CC BY
3143. Фуко М. О трансгрессии // Танатография Эроса: Жорж Батай и французская мысль ХХ века. СПб.: Мифрил, 1994. С. 111-133.
44. Эпштейн М.Н. Философия возможного. СПб.: Алетейя, 2001. 334 с.
45. Baumeister R.F. The need to belong: interpersonal attachements as a fundamental human motivation // Psychological Bulletin. 1995. No. 117(3). Pp. 75-90.
46. Berzonsky М. Identity formation: The role of identity processing style and cognitive processes // Personality and Individual Differences. 2008. Vol. 44. Pp. 645-655.
47. Breakwell G.M. Resisting representations and identity processes // Papers on Social Representations. 2010. Vol. 19. Pp. 6.1-6.11.
48. Castells M. The Information Age; Economy, Society and Culture. Oxford: Wiley-Blackwell, 2009. 656 p.
49. Cinnirella M. Exploring temporal aspects of social identity: the concept of possible social identities // European Journal of Social Psychology. 1998. No 28(2). Pp. 227-248.
50. Csikszentmihalyi M. Introduction. In: M.Csikzentmihalyi, I.S.Csikzentmihalyi (Eds.), A Life Worth Living: Contributions to Positive Psychology. New York, NY: Oxford University Press, 2006. Pp. 3-14.
51. Jenks Ch. Transgression. London; N.Y.: Routledge, 2003. 216 p.
52. Markus Н., Nurius P. Possible Selves // American Psychologist. 1986. № 41(9). Pp. 954-969.
53. Oyserman D., Bybee D., Terry K., Hart-Jonson T. Possible selves as roadmaps // Journal of research in personality. 2004. № 38. P. 130-149.
54. Oyserman D., Fryberg S. The possible selves of diverse adolescents: Content and function across gender, race and national origin // Dunkel C., J. Kerpelman J. (Eds.) Possible Selves: Theory, research and applications. Nova Science Publishers, 2006. Pp. 17-39.
55. Stallybrass P., White A. The Politics and Poetics of Transgression. Ithaca, NY: Cornell University Press, 1986. 228 p.
56. Strahan E.J., Wilson A.E. Temporal comparisons, identity, and motivation: the relation between past, present, and possible future selves // C. Dunkel, J. Kerpelman (Eds.), Possible Selves: Theory, Research and Application. Huntington, NY: Nova Science, 2014. Pp. 1-15.
УДК 159.9
ОПЫТ «ОЗАРЕНИЯ» В ЖИЗНИ ДЕТЕЙ И ВЗРОСЛЫХ
А.А.Мелик-Пашаев, д.психол. н., М., ПИ РАО
Аннотация
В статье рассматриваются два типа «озарения», описанные творчески одаренными людьми. Один из них связан с решением некоторой ключевой проблемы в уже избранной человеком области творчества. Другой впервые раскрывает перед человеком, обычно в раннем возрасте, предстоящий ему путь творчества. Ставится вопрос о способах и критериях познания, адекватных проблематике творчества.
Ключевые слова: творчество, смысл жизни, инсайт, озарение, детерминизм, каузальная логика.
EXPERIENCE "INSIGHT" IN THE LIFE OF CHILDREN AND ADULTS
A.A. Melik-Pashaev, Doctor in Psychology,chief researcher at Federal State Budget Scientific Institution "Psychological Institute of the Russian Academy of Education"
Abstract
The article discusses two types of insight described by creatively gifted people. One of them is associated with the solution of some key problem in the already chosen person of the field of creativity. Another first reveals to a person, usually at an early age, the upcoming path of creativity. The question of the ways and criteria of knowledge, adequate to the problems of creativity.
Keywords: creativity, meaning of life, insight, illumination, determinism, causal logic.
Очевидна связь, даже зависимость переживания человеком осмысленности собственной жизни с наличием или отсутствием творчества в его актуальном опыте.
И это помогает понять «смысложизненное» значение самой проблематики творчества, поднимающее ее над уровнями исследований креативности, психологического и профессионального благополучия специалистов и т. п. (Что, конечно, не ставит под вопрос научное, практическое, гуманистическое значение таких исследований.)
С моей точки зрения, одной из самых глубоких проблем психологии творчества, связанной с перспективами развития этой области знания, является проблема озарения, или инсайта.
Ниже я попытаюсь предварительно наметить некоторые возможные подходы к пониманию этого явления — давно замеченного, но от того не менее загадочного.
Не будет большой крамолой признать, что творчество в не редуцированном его понимании ускользает от исследователя, когда он пытается изучать и объяснять его в привычной каузальной логике, как закономерное следствие тех или иных объективных детерминирующих факторов. Может быть, самым очевидным образом это относится к такому явлению, как озарение. Как сказал И.В.Гете, «выдумки» должны приходить к нам, как свободные Божьи дети, и говорить: «Вот я!»
Некогда Г.Уоллес, обобщая самонаблюдения Г.Гельмгольца, предложил достаточно убедительное описание этапов сознательной и бессознательной работы мысли на пути к открытию (подготовительный этап, вызревание, «инсайт», проверка...). Предложенная схема по сей день остается определенным ориентиром для исследователей творчества. Но было бы элементарной логической ошибкой принять эту последовательность за причинно-следственную цепочку, закономерно приводящую к цели.
Когда, например, исследователи подчеркивают значение произвольных, сознательных, зачастую длительных усилий, предшествующих так называемой инкубации (вызреванию) и последующему инсайту, они говорят об условии «необходимом, но недостаточном». Это - напоминание, что озарение не дается «даром», что право на сверхсознательное творчество надо заслужить сознательными усилиями («Достигается потом и опытом // Безотчетного неба игра» - О.Мандельштам). Но пот и опыт не гарантируют результат.
Между тем, строго детерминистическое объяснение чего-либо было бы убедительным лишь в том случае, если позволяло бы закономерно воспроизводить изучаемое явление, о чем в нашем случае не может быть и речи.
Правда. в отечественной психологии известны успешные попытки в лабораторных условиях подводить испытуемого к своего рода «микроинсайту» - к внезапному решению поставленной экспериментатором задачи. Но сами авторы этих исследований понимают, что, ввиду невозможности экспериментально изучать настоящее творчество, они вынуждены удовлетвориться решением головоломок [4].
Как же изучать это «настоящее» творчество с присущими ему озарениями, которые, скорее всего, проявляются вообще не в решении кем-то поставленной задачи? Думаю, для начала полезнее всего, не торопясь объяснять что-либо и ревностно «демистифицировать» тайну человеческого творчества, с определенным смирением вникнуть в некоторые примеры озарения, пережитого и описанного выдающимися творцами в разных областях культуры; в нашем случае - преимущественно в гуманитарной сфере.
Жан-Жак Руссо вспоминает, как в жаркий летний день, отдыхая на долгом пути, прочитал в газете о конкурсе работ, объявленном Дижонской академией. Он внезапно испытал «необъяснимое волнение», был «ослеплен потоками света». Противоречия общественной жизни, о которых он размышлял и ранее, вдруг предстали перед ним с поразительной ясностью [6, с. 37 ].
Альберт Швейцер в течение многих месяцев ищет удовлетворяющее его всеобщее основание этики, которое было бы в то же время утверждением жизни. «Пожалуй, - пишет он, я уже видел перед собой то самое знание, о котором идет речь, но не мог схватить его и выразить... »
Сидя на палубе баржи, плывущей по реке в Центральной Африке, он исписывает «страницу за страницей бессвязными фразами только для того, чтобы сосредоточиться на проблеме. Вечером третьего дня, когда на заходе солнца мы проезжали сквозь стадо бегемотов, передо мной мгновенно возникло слово, которого я в тот момент не искал и не ждал - «благоговение перед жизнью». Железная дверь поддалась, тропинка в чаще обозначилась. И вот, я пришел к идее, содержащей вместе миро- и жизнеутверждение и этику!» [17 с. 534].
Крупнейший русский философ Н.О. Лосский вспоминает, как в молодости долго мучился противоречием, которое мешало цельности его миросозерцания.
«Осенью 1898 г. мы ... ехали на извозчике по Гороховой улице. Был туманный день, когда все предметы сливаются друг с другом в петербургской осенней мгле. Я был погружен в свои обычные размышления: «я знаю только то, что имманентно моему сознанию, но моему сознанию имманентны только мои душевные состояния, следовательно, я знаю только свою душевную жизнь». Я посмотрел перед собою на мглистую улицу, и вдруг у меня блеснула мысль: «все имманентно всему». Я сразу почувствовал, что загадка решена, что разработка этой идеи даст ответ на все вопросы, волнующие меня. ... С тех пор идея всепроникающего мирового единства стала руководящей моей мыслью» [5, с. 117 ].
Р.Декарт, начиная обдумывать содержание своего будущего трактата «Размышление о методе», испытал мистическое откровение, в котором осознал суть предначертанной ему реформы философии [18, с.111 ].
Аналогичный опыт пережил, в более зрелом возрасте, В.И.Вернадский; в период опаснейшей болезни перед ним раскрылась в конкретных образах его будущая жизнь, основные задачи, мировое значение его миссии в науке, основание его будущих учений о биосфере и ноосфере [2, с. 130].
Число подобных примеров можно многократно увеличить, но и этих довольно, чтобы сделать некоторые выводы.
Во всех приведенных случаях речь идет о взрослых людях, общее направление творчества которых уже определилось. Инсайт для них означал решение некоей основной, «ключевой» проблемы на сознательно выбранном пути. Он приходит после длительных, напряженных поисков смутно предугадываемого результата, дает ключ к осознанию и принципиальному разрешению главного вопроса. И освещает путь дальнейшего творчества, конкретизации, обоснования, воплощения того, что в основе своей уже понято в момент озарения («железная дверь поддалась, тропинка в чаще обозначилась...» ).
Озарение приходит в непредсказуемых обстоятельствах, детерминирующую роль которых невозможно не только предвидеть, но и логически обосновать «задним числом». С моей точки зрения, понимание (именно понимание, а не рациональное объяснение) этого факта может дать учение о доминанте А.А.Ухтомского [14]. Доминанта, которой живет творец, модифицирует его психику и, в силу этого, извлекает из любых впечатлений жизни не то, что специфично для них в «штатной» ситуации, а то, что идет навстречу полуосознанному запросу творческого «Я» человека и может непредсказуемым образом способствовать осознанию и воплощению его замысла. Тогда, как остроумно сказал У.
Джеймс, величественный закат солнца может поведать человеку о гибели героя, а не о том, что пора ужинать.
Это, пожалуй, особенно очевидно в двух из приведенных выше примеров: конкретная картина мощной жизни природы рождает в сознании А.Швейцера общую формулу этики, а плохая видимость, стирающая границы между предметами, подсказывает Н.О.Лосскому идею всеединства.
Попытки рационализировать проблему инсайта кажутся более перспективными, когда речь идет о решении более частной, специальной задачи, Так, в интересной статье Д.Б.Богоявленской описано определенное структурное сходство математической задачи, решенной А.Пуанкаре, и житейской ситуации, в которой произошел инсайт [1]. Но, если даже это так, подобная «одноразовая» подсказка, которая может быть замечена лишь post factum, на роль объективной детерминанты не подойдет. Она срабатывает исключительно благодаря доминанте, которой живет именно этот человек, она только помогает «родиться», его свободно порождаемому замыслу. Так, вид вороны на снегу, ничем для нас не примечательный, подсказал В.И.Сурикову ключевой образ картины «Боярыня Морозова», который до того момента ему не давался.
Но существует явление иного рода, с моей точки зрения, еще менее доступное рациональному объяснению и еще более значимое по своим последствиям для человека. На него обращали внимание ученые, столкнувшиеся с соответствующими фактами в ходе решения разных исследовательских задач (Н.И.Чуприкова, М.А.Холодная, Е.И.Горбачева, некоторые зарубежные авторы). Но, насколько мне известно, эти феномены не становились предметом специального рассмотрения и и не соотносились с проблемой инсайта.
В некоторых работах я пытался обобщить этот материал [8 и др.], называя данное явление «ключевым переживанием»*. С моей точки зрения, есть все основания называть его особым типом озарения.
*Термин «ключевое переживание» в работах Э. Кречмера имеет медицинский смысл, он связан с типологией психопатий и означает травмирующие переживания, характерные для людей того или иного типа. У Л.С. Выготского это - переживание событий, влияющих на судьбу личности в определенные переломные моменты жизни и взросления и сохраняющиеся, по выражению В.В. Нурковой, в «автобиографической памяти» [13], что отчасти совпадает, но в целом далеко не тождественно значению того термина в контексте наших дальнейших размышлений.
Самое очевидное отличие таких озарений от рассмотренных выше состоит в том, что они обычно посещают людей в значительно более раннем возрасте, вплоть до дошкольного и даже младенческого. От этого в большой степени зависит мера осознанности происходящего в момент переживания. Для удобства изложения имеет смысл начать не с самых ранних примеров.
Подросток-гимназист Отто Бадер, возвращаясь домой на пасхальные каникулы, вышел на незнакомую лесную поляну. Увиденное там он готов был в деталях нарисовать более 70-ти лет спустя. «Поляна, глухое лесное озеро, освещенное солнцем, деревянная церквушка за ним, а рядом - большой курган с уродливой сосной на вершине. Все вокруг было таким ясным и полным жизни, а курган был таким скрытым, явно затаившим (замечательный оксюморон!- А.М.) какую-то чужую, неведомую жизнь, что мне вдруг нестерпимо захотелось узнать про эту жизнь все, сделать ее такой же ясной и близкой, как это озеро, эта церквушка, как мы сами». [подробнее см.10]
Гимназист стал впоследствии крупнейшим палеоархеологом ХХ века, открыл несколько десятков больших палеолитических стоянок. Но, отвечая в глубокой старости на вопросы корреспондента, он именно то давнее событие назвал главным своим открытием: «Прошлое, оказывается, реально, оно здесь, где-то рядом с нами» [7, с. 8 ].
Герой следующего сюжета — почти забытый сегодня талантливый писатель В.А.Солоухин, рассказавший в одной из радиопередач о важнейшем переживании своего
детства. Будучи еще дошкольником, он жил в нищей послевоенной деревне 40-х — 50-х годов прошлого века. Однажды, на закате, он случайно взглянул в окно своей избы и увидел деревенскую улицу, где только что играл с другими детьми, как какую-то необъяснимую ценность, которая вот-вот исчезнет с наступлением сумерек. И он понял, что должен что-то с этим сделать, чтобы открывшееся ему чудо не пропало. Не имея никакого представления о том, что же именно он должен и может сделать, он, тем не менее, стал сочинять нечто вроде своего первого рассказа. [10]
«Когда мне было семь лет, - рассказывает Федерико Феллини, родители впервые повели меня в цирк. Меня потрясли клоуны. Я не понимал, кто они - животные или духи? ...У меня было странное чувство, что меня здесь ждали. В ту ночь и во многие последующие на протяжении ряда лет мне снился цирк. В этих снах мне казалось, что я нашел свой дом. ...Тогда я еще не знал, что вся моя жизнь пройдет в цирке - киноцирке.» [15, с. 15].
Выдающийся отечественный ученый Б.В.Раушенбах, на девятом десятке лет, вспоминал: «О том, что я, когда вырасту, буду работать в авиации, я знал лет с восьми». Однажды старший приятель показал ему снимок кораблей, сделанный с самолета. [10] «Борис мне сказал: «Смотри-ка, смотри, все совершенно не страшно. Сфотографировано с высоты, а смотреть не страшно». Меня это так поразило, что зацепилось на всю жизнь, -только летать, только летать! Единственное, что я все-таки сообразил, что просто летать неинтересно, а интересно строить самолеты. И вот, после этой фотографии в «Ниве»,... я пришел в авиацию. Совершенно случайно, в общем-то. Но это первая любовь, самая горячая и вечная» [12, с. 290].
90-летний Пабло Казальс, едва ли не величайший виолончелист всех времен, рассказывает: «Увидев ... виолончель - а я до сих пор не видел ни одной - я не мог оторвать от нее глаз. В первую же минуту, как послышались ее звуки, я был совершенно потрясен. Мне стало нечем дышать. Было в ее звучании что-то такое нежное, такое прекрасное и человеческое, - да-да, очень человеческое. Никогда я еще не слышал такой красоты. Словно свет вошел в меня. Когда сыграли первую вещь, я сказал отцу: «Вот на чем я хочу играть» [11, с. 34].
Гениально одаренный мастер колокольного звона К.К.Сараджев был еще на руках у няни, когда стал реагировать на звуки колоколов. Он плакал, когда его уносили от колокольни, любил, чтобы с ним гуляли близ нее.
"Мне было семь лет, - вспоминал Сараджев. Раз весной...гулял я со своей няней... и вдруг...услышал удар в очень большой колокол со стороны Замоскворечья. Было это довольно-таки далеко, но в то же время колокол слышался очень ясно, отчетливо: он овладел мною, связав меня всего с головы до ног, и заставил остановиться и заплакать. Няня остановилась, растерянная. Она обняла меня, я прижался к ней, мне было трудно: сильное сердцебиение, голова была холодная; несколько секунд я стоял, что-то непонятное, бессвязное пробормотал и упал без сознания.. С тех пор я слышал этот колокол много раз. Долго не мог я узнать, откуда доносится этот звук величайшей красоты, и это было причиной моего постоянного страдания." [16, с. 23].
Воспоминание об аналогичном переживании, определившем творческий путь, сохранил на всю жизнь великий гитарист Андрес Сеговия: в младенческом возрасте, услышав аккорд гитары под своим окном, он тоже потерял сознание.
Велик соблазн множить увлекательные примеры из жизни выдающихся людей, среди которых и ученые разных специальностей, и философы, и священнослужители, и изобретатели, и люди искусства, и педагоги. Однако пора остановиться и вернуться к тому, что роднит между собой эти ключевые эпизоды в жизни будущих творцов.
С ранним возрастом переживающих озарение связано принципиальное в психологическом отношении отличие этих случаев от рассмотренных выше. Эти инсайты не связаны ни с какой предварительной сознательной работой, со специальными интересами, с попытками решения конкретной задачи. Они как бы сверхсознательно
(поверх того, что возраст и опыт позволяют сознательно вместить) впервые приоткрывают и предопределяют путь предстоящей жизни и творчества ребенка, о котором он не имел представления, но который сразу оказывается желанным и «своим». Отто. Бадер не готовился стать палеоархеологом, В. А.Солоухин понятия не имел ни о каком писательстве и т. д. (Несколько отличается случай П.Казальса, который имел представление о таком явлении, как музыка, и был знаком с некоторыми инструментами.)
Эти озарения захватывают человека властно, полностью, на интеллектуальном, эмоциональном, соматическом уровне. Воспоминание о них сохраняет свою отчетливость, свежесть и мотивирующую силу в течение всей, иногда очень долгой жизни творца.
Оно связаны с острым переживанием приоткрывающейся тайны и, образно говоря, некоего «зова» из собственного будущего (знаменитый спелеолог Шарль Кастере так и определял свое ключевое переживание - «зов бездны»!).
Ребенок чувствует, что он, именно он «должен» познать, сохранить, обнаружить что-то неявно существующее в мире: будь то скрытые стороны самой реальности, будь то не замечаемые ценности того, что у всех на виду («Я должен что-то с этим сделать», «Мне нестерпимо захотелось» и т. п.) Это переживание, поначалу полуосознаваемое, определяет впоследствии всепоглощающую преданность делу, которая характеризует практически всех выдающихся творцов и которую сами они считают главной, если не единственной причиной всех своих достижений [9].
Очень точно определил глубину и мотивирующую суть озарения такого типа видный историк и методолог науки Р.Дж.Коллингвуд.[10] Будучи еще подростком, он из любопытства открыл книгу по этике. «Я ощутил, - вспоминает он, что содержание книги, хотя я не в силах был понять его, стало каким-то странным образом моим собственным делом, делом, касающимся меня лично или, скорее, делом моего будущего Я» [3, с. 57]. [подробнее см.10]
По существу, речь в подобных случаях идет о внутреннем опыте, который я рискну определить как «встречу с Собой». Встречу эмпирического Я повседневного самосознания - и высшего Я человека - «субстанциального деятеля» (Н.О.Лосский), потенциально несущего в себе всю полноту возможностей, которые человек может более или менее полно осуществить в условиях земной жизни. В момент встречи суть ее осознается лишь частично. Сознание маленького ребенка, как мы видим из приведенных примеров, может просто не выдержать ее «объема», но в дальнейшем человек сохраняет память о ней и следует приоткрывшимся путем, обретая в этом устойчивый смысл своей жизни.
Попытка обсуждать возникающие здесь проблемы вневременной сущности человека или онтологического статуса высшего (свободного, духовного, истинного, вечного...) Я потребовала бы осмысления необозримого духовно-практического опыта тысячелетий, что заведомо неосуществимо в рамках этой статьи.
Завершая, приведу фрагмент диалога двух ученых из «Фауста» .
Вагнер
Но мир! Но жизнь! Ведь человек дорос, Чтоб знать ответ на все свои загадки!
Фауст Что значит знать? Вот, друг мой, в чем вопрос. На этот счет у нас не все в порядке.
Позволю себе предположить, что понимание «настоящего» творчества в любых его проявлениях потребует изменения и расширения наших представлений именно о том, «что значит знать». Когда мы абсолютизируем привычные способы и критерии познания и пытаемся исследовать с их помощью и в их границах явление, принципиально им не поддающееся, мы получаем плоскую проекцию объемного предмета, чтобы не сказать больше - уничтожаем сам предмет.
Кажется, еще в позапрошлом веке прозвучала шутка о том, что наука о душе стала наукой о ее отсутствии. Так и стремление трактовать творчество не как проявление человеческой свободы в объективных условиях, а как результат действия каких - бы то ни было объективных факторов (биологических, средовых, биографических, культурно-исторических ...,), оборачивается попыткой убедить себя и других, что ни озарения, ни творчества как такового на самом деле, не существует.
А это, с одной стороны, закрывает возможность качественного продвижения в познании Существующего, не дает постичь что-то действительно новое в мире; с другой — не дает раскрыться в нас самих не освоенным возможностям познания мира и себя самого.
Литература
1. Богоявленская Д.Б. Феномен Пуанкаре — современная интерпретация. // Вопросы философии, 2017, №12, С.103-109.
2. Владимир Вернадский. Жизнеописание. Избранные труды. Воспоминания современников. Суждения потомков. М.: «Современник», 1993.
3. Горбачева Е.И. Предметная ориентация мышления: сущность, механизмы, условия развития. Калуга.: КГПУ им.К.Э.Циолковского, 2001.
4. Леонтьев А.Н. Пономарев Я.А. Гиппенрейтер Ю.Б.Опыт экспериментального исследования мышления.// Хрестоматия по общей психологии. Психология мышления..// Изд-во Московского унивепситета, 1981, с.269-280.
5. Лосский Н.О.. Воспоминания.Жизнь и философский путь. Вопросы философии №11, 1991.
6. Манфред А.З. Три портрета эпохи Великой французской революции.М., Мысль, 1978, с.37
7.«Машина времени доктора Бадера». Интервью. «Советская культура»,12.06.79, №47(5263), С.8
8. Мелик-Пашаев А.А. В поисках истока творчества./ Дифференционно-интеграционная теория развития. Кн.2..М.: Языки славянских культур.Знак. 2014. С.139-164.
9.Мелик-Пашаев А.А. Доминанта и творчество.// Вопросы психологии, 2020, Т.66,№3, с.80-91
10. Мелик -Пашаев А.А. Творчество: решение задач или «встреча с собой?» // Педагогика искусства, 2018. №4. С. 181-188
11. Пабло Казальс. Радости и печали. Размышления Пабло Казальса, поведанные им Альберту Кану. М.: Прогресс,1977 .
12.Раушенбах Б.В. Постскриптум./ Б.В.Раушенбах. - М.: Аграф.- 2002.
13. Узикова А.Ю. Ключевое переживание как единица анализа развития личности // Психологический журнал Международного университета природы, общества и человека «Дубна» 2009, № 3 www.psyanima.ru 1
14. Ухтомский А.А Доминанта. ООО издательство «Питер», 2020.
15. Федерико Феллини. Я вспоминаю.. .М.: Вагриус, 2002.
16 Цветаева А.И., Сараджев Н.К. Мастер волшебного звона. М.:Музыка, 1988, 103 стр..
17. Швейцер А. Благоговение перед жизнью. М.Прогресс, 1992,
18. Oeuvres choisies de Descartes. Paris, Garnier Freres, p.111
