CC BY
29
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия: Социальные науки, 2014, N° 3 (35), с. 110-115
Социологические науки
УДК 316+312
ОПЫТ ИНТЕГРАЦИИ МАКРО- И МИКРОПОДХОДОВ В СОЦИОЛОГИИ СЕМЬИ НА ОСНОВЕ СТРУКТУРНО-ГЕНЕТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ П. БУРДЬЁ
© 2014 г. А.Р. Михеева
Новосибирский госуниверситет annm@ieie.nsc.ru
Поступила в редакцию 05.06.2014
Рассматривается попытка интеграции макро- и микроподходов в социологии семьи, основанной на принципах генетического структурализма П. Бурдьё, а также на авторской разработке категорий приватно-демографического поля и приватно-демографического хабитуса. На основании перечисленных методологических концептов проводится анализ эволюции семьи, семейных практик, включающих в себя супружеские отношения, деторождение, семейное взаимодействие, кризисы семьи. Интерпретируется состояние и поведение современной семьи, объясняются такие явления, как откладывание брака, контроль и снижение деторождения, внебрачные рождения, разводы и др. Делается вывод об относительной молодости существующей модели отношений людей в сфере частной жизни.
Ключевые слова: сфера частной жизни, воспроизводство населения, историчность, приватно-демографическое поле, приватно-демографический хабитус.
Проблемы преодоления дилемм «макро -микро», «действия - структура», а также вопросы мультипарадигмальности в общей социологической теории рассматриваются во многих работах российских и зарубежных теоретиков. В социологии семьи проблема интеграции «макро - микро» и «действия - структуры» специально не обсуждается. Но практически во всех работах при постановке проблемы исследования семья определяется как социальный институт (структура) и как малая социальная группа (действие), а затем обосновывается выбор того или иного подхода, в соответствии с целями исследования. Чаще всего этот выбор останавливается на изучении взаимоотношений членов семьи как малой группы (микропозиции, действия), интерпретируемых в контексте институциональных ограничений: функций, ролей, статусов (макропозиции, структуры). И практически во всех отечественных исследованиях анализу семейных отношений как микропозиций/действия всегда предшествует описание «демографического фона» (число, величина и состав семей; уровни демографических характеристик рождаемости, брачности, разводимо-сти, которые интерпретируются чаще всего как «институциональные дисфункции», «деинсти-туализациия», т.е. в категориях макропозиций/ структуры). Так что создается впечатление о преодолении макро-микро дилеммы в объяснении социальных процессов (как в частной жизни, так и в демографической сфере общества).
Следует акцентировать важный момент: в дискурсе знания социологии семьи, если и рас-
сматривается «макроуровень» как система, влияющая на изменение семейных, гендерных и отношений, то под ним понимается «общество». Несомненно, и «общество» в целом, и его экономические, социальные, политические, военные состояния в определенные периоды влияют на приватные отношения людей: сексуальные, брачные, детско-родительские, супружеские, партнерские и т.п. Проблема состоит в конструировании гомогенного объекта исследования, который интегрирует рамки социологических и демографических знаний, поскольку более обоснованно было бы соотносить институциональные трансформации в сфере частной жизни не с состоянием общества «вообще», а именно с состоянием той социальной сферы, в которой происходит процесс возобновления поколений. Так что макроуровневый конструкт-детерминант трансформации отношений людей в сфере частной жизни мы назвали приватно-демографическим полем и считаем интегрированным объектом социологии семьи и демографии.
Конечно, неверно утверждать, что трансформационные процессы в приватно-демографическом поле совсем не зависят от уровня развития общества в целом. Есть огромные различия в семейных и гендерных отношениях, в режимах воспроизводства населения между индустриальными и аграрными обществами. Речь идет не об абсолютной, а об относительной автономности приватно-демографической сферы общества. Более того, в процессе «значительного экономического роста, цивилизационного
развития и особенно на его модернизационном этапе» в обществе проявляются такие характерные черты, как всё большее разделение на частное и публичное и ускорение развития публичных сфер.
Относительная автономность присуща не только приватно-демографической сфере, но и практически всем другим социальным сферам: экономической, политической, юридической, образовательной, религиозной, научной, литературной и др. Эти и некоторые другие социальные сферы изучал П. Бурдьё, подчеркивая их «полуавтономность» и называя их социальными полями или подпространствами. Он как раз и исследовал механизмы, позволяющие преодолеть оппозицию структуры - действия, объективизма - субъективизма. По теории генетического структурализма П. Бурдьё, противопоставление объективизма и субъективизма, структурной необходимости и индивидуальных действий является ложным, как он писал, «искусственной оппозицией» [1, с. 184]. Одним из важнейших принципов социологии Бурдьё является положение о том, что в социальном мире существует ряд полуавтономных полей, каждое из которых обладает своей собственной, особой логикой, целью, функционирует и развивается по своим собственным законам и формирует у акторов мнение относительно того, что в определенном поле имеет значение [2, с. 99-100].
При конструировании интегрального объекта исследования механизма трансформации семьи мы исходим из методологических предпосылок структурно-генетического подхода, а именно из того, что приватно-демографическое поле является одной из «полуавтономных» социальных сфер. Его цель - возобновление поколений людей и их первичная социализация, но одновременно и обеспечение психологически комфортного для жизни человека приватного микромира, способствующего сохранению его жизни и жизней его потомства, раскрытию потенциала людей в «личной жизни».
Говоря о приватности, мы акцентируем относительное отделение этого поля от публичных полей. Сфера частной жизни - это действительно относительно замкнутая совокупность специфических социальных отношений, развивающихся по своим законам, отличающих её от любой другой сферы и вообще - от пространства публичной сферы общества. Называя это поле демографическим, мы тем самым подчёркиваем его детерминированность исторически меняющимися режимами воспроизводства населения. Отметим здесь, что это не просто «демографическая ситуация» (например, в России сегодня), а исторически сложившаяся объ-
ективная социальная макроструктура, которая на протяжении нескольких поколений детерминирует практики, практические схемы в сфере частной, интимной жизни.
Структурными элементами (или, по Бурдьё, движущими силами) приватно-демографического поля являются следующие виды отношений людей в сфере частной жизни: сексуальные (как интимные, супружеские), брачные (как изменение брачного статуса), сексуальные и репродуктивные (как производство жизни), отношения с детьми (как родительство, опека), отношение к жизни, здоровью (сохранение/разрушение), гендерные отношения (в приватно-демографическом поле)1. Все они представляют собой сложные приватно-демографические социальные отношения со своими специфическими стратегиями, определяемыми объективной структурой приватно-демографического поля. Поскольку эти отношения происходят не всегда и не только в рамках брака и семьи, то в целом приватно-демографическое поле шире, чем семья и брак в их обычном понимании.
Приватно-демографическое поле существует лишь потому, что в нем есть «агенты» (взрослые мужчины и женщины, семьи с детьми или без детей, супружеские пары и пр.), между которыми и внутри которых устанавливаются специфические отношения, перечисленные выше и реализующиеся в их практиках. «Практики», по Бурдьё, - это проявление диалектической взаимосвязи между детерминирующей их структурой и действием. Применительно к нашему исследованию это означает, что в приватно-демографическом поле существуют объективные структуры, не зависящие от воли и сознания людей, которые могут ограничивать, подавлять или стимулировать интимные, сексуальные, брачные, репродуктивные, супружеские, гендерные, родительские и др. практики и диспозиции агентов (индивидов, семей, партнерских союзов) в этом поле. Но эта двусторон-ность генезиса (поле - практики - поле) приватно-демографической реальности, хотя и находятся в «диалектическом единстве», но не равнозначны. Они имеют свою иерархию: «субъективное структурирование социальной реальности есть подчинённый момент структурирования объективного» [3, с. 568]. В случае приватно-демографического поля это объясняет то, что его агенты (индивиды, партнеры, семьи, группы) могут осуществлять свои практики только «внутри» уже существующих, исторически сформировавшихся «приватно-демографических отношений», при этом они (агенты) могут лишь воспроизводить или трансфор-
мировать их. Воспроизводство или трансформация брачных, семейных, сексуальных и иных отношений в этом поле возможны только как реализация практических схем, схем восприятия, мышления, диспозиций, являющихся результатом интериоризации объективного состояния приватно-демографического поля и составными частями того, что, следуя теории Бурдьё, мы назвали приватно-демографическим хабитусом.
Главная онтологическая специфика изучаемого поля состоит в том, что его современное состояние (нынешняя объективная структура) в европейских обществах начала формироваться всего 2-3 века назад. В России сроки этой трансформации ещё короче. Но именно этот процесс - демографический переход - послужил «базисом» изменений всего множества отношений в сфере частной жизни. На протяжении же предыдущих нескольких миллионов лет существования человека и до XVII-XIX вв. структура приватно-демографического поля была исторически стабильной. На протяжении 5-6 миллионов лет в приватно-демографическом поле действовали силы (отношения, позиции, диспозиции, обычаи, традиции, запреты, табу, нормы, законы, практики), направленные на выживание человека как биологического вида (Homo Sapiens). Тогда, в те доисторические, исторические времена, в тех условиях существования/выживания и появилась система прочных предрасположенностей, или тот самый «традиционный» приватно-демографический хабитус, предназначенный для функционирования в качестве принципов, норм, запретов, регулирующих сексуальные, брачные, репродуктивные практики. Главный смысл того, исторически сложившегося приватно-демографического хабитуса (и сейчас ещё действующего во многих обществах - африканских, азиатских) состоял в максимизации рождений жизнеспособных потомков. Вершиной структурирующих действий того исторического (первобытного, древнего), а потом и «традиционного» приватно-демографического хабитуса и структурированных им практик было появление важнейшего элемента структуры приватно-демографического поля - преимущественно моногамного брака, единобрачной семьи [4].
«Традиционный» приватно-демографический хабитус, будучи продуктом объективной необходимости доисторического, исторического времени, периода Средневековья (выживания человека как биологического вида), порождал «общепринятые», безинтенциональные способы поведения, практики, отношения в приватно-демографическом поле. Положительно санкци-
онировались только такие практики, которые были максимально приспособлены к объективным целям приватно-демографического поля -воспроизводству новых поколений в условиях низкой продолжительности жизни (20-25 лет). Тот архетипический «исторический» хабитус и производимые им модели мышления, действия, практические схемы были довольно эффективны - вид Homo Sapiens выжил и расселился по всему миру.
Важнейшим требованием архетипического, а потом и «традиционного» хабитуса (от доисторических времен до XVII-XVIII вв.) была жесткая «слитность» сексуальных, брачных и репродуктивных отношений внутри моногамной семьи [5, с. 172-176]. Это было «требованием» объективных структур приватно-демографического поля в условиях высокой смертности. Между тем, как следует из концепции хабитуса, «без насилия или спора из практик частной жизни людей архетипического и традиционного общества исключаются (хабитусом) все <...> те поступки, которые бы были несовместимы с объективными условиями» [6, с. 21]. А именно «запрещалось» воздержание от брака, его откладывание, отсутствие детей в браке, регулирование числа детей в браке, рождение детей вне брака, развод, нарушение гендерного режима (мужского господства) и др. Даже если такие события и происходили, то они были крайне редкими, поскольку такие практики негативно санкционировались, участвующие в них агенты наказывались.
Итак, модели мышления, практические схемы, практики, основанные на «архетипическом» и «традиционном» хабитусе, производились и воспроизводились на протяжении нескольких миллионов лет. И только два-три века назад начались едва заметные изменения в структуре приватно-демографического поля западноевропейских обществ. Появились практики откладывания брака, воздержания от сексуальных отношений, пуританство - хотя бы не жестко контролируемые, не осуждаемые; затем появились и распространились практики внутрисемейного ограничения числа детей у брачных пар в европейских обществах, а в конце XIX в. и в российском. В те же времена постепенно изменилось отношение к детству: дети становятся объектом любви, нежности, интимности -происходит «открытие детства» [7, с. 361-362], появляется и распространяется психология де-тоцентризма. Во взаимоотношениях взрослых людей актуализируется романтическая любовь, возможность «брака по любви», возможность развода, равноправие партнеров в сексуальных отношениях, в интимной сфере, самоценность
супружества без репродуктивных намерений и пр. Такое генетически двойственное переструктурирование приватно-демографического хаби-туса и приватно-демографического поля исторически постепенно осуществлялось в процессе демографического перехода. Объективными основами-импульсами к нему были (и есть в мире в наше время) эпидемиологический переход и обусловленный им демографический взрыв, который начался в XVII веке в европейских обществах и продолжается в настоящее время как глобальный феномен2.
В соответствии с новыми объективными условиями перенаселения постепенно, на протяжении XVII-XIX вв., в европейских обществах происходило переструктурирование приватно-демографического хабитуса, т.е. появлялся новый интериоризированный ансамбль приватно-демографических отношений, норм, представлений, диспозиций. Постепенно начал ослабевать социальный контроль за соблюдением старых норм, затем стала «пересматриваться» необходимость их «общей» направленности на «естественную» (максимальную) рождаемость. Эти практики под воздействием переопределенного (интериоризированного) хабиту-са распространяются сначала в высших, наиболее образованных, богатых, зажиточных слоях европейских обществ. Экстериоризация хаби-туса этих социальных групп постепенно становится объективной реальностью приватно-демографического поля европейских обществ (Франции, Англии, Германии).
К началу XX в. эти трансформации структуры приватно-демографического поля и приватно-демографического хабитуса стали охватываться всё большее число обществ, в т.ч. и Россию. Здесь наблюдались такие явления, которые П. Сорокин назвал кризисом современной ему семьи: «рост разводимости, уменьшение числа заключаемых браков, рост числа внебрачных детей, абортов, проституции, уменьшение числа детей в браке, эмансипация женщин» [8, с. 44, 243, 315]. Эти явления продолжали наблюдаться на протяжении всего ХХ в. Согласно концепции приватно-демографического хабитуса как закона соответствующего поля (продукта его истории), он (хабитус) постепенно переопределился в соответствии с объективными условиями перенаселения, адаптировался к ним; произошло переструктурирование диспозиций, представлений и практик агентов в направлении ограничения числа рождений. В практиках агентов приватно-демографического поля появились такие «новые элементы», как откладывание вступления в брак, воздержание от сексуальных связей (целомудрие, пуританство),
внутрисемейное ограничение числа детей, внебрачные рождения, разводы, повторные союзы, сожительства (без детей), однополые союзы и другие практики частной жизни. Глубинный (хабитусный) смысл таких практик - соответствие исторически «новому» объективному состоянию приватно-демографического поля. Важно подчеркнуть, что именно такие «новые» практики/формы частной жизни «эффективно» разрывают слитность сексуального, брачного, репродуктивного и семейного поведения и не ведут к обязательным, как прежде, многочисленным рождениям и вообще - к зачатиям и рождениям. Такие практики были известны во все исторические эпохи, включая античную, и именно в те времена, когда перенаселение воспринималось как угроза государственного бла-гополучия3 [9, с. 315-421].
Для того чтобы представить модель трансформации отношений людей в сфере частной жизни во взаимосвязи с состоянием приватно-демографического поля и хабитуса надо иметь в виду, что хабитус имеет несколько свойств (ин-териоризированных «персонифицированных» схем), которые весьма важны с методической точки зрения. Прежде всего, это то, что диспозиции, составляющие хабитус, неосознанны [10, с. 400].
Другой характерной чертой хабитуса является гомологичность - схожесть приватно-демографических условий его формирования. Основанием этой гомологии могут быть диспозиции в отношениях брачного супружества, внебрачного супружества, родительства в «целой» семье, послеразводного родительства, внебрачного материнства и т.д. Практики агентов, относящихся к одной группе, приватно-демографический хабитус делает «разумными», связанными просто потому, что в схожих приватно-демографических условиях «работают» схожие практические схемы.
Ещё одно свойство хабитуса - эффект инертности, или гистерезиса: некоторе время после того, как социальные условия изменяются (демографический взрыв и переход на новый демографический режим), часть агентов продолжает воспроизводить прежние приватно-демографические практические схемы. Именно благодаря эффекту гистерезиса можно объяснить столь долговременную и столь сильную дифференциацию типов семейных, брачных, репродуктивных, гендерных отношений в разных обществах, отраженных в их культурах. Однако если учесть, что реализация этих отношений, практик, позиций, диспозиций в рамках архетипического и традиционного приватно-демографического хабитуса осуществлялась
несколько миллионов лет, а в рамках современного одно-два-три столетия, то получается, что это переструктурирование приватно-демографического поля и его хабитуса происходит не так уж медленно.
В результате изменений социальных приватно-демографических отношений, диспозиций индивиды и семьи осуществляют свои практики в частной жизни в соответствии с интериоризи-рованным приватно-демографическим хабиту-сом, но так или иначе подчиняясь законам приватно-демографического поля и не ощущая при этом принуждения. Сущность этих законов, как и «современного» приватно-демографического хабитуса, состоит в разумном ограничении числа рождений. В рамках этих законов объективной структуры приватно-демографического поля происходит и будет происходить конструирование агентами общих ситуаций, схожих, типовых моделей действий, практик, что обусловливает их опривычивание, институционализа-цию - и это уже не только институты семьи и брака в их нынешнем понимании, но иные, инновационные агенты приватно-демографического поля, институты и структуры.
Примечания
1. В данной работе не ставится задача воспроизвести все тонкости теории П. Бурдьё применительно к области нашего исследования - социальных отношений в сфере частной жизни. Но поскольку использование категорий этой теории, на наш взгляд, действительно дает основания для построения интегральной модели механизма трансформации семьи и преодоления методологических дилемм в социологии семьи, данная модель разработана на базе основных теоретических принципов и понятий этой теории.
2. Свои взгляды по поводу угрозы демографического взрыва высказали в конце XVIII в. В. Годвин, Т. Мальтус и др., в XX в. -В.И. Вернадский, П. Эрлих, Дж. Форрестер, Д. Медоус, А. Сови, Р. Пресса, Ф. Нотенштейн и др., в XXI в. - Э. Гидденс, С. Капица и др.
3. Например, в Древней Греции.
Список литературы
1. Бурьде П. Социальное пространство и символическая власть // Бурдье П. Начала / Пер. с фр. Н.А. Шматко. М.: Socio-Logos, 1994. 288 с.
2. Бурьде П. От правил к стартегиям // Бурдье П. Начала / Пер. с фр. Н.А. Шматко. М.: Socio-Logos, 1994. 288 с.
3. Шматко Н.А. Социальное пространство Пьера Бурдье (послесловие) // Бурдье П. Социальное пространство: поля и практики / Пер. с фр. М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 2007. 567 с.
4. Янковский Н.К. Лекция «Генетика и геномика» в рамках проекта «Academia» [Электронный ресурс]. -Режим доступа: www.rusnanonet.ru/academia060510/ (дата обращения: 15.12.2010).
5. Вишневский А.Г. Воспроизводство населения и общество. История, современность, взгляд в будущее. М.: Финансы и статистика, 1982. 287 с.
6. Бурдье П. Структуры, Habitus, Практики // В кн.: Современная социальная теория: Бурдье, Гидденс, Ха-бермас. Новосибирск: Изд-во НГУ, 1995. 119 с.
7. Арьес Ф. Ребенок и семейная жизнь при Старом порядке / Пер. с фр. Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 1999. 416 с.
8. Голод С.И. Семья и брак: историко-социоло-гический анализ. СПб.: Петерполис, 1998. 272 с.
9. Фуко М. Использование удовольствий. История сексуальности. Т. 2 / Пер. с фр. В. Каплуна. СПб.: Академический проект, 2004. 432 с.
10. Шматко Н.А. Генетический структурализм Пьера Бурдье // В кн. История теоретической социологии. В 4-х т. Т. 4 / Отв. ред. и сост. Ю.Н. Давыдов. М.: «Канон+» ОИ «Реабилитация», 2002. 556 с.
INTEGRATION OF MACRO AND MICRO APPROACHES IN SOCIOLOGY OF THE FAMILY BASED ON PIERRE BOURDIEU'S THEORY OF GENETIC STRUCTURALISM
A.R. Mikheeva
This paper is an attempt to integrate macro and micro approaches in the family sociology, based on P. Bourdieu's principles of genetic structuralism and also on the categories of private and demographic field and private and demographic habitus developed by the author. Based on these methodological concepts, an analysis of the evolution of the family, family practices, including the matrimonial relations, child-bearing, family interaction, and family crises is carried out. The state and behavior of the modern family are interpreted; such phenomena as marriage postponement, control of and decrease in child-bearing, non-marital births, divorces, etc. are explained. The conclusion is made that the existing model of relations between people in the sphere of private life is relatively new.
Keywords: private life sphere, population reproduction, historical approach, population explosion, private-demographic field, private-demographic habitus.
References
1. Burde P. Social'noe prostranstvo i simvolicheskaja vlast' // Burde P. Nachala / Per. s fr. N.A. Shmatko. M. : Socio-Logos, 1994.
2. Burde P. Ot pravil k startegijam // Burd'e P. Nachala / Per. s fr. N.A. Shmatko. M.: Socio-Logos, 1994.
3. Shmatko N.A. Social'noe prostranstvo P'era Burd'jo (posleslovie) // Burd'jo P. Social'noe prostranstvo: polja i praktiki / Per. s fr. M.: Institut jek-sperimental'noj sociologii; SPb.: Aletejja, 2007. 567 s.
4. Jankovskij N.K. Lekcija «Genetika i genomika» v ramkah proekta «Academia» [Jelektronnyj resurs]. -Rezhim dostupa: www.rusnanonet.ru/academia060510/ (data obrashhenija: 15.12.2010).
5. Vishnevskij A.G. Vosproizvodstvo naselenija i ob-shhestvo. Istorija, sovremennost', vzgljad v budushhee. M.: Finansy i statistika, 1982. 287 s.
6. Burd'jo P. Struktury, Habitus, Praktiki // V kn.: Sov-remennaja social'naja teorija: Burd'jo, Giddens, Habermas. Novosibirsk: Izd-vo NGU, 1995. 119 s.
7. Ar'es F. Rebenok i semejnaja zhizn' pri Starom por-jadke / Per. s fr. Ekaterinburg: Izd-vo Ural'skogo un-ta, 1999. 416 s.
8. Golod S.I. Sem'ja i brak: istoriko-sociologicheskij an-aliz. SPb.: Peterpolis, 1998. 272 s.
9. Fuko M. Ispol'zovanie udovol'stvij. Istorija sek-sual'nosti. T. 2 / Per. s fr. V. Kapluna. SPb.: Akademicheskij proekt, 2004. 432 s.
10. Shmatko N.A. Geneticheskij strukturalizm P'era Burd'jo // V kn. Istorija teoreticheskoj sociologii. V 4-h t. T. 4 / Otv. red. i sost. Ju.N. Davydov. M.: «Kanon+» OI «Reabilitacija», 2002. 556 s.
