CC BY
87
A
Медиакультура
Media Culture
Сопряжение совместной экономики и медиаобразования
С.В. Лобова,
доктор экономических наук, профессор, Алтайский государственный университет, 61, Ленина проспект, Барнаул, 656035 barnaulhome@mail. ru
Аннотация. В статье предпринята попытка описать концепцию сопряжения медиаобразования и динамично развивающейся во всем мире совместной экономики. Не подлежит сомнению факт, что этот новый глобальный тренд изменит суть экономических и социальных отношений в обществе. С опорой на постулируемый тезис, что агент совместной экономики - это человек коммуницирующий и медийный, автором последовательно проанализировано значение медиаобразования в формировании его медиакомпетенций, показано, что медиаобразование может выступать эффективным инструментом развития такой экономики. Однако, выявленный потенциал медиаобразования в данном аспекте не используется не только в России, но и мире. Поставлены и решены такие задачи: исследование сущности, принципов и катализаторов развития совместной экономики; описание характеристик и типов отношений агента совместной экономики; обобщение основных требований к медиакомпетенциям агента; выявление набора медиакомпетенций, необходимых для реализации его различных отношений. Использован комплекс методов научного исследования: анализ литературных источников по исследуемой проблематике, логический анализ для выявления характера и возможности интеграции медиаобразования и совместной экономики, интерпретация результатов различных исследований по теме статьи в контексте доводов и аргументов для предложенных автором посылов и заключений, контент-анализ медийных ресурсов совместной экономики. Сделан вывод о том, что медиаобразование является важнейшей сферой получения необходимых компетенций индивидом, без которых принципы совместной экономики не смогут быть реализованы в полной мере, не будут получены эффекты по отношению к другим индивидам, обществу, бизнесу.
Ключевые слова: медиаобразование, медиакомпетенции, совместная экономика, совместное потребление, человек коммуницирующий
Abstract. The article attempts to describe the concept of conjugation of media education and a dynamically developing collaborative economy in the whole world. There is no doubt that this new global trend will change the essence of economic and social relations. Based on the postulated thesis that the agent of the joint economy is a communicating and media person, the author has consistently analyzed the importance of media education in the formation of his media competences. It is shown that media education can be an effective tool for the development of collaborative economy. However, the revealed potential of media education in this aspect is not used not only in Russia, but also in the world. The following tasks have been set and solved: the study of the essence, principles and catalysts for the development of a collaborative economy; description of characteristics and types of relations of the agent of the collaborative economy; generalization of the basic requirements for media competencies of the agent; the identification of a set of media computations necessary for the realization of his various relations. The complex of methods of scientific research was used: the analysis of literary sources on the problems under study, the logical analysis for
The conjugation of the сollaborative economy and media education
Prof. Dr. Svetlana Lobova
Altai State University, 61, Lenin Avenue, Barnaul, 656035 barnaulhome@mail. rutract.
revealing the nature and possibility of integration of media education and the collaborative economy, the interpretation of the results of various studies on the topic of the article in the context of arguments for the author's suggestions and conclusions, content analysis of media resources of collaborative economy. The conclusion is made that media education is the most important sphere of obtaining the necessary competencies by an individual, without which the principles of a collaborative economy can not be fully realized, no effects will be obtained in relation to other individuals, society, or business.
Keywords: media education, media competences, collaborative economy, collaborative consumption, homocommunicativus
Введение
Контент-анализ современных публикаций позволяет говорить о том, что политики, экономисты, социологи сошлись во мнении, что видимые характеристики современной экономики не позволяют говорить о ней, как о традиционной. Если так можно выразиться, то в воздухе витает дух иной экономики, которая пока не имеет однозначного определения, для идентификации используется термин «новая экономика» или «экономика коммуникаций». Считается, что экономика коммуникаций способна спровоцировать смену экономической парадигмы, ее следует рассматривать как платформу третьей промышленной революции [Рифкин, 2014]. Ее признаки довольно подробно описаны в работах Г. Малгана «Коммуникации и контроль: сети и новая экономика коммуникаций» [Mulgan, 1991] и А. Долгина «Манифест новой экономики. Вторая невидимая рука рынка» [Долгин, 2010].
В рамках новой экономики дифференцируется совместная экономика. Она, наряду с дароэкономикой, обеспечивает существование экономики сотрудничества. Содержание совместной экономики обусловливается экономической и социальной активностью и медийностью людей, связанной с онлайн-транзакциями на горизонтальном уровне взаимодействия, преследующих цель совместного потребления свободных ресурсов на основе безбарьерного всеобщего доступа. Состояние общества c возможностью доступа каждого к различного рода ресурсам К. Черри назвал «эпохой доступа» [Cherry, 1985].
Сказанное означает, что для успешного выживания в условиях совместной экономики индивид, как субъект экономических отношений, принимающий участие в производстве, распределении, обмене и потреблении экономических благ, наряду с базовыми экономическими знаниями должен обладать соответствующими медиакомпетенциями. Данное обстоятельство обусловливает актуальность настоящей работы.
Материалы и методы исследования
Методологическим ориентиром в настоящей работе явилась концепция совместной экономики. В фокусе данного исследования - проблема определения необходимых медиакомпетенций агента совместной экономики.
В качестве эмпирической основы для проведения исследований, построения выводов, аргументации постулируемых положений использовались:
- результаты двух исследований консалтинговой компании Price water house Coopers -PwC о развитии шеринговой экономики и участии в ней населения: (1) опрос жителей США (25-минутный онлайн опрос, количество респондентов - 1000 человек в возрасте18+, сроки проведения - конец декабря 2014 года [The Sharing Economy, 2015]), (2) исследование доходов интернет-платформ, предлагающих совместные экономические услуги и стоимости транзакций, осуществленных через эти платформы, в Европе, проведенное по заказу Европейской Комиссии в 2016 году [Vaughan, Daverio, 2016];
- материалы исследований о составе, численности и медиа предпочтениях интернет-аудитории в России, проводимых независимой социологической службой Фонд «Общественное Мнение» в 2015 году (количество респондентов - 1500 жителей 104 городских и сельских населенных пунктов в 53 субъектах РФ; интервью в режиме face-to-face проходили по месту жительства респондентов; статистическая погрешность не
превышает 3,6%) [Интернет в России..., 2017], компанией Ipsos Comcon [Что делает..., 2017], российским филиалом исследовательского концерна GfK (Gesellschaft fur Konsumforschung) Group [Исследование GfK., 2017];
- материалы инициативного всероссийского опроса ВЦИОМ, посвященного изучению потребительских возможностей россиян, проведенного в период 25-29 мая 2017 г. в 130 населенных пунктах в 46 областях, краях и республиках 8 федеральных округов России, объем выборки 1600 человек, которая репрезентирует население РФ в возрасте 18 лет и старше по полу, возрасту, образованию, типу населенного пункта, выборка многоступенчатая стратифицированная, с пошаговым отбором домохозяйств, с применением квот на последнем этапе отбора, максимальный размер ошибки (с учетом эффекта дизайна) с вероятностью 95% не превышает 3,5%, использованный метод опроса - личные формализованные интервью по месту жительства респондента [Потребительские возможности россиян, 2017];
- результаты исследования «Новый тип потребления и экономика обмена» агентства Havas Worldwide, проведенного в отношении жителей Польши в 2014 году [Raport agencji Havas Worldwide, 2014];
- материалы доклада «Комплексное диагностическое исследование экономики Российской Федерации: пути достижения всеобъемлющего экономического роста», подготовленного специалистами группы Всемирного банка [Комплексное диагностическое исследование., 2016];
- материалы выступлений на панельной сессии «Уберизация. Новая инфраструктура. Новая реальность сферы услуг», проведенной в рамках Петербургского международного экономического форума, 17 июня 2016 года [Стенограмма панельной сессии., 2016];
- результаты контент-анализа российских сайтов, которые являют собой «площадки» для формирования и реализации экономических отношений агентов экономики сотрудничества. Выборка - целевая. Критерий отбора сайтов: содержание отношений между агентами, инструментами для выстраивания которых являются рейтинги, отзывы, а также фильтры защиты пользователей от недобросовестных поставщиков услуг.
Дискуссия
Совместная экономика (англ. - Collaborative Economy), по сравнению с традиционной экономикой, - явление мало изученное. Хотя можно найти несколько достаточно объемных работ, где феномен совместной экономики изучается достаточно подробно, например [Stephany, 2015] и [Botsman, Rogers, 2010]), но в основном они написаны зарубежными исследователями. А работ по вопросу, какими характеристиками и компетенциями должен обладать агент совместной экономики, и вовсе нет.
Среди англоязычных синонимов обозначения рассматриваемого явления также: Share Economy (шеринговая экономика, от англ. share - делиться), Trust Economy (экономика доверия), Peer-to-Peer Economy (экономика равных). Альтернативным термином является «уберизация» (термин, производный от названия компании Uber, разработавшей мобильное приложение, которое позволяет подавать запросы на совместные поездки). О признании этого явления для нашей страны можно говорить потому, что изучению его тенденций и сути была посвящена отдельная панельная сессия на Петербургском международном экономическом форуме «Уберизация. Новая инфраструктура. Новая реальность сферы услуг», проходившая 17 июня 2016 года под модераторством заместителя председателя Правительства России А. Дворковича.
В основе совместной экономики лежит совместное потребление (англ. - collaborative consumption). Считается, что термин был введен в 1978 году после публикации американскими учеными Маркусом Фелсоном и Джо Л. Спаэтом статьи в журнале American Behavioral Scientist [Felson, Spaeth, 1978], а в 2011 году совместное потребление журнал
TIME назвал среди 10 идей, которые изменят мир [Walsh, 2011]. Совместное потребление являет собой экономическую модель, основанную на пиринговом (от англ. - peer to peer (P2P) - равный равному) типе социальных отношений, предполагающая вторичное или общее использование ресурсов и услуг [Botsman, Rogers, 2010], передаваемых (временно или навсегда) от одного агента (индивида или организации), которому они больше не нужны или избыточны, к другому, которому они требуются [Орлова, Зеленюк, 2016], без участия традиционных посредников. В результате формируется гибридная модель рынка (между владением и подарочной передачей) [Hamari, Sjoklint, Ukkonen, 2016]. В рамках такой модели происходит совместное создание, производство, распределение, торговля, использование и потребление продуктов, товаров, услуг, способностей и талантов с активным применением информационных технологий, позволяющим создавать новые сообщества, организации и бизнес-структуры для частного и публичного секторов экономики [Толстокорова, 2016].
Р. Боцман и Р. Роджерс полагают, что совместная экономика возникает и развивается при соблюдении четырех принципов: (1) накопление «критической массы» («critical mass») активных, заинтересованных людей, готовых стать агентами и заниматься продвижением идей и принципов совместной экономики; (2) накопление «избыточного потенциала» («idling capacity»), то есть некоего количества товаров и услуг, формирующих предложение и спрос, которые могут быть перераспределены между агентами; (3) формирование и поддержание «веры в сообщество» («belief in commons»), идеи, что общество поможет тебе получить необходимое и недостающее; (4) наличие «доверия между незнакомцами» («trust between strangers»), отсутствие доверия или недобросовестность агентов по отношению друг к другу способны разрушить экономику сотрудничества [Botsman, Rogers, 2010]). Доверие формируется в процессе рейтинговая, «лайкирования», написания отзывов. В коллаборативной экономике доверие - это нематериальный социальный капитал, который конвертируется в экономические выгоды и успех.
Основными агентами совместной экономики являются: (1) поставщики ресурсов, которые «делят» эти ресурсы или время, или умения; (2) пользователи или потребители предоставленных ресурсов; (3) квазиагенты-посредники, которые «связывают» поставщиков ресурсов с потребителями через совместные платформы, а также обслуживают платежи от потребителя к поставщику и другие транзакции [Petropoulos, 2017]. Доступ агента к ресурсам производится как бесплатно, так в обмен на другие ресурсы, в том числе деньги (если целью транзакции является капитализация принадлежащих поставщикам ресурсов - for-profit). Изначально совместная экономика предполагала обмен между людьми, но, как это часто бывает, предпринимательские структуры научились эффективно использовать этот ресурс в своих целях, поэтому поставщики ресурсов могут быть как частными лицами, так и юридическими лицами - профессиональными поставщиками услуг. В рамках настоящей статьи будут рассматриваться компетенции только индивидов.
Результаты исследования
А. Катализаторы развития совместной экономики
Появление совместной экономики в России обусловлено как минимум четырьмя факторами, которые в то же время являются катализаторами ее набирающего обороты развития.
Первый - впечатляющее количество пользователей интернета (рисунок 1), который увеличил объемы медиапотребления в мире и нашей стране, в частности, и выступил катализатором появления экономики сотрудничества.
По данным Омнибуса GfK, в настоящее время в России 84 млн. человек (70,4% всего населения страны) в возрасте от 16 лет и старше формируют аудиторию интернет-пользователей, при этом проникновение интернета в среду молодых россиян (16-29 лет)
достигло практически предельных значений - 97% [Исследование GfK..., 2017]. 66,8% российских домохозяйств имеют широкополосный доступ и 68,3% имеют абонентские контракты на пользование услугами мобильной связи, что в среднем составляет более двух абонентов на одно домохозяйство [Комплексное диагностическое исследование., 2017].
Рисунок 1 - Динамика изменения интернет-аудитории (16+) в России
Доля населения России в возрасте от 16 лети старше, являющегося пользователем интернета. %
Источник: Омнибус GfK, январь 2017 [Исследование GfK..., 2017]
«Российская аудитория интернета - крупнейшая в Европе, превышает 80 миллионов пользователей, из них 62 миллиона человек выходят в онлайн ежедневно» (из выступления Президента РФ В.Путина на Первом российском форуме «Интернет Экономика», 22.12.2015). По данным исследований OnLife, группа пользователей 55+ пользуется интернетом в среднем 4 часа в будни и 4,3 часа в выходные, а представители «цифровых» поколений Y и Z - молодежь в возрасте 16 - 24 лет - проводит в интернете в будни 5,21 часа, в выходные - 5,9 часа [Что делает., 2017]. Сегодня «житель мегаполиса, крупного населенного пункта, а сейчас уже и малого города, чтобы считаться «по-настоящему современным», практически обязан быть всегда «онлайн»: с включенным круглосуточно сотовым (мобильным) телефоном, настроенной на мгновенное оповещение о новом письме электронной почтой (e-mail), онлайн в программах-клиентах для мгновенного обмена и нескольких социальных сетях интернет-среды» [Плешаков, 2012]. За последние три года количество смартфонов в России увеличилось вдвое - теперь они есть у 60% населения. Это больше, чем в Бразилии, Индии и странах Восточной Европы [Аптекман и др., 2017]. Каждый интернет-пользователь, вступающий в различного рода коммуникации, может рассматриваться в качестве реального или потенциального агента экономики сотрудничества.
Результаты опроса Фонда «Общественное мнение» свидетельствуют, что 3/5 российских интернет-пользователей (60%) находят выгоды использования интернета в получении полезной и общедоступной информации, почти треть (31%) - в реализации широких возможностей общения между людьми, 8% - в быстром доступе к информации, 4% - в возможности совершать дистанционные покупки, оплачивать счета (можно было выбрать несколько ответов) [Интернет в России., 2017]. В этой связи уместны слова А. Мажирина, основателя портала FL.ru: «Чем больше станет оцифровываться мир вокруг нас, тем больше появится оснований для возникновения шеринговой коммуникации. Люди и сегодня с большим удовольствием себя «оцифровывают». Однако со временем объем информации о человеке будет только накапливаться, пока в результате мы не увидим цифровую копию человека. Таким образом, пользователи смогут быстро ориентироваться в том, каким
ресурсом обладает определенный человек и какая у него репутация. Именно так выглядит модель «плоского» общества, к которому мы постепенно движемся: каждый человек в этом обществе становится брендом, обладающим определенным набором качеств, компетенций и ресурсов» [Ульянова, Аржанова, 2015].
Второй - нынешнее общество потребления осознало, что часть приобретаемых людьми товаров им не нужна или используется очень редко. Порой платить за доступ к совместным ресурсам может быть выгоднее, чем владеть ими безраздельно [Толстокорова, 2016]. В частности, этому тезису свидетельствуют результаты исследования агентства Havas World wide, согласно которым более половины респондентов могут обходиться без большинства приобретенных ими вещей [Zgiep, 2014]. Такое положение вещей формирует пул поставщиков ресурсов. С другой стороны, есть множество людей, доходы которых не позволяют совершать покупки и приобретать ресурсы традиционным способом, они среди прочих формируют пул потребителей совместной экономики. Так, результаты исследования ВЦИОМ говорят, что у 39% россиян едва хватает средств на еду или одежду, в том числе для 10% респондентов затруднительна даже покупка продуктов, для 29% - едва хватает денег на одежду. 41% респондентов испытывают затруднения в покупке крупной бытовой техники и мебели [Потребительские возможности россиян, 2017]. Новые формы потребления основываются на отрицании ценностей консюмеризма, отказе от участия в гонке за товарами [Бочарова, Ечевская, 2014].
Третий - появление в сетевом пространстве платформ и сервисов, основанных на принципах соучастия, сотворчества, кооперации, открытости, социальных медиа, обусловивших новые отношения между людьми и компаниями.
Совместная экономика реализуется в пяти ключевых сферах: пиринговое размещение (помощь в жилье) (P2P accommodation), пиринговое перемещение (P2P Transportation), помощь при решении бытовых вопросов (on-demand household services), профессиональная помощь в решении вопросов (on-demand professional services) и совместные финансы (collaborative finance) [Vaughan, Daverio, 2016]. Полагаем, что обзор российских пиринговых платформ (который не претендует на всеобъемлемость и законченность) необходим не только для анализа архитектоники совместной экономики, но и формирования представления о контенте социальных медиа, поэтому приведем их примеры, перечень которых, безусловно, не полный (таблица 1).
Таблица 1. Примеры российских пиринговых интернет-платформ
Сфера шеринговой экономики Содержание услуг Название и ссылка на размещение интернет-ресурсов
Размещение, жилье (P2P Accommodation) Сдача частного жилья в аренду, в том числе в местах путешествий Airbnb - https://www.airbnb.ru/
Перевозки, транспортировки (P2P Transportation) Каршеринг (от англ. car -машина и share - делиться) Busfor - https://busfor.ru/, Довезу! -http://www.dovezu.ru/, BlaBlaCar-www.blablacar.ru/, BeepCar - www.beepcar.ru
Помощь в решении бытовых вопросов (on-demand household services^ Обмен вещами, передача их в дар или на переработку, продажа вещей по низким ценам, аренда вещей Дарудар - http://darudar.org/, Charity shop -http://charity-shop.ru/, Спасибо! -http://spasiboshop.org/shops/spasibo-na-vo/, Крок и Зябра - https://crocizyabra.ru/, Rentmania - https://rentmania.org/, Арендориум - https://www.arendorium.ru/
Фудшеринг (от англ. food - еда и share - делиться) Фудшеринг - http://www.foodsharingrussia.ru/
Совместные финансы (collaborative finance) Кредитование одним человеком другого Вдолг.ру - www.vdolg.ru БезБанка - https://bezbanka.ru/
Профессиональная помощь в решении вопросов (on-demand professional services) Свободная издательская платформа Ridero - https://ridero.ru/ Т8 - http://t8group.ru/
Поиск профессионалов для получения различных услуг Platforma - https://platforma-online.ru/ 2Polyglot - https://2polyglot.com/ru
Четвертый - получение социальных, экономических, экологических и иных эффектов от развития экономики сотрудничества. Вот некоторые из них. Экономика сотрудничества служит демократизации различных отраслей экономики: все больше людей могут зарабатывать как отельеры, таксисты, банкиры, писатели. Благотворительная составляющая проектов помогает решать агентам бытовые вопросы по минимальной цене или без совершения трат совсем.
Совместное потребление позволяет расширить доступ к ресурсам наряду с сокращением транзакционных издержек и повышением эффективности распределения ресурсов [Edelman, Geradin, 2015]. При этом транзакции могут совершаться в любое удобное и нужное для агентов время.
Инфраструктура экономики сотрудничества предполагает безпосреднические транзакции, что влечет за собой сокращение стоимости услуг и ресурсов для потребителей. Определяя сущность уберизации экономики, известный экономист Нассим Талеб в своем твиттере написал: «Уберизация - это устранение посредников» (https://twitter.com/nassimtalebru).
Кроме того, развитие экономики сотрудничества, а именно цифровые платформы и торговые площадки создают мощную ценовую конкуренцию для агентов традиционной экономики, провоцируя конкурирующих продавцов и производителей обеспечивать высокое качество продуктов и услуг и снижать цены. «Традиционный бизнес вдруг почувствовал конкуренцию с неожиданной стороны - сорганизовавшихся при помощи онлайн-платформ частных лиц» [Ульянова, Аржанова, 2015]. Агенты совместной экономики имеют возможность приобрести нужный товар по самой выгодной цене, лучше узнать характеристики приобретаемого товара, основываясь на реальных отзывах, сравнивая свой выбор с другими вариантами [Аптекман и др., 2017].
Также известно, что совокупные потери человечества от неэффективного использования произведенного продовольствия оцениваются ФАО в 940 млрд долл. в год, производство оказавшихся ненужными продуктов питания ответственно за 8% общемировых выбросов углекислого газа в атмосферу [Рентабельность пищевых отходов, 2017]. Фудшеринг направлен на решение проблемы потери продовольствия.
Экологический эффект шеринга заключается, в частности, в переработке ненужных вещей на более полезные, например, в тряпки для мытья пола. Также эксперты заявляют, что carsharing способен до 27% уменьшить выбросы в атмосферу СО2 (подсчеты активистов портала peers.org).
Б. Характеристика агента совместной экономики и типы его отношений
Агент совместной экономики - это и «homoeconomicus» («человек экономический»), и «homodigitalis» («человек цифровой»), и «homomobilis» («человек передвигающийся»), и «homoconsumens» («человек потребляющий») в одном лице [Толстокорова, 2016]. А самое главное агент совместной экономики - это «homocommunicativus» («человек коммуницирующий») и «homomediates» («медийный человек»). Данный тезис постулируется выводами К. Черри по результатам лингвистического анализа слова «communication», которое, по мнению исследователя, происходит от латинского communicare, что означает «делить» («share»). Коммуникация представляет собой процесс «разделения с» («sharing with»), а не «разделения между» («sharing between»). В этом значении оно определяется, по мнению К. Черри, как «делиться с теми, кто принадлежит к
твоей же группе или обладает общими с тобой интересами» [Cherry, 1985]. Находясь в роли медийного человека, агент совместной экономики выступает как субъектом, так и объектом массовой коммуникации, реальным участником социальных взаимодействий на публичной арене [Мансурова, 2011]. Таким образом, чтобы успешно функционировать в совместной экономике, индивид должен обладать соответствующими медиакомпетенциями.
Какие же отношения реализует агент экономики сотрудничества? Дифференцируются три типа:
(i) M2M (от англ. - man to man) - отношения между людьми;
(ii) M2S (от англ. - man to society) - отношения между индивидом и сообществом;
(iii) M2B (от англ. - man to business) - отношения между человеком и бизнесом.
Отношения типа M2M проявляются, с одной стороны, в том, что люди
коммуницируют между собой для совершения различных транзакций с целью совместного использования ресурсов, обмена субъективным опытом, а с другой - в том, что конкретный индивид формирует социальный капитал другого человека: с каждым отзывом, лайком, комментарием оставляется след на репутации человека [Бочарова, Ечевская, 2014].
Отношения типа M2S имеют несколько сфер своего проявления. Во-первых, это коллаборативная фильтрация, лежащая в основе эффективного функционирования пиринговых платформ. Коллаборативная фильтрация - система обмена субъективным опытом, позволяющая отбирать объекты и информацию в соответствии со вкусом и предпочтениями каждого конкретного человека [Долгин, 2010]. Совокупность отзывов, лайков, рейтингов являет собой фильтры защиты членов сообщества от недобросовестных поставщиков и получателей ресурсов. Во-вторых, это так называемая «евангелизация» [Швед, 2017]. Вступая в отношения совместного потребления ресурсов, человек преследует цель не только и не столько принести выгоду себе и владельцу, сколько принести пользу общества, и второе зачастую важнее, чем первое.
Отношения типа M2B проявляются в том, что становясь активным агентом совместной экономик на какой-либо платформе, индивид становится ресурсом получения коммерческой выгоды владельцу соответствующего интернет-сервиса. К сожалению, во время написания настоящей работы не удалось найти какие-либо данные о количестве вовлеченных агентов и объемах совместной экономики в рамках российского интернет-пространства. Возможно, объяснение этому состоит в неоднозначном понимании для российских агентов того, какие транзакции формируют экономику обмена, а также в отсутствии методических подходов к учету и фиксации онлайн транзакций коммерческого и некоммерческого характера между индивидуальными пользователями на уровне отчетности. Между тем, результаты исследований участия жителей США в коллаборативной экономике позволяют заключить, что в мире масштабы ее значительны (если сделать попытку экстраполировать полученные данные). Согласно PwC, 44% американских американцев старше 18 лет знакомы с коллаборативной экономикой (в Европе таковых - 1/3 [Vaughan, Daverio, 2016]), при этом 18% участвовали в совместной экономике в качестве потребителя (в Европе - 5% [Vaughan, Daverio, 2016]), а 7% - в качестве поставщика ресурсов. Прогнозно пять ключевых компонентов совместной экономики могут увеличить совокупный доход соответствующих мировых сервисов с 15 млрд долл. в 2014 году до 335 млрд долл. к 2025 году [The Sharing Economy, 2015]. В Европе по итогам 2015 года объемы шеринговых транзакций составили 28 млрд. евро (для сравнения в 2013 году - 10,2 млрд. евро), а доходы интернет-платформ - 3,6 млрд. евро (в 2013 - 1,0 млрд. евро).
В. Сопряжение медиаобразования и совместной экономики
Роль медиаобразования, как подготовки человека к жизни и деятельности в современных информационных условиях [Блохин, 2014], в совместной экономике определяется тем, что оно является важнейшим инструментом социального инжиниринга в интернет-среде. Состав функций медиаобразования для развития экономики сотрудничества
обусловливается необходимостью выполнения требований времени к коммуникативным и когнитивным медиакомпетенциям агента экономики сотрудничества, содержание которых обусловливается вышеназванными типами отношений.
Определяя набор необходимых медиакомпетенций агента экономики сотрудничества, используем такой прием, как сопряжение подходов исследователей, с одной стороны, предложившего антропологическую модель медиакомпетенций (Е.В. Касумова [Касумова, 2014]), а с другой стороны, - обозначивших четыре основных принципа экономики обмена (Р. Боцман и Р. Роджерс [Botsman, Rogers, 2010]).
Антропологический подход к медиаобразованию Е.В. Касумовой основывается на соотнесение компетенций с личностными утверждениями «я могу», «я способен», «я знаю» и «я умею». Утверждение «я могу» позволяет оценить наличие у агента экономики знаний основ базовой и компьютерной грамотности, возможности работы с информацией, доступа к ней и техническим средствам, обеспечивающим передачу и распространение ресурсов и информации; утверждение «я способен» описывает базовые навыки, которые относятся к опыту взаимодействия с медиа: компетенции понимания информации, оценки предпосылок, предубеждений и других блокаторов информации, соотнесения имеющейся в тексте информации с уже имеющимся у агента сведениями, проведения переоценки полученной информации при получении новой, понимания того, кто и с какой целью создал сообщение, какие силы (каких субъектов) представляет создатель сообщения; утверждение «я знаю» характеризует знания индивида в области работы с медиа, позволяет выявить степень осознанности и рефлективности его действий: компетенции поиска информации, работы с ее источниками, различения методов и приемов, используемых в контенте, определения действий в случаях, если информация является незаконной или доступ к законной информации ограничен, осознания ответственности за распространение информации; утверждение «я умею» отражает практические навыки индивида в области работы с медиа: компетенции классификации контентов, выбора контентов, вычленения главной мысли медиапослания, оценки надежности информации, организации и категоризации информации [Касумова, 2014].
Рисунок 2. Соотнесение вариантов личностных утверждений модели медиакомпетенций и принципов
экономики сотрудничества
Личностные утверждения в модели медиакомпетенций Е.В. Касумовой
Я могу
Я способен
Я знаю
Я умею
Принципы совместной экономики
Р. Боцман и Р. Роджерса
Критическая масса
Критический потенциал
Вера в сообщество
Доверие
Медиакомпетенции агента экономики сотрудничества
З - компетенции
У - компетенции
В - компетенции
На рисунке 2 представлено соотнесение личностных утверждений, лежащих в основе различных компетенций индивида, и принципов экономики сотрудничества, положенное в основу определения медиакомпетенций агента. Они сгруппированы по категориям: «З» -знать, «У» -уметь, иметь способность, «В» - владеть, обладать навыками.
Представляется, что агент экономики сотрудничества наряду с базовыми должен обладать такими медиакомпетенциями:
З - компетенции:
31 - знать принципы формирования «территории доверия» между членами сообщества, понимая, что доверие строится на репутации, то есть на измерении того, насколько тебе доверяет сообщество;
32 - знать принципы саморегуляции участия в экономике сотрудничества, определения границ дозволенного и должного;
33 - знать, понимать и соблюдать основы и принципы коллаборативной фильтрации, что позволит сократить транзакционные издержки агента, связанные с обработкой информации;
34 - знать основы информационной гигиены и безопасности коммуникаций, так как в сообществах любой человек может выдавать себя за кого угодно;
35 - знать и понимать закон Старджона и правило интерактивных медиа - «правило 1:10:89», уметь применять их. Закон Старджона (Sturgeon's Law: Nothing is always absolutely so) [Хау, 2012] гласит, что 90% всего медиа контента представляет собой информационный мусор, оставшиеся 10% произведенного пользователями контента не является мусором, а 1% претендует на отличное качество. Правило интерактивных медиа - «правило 1:10:89» гласит, что из каждых 100 человек на каком-либо сайте только один что-то действительно создает, 10 голосуют и дорабатывают то, что он создал, а остальные 89 являются простыми потребителями продукта [Ильин, 2012];
V - компетенции:
VI - умение продемонстрировать и объяснить значение идеи совместной экономики для общества на индивидуальном уровне;
У2 - уметь «встраиваться» в контент конкретной платформы с учетом соблюдения информационной гигиены;
У3 - уметь настраивать межличностные коммуникации;
У4 - уметь распознавать предвзятость, возможную «сфабрикованность» постов, сообщений, отзывов с осознанием того, что они являют собой продукт определенной культуры;
У5 - уметь написать отзыв о контрагенте, внятный для остальных участников, основанный на доступной, понятной, цензурной лексике;
У6 - иметь способность находить, анализировать, оценивать необходимые медиаресурсы и информацию, используя различные медиатехнологии и способы доступа к информации [Цатурова и др., 2006];
У7 - иметь способность выражать мысли и вести диалог на платформах на принципах плюрализма мнений и в рамках возникающего «всеобщего языка понятий»;
У8 - иметь способность обсуждать в онлайн среде нюансы транзакций;
В - компетенции:
В1 - обладать навыками защиты от агрессивного медиавоздействия, медианасилия и манипуляций [Блохин, 2014];
В2 - обладать навыками рационального поведения, предполагающего, что при условии обладания необходимой, полной, достоверной информацией действия в сети будут адекватны и целесообразны по отношению к другим агентам и направлены на получение максимальной выгоды, как для себя, так и других агентов.
Каждая из этих медиакомпетенций в отдельности и вместе взятые необходимы для реализации различных отношений индивида, складывающихся в процессе участия в экономике сотрудничества.
Медиакомпетенции, участвующие в формировании отношений типа M2M: З1, З2, З4, У2, У3, У4, У5, У7, В1, В2.
Медиакомпетенции, участвующие в формировании отношений типа M2S: З1, 33, З4, 35, У1, У3, У4, У5, У7, В2.
Медиакомпетенции, участвующие в формировании отношений типа M2B: 33, 35, У1, У2, У6, В2.
Освоение этих компетенций потенциальным или реальным агентом совместной экономики может происходить, как в процессе изучения медиаобразовательных курсов, так и в процессе самообразования.
Выводы
Таким образом, можно сделать вывод, что в современной России развитие совместной экономики набирает обороты, не исключено, что в ближайшее время ее принципы и правила лягут в основу транзакций в иных сферах и отношениях. Поэтому вопрос овладения соответствующими медиакомпетенциями агентом совместной экономики будет являться актуальным еще некоторое время. Медиаобразование не может не реагировать на трансформацию процессов и отношений, происходящих в социальной и экономической жизни людей. Оно должно быть максимально вовлечено в формирование человека действительно успешно коммуницирующего и медийного с набором компетенций, позволяющим следовать принципам совместной экономики, являться инструментом новой экономики. Развитие авторской концепции сопряжения медиаобразования и совместной экономики, которая гармонично вписывается в существующую информационную и коммуникационную культуру общества и предпринимательства, а также ее реализация в программах медиаобразования сможет способствовать этому.
3начимость результатов проведенного исследования для науки заключается в развитии концептуальных положений теории совместной экономики через переосмысление инструментария ее построения. Прикладная значимость авторских выводов определяется практической направленностью разработанной концепции развития совместной экономики с помощью медиаобразования.
В качестве перспективного направления дальнейших изысканий можно определить разработку методологических и методических подходов к наполнению образовательных программ и курсов, способствующих интеграции совместной экономики и медиаобразования с целью формирования у индивидов необходимых медиакомпетенций.
Литература
Аптекман А., Калабин В., Клинцов В., Кузнецова Е., Кулагин В., Ясеновец И. Цифровая Россия: новая реальность. Июль, 2017. http://www.mckinsey.com/~/media/McKinsey/.../Digital%20Russia/Digital-Russia-report.ashx
Блохин И.Н. Медиакомпетентность личности: ролевой анализ // Вестник Ленинградского государственного университета им. А.С. Пушкина. 2014. Т. 2. № 4. С. 136-146.
Бочарова Е. А., Ечевская О. Г. Коллаборативное потребление в современной России: формы организации и
практики включения на примере сообщества «DaruDar» // Лабиринт. 2014. № 2. С. 97-108.
Долгин А. Манифест новой экономики. Вторая невидимая рука рынка. M.: АСТ, 2010. 256 с.
Ильин А.С. Краудсорсинг как инструмент модернизации государственного и муниципального управления //
Материалы VIII международной научно-практической конференции «Регионы России: стратегии и механизмы модернизации, инновационного и технологического развития», 31 мая -1 июня 2012 г. М.: ИНИОН РАН, 2012. C. 90-95.
Исследование GfK: Тенденции развития Интернет-аудитории в России. http://www.gfk.com/ru/insaity/press-release/issledovanie-gfk-tendencii-razvitija-internet-auditorii-v-rossii/ (дата обращения 27.06.2017) Касумова Е. В. Исследование социальных компетенций выпускников петербургских школ (на примере медийных компетенций) // Студенты - городу. СПб.. 2014. С. 80-88.
Комплексное диагностическое исследование экономики Российской Федерации: пути достижения всеобъемлющего экономического роста. Доклад группы Всемирного банка. http://pubdocs.worldbank.org/en/235471484167009780/Dec27-SCD-paper-rus.pdf (дата обращения 27.06.2017) Мансурова В. Д. «Медийный» человек российской провинции: динамика социального взаимодействия. Барнаул: Изд-во Алтайского ун-та, 2011. 207 с.
Орлова Г.А., Зеленюк А.Н. Развитие «долевой» экономики // Российский внешнеэкономический вестник. 2016. № 8. С 3-12.
Плешаков В.А. Киберсоциализация человека: от Homo Sapiensb до Homo Cyberus 'а. М.: Прометей, 2012. 270 с. Потребительские возможности россиян: мониторинг, 29.06.2017.
https://wciom.ru/index.php?id=236&uid=116289 (дата обращения 01.07.2017)
Результаты исследований аудитории СМИ. http://mediascope.net/services/media/media-
audience/dannye_issledovaniy_auditorii_smi/ (дата обращения 27.06.2017)
Рентабельность пищевых отходов // Коммерсант. 2017. Март, 31. https://www.kommersant.ru/doc/3259929 (дата обращения 1.07.2017)
Рифкин Дж. Третья промышленная революция: Как горизонтальные взаимодействия меняют энергетику, экономику и мир в целом. М.: Альпина нон-фикшн, 2014. 410 с.
Толстокорова А.В. Философия Крокодила Гены или мораль старухи Шапокляк? Экономические модели социальной этики в эпоху глобализации // Свободная мысль. 2016. № 4. http://svom.info/entry/663-filosofiya-krokodila-geny-ili-moral-staruhi-shapok/ (дата обращения 03.07.2017)
Ульянова Н., Аржанова Я. Мистер и миссис шеринг // Бизнес-журнал. 2015. № 1. С. 18-23.
Хау Дж. Краудсорсинг: коллективный разум как инструмент развития бизнеса. М.: Альпина Паблишер, 2012. 288 с.
Цатурова И., Яковлев А., Афанасьев М., Аветисова К. Медиакомпетенции в глобальном информационном обществе // Высшее образование в России. 2006. № 12. С. 142-144.
Что делает аудитория 55+ в Интернете? https://www.ipsos.com/sites/default/files/2017-03/2017-03-55%2Bonline.pdf (дата обращения 27.06.2017)
Швед В.В. Теоретические аспекты шэринговой экономики // Економiчний форум. 2017. №1. С. 26-31. Botsman R., Rogers, R. (2010). What's Mine Is Yours: The Rise of Collaborative Consumption. New York: HarperBusiness, 304 p.
Cherry, C. (1985). The Age of Access: Information Technology and Social Revolution. London: Dover, N.H: Croom Helm, 192 p.
Edelman, B., Geradin, D. (2015). Efficiencies and Regulatory Shortcuts: How Should We Regulate Companies like Airbnb and Uber? Working Paper, 016-020.
Felson, M., Spaeth, J. (1978). Community Structure and Collaborative Consumption: A routine activity approach.
American Behavioral Scientist, № 21, 614-624.
Hamari, J., Sjoklint, M., Ukkonen, A. (2016). The Sharing Economy: Why People Participate in Collaborative
Consumption. Journal of the Association for Information Science and Technology. № 67 (9), 2047-2059.
Hyde, L. (19830. The Gift: Imagination and the Erotic Life of Property. New York: Vintage.
Kranton, R. (1996). Reciprocal exchange: a self-sustaining system. American Economic Review, Vol. 86. No 4.
Mulgan, G.J. (1991). Communications and Control: Networks and New Economies of Communication. Oxford: Polity.
Petropoulos, G. (2017). An economic review of the collaborative economy. Policy Contribution, № 5.
http://bruegel.org/wp-content/uploads/2017/02/PC-05-2017.pdf
Raport agencji Havas Worldwide pt. (2014). Nowy typ konsumentôw i gospodarka oparta na Wspôidzieleniu. Warszawa, 54 p. http://crnavigator.com/materialy/bazadok/389.pdf
Stephany, A. (2015). The Business of Sharing: Making it in the New Sharing Economy. New York: Palgrave Macmillan.
The Sharing Economy. Consumer Intelligence Series. https://www.pwc.com/us/en/technology/publications/assets/pwc-consumer-intelligence-series-the-sharing-economy.pdf
Vaughan, R., Daverio, R. (2016). Assessing the size and presence of the collaborative economy in Europe. April, 2016.
https://www.pwc.co.uk/issues/megatrends/collisions/sharingeconomy/outlook-for-the-sharing-economy-in-the-uk-
2016.html
Walsh, B. (2011). Today's Smart Choice: Don't Own. Share. Time, . Mar. 17. http://content.time.com/time/specials/packages/article/0,28804,2059521_2059717,00.html
Zgiep, L. (2014). Sharing economy. Ekonomia wspôidzielenia.
http://www.lazarski.pl/fileadmin/user_upload/dokumenty/czasopisma/mysl-ekonomiczna-
polityczna/2014/MEiP_4_9_2014_Zgiep.pdf
References
Aptekman, A., Kalabin, V., Klintsov, V., Kuznetsova, E., Kulagin, V., Yasenovets, I. (2017). Digital Russia: a new reality. July, 2017. http://www.mckinsey.c0m/~/media/McKinsey/.. ./Digital°/o20Russia/Digital-Russia-report.ashx (reference date is July 5, 2017)
Blokhin, I.N. (2014). Media competence of the person: role analysis. Bulletin of the Leningrad State University. Vol. 2. Iss. 4, 136-146.
Bocharova, E.A., Echevskaya, O.G. (2014). Collaborative Consumption in Contemporary Russia: Forms of Organization and Practice of Inclusion on the Example of the Community «DaruDar». Labyrinth. No 2, 97-108. Botsman R., Rogers, R. (2010). What's Mine Is Yours: The Rise of Collaborative Consumption. New York: HarperBusiness, 304 p.
Cherry, C. (1985). The Age of Access: Information Technology and Social Revolution. London: Dover, N.H: Croom Helm, 192 p.
Comprehensive diagnostic study of the economy of the Russian Federation: ways to achieve comprehensive economic growth. Report of the World Bank Group. http://pubdocs.worldbank.org/en/235471484167009780/Dec27-SCD-paper-rus.pdf (reference date is June 27, 2017)
Consumer opportunities of Russians: monitoring, June 29, 2017. Https://wciom.ru/index.php?id=236&uid=116289 (reference date is July 1, 2017)
Dolgin, A. (2010). Manifesto of the new economy. The second invisible hand of the market. Moscow: AST, 256 p. Edelman, B., Geradin, D. (2015). Efficiencies and Regulatory Shortcuts: How Should We Regulate Companies like Airbnb and Uber? Working Paper, 016-020.
Felson, M., Spaeth, J. (1978). Community Structure and Collaborative Consumption: A routine activity approach.
American Behavioral Scientist, № 21, 614-624.
Hamari, J., Sjoklint, M., Ukkonen, A. (2016). The Sharing Economy: Why People Participate in Collaborative Consumption. Journal of the Association for Information Science and Technology. № 67 (9), 2047-2059. Howrow, J. (2012). Crowdsourcing: collective intelligence as a tool for business development. Moscow: Alpina Pablisher, 2012. 288 p.
Hyde, L. (1983). The Gift: Imagination and the Erotic Life of Property. New York: Vintage.
Ilin, A.S. (2012). Crowdsourcing as an Instrument for Modernizing State and Municipal Management. Proceedings of the VIII International Scientific and Practical Conference "Regions of Russia: Strategies and Mechanisms of Modernization, Innovative and Technological Development", May 31-June 1, 2012. Moscow: INION RAS, 90-95. Kasumova, E.V. (2014). Investigation of social competencies of graduates of St. Petersburg schools (using the example of media competences). Students for the city. St.Peterburg, 80-88.
Kranton, R. (1996). Reciprocal exchange: a self-sustaining system. American Economic Review, Vol. 86. No 4. Mansurova, V.D. (2011). "Media" man of the Russian province: the dynamics of social interaction. Barnaul: Publishing House of the Altai University, 207 p.
Mulgan, G.J. (1991). Communications and Control: Networks and New Economies of Communication. Oxford: Polity. Orlova, G.A., Zelenyuk, A.N. (2016). Development of the "share" economy. Russian foreign economic bulletin. No 8, 3-12.
Petropoulos, G. (2017). An economic review of the collaborative economy. Policy Contribution, № 5. http://bruegel.org/wp-content/uploads/2017/02/PC-05-2017.pdf
Pleshakov, V.A. (2012). Cybersocialization of man: from Homo Sapiens to Homo Cyberus. Moscow: Prometheus, 270 p.
Profitability of food waste (2017). Kommersant. March, 31. https://www.kommersant.ru/doc/3259929
Raport agencji Havas Worldwide pt. (2014). Nowy typ konsumentow i gospodarka oparta na Wspoidzieleniu.
Warszawa, 54 p. http://crnavigator.com/materialy/bazadok/389.pdf
Research GfK: Trends in the development of the Internet audience in Russia. http://www.gfk.com/en/insaity/press-release/issledovanie-gfk-tendencii-razvitija-internet-auditorii-v-rossii/ (reference date is June 27, 2017) Results of media audience research. http://mediascope.net/services/media/media-
audience/dannye_issledovaniy_auditorii_smi/ (reference date is June 27, 2017)
Rifkin, J. Third Industrial Revolution: How Horizontal Interactions Change Energy, Economy and the World as a Whole. Trans. with the English.- Moscow: Alpina non-fiction, 2014. 410 p.
Shved, V.V. (2017). Theoretical aspects of the sharing economy. Economical forum. 2017. No 1, 26-31.
Stephany, A. (2015). The Business of Sharing: Making it in the New Sharing Economy. New York: Palgrave
Macmillan.
The Sharing Economy. Consumer Intelligence Series. https://www.pwc.com/us/en/technology/publications/assets/pwc-consumer-intelligence-series-the-sharing-economy.pdf
Tolstokorova, A.V. (2016). Philosophy of the Crocodile Genes or morals of the old woman Shapoklyak? Economic models of social ethics in the era of globalization. Free thought. No 4. http://svom.info/entry/663-filosofiya-krokodila-geny-ili-moral-staruhi-shapok/ (reference date is July 3, 2017)
Tsaturova, I., Yakovlev, A., Afanasiev, M., Avetisova, K. (2006). Media components in the global information society.
Higher education in Russia. No 12, 142-144.
Ulyanova, N., Arzhanova, J. (2015). Mr. and Mrs. Sharing. Business Journal. No 1, 18-23.
Vaughan, R., Daverio, R. (2016). Assessing the size and presence of the collaborative economy in Europe. April, 2016.
https://www.pwc.co.uk/issues/megatrends/collisions/sharingeconomy/outlook-for-the-sharing-economy-in-the-uk-
2016.html
Walsh, B. (2011). Today's Smart Choice: Don't Own. Share. Time, . Mar. 17. http://content.time.com/time/specials/packages/article/0,28804,2059521_2059717,00.html
What does the 55+ audience do on the Internet? Https://www.ipsos.com/sites/default/files/2017-03/2017-03-55%2Bonline.pdf (reference date is June 27, 2017)
Zgiep, L. (2014). Sharing economy. Ekonomia wspoidzielenia.
http://www.lazarski.pl/fileadmin/user_upload/dokumenty/czasopisma/mysl-ekonomiczna-
polityczna/2014/MEiP_4_9_2014_Zgiep.pdf
