Научная статья на тему 'Определение русского символизма в контексте культурно-исторических обобщений Д. С. Мережковского'

Определение русского символизма в контексте культурно-исторических обобщений Д. С. Мережковского Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
3915
293
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА / КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ / РУССКИЙ СИМВОЛИЗМ / ИДЕАЛИЗМ / КУЛЬТУРНЫЙ КРИЗИС / ДУХОВНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ КУЛЬТУРЫ / RUSSIAN LITERATURE / CULTURAL AND HISTORICAL CONTEXT / RUSSIAN SYMBOLISM / IDEALISM / CULTURAL CRISIS / CULTURE SPIRITUAL POTENTIAL

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Астахов Олег Юрьевич

В статье анализируется манифест Д. С. Мережковского «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы», ознаменовавший появление первой волны русского символизма конца ХІХ века. Ключевым вопросом работы становится определение русской литературы в контексте культурно-исторического развития. Отмечая бедственное состояние современной литературы, Д. С. Мережковский обращался к символизму как способу преодоления кризиса в реализации нового идеализма, характеризующегося ориентированностью на мистическое содержание, установкой на воплощение символов.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Russian symbolism determination in context of cultural and historical generalizations of D. S. Merezhkovski

Manifesto «About the reasons of decline and about new currents of modern Russian literature» by D. Merezhkovski, marked the first wave emergence of Russian symbolism of the end of XIX century is analyzed in the article. Defining Russian literature in the context of participation in cultural and historical development becomes a key question of the work. Noting a disastrous status of modern literature, D. Merezhkovski appealed to symbolism as a way of overcoming crisis in implementing a new idealism being characterized by focus on a mystical content, installation on an embodiment of symbols.

Текст научной работы на тему «Определение русского символизма в контексте культурно-исторических обобщений Д. С. Мережковского»

ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ И КУЛЬТУРОЛОГИЯ

УДК 009 О. Ю. АСТАХОВ

Кемеровский государственный университет культуры и искусств

ОПРЕДЕЛЕНИЕ РУССКОГО СИМВОЛИЗМА В КОНТЕКСТЕ КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИХ ОБОБЩЕНИЙ Д. С. МЕРЕЖКОВСКОГО

В статье анализируется манифест Д. С. Мережковского «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы», ознаменовавший появление первой волны русского символизма конца Х1Х века. Ключевым вопросом работы становится определение русской литературы в контексте культурно-исторического развития. Отмечая бедственное состояние современной литературы, Д. С. Мережковский обращался к символизму как способу преодоления кризиса в реализации нового идеализма, характеризующегося ориентированностью на мистическое содержание, установкой на воплощение символов.

Ключевые слова: русская литература, культурно-исторический контекст, русский символизм, идеализм, культурный кризис, духовный потенциал культуры.

При обращении к вопросу самоопределения рус- ведений — ориентированность на выявление всеоб-

ского символизма конца Х1Х — начала ХХ вв. в кон- щих настроений, отражающих тенденции развития

тексте культурно-исторических изменений, связан- искусства и культуры в целом. Так, В. Я. Брюсов,

ных с трансформацией мировоззренческих уста- анализируя его поэзию, отмечал: «Мережковский

новок, важным является обращение к творчеству прежде всего — поэт настроений общих, и этим он

Д. С. Мережковского. Неслучайно современники от- резко отличается от других современных поэтов, по

мечали в качестве ведущей особенности его произ- преимуществу лириков-индивидуалистов» [1, с. 330].

Обращаясь к творчеству Д. С. Мережковского, О. Н. Михайлов называл его «пленником культуры», акцентируя внимание на значимости проводимых им обобщений, порождающих образ культуры в целом [2].

Стремление автора определить пути дальнейшего развития литературы и культуры способствовало появлению идей, связанных с ознаменованием первой волны символизма. Эти идеи были представлены в философско-публицистическом манифесте «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы» (1893), основой которого стал текст публичной лекции 1892 г., прочитанной в Русском литературном обществе. Однако первые отклики на идеи Д. С. Мережковского были крайне негативными. Н. К. Михайловский писал, что высказывания автора не логичны; А. Волынский указывал на их излишний пафос и т. д. Но тем не менее работа писателя приобрела эпохальное значение, поскольку обозначила становление нового этапа в критическом осмыслении русской классики.

Манифест Д. С. Мережковского представляет собой литературно-критический очерк, состоящий из шести глав. Первая глава «Русская поэзия и русская культура» начинается с парадоксального противопоставления двух масштабных русских писателей: «Тургенев и Толстой — враги. Это вражда стихийная, бессознательная и глубокая. Конечно, оба писателя могли стать выше случайных обстоятельств, благодаря которым вражда выяснилась. Но вместе с тем оба чувствовали, что они враги не по своей воле, а по своей природе» [3, с. 428]. Однако эта мнимая оппозиция снимается общностью переживаний о судьбе русской литературы, о чем свидетельствует письмо И. С. Тургенева Л. Н. Толстому. Множественность частных представлений об особенностях творчества не имеют смысла перед обращением к литературному языку как воплощению народного духа. И уже в начале манифеста Д. С. Мережковский указывает на главную проблему, связанную с «бедственным» развитием великой литературы: «Я употребляю слово бедствие вовсе не для метафоры, а вполне искренне и точно. В самом деле, от первого до последнего, от малого до великого, для всех нас падение русского сознания, русской литературы, может быть, и менее заметное, но нисколько не менее действительное и страшное бедствие, чем война, болезни и голод» [3, с. 429].

Кризисные тенденции Д. С. Мережковский связывает не с личностным отношением к творчеству и не с результатом оппозиции лагерей в объяснении содержания литературы, это процессы, которые им рассматриваются в контексте эпохальных культурно-исторических изменений. Выстраивая логику развития отношения поэзии и литературы, обращаясь к истории философии и искусства на примерах произведений античности, ренессанса, романтизма, автор отмечает роль фундаментальных оснований развития литературы: «В сущности, литература та же поэзия, но только рассматриваемая не с точки зрения индивидуального творчества отдельных художников, а как сила, движущая целые поколения, целые народы по известному культурному пути, как преемственность поэтических явлений, передаваемых из века в век и объединенных великим историческим началом» [3, с. 430]. Соответственно, ценность литературы определяется ее способностью выражать специфику исторического самосознания, поэтому писатель отмечает, что «на всех созданиях истинно-великих культур, как на монетах, отчеканен лик

одного властелина. Этот властелин — гений народа [3, с. 431]. Но эта ситуация может реализовать лишь при условии создания особой напряженной атмосферы, порождающейся, с одной стороны, множественностью творческих исканий, а с другой стороны, общностью народного сознания. Актуализируя значимость этих установок, Д. С. Мережковский писал: «Нужна известная атмосфера, для того чтобы глубочайшие стороны гения могли вполне проявиться. Между писателями с различными, иногда противоположными темпераментами устанавливаются, как между противоположными полюсами, особые умственные течения, особый воздух, насыщенный творческими веяниями, и только в этой грозовой, благодатной атмосфере гения вспыхивает та внезапная искра, та всеозаряющая молния народного сознания, которой люди ждут и не могут иногда дождаться в продолжение целых веков» [3, с. 432].

Соответственно ключевым вопросом для автора становится определение русской литературы в контексте возможностей выражения народного сознания, что открывает путь к участию в культурно-историческом развитии. Однако Д. С. Мережковский указывает на одиночество в творческих исканиях Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Гончарова, Достоевского и др. [4, с. 209 — 210]. Он отмечает, что «по-видимому, русский писатель примирился со своею участью: до сих пор он живет и умирает в полном одиночестве» [3, с. 433]. Но если даже и возникали литературные сообщества, они не формировали той культурной атмосферы, порождающей открытое стремление к выражению глубинных культурно-исторических смыслов, поэтому Д. С. Мережковский писал: «Все эти эфемерные кружки были слишком непрочны, чтобы в них произошло то великое историческое чудо, которое можно назвать сошествием народного духа на литературу» [3, с. 433]. Поэтому кризис литературы для автора — это культурный кризис, который сводился к проблеме воплощения народного сознания.

Во второй главе «Настроение публики. Порча языка. Мелкая пресса. Система гонораров. Издатели. Редакторы» писатель определяет причины кризисных тенденций в литературе, обращаясь к ее институциональным аспектам развития. В качестве трех главных сил, вызывающих упадок языка, отмечается критика, сатира (мнимосатирическая манера), невежество. Способом взаимного развращения публики и автора становится система гонораров. Так, Д. С. Мережковский отмечает: «Никогда еще русская литература, открытая всем ветрам, преданная всем вторжениям, затоптанная даже не демократической, а просто уличной толпою, не была так беззащитна перед грубым насилием нового, с каждым днем возрастающего денежного варварства, перед властью капитала» [3, с. 441].

Выражая негативное отношение к существующим социальным механизмам и факторам, влияющим на развитие современной литературы, автор обосновывает значимость субъективно-художественного анализа, способного представить подлинную жизнь культуры. В следующей главе «Современные русские критики» Д. С. Мережковский указывает на то, что «субъективно-художественный метод критики кроме поэтического может иметь и научное значение. Тайна творчества, тайна гения иногда более доступна поэту-критику, чем объективно-научному исследователю» [3, с. 445]. Поэтому, за исключением некоторых статей Белинского, Ап. Григорьева, Страхова, отдельных очерков Тургенева, Гончарова, Достоев-

ского, автор отмечает в качестве основных недостатков критических работ — «противонаучность» и «противохудожественность»: «Горе в том, что наши критики не были ни настоящими учеными, ни настоящими поэтами» [Мережковский Д. С. «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы»].

Автор указывает на стремление современной критики к газетной публицистике, что является невежеством в отношении к подлинному искусству. Поэтому писатель крайне негативно высказывался о работах Протопопова, Скабичевского, Буренина, в которых представляется исключительно одномерная схоластика в решении вопросов искусства. Невозможность упрощенного толкования художественных произведений, определяется их самой сутью, что неоднократно подчеркивается самим писателем: «Сущность искусства, которую нельзя выразить никакими словами, никакими определениями, не исчерпывается ни красотою, ни нравственностью, — она выше, чем красота, и шире, чем нравственность, она — то начало, из которого равно вытекают и чувство изящного, и чувство справедливого, которое объединяет их в живом человеческом сердце и делает только справедливое прекрасным и только прекрасное — справедливым. Их разделение влечет их упадок» [3, с. 450]. В этом случае целостность восприятия искусства возможна при осуществлении субъективного анализа, способного выразить в художественных образах обращение к подлинным смыслам. Поэтому при рассмотрении работ Волынского автор положительно оценивает его стремление к мистицизму, к преодолению материалистических идей, но не принимает абстрактное теоретизирование вне отношения к проявлению творческого начала. При этом для Д. С. Мережковского значимость открытия сущностных идей творчества, определяется не только личностными установками критика-творца, но и культурно-историческим контекстом, открывающим возможности для развития литературы. В связи с этим писатель отмечает: «Едва ли спасение заключается в проблематической возможности появления нового великого таланта. Гений возродит поэзию, но не создаст литературы, которая невозможна без великого, культурного принципа, имеющего притом общечеловеческое, а не одно только русское национальное значение. А такого объединяющего принципа наша литература или, лучше сказать, наша стихийная поэзия еще до сих пор сознательно не выработала» [3, с. 453]. Однако далее Д. С. Мережковский отмечает, что появляется новая молодая литература, способная преодолеть твердыни разрозненного творчества через отказ от идей крайнего материализма.

В четвертой главе «Начала нового идеализма в произведениях Тургенева, Гончарова, Достоевского и Л. Толстого» автор приходит к выводу о том, что современный мир находится в плену неразрешимых противоречий веры и разума: «Никогда еще люди так не чувствовали сердцем необходимости верить и так не понимали разумом невозможности верить. В этом болезненном неразрешимом диссонансе, этом трагическом противоречии, так же как в небывалой умственной свободе, в смелости отрицания, заключается наиболее характерная черта мистической потребности XIX века» [3, с. 455]. Преодоление этого трагического диссонанса автор видит в художественном идеализме, способном воплотиться в эстетике символизма. Фактически критиком был обозначен процесс секуляризации русской культуры сереб-

ряного века, когда поиск духовных оснований разделился на два направления: на онтологию естества и онтологию символических форм культуры. Если первое делало ставку на антропологизм — философский и естественнонаучный, то второе искало основание культуры в ней самой, в многообразии функционирования символических форм [5]. Поэтому символизм Д. С. Мережковский рассматривает не как новое изобретение современной мысли, скорее это «возвращение к древнему, вечному, никогда не умиравшему» [3, с. 456]. Рассматривая в качестве примеров античный барельеф, египетскую фреску, произведения Эврипида, Софокла, обращаясь к современным сочинениям Ибсена, Флобера, Д. С. Мережковский указывает на то, что за реалистической подробностью способен скрываться художественный символ, открывающий возможность реализации полноты жизни. И к этому символическому искусству, обладающему духовным потенциалом, включенному в культурно-исторический контекст, обращается автор, указывая на возможности его воздействия на аудиторию: «В поэзии то, что не сказано и мерцает сквозь красоту символа, действует сильнее на сердце, чем то, что выражено словами. Символизм делает самый стиль, самое художественное вещество поэзии одухотворенным, прозрачным, насквозь просвечивающим, как тонкие стенки алебастровой амфоры, в которой зажжено пламя» [3, с. 458]. Поэтому слова, по мнению автора, только ограничивают мысль, а символы способны выражать безграничную сторону мысли с присущей для них естественностью и открытостью. Определяя значимость символического творчества, писатель отмечал: «Символы должны естественно и невольно выливаться из глубины действительности. Если же автор искусственно их придумывает, чтобы выразить какую-нибудь идею, они превращаются в мертвые аллегории, которые ничего, кроме отвращения, как все мертвое, не могут возбудить» [3, с. 458].

Существующая научная критика, продолжающая развитие принципов опытного знания, неспособна к открытию идеальной поэзии. Не случайно в качестве примера реализации особого отношения к миру, связанного с расширением впечатлительности, Д. С. Мережковский рассматривал импрессионизм [6]. Автор писал: «Это жадность к неиспытанному, погоня за неуловимыми оттенками, за темным и бессознательным в нашей чувствительности — характерная черта грядущей идеальной поэзии» [3, с. 459]. И далее он выделяет три главные черты нового искусства, которые являются основополагающими в объяснении особенностей идеальной поэзии:

ориентированность на мистическое содержание,

воплощение символов,

расширение художественной впечатлительности.

Именно эти характеристики русского символизма в дальнейшем получили отражение в творчестве русских символистов первой волны: Брюсова, Бальмонта, Сологуба и др. Но для Д. С. Мережковского важным было обращение к истокам русского символизма, поэтому он указывал на, что с несравненной силой и полнотой все три основы идеальной поэзии были воспроизведены Толстым, Тургеневым, Достоевским, Гончаровым.

И далее в пятой главе «Любовь к народу. Кольцов, Некрасов, Глеб Успенский, Н. К. Михайловский, Короленко» и в шестой главе «Современное литературное поколение» для создания общей историко-литературной концепции автор обращается к анализу текущей литературной ситуации, оценивая непо-

средственных предшественников символистов — народников. Их ориентированность на религиозность, связывается автором с проявлением мистического содержания, что является неотъемлемой чертой символизма. В современной литературе близкими Д. С. Мережковскому стали такие писатели, как Гаршин, Чехов, Фофанов, Минский, а также критики Андреевский и Спасович, способные к воплощению духа жизни, что во многом реализуется через обращение к символической эстетике, ориентированной на расширение художественной впечатлительности.

Таким образом русский символизм открывается для Д. С. Мережковского как продолжение лучших традиций литературы в контексте культурно-исторических связей и отношений. Однако в условиях современности невозможна реабилитация ценностей прошлого, поэтому автор писал: «Великая позитивная и научная работа последних двух веков, конечно, не прошла даром. [...] Потому-то стародавний, вечный идеализм в искусстве мы имеем право назвать новым, что он является в сочетании еще небывалом с последними выводами научной критики и научного натурализма, как неистребимая никакими сомнениями потребность человеческого сердца» [3, с. 502]. И эта потребность в реализации идеализма в искусстве была принята автором в контексте рассмотрения всеобщих культурно-исторических изменений. Как справедливо отмечает Т. И. Ерохина, для Д. С. Мережковского важным становится определение роли русской литературы в контексте мировой культуры, где важнейшим звеном в цепи вечных ценностей становятся мировые символы. Вместе с этим именно контекст русской литературы, обозначенный такими именами, как А. С. Пушкин, Л. Н. Толстой, Ф. М. Достоевский, создаёт, по мнению автора, символические установки, в которых могут быть выражены всечеловеческие устремления при объединении мистического содержания, символов, существующих в мировой и русской культуре [7]. Одновременно Д. С. Мережковский был ориентирован в будущее, заявляя, что «если даже современному поколению суждено пасть, ему дана радость, едва ли не единственная на земле, ему дано увидеть самый ранний луч, почувствовать трепет новой жизни, первое веяние великого будущего» [3, с. 502]. Включение символизма в контекст культурно-исторических

обобщений дает возможность установления связи времен. Рассматривая его как идеализм в искусстве, Д. С. Мережковский открывает возможности обращения к всеобъемлющей жизни, преодолевающей границы времени. Таким образом, символизм явился универсальной и всеобъемлющей категорией культуры и его представление в манифесте «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы» стало своеобразным «фундаментом» для дальнейших построений собственных теорий «младосимволистов».

Библиографический список

1. Брюсов, В. Я. Д. С. Мережковский. Собрание стихов / В. Я. Брюсов // Брюсов В. Я. Среди стихов: 1894—1924: Манифесты, статьи, рецензии. — М. : Советский писатель, 1990. - С. 329-331.

2. Михайлов, О. Н. Пленник культуры: О Д. С. Мережковском и его романах / О. Н. Михайлов // Мережковский Д. С. Собр. соч. : в 4 т. - М. : Правда, 1990. - Т. 1. - С. 3-22.

3. Мережковский, Д. С. О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы / Д. С. Мережковский // Мережковский Д. С. Вечные спутники. Портреты из всемирной литературы. - СПб. : Наука, 2007. - С. 428-502.

4. Афанасьева, Э. М. Онтология имени в творчестве русских писателей начала XIX века: литературное общество «Арзамас», А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов / Э. М. Афанасьева. - М. : ЛЕНАНД, 2013. - 264 с.

5. Фурман, Т. Г. Русский символизм как явление переходной культуры: Литературные манифесты : автореф. дис. ... канд. культурологии : 24.00.01 / Фурман Татьяна Геннадьевна. -Нижневартовск, 2009. - 25 с.

6. Астахов, О. Ю. Эстетика импрессионизма в поэзии русских символистов (В. Я. Брюсов, К. Д. Бальмонт, И. Ф. Ан-ненский) / О. Ю. Астахов. - Кемерово : Кузбассвузиздат, 2004. - 122 с.

7. Ерохина, Т. И. Элитарность символизма и культурная идентичность творца / Т. И. Ерохина // Ярославский педагогический вестник. - 2008. - № 3 (56). - С. 121-126.

АСТАХОВ Олег Юрьевич, кандидат культурологии,

доцент кафедры культурологии.

Адрес для переписки: [email protected]

Статья поступила в редакцию 20.02.2015 г. © О. Ю. Астахов

Книжная полка

Белов, С. А. Мир вам : альбом-каталог юбилейн. выст. / С. А. Белов. - Омск, 2014. - 115 с.

Альбом-каталог посвящен творчеству талантливого графика и живописца Сергея Белова. Произведения Сергея Белова представлены в разделах альбома: иконопись, графика, живопись. Автор включил в издание также созданные им экслибрисы. Книга знакомит читателей с творческим кредо художника, перечнем выставок, в которых он принимал участие, каталогом произведений, с краткими биографическими сведениями о мастере. Глубже понять творчество живописца помогут публикации искусствоведов В. Ф. Чиркова и Л. В. Чуйко, включенные в издание.

Истинный поэт природы... Произведения И. И. Шишкина в собрании Омского областного музея изобразительных искусств имени М. А. Врубеля : кат. коллекции / Ом. обл. музей изобраз. искусств им. М. А. Врубеля ; сост. и авт. предисл. Г. Севостьянова ; науч. ред. И. Девять-ярова. - Омск : Омскбланкиздат, 2014. - 39 с.

Каталог посвящен произведениям И. И. Шишкина в собрании омского музея. Он включает 79 произведений знаменитого пейзажиста, сгруппированных в 3 раздела: живопись, рисунок, гравюры. Помимо вступительной статьи, посвященной творчеству художника, в каталоге можно почерпнуть следующие сведения: названия произведений, дата создания, техника, размеры, авторские подписи, год и источник поступления.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.