CC BY
428
Вестник Челябинского государственного университета. 2010. № 13 (194).
Филология. Искусствоведение. Вып. 43. С. 26-33.
Т. С. Гусейнова
ОПРЕДЕЛЕНИЕ СОДЕРЖАНИЯ ДИСКУРСА
Сложность понятия ‘дискурс ’ способствовала возникновению большого числа определений, что обусловлено: во-первых, различными аспектами его описания; во-вторых, соотнесением с различными смежными понятиями; в-третьих, тем, что стал объектом исследования разных наук; в-четвертых, разночтениями в зарубежной и отечественной лингвистике.
Ключевые слова: дискурс, текст, коммуникация, речевая деятельность, публицистический дискурс, мыслительные процессы.
Психолингвистический подход к языковому материалу на современном этапе развития лингвистики предусматривает его анализ с позиций теории коммуникации и речемыслительной деятельности. Подобное обстоятельство предполагает обращение к понятию дискурса, содержание которого в научной литературе четко не определено. Данное положение обусловлено рядом причин. Во-первых, предлагая ту или иную дефинитивную характеристику дискурса, каждый исследователь исходит из того его функционального свойства, которое считает ключевым. В результате анализ лингвистического материала приобретает определенную тональность (несмотря на то, что в некоторых случаях может рассматриваться как односторонность); это способствует детальному, более глубокому раскрытию сути данного термина. Во-вторых, понятие дискурса стало точкой пересечения интересов ряда наук: лингвистики, психолингвистики, социологии, философии и др. Сформировавшийся в связи с этим синергетический подход к анализу дискурса представляется вполне оправданным, т. к. применение методов исследования какой-либо одной науки способствует созданию неполноты информации. Потому как всякое решение, принятое при неполной информации, по мнению Дм. Чернавского1, есть творчество (а для составления конкретных представлений необходимы конкретные сведения), то «методика триангуляции» [19. С. 41] при изучении дискурса позволяет выявить и описать его имманентные свойства, а также особенности аспектов функционирования в нем языковых единиц. К тому же: «Недостатки традиционного подхода к нетрадиционному объекту изучения толкают <...> современных ученых к попыткам создания новых методологий» [23. С. 15]. В то же время именно инте-
рес различных наук к дискурсу способствовал разночтениям в трактовке данного понятия и разобщению исследовательских мнений по этому вопросу. В-третьих, отсутствие четких критериев разграничения понятий ‘текст’ и ‘дискурс’ часто способствует использованию их в научном произведении как синонимов и не позволяет определить масштабность соотношения данных терминов [см.: 14; 20; 25; 28;
31 и др.]. В-четвертых, амбивалентность дискурса, с одной стороны, рассматривает его как явление личностно-психологического плана, с другой - общественно-культурного. Трудности при выявлении взаимоотношений указанных сторон также осложняют попытки исследователей дать четкое определение дискурса, т. к. нет однозначных представлений об аналитическом и синтезированном подходах к нему.
Термин ‘дискурс’ (от фр. ^соиге речь, выступление) в научной литературе стал активно употребляться в начале 70-х годов XX века. Впервые данный термин был использован З. Харрисом при создании дистрибутивного метода в языкознании. Позже во французской лингвистике дискурсом обозначались язык и речь вообще, а цель анализа состояла в исследовании закономерностей построения и функционирования текста [24. С. 37]. По мнению Ю. С. Степанова [27. С. 37], дискурс в понимании многих зарубежных исследователей воспринимался как «данность текста», т. е. как собственно тексты; осознание того, что дискурс к тому же еще и некая стоящая за этой данностью грамматическая система, пришло значительно позднее. В отечественном языкознании формирование содержания термина ‘дискурс’ начиналось с определения сущности функционального стиля как особого типа текстов [7. С. 12]. Многие исследователи и сейчас соотносят дискурс с функциональными стилями [см.: 1; 6 и др.]. Позиции
теории текстовой деятельности, учитывающие аддитивность определения сути дискурса и отличающиеся регулированием степени его смысловой хаотичности при употреблении (т. е. энтропии), способствовали распространению широкого подхода к содержанию данного термина. Речь идет о «внешней форме естественноязыкового сообщения», «его экстралингвистических» компонентах, а еще шире - общекультурном фоне, «на котором конкретный автор сообщения реализует свои коммуникативные интенции и прагматические цели» [32. С. 58]. В широком понимании дискурс выступает «как коммуникативное событие, происходящее между собеседниками в определенном коммуникативном контексте» [24. С. 373] «и включающее в себя как собственно лингвистические, так и психологические, социальные, ситуативные и со-циоэтнические параметры» [11. С. 17]. Дискурс, рассматриваемый как коммуникативное событие, способствует созданию сложного единства языкового действия, значения и формы [8. С. 113]. Узкое же понимание дискурса предполагает анализ языковой стороны коммуникативного акта.
Широкое и узкое понимание рассматриваемого явления манифестируют две точки зрения на дискурс: анализ формальной стороны и анализ содержательной стороны; последняя эксплицируется в функцию воздействия. Формальная сторона характеризует дискурс как объединение по смыслу двух и более предложений, причем особо подчеркивается связность в качестве одного из квалифицирующих признаков дискурса [см.: 35; 37 и др.]. «Дискурс - это связная последовательность языковых единиц, создаваемая / созданная говорящим / пишущим для слушающего / читающего в определенное время в определенном месте с определенной целью» [7. С. 13]. Экс-тралингвистические условия осуществления коммуникации, характеризующие дискурс, «наряду с авторской оценкой передаваемого понятийного содержания и прагматическими целями и задачами <...> находят отражение непосредственно в вербальной стороне коммуникации и влияют на построение внешней формы текста.» [32. С. 59]. Формальная сторона апперципируется в функциональную, характеризуя в итоге дискурс как высказывание. манифестирующее единство функционально организованных, контекстуализированных единиц реализации языка [36. С. 39].
Функциональный же подход, по мнению некоторых исследователей [33; 36 и др.], предусматривает взаимосвязь изучения функций дискурса с анализом функций языка с точки зрения социокультурной обусловленности. Поэтому дискурс как высказывание объединяет продуцента и реципиента в стремлении первого оказывать воздействие на второго посредством установления в речи отношений к собеседнику [2. С. 316]. Возможно, такой подход к функции воздействия позволил В. Г. Ко -стомарову и Н. Д. Бурвиковой [15. С. 238] определить дискурс как «текст, образовавшийся в процессе дискурсии, когда смысл “на выходе” становится адекватным авторскому замыслу. Дискурсия начинается там, где появляются дополнительные смыслы, отличные от буквального понимания текста. Приближение к пониманию этих дополнительных смыслов комплектует будущий дискурс». Таким образом, различные коннотативные значения, возникающие в процессе фатической деятельности индивидуумов, должны рассматриваться как проявление или предпосылки дискурса.
Объединение формально-содержательных категорий дискурса способствует антиципации когнитивных механизмов продуцента, вовлеченных в круг «речепорождения (понимание языковой информации и ее классификация с помощью конкретного языка)», при этом «социальные ограничения, значимые для данной культуры, которые чаще всего не заявляются в тексте эксплицитно» [32. С. 59], также рассматриваются с позиций познавательных процессов. Когнитивные процессы в сознании продуцента в качестве восприятия окружающего мира посредством собственной познавательной системы базируются на некоторых сведениях о предмете речи, а также пресуппозиции и антиципации. Данные процессы регулируют динамику фатических обстоятельств, что, в конечном счете, влияет на информационную составляющую дискурса. «Участвуя в актах коммуникации, мы либо понимаем то, что говорят другие, либо сами порождаем высказывание. В первом случае нашей действительной целью является понимание мыслей, выражаемых с помощью языка. Язык - это средство передачи мысли и как таковой выступает главным образом в виде своеобразной “упаковки”. Однако знания, используемые при его декодировании, отнюдь не ограничиваются знаниями о языке. В их число входят также знания о мире, соци-
альном контексте высказываний, умение извлекать хранящуюся в памяти информацию, планировать и управлять дискурсом и многое другое» [5. С. 6]. Следовательно, когнитивный подход к языку определяет когнитивный подход к дискурсу при опоре на концептуальные представления и того, кто создает, и того, кто воспринимает дискурс.
Концептуальность представлений окружающего индивидуума мира позволяет Ю. С. Степанову характеризовать дискурс как представленный в качестве особой социальной данности «язык в языке». Он отмечает, что дискурс существует в текстах, «за которыми встает особая грамматика, особый лексикон, особые правила словоупотребления и синтаксиса, особая семантика - в конечном счете, особый мир. Это “возможный (альтернативный) мир”. Каждый дискурс - это один из возможных миров. Само явление дискурса, его возможность и есть доказательство тезиса “Язык - дом духа” и в известной мере тезиса “Язык - дом бытия”» [26. С. 44]. Итак, объединение усилий формального и содержательного подходов к понятию ‘дискурс’ позволяют более точно характеризовать его когнитивную составляющую.
Широкая трактовка понимания дискурса предопределила его изучение с позиций речевой деятельности на базе мыслительных процессов. Рефлексивная деятельность индивидуума (предусматривающая и реципацию), лежащая в основе когнитивной теории становления личности, способствовала порождению такого понятия, как дискурсивное мышление. Оно «представляет собой высший уровень мышления вербального, которое призвано оперировать текстовыми единицами и текстовыми смыслами. Психолингвистическое исследование дискурсивного мышления своим предметом имеет процессы порождения и понимания текста, т. е. динамическую природу текстовой структуры. Проблемы формирования речевого высказывания и его смыслового восприятия составляют сердцевину теории речевой деятельности» [23. С. 13]. Следовательно, дискурс - это еще и речемыслительная деятельность, но вербализованная, опирающаяся на некую ситуацию как «фрагмент объективно существующей реальности, частью которой может быть и вербализованный акт», но также и миросистема индивидуума, «включающая в себя не только собственно лингвистические, но и экстралингвистические компоненты»
[16. С. 14]. Креативность коммуникативного акта, взаимодействующая с когнитивностью его содержательной стороны, способствует созданию системы семиозисных образований, порождению и восприятию дискурса. Поэтому «дискурс - целостный текст - это комплексный речевой акт, комплексное высказывание» [5. С. 34]. Итак, дискурс - это текст, но такой, «который содержит рассуждения людей, рассматриваемые в связи с внеязыковыми факторами, составляющими контекст коммуникативного события» [30. С. 390]. Дискурс отражает вербальную сторону активной коммуникации, способствует континуальности социальной деятельности индивидуума, которая, по мнению М. Л. Макарова [19. С. 13], протекает «в условиях реального мира, а не как теоретический абстракт или продукт лабораторного эксперимента».
И все же, рассматривая различные мнения исследователей, трактующих дискурс в широком плане, следует остановиться также на толковании сути данного термина, во-первых, М. Я. Дымарским: «В самом широком и наименее “лингвистичном” понимании дискурс
- это текущая речевая деятельность в какой-либо сфере; это бурлящее варево из частотных слов, удачных или, наоборот, неудачных до курьезности фраз, из аналитических статей и информационных сообщений, публичных выступлений, интервью, комментариев, кулуарных обменов мнениями etc., характеризующие, так сказать, Present Continuous «эпохи» [10. С. 19]2. Во-вторых, Т. Г. Скворцовой: «В последнее время возникло еще одно употребление понятия дискурса, а именно, как обозначение того или иного жанра текста. Например, политический дискурс, научный дискурс, официальный дискурс, педагогический дискурс. И, наконец, самый абстрактный смысл понятия дискурс, когда оно кор-релируется с определенным историческим периодом, определенной культурой. В этом смысле можно говорить о “дискурсе украинского барокко”, “идеологическом дискурсе”, “тоталитарном дискурсе”» [24. С. 373].
Сложности с определением содержания понятия ‘дискурс’, как нам представляется, связаны также еще с двумя причинами. Речь идет, о том, что с одной стороны, приведенное в «Лингвистическом энциклопедическом словаре» [18] и «Большом энциклопедическом словаре»[4] толкование данного термина не всеми исследователями принимается одно-
значно3. Например, ряд положений подвергнут серьезной критике М. Я. Дымарским [10], более сдержанно (как к констатации, фиксации) к такой дефиниции относится И. И. Климова [13] и т. д. С другой стороны, некоторые исследователи [27 и др.] более удачным считают определение дискурса, составленное В. З. Де-мьянковым: «Дискурс - это произвольный фрагмент текста, состоящий более чем из одного предложения или независимой части предложения. Часто, но не всегда, концентрируется вокруг некоторого опорного концепта; создает общий контекст, описывающий действующие лица, объекты, обстоятельства, времена, поступки и т. п., определяясь не только последовательностью предложений, сколько тем общим для создающего дискурс и его интерпретатора миром, который “строится” по ходу развертывания дискурса. Исходная структура для дискурса имеет вид последовательности элементарных пропозиций, связанных между собой логическими отношениями конъюнкции, дизъюнкции и т. п. Элементы дискурса: излагаемые события, их участники, перфомативная информация и не-события, то есть: а) обстоятельства, сопровождающие события; б) фон, поясняющий события; в) оценка участников события; г) информация, соотносящая дискурс с событием» [9. С. 7]. Другие лингвисты [например: 21] полагают, что мысль, высказанная Т. А. Ван Дейком, наибольшим образом соответствует понятию ‘дискурс’: «.дискурс, в широком смысле слова, является сложным единством языковой формы, значения и действия, которое могло бы быть наилучшим образом охарактеризовано с помощью коммуникативного события или коммуникативного акта; дискурс не ограничивается рамками конкретного языкового высказывания, скорее это сложное коммуникативное явление, которое включает в себя и социальный контекст, дающий представление как об участниках коммуникации (и их характеристиках), так и о процессах производства и восприятия сообщений» [8. С. 112-113].
Как видно из осуществленного краткого обзора научной литературы по данному вопросу, дискурс, будучи явлением сложным, можно представить в качестве архетипа, дающего возможность развития целого ряда позиций (в большинстве случаев пересекающихся) по этой проблеме. Но очевидным является тот факт, что дискурс свою основную цель определяет как адекватное понимание
сказанного и его соответствующее воспроизведение. Система восприятия дискурса строится на совокупной информации, т. е.: 1) той, которая извлекается из памяти индивидуума (краткосрочной и долгосрочной); 2) той, что получена непосредственно в процессе коммуникации; 3) той, что выявилась в результате рефлексии и реципации; 4) той, что стала следствием креативного подхода к фактам действительности. Вся совокупная информация возникает или одновременно, или, что наблюдается чаще, иерархически (в основном в качестве ассоциаций, фреймов, мыслительных картинок и т. д.).
Широкое и узкое понимание дискурса способствует включению в данное понятие указания «на конкретные объекты и конкретную обстановку. В связи с этим говорят про “этот” дискурс, “его” дискурс, “их” дискурсы. Здесь это понятие трактуется как конкретный разговор, как обмен дискурсами в процессе разговора. Если же дискурс касается не конкретных коммуникативных действий, а типов вербальной коммуникации, то это понятие можно рассматривать как определенный тип разговора» [24. С. 373] [курсив наш. - Т. Г.]. Данное обстоятельство способствует тому, что возникают такие понятия, как бытийный дискурс, т. е. либо диалога, либо беседы, либо общения и т. д. Как мы видим, это всего лишь вопрос терминологии. Но ясно одно, что дискурс в таких случаях понимается как коммуникация. Таким образом, в связи с тем, что пока не существует достаточно убедительных, доказательных положений в защиту какого-либо определения дискурса, представляется вполне справедливым признать: «в современных представлениях дискурс рассматривается широко - как все, что говорится и пишется, как процесс или результат речепроизводства, как синхронно осуществляемый процесс порождения текста или же его восприятия, в конечном счете как явление процессуальное, деятельностное» [7. С. 13].
Итак, дискурс - это деятельность речевая, когнитивная, социальная. Как и всякая деятельность, дискурс имеет свое начало (инициацию), продолжение (разворачивание), завершение (свертывание). Начало дискурса связывается «.с проблемной ситуацией, которая провоцирует мотив.» [11. С. 17]. Провоцирование мотива обусловливается: во-первых, квантованием проблемной ситуации; во-вторых, избытком информации о
проблемной ситуации; в-третьих, неким маргинальным состоянием ситуации и мотива; в-четвертых, фатической направленностью самого дискурса. Следовательно, причины, побуждающие индивидуумов вступать в дискурсивные отношения, связаны с контактоустанавливающей природой человеческого бытия, с определенными интенциями людей, отражающими различные стороны их жизнедеятельности. Разворачивание, экспликация, мысли в дискурсе детерминировано перфомативностью условий протекания коммуникации, концептуальным подходом к содержательной стороне общения. Экспликация мысли как различные «виды и типы речевой деятельности и шире речевого поведения предполагают неодинаковые разновидности дискурсивного мышления. Более того, с тем же основанием можно говорить об отличиях в дискурсивном мышлении разных носителей языка, отражающих индивидуальные черты языкового сознания личности человека» [23. С. 15]. Таким образом, возникает аксиологический фон экспликации дискурса, который формируется за счет суггестивного основания коммуникативной деятельности индивидуумов, а также ментальной обусловленности отношений и продуцента, и реципиента. Завершение дискурса связано: а) с утратой интереса к предмету обсуждения, т. к. максимально возможная информация уже получена; б) нарушением межличностных контактов (речь идет о форматах непонимания); в) изменением коммуникативных или прагматических интенций участников дискурса.
Дискурсу свойственна прагматическая и когнитивная когезия всех его содержательных составляющих. По мнению И. П. Сусова [29. С. 9], прагматическое значение соотносится с рядом таких компонентов, как ориентационный, т. е. дейктический, интенциональ-ный, импликационный, пресуппозиционный, экспрессивно-оценочный, субкодовый, т. е. функционально-стилистический, модальный, коммуникативно-информационный, т. е. фокальный. Когнитивная составляющая характеризуется стремлением к выявлению особенностей взаимодействия, а также вопросов соотношения, с одной стороны, индивидуального, внутреннего, с другой - общественного, внешнего миров человека. Данное положение нашло отражение в анализе коммуникативных действий в рамках дискурса, т. к. «в соответствии с современным представлением когни-
тивной лингвистики знание ядерных моделей предложения составляет самый глубинный пласт языковой компетенции говорящего, которое, по мнению Н. Хомского, является у носителей языка врожденным» [5. С. 33]. Поэтому на передний план выступает изучение повседневной речи человека (в том числе и отраженной в письменной форме).
Дискурс способствует избежанию гиперхарактеризации в процессе передачи информации в основном благодаря продуценту, который, создавая сверхсегментные синтаксические средства (во многих случаях и при помощи паралингвистических знаков), регулирует вектор понимания реципиента, а следовательно, степень успешности коммуникативного акта. Подобные действия продуцента побуждают собеседника к ответным фатическим шагам, в результате возникает дискурсивное пространство. Таким образом, «взаимодействуют между собой элементы структуры языковой личности», а также «и порожденные ими элементы текста. Регулятором этого взаимодействия является <...> номинация говорящего в тексте, которая, в свою очередь, обусловлена такими факторами, как знания говорящего о себе, его ценностные установки, самооценка, цели и, возможно, ряд других сознательных и бессознательных факторов» [17. С. 122-123]. Фатическое взаимодействие участников общения определяет смысловую направленность дискурса, которая рассматривается ими как порождающий механизм включения в тезаурус личности (ТЛ) установок, интенций, мотивов, взглядов, оценок собеседника. Фатичность дискурса инициируется двумя обстоятельствами: а) при недостаточном владении информацией одним из собеседников; б) при наличии альтернативной или дополнительной информации о предмете речи. В результате достигается согласованность (координация) мнений, действий и т. д., обмен знаниями или определение контрарности суждений коммуникантов (при отсутствии выработанных единых позиций). Фатичность детерминирует особенности построения дискурса, что связано в основном с теми или иными формами межличностного речевого общения (учитывая их многообразие). В этой связи следует подчеркнуть: публицистический дискурс в ряду таких форм занимает особое место, т. к. в его основе лежит публицистический текст, полемичный по своей природе, потому что «вызван к жизни
стремлением говорящего публично противопоставить свою точку зрения существующему иному взгляду на мир, поскольку постоянным элементом такого текста является. Другой - мыслящий или поступающий иначе.» [17. С. 123]. Значит, публицистический дискурс можно представить как непосредственную в вербальном виде коммуникацию. Вербальная сторона публицистического дискурса с прагматических позиций продуцента более свободна, чем вербальное выражение текста.
Художественный и научный тексты также предполагают двустороннюю коммуникацию, но более растянутую во времени, менее интенсивную, в основном инициируемую продуцентом. Публицистический дискурс всегда гибок, оперативен, мобилен, обладает высокой степенью фатической активности, его содержание весьма актуально («на злобу дня»); здесь продуцент может и не являться инициатором коммуникации, т. к. часто журналист (после изучения общественного мнения, спроса и т. д.) откликается на определенные предложения, которые зарождаются в самом социуме. В публицистических произведениях позиция продуцента (гражданская, морально-нравственная и др.) детерминирована, в то время как в художественных авторское присутствие чаще всего репрезентируется опосредованно (т. е. через персонажей, вымышленного повествователя, третье лицо), а в научных продуцент, по мнению Б. А. Па-рахановского, «скрыт за некой универсальной маской Всеобщего субъекта и говорит от его лица...» [17]. Информационные и др. интересы продуцента публицистического произведения (в отличие от авторов художественного и научного текстов, если даже они являются нашими современниками) находятся в той же социально-политической, моральнонравственной, культурной и образовательной плоскости, что и интересы основной части общества. Актуальность, современность (и даже повседневность), эристичность, пропагандистский и настойчивый (возможно, навязчивый) характер значительного числа обсуждаемых в прессе проблем также способствуют фатической обусловленности отношений продуцента и реципиента.
Индикаторный принцип построения публицистического дискурса детерминирован стремлением реципиента к продолжению диалога с продуцентом (непосредственно или опосредованно): читатель подсказывает
журналисту темы потенциальных бесед, призывает к обсуждению конкретных проблем, реализации эристической коммуникации, антиципируя, таким образом, содержание публицистического дискурса. Обе стороны, «принимая эти правила», вовлекаются в общую коммуникативную «игру». Данные правила, с одной стороны, отражают, а с другой - распространяются на лингвистические приоритеты социума, что манифестируется в процессах создания и пропаганды особых языковых знаков, обладающих основанной на рефлексии в высокой степени аддитивной выразительностью и креативностью. Континуальная детерминированность подобной коммуникации, практически исключающая квантование как некоторую степень неполноты изображения, очевидна.
Некоторые исследователи [например, 22;
32 и др.] дискурс рассматривают как понятие более сложное, чем текст, т. е. текст считают частью дискурса. Но, если предположить, что: 1) текст является выражением (различной - от фактической до эмотивной) информации во вневременности (с античности до наших дней) и внемасшабности (свободный от ограничений объема и степени распространенности) и предполагает: а) различные формы и способы создания, хранения и воспроизведения информации; б) независимость от культурологической направленности; 2) а дискурс - сиюминутный текст, актуализированный, рассчитанный на память (возможно, кратковременную), т. е. не на архивность, живой текст, который отличается невысокой «жизнестойкостью», таким образом, можно заключить, что именно дискурс является частью текста. Но в языковой основе и дискурса, и текста лежит один и тот же лингвистический и паралингвистический материал, а потому и методология изучения этих понятий в некоторых своих пунктах может совпадать.
Беря во внимание сказанное, а также опираясь на мысль М. Я. Дымарского [10. С. 24] о том, что «текст на порядок сложнее дискурса <...>, ибо он представляет собой “упакованную” коммуникацию, включая в свернутом виде не только все элементы коммуникативного акта, но и сигналы их дешифровки. Дискурс предшествует тексту.», можно заключить: текст - понятие более емкое, чем дискурс.
Таким образом, подводя некоторый итог краткого обзора лингвистической литературы, а также наблюдений над речью СМИ, сле-
дует отметить, что возникает необходимость рассматривать дискурс как живое, подвижное, подверженное уточнениям, корректировкам, рассчитанное на «попутную» активизацию памяти, актуальное по содержанию, соответствующее настоящему времени текущее речевое произведение (в письменной или устной форме), в основе которого лежит текст и которое впоследствии может перейти в категорию текстов в их классическом понимании. Именно таким произведением является газетный материал, т. е. дискурс соотносится с понятием публицистический текст; особую значимость в структурно-семантической ткани публицистического дискурса приобретают языковые единицы, обладающие концептуальным характером (например, различного рода - по происхождению, степени спаянности компонентов, частотности употребления, эмоциональноэкспрессивной и оценочной направленности
- устойчивые обороты и трансформы).
Примечания
1 Эта мысль была высказана доктором физикоматематических наук Дм. Чернавским в телепередаче «Очевидное - невероятное» на канале ТВЦ от 24.05.04.
2 При этом в качестве подтверждения своих слов (т. е. дискурс как «текущая речевая деятельность в какой-либо сфере») М. Я. Дымар-ский ссылается на цитату из статьи Е. В. Ка-кориной («.в экстренных политических ситуациях в дискурсе возникает необходимость перейти на торжественный, возвышенный язык поэзии» [12. С. 235], которая именно так и понимает дискурс.
3 Имеется в виду статья «Дискурс» в указанных словарях, автором которой является
Н. Д. Арутюнова. Она определяет дискурс как «связный текст в совокупности с экс-тралингвистическими, прагматическими, социокультурными, психологическими и другими факторами, текст, взятый в понятийном аспекте, речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах). Дискурс - это речь, “погруженная в жизнь”. Поэтому термин “дискурс”, в отличие от термина “текст”, не применяется к древним и др. текстам, связи которых с живой жизнью не восстанавливаются непосредственно» [4. С. 136-137].
Список литературы
1. Баженова, Е. А. Дискурсивностилистический анализ научного текста // Стереотипность и творчество в тексте : меж-вуз. сб. науч. тр. Вып. 9 / отв. ред. М. П. Ко-тюрова. Пермь, 2005.
2. Бенвенист, Э. Общая лингвистика. М., 1974.
3. Бердникова, Л. П. Когнитивная лингвистика и дискурс // Когнитивная парадигма : тез. междунар. конф. Пятигорск, 2000.
4. Большой энциклопедический словарь. М., 1998.
5. Герасимов, В. И. На пути к когнитивной модели языка / В. И. Герасимов, В. В. Петров // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 23. Когнитивные аспекты языка. М., 1998.
6. Гришкова, Л. В. Романтический дискурс в реалистическом повествовании (на материале романа Ш. Бронте «Джен Эйр») // Текст, дискурс и некоторые аспекты концеп-тосферы языка : межкафедр. сб. науч. тр. Курган, 2006.
7. Гурочкина, А. Г. Понятие дискурса в современном языкознании // Номинация и дискурс : межвуз. сб. науч. тр. / отв. ред. Л. А. Манерко. Рязань, 1999.
8. Дейк, Т. А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. М., 1989.
9. Демьянков, В. З. Англо-русские термины по прикладной лингвистике и автоматической переработке текста. Вып. 2. М., 1982.
10. Дымарский, М. Я. Текст - дискурс -художественный текст // Текст как объект многоаспектного исследования : науч.-метод. семинар «ТБХТи8» : сб. ст. Вып. 3, ч. I. СПб. ; Ставрополь, 1998.
11. Казимова, Э. А. Персональность в дискурсе побуждения : автореф. дис. ... канд. фи-лол. наук. Махачкала, 2004.
12. Какорина, Е. В. Стилистические заметки о современном политическом дискурсе // Облик слова : сб. ст. [памяти акад. Д. Н. Шмелева]. М., 1997.
13. Климова, И. И. Дискурс и его истоки. М., 2000.
14. Ковалева, М. П. Коммуникативносемантическая категория модальности дискурса // Инновационные проблемы психолингвистики : сб. науч. тр. М., 2007.
15. Костомаров, В. Г. Субъективная модальность как начало дискурсии / В. Г. Ко-
стомаров, Н. Д. Бурвикова // Международная юбилейная сессия, посвященная 140-летию со дня рождения В. В. Виноградова : тез. докл. М., 1995.
16. Красных, В. В. Матрица коммуникативного акта // Сопоставительная грамматика и теория коммуникации. М., 1997.
17. Лассан, Э. Субъект дискурса как организующая структура текста // Текст как объект многоаспектного исследования : науч.-метод. семинар «ТБХТи8» : сб. ст. Вып. 3, ч. I. СПб. ; Ставрополь, 1998.
18. Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990.
19. Макаров, М. Л. Языковой дискурс и коммуникативные аспекты : сб. науч. работ. Тверь, 1997.
20. Максимова, Т. В. Имена собственные в дискурсивном пространстве СМИ // Коммуникативные аспекты современной лингвистики и методики и методики преподавания иностранных языков : материалы межреги-он. науч. конф. (г. Волгоград, 8 февр. 2007 г.). Волгоград, 2007.
21. Петрова, С. Л. Язык - Речь - Дискурс : попытка систематизации и проекции // Проблемы прикладной лингвистики : сб. ст. меж-дунар. науч.-практ. конф. Пенза, 2005.
22. Прохоров, Ю. Е. Действительность. Текст. Дискурс. РКИ. М., 2003.
23. Седов, К. Ф. О жанровой природе дискурсивного мышления языковой личности // Жанры речи : сб. науч. ст. Саратов, 1999.
24. Скворцова, Т. Г. К определению понятия дискурс // Современная логика : проблемы, теории, истории и применения в науке : материалы VI Общерос. науч. конф. (22-24 июня). СПб., 2000.
25. Степанов, В. Н. Провокативный дискурс массовой коммуникации // Проблемы психологии дискурса / отв. ред. Н. Д. Павлова, И. А. Зачесова. М., 2005.
26. Степанов, Ю. С. Альтернативный мир. Дискурс. Факт и принцип причинности // Язык и наука конца ХХ века : сб. ст. М., 1995.
27. Степанов, Ю. С. Изменчивый «образ языка» в науке ХХ века // Язык и наука конца ХХ века : сб. ст. М., 1995.
28. Сулименко, М. Е. От стиля к дискурсу // Стереотипность и творчество в тексте : меж-вуз. сб. науч. тр. Вып. 9 / отв. ред. М. П. Ко-тюрова. Пермь, 2005.
29. Сусов, И. П. Деятельность, сознание. дискурс и языковая система // Языковое общение : процессы и единицы. Калинин, 1998.
30. Хоменко, И. В. Дискурс эристической коммуникации // Современная логика : проблемы, теории, истории и применения в науке : материалы VI Общерос. науч. конф. (22-24 июня). СПб., 2000.
31. Ширяева, Т. А. Типичные фреймы как релевантные признаки институциональности делового дискурса // Язык. Текст. Дискурс : науч. альм. Ставропольс. отд-ния РАЛК / под ред. проф. Г. Н. Манаенко. Вып. 5. Ставрополь, 2007.
32. Яценко, Е. Ю. Текст как структурная единица дискурса // Система языка в свете современной научной парадигмы (социокультурные аспекты функционирования знаковых систем) : межвуз. сб. науч. тр. Рязань, 1998.
33. Brown, G. Discourse Analyses / G. Brown, G. Yule. Cambridge : Cambridge Univ. Press, 1983.
34. Greimas, A.-J. Semantique structurale Recherche de methode. P., 1966.
35. Parret, H. Prolegomenes a la theorie de l’enonciation : De Husserl a la pragmatique. Berne, 1987.
36. Schiffrin, D. Approaches to Discourse. Oxford, Cambridge, Mass. : Basil Blackwell, 1994.
37. Stubbs, M. Discourse Analysis: The So-ciolinguistic Analysis of Natural Language. Oxford : Basil Blackwell,1983.
