVIII вв.) // Проблемы этногенеза и этнической истории башкирского народа: материалы Всероссийской научно-практической конференции / ред. Р.З. Янгузин. Уфа, 2006. С. 251-253.
6. Исмаил-Заде Д.И. Система управления и российская бюрократия // Российская многонациональная цивилизация: единство и противоречия / ред. В.В. Трепавлов. М., 2003. С. 82-135.
7. Barrett T. Lines of Uncertainty: The Frontiers of the North // Slavic review. V. 54. № 3. Fall 1995. Р. 578-601.
8. Menning В. Military Intuitions and the Steppe Frontier in Imperial Russia, 1700-1861 //
International Commission of Military History, ACTA 5. Bucharest, 1981. P. 174-194.
9. Menning В. The Army and Frontier in Russia // Transformation in Russia and Soviet Military History.Washington, 1990. Р. 25-38.
10. Бауманн Р. Подвластные народы на военной службе в Российской империи: на примере башкир // «Любезные вы мои...» / сост. А.З. Асфандияров. Уфа, 1992. С. 117-136.
11. История казачества Азиатской России / гл. ред. В.В. Алексеев. Екатеринбург, 1995. Т. 1. XVI - первая половина XIX вв.
12. Рахимов Р. Н. Традиции Золотой Орды в военном деле башкир XVII-XVIII вв. // Золотоордынское наследие: материалы Международной научной конференции / ред. И.М. Мирга-леев. Казань, 2009. Вып. 1. С. 170-174.
13. Буканова Р.Г. Города-крепости юго-востока России в XVIII веке. История становления городов на территории Башкирии. Уфа, 1997.
14. ЦИА РБ. Ф. И-2. Оп. 1. Д. 2572; Д. 5414.
15. Кривощеков А. На Оренбургской пограничной линии // Вестник Оренбургского учебного округа. Уфа, 1914. Вып. 1. С. 1-24.
16. РГАДА (Российский государственный архив древних актов). Ф. 16. Оп. 1. Д. 931.
17. РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 2632. Л. 28 об.-60 об.
18. РГАДА. Ф. 20. Оп. 1. Д. 319.
19. Полное собрание законов Российской империи. ПСЗ-1. Т. XXV. № 18477.
20. Рахимов Р.Н. Россия и Башкирия: военная служба как модель интеграции // Конфликты и компромиссы в истории мировых цивилизаций: сб. ст. / ред. Н.И. Бассовская. М., 2009. С. 235-245.
Поступила в редакцию 14.08.2013 г.
UDC 94(47)"17/1917"
ORENBURG AND SIBERIAN BOUNDARY LINES IN 18th - FIRST HALF 19th CENTURIES AS SOUTHEASTERN AND EASTERN FRONTIERS OF RUSSIA
Ramil Nasibullovich RAKHIMOV, Russian Institute for Strategic Studies, Moscow, Russian Federation, Candidate of History, Associate Professor, Senior Researcher, e-mail: [email protected]
The article examines the history of Orenburg and Siberian boundary lines in 18th - first half of 19th centuries as southeastern and eastern frontiers - mobile boundary, which contributed to the integration of non-Russian peoples into the imperial space, having the special feature in the form of separate control, creation of landmilitia, garrison parts, national and Cossack troops, building of cities, development of international trade. The policy of religious tolerance, the integrations of local elites, participation of non-Russian peoples in the campaigns of Russian army, conducted with the different degree of intensity in the South Urals and in Siberia, were completed by the general advance of boundary to the south as a result of Turkestan wars, but they were characterized by the consequences of the development of these territories in modernized Russia.
Key words: mobile boundary; integration of non-Russian peoples; integrations of local elites; national troops; Cossack troops; landmilitia.
