CC BY
23
Опыт архетипизации сражения под Прохоровкой в советском военно-историческом
дискурсе
The experience of archetyping the Battle of Prokhorovka in the Soviet military-historical
discourse
Короткий Артём Юрьевич
Студент 1 курса
Институт истории, политических и социальных наук Петрозаводский государственный университет Петрозаводск, Российская Федерация e-mail: [email protected]
Korotkiy Artem Yurievich
Student 1 term
Institute of History, Political and Social Sciences Petrozavodsk State University Petrozavodsk, Russian Federation e-mail: akorotkij46@gmail. com
Аннотация.
В историографической статье, с новых методологических позиций, анализируется сражение под Прохоровкой, выстроенное в нарративах П.А. Ротмистрова. Акцент в работе был сделан на попытке показать, что первичное осмысление сражение в советском военно-историческом дискурсе, было предпринято с целью личной детравматизации тревожного события, а основным средством создания нарративов являлась архетипизация.
Annotation.
The historiographical article analyzes the battle of Prokhorovka from a new methodological point of view, built in the narratives of P. A. Rotmistrov. The emphasis in the work was made on an attempt to show that the primary understanding of the battle in the Soviet military-historical discourse was undertaken with the aim of personal detraumatization of an alarming event, and the main means of creating narratives was archetypization.
Ключевые слова: Историография, Великая Отечественная война, сражение под Прохоровкой, П.А. Ротмистров, архетип, архетипизация, нарратив.
Key words: Historiography, the Great Patriotic war, the battle of Prokhorovka, P. A. Rotmistrov, the archetype, archetypical, narrative.
Советский военно-исторический дискурс, несмотря на своё крушение после развала Советского Союза, всё ещё приковывает серьёзное внимание многих исследователей. Связано это, не в последнюю очередь, с многочисленными мифологизациями, предпринятыми советскими военными историками, для того чтобы вписать в рамки идеологии определённые события военной истории. Данный подход к осмыслению мифологизации, в большинстве случаев, является доминирующим в современной военно-исторической науке. В данной статье автор представит более сложный вариант интерпретации одного из событий истории Великой Отечественной войны - сражения под Прохоровкой, в советском военно-историческом дискурсе. Автор попытается доказать, что первичная идеологическая концепция сражения под Прохоровкой строилась на основе чёткой схемы другого события военной истории и потому является архетипической.
Одним из первых в современной науке, как известно, к теме архетипов обратился известный швейцарский психолог Карл Юнг. Данный термин призван был обозначить важный структурный компонент единого коллективного бессознательного человечества, который восходил к единому религиозному мифу [15].
Для нас наиболее подходящим, будет литературоведческое понимание архетипа как определённого сюжета, который находит своё повторение в работах историков. Таким образом архетипизация - это способ
сюжетопостроения, в основе которого лежит принцип, когда одно событие структурно повторяет другое ранее известное событие, делая это либо полностью, либо частично [1].
Для описания данного феномена, особенно хорошо подходят теоретические взгляды Поля Рикёра. Он утверждал, что опыт, а если быть точнее факты и события, доходят до нас в письменном нарративе, в котором автор придаёт им определённую логику [8]. Этой логикой, которую почерпнул из военных трудов П.А. Ротмистров, и которая скрепляла отдельные факты в целое, было определенного типа сражение, которое можно назвать «кавалерийской сшибкой» или встречным кавалерийским сражением. Таким образом, Павел Алексеевич, на этапе конфигурации (т.е. когда он писал свои работы) своего опыта, того самого, что имело место быть 12 июля 1943 года, подчинил логике, с которой он был знаком по военным трудам других историков. Именно на этой основе и сложился архетип.
Важным вопросом будет и то почему, или с какой целью, автор при «осюжечивании» использовал именно чужие метафоры. Ответом на это, вероятно, будет являться травматика прошлого и стремление уйти от него, что является распространённой практикой как считают специалисты по когнитивной психологии. Дополнением к этому, можно утверждать и то, что общество, в котором жил и действовал П.А. Ротмистров, как пишет Е. Добренко было основано на терроре историей: «Стратегией этих обществ является последовательная замена социальной памяти историей. Память есть травма. История - терапия» [2;20].
Таким образом, мы можем смотреть на данный тип конфигурации, в основе которой лежит архетип, как на попытку снятия как личной, так и социальной травматики через историзацию опыта. В случае, конкретно Павла Алексеевича, мы встречаемся именно с личной травмой, что доказывают воспоминания В. Брюхова: «Неожиданно к командному пункту на полном ходу подкатил „Виллис". Из него выскочил энергичный, решительный, среднего роста крепыш, в танковом комбинезоне и в генеральской фуражке. По его действиям и охране было видно, что это большой начальник. Подбегая к блиндажу, он на ходу кричал: „Сволочи! Подлецы! Что вы наделали? Сожгли танки, погубили людей..." Ворвавшись в блиндаж и увидев насмерть перепуганных лейтенанта и телефонистку, он на какое-то мгновение опешил. Тут же глаза его налились кровью, и он яростно рявкнул: „Где командир?" ... Отойдя от потрясения, офицер и телефонистка долго смеялись, вспоминая грозного генерала. Это был генерал-лейтенант Ротмистров» [3;325-326].
Можно встретить и комбинирование целеполагания. Закладывая определённый архетип в основу повествования об определенном историческом событии автор, вероятно, хотел добиться определенных целей, главным образом определенной реакции или рефлексии от адресата, которая была свойственна реакции на сам сюжет, лежащий в основе осмысливаемого. Это представляется лишь одним из вариантов интерпретации. Существуют и другие, более личные, цель которых добиться не столько определённой реакции, сколько используя определённый исторический сюжет, добиться узнавания и, как следствие, веры в своё повествование об осмысляемом при помощи архетипа событии. Именно к ним и относится концепция сражения под Прохоровкой выстроенная П.А. Ротмистровым.
Важным при конструировании на основе архетипа являются и определенные текстовые особенности, и язык, при помощи которого автор желает добиться заветной веры в своё историческое построение.
Оправданным выглядит и использование понятие «дискурс», как более подходящего в отношении тех или иных событий, так как многие из архетипических сюжетов не являются именно историографическими. Так, часть из них сформирована в периодической печати. Важным является и понимание того, что в формировании сюжета принимали участие многие люди - то есть сообщество учёных, публицистов и т.д.
Сражение под Прохоровкой состоялось 12 июля 1943, по крайней мере такую датировку определяет П.А. Ротмистров, сегодня данному событию посвящено множество письменных нарративов, в которых составлены
разные концепции его осмысления. В советской историографии, место сражения под Прохоровкой, в рамках Курской битвы, чаще всего рассматривалось как перелом в боевых действиях на южной фасе дуги. В современной отечественной историографии Прохоровка является скорее эпицентром самого напряжённого боевого противостояния между двумя армиями, но не является местом именно решительного перелома немецкой «Цитадели» [11]. Однако, особняком стоит первоначальное осмысление сражение, которое сложилось в советской исторической науке, сегодня его принято называть мифом. Его непосредственным творцом называется командующий 5-й гвардейской танковой армии П.А. Ротмистров.
«Полноценное» наделение смыслом сражения состоялось позже и относится к периоду конца 50-х начала 60-х годов. Именно в это время выходит ряд работ, в которых происходит, пользуясь терминологией П. Рикёра «осюжечивание» события, в которых утверждается концепция П.А. Ротмистрова, среди наиболее известных стоит назвать: «Танковое сражение под Прохоровкой» (1960) [9], «История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941-1945. Т.3: Коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны. (Ноябрь 1942 г. -декабрь 1943 г.)» (1961) [8], а также «История военного искусства. Том 2» (1963) [6]. К созданию всех данных трудов был так или иначе причастен Павел Алексеевич. Однако этот факт не должен удивлять, ибо после войны основные свои усилия П. Ротмистров сосредоточил в научной деятельности, где в 1956 году получит степень доктора военных наук. Уже через два года он достигнет научной вершины, получив профессорскую степень [10]. Исходя из этого мы можем смело утверждать, что он (Ротмистров), был одним из самых сведущих людей того времени в области военной истории.
Для того чтобы определить сюжет, который лежит в основе нарратива о прохоровском сражении нам необходимо выявить структурные компоненты концепции, среди которых: датировка, локализация, характер сражения, количественный и качественный состав противоборствующих группировок, потери, итоги сражения, а также языковые средства, лежащие в основе всех структур.
Кратко опишем сражение под Прохоровкой по данным структурам, подкрепляя эти положения соответствующими цитатами из текста. Сражение было однодневным и состоялось 12 июля 1943 года: «Следовательно, обе стороны наметили на 12 июля решительные наступательные действия, что и привело к развертыванию западнее и южнее Прохоровки крупного встречного танкового сражения» [6; 248]. И далее: «В итоге ... сражения под Прохоровкой, длившегося всего один день ...» [6;249]. По своему характеру сражение было встречным, то есть обе стороны не желая отсиживаться в оборонительных диспозициях двинулись навстречу друг другу: «На узком участке всхолмленной, изрезанной оврагами равнины, зажатой с одной стороны рекой Псёл, а с другой — железнодорожной насыпью, в тучах пыли, поднятой сотнями танковых гусениц, сближались две встречные лавины танков» [14;78].
Если говорить о качественном составе и силах, то в нарративе выстраивается чёткое стремление показать, что основную роль в сражении имели танковые силы, что подчёркивается при перечислении сил, а также само название - «Танковое сражение под Прохоровкой»: «Всего на прохоровском направлении у противника к 12 июля действовало около 1 тыс. танков и штурмовых орудий, что составляло на направлении главного удара плотность около 100 боевых машин на 1 км фронта наступления» [6;248]. Итогом сражения являлась победа советских войск: «Ни на одном направлении ему (т.е. противнику) не удалось продвинуться ни на шаг. Вражеское наступление окончательно захлебнулось. Немецкое командование вынуждено было отказаться от наступательных планов и на южном фасе курского выступа немцы перешли к обороне. Таким образом, 12 июля является днём кризиса наступательной кампании немцев летом 1943 года» [13;551].
Отметим также общую художественность описаний самого боя у П. Ротмистрова. Первым об этом прямо написал немецкий публицист Пауль Карель, он отметил: «Впечатляющее и яркое описание первых часов
сражения оставил генерал-лейтенант Ротмистров. Это одно из лучших описаний сражения в современной советской военно-исторической литературе» [7;65]. Примечателен также другой интересный момент, П. Карель проводит сравнение сражения за Прохоровку с битвой при Ватерлоо. Этому, несомненно, есть свои причины, главная из которых - это само познание неизвестного, через известное. Отмечу, что данный приём чрезвычайно удобен при коммуникации с читателем в историческом нарративе, так как позволяет убедить поверить читателя в реконструируемое событие, прибегая к интертекстуальному опыту адресата. Вернёмся к повествованию П.А. Ротмистрова.
Анализируя внутреннее наполнение концепции, можно сделать вывод, что в основу данного осмысления был положен архетип встречного кавалерийского сражения. Действительно, автор, не раз использует слово «встречный», оно является главной составляющей характеристикой боя. Именно данной характеристике подчинена и его периодизация - всего один день, так как оно не может быть долгим, что подтверждается в том числе в советском военно-теоретическим труде по тактике: «Войска во встречном бою имеют цель разгромить наступающего противника в короткие сроки, захватить инициативу и создать выгодные условия для дальнейших действий» [12;172]. Вообще, стоит отметить, что у Павла Алексеевича существовала некоторая зацикленность в употреблении слова «встречный». В частности, в труде «История военного искусства», в его первом томе, методом контент-анализа можно выявить, что автор использует данную характеристику к 20 сражениям, а во втором к 17, в том числе к Прохоровке.
Кавалерию в сражении под Прохоровкой заменяет её более современный аналог - танк. Сражение было танковым, это также подчёркивается автором в самом названии боя. Таким образом, наиболее подходящим для выявления сражения - прообраза Прохоровки было встречное кавалерийское сражение. Однако, далее мы встречаемся с трудностью, так как выявить точное сражение весьма сложно, ибо таковых сражений в военной истории было великое множество. Далее, лишь гипотетически, автор смеет предположить, что наиболее близким выглядит сражение франко-прусской войны при Марс-ля-Тур. Данное сражение было одним из последних в Европе, где на поле боя доминировала кавалерия. Стоит сказать, что в страшной встречной «рубке», которая состоялась уже ближе к концу всего сражения, сошлись с двух сторон по меньшей мере 40 эскадронов кавалерии. Хотя само сражение мало известно обывателям, такому знатоку военной истории как Павлу Алексеевичу оно могло было быть известно. Это отчасти подтверждается в труде «История военного искусства. Том 1», где автор отмечает: «Военные действия начались 2 августа серией встречных боев авангардов» [5;220]. Именно к такому типу сражений и принадлежит Марс-ля-Тур. Данное сражение можно считать прообразом Прохоровки, если взять и более широкий контекст, так как в обоих случаях, данные сражения предопределили будущее поражение своих противников, несмотря на большие потери победившей стороны.
В заключение хотелось бы отметить, что данная практика - использование архетипических построений в советском военно-историческом дискурсе, была использована не только в отношении сражения под Прохоровкой. Поэтому, многие сюжеты военной истории, особенно те, которые сегодня считаются мифами, выстроенные в советской историографии ещё ждут своей деконструкции историками.
Список используемой литературы:
1. Глава 1. Понятие "архетип" в науке о литературе // ВикиЧтение URL: https ://lit.wikireading.ru/46513 (дата обращения: 07.01.21).
2. Добренко Е.А. Музей революции. Советское кино и сталинский исторический нарратив / Е.А. Добренко. - Москва : Новое лит. обозрение (НЛО), 2008. - 416 с.
3. Замулин В.Н. Засекреченная Курская битва: неизвестные документы свидетельствуют / В.Н. Замулин. - Москва: Яуза: Эксмо, 2007. - 775 с.
4. История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941-1945: В 6 т. / Ред. комис. П. Н. Поспелов (пред.) и др. - Москва: Воениздат, 1960-1965. - 6 т.; 27 см. - (Отдельные истории Великой
Отечественной войны/ Ин-т марксизма-ленинизма при ЦК КПСС). Т. 3: Коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны. (Ноябрь 1942 г. - декабрь 1943 г.) / [Авт. Л. Н. Абаева, В. И. Ачкасов, И. Г. Власов и др.]. - 1961. - 662 с.
5. История военного искусства : в 2 т., Т. 1 / под общ. ред. П. А. Ротмистрова. - Москва : Воениздат, 1963. - 526 с.
6. История военного искусства : в 2 т., Т. 2 / под общ. ред. П. А. Ротмистрова. - Москва : Воениздат, 1963. - 526 с.
7. Карель П. Восточный фронт / П. Карель; [Пер. с англ. А.Колин]. - Москва: Изографус: ЭКСМО, 2003- (ГУП ИПК Ульян. Дом печати). - Кн. 2: Выжженная земля, 1943-1944. - 2003. - 429 с.
8. Рикёр П. Время и рассказ. Т. 1. Интрига и исторический рассказ / Пер. с франц. Т.В. Славко, под ред. С.Я. Левит. М.; СПб.: Университетская книга, 1998. - 313 с.
9. Ротмистров П.А. Танковое сражение под Прохоровкой / П.А. Ротмистров. - Москва: Воениздат, 1960. - 108 с.
10. Ротмистров Павел Алексеевич // Министерство обороны Российской Федерации URL: http://okp.mil.ru/separated commandant regiment/honour book/info.htm?id=10336867@morfHeroes&blk=10327440 (дата обращения: 07.01.21).
11. См: Замулин, В.Н. Прохоровка - неизвестное сражение великой войны / В.Н. Замулин. - Москва: АСТ: Транзиткнига, 2006. - 734 с.
12. Тактика / Под ред. В.Г.Резниченко. — 2-е изд., перераб. и доп. . — Москва: Воениздат. 1987. — 496
с.
13. Цит.по: Битва под Курском: от обороны к наступлению / [сост. В. Гончаров]. - Москва: АСТ: Хранитель, 2006. - 826 с.
14. Цит.по: Ежаков В.И. Битва под Курском / В.И. Ежаков. - Москва: Воениздат, 1963. - 148 с.
15. Юнг К. Г. Психология бессознательного / К. Г. Юнг. - Москва : АСТ : Канон+, 1998. - 397 с.
