CC BY
39
УДК: 902.01
О.С. Абакумова
Уральский Федеральный университет (Екатеринбург)
olesya_93@list.ru Научный руководитель: доктор исторических наук С.Ф. Кокшаров
Опыт археологической реконструкции сооружений сайгатинского этапа городка Эмдер
Аннотация
В статье приводится анализ и реконструкция разновременных жилищных и фортификационных построек средневекового городка Эмдер — столицы остяцкого княжества. На городке были обнаружены девять разновременных культурных слоев. Слои со второго по девятый относятся к Х[—ХП — ХУ—ХУ вв. — времени существования столицы, основанной на площадке городища, относящегося к VI—VII вв. В данной работе изучались сооружения сайгатинского периода, который был условно выделен начиная с третьего строительного горизонта и заканчивая последним (ХШ—ХУ1 вв.). Исходя из исследования археологического источника, можно сделать вывод о некоторых изменениях в жилищной традиции: в начале периода — это каркасные дома с очагом в центре, в конце периода — срубные, с печами-чувалами. Со временем также происходит эволюция фортификационных построек — добавляются рвы, увеличивается гребень вала, строится и усложняется внешняя линия фортификации.
Ключевые слова: фортификация, жилища, средневековый городок, Северо-Западная Сибирь, городище, Средневековье, сайгатинский этап, Нижнее Приобье
O.S. Abakumova the Ural Federal University (Yekaterinburg) olesya_93@list.ru Scientific adviser is S.F. Koksharov
An Attempt of Archaeological Reconstruction of the Constructions Of Saigatinsky Stage of the Town of Emder
Abstract
The article deals with analysis and reconstruction of asynchronical houses and fortification buildings of the medieval town of Emder, the capital of the Ostyak principality. Nine asynchronical cultural layers were discovered in the town; layers from the second to the ninth are dated to the 11th—12th— 15th—16th centuries — the time of existence of the capital, founded on the site of the ancient fortified settlement of 6th—7th centuries. The structures of the Saigatian period, which was conditionally singled out from the third construction level to the last (13th—16th centuries) were studied in this article. Conclusion about some changes in dwelling tradition can be derived from the study of archaeological source. In the beginning of the period, there were frame houses with a hearth in the center, at the end of the period — log houses with furnaces. Over time, there is also the evolution of fortification structures — ditches are added, the crest of the embankment is increased, an external fortification line is built and becomes more complicated.
Key words: fortification, dwellings, medieval town, North-Western Siberia, ancient settlement, Middle Ages, Saigatian stage, Lower Ob region
Материалы городищ являются информативным источником для реконструкции системы жизнеобеспечения человека. Наиболее важными элементами последней являются жилища и фортификации. Средневековые памятники на севере Западной Сибири активно исследовались с середины ХХ в. За это время была получена информация об особенностях хозяйственной деятельности и социальной организации обществ рыболовов и охотников тайги. Определенные успехи достигнуты в изучении домостроительства [Соколова, 2009; Морозов, 1994; Мар-
тынова, 1995], фортификационного зодчества, даже предложены варианты реконструкций отдельных укрепленных поселений (городищ) [Кардаш, 2013]. Вместе с тем некоторые из раскопанных археологических памятников, давших значительный объем новой информации, продолжают привлекать внимание археологов, поскольку дают уникальные возможности для проведения реконструкций планировки, отдельных сооружений, жилищ и т.д. К числу таковых относится нижнеобское городище Ендырское I, или городок Эмдер, который изучался в период с 1993—
2001 гг. археологами г. Екатеринбурга.
Городище Ендырское I расположено примерно в 68 км к юго-юго-востоку от г. Нягань, на территории Октябрьского района Ханты-Мансийского автономного округа, в большой излучине р. Ендырь, на ее левом берегу. Памятник занимает оконечность мыса, образованного с востока изгибом береговой террасы, а с запада — глубоким логом, уходящим под прямым углом вглубь террасы [Зыков, Кокшаров, 2001, с. 9].
Городище Ендырское I является многослойным памятником, который состоит из девяти строительных горизонтов, первый из которых отнесен к VI—VII вв. н. э. Второй—девятый строительные горизонты, датируемые с М—ХП по вв., связываются
с существованием городка Эмдер — столицы одноименного княжества, прославленного в «Былине про богатырей города Эмдер», которая записана в XIX в. С.К. Паткановым у южных хантов [Патканов, 1899]. Впрочем, название поселения встречается и в русских письменных источниках, например в «Книге Большому Чертежу», которая опирается на сведения XVI в. В «Книге...» оно упоминается в череде укрепленных «городков», расположенных в Нижнем При-обье: Чемаш, Шеркар, Нецгаркор, Курмыш-Юган, Атлым, Карымкар, Емдыр, Калым и Обской Большой [Книга.., 1950, с. 169].
При работе над проектом реконструкции городища предполагалось воссоздать разновременные жилые сооружения и фортификации. Для выполнения этой задачи использовался углубленный анализ полевой документации, направленный на выявление зафиксированных в раскопе деталей постройки и их интерпретации с целью разработки принципиальной структурной и конструктивной модели жилища и внутренней и внешней фортификаций11.
Основанием для реконструкции служили следующие элементы:
1. Планиграфия и характеристика столбовых ямок.
2. Канавки, впущенные по очертаниям жилищ.
3. Котлованы жилищ.
4. Внутренний ров (внутренняя фортификация).
5. Внешний ров и остатки вала (внешняя фортификация).
При реконструкции памятников деревянного зодчества коренных народов Сибири вопрос аналогов стоит достаточно остро, так как дерево в этой лесной и климатической зоне сохраняется плохо. Для того чтобы найти подобные сооружения, необходимо учитывать хронологический диапазон произведений деревянного зодчества, но, следуя реставрационной теории, общий характер архитектуры в деревянном зодчестве остается почти неизменным [Ополовни-ков, 1974, с. 160]. Даже если и происходят какие-либо изменения, то главным образом лишь в сфере общей композиции. Архитектурная масса слагается из типовых и стандартных элементов — одинаковых для зданий различного времени, назначения, типа, размеров и т.п. Следовательно, такие показатели, как дата памятника, его композиция, назначение, размеры и пр. при определении аналога существен-
11 В работе используются материалы отчетов, любезно предоставленные авторами раскопок С.Ф. Кокшаровым и А.П. Зыковым.
ного значения не имеют, поэтому в качестве аналогов в работе привлечены элементы жилищ с таких памятников, как Надымский городок и городище Усть-Войкарское, верхние строительные горизонты которых датируются более поздним периодом, чем Эмдер. Таким образом, при определении аналога на основное место выступает не само аналогичное здание, а тот или иной типовой элемент, многократно повторяющийся в традиционной форме.
В данном случае наиболее частый элемент — это канавки по границам жилищ, которые говорят о наличии внутренней деревянной обшивки. Так как котлованы были выкопаны в рыхлых песчаных отложениях, обшивка использовалась для закрепления стенок. Аналогичные постройки изучались на Надымском городке и на неолитическом поселении Быстрый Кульеган 66 [Борзунов, 2011, с. 193]. Фортификационные постройки сайгатинского времени на городке Эмдер не имеют аналогов в настоящее время.
Попробуем оценить информативность материалов, полученных при раскопках городка Эмдер (гор. Ен-дырское I), для последующей реконструкции. Как уже упоминалось выше, на городище Ендырское I было обнаружено девять строительных горизонтов (с. г.).
Первый с. г. не связан с городком Эмдер, он датируется У—УП вв. н. э. и относится к зеленогорскому времени. Но именно в этот период была отсыпана площадка, использовавшаяся в конце XI—XII вв. — уже во время строительства будущего городка Эмде-ра. Большая часть этого с. г. была разрушена поздними перестройками. Частично сохранилась лишь линия фортификации, которую А.П. Зыков определял как частокол, подобный тому, что был обнаружен на Сургутском городище [Зыков и др., 1994, с. 42, рис. 19].
Второй с. г. — это начало существования городка Эмдер. На нем были обнаружены котлованы двух жилищ и фрагмент оборонительного рва. К сожалению, у данных объектов плохая сохранность и реконструкция затруднительна. Судя по найденным фрагментам керамики, данное напластование относится к кинтусовскому периоду.
Третий с. г. содержит в себе также очертания двух жилищ и две линии фортификации — внутреннюю и внешнюю. Обилие столбовых ямок в разных частях жилищ позволяет отнести строения к типу каркасных (каркасно-столбовых), предполагающих наличие несущей рамы на вертикальных столбах [Очерки культурогенеза.., 1994а, с. 73—74]. При необходимости балки в любой части жилища могли подпирать столбами, в том числе незаглубленны-ми, что и оправдывает бессистемное расположение столбовых ямок по дну котлована. Судя по остаткам деревянных плах, заполнение стен могло быть выполнено одним из двух способов: набором из горизонтальных бревен, концами закрепленных в пазах столбов внешнего ряда (конструкция «в заплот»), либо из бревен, плах, жердей, наклонно приставленных к наружной раме. В этнографии встречаются оба варианта [Очерки культурогенеза.., 1994б, с. 60]. Кровля могла быть заполнена сплошным накатом жердей, плах, покрыта ветками и берестой, но в ходе раскопок таких данных не было выявлено.
Жилище представляло собой слабо углубленную бревенчатую постройку, обшитую изнутри доска-
ми, о чем говорят канавки, идущие вдоль стен по дну углубления [Кокшаров, 1995, с. 12]. Такой тип обшивки известен по этнографическим источникам [Гемуев и др., 1989, с. 31, рис. 1; Сирелиус, 2001], но использование этнографических данных требовало осторожности, чтобы избежать модернизации объекта. Если информация была недостаточной или отсутствовала, элементы конструкции намеренно не прорабатывались, т.е. были решены условно: например, способы скрепления отдельных строительных деталей.
Кровля, судя по оставшимся ямкам от столбов, была двускатной, с небольшим отверстием между скатами для выхода дыма. Очаг, вероятно, располагался в центре, но, к сожалению, в раскопе он не был зафиксирован (ил. 1).
Помимо этого, авторами раскопок (С.Ф. Кокшаров и А.П. Зыков) была зафиксирована и изучена линия внешней и внутренней фортификации. Фортификация третьего с. г. состояла из внутренней оборонительной стены, выстроенной по краю холма, рва у его основания и внешней оборонительной стены, вынесенной на 10 м от подножия холма.
Внешняя оборонительная стена данного с. г., несмотря на очень плохую сохранность остатков, представляла собой бревенчатую, скорее всего срубную, конструкцию, поставленную прямо на грунт. Внутри конструкция имела забутовку из грунта, взятого с прилегающей внутренней, северной части площадки, так как погребенный подзол в напольной части остался непотревоженным. Ров перед стеной с напольной стороны не прослеживался [Зыков, 2001, с. 53] (ил. 2).
Третий с. г. был сожжен, и на его пепелище был построен четвертый, в отложениях которого очертания жилищ повторяются. По ним невозможно определить, насколько изменилась техника строительства, а вот линия внешней фортификации значительно усложняется — в стены добавляется частокол, пристраиваются клети, возможно, служившие укрытием для караула. Для этого в развале стены третьего строительного горизонта был прорыт котлован глубиной 0,2 м. Затем здесь была сооружена воротная конструкция, на полу которой выложен настил из плах шириной 7—18 см с подведенными под него продольными лагами. Лаги фиксировались на грунте столбами и камнями. Хорошая сохранность древесины была обусловлена тем, что настил перекрывала подушка спрессованных органических остатков из костей и чешуи мелких частиковых рыб. По обеим сторонам от прохода (ворот) зафиксированы остатки срубных стен, различавшихся по своим конструктивным особенностям (ил. 3). Одна из них, пристроенная с западной стороны от прохода, фиксировалась в виде нагромождения древесных остатков, в которых легко читается сруб, раскатившийся в напольную сторону. Самые крупные фрагменты бревен достигали в длину 1,76 м, их диаметр приблизительно равен 18 см. В верхней части одного из бревен сохранилась «чашка» от вруба в виде выемки в верхней части бревна. Уверенно можно говорить о том, что стена была выстроена на предварительно выровненной площадке. Нижние венцы конструкции фиксировались столбами и камнями, а ширина ее достигала 2,5 м. Стена имела внутренние перебор-
ки-перерубы через 1—1,2 м, забутованные грунтом на высоту не менее 0,4 м. Под нижними венцами обнаружены строительные жертвы — две отрубленные собачьи головы.
Остатки стены, примыкавшие к проходу с востока, имели иное устройство. Здесь прослеживался настил из березовых жердей длиной 1,6 м, диаметром 7—12 м. Жерди лежали параллельно направлению прохода и, соответственно, поперек оборонительной стены. Под них были подведены поперечные лаги в виде березовых бревен диаметром до 15 см. Судя по остаткам, настил был сооружен внутри стены, основание которой было опущено в котлован глубиной до полуметра. Внутренняя северная стенка сруба фиксировалась столбами, длина одного из которых достигала 1 м. На настиле не обнаружено кухонных остатков, как и в проходе, а из находок — лишь колечко из тонкой серебряной проволоки. Под настил была уложена строительная жертва — костяк собаки [Кокшаров, 1995, с. 24]. Расположение древесных остатков и характер находок свидетельствует о том, что данная часть оборонительной стены была пустотелой и обитаемой. Возможно, данные остатки при-вратного сооружения служили для укрытия караула. Таким образом, оборонительные сооружения принимают более серьезный облик.
В толще отложений пятого с. г. отмечена кардинальная перепланировка городища: появляется ров с проходом шириной 2,2 м поперек холма перед внутренней стеной, а внешняя фортификация приобретает окончательный облик тарасной конструкции, перед которой ров не был зафиксирован. Данный с. г. не является достаточно информативным для реконструкции. Вероятно, если провести дальнейшие исследования городища Ендырское I, в будущем археологам удастся произвести реконструкцию и предположить причины данных перестроек.
На шестом с. г. зафиксированы котлованы двух жилищ, которые очень плохо сохранились, поэтому реконструировать их также не представляется возможным. Помимо этого, наблюдается усиление внутренних фортификаций — добавляются рвы по склону городища. На линии внешней оборонительной системы возник вал, сложенный из забутовок стен предыдущих горизонтов. На гребне вала на выровненной площадке располагалась бревенчатая стена, от которой при раскопках сохранились вмятины — отдельные небольшие углубления.
На седьмом с. г. меняется жилищная традиция постройки — на смену постройке с двускатной кровлей приходит четырехскатная шатровая постройка. На данном с. г. были обнаружены очертания двух жилищ и остатки внутренних и внешних фортификаций [Кокшаров, 1999, с. 25]. Одно из жилищ содержало в себе достаточную информацию для реконструкции: оно было зафиксировано полностью, в раскопе прослеживались очертания всех сторон жилища. В центральной части жилища, пострадавшей от перекопов восьмого с. г., отмечено 13 ям от опорных столбов, которые удерживали перекрытие дома. Четыре ямы — самые глубокие — достигали 54—72 см, и в них были отмечены основания истлевших столбов длиной свыше 52 см и диаметром 20 см. Сохранность древесных остатков была обусловлена тем, что они находились в окружении мерзлоты.
Расположение центральных опор свидетельствуют о том, что в центре сооружения столбы удерживали раму размерами 4,7 х 4,4 м, на которой покоилось четырехскатное шатровое перекрытие. В центре жилища располагался очаг. Жилище представляет собой слабоуглубленную срубную постройку с несущими столбами; изнутри стены также были обшиты досками либо жердями, но канавки прослеживаются только вдоль двух стен — южной и восточной (ил. 4).
Внутренняя и внешняя линия фортификации практически аналогична предшествующему с. г., различаясь только в небольших деталях.
Сооружения восьмого с. г. пострадали как минимум дважды. Во-первых, они были уничтожены при втором пожаре городища (при первом выгорело городище третьего строительного горизонта), во-вторых, сгоревшие конструкции были снивелированы и сильно деформированы при строительстве крепости девятого с. г. На нем удалось зафиксировать три котлована жилищных построек и остатки внутренних и внешних фортификаций [Зыков, 1998, с. 48]. В отличие от жилищ более ранних горизонтов, места расположения этих построек устанавливаются по скоплениям сгоревших деревянных конструкций. Поскольку одни конструктивные элементы повторялись на трех жилищах, другие (в силу вариативности или неполной сохранности) прослеживались только в одном, реконструкция разрабатывалась на основании суммарных данных по трем жилищам. Итак, жилище восьмого с. г. представляло собой слабоуглубленную постройку срубного типа размерами 7 х 7 м. Углубление было укреплено не только бревнами и жердями, но и обшивкой из вертикально вбитых досок. От последних сохранились как древесный тлен, так и заполненные углем канавки. Они аналогичны канавкам, опоясывающим жилища ранних строительных горизонтов. Помимо этого, появляются новые элементы в интерьере — дощатый пол и две глинобитные печи-чувала, которые были также найдены и на Усть-Войкарском городище [Гаркуша, Новиков, 2015, с. 56] и на Надымском городке [Кар-даш, 2013, с. 9]. Кровля, скорее всего, была двускатной. Около жилища находилась хозяйственная пристройка, но ее не удалось реконструировать в силу плохой сохранности (она сильно пострадала при пожаре) (ил. 5). Остатки внутренней фортификаций повторяли округлые очертания холма. Внешняя фортификация продолжает тенденции к усилению — увеличивается ширина вала и рва.
Девятый с. г. является одним из самых информативных и наиболее представительным. Так как данный с. г. уже реконструировался А.П. Зыковым при подготовке монографии «Древний Эмдер» в 1990-х гг. и за это время новых исследований не было, то его реконструкция по-прежнему считается актуальной.
Из проведенного исследования жилищных и фортификационных построек можно сделать вывод о консервативности местного населения. Традиция менялась, но скорее постепенно и нерадикально. Наблюдения, сделанные в ходе раскопок, демонстрируют динамику развития средневековой крепости. Возникшая на относительно ровном коренном берегу реки на месте заброшенного городища, она непрерывно функционирует на протяжении почти 500 лет. Активная жизнедеятельность обитателей
городка привела к существенному наращиванию культурного слоя и, как следствие, оформлению холмообразного возвышения и росту его площади.
Средневековое городище, в отличие от городищ железного века в Западной Сибири, имеет более мощную фортификационную систему. Чаще всего городки располагались на мысах у рек, а планировка вписывалась в рельеф местной среды. Наблюдения над жилой площадкой Эмдера свидетельствует, что она менялась в сторону все более свободной и постепенно вписывалась в окружающий ландшафт. Таким образом, городок Эмдер можно отнести к мысо-вым городищам по классификации П.А. Раппопорта [Раппопорт, 1965, с. 54].
Материалы, полученные из раскопок, ставят перед исследователями важную источниковедческую проблему — создание периодизации сайгатинского времени (вторая половина XII—XVI вв.). Для этого необходимо провести исследования памятников данного периода различных типов — городища, поселения, святилища и пр.
Итак, тема реконструкции средневековых городков Северо-Западной Сибири является актуальной в настоящее время, и потому ее необходимо развивать. Тема открывает новые горизонты, так как реконструкция помогает визуально представить средневековый городок, на основе которой в дальнейшем можно смоделировать процесс постройки городища, что выдвигает исследование на новый уровень — процесс познания бытовой и инженерной жизни угорского населения.
Список литературы
1. Гаркуша Ю.Н., Новиков А.В. Об одном из типов деревянных построек городища Усть-Войкарское (Нижнее Приобье): архитектурные особенности, ар-хеолого-этнографические параллели // Баландинские чтения: сб. ст. науч. чт. памяти С.Н. Баландина. — Новосибирск: Новосиб. гос. архит.-худ. акад., 2015. — Т. X. — Ч. 1. — С. 51—61.
2. Борзунов В.А. У истоков оборонного зодчества Севера Евразии: Проблема неолитических укреплений Западной Сибири // Ханты-Мансийский автономный округ в зеркале прошлого. — Томск; Ханты-Мансийск: Изд-во Том гос. ун-та, 2011. — Вып. 9. — С. 170—238.
3. Гемуев И.Н., Сагалаев А.М., Соловьев А.И. Легенды и были таежного края. — Новосибирск: Наука, 1989. — 176 с.
4. Зыков А.П., Кокшаров С.Ф. Древний Эмдер. — Екатеринбург: Изд-во «Волот», 2001. — 320 с.
5. Зыков А.П., Кокшаров С.Ф., Терехова Л.М., Федорова Н.В. Угорское наследие: древности Западной Сибири из собраний Уральского университета. — Екатеринбург: Внешторгиздат, 1994. — 160 с.
6. Кардаш О.В. Обдорские городки конца XVI — первой трети XVIII вв. История и материальная культура. Надымский городок князей Большой Карачеи. — Екатеринбург, Салехард: Изд-во «Магеллан», 2013. — 360 с.
7. Книга Большому Чертежу / под. ред. К.Н. Серби-ной. — М., Л.: Изд-во Акад. наук СССР, 1950. — 230 с.
8. Мартынова Е.П. Этническая история хантов по ле-
гендам и преданиям // Методика комплексных исследований культур и народов Сибири. — Томск: Том. гос. ун-т, 1995. — С. 119—121.
9. Ополовников А.В. Реставрация памятников народного зодчества. — М.: Стройиздат, 1974. — 392 с.
10. Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Т. 1. Поселения и жилища. Кн. I. — Томск: Том. гос. ун-т, 1994а. — 485 с.
11. Очерки культурогенеза народов Западной Сибири. Т. 1. Поселения и жилища. Кн. II. — Томск: Том.
Ил. 1. Реконструкция жилища 3-го с. г. городка Эмдер. Выполнена автором
гос. ун-т, 1994б. — 286 с.
12. Раппопорт П.А. Древние русские крепости. — М.: Наука, 1965. — 87 с.
13. Сирелиус У.Т. Путешествие к хантам. — Томск: Изд-во Том. ун-та, 2001. — 344 с.
14. Соколова З.П. Ханты и манси. Взгляд из XXI века. — М.: Наука, 2009. — 756 с.
15. Патканов С.К. Остяцкая былина про богатырей города Эмдер // Живая старина. — Вып. 2. — СПб., 1899. — С. 92—97.
Ил. 2. Реконструкция общего вида на городок Эмдер 3-го с. г. Выполнена автором
Ил. 3. Реконструкция части внешней фортификации 4-го с. г. Выполнена автором
Ил. 4. Реконструкция жилища 7-го с. г. городка Эмдер. Выполнена автором
