CC BY
83
ИСТОРИЯ ОБРАЗОВАНИЯ
УДК 930 DOI 10.12737/1842
I ОПЫТ РОССИЙСКОЙ ВОЕННОЙ ЭМИГРАЦИИ В СФЕРЕ УЧЕБНО-I ВОСПИТАТЕЛЬНОЙ РАБОТЫ С МОЛОДЕЖЬЮ1
Сотников Сергей Александрович, кандидат исторических наук, доцент, доцент кафедры «История и политология», [email protected],
ФГБОУ ВПО «Российский государственный университет туризма и сервиса», Москва, Российская Федерация
Рассматривается одна из важнейших частей педагогического опыта российской военной эмиграции — вовлечение молодежи в историко-культурную работу в музейной, военно-мемориальной и литературно-издательской сфере. Активность военной эмиграции в области педагогики может расцениваться как существенный компонент исторического наследия российского зарубежья в целом и как поле для развития общественно-культурного диалога с миром наших соотечественников за рубежом. Педагогическая деятельность российской военной эмиграции, осуществлявшаяся в рамках культурно-просветительных, военно-спортивных и благотворительных организаций охватывала широкие круги эмигрантской молодежи в различных странах мира и способствовала сохранению авторитета воинских обществ и союзов в социуме российского зарубежья.
Ключевые слова: сфера образовательных услуг, просвещение, сфера учебно-воспитательной работы, военная эмиграция
Политика модернизации Вооруженных сил Российской Федерации в XXI веке включает создание и внедрение в практику современных концепций воспитательной работы с молодежью как в допризывном возрасте, так и непосредственно в период воинской службы, направленных на формирование личности будущих защитников Отечества на основе идей патриотизма, демократических ценностей, отечественных военно-культурных традиций. Так, Президент России В.В. Путин в ходе визита в Краснодарское Президентское кадетское училище 12 сентября 2012 года подчеркнул, что российское руководство оказывает всемерную поддержку системе кадетских корпусов и развитию российских традиций военного образования и воспитания [4]. При этом значительное внимание уделяется возрождению опыта дореволюционной России и российского зарубежья, которое сохраняло отечественные традиции воспитания молодежи, сложившиеся до 1917 года, адаптируя их к условиям жизни в изгнании в различных странах мира.
Вся российская эмигрантская система воспитания и образования была в значительной степени интегрирована с миром военного за-
рубежья в идейном, организационном и кадровом отношении. Прежде всего, за рубежом продолжили свою деятельность существовавшие в структуре белых армий кадетские корпуса, которые явились одной из наиболее прочных и эффективных институциональных систем российской военной эмиграции. Показательно, что в конце ХХ века воспитанники зарубежных кадетских корпусов, в том числе представители поколений, родившихся уже в изгнании, активно участвовали в установлении культурного диалога российского зарубежья с исторической родиной. Наряду с кадетскими корпусами, которые выполняли, прежде всего, функции общеобразовательной средней школы, российская военная эмиграция создавала структуры военного образования, целью которых было воспроизводство за рубежом офицерских кадров. Несколько военных училищ, также существовавших как подразделения белых армий в изгнании, не смогли развернуть полноценную образовательную деятельность, но продолжали существовать как мемориальные воинские организации, объединявшие несколько поколений выпускников.
1 Статья подготовлена в рамках реализации ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2012—2014 годы.
108 научный журнал ВЕСТНИК АССОЦИАЦИИ ВУЗОВ ТУРИЗМА И СЕРВИСА 2013 / №4
Опыт российской военной эмиграции в сфере учебно-воспитательной работы...
Детские сады, приюты, гимназии, школы, которые создавались силами гражданских гуманитарных организаций российской эмиграции — Земско-Городским союзом (Земгор), Российским студенческим христианским движением (РСХД), церковными приходами и т. п. — также имели тесные связи с российским военным зарубежьем в силу общей социальной специфики послереволюционных миграционных волн, основу которых составляли участники антибольшевистских вооруженных формирований, в том числе кадровые офицеры, военные инженеры, казачество и др.
Жены, сестры и матери офицеров и генералов составляли значительную часть педагогического персонала эмигрантских детских учреждений, в которых воспитывались дети также из военных семей. Ведущие эмигрантские учебные заведения находились под патронажем военно-политических лидеров российского зарубежья: высший генералитет — А. И. Деникин, П.Н. Врангель, А. П. Кутепов, руководители Русского Обще-Воинского союза (РОВС) в межвоенный период регулярно посещали кадетские корпуса и гимназии. Военная героика дореволюционной России и белого движения являлась одним из ключевых элементов воспитательного процесса эмигрантских учебных заведений.
Российская эмиграция «первой волны» в начальный период изгнания должна была решать сложную задачу социальной поддержки, обучения и воспитания детей разного возраста, многие из которых осиротели или были разлучены со своими семьями в результате событий революции и Гражданской войны в России (1917—1922), большинство перенесло тяжелые психологические травмы [5, с. 6—7]. Многие подростки и студенческая молодежь непосредственно участвовали в военных действиях в составе антибольшевистских вооруженных формирований. Война и эвакуация за границу неблагоприятно сказались на физическом и моральном состоянии детей и юношества, а также на уровне их образовательной подготовки. При этом эмигрантские детские и юношеские учреждения были крайне ограничены в финансовых средствах, не имели приспособленных для учебы и отдыха помещений, учебников, инвентаря и т. п.
Методология учебно-воспитательного процесса в российском зарубежье в первой половине 1920-х годов определялась преобладанием
идейной доктрины о скором падении в России власти большевиков и возвращении на родину.
Соответственно, работа с детьми и молодежью предполагала:
1) их моральную и физическую реабилитацию;
2) корректировку образовательного уровня школьников (многие дети младшего возраста вынужденно не посещали школу в течение нескольких лет, гимназисты и студенты бросали занятия, чтобы пойти на фронт);
3) общеобразовательную и профессиональную подготовку для последующей работы на родине.
Формирование общественно-политических взглядов воспитанников происходило в соответствии с позицией руководства и педагогических коллективов, в целом в русле идеологии белого движения, которое, в то же время, было весьма неоднородным и включало спектр различных идейных течений от лево-либерального до монархического. Внутренняя жизнь и концепция учебно-педагогической работы того или иного детского учреждения определялись также общественно-политическим климатом в конкретной эмигрантской общине и позицией властей и общества принимающей страны.
Так, после ряда территориальных перемещений и реорганизаций вся система эмигрантских кадетских корпусов была сосредоточена в Югославии, где их деятельность получала поддержку властей и местного эмигрантского сообщества, в котором доминировали консервативные настроения. Учебные заведения светского типа и различные профессиональные (не военные) училища и курсы были более широко представлены в Чехословакии, Франции, Латвии, где в их организации ведущую роль играли кадры либеральной научно-педагогической общественности российского зарубежья. При всех нюансах, идейное воспитание детей и молодежи российского зарубежья базировалось на общей платформе антибольшевизма и формировании ценностных ориентиров, характерных для дореволюционной культуры и образовательной системы.
Перед большинством детских учреждений и учебных заведений российской эмиграции на первом плане, особенно в первые годы изгнания, стояли задачи физического выживания [6, с. 43], что в определенной степени стало важным фактором педагогического воздействия на детские коллективы. В силу сиротства
109
ИСТОРИЯ ОБРАЗОВАНИЯ
или материальной необеспеченности основной массы детей, не только кадетские корпуса, но и большинство школ и детских садов создавалось по принципу интерната, где дети жили, учились, получали питание, одежду, медицинское обслуживание. При этом воспитанники школ и кадетских корпусов вовлекались в работу по оборудованию классов и жилых помещений, спортивных площадок, мастерских.
Совместными усилиями педагогических коллективов и учащихся велся ремонт классов и спален, изготовление мебели и наглядных пособий, ремонт и шитье одежды и обуви, приготовление пищи и т. п. Совместный труд и общение с учителями, большинство которых с огромным энтузиазмом и самоотверженностью относилось к своим профессиональным обязанностям, способствовало преодолению последствий посттравматического синдрома как детьми, так и самими педагогами, также прошедшими через трагедию гражданской войны, изгнания, потери близких людей. Проявление заботы и любви к детям сочеталось с требованиями обязательного соблюдения ими распорядка занятий и отдыха, уважения к наставникам, культуры поведения. В кадетских корпусах была установлена воинская дисциплина.
Педагогический успех кадетских корпусов в значительной степени определялся личным авторитетом их директоров и преподавателей, которые имели боевой опыт участия в Гражданской войне (1917—1922), многие являлись участниками Русско-японской и Первой мировой войны. Воспитание кадетов опиралось на идею исторической преемственности военной эмиграции с российской армией дореволюционной эпохи и белым движением, которая закладывалась в учебные программы по отечественной истории, в различные мемориальные и праздничные мероприятия, в оформление учебных классов портретами российских императоров и выдающихся военачальников, знаменами, картинами на военные сюжеты и т. п. [13, с. 111—131].
В кадетских корпусах проводились акции, приуроченные к различным датам военной истории России и тех стран, где находились кадетские корпуса в эмиграции. Например, в Сараево (Югославия) в 1927 году в кадетском корпусе отмечалось 50-летие начала Балканской войны, закончившейся освобождением Болгарии и получением независимости Сербии, Черногории и Румынии [2, с. 32]. Кадеты принимали непосредственное участие в создании российских воинских мемориалов за границей;
так, в местечке Горажда (Босния) Донским кадетским корпусом был сооружен памятник (богатырский шлем на каменном постаменте) в честь русских военнопленных периода Первой мировой войны, отказавшихся грузить снаряды для австрийской армии [11, с. 31].
При кадетских корпусах и военных училищах создавались военно-исторические музеи, имевшие значительную историко-культурную ценность. Кадеты воспитывались в окружении российской воинской символики и атрибутов, привязанность к которым, как правило, сохраняли в течение всей жизни [1, с. 110—114].
Важную воспитательную роль в кадетских корпусах и школах играли православные традиции, сохранявшиеся и в быту учеников и в общественной жизни эмигрантских общин, в которых дети и молодежь принимали участие («День русской культуры», «День русского инвалида» и др.). При кадетских корпусах имелись духовные наставники, преподавался Закон Божий. В то же время в детях воспитывались принципы религиозной толерантности, принятые в среде российской интеллигенции и военной элиты.
Несмотря на тяжелое положение российской эмигрантской школы, ее создатели смогли воодушевить своих воспитанников, нацелив их на получение как можно лучшего образования и достижение в будущем достойного социального статуса. Культ знаний, трудолюбия, хорошего воспитания был воспринят большинством учащихся эмигрантских учебных заведений. Во второй половине 1920-х годов эмигрантские кадетские корпуса и лучшие русские гимназии в Чехословакии, Югославии, Франции добились статуса средних общеобразовательных школ в странах-реципиентах, дополнив свои программы в соответствии с требованиями местных органов управления образованием, в том числе курсами соответствующих иностранных языков. Высокий уровень общеобразовательной подготовки с элементами военно-технических знаний позволил выпускникам эмигрантских кадетских корпусов успешно продолжить образование за рубежом, сохраняя в то же время корпоративные связи со своими педагогами и товарищами по корпусу, преданность идее «кадетского братства». О прочности этих корпоративных связей свидетельствуют летописи и памятки кадетских корпусов, выпуск периодических изданий («Кадетская перекличка» и др.), создание и многолетняя деятельность уже во второй половине ХХ века международного Общека-
110 научный журнал ВЕСТНИК АССОЦИАЦИИ ВУЗОВ ТУРИЗМА И СЕРВИСА 2013 / №4
Опыт российской военной эмиграции в сфере учебно-воспитательной работы...
детского объединения и ряда других организаций бывших кадетов.
Биографии выпускников кадетских корпусов российского зарубежья свидетельствуют о том, что учебно-педагогическая работа военных эмигрантов в целом достигла стоявших перед ней целей: дала детям и подросткам качественное образование, обеспечила им социальную защищенность в период обучения, заложила в своих воспитанников устойчивые ментальные характеристики, успешно выдержавшие воздействие ассимиляционных факторов. Часть выпускников кадетских корпусов стремилась к продолжению военного образования, в том числе в рамках эмигрантского сообщества, обучаясь на Высших военно-научных курсах генерала Н.Н. Головина и ряде других офицерских школ и курсов, организованных в российском военном зарубежье [7, с. 72].
Значительное внимание в детских эмигрантских учреждениях уделялось физкультуре и спорту, причем широкую популярность у российских школьников и молодежи за рубежом приобрели легкая атлетика и акробатика, развивавшиеся в рамках скаутского движения. В скаутских организациях занимались и многие дети эмигрантов, обучавшихся в иностранных учебных заведениях. При этом эмигрантский скаутизм, сокольство (его версия, получившая распространение в Чехословакии и других славянских странах) и другие военно-спортивные объединения российского зарубежья находились в зоне постоянного внимания российских эмигрантских офицерских обществ и союзов, являлись достаточно эффективным инструментом передачи молодым поколениям идеологии белой эмиграции, а также знаний об отечественной истории, культуре, песенном фольклоре.
В рамках деятельности военно-спортивных организаций действовали лектории и клубы, на занятиях в которых эмигрантская молодежь слушала лекции и доклады по различным проблемам отечественной истории, о положении в СССР, международной обстановке и т. п., в которых пропагандировались идеи героики белого движения и военно-политического реванша. К занятиям с молодежью привлекались известные ученые и общественные деятели российского зарубежья. Например, 24 мая 1931 года культурно-просветительным комитетом общества «Русский сокол» в Медо-не (Франция) был устроен доклад профессора Н.С. Тимашева «Борьба за народную душу в советской России» [12, с. 193].
Русский Обще-Воинский союз (РОВС) и входившие в него офицерские общества и союзы в межвоенный период уделяли значительное внимание работе с детьми и молодежью, участвуя в организации рождественских и пасхальных праздников для детей, спортивных секций и т. п. Так, 25 ноября 1925 года при Союзе галлиполийцев в Париже состоялось открытие Детского клуба [12, с. 203].
Фактором воспитательного воздействия на несколько поколений российских эмигрантов явилась историко-культурная и издательская деятельность воинских обществ и союзов российского зарубежья, казачьих организаций. Созданные российской военной эмиграцией Музей русской конницы и Военная библиотека в Белграде, Архив-музей Общества галлиполийцев и Музей Лейб-атаманского казачьего полка в Париже, музей Кубанского казачьего войска в Нью-Джерси, музей общества «Родина» в Лейквуде (США) и другие центры отечественной военной истории и культуры были доступны широким кругам эмигрантской молодежи. Военно-мемориальные комплексы боевых знамен и полковых икон существовали в русских православных храмах за рубежом, в том числе, в Русской Америке.
Особо отметить следует воспитательное воздействие на детей и молодежь военно-морской корпорации российского зарубежья, которая вела историко-культурную и литературно-издательскую деятельность высокого качественного уровня. Журнал «Часовой», «Морской журнал», «Морской сборник» и другие популярные издания, в течение нескольких десятилетий выходившие в российском зарубежье под эгидой военной эмиграции, пользовались широкой популярностью у представителей российского зарубежного сообщества различных профессиональных и возрастных групп. В 1939 году, поздравляя редакцию военно-исторического журнала «Часовой» с 10-летним юбилеем, директор Русского кадетского корпуса в Югославии А. Попов писал: «Отдавая должное Вашей многотрудной и идейной работе, я вместе с тем свидетельствую, что Ваш журнал является чрезвычайно полезным в деле патриотического воспитания нашей молодежи на чужбине. Как директор кадетского корпуса, являющегося ныне единственным в мире наследником и хранителем традиций славных российских корпусов, я глубоко благодарен Вам за ту помощь, которую Ваш журнал неизменно оказывал мне и моим сотрудникам в нелегкой работе по подготовке нашей молодой смены» [14, с. 32].
111
ИСТОРИЯ ОБРАЗОВАНИЯ
Кроме того, дети из военных и казачьих семей воспринимали корпоративные традиции и непосредственно от родителей, и посещая различные мероприятия (рождественские елки, концерты, любительские спектакли) в офицерских собраниях и клубах. Так, например, эмигрантское военное собрание в Субо-тице (Югославия), основанное в начале 1930-х годов, в 1931 году имело зал со сценой и библиотеку, а его стены были украшены дорогими портретами царской семьи и вождей белого движения [3, с. 37].
Организации бывших воспитанников кадетских корпусов и эмигрантские молодежные военно-спортивные организации, объединявшие представителей поколения их внуков и правнуков, в конце 1980-х—1990-е годы проявили значительную активность в установлении связей с исторической родиной. Российские военные эмигранты стояли у истоков возрождения в Российской Федерации кадетских корпусов и скаутского движения, передавали на родину сохраненные ими воинские реликвии и другие музейные экспонаты. В сентябре 1998 года в Москве прошел совместный съезд кадет-ветеранов, представителей Объединения кадетских корпусов за рубежом, и юных кадет из России, а в 1999 году в США был учрежден Фонд содействия кадетским корпусам. В декабре 1989 года в эмигрантской «Организации русских юных разведчиков» (ОРЮР) в США был создан отдел «Лицом к России», активисты которого впоследствии организовали лагерь ОРЮР в Костромской области [10, с. 392], и т. п. Инициативы российской эмиграции по возрождению в современной России традиций военного воспитания и военно-спортивного движения, «интересны с точки зрения устойчивости образов и традиций, которые более полувека назад были
частью молодежной диаспоральной культуры российского зарубежья» [9, с. 422].
Таким образом, учебно-воспитательная работа с детьми и молодежью являлась в 1920— 1930-е годы одним из центральных компонентов общественной деятельности российской военной эмиграции [8, с. 3]. Ее стратегической целью было поддержание и воссоздание в условиях изгнания военно-корпоративной культуры и передача молодым поколениям эмигрантов идеологии и военно-политических доктрин, носителями которых являлось российское военное зарубежье. В то же время создание за рубежом кадетских корпусов, военных училищ и курсов объективно сыграло важную социальную роль, обеспечив адаптацию детей и молодежи, в том числе сирот, в иностранном обществе, при сохранении большинством из них культурно-языковой идентичности.
Педагогическая деятельность российской военной эмиграции, осуществлявшаяся в рамках культурно-просветительных, военно-спортивных и благотворительных организаций, охватывала широкие круги эмигрантской молодежи в различных странах мира и способствовала сохранению авторитета воинских обществ и союзов в социуме российского зарубежья. Важной частью педагогического опыта российской военной эмиграции явилось вовлечение молодежи в историко-культурную работу в музейной, военно-мемориальной и литературно-издательской сфере.
Педагогическая активность военной эмиграции может рассматриваться как существенный компонент исторического наследия российского зарубежья в целом и как поле для развития общественно-культурного диалога с миром дальнего зарубежья.
Литература
1. Бегидов А.М. Военное образование в зарубежной России. 1920—1945. М., 2001.
2. Вестник Общества русских ветеранов Великой войны в г. Сан-Франциско. 1993. № 272.
3. Военная жизнь в провинции // Часовой. 1939. № 236—237.
4. Встреча Президента Российской Федерации В.В. Путина с представителями общественности по вопросам патриотического воспитания молодёжи. Краснодар, 12 сентября 2012 г. [Электронный ресурс]. Шр://пре-зидент.рф (дата обращения: 27.07.2013).
5. Дети эмиграции: Воспоминания. Сб. статей / Под ред. проф. В.В. Зеньковского. М., 2001.
6. Ершов В.Ф. Быт и социальная адаптация российских военных беженцев в Восточной и Центральной Европе в 1920-30-е годы // Россия: идеи и люди. Сб. научных трудов МГУС. Вып. 3. М., 1998.
7. Ершов В.Ф. Деятельность российских эмигрантских Высших военно-научных курсов (ВВНК) профессора Н.Н. Головина в Париже в 1920-30-е годы // История ученых степеней в России и Западной Европе (XII— XX вв.): Материалы научной конференции 14 февраля 1998 года. М., 1998.
8. Кадетские корпуса за рубежом. 1920—1945. Монреаль, 1970. Пивовар Е.И. Российское зарубежье. Социально-исторический феномен, роль и место в культурно-историческом наследии. М., 2008.
9. Пивовар Е.И. Российское зарубежье. Социально-исторический феномен, роль и место в культурно-историческом наследии. М., 2008.
112 научный журнал ВЕСТНИК АССОЦИАЦИИ ВУЗОВ ТУРИЗМА И СЕРВИСА 2013 / №4
Опыт российской военной эмиграции в сфере учебно-воспитательной работы...
10. Полчанинов Р.В. Молодежь русского зарубежья. Воспоминания. 1941—1951. М., 2009.
11. Русские памятники и музеи в Югославии // Часовой. 1939. № 236—237.
12. Русское зарубежье. Франция. Хроники научной, культурной и общественной жизни. М., 1995. Т. 2.
13. Сотников С.А. Российская военная эмиграция во Франции в 1920—1945 годы: Дис. ...канд. ист. наук. М., 2006.
14. Часовой. Париж-Брюссель, 1939. № 228—229.
THE EXPERIENCE OF THE RUSSIAN MILITARY EMIGRATION IN EDUCATIONAL WORK WITH YOUNG PEOPLE
Sergey A. Sotnikov, Ph.D., Associate Professor, Associate Professor, Department of History and Political Science, [email protected],
The Russian State University of Tourism and Service, Moscow, Russian Federation
One of the most important parts of the educational experience of the Russian military emigration is the involvement of young people in the historical and cultural work in the museum, military, memorial, literary and publishing field. Active military emigration in education can be regarded as an essential component of the historical heritage of the Russian abroad in general and as a field for the development of socio-cultural dialogue with the world ofour compatriots abroad. Educational activity of the Russian military immigration, carried out in theframework ofcultural, educational, military, sporting and charitable organizations covered a wide range immigrant youth in various countries around the world and helped to maintain the authority of the military societies and unions in the society of Russia abroad.
Keywords: educational services, education, the field of educational work, military emigration
Rerences
1. Begidov A.M. Voennoe obrazovanie v zarubezhnoj Rossii. 1920—1945 [Military education in Russian foreign. 1920— 1945]. Moscow, 2001.
2. Vestnik Obshhestva russkih veteranov Velikoj vojny v g. San Franzisko [Bulletin of the Society of Russian veterans of the Great War in San Francisco]. 1993. Number 272.
3. Voennaja zhizn’ v provincii // Chasovoj. [Military life in the province // Chasovoi], 1939. № 236—237.
4. Vstrecha Prezidenta Rossijskoj Federacii V.V. Putina s predstaviteljami obshhestvennosti po voprosam patrioticheskogo vospitanija molodjozhi. Krasnodar, 12 sentjabrja 2012 g. [Jelektronnyj resurs]. Kod dostupa: http://prezident.rf[Meeting of the President of the Russian Federation VV Putin and members of the public on matters of patriotic education of youth. Krasnodar, September 12, 2012 [electronic resource]. http://prezident.rf] (Accessed July 27, 2013).
5. Deti jemigracii: Vospominanija. Sb. statej / Pod red. prof. V.V. Zen’kovskogo [Children of immigration: A Memoir. Sat Articles / Ed. prof. V.V. Zenkovsky.] Moscow, 2001.
6. Ershov V.F. Byt i social’naja adaptacija rossijskih voennyh bezhencev v Vostochnoj i Central’noj Evrope v 1920-30-e gg. // Rossija: idei i ljudi. Sb. nauchnyh trudov MGUS. Vyp.3. M., 1998. [Way of life and social adaptation Russian war refugees in Eastern and Central Europe in the 1920s and 30s. // Russia: the ideas and people]. Sat scientific papers MGUS. Issue 3. Moscow, 1998.
7. Ershov V.F. Dejatel’nost’ rossijskih jemigrantskih Vysshih voenno-nauchnyh kursov (VVNK) professora N.N. Golovina v Parizhe v 1920-30-e gg. // Istorija uchenyh stepenej v Rossii i Zapadnoj Evrope (XII-XX vv.): Materialy nauchnoj konferencii 14 fevralja 1998, [Higher activity of Russian emigre military science courses (VVNK) Professor N.N. Golovin in Paris in the 1920s and 30s. // History Degrees in Russia and Western Europe (XII—XX centuries).] Proceedings of the conference February 14, 1998, Moscow, 1998.
8. Kadetskie korpusa za rubezhom. 1920—1945. [Cadet corps abroad. 1920—1945.] Montreal, 1970.
9. Pivovar E.I. Rossijskoe zarubezh’e. Social’no-istoricheskij fenomen, rol’ i mesto v kul’turno-istoricheskom nasledii. [The Russian foreign countries. Socio-historical phenomenon, the role and place in the cultural and historical heritage]. Moscow, 2008.
10. Polchaninov R.V. Molodezh’ russkogo zarubezh’ja. Vospominanija. 1941—1951 [Russian youth abroad. Memories. 1941-1951]. Moscow, 2009.
11. Russkie pamjatniki i muzei v Jugoslavii [Russian monuments and museums in Yugoslavia]/ Chasovoj. 1939. № 236—237.
12. Russkoe zarubezh’e. Francija. Hroniki nauchnoj, kul’turnoj i obshhestvennoj zhizni [Russian foreign countries. France. Chronicles of scientific, cultural and social life] Moscow, 1995. V. 2.
13. Sotnikov S.A Rossijskaja voennajajemigracija vo Francii v 1920—1945 gg.: Dissertacija.kandidata istoricheskih nauk [The Russian military emigration in France in 1920—1945 gg.: The dissertation... The candidate of historical sciences] Moscow, 2006.
14. Chasovoj. Parizh-Brjussel’, [Paris -Brussels], 1939. № 228—229.
113
